Текст книги "Дом под каштанами"

Автор книги: Хелена Бехлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

СЛОНЁНОК

Тётя Ива разрешила Касе вытереть пыль в большой комнате. Она дала ей мягкую тряпочку, а Кася пообещала, что не разобьёт ни абажура на торшере, ни вазы и не поломает соломенного пастушонка и его овец.

– И слона я не попорчу. Не беспокойся – сказала Кася.

Всё получилось прекрасно: абажур сверкал, пастушонок весело улыбался, должно быть, оттого, что во время уборки шляпа съехала ему на самый затылок. И только слон был печальный. Он смотрел на Касю своими крохотными глазками, точно хотел попросить её о чём-то важном. Кася осторожно обтёрла ещё раз его большие уши и задумалась над слоновьей тоской. Ведь у слонов всегда такие глаза, будто они насмешливо улыбаются, а этот был очень печальный.

– Может, ты хочешь быть настоящим большим слоном? Может, скучаешь здесь, а, может, мёрзнешь? Ведь слоны рождаются в тёплых странах… Ну скажи… – заговаривала Кася со слоном. Но тот не откликнулся.

Вошла тётя. Голова у неё была повязана мокрым полотенцем.

– Жарко сегодня, как в Африке, – сказала со вздохом тётя и задёрнула занавеси на окнах. Кася сказала ей про слона.

– С ним рядом стоял раньше маленький слонёнок, – объяснила тётя.

– Что случилось со слонёнком? Разбился?!

– Нет. Пропал, когда мы делали ремонт. В это время больше всего разбивается и пропадает всяких вещей. Слонёнок упал, наверно, в траву, когда мы выносили в сад мебель. А может, разбился, кто его знает.

Тётя ушла, а Кася погладила уши, большие, как листья.

– Вот почему ты такой печальный, слон. Но твой маленький слонёнок, конечно, не разбился, он просто потерялся, он ещё найдётся.

Надо было спросить у Пётруся, что он об этом думает.

Пётрусь пришёл из сада, красный от жары. Стал рассматривать слона, на которого раньше не обращал внимания. Кася рассказала ему про слонёнка. Пётрусь задумался.

– Слонёнок может убежать от большого слона, даже от целого стада. А вдруг он попал в западню? В Африке люди охотятся на слонов.

Пётрусь выглянул в окно, словно в саду, под знойными лучами солнца, надеялся обнаружить стадо слонов. Но там только Тимонек сидел в траве и смотрел на Пётруся своими щёлочками-глазами.

– Пошли, тигрёнок ждёт, – сказал Пётрусь. – Возьмём с собой лопаты, а на голову намотаем полотенце. В Африке жарко.

За порогом их ослепило солнце. Тут начиналась Африка. Ребята побрели по раскалённому песку, напились воды из источника под пальмами.

Пётрусь крикнул Тимонеку.

– Тигрёнок, веди!

И тигрёнок пошёл впереди пружинистым тигриным шагом.

– Найдёт ли он дорогу, не заблудится ли? – беспокоилась Кася.

Но Пётрусь был уверен, что тигрёнок знает здесь каждый уголок.

– Смотри, как уши навострил. Он ловит каждый звук, каждый шорох.

Они прошли еще немного под знойным солнцем, и вдруг Тимонек помедлил и оглянулся. Неподалёку слышался чей-то голос – это был жалобный рык. Позабыв о зное, ребята бросились вперёд. Из тени густого кустарника они вышли в поле и зажмурились от яркого солнца.

Ещё несколько шагов, и они увидели слонёнка. Беспокойно переступая ногами, он топтался в глубокой яме. Он озирался по сторонам, то и дело обнюхивая разбросанные кругом ветки.

– Попал в западню, бедняга. Надо его спасать.

– Он голодный, сначала мы его накормим. – Пётрусь бросился на поиски пищи.

Он вернулся с большой гроздью бананов и бросил её слоненку.

– Смотри, как уписывает! – сказала обрадованная Кася. – Машет хоботом… Может, просит ещё? Как мы его вытащим отсюда?

Пётрусь осмотрел яму.

– К счастью, она неглубокая. В одном месте земля осела. Может, это большой слон пытался спасти малыша, и под его ногами песок осыпался. Будем копать в этом месте, пока слонёнок не сможет вылезти из ямы.

Работа была тяжелая. Пот катился с них градом, но они торопились, опасаясь, что кто-нибудь помешает им спасти слонёнка.

– Могут прийти люди, которые сделали западню, может прийти дикий зверь, – говорил Пётрусь. – А слонёнку не терпится…

Слонёнок переступал с ноги на ногу, топал, и хотя он был маленький, под его ногами гудела земля.

Вдруг Тимонек соскочил в яму, стал против слонёнка и тогда тот перестал топтаться и протянул тигрёнку хобот.

– Разговаривают… – сказала Кася. – Наверно, они понимают друг друга.

– Ну, пора ему выбираться, – и Пётрусь оглядел край ямы, ставший теперь покатым. Ребята сбежали вниз, в яму. Слонёнок издал короткий рык, похожий на храп.

– Радуешься, – и Кася потрепала его уши. – Пойдём, мы тебя освободили, Бамбино.

Ребята вывели слонёнка из ямы. Они вели его по тропинке, а Тимонек шёл впереди как проводник. Пётрусь нарвал по дороге апельсинов.

– Это для нас и для него. Очень хочется пить.

Когда они вернулись, лёгкий ветерок покачивал кусты в саду и освежал лицо. Слонёнок бежал по саду и топал так, что всё гудело вокруг. Потом он радостно затрубил. Его большие уши развевались, как листья. На повороте они потеряли слонёнка из глаз, а когда вышли из-за кустов сирени, он уже исчез, и ребята увидели только хвост Тимонека, который прыгнул через окно в комнату.

– Тётя будет рада, что слонёнок нашелся, – сказал Пётрусь.

Но тётя поехала в город, и только вечером они ей всё рассказали. Тётя внимательно осмотрела слонёнка.

– Где это вы его отыскали? – Тётя не верила глазам. – Колдовство какое-то, что ли…

– Ах, тётя, если б ты знала, как он радовался, когда мы освободили его из западни.

– Из западни? Из какой это западни? Он что, попал в мышеловку? – не переставая удивляться, спросила тётя.

– Нет, но это было в Африке, и мы ужасно устали.

– Ага, вижу. Дам-ка я вам воды с соком. – И тётя отправилась на кухню, а Кася посмотрела на большого слона.

– Большой слон доволен, глаза у него весёлые, малыш нашёлся.

ПТИЦЫ ИЗ СТЕННЫХ ЧАСОВ

Такого ветра этим летом ещё не бывало! Весь дом трещит! Тётя со страхом смотрит на потолок – рухнет или не рухнет. С ветвей каштанов осыпалось множество колючих орехов. Только самые цепкие удержались ещё на ветке. Пёстрый ветрячок, который Пётрусь прибил к столбу на заборе, не выдержал: после завтрака он крутился, как бешеный, а потом вдруг накренился. Пётрусь ринулся, чтоб его удержать, но ничего не вышло: ветрячок улетел вместе с ветром. Пётрусь только рукой махнул.

– Убежал.

– И мой халат убежал! – воскликнула тётя Ива. – Я забыла прикрепить его зажимами к верёвке. Попробуй его теперь, поймай!

Халат был, как плащ волшебника: тёмно-синий с жёлтыми звёздами. Он нёсся, словно наполненный ветром парус, над полем люпина.

– Ветер надел его на себя и бежит через поле, – засмеялся Пётрусь и помчался ловить беглеца.

Тётя сказала, что обеда сегодня не будет.

– Во всех комнатах воет, а на кухне – дикий танец.

Ребята пошли посмотреть. И в самом деле, над конфорками крутился дым, а из поддувала то и дело вырывались языки пламени.

Тётя залила огонь водой, тот зашипел в бешенстве. Немного успокоившись, тётя вытерла со щеки сажу и стала прислушиваться к странным голосам на чердаке. Там что-то трещало, выло, позванивало…

Кася ринулась наверх первая. За ней – Пётрусь. Открытая оконная створка грохотала, в уголке позванивали жестяные банки и бутылки. По балке вышагивал Тимонек. Он направлялся к старинным часам и вглядывался в их дверцы, расположенные под резным карнизом. Вдруг ветер завыл громче, дверцы с треском распахнулись, и из них выскочила кукушка.

– Ку-ку! Ку-ку!..

Ребята принялись считать: одиннадцать, двенадцать… Что это, ещё не всё?.. Тринадцать!

Но кукушка не спряталась, не захлопнула дверцы. Она выпорхнула из часов, а следом за ней оттуда вылетели с весёлым шумом птицы – чирикающие, поющие.

– Это не кукушки! – закричала Кася. – Как много!..

Птицы замелькали повсюду – голубые, розовые, хвосты у них были пёстрые, хохолки золотистые. Они расселись на балках, стали чистить пёрышки, постукивать клювом о дерево. И опять вспорхнули, подхваченные ветром.

– Глади, как смотрит на них Тимонек, – шепнула Кася.

И в самом деле, глаза у Тимонека разгорелись а голова крутилась, как на пружинах.

– Не поймает, – с уверенностью произнёс Пётрусь. – Они не дадутся.

– Что это? Они замолчали?

Птички, действительно, перестали чирикать, зато дети услышали кукушку, та точно дала сигнал. Она прокуковала несколько раз и впорхнула в распахнутые дверцы. И тогда – следом друг за другом – в часы возвратились птицы.

Дверцы захлопнулись с лёгким треском, на чердаке стало темно.

– Ты знаешь, откуда они взялись? – спросил Пётрусь. – Я знаю.

– Я тоже знаю, – выпалила Кася. – Ведь часы заколдованные. Они спали там, и этот ветер их разбудил.

Но Пётрусь помотал головой.

– Нет. Их высидела кукушка. Она всегда подбрасывает птицам свои яйца. А птицы рассердились, подбросили ей свои и заперли её в часах, вот и пришлось ей высиживать птенцов.

Обеда в этот день и в самом деле не было. Тётя подогрела на электрической плитке вчерашние пирожки и сварила компот. В банке она обнаружила печенье. Но печенья было немного, и тётя отправилась в кладовую.

– Я дам вам ещё мака с сахаром, ладно?

Заметим, кстати, что Пётрусь считал мак лучшим десертом, который вкуснее всего, когда в трубе воет ветер и когда можно слушать эти завывания, сидя в комнате.

– Обед был не настоящий, но очень вкусный, – заявила Кася и отправилась на чердак искать ленточку от волос. Где ж она могла её потерять? Кася посмотрела по сторонам и вдруг услышала что-то похожее на писк. Точно птичка прочирикала у неё над головой.

И действительно, рядом с часами сидела птичка, маленькая, нахохленная.

– Ага, ты не успела влететь в часы. Погоди, сейчас мы тебе поможем. – Кася взяла птичку в руки. Влезла на сундук и приложила ухо к часам. Не услышит ли она, как чирикают птицы, как шелестят их перья? Но в часах тихо, ни звука.

«Переведу стрелки тринадцать раз, может, кукушка выскочит», – подумала Кася.

Она осторожно притронулась к стрелкам – сделала тринадцать кругов. Но и это не помогло. Часы молчали – они забыли, что из них вылетели недавно пёстрые птички.

Тут появился Пётрусь. Кася протянула ему птичку.

– Да, она не успела и осталась, – подтвердил Пётрусь. – Но часы закрыты. Отпустим птичку, пусть летит себе в лес.

Ребята подошли к окошку. Ветер успокоился, и деревья расправляли помятые усталые листья.

Пётрусь поднёс птичку к окну.

– До свиданья, птичка. Расскажешь в лесу о кукушке из часов и о птицах, которые здесь летали.

И птичка выпорхнула из окна. И в солнечных лучах видно было, что птичка эта вовсе даже не простая, что брюшко у неё золотистое.

МАКОВЫЙ ДЕНЬ

Когда с цветов мака осыпались лепестки, к ним перестали прилетать бабочки, потому что маковки совсем не похожи на цветы. Они блёклые, тусклые; маковые зёрнышки вот-вот высыпятся из них на землю.

– Да, кончается лето, – задумчиво протянула тётя. – Буду срезать сегодня маковки.

Она расстелила на земле рогожу. На неё надо класть срезанные маковки. Пётрусь и Кася глянули на грядку с маками. Совсем недавно они видели здесь маковый домик с трубой, из которой валил разноцветный дым. Здесь им встретился король, у которого не было бороды и короны.

– Где же это случилось? – и ребята принялись искать это место.

Кася показала Пётрусю большую маковку – самую большую из всех маковок.

– Вот эта. Конечно, эта. Она больше всех. Тётя, давай эту маковку мы оставим, не срезай её, пожалуйста, – попросил Пётрусь.

Тётя не могла понять, почему именно эту маковку надо оставить.

– Такая большая. Сколько в ней маку! Жалко!

– Как ты не понимаешь, тётя! Это не простая маковка.

– Она такая же точно, как другие, – ответила тётя. – Только вьюнок вокруг обвился, до самого верха.

– Вот именно. В этом вьюнке – рюмочки для вина, а в маковке живёт маковый король. Когда он устраивает пир, его слуги берут рюмки, и все пьют из них вино.

– Видишь, тётя, над маковкой бабочку? – спросила Кася.

– Вижу.

– Это паж короля. Должно быть, маковый король послал её к стручковому королю.

– Ладно, – согласилась тётя. – Что же в таком случае делает лягушка в траве?

Лягушка, крохотная, зелёная, сидела под самым большим маком и не бежала прочь, хотя над ней склонились люди.

– Ты думаешь, тётя, это лягушка? Это принцесса, она приехала в карете. На голове у неё корона, надо только вглядеться. А карета стоит, наверно, рядом, в настурциях.

– Ты согласна, тётя, что маковый домик должен здесь остаться? – не унимался Пётрусь.

– Пусть остаётся. – И тётя принялась срезать маковки по соседству – те, к которым не подлетала бабочка, королевский паж, и под которыми не сидела принцесса, превращенная в зелёную лягушку.

Дома тётя поставила на стол большую миску. В неё она будет ссыпать мак из маковок.

Пётрусь взял в руку одну из маковок и сказал Касе:

– Помнишь, что говорил маковый король?

 
Вам шепнёт тихо мак,
вам шепнёт тихо так:
«Приходите ко мне,
поболтаем во сне,
поболтаем мы в тишине».
 

– Не пора ли повидаться с королём? – продолжал Пётрусь. – Королю нужны рыцари. И новая мантия ему нужна и корона.

– А потом нужны кони. Только откуда мы их возьмём?

Для коней больше всего подошла кукуруза, только у кукурузы есть золотистые кисточки, из которых можно сделать нарядные хвосты и гривы.

Не успело еще солнце сесть за забор, как Кася сделала корону для короля. Примерила её на Тимонека.

– Хочешь быть королём тигров, а? – спросила она.

Но тигрёнок дёрнул ухом, и корона упала. Было ясно, что корона его не интересует. И Пётрусь решил, что Тимонек прав.

– Зачем ему корона? Ведь он волшебник, а волшебник приказывает даже королю.

И Тимонек доказал им, что он и в самом деле волшебник. Он высунулся из окна, возле которого рос высокий подсолнух. Подсолнух заколыхался – кто-то быстро вскарабкался вверх по стеблю и вскочил на подоконник. Маковый король!

– Ах, король, – воскликнул Пётрусь, – разве пристало тебе карабкаться по подсолнуху, как по дереву? Где твоя серьезность, где торжественность?

Но король не пожелал объяснять, почему он таким образом появился в доме.

– Где моя корона, где мантия? – спросил он. – Без этого король – не король. Он может лазать по деревьям.

Тут же на подоконнике состоялась коронация. Но король всё время капризничал.

– Корона жмёт!

– Смотри, как она сверкает! – сказал ему Пётрусь.

– На мантии мало складок…

– Складок мало? Да ты три раза можешь в неё завернуться.

– У коня очень короткий хвост.

Королевский скакун потерял терпение, ударил копытом, рыцари закачали головами, и в головах у них зашелестели позабытые зёрнышки мака.

 
Ты король, зря сердит,
погляди: конь храпит.
Он тебя не спроси —
он тебя сбросит.
Как махнёт конь хвостом,
ты, король, пойдешь пешком.
 

– Нет! – рявкнул король. – Я не хочу пешком!

Он нахлобучил на голову корону, вскочил на коня, спрыгнул затем с подоконника в сад, и рыцари попрыгали за ним следом в траву и анютины глазки. А вдогонку за королевской свитой соскочил в сад Тимонек.

Вернулся он только вечером, и к его хвосту прицепился пучок кукурузных волосиков.

– Это один из рыцарских коней потерял хвост, – догадался Пётрусь. Он отцепил от шёрстки золотой пучочек и бросил его за окно в траву.

– Рыцарь прискачет на своём коне и обнаружит пропажу.

ПРОЩАЙ, КОНЬ! ПРОЩАЙ, ЛЕВ!

Было пасмурно, а в пасмурный день легче прощаться. Пётрусь и Кася прощались с садом. Тимонек то шёл за ними следом, то забегал вперёд. К домику колдуньи он подошёл первый. Не потому ли, что именно это приключение запомнилось ему больше всего? Кася считала, что так оно и есть.

– Ему очень нравилось быть котом колдуньи и сидеть у неё на плече.

– Может, он и без нас гостил у колдуньи, только мы об этом не знаем, он нам ничего не сказал.

Домик колдуньи был сейчас развесистой ивой с большим дуплом, а на самом краю дупла сидела пчела и размышляла, в какую сторону ей лететь.

– Это не простая пчела из простого улья, это пчела колдуньи, – заявила Кася. – Она приносит ей мёд для пряников. А вон божья коровка.

– Она приносит колдунье новости из сада и из леса. Раньше это делал кузнечик. Но он высоко скачет. Как подпрыгнет – так самую интересную новость потеряет. Колдунья прогнала его прочь и выбрала себе божью коровку, потому что у той крапинки. Стоит божьей коровке о чём-то забыть, как она посмотрит на крапинку и тут же вспомнит. Эти крапинки для неё, как узлы на платочке – для памяти.

Тимонек направился к шалашу-вигваму, на котором повяли уже листья. Ребята стали думать, разобрать им шалаш или оставить.

– Оставим, – решил в конце концов Пё грусь. – Он стоит в стороне, в самом конце сада. Зимой прискачет сюда зайчик, обогреется, отдохнёт, а может и от ястреба укроется.

– Пошли к маковому королю.

Большая маковка стояла по-прежнему на грядке, ветер раскачивал её из стороны в сторону.

Кася приложила ухо – маковые зёрнышки тихо шелестели.

– Маковый король разговаривает со своим пажом. Не будем им мешать.

Брызнул мелкий дождик, и они отправились на чердак. Там дремал лев и спала лошадка с опущенной головой, но пыли на них не было, и они не скучали. Они знали, что в любую минуту могут помчаться с развевающейся гривой по дорогам и полям.

Пётрусь похлопал по шее лошадку, Кася погладила льва.

– Прощай, черногривая!

– Прощай, лев!

Леопард, распластавшийся во всю ширь дивана, глядел своими широко открытыми глазами и щерил зубы. Он думал:

«Если пожелаете, я могу отправиться на охоту далеко-далеко, в дикие леса, в жаркие страны. Пойдёте со мной?..»

Но сегодня некогда было отправляться в далёкие путешествия. Те дни, когда сбываются чары, прошли. Часы не тикали, не двигались стрелки, но Пётрусь и Кася знали, что с наступлением заветной минуты из часов выпорхнут разноцветные птички, которых высидела кукушка.

Тимонеку надоело слоняться по чердаку – ведь он не прощался ни со львом, ни с лошадкой, он оставался здесь, в доме. И он выскользнул в приоткрытую дверь.

Кася и Пётрусь медленно спустились по лестнице. На кухне тётя пекла на дорогу печенье. На стуле стоял раскрытый чемодан, разбросанные вещи ждали, когда их упакуют.

– Ну, ещё один ужин, последний, – сказала тётя и накрыла стол скатертью. Кася посмотрела на слонов на шкафу.

– Может, хочешь взять того, маленького, себе на память? – спросила тётя.

Но Кася покачала головой.

– Нельзя большого слона оставлять в одиночестве. Он так долго ждал, когда найдется слонёнок.

Мохнатая ночная бабочка влетела в комнату, стала биться о стены, о лампу и наконец, утомленная, села на занавеску. Пётрусь схватил её и выпустил в окно. На небе сиял серп луны. К луне медленно подплыла серебряная туча, и та погасла. Кася стала ждать, когда луна появится снова, но Пётрусь сказал:

– Пришла Большая Медведица и взяла серебряный пряник для своих медвежат.

ПРОЩАЙ, ТИГРЁНОК!

На следующий день утром ребята успели ещё сходить к ручью за камешками. Кася подбирала те, которые поярче.

– Пусть жёлтые будут, как янтарь нашей тёти, белые, как снег, а розовые, как… как…

– Как кошачий язычок, – подсказал Пётрусь. Как раз неподалёку умывался Тимонек, и виден был его розовый язык.

Камешки были красивые, пока они были мокрые. Стоило им высохнуть, как они поблёкли. Но два камешка так и не потемнели.

– Смотри, какие, Пётрусь! Красный и голубой.

Пётрусь посмотрел на них повнимательней и узнал.

– Да ведь это же драгоценные камни из короны короля. Помнишь, корона упала у него в воду? Два камня куда-то пропали, но король не огорчился.

– Помню. Вот этот, красный, наверно, рубин, а голубой – сапфир. Посмотри, тигрёнок.

Но тигрёнок был занят другим: он следил за рыбками, плавающими у самого дна.

Ручеёк принёс большой лист. Лист был ещё зелёный, но на нём виднелись странные знаки: коричневые чёрточки, золотые змейки и всякие пятнышки, напоминающие неведомые слова и знаки.

Пётрусь сразу догадался, что это такое.

– Это письмо от дождевиков. Осеннее письмо. Сейчас я тебе его прочту.

 
Письмо мы пишем из страны,
где дождь шумит и пенится.
Вы прочитать его должны —
пускай никто не ленится!
 
 
В наш край отныне нет пути:
промчалось время летнее,
теперь нам радуг не плести,
уж осень всё заметнее.
 
 
Смотали радуги в клубок
и сдали на хранение.
Фонтаны бьют наискосок,
поют про дни осенние.
 
 
Разлука с вами нелегка,
друзья и подопечные.
От каждого дождевика
приветы вам сердечные.
 

Кася осмотрела письмо со всех сторон.

– Помнят они о нас. Жаль, что мы больше их не увидим. Но мне всё-таки кажется, что в городе в дождливый день мы встретим их в серебряных лодочках.

– Может быть, – ответил Пётрусь. – Но это будут уже другие дождевики – осенние, такие, которые незнакомы с грозой и не умеют плести радугу. А это совсем другое дело.

– Давай спрячем письмо.

Письмо положили в коробочку, где хранилась шпага, найденная на Острове Пиратов, и перо Золотоглазого Змея. Письмо, шпага, перо и два драгоценных камня из королевской короны – вот памятки этого чародейского лета в доме под каштанами.

Тёте предстояло отвезти детей в город. С чемоданами ждали они втроём на станции поезда. Отсюда виден был дом под каштанами, собственно, не сам дом, а только труба и деревья. Был он рядом, но был уже далеко. Ребята думали теперь о поезде, которого пока не видно, но который скоро придёт, о том, что вечером они будут дома, в городе, у мамы и папы, что расскажут им обо всём, что здесь произошло, о Тимонеке, который бьш тигром.

«Жаль, что я больше его не увижу…»

Стоило им это подумать, как тётя в удивлении воскликнула:

– Тимонек! Видели вы что-либо подобное? Пришёл на станцию!

Кася наклонилась и погладила рыжую шёрстку.

– Это потому, что я шепнула ему вчера на ухо, чтоб он пришёл. Он понял.

Сейчас, на солнце, Тигрёнок был ещё больше тигром, чем в доме под каштанами. И выражение у него сейчас было точно такое же, как тогда, когда Пётрусь говорил: «Устрой нам, пожалуйста, что-нибудь».

Но ничего особенного не произошло, только поезд со скрежетом подкатил к станции.

– Прощай, тигрёнок!

– Прощай, Тимонек!

Когда поезд тронулся, Тимонек постоял с минуту на перроне, точно ему было грустно оставаться в одиночестве. А потом побрёл по тропинке между деревьями к дому – он становился меньше и меньше.

В вагоне у окна ребята разговаривали о Тимонеке.

– Когда настанет осень, он будет, конечно, ходить на чердак – навещать льва и лошадку.

– Будет вспоминать приключение на мосту.

– И весёлого короля, который потерял корону и ловил попугайчика.

– Он расскажет льву и лошадке, как он был большим свирепым тигром на Острове Пиратов.

– И про домик колдуньи и про замок с голубым лебедем.

– Расскажет им, что он делал, когда остался в замке, и мы не могли его найти. Нам-то ведь он ничего не рассказал, хоть и дружил с нами.

– Ему не хотелось говорит об этом. Каждому приятно, когда у него есть своя тайна.