Текст книги "Падение мисс Кэмерон"
Автор книги: Хелен Диксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Человек, глубоко преданный своему хозяину, сдержанный, которого нелегко выбить из седла, сейчас Оакли покорно склонил голову, ведя ее к входу в гостиницу.
– Боюсь, что это так, миледи. Назовите это ошибкой, но я полностью был дезориентирован всей ситуацией, а главное, местом, где мы встретились, и признаю свою вину. Мне только и остается, что просить вас о прощении, если я невольно причинил вам страдания.
Она улыбнулась. Невозможно было злиться на мистера Оакли, во всех отношениях приятного и дружелюбного человека, преданного своему господину.
– Я прощаю вас, мистер Оакли. А вот прощу ли я своего мужа – это вопрос. Он ведь не занимается специально оскорблением женщин?
– Он никому не желает зла, миледи. За многие годы я узнал, что женщины играют незначительную роль в его жизни. Хотя те женщины, с которыми он встречался, всегда были от него без ума, и это понятно, еще бы не восхищаться – красавец и такой щедрый блестящий офицер.
– Но их восхищение, вероятно, оставило его равнодушным, – холодно предположила Дельфина, глядя на прямую спину своего супруга, который уже входил в гостиницу.
– Боюсь, что да. Мой господин прежде всего солдат, и, как солдат, он не имеет времени и терпения на галантное ухаживание, а его истинные чувства трудно понять, он отлично умеет их скрывать. Его стихия – военная служба, он преображается, когда его страна стоит на пороге войны или, как сейчас, находится в состоянии войны с Бонапартом. Весь день он проводит в седле, проверяет готовность своей части, дает инструкции, он всегда должен знать все, что там происходит, чтобы принять срочные меры, если понадобится. После объезда пишет приказы командирам или составляет новые стратегии. Он встает с рассветом и на ногах до глубокой ночи, пока сон не свалит его.
– Ваша верность ему делает вам честь, мистер Оакли. Но я еще не готова быть снисходительной. Возможно, что его темп жизни и усталость от войны вынуждают его быть грубым, портят характер, поэтому иногда он ведет себя как раненый медведь. Впадает в ярость и набрасывается на женщин…
Она остановилась у входа и взглянула на своего спутника. Он ответил умным взглядом и доброжелательной улыбкой.
– Вы очень гордитесь моим мужем, я вижу это.
– Как я уже говорил, миледи, мы с ним были вместе многие годы и видели и хорошее и плохое, но смею заверить, что господин прежде всего человек чести, что бы ни говорили о нем. Он любит активную жизнь, любит движение, ненавидит застой, поэтому нашел себя в армии. Он с юных лет знает, что ему нужно, и упорно следует своей линии.
– За счет всего остального, из чего состоит жизнь, – например, жена, семья, дом. А теперь, неожиданно женившись, готов бросить молодую жену и поскорее вернуться в Испанию. – Она с трудом сдержалась, чтобы не добавить: «К своей прекрасной сеньорите». Но горечь в ее голосе не осталась не замеченной ее проницательным собеседником.
– Боюсь, что это истинная правда, миледи, но… – в его глазах мелькнул загадочный огонек, – но, мне кажется, что вы скоро измените его жизнь.
Она не смогла ответить на это странное замечание, потому что в этот момент рядом возник сам полковник. Она вдруг вспомнила, что скоро окажется в одной комнате с ним ночью, и ее щеки загорелись от волнения. Она до сих пор не отдавала себе отчета в том, что сегодня их первая брачная ночь и она должна будет разделить с ним постель.
Но волнение сопровождалось не лишенным приятности чувством ожидания. Она не была невинной невестой, которая не знает, что ей предстоит. У нее не было страха, и она знала, чего ждать от него и от себя тоже. Тот опыт, который она получила, позволял ей надеяться разделить с ним страсть, уже на законных основаниях. И ее предательское тело уже ликовало в предвкушении, и приходилось усилием воли подавлять в себе низменные желания, потому что если она не справится с ними, то рискует полюбить без ответа и потерять не только свободу, но и свое сердце.
Они поужинали в переполненном обеденном зале гостиницы и почти не разговаривали за едой, едва обменявшись несколькими фразами, потом сразу поднялись наверх, в свою комнату. Он открыл дверь, пропуская ее вперед.
Она почувствовала напряжение, не зная, чего ждать от него, и невольно бросила взгляд на слишком узкую для двоих кровать. Неужели прошла всего неделя с той ночи, проведенной с ним в гостинице «Голубой вепрь»?
Стивен проследил ее взгляд, увидел, как она смутилась, и улыбнулся:
– Что с вами, Дельфина? Вы вспомнили, как мы с вами уже разделили постель?
Она хотела ответить резкостью, но придержала язык. Теперь она его жена, и надо постараться сдерживать свой характер. Впрочем, кажется, он все-таки ждал ее ответа, поэтому промолчать не удалось.
– Просто не ожидала, что мы так тесно и уютно устроимся с вами в таком месте.
– Были моменты в «Горбом вепре», когда вы не возражали против тесноты и подобного уюта и не только не пытались избежать моего внимания, а даже искали его. – Он приблизился и дотронулся до ее щеки, осторожно, кончиком пальца провел от уха к подбородку, и сразу по ее телу прошла теплая волна, ослабли колени. Он не спускал с нее проницательного взгляда. – Вы бледны, любовь моя. Неужели мысль, что вам придется провести со мной ночь, вас так удручает?
Она с трудом выдерживала этот насмешливый проницательный взгляд, хотела возразить, еще пытаясь ему противостоять, но не нашла что сказать. Не дождавшись ответа, он продолжал:
– Но ведь это старинный обычай, когда жена и муж проводят вместе первую брачную ночь, не так ли?
Наконец она обрела голос:
– Я об этом вполне осведомлена, сэр. Но дело в том, что я еще не готова повторить представление, – солгала она, хоти ее воля ослабевала с каждой минутой, тело уже готово было подчиниться, и только остатки гордости не позволяли этого показать. – Но я пока не чувствую себя вашей женой. Свадебная церемония была такой убогой, что мне нечего будет вспомнить, кроме разочарования. Я не собиралась замуж до тех пор, пока не встречу человека, которого захочу назвать своим мужем. И мечтала, что моя свадьба будет счастливым и на всю жизнь запоминающимся событием, где не будет места унынию и тоске.
Он ничего не ответил, отошел от нее и расстегнул тугой воротник. Кажется, ее слова задели его, он прекрасно понимал, о чем мечтает каждая девушка, когда выходит замуж. Но не очень доверял ее словам, ему казалось, что она ведет игру, старается изображать невинную девушку, каковой больше уже не была.
– Я знаю, что вы не хотели выходить замуж, но мне кажется, я не так уж плох, чтобы вы чувствовали себя такой разочарованной. У меня есть много достоинств, которые вам предстоит оценить.
– Да, у меня не было иного выхода, мои родители пожелали избавиться от меня как можно скорее.
– Не волнуйтесь так, моя радость. Я не собираюсь принуждать вас к любви сегодня ночью и в ближайшем будущем тоже, разумеется, если не почувствую неистового порыва с вашей стороны и не смогу устоять перед вашими прелестями. – Голос был холоден, и в нем прозвучал сарказм. – Но знайте, что я имею все права наслаждаться вашей близостью когда захочу. Ваш отец получил что хотел, и я должен теперь получить свое, так что все справедливо. Но я не верю вашим словам в силу определенных обстоятельств.
– О чем вы? – Она думала, что ослышалась.
– Не надо изображать удивление, ведь вы поймали меня в сети. Я конечно же не горжусь своим поступком, Дельфина. Я действительно лишил чести молодую и невинную девушку. Но, если бы я знал, кто вы такая, что вы дочь известного аристократа из высокоуважаемой семьи, я бы, конечно, выставил вас за дверь и извинился перед вашими родственниками, вместо того чтобы тащить вас в свою постель. Но вы промолчали. И, по правде говоря, я не так уж и виноват и считаю, что ваш отец не имел права вызывать меня и шантажировать. Остается спросить, как он узнал о случившемся? Ведь это вы рассказали родителям обо всем, прекрасно понимая, что за этим последует, не так ли? Отец ваш, разумеется, пришел в ярость и угрозами вынудил меня жениться. Хотя это было с его стороны недальновидно, – что бы с вами было, откажись я жениться на вас.
Она в искреннем замешательстве раскрыла широко глаза.
– Но я действительно не знала.
Он рассмеялся:
– Я не верю.
Неужели она действительно не знала, чем угрожал ему лорд Кэмерон и какой гнев обрушил на голову полковника, какие доводы использовал, чтобы заставить его жениться?
Он снова протянул руку и дотронулся до ее щеки. Потом откровенно стал ее разглядывать.
Она была одета для путешествия в платье, сшитое из темно-красного шелка, с очень смелым декольте по моде, так что видны были упругие округлости груди, хотя все же вырез был несколько скромнее, чем у тех дам, которые сопровождали его военную часть: Волосы, разделенные прямым пробором, были закручены на ушах раковинами, выбившиеся из прически локоны соблазнительно падали на шею.
– Вы очень красивая, восхитительная женщина. Вы такая, какой я запомнил вас. – Он наклонился и легко коснулся губами ее щеки.
Она стояла неподвижно, не имея ничего против этой ласки, не выходившей за рамки приличия и не дававшей повода грубо его оттолкнуть.
– Скажите, что сделал мой отец, чтобы вынудить вас жениться на мне, – попросила она тихо, но настойчиво.
Он скользнул губами по щеке к ее ушку, и этого было достаточно, чтобы ее кровь воспламенилась, она снова готова была сдаться, но все-таки нашла силы отстраниться, испугавшись, что он не сдержит слово и она окажется с ним в постели.
– Скажите мне.
Он снова стал серьезен, и глаза его посуровели.
– Что ж, если вам так угодно узнать, я скажу. Ваш отец хотел огласить меня насильником, если я не женюсь на вас. Такое обвинение в устах уважаемого и влиятельного в свете человека, как лорд Кэмерон, грозило мне большими неприятностями, и не только в Лондоне, слухи дошли бы до военной части английского контингента в Испании. Меня лишили бы звания, выгнали из армии, пятно легло бы на мое имя. Но ведь и ваша репутация, ваша жизнь были бы полностью разрушены. Перед вами захлопнулись бы все двери. А моя карьера была бы кончена, меня даже могли отдать под суд и посадить в тюрьму.
Она не верила, что ее отец способен на такое.
– Я… Я ничего не знала, клянусь, я и понятия не имела, что он задумал. – Неужели ее отец мог выполнить угрозу? – Это ужасно. Вы должны мне поверить, но я очень удивилась, увидев вас в нашем доме.
Он посмотрел ей в глаза и серьезно сказал:
– Странно, но я почему-то склонен верить вам. – Он кончиком пальца очертил контур ее губ. – Вы что-то сделали со мной той ночью, потому что я чувствую себя так, как будто меня нокаутировали. Вот почему я поддался на шантаж. Но ваш отец, похоже, не очень беспокоился о том, что будет с вами, в случае если я откажусь. Мне даже показалось, что он не испытывает к вам сильных отцовских чувств?
– О нет, вам не показалось, – прошептала она, – это я знала всегда. Мое счастье никогда не было целью и заботой моих родителей.
Он уловил в ее голосе горечь.
– У меня складывается впечатление, что вы нелюбимый ребенок в семье, – спокойно констатировал он и отпустил ее.
Ее охватило сожаление, злость, что она позволила себя разжалобить, уже хотела ответить резкостью, но в синих глазах было только искреннее сочувствие. Или жалость? Она натянуто улыбнулась:
– Но вы ведь видели моих сестер-близнецов. Не сомневаюсь, что вы, как и все остальные, с трудом могли оторвать от них взгляд. Я самая младшая из пяти дочерей. Две старших сестры уже замужем и имеют детей. У близнецов Роуз и Ферн скоро свадьба. Вы видели эти совершенства – хрупкие, белокурые, скромные и послушные, и прекрасные, как ангелы. Они имеют все, чего лишена я.
– Да, вы не похожи на них, но вы к себе несправедливы. Вы гораздо красивее своих сестер. Они лишены вашей живости, женственности, темперамента, того, что меня привлекает в женщинах.
Она взглянула на него с улыбкой:
– Я не привыкла к комплиментам, но, уже немного зная вас, не очень верю в их искренность.
– Я могу иметь много недостатков и плохих черт, Дельфина, но я всегда честен.
Она порозовела от удовольствия и опустила глаза.
– Тетя Селия сказала мне о вашем щедром пожертвовании приюту, – она поменяла тему, чтобы скрыть смущение, – и я благодарю вас за это. Надеюсь, я стоила того, – все-таки не удержалась, чтобы не уколоть его, – хотя мне нельзя гордиться своим поступком, последствием которого явилась ваша щедрость.
Он прищурился:
– О да, Дельфина, вы стоили каждого пенни, и даже больше. Но я хочу сказать, что леди, которая занимается благотворительностью и тратит время на бедных вместо пустого светского времяпровождения, заслуживает уважения.
– О, я не святая. Даже наоборот, как вы имели случай убедиться, и знаете теперь обо мне больше, чем кто-либо. Мои родители всегда говорили мне, что я не похожа на леди, что я слишком упряма, своевольна, отстаиваю свою точку зрения, спорю, когда должна молчать.
И она тяжело вздохнула. Вдруг на нее навалилась усталость; отвернувшись, она вытащила заколки из волос, потом потрясла головой, чтобы дать им свободу. У него пересохло во рту, когда он увидел, как каштановый водопад струится по ее спине. При свете лампы и луны, заглядывавшей в раскрытое окно, волосы ожили, заискрились, переливаясь. За десять лет службы в армии он научился владеть любой ситуацией, но сейчас стоял как столб, глядя на волнующую женскую красоту, чувствуя, как предательски забилось сердце; кажется, ничего подобного он еще не испытывал в жизни. Целая буря эмоций поднялась и завладела им. Хотелось прижать ее к себе, ласкать и гладить эту каштановую гриву, почувствовать под пальцами ее шелковистость. Потом возникло желание близости, оно было таким сильным, что он испугался, что не сможет себя сдерживать и нарушит только что данное обещание. Кажется, он поспешил, когда сказал, что не тронет ее. И когда страсть разгорелась и была уже в опасной степени, Дельфина, повернув голову, взглянула на него через плечо огромными глазами, в которых была растерянность. Ее чувства тоже были в полном смятении. Она не могла отрицать, что ее влечет к нему и он сейчас необыкновенно красив в своем мундире, красный цвет которого оттенял синие глаза и загорелое лицо в обрамлении черных волос. Воспоминания о той ночи снова завладели ею, и она ждала, когда он приблизится и обнимет ее.
Но Стивен, испугавшись, что она заметит его крайнее возбуждение, скрывать которое было невозможно, резко развернулся на каблуках и направился к двери. Он не нарушит данное ей слово.
– Я вас оставлю, пока вы готовите себе постель. Мне надо поговорить с Оакли. Ложитесь, я не потревожу вас.
Она нахмурилась:
– Где вы собираетесь спать?
Он огляделся и остановил взгляд на большом кожаном кресле, стоявшем около камина:
– В этом кресле.
– Послушайте, я привыкла к неудобствам. Мне столько раз приходилось спать, вернее, пытаться уснуть на детской неудобной мебели в приюте. Я могу расположиться в этом кресле.
Он неохотно улыбнулся:
– Я просто счастлив узнать, что у меня самая неприхотливая жена. Но решения принимаю я. Для солдата это кресло – вполне роскошная постель, по сравнению с теми условиями, в которых иногда приходится ночевать. Я скоро вернусь, – пообещал он и ушел, оставив ее в полной растерянности.
Дельфина никогда прежде не видела моря. Когда карета поднялась на холм, сверху открылся такой вид, что у нее перехватило дыхание от восторга. Они выехали из гостиницы ярким солнечным утром, двигаясь теперь с гораздо меньшей скоростью, чем накануне. Стивен хотел дать ей возможность полюбоваться окрестностями, пока они ехали через Девон в Корнуолл, особенно на последнем этапе путешествия, когда к чудесным видам сельской местности прибавилось море.
Она подъехали ближе к бесконечной, простиравшейся к горизонту водной глади. Выглянув из окошка кареты, Дельфина спросила, не могут ли они ненадолго здесь задержаться. Стивен был счастлив предоставить ей возможность полюбоваться морем вблизи. Когда он велел вознице остановиться, Дельфина поспешно выскочила из кареты, не дожидаясь помощи, и почти бегом направилась на край нависавшего над берегом мыса. Стивен спешился, подошел к ней и встал рядом.
Дельфина не могла сдержать восторженного восклицания, глаза ее сияли, щеки горели, она чувствовала себя так, словно вдруг попала в сказочную страну.
– О, как красиво! – Она подарила Стивену благодарный восхищенный взгляд. – Какой потрясающий вид! – Глаза ее округлились, как у ребенка, она смеялась от восторга, глядя перед собой на водный сверкающий простор. Потом повернулась к нему: – Не примите меня за сумасшедшую, просто я никогда не видела моря. – И снова стала смотреть вдаль. – О, Стивен, – впервые она назвала его по имени, – никогда не видела ничего прекраснее!
Море затронуло глубины ее души. В этот солнечный день в разгар лета воздух был горяч и напоен запахами лета. Она радовалась, не чувствуя ни палящих солнечных лучей, ни слепящего блеска воды. За полоской белого песка, камнями, поросшими зеленовато-серым мхом, росли высокие деревья, легкий ветерок шелестел листвой. А море переливалось всеми оттенками зеленого, голубого, отливало серебром, оно было почти спокойно, мягкие волны, набегая, с шипением разбивались о берег. Пронзительно кричали и кружились над водой чайки в поисках добычи.
Она взглянула на мужа. Он переоделся и сегодня был в темно-синем сюртуке с высоким воротником, обшитым золотой тесьмой, и широким белоснежным галстуком. Он был так безупречен и так красив, что она боялась смотреть на него, чтобы не выдать взглядом своего восхищения. Стивен стал ее мужем в браке, к которому она не стремилась, но надо постараться быть с ним любезнее, чтобы сделать жизнь терпимой для них обоих.
Он вдруг взял ее за руку, и так они стояли, охваченные странным непривычным чувством – возникшей между ними близостью и пониманием, радуясь солнцу, морю, вдыхая запах травы, деревьев. Ее переполняли чувства, тянуло к этому человеку так сильно, что становилось страшно. Напускать холодность и продолжать злиться на него стало невозможно. А Стивен не меньше ее был поражен их неожиданным сближением, безмолвным пониманием друг друга. Она смотрела вдаль, а он искоса бросал взгляды на ее профиль, на волосы, закрученные по моде кольцами над ушами, на длинные ресницы, на соблазнительный рот. Легкое открытое платье светло-зеленого пастельного оттенка очень шло ей. Мягкая тонкая ткань не скрывала волнующих очертаний, он уже знал, как совершенны ее формы под платьем, и ему хотелось вновь любоваться и восхищаться ее телом.
– Ваш дом… Он стоит близко от моря? – спросила она.
– Да, на самом берегу. Это вам подходит?
– О да. Как далеко теперь я от Лондона и от моего приюта. Как бы мне хотелось привезти сюда детей и показать им море. Они не видели ничего, кроме грязной улицы, на которой выросли.
– Ваша забота о них очень благородна. Надеюсь, они ценили такую доброту.
Она улыбнулась:
– Но ваше пожертвование принесет им куда больше пользы, вы можете не беспокоиться, все деньги, до последнего пенни, будут потрачены на благое дело. Мы единственная их надежда, и, если не поможем этим несчастным устроиться в жизни, мальчики окажутся в городских бандах, а девочек ждет еще более страшная участь. Такие заведения, как то, где меня встретил мистер Оакли, так и ждут новой жертвы. Хотя зачем я вам все это рассказываю, вы далеки от этих приютов и того, что там происходит.
– Вы сказали, что были в борделе, чтобы отыскать там ребенка. Нашли?
Она кивнула:
– Это девочка по имени Мэйзи. Ее мать работает в борделе.
– Вероятно, и дочь кончит тем же.
Она вдруг развернулась и посмотрела на него с возмущением:
– Нет, не кончит. Я сделаю все, чтобы она не попала туда. Мэйзи – очень красивая девочка. К несчастью, она уже привлекла внимание одного ужасного человека, который намерен пустить ее по стопам матери, он все время охотится на таких девочек и поставляет их в бордели. Он известен как самый безжалостный садист, подавляет волю жертв, заставляет их работать на себя. Но в том коррумпированном мире, где он обитает, этот подонок имеет влияние и обладает связями.
– Как его имя?
– Уилл Келли. – Она снова отвернулась, глядя на море. – Если бы вы знали, как я его ненавижу, – заключила она уже спокойнее.
Он посмотрел на нее удивленно:
– Но вы оставили девочку в борделе. Разве это разумно?
– Ее мать обещала мне, что вернет Мэйзи утром в приют, и я знаю, что она сдержит слово. Я выходила от нее, когда встретила вашего мистера Оакли.
– Я в тот день прибыл в Лондон. Я хотел провести не более трех дней в отпуске, прежде чем отправиться в Плимут, чтобы сесть там на корабль до Лиссабона. И я это сделаю, как только доставлю вас домой и представлю всем обитателям Тамары, вашего нового дома. Я давно там не был, ранее проходил учебу в военной академии Вулвича, учился на артиллерийского офицера. В ту ночь, когда мы встретились, был первый день короткого отпуска, я хотел снять напряжение, отвлечься и был готов для небольшого развлечения. За этим и отправил Оакли, подобрать мне подходящую партнершу. И его выбор был поразителен – девственница с очень влиятельным папой. Но я этого не знал, поэтому не ожидал, что за этим последует принуждение к женитьбе. Да еще так скоропалительно, что, впрочем, объясняется моим скорым отъездом в Испанию.
– И еще тем, что отец хотел поскорее сбыть меня с рук. – В голосе ее прозвучала печаль. – Ему надоело мое вечное непослушание и настойчивое желание поступать по-своему, часто вопреки установленным правилам. Мне не нужен и неинтересен был свет, с его балами, сплетнями и охотой за женихами, я нашла себе друзей в лице тети Селии и других людей, которые занимаются настоящей, а не показной благотворительностью, не просто собирают пожертвования, а посвящают жизнь обездоленным и несчастным, проводя свое время на грязных улицах; они не боятся трудностей и опасностей, которые там их подстерегают. Мне пришлась по душе такая работа, я получала удовлетворение оттого, что вношу, хотя и небольшую, толику в общее дело. У меня появился смысл в существовании, а наградой была радость в глазах детей, получивших новую игрушку или другую помощь.
– Но это благородный поступок. А ваши родители этому препятствовали?
– Нет, они не против помощи бедным. Мама тоже занимается благотворительностью, как и ее подруги, потому что это модно и придает вес в обществе. Но их возмущало мое общение с людьми дна, и они были рады отдать меня за первого подходящего жениха, хотя это было трудно сделать, ведь я не посещала балов, которыми так увлекались мои сестры. Как говорила моя мама, что надо еще найти храбреца, который захочет на мне жениться.
– Тогда вам повезло, поскольку я не из трусливых. Я уже понял, что вам очень нравилась ваша работа в приюте.
– Да, это для меня было просто спасением. Но я не такая дикая, как вы могли подумать, и не совсем пренебрегаю домашними обязанностями и светскими приличиями, хотя стараюсь их избегать. Для меня не имеют большого значения наряды и как я в них выгляжу. Мама без конца упрекает меня за это. Впрочем, я умею вышивать и играть на пианино и других музыкальных инструментах, поддерживать светскую беседу не хуже сестер. Но мне приносит удовлетворение только моя работа. Я занимаюсь любимым делом. Вы можете меня понять, ведь вам нравится быть солдатом. Разница между нами в том, что я не убиваю людей.
Он спокойно ответил:
– Но не убивать на войне невозможно, хотя это не приносит мне особой радости. Но в мирной жизни я забываю о насилии и веду обычную жизнь.
– Мне кажется, что в мирной жизни вы станете скучать, вам будет не хватать остроты и опасностей, романтики жизни военного.
– Как и вы без своей работы в приюте.
– О, разумеется. Эти дети были так важны для меня. А моя работа в приюте была смыслом жизни.
Стивен больше не улыбался. Она видела перед собой его серьезное лицо и глаза, которым солнце придавало стальной блеск.
Хмурая складка прорезала лоб, и взгляд был полон холодного цинизма, который вернулся вновь.
– Но вы должны были когда-нибудь выйти замуж. Просто это случилось скорее, чем предполагалось, но не без вашего участия. Обещаю, скучать вам не придется, и у вас найдется чем заняться в Тамаре.
– Да, но это будет не то же самое, что в моем приюте. – Она отвернулась и медленно пошла к карете.
