Текст книги "Скала Мэддона"

Автор книги: Хэммонд Иннес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

III. Покинуть судно

Cудно бросило в сторону, а меня швырнуло на леер. Я вцепился в мокрое железо. Огромная волна прокатилась по палубе. На миг всё застыло. Потом кто-то заорал. Дважды прозвенел машинный телеграф. Двигатели смолкли. Новые крики, топот ног, отрывистые приказания. Я всё ещё держался за леер, когда на палубу начали выскакивать матросы. Я подобрал винтовку. С капитанского мостика загремел голос Хэлси, многократно усиленный рупором.

– К шлюпкам! – ревел он. – К шлюпкам! Вспыхнули палубные огни. Некоторые матросы не успели одеться, многие были без спасательных жилетов.

– Где пробоина, Джордж? – спросил кто-то из них.

– Трюм номер один, – ответил другой. – Вода заливает железную руду.

– Меня выкинуло из гамака.

– Наверное, торпеда…

– Не может быть: в такую погоду подлодки не выходят в море. Говорю тебе, это мина.

На палубу с мостика спустился Хендрик. За ним следом – маленький валлиец Ивэнс.

– Спокойно! – вновь загремел голос Хэлси. – Без паники! Быстро к шлюпкам. Мистер Каузинс, спустить на воду шлюпку номер два. Старший механик, спустить на воду шлюпку номер один. Мистер Хендрик, пойдите вниз и оцените повреждения. Возьмите с собой Ивзнса. Он стоит рядом с вами.

Спокойствие Хэлси благотворно подействовало на команду. Матросы направились к шлюпкам. Некоторые вернулись в кубрик за одеждой и спасательными жилетами. При неработающих двигателях качка ощущалась куда сильнее. Я добрался до стальной каюты и откатил дверь. Берт и Силлз с тревогой смотрели на меня. Их лица заметно побледнели.

– Что случилось? – спросил Берт.

– Похоже, подорвались на мине, – ответил я. – Наденьте спасательные жилеты. – Я натянул свой и помог моим спутникам. Все вместе мы вышли на палубу. Шлюпку правого борта уже спустили вниз. – Вон наша шлюпка, номер два. – Я указал на ту, что висела слева. Берт схватил меня за руку.

– Там же расшатаны доски. Мне сказал Силлз, – испуганно пробормотал он. Честно говоря, я уже забыл, что шлюпка непригодна к плаванию, и напоминание Берта нагнало на меня страху.

– Идёмте к шлюпке, – приказал я, не отвечая на его вопросительный взгляд.

Рядом возник Хендрик. Ивэнс следовал за ним по пятам. Они спешили на капитанский мостик.

– Эй, Ивэнс, – спросил кто-то маленького валлийца, – ты спускался вниз вместе с Хендриком?

– Да, – ответил тот.

– И что там?

– Плохи наши дела. Мина взорвалась у плиты, что мы чинили в Мурманске. В трюме номер один дыра в милю шириной, и вода вливается в пробоину, словно Ниагарский водопад, – Его пронзительный голос разносился по всей палубе. Хендрик поднялся на мостик. Все наблюдали, как он докладывал капитану. Затем Хэлси поднёс к губам рупор.

– Мистер Каузинс! Подготовьте людей к посадке в шлюпки. Проведите перекличку. Доложите о готовности каждой команды. Судно тонет. В нашем распоряжении не больше десяти минут. Мы стояли под мостиком. Я слышал, как Хэлси приказал Хендрику вывести всех из машинного отделения.

– Мистер Каузинс! – заорал он. – Спускайте шлюпку номер два.

– Переборки держат, сэр? – спросил Каузинс.

– Переборка номер два лопнула, – прокричал в ответ Хэлси. – Хендрик полагает, что с минуты на минуту то же самое произойдёт и с переборкой номер три. Быстро по шлюпкам.

– Да, сэр.

Странно, – пробормотал матрос, стоявший-рядом со мной. – Когда я поднимался на палубу, переборка номер два была в полном порядке.

– Ты так и будешь стоять? – подтолкнул меня Берт. – Надо рассказать всем, что эта шлюпка далеко не уплывёт.

– Какой в этом толк, Берт? – возразил я. – Или они сядут в шлюпку, или потонут с «Трикалой».

– А спасательные плоты? – не унимался Берт.

– Их только два, каждый выдерживает по четыре человека.

– За них можно держаться.

– Чтобы через час умереть от холода. Не забывай, тут Арктика. А доски могут и выдержать.

– Эй, вы, трое, – обратился к нам Каузинс, – помогите спустить шлюпку.

– Мистер Рэнкин! – закричал Хэлси. – Вы и ваши люди садятся в шлюпку номер два.

– Да, сэр, – откликнулся Рэнкин.

– Внизу никого, мистер Хендрик?

– Никого, сэр, – ответил первый помощник.

– Посадите мисс Соррел в шлюпку номер два, мистер Хендрик.

– Да, сэр.

Рэнкин схватил меня за руку.

– В шлюпку, капрал. Силлз, Кук, вы тоже. Я не двинулся с места, помня о расшатанных досках.

– Я воспользуюсь одним из плотов.

– Вы должны делать то, что вам говорят, – отрезал Рэнкин. Надо отдать ему должное, он не выказывал страха. Я едва не исполнил его приказ: не так-то легко преодолеть армейскую привычку к повиновению. Но грохот морских волн быстро привёл меня в чувство.

– Я говорил вам, что спасательная шлюпка непригодна к плаванию. Если уж плыть, так на спасательном плоту. И вам советую последовать моему примеру.

– Я с тобой, капрал, – воскликнул Берт. – Я не сяду в это чёртово решето.

– Мистер Рэнкин, – вновь загремел Хэлси, – немедленно в шлюпку!

– Да, да, сэр, – Рэнкин кивнул. – Вы оба, быстро в шлюпку. Это приказ. Силлз!

Силлз шагнул к шлюпке.

– Теперь ты, Кук.

– Я остаюсь с капралом, – упорствовал Берт.

– Пошли, приятель, – попытался уговорить его Силлз. – Ты только наживёшь себе неприятностей. Может, шлюпка ещё и выдержит.

– Капрал! – гаркнул Рэнкин. Я возьму плот, – твёрдо ответил я.

Рэнкин схватил меня за руку.

– Капрал Варди, даю вам последний шанс. Быстро в шлюпку! Я вырвался.

– Я возьму плот. Какого чёрта вы не доложили капитану о повреждении шлюпки?

Я поднял голову и увидел над собой чёрную бороду Хэлси. Тот наклонился над ограждением мостика.

– Рэнкин, я приказал вам и вашим людям погрузиться в шлюпку. В чём дело?

– Они отказываются, сэр, – ответил Рзнкин.

– Отказываются?! – взревел Хэлси. – Поднимитесь ко мне! – и его голова исчезла. Я услышал, как с другого крыла мостика он командует погрузкой в шлюпку номер один. В этот миг на палубе появилась Дженнифер Соррел. Её сопровождал Хендрик. Он подвёл девушку к Каузинсу. Второй помощник руководил посадкой в шлюпку номер" два. Силлз уже был в ней. Его испуганное лицо белело в свете палубных огней. Рядом с ним кок прижимал к себе кота, рвавшегося обратно на палубу…

– Мисс Соррел, – воскликнул я, когда та проходила мимо меня, – не садитесь в шлюпку. Я убеждён, что она ненадёжна.

– О чём вы? – удивилась девушка.

– Доски обшивки расшатаны, – ответил я. Каузинс услышал мои слова.

– Хватит болтать, солдат, – сердито крикнул он. – Поспешите, мисс Соррел, мы должны отчалить.

Внезапно я почувствовал, что обязан удержать её.

– Мисс Соррел, – воскликнул я. – Поплывём на плоту. На нём будет холодно, но мы не утонем.

– О чём вы говорите? – Рука Каузинса стиснула мне плечо, он развернул меня. – Шлюпка в полном порядке. Я осматривал её неделю назад. – Его правая ладонь сжалась в кулак.

– Я не знаю, что было неделю назад, но сегодня ночью я обнаружил расшатанные доски, – я следил за его кулаком. – Мисс Соррел, поверьте мне, на плоту будет безопаснее.

– Слушай, ты! – заорал Каузинс. – Если ты не хочешь лезть в шлюпку, я тебя заставлю!

Тут Берт выступил вперёд.

– Капрал прав, мистер. Я сам щупал эти доски, они расшатаны. И не затевайте драку, не надо. – Он повернулся к девушке. – Мисс, послушайте капрала, с нами вам будет лучше.

– Мистер Каузинс! – Голова Хэлси вновь возникла над нами. – Немедленно отваливайте!

– Да, сэр, – Каузинс отшвырнул Берта. – Идёмте, мисс Соррел. Мы отваливаем.

Я видел, что она колеблется. Наши взгляды встретились.

– Я поплыву на плоту, – сказала она, повернувшись к Каузинсу.

– Мне приказано посадить вас в шлюпку, – настаивал тот. – Идёмте, у меня нет времени, – он попытался поднять её на руки.

– Оставьте меня! – воскликнула девушка, отпрянув назад.

– Отваливайте немедленно, мистер Каузинс, – взревел Хэлси, кипя от ярости.

– Спрашиваю в последний раз, мисс Соррел. Вы идёте?

– Нет, – ответила она.

Каузинс пожал плечами и прыгнул в шлюпку. Прежде чем она отвалила от борта, кот вырвался из объятий кока и метнулся на палубу.

– Берт, – позвал я, – помоги мне снять плот. Возьмём тот, что по правому борту.

Я начал обрезать канаты, державшие плот снизу. Берт – верхние.

– Мистер Хендрик! Мистер Рэнкин! – проревел над нашими головами усиленный рупором голос Хэлси. – Остановите этих людей.

Они бежали по палубе. Первый помощник чуть впереди с куском железной трубы в руке. Судно резко качнуло. Дженнифер схватилась за леер. Хэлси спускался с мостика. Хендрика бросило на стену палубной надстройки. «Трикала» выпрямилась. Глаза Хендрика горели мрачным огнём. Я сдёрнул с плеча винтовку. «Почему они не хотят, чтобы мы уплыли на плоту?» – молнией сверкнуло в моём мозгу.

– Назад! – приказал я, сжимая винтовку. Первый помощник приближался. Я снял винтовку с предохранителя и клацнул затвором. – Стойте… или я стреляю.

Тогда он остановился. Так же, как и Рэнкин. Лицо мичмана было испуганным. Доложил ли он капитану о состоянии шлюпки?

– Продолжай, Берт, – сказал я. – Свои канаты я уже обрезал.

– Молодец, капрал, – ответил он, – Осталась одна верёвка. Вот и всё.

У меня над головой загремело; плот заскользил и с грохотом свалился в море. Хэлси подбежал к первому помощнику. И тоже остановился.

– Капрал, вы понимаете, что судно тонет? Вы ставите под угрозу жизни…

– Спустив плот на воду, я никому не угрожаю, капитан Хэлси, – возразил я. – Шлюпка номер два непригодна к плаванию. Рэнкин, несомненно, сказал вам об этом?

– Шлюпка была в полном прядке, – ответил Хэлси. – Мистер Хендрик осмотрел все шлюпки во время стоянки в Мурманске.

– Пять досок её обшивки расшатались, – упорствовал я.

– Это ложь! – крикнул Хендрик. Но глаза у него бегали, а лицо побелело, как мел. Подошёл Ивэнс и стал позади Хендрика. Краем глаза я видел Юкса. И тут мне стал ясен чудовищный замысел Хэлси.

– Опустите винтовку, – потребовал Хэлси. – Вы подняли мятеж, капрал. Постарайтесь понять, чем вам это грозит.

– А вы? – Внезапно передо мной возникло испуганное лицо Силлза, вспомнился кот, рвущийся на судно из объятий кока. Кот чувствовал, что ждёт тех, кто решился спасаться на шлюпках. – Кто осматривал шлюпки в Мурманске? Хендрик и Юкс. Оба они плавали с вами на «Пинанге». – Хэлси вздрогнул. – Кто остался на судне? Только вы – четверо из команды «Пинанга». Что вы затеяли, Хэлси? Зачем вы убили моряков «Трикалы»? Снова взялись за пиратство?

Хэлси коротко кивнул. В тот же миг Берт крикнул:

– Берегись!

Я обернулся. Юкс подкрался ко мне вплотную. Я успел увидеть, как в воздухе мелькнул его кулак.

Очнулся я в кромешной тьме, вокруг ревели волны. Издалека донёсся слабый голос Берта:

– Он приходит в себя, мисс. – Затем уже ближе: – Как ты, приятель?

Меня тошнило, болела голова. Я лежал, не открывая глаз, и, казалось, то возносился к небу, то падал в бездонную пропасть. Я попытался сесть. Кто-то поддержал меня сзади.

– Что случилось? – промямлил я и скривился от боли в челюсти. – Меня ударили?

– Это точно, – ответил голос Берта. – Юкс подобрался сзади и по знаку капитана врезал тебе в челюсть. Как ты?

– Голова кружится, а так ничего.

Чья-то рука погладила меня по голове.

– Кто тут? – спросил я.

– Это я, – ответила Дженнифер Соррел. Значит, её тоже посадили на плот.

– О, Боже! – простонал я. – Простите меня.

– За что ты просишь прощения, капрал? – вмешался Берт. – Тут она в большей безопасности, чем на шлюпке. Я сел и огляделся. На плоту нас было трое. Я различил тени, едва видимые на фоне белых бурунов.

– А где Рэнкин?

– Остался на судне. Приказ капитана. Он рассыпался в извинениях перед мисс Соррел, но сказал, что не может рисковать её жизнью и оставить на борту «Трикалы», пока будут спускать его гичку. Обещал подобрать её утром, когда рассветёт. Нас подняло на гребень волны, и я увидел линию огней.

– Это «Трикала»?

– Так точно, приятель, – ответил Берт. – Капитан приказал нам отплыть подальше, чтобы судно не утащило нас за собой, когда пойдет на дно. Ветер отнёс нас в сторону.

Внезапно огни пропали и больше не появлялись.

– Кажется, я слышал шум двигателей, – сказал я.

– Это ветер, приятель, – возразил Берт. – «Трикала» затонула. Вместе с серебром.

И я подумал, что он прав: «Трикала» пошла ко дну, и мы остались одни на просторах Баренцева моря.

– Капитан обещал подобрать нас утром, – напомнила Дженнифер Соррел.

Мы прижались друг к Другу, пытаясь согреться. Берт начал петь. Мы пели все армейские песенки, которые знали, затем повторили наш скудный репертуар. Когда мы выдохлись, Дженнифер неожиданно запела арии из опер. «Богема», «Риголетто», «Тоска», «Севильский цирюльник», какие-то ещё, мне незнакомые. У неё был нежный мелодичный голос. Наконец небо посветлело. Мы промокли и промёрзли до костей. Нас окружали ревущие волны, сверху нависали свинцовые тучи, обещая снегопад. Никаких следов шлюпок с «Трикалы», ничего. Лишь холодный пронизывающий ветер. Глядя на мертвенно бледное лицо Дженнифер, чёрные круги под её глазами, я подумал о том, что ей пришлось пережить. И вот такая напасть. Лишь несколько часов назад она щебетала о скором возвращении в Англию. Она больше не пела. Я заметил в воде какой-то тёмный предмет. Наш плот сблизился с ним. Из воды на нас уставилось слово «Трикала», выбитое на деревянном сиденье. Следующая волна унесла его прочь. Я видел эти скамейки на палубе «Трикалы» под мостиком. Вскоре к нашему плоту прибило весло. Мы вытащили его из воды. Весло одной из шлюпок «Трикалы»…

Каким-то чудом мои часы не остановились. В девять сорок, встав на ноги, я заметил вдали корабль. Судя по всему, он должен был пройти в полумиле от нас.

– Надо привлечь их внимание, – сказал Берт, – У тебя есть чтонибудь яркое, капрал?

Я покачал головой.

– На мне красный свитер, – заявила Дженнифер. – Если вы отвернётесь, я сниму его.

– Нет, – возразил я. – Вы замёрзнете. Дженнифер улыбнулась, впервые за всё утро.

– Холоднее уже не будет, – ответила она. – Я согласна помёрзнуть, если потом нас напоят чем-нибудь горячим и уложат в постель.

– Давайте, мисс, раздевайтесь, – воскликнул Берт. – Если этот корабль не подберёт нас, мы погибли.

Через минуту свитер, как флаг, развевался на весле. Мы поднимали его всякий раз, когда оказывались на гребне волны. Сначала нам казалось, что нас не заметили, но вскоре корабль, маленький корвет, повернул в нашу сторону. А через полчаса мы с Бертом лежали в лазарете, укутанные одеялами, с бутылками горячей воды по бокам и с доброй порцией рома в желудке. Наутро к нам зашёл командир, лейтенант лет двадцати трёх. От него я узнал, что из команды «Трикалы» спаслись только мы трое. Радист успел сообщить о взрыве мины, и корвет «Бравый» получил приказ остаться на месте кораблекрушения. И хотя по волнам носилось множество обломков, шлюпок с членами команды моряки не обнаружили.

Слова командира потрясли меня: я понял, что мои подозрения совершенно беспочвенны, а Хэлси ни в чём не виноват. Ведь и третья шлюпка, шлюпка капитана Хэлси, затонула, как и две другие. Санитар осмотрел мою челюсть, к счастью, не обнаружив никаких повреждений, кроме синяка. Для Берта пребывание на плоту не прошло бесследно. Он простудился и начал кашлять. Санитар оставил его в постели, а мне разрешил вставать. Я спросил о мисс Соррел. Санитар ответил, что она вполне здорова. Дыхание Берта становилось всё более затруднённым, кашель усилился, росла температура. После ленча я попросил санитара показать мне каюту мисс Соррел. Он провёл меня по коридору, показал дверь и вернулся в лазарет. Я постучал.

– Войдите! – ответила она.

Дженни сидела на койке в белом мужском свитере. На лице её всё ещё лежала печать усталости, но она встретила меня радостной улыбкой. Мы долго говорили, хотя я и не помню, о чём. Пополудни мы догнали конвой. Берту становилось всё хуже, санитар опасался, что у него воспаление лёгких. Я успокаивал Берта, говоря, что через пару дней мы будем в Англии и он попадёт в хороший госпиталь. Но утром, выйдя на палубу, я не увидел ни одного судна, а наш корвет спешил на север. Я спросил какого-то матроса, куда мы плывём.

– В Исландию, – ответил тот. – Нам приказали сопровождать два американских сухогруза из Рейкьявика.

Днём Дженнифер навестила Берта. Её красный свежевыстиранный свитер осветил лазарет. Тёмные круги под глазами исчезли, на щеках появился слабый румянец.

Следующая ночь оказалась для Берта самой тяжёлой, а потом он быстро пошёл на поправку. Когда мы приплыли в Рейкьявик, он уже сидел на койке, непрерывно шутил и возмущался, что ему не дают ежедневную порцию рома, полагающуюся матросам. Мы пробыли на «Бравом» почти три недели. Для меня это были самые счастливые дни за всю армейскую службу. Поскольку члены команды не болели, капитан корвета оставил нас в лазарете. Каждый день я виделся с Дженни. Говорили мы главным образом о море. Она говорила об «Айлин Мор», двадцатипятитонной яхте, на которой она плавала с братом, я, в свою очередь, о моих плаваниях из Фалмута во Францию и даже в Испанию.

Через неделю мы отплыли из Рейкьявика. В тысяче двухстах милях от Нью-Йорка охрану двух сухогрузов взяли на себя американские корабли, и мы повернули к Англии. Прошёл слух, что мы направляемся в Фалмут. Как-то, встретив на палубе командира, я прямо спросил его об этом. Он улыбнулся и кивнул.

– Мы должны прибыть в Фалмут тридцатого числа. Тридцатого марта в десять утра «Бравый» бросил якорь в гавани Фалмута. Мы с Дженни стояли на палубе.

– Ну, Джим, – она была в шинели и чёрном берете, как и при нашей первой встречи, – к сожалению, нам пора прощаться. Они спускают шлюпку, которая отвезёт меня на берег.

– Я… я увижу тебя в Фалмуте?

Она покачала головой:

– Я сразу уеду в Шотландию. Я не видела папу больше трёх лет. Он, наверное, думает, что я погибла. Мы не могли переписываться. И я не собираюсь звонить ему по телефону. Я хочу преподнести ему самый большой сюрприз в его жизни.

– Мисс Соррел, шлюпка вас ждёт, – сказал подошедший матрос.

– До свидания, Джим.

Я пожал ей руку, надеясь, что наше расставание значит для неё так же много, как и для меня. Затем она протянула руку Берту.

– До свидания, Берт.

И ушла, ни разу не обернувшись. Шлюпка помчала её к берегу. Дженни сидела на носу, глядя прямо перед собой. Матрос тронул меня за рукав.

– Капитан приказывает вам, капрал, и Куку явиться в лазарет и ждать там, пока за вами не пришлют.

Его слова вернули меня на землю. Путешествие кончилось. Дженни уехала. Мы же остались в армии. В лазарете просидели часа два. Никто не приходил. Потом поели в кают-компании. Лишь. в половине третьего нас вызвали на палубу, попросив взять с собой вещмешки.

Рядом с корветом качался на волнах небольшой катер, а у леера стоял сержант военной полиции.

– Вы капрал Варди? – спросил он.

– Да, – ответил я.

– Канонир Кук? – обратился он к Берту.

– Это я, сержант.

Сержант сложил листок и убрал его в карман.

– Мне приказано арестовать вас.

На мгновение у меня отвисла челюсть. Потом я подумал, что ослышался.

– Арестовать нас?

– Чтоб я сдох! – пробормотал Берт. – Весёленькая встреча, – он воинственно взглянул на сержанта. – А что мы такого сделали?

– Да, – кивнул я. – В чём нас обвиняют, сержант?

– В мятеже, – коротко ответил он. – Спускайтесь в катер. С родными я так и не повидался. И Берт не добрался до Лондона, где жила его семья. Из порта нас отвезли на военную базу близ Плимута и заперли в маленькой комнатёнке вместе с перепуганным врачом, подозреваемым в убийстве.

IV. Военно-полевой суд

Наутро мы предстали перед адъютантом, и тот официально объявил о предании нас военному суду по обвинению в бунте. Я спросил, кто подал жалобу. «Мичман королевского флота Рэнкин», – последовал ответ. Адъютант также сообщил нам, что после изучения имеющихся улик командир базы решит, передавать наше дело в трибунал или нет.

Жалоба Рэнкина стала первым свидетельством того, что с «Трикалы» спаслись не только мы. Если Рэнкин остался жив, значит, ничего не случилось и с капитаном Хэлси, и с остальными пассажирами его шлюпки. И вновь меня охватили подозрения, возникшие в последние часы пребывания на борту «Трикалы». Расшатанные доски обшивки шлюпок, обрывки подслушанных разговоров, рассказ кока о «Пинанге», упоминание о котором заставило Юкса сжать кулаки; пронзительный взгляд чёрных глаз Хэлси, его слова: «это нас устроит», изменение курса «Трикалы», Юкс за штурвалом во время взрыва мины – всё это пронеслось у меня в голове. Как я ругал себя за то, что не упомянул обо всём этом в моём рапорте командиру «Бравого». Но мои подозрения рухнули как карточный домик, едва я услышал, что с «Трикалы» спаслись мы одни. Казалось, нет смысла подозревать мёртвых. Но мёртвые обернулись живыми и невредимыми.

Когда мы вернулись в камеру, я поделился с Бертом своими сомнениями.

– Ты думал, этот глупый болван всё простит, да? – насупился Берт. – Подожди, я ещё доберусь до этого мичмана. Мы могли подозревать капитана Хэлси в преступном замысле, но доказательств у нас не было. Дженни подтвердила бы наши слова, но она знала лишь то, что я ей рассказал. А я предпочитал держать свои мысли при себе. Наша вина не вызывала сомнений. Мы отказались повиноваться приказу вышестоящего начальника, а я к тому же угрожал ему оружием. И едва ли суровые члены трибунала примут всерьёз мои доводы, основанные лишь на домыслах.

– Я не могу простить себе, Берт, что втянул тебя в эту историю. – Я тяжко вздохнул.

К моему удивлению, он широко улыбнулся.

– Ерунда, приятель. Если бы не ты, я бы сел в шлюпку. И где я был бы сейчас? Кормил рыб на дне Баренцева моря, как бедолага Силлз. Как, по-твоему, они вышибли клёпки на обеих шлюпках? Я пожал плечами.

– Понятия не имею. Даже не знаю, что и думать. Я уверен лишь в том, что в шлюпке номер два доски поддавались под рукой. Первым это обнаружил Силлз. А затем выполнил приказ и сел в шлюпку. – Мне вспомнилось испуганное лицо Силлза, кот, прыгнувший обратно на палубу. Неужели животное предчувствовало, что шлюпка пойдёт ко дну? Кто-то из них мог бы спастись на плоту. Они не видели, что шлюпка повреждена. Было слишком темно. Но я не понимаю, почему капитан не хотел, чтобы мы спустили плот на воду? Вероятно, мне не следовало настаивать на этом. Только он мог решить, спускать плот или нет. Но Рэнкин наверняка объяснил ему, почему мы не хотим садиться в шлюпку. И тем не менее он приказал Хендрику остановить нас.

– Может, он хотел, чтобы шлюпки утонули, – как бы невзначай бросил Берт. Честно говоря, я подумал о том же. Но вряд ли наши предположения соответствовали действительности. Что выгадывал на этом капитан Хэлси? Ведь «Трикала» тоже пошла ко дну. Лязгнул замок, и вошёл сержант охраны.

– Вам по письму. Я зарегистрировал оба на ваше имя, капрал. – Он протянул мне регистрационный журнал и показал, где расписаться.

– Чтоб меня! – воскликнул Берт. – Письмо от моей старухи. Спасибо, сержант. – Я положил письмо на стол. Вскрывать конверт не спешил, представляя, что там, внутри. Для этого мне хватило адреса, написанного мелким почерком Бетти. Берт свой конверт разорвал тут же.

– Хо! Послушай, что она пишет:

«Как это на тебя похоже, Берт. Когда тебе положен месяц отпуска, и я надеюсь, что ты поможешь мне присмотреть за детьми, ты попадаешь за решётку. Однако, как ты говоришь, лучше плохо жить, чем лежать на морском дне, как тот бедняжка. Хотя я не знаю, что скажут соседи.»

Вечно она носится с этими соседями! Кому какое дело до мнения соседей? Я вскрыл конверт. На стол выкатилось платиновое колечко, украшенное рубинами и алмазами. Я прочёл письмо и разорвал его на клочки. Вины Бетти тут не было.

– Что это? – вдруг спросил Берт. – Чтоб меня! Кольцо! Значит, твоя девушка отказалась от тебя?

Я кивнул.

– Её заставил отец. – Я не сердился. – Помнишь, я говорил тебе, что она убедила меня подать заявление на офицерские курсы? А я вместо курсов очутился под арестом. В её семье одни кадровые офицеры. На меня там теперь смотрят, как на вора.

– Но почему? – возмутился Берт. – Она же не знает, виноват ты или нет. Ей же ничего не известно.

– О, она знает, – ответил я. – Стань на её место. Друзья отца – отставные офицеры. Представляю их физиономии, когда она сказала, что обручена с капралом. Она оказалась в безвыходном положении.

Берт молчал, а я сидел, уставившись на кольцо, не зная, что же с ним делать.

– Жаль, конечно, что у меня нет девушки, которая написала бы мне такое же письмо, как твоя жена, Берт. – Ощущение безмерного одиночества захлестнуло меня. – Прочитай мне её письмо. Оно такое тёплое, домашнее.

Берт пристально посмотрел на меня, потом широко улыбнулся.

– Хорошо. Где я остановился? А, вот тут, насчёт соседей.

«Если ты напишешь мне, когда будет суд и где, я бы приехала, чтобы высказать судьям всё, что я думаю, если тебя не оправдают. Я могла бы оставить детей у миссис Джонсон, она живёт теперь прямо под нами. Но пустят ли меня в суд? Молодой Альф, он работает в бакалейной лавке, сказал, что гражданских туда не пускают. Он служил в армии, ему оторвало руку в Солерно, и говорил очень уверенно. Но, что бы там…».

И так несколько страниц, написанных не совсем грамотно, но от всей души.

Берт умолк. Я смотрел на кольцо. Красные и белые камни перемигивались, словно смеялись надо мной. Во мне закипела ярость. Я понял, что должен избавиться от ненавистного кольца. Я уже собрался выкинуть его в окно, меж прутьев решётки, но в последний миг на ум пришло другое решение.

– У меня к тебе просьба, Берт.

– Какая?

– Я хочу, чтобы ты послал это кольцо своей жене. Скажи ей… Нет, лучше ничего не говори. Напиши, что ты его нашёл. Или что-то в этом роде. Но отошли его жене. Вот… лови! Камни сверкнули в воздухе. Берт поймал кольцо.

– А зачем это тебе? – подозрительно спросил он.

– Мне оно не нужно, Берт, пусть его носит твоя жена.

– Но, послушай, приятель, я не могу. Это неправильно. Да и на что ей кольцо? У неё никогда не было колец.

– Поэтому я и хочу, чтобы ты послал его.

– Нет, оставь его у себя, – Берт покачал головой. – Мне оно ни к чему. Я никогда ничего ни у кого не брал.

– Неужели ты не понимаешь? – сердито воскликнул я. – Зачем оно мне? Я не хочу его видеть. Но не могу выбросить в окно. – Вспышка угасла. – Пусть его носит твоя жена, – уже спокойнее продолжал я. – Прошу тебя, пошли ей кольцо. Пусть она его продаст. А вырученные деньги потратит на дорогу, чтобы приехать сюда и повидаться с тобой. Я бы хотел познакомиться с твоей женой, Берт. Мне кажется, она чудная женщина.

Берт рассмеялся.

– Чтоб меня! Я это ей скажу. Она помрёт со смеху. – Он взглянул на кольцо. – Ладно, об этом мы ещё поговорим, – и он убрал кольцо в маленький бумажник, где хранил фотографии жены и детей. Днём приехали мои родители. Мы чувствовали себя очень неловко. Я был их единственным сыном. Отец долгие годы работал в министерстве иностранных дел, прежде чем вернулся в Фалмут и возглавил семейную фирму после смерти моего деда. Обвинение в убийстве вызвало бы у них меньшее удивление, чем в бунте. Они ни в чём не упрекнули меня, но я видел, как они огорчены крушением возлагавшихся на меня надежд.

Медленно текли дни, похожие друг на друга, как близнецы. Я написал Дженни, предупредив, что её могут вызвать на процесс в качестве свидетеля, но ответа не получил. По утрам мы убирали каморку, затем полчаса гуляли по двору, а в остальном были предоставлены сами себе. Через пару дней врача, подозреваемого в убийстве, перевели в одиночную камеру, и мы с Бертом остались вдвоём.

На сбор улик ушла неделя. Нашим делом занимался лейтенант Соумс. Он зачитал нам показания Рэнкина и капитана Хэлси. Факты они изложили правильно. В своих показаниях я объяснил мотивы моего поведения на борту «Трикалы», сделав особый упор на расшатанные доски шлюпки номер два, отказ Рэнкина немедленно доложить капитану о повреждении шлюпки и необычную реакцию Хэлси, когда он понял, что мы хотим спустить плот на воду. К тому времени Рэнкин уже объяснил ему, почему мы отказались сесть в шлюпку. Лейтенант подробно записал мои слова, и я, прочитав протокол, расписался под ним. Допрос занял всё утро и часть дня. В камеру мы вернулись в начале четвёртого.

– Думаешь, они передадут наше дело в трибунал? – спросил Берт.

– Несомненно, – ответил я. – Наше преступление очевидно. Но мы должны убедить суд, что наши действия диктовались обстановкой.

– Убедить, – хмыкнул Берт. – Наслышан я об этих трибуналах. Справедливость их волнует меньше всего. Или ты подчинился приказу, или нет. Если нет, да поможет тебе Бог. И никто не станет слушать наши объяснения. Да и нужны ли они? Ну, дадут год, а не шесть месяцев. Всё-таки лучше, чем умереть, как Силлз. Что я мог ему возразить? Мы оказались в безвыходном положении.

Наутро мы услышали, как тюремщик щёлкнул каблуками.

– Что-то рано для развода караула, – пробурчал Берт. Шаги, глухо отдававшиеся в длинном коридоре, приблизились к нашей двери и затихли. Дверь распахнулась.

– Заключённые, смирно! – рявкнул голос сержанта. Мы вскочили на ноги и застыли. В камеру вошёл капитан.

– Садитесь, – сказал он.

Сам он сел на стол и снял фуражку – черноволосый, с волевым, чисто выбритым лицом.

– Я пришёл сообщить вам, что на основании имеющихся у него материалов командир базы, полковник Элисон, решил передать ваше дело в армейский трибунал. Сегодня утром он предъявит вам офицерское обвинение. Сейчас речь пойдёт о вашей защите. Вы можете пригласить профессионального адвоката или обратиться к какому-нибудь офицеру, если хотите, чтобы он представлял ваши интересы. Если нет, я готов выступить вашим защитником. Я – капитан Дженнингс. До службы в армии был юристом. – Он быстро взглянул на меня, потом на Берта. – Быть может, вы хотите предварительно обсудить моё предложение? Мне он понравился. Его быстрая речь внушала доверие. Адвоката я мог нанять только на средства родителей. Знакомых офицеров у меня не было.

– Я буду только рад такому защитнику, сэр, – ответил я.

Он повернулся к Берту.

– И я тоже, сэр.

– Вот и отлично. А теперь перейдём к делу, – сказал он таким тоном, словно мысленно засучил рукава. Мне даже показалось, что его заинтересовало наше дело. И действительно, потом я ни разу не пожалел о принятом решении. – Я ознакомился с вашим делом. Вы оба признали свою вину. Теперь мы должны определить, на чём будет строиться ваша защита. Варди, расскажите мне обо всём по порядку и объясните, чем были обусловлены ваши действия. Я хочу знать, о чём вы думали с того момента, как поднялись на борт «Трикалы», до взрыва мины. Дайте мне возможность увидеть происшествие вашими глазами.

О событиях на «Трикале» я достаточно подробно рассказал лейтенанту Соумсу. Ничего не скрыл я и от капитана Дженнингса. Мне очень хотелось, чтобы он понял, почему мы поступили так, а не иначе.