Текст книги "Нежная дикарка"

Автор книги: Хелен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Безусловно, и ты управляешься с ней на редкость скверно. – (Она почувствовала: еще немного – и она его ударит.) – Ты уже не дитя и понимаешь, что этот человек совсем потерял голову; Рут мне говорила, что он, разыскивая тебя, пару раз даже звонил ей домой. Если он тебе нужен – отлично. Если же нет, твоей матери следует объяснить, в чем дело, прежде чем все это зайдет слишком далеко. А вдруг в следующий раз тебе не удастся от него отбиться? – Его взгляд леденил.

– Я вполне могу держать его в рамках! – Она говорила, но сама понимала, что это не так. С того вечера в машине Грег становился все настойчивее; при мысли о его жадных губах и цепких руках она едва заметно вздрогнула, а выражение ее лица лучше всяких слов сказало правду пытливому взгляду Маршалла.

– Келси! – Он снова наклонился вперед, взял ее руку, будто невзначай перевернул и провел пальцами по мягкой ладони. – Я не хочу портить наш вечер спорами об этом хаме. Мужчина, который добивается желаемого грубой силой, не вызывает у меня симпатий. Ты сделаешь так, как я сказал. Понимаешь? – Его лицо стало холодным и жестким, ни капли тепла; расширенными глазами она заглянула в его глаза и увидела, что в них. Он был в ярости. Вне себя от ярости. По ее спине пробежал холодок, и она возненавидела за это и себя, и его.

– Ну ладно, – неуклюже пробормотала она, пытаясь высвободить руку, – от его прикосновения она вся сжималась.

– Обещаешь? – безапелляционным тоном спросил он, и она угрюмо кивнула:

– Обещаю.

– Хорошо. – Маршалл снова откинулся на спинку стула, будто они беседовали о погоде, а его лицо опять приняло привычное небрежное и в то же время непроницаемое выражение.

Минуту спустя появился официант, Маршалл стал заказывать еду и вина, и Келси постепенно успокоилась. Она слушала малопонятную светскую беседу Маршалла с официантом, но вдруг, вздрогнув от ужаса, поняла, что боится этого человека. Это не был страх в обычном смысле слова, просто она вдруг осознала с убийственной отчетливостью, что Маршалл опаснее сотни таких, как Грег, и тем не менее какая-то неведомая сила неумолимо притягивает ее к нему.

Глава 3

– Я нисколько не преувеличивал. Келси уже наполовину справилась с закуской и начала понимать, что Маршалл недаром такого высокого мнения о здешней кухне. Канапе из рыбы и миндаля, разложенные на подстилке из листьев хрустящего зеленого салата, просто таяли во рту, и у нее откуда-то снова появился аппетит.

– Прошу прощения?

– Когда сказал, что долго дожидался этого вечера, – терпеливо объяснил он, рассеянно проводя пальцем по ободку своего высокого граненого фужера.

– Не понимаю. – Она настороженно поглядела на него. – Зачем тебе понадобилось снова со мной встречаться? – На самом деле ей вовсе не хотелось это знать.

– Полагаю, из чистого любопытства, – негромко ответил он, любуясь игрой световых бликов на рыжевато-золотистых прядях ее волос.

– Любопытства? – Она гордо вздернула голову.

– А почему бы и нет? Не думала же ты, что я скажу, будто безумно в тебя влюблен?

– И в мыслях не имела, – холодно ответила она. – Такого признания я ожидала от тебя меньше всего.

– Похоже, ты обо мне не слишком высокого мнения, а? – вкрадчиво спросил он, а его глаза потемнели и стали похожи на сверкающие угли.

– А что, есть основания? Он пристально посмотрел на нее и наконец, пожав плечами, небрежно бросил:

– Знаешь, я начинаю подумывать, не следовало ли мне тебя назвать осой, а не пчелкой. Пчела – это ведь такое милое создание, правда? Комочек мягкого меха и чудесные прозрачные крылышки. – Она обожгла его взглядом, исполненным такой ярости, что он громко расхохотался, а в глазах заиграли озорные огоньки. – Да, оса, да и только.

Она уже почти доела горячее – тончайшие телячьи эскалопы с гарниром из овощного ассорти и крохотных поджаренных картофелинок, – когда постоянно усиливающееся смутное беспокойство, которое она ощущала уже несколько минут, получило наконец свое объяснение. С той самой минуты, как они заняли свои места за столиком, она обратила внимание на то, что несколько женщин чаще, нежели допускают правила хорошего тона, бросают взгляды в их сторону, хотя Маршалл, надо отдать ему должное, полностью игнорировал эти откровенные знаки внимания. Развязка не заставила себя ждать: одна из посетительниц, рыжеволосая, казавшаяся привлекательнее прочих, улучив момент, когда Маршалл смотрел в ее сторону, приподнялась со стула и призывно помахала ему. Келси видела, как напрягся Маршалл, ответивший ей коротким взмахом руки; от этого на ее красивом, похожем на кошачью мордочку лице отразилось такое откровенное вожделение, что Келси невольно покраснела от неловкости за сидевшего рядом с этой женщиной высокого красивого блондина, который сразу помрачнел.

– Одна из твоих старых подруг? – Как ни старалась Келси казаться безразличной, в тоне вопроса слышались саркастические нотки.

– ч Вот именно. – Бархатный голос Маршалла был невозмутим, но Келси видела, что откровенная наглость женщины вызывает у него недовольство: его карие глаза стали черными как ночь и едва заметно прищурились. – Не хочешь ли потанцевать, пока принесут десерт? – сухо спросил он.

Келси неотрывно смотрела на него через столик; благодаря мягкому, приглушенному освещению ее янтарные глаза казались равнодушными и отчужденными. Она не желала танцевать с Маршаллом, и все же, как ни ужасно, именно этого ей хотелось больше всего. Противоположные желания разрывали ее на части; она была смущена, не в ладах с собой и неизвестно отчего разозлилась.

– Пошли. – Он наклонился через столик и, взяв ее за руку, поднял с места и притянул к себе. Когда он вел ее через зал, она не могла вымолвить ни слова; всем ее существом владела лишь одна мысль: сейчас она второй раз в жизни окажется в его объятиях. В прошлый раз она не произвела на него особого впечатления, и ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы теперь было по-другому. Он так владел собой, вел себя так раскованно; казалось, ничто его не трогает.

Уверенным и неторопливым движением он нежно привлек ее к себе, и они заскользили так слаженно, будто танцевали уже много лет. Когда мелодия сменилась и в зале зазвучали протяжные ноты медленного мечтательного вальса, Маршалл бережно и в то же время властно притянул ее к себе еще ближе, и его близость окончательно лишила ее самообладания. Прижатая к его широкой мускулистой груди, она непроизвольно трепетала и молила Бога, чтобы он этого не заметил, с волнением ощущая каждой клеточкой мощное мужское тело, движениям которого она так покорно следовала.

– Да, этого стоило дожидаться. – Маршалл посмотрел на нее сверху вниз; уголки его рта чуть заметно раздвинулись в улыбке. – И зачем только я ждал так долго?

Келси открыла рот для какого-то легкомысленного ответа, но слова замерли у нее на губах, когда она заглянула ему в глаза, а когда его теплые губы коснулись ее губ в легком поцелуе, она, не в силах сопротивляться, непроизвольно ответила. Это длилось очень недолго: он тут же откинул голову и снова прижал ее к себе, но она почувствовала себя совершенно разбитой. Ему нельзя подчиняться ни на секунду. Ей-то, слава Богу, известно, что он собой представляет, и она ведет себя непростительно. Женщины для него просто развлечение и ничего не значат – даже меньше, чем ничего. Но, как ни странно, это ее так волнует – быть в его объятиях, слышать медленное биение его сердца, ощущать…

– Марш, дорогой… – Низкий женский голос был сладок как мед, а едва заметная чувственная хрипотца придавала ему неповторимое своеобразие. Келси не нужно было поворачивать голову, она и так знала, кто это.

Рыжая и ее кавалер стояли рядом, и Маршалл заговорил именно с мужчиной; он сразу же протянул ему руку, другой продолжая слегка обнимать Келси за талию:

– Привет, Кент. Рад тебя видеть. Когда вы вернулись?

– На прошлой неделе. – Бледные щеки блондина пошли багровыми пятнами; Келси заметила, что он бросает подозрительные взгляды то на свою спутницу, стоящую рядом, то на невозмутимое лицо Маршалла. – А ты что, не знал?

– А почему я должен знать? – Тон Маршалла оставался таким же небрежным, и после долгой паузы Кент, казалось, успокоился, заставил себя резко кивнуть головой и пожал протянутую Маршаллом руку.

– Думаю, и впрямь незачем.

– Марш, котик, ты нас не познакомил. Кто эта милая девушка, которую ты так благоразумно от нас скрывал?

Маршалл обернулся и медленно смерил рыжую взглядом, и в его пронзительных глазах появилось такое выражение, что Келси судорожно проглотила слюну.

– Келси – мой старый друг, – спокойно сказал он. – Когда-то я знавал ее отца. Келси, познакомься: это Джейд и Кент. Кент и Джейд, Келси. – Его тон был небрежным, и раскосые глаза женщины, еще более сузившись, стали похожи на осколки синего стекла, отчего ее маленькое лицо стало еще больше походить на кошачью мордочку; впрочем, это нисколько не испортило ее чувственной красоты, скорее наоборот.

– Ты хочешь сказать “юный друг”, дорогой? – Она издала легкий смешок, хотя ее тяжелый взгляд испепелял, и дотронулась до шелкового рукава Келси длинными, похожими на когти хищной птицы наманикюренными ногтями. – Должна тебя предупредить, милочка, поберегись. Это самый настоящий злой серый волк, и он, похоже, проголодался.

– Джейд! – Грубо рванув женщину за руку, Кент развернул ее к себе и, обращаясь к Маршаллу, который с каменным лицом наблюдал за происходящим, сказал извиняющимся тоном:

– Прости, Маршалл, она сегодня не в себе.

– Как раз наоборот. – Едкий, циничный, презрительный тон, каким это было сказано, не оставлял сомнений: Маршалл знает, о чем говорит. – Это и есть настоящая Джейд, Кент. Присмотрись, и ты убедишься.

– Ну, ты!.. – Рыжая занесла руку для удара, но Маршалл остановил ее своей железной хваткой, не сводя глаз с побелевшего как мел лица ее спутника.

– Отвези ее домой, Кент. – В голосе Маршалла звучала усталость.

Двое мужчин обменялись коротким взглядом, выражавшим нечто, понятное только им. Чуть заметно кивнув головой, Кент наконец повернулся на каблуках и направился к выходу, чуть ли не силой таща за собой бушующую Джейд. Уже на пороге она обернулась и бросила на Маршалла злобный взгляд, исполненный какого-то непонятного болезненного вожделения, и Келси содрогнулась. От одного вида этой женщины ей стало не по себе.

– Мне очень жаль. – Взяв Келси за подбородок, Маршалл заглянул ей в лицо; его прищуренные глаза были непроницаемы и холодны. – Я не знал, что они сегодня будут здесь. Мне казалось; они еще не вернулись из свадебного путешествия.

– Свадебного путешествия? – Келси удивленно уставилась на Маршалла, который снова привлек ее к себе, и чуть отодвинулась назад, пытаясь заглянуть ему в лицо. – Какого еще свадебного путешествия?

– Полагаю, это такой странный обычай, который у нас, особей вида “гомо сапиенс”, принято исполнять после некоей церемонии, – холодно ответил он и уставился на ее лицо, выражавшее крайнее недоверие.

– Я отлично знаю, что такое свадебное путешествие, – яростно прошипела она, делая вид, что не замечает его молчаливого предостережения не развивать эту тему дальше. – Мне непонятно другое: почему эта женщина вышла замуж.

– Тебя это удивляет? – глухо проронил он.

– Да, безусловно. – Чтобы скрыть свою дрожь, она чуть отодвинулась от него, он почувствовал это едва заметное движение, и его губы зловеще сжались. – Ведь она от тебя без ума, и это совершенно очевидно.

– У нее странный способ демонстрировать свои чувства, – бесстрастным голосом заметил он. – Или, по-твоему, дать кому-нибудь оплеуху – это признак любви?

– Не передергивай мои слова, Маршалл! – Они уже перестали притворяться, что танцуют; он все еще держал ее за талию, но она высвободилась из его объятий. – Она жутко расстроилась, увидев тебя со мной; с чего бы ей иначе устраивать такую сцену. Да к тому же они только что поженились! Знаешь, по-моему, это все…

– А по-моему, это все тебя не касается. – Его глаза стали ледяными. – И в любом случае, я не намерен обсуждать личные вопросы посреди танцплощадки. Думаю, нам пора вернуться за стол.

Когда он, небрежно держа Келси за талию, вел ее к столу, ее щеки так и пылали. Его очевидное хладнокровие было просто возмутительно! Он держался с ней так, будто она во всем виновата!

– Что ж. – Не отрываясь, он смотрел через стол ей в глаза. – Полагаю, после такой неловкой сцены я обязан дать объяснения, но прошу: избавь меня от твоего доморощенного морализирования.

Чтобы поднять голову и спокойно посмотреть ему в глаза, ей понадобилось собрать в кулак все свои силы. Больше всего ей хотелось выплеснуть свой бокал ему в лицо.

– Моя связь с Джейд закончилась с некоторыми.., осложнениями. – (Келси замерла.) – Пару лет назад мы знали друг друга и некоторое время неплохо проводили время, но вдруг Джейд взбрело в голову, что до того, как она отцветет, ей во что бы то ни стало нужно заполучить колечко на пальчик, а я, боюсь, не имел намерения удовлетворить это желание. Насколько мне известно, Кент всегда крутился рядом – этакий безмолвный воздыхатель; она, по-моему, придерживала его на всякий случай. – Маршалл брезгливо покачал головой. – Он молод, богат и обладает, по мнению Джейд, всеми необходимыми для брака качествами, так что… – Он наполнил ее и свой бокалы и лишь после этого закончил:

– Она за него вышла.

– Понимаю, – протянула она, – брак для прикрытия.

– Сомневаюсь, – желчно ответил Маршалл. – Я дал им свое благословение и после объявления помолвки старался держаться от них подальше, однако, похоже, Кент меня по понятной причине невзлюбил. – Он бросил на нее насмешливый взгляд. – Джейд сумела сделать так, что мне было просто не отвертеться от приглашения на свадьбу, а во время приема она намекнула, что желает встретиться со мной по возвращении из.., поездки. В конце концов пришлось в некотором смысле.., скажем, пойти на грубость. – Он пожал плечами. – И делу конец.

– Но она же любит тебя, Маршалл! – вознегодовала Келси.

– Она не имеет понятия, что это такое.

– Но…

– Прошу тебя, Келси! – Было видно, что он сдерживается из последних сил. – Мир, в котором живет Джейд, нисколько не походит на твой, там действует совершенно другой моральный кодекс. Она обладает умом и характером и благодаря этому держится на плаву. – Келси неотрывно следила за ним глазами, полными отвращения, и он улыбнулся, но улыбка была неприятная. – Не скажу, что я в восторге от всей этой истории, но факты – вещь упрямая. А у меня, хочешь – верь, хочешь – нет, имеется свой кодекс чести, и я строю жизнь, сообразуясь с ним. И еще: я ни единого раза в жизни не брал ничего, что не принадлежит мне по праву.

В глазах Келси ясно отражались все ее мысли, и он с тихим вздохом откинулся на спинку стула – бровь приподнята, по лицу блуждает добродушная усмешка.

– Вижу, ты этому не веришь.

– Я этого не сказала.

– А тебе и не нужно ничего говорить. – Он окинул ее задумчивым взглядом. – Дело только во мне или ты так отрицательно относишься ко всему мужскому полу? Ума не приложу, как это у Грега хватило храбрости пригласить тебя на свидание.

– Оставь его в покое! – Глаза Келси горели гневом. Как это он все передергивает в свою пользу?

– С удовольствием.

– А ты все такой же, да? – накинулась она на него, отбросив всякую осторожность. – Ничуть не переменился. – И Келси свирепо уставилась на него.

– Благодарю за комплимент. – Он нарочно поддразнивал ее и, судя по его виду, получал от этого огромное удовольствие.

– Ты знаешь, о чем я говорю, – негодующе продолжила она. – Одна женщина за другой, и всех втаптываешь в грязь… – Она умолкла: черты его красивого лица исказились, оно потемнело от гнева; у Келси от страха по спине пробежал холодок.

– Поосторожней, Келси! – Он тяжело дышал. – Всякому терпению человеческому есть предел. Ты не имеешь абсолютно никакого понятия о моем образе жизни, так что прошу тебя: не морализируй.

– Того, что я знаю, достаточно, чтобы ты мне был противен! – огрызнулась она. Он ничего не ответил, но продолжал пристально на нее смотреть. Молчание длилось бесконечно долго, пока ей не стало казаться, что сердце вот-вот выскочит у нее из груди. Зачем она это сказала? Что это с ней? Она себя в жизни так не вела.

По-видимому, душевное смятение и боль, которые она испытывала, отразились у нее на лице, так как через несколько минут Маршалл откинулся на спинку стула, расслабился и с его лица исчезла гневная гримаса.

– Я испытываю жгучее желание дать тебе хорошего шлепка по твоей великолепной филейной части.

– Что?! – Она в ужасе уставилась на него.

– Я частенько говаривал Дэвиду, что в старом изречении “Кто жалеет розгу, тот губит дитя” есть немалая доля истины, – задумчиво продолжил Маршалл, – и похоже, я, как всегда, оказался прав.

– Попробуй, только попробуй…

– Не искушай меня, Келси. – Его темные глаза сверкнули. – Ты ведешь себя как избалованный ребенок, и я вот-вот начну обращаться с тобой соответствующим образом.

Келси сердито дернула головой, ее волосы золотистой волной заструились по плечам, и от этого в глубине его глаз вспыхнуло нечто такое, от чего у нее зашлось сердце.

– Это только потому, что я не стала вешаться тебе на шею, как другие твои женщины?

Все с тем же загадочным выражением лица он пристально поглядел на нее:

– Прежде всего, ты не принадлежишь к числу моих женщин; тебе хотя бы из вежливости следовало подождать, пока тебе предложат. – Она залилась краской, но он, не давая ей возразить, продолжал:

– Кроме того, у тебя, кажется, сложилось крайне нелестное мнение о моих взаимоотношениях с противоположным полом.

– Я тебя ненавижу!

– Отвращение, ужас, а теперь и ненависть. Похоже, я и в самом деле внушаю тебе сильные чувства, – задумчиво произнес он. – Знаешь, а я и представить не мог, каким занимательным окажется этот вечер. Вы выросли в настоящую штучку, мисс Хоуп. Интересно, где тот храбрец, который сумел бы вас укротить?

– Убирайся ко всем чертям!

– Я у них уже побывал.., и мне там не понравилось.

На мгновение в его глазах сверкнуло нечто, изумившее ее до глубины души. Я, должно быть, ошиблась, уговаривала она себя; он слишком бесчувствен, слишком холоден, чтобы испытывать ту невыразимую муку, которая на секунду скользнула по его красивому лицу.

– А вот и десерт. – Лицо Маршалла снова превратилось в маску холодноватой вежливости; он поблагодарил официанта, который поставил перед ними тарелки.

Келси продолжала напряженно всматриваться в него. Да, конечно, ей это почудилось, просто игра света или что-нибудь наподобие.

– Кушай, пчелка моя, это просто объеденье, – проговорил он с умиротворенной улыбкой, будто весь их разговор ей приснился.

Она послушно воткнула ложечку в сдобный торт, прослоенный шоколадной помадкой и покрытый толстой шапкой свежего крема, и почувствовала себя совершенно беспомощной. Маршалл действительно очень странный человек; чем скорее кончится этот бурный вечер и она благополучно вернется домой, тем лучше!

– Кофе?

Его вопрос вывел ее из глубокой задумчивости, и она с раздражением обнаружила, что за размышлениями проглотила большую часть десерта, даже не распробовав вкуса.

– Спасибо. – Она холодно кивнула, пытаясь подавить страх, который мягким серым облаком обволакивал ее. Вечер уже подходит к концу, ей нет нужды видеться с ним в дальнейшем; она сомневается, встретятся ли они когда-нибудь еще… При этой мысли ее губы тронула кривая усмешка. Почему же он так ее тревожит? Она не могла разобраться в своих чувствах, и это ей не нравилось.

Почти весь обратный путь прошел в глубоком молчании, но Келси почему-то никак не могла успокоиться; наоборот, ее нервы были напряжены до предела. Салон машины был слишком интимным, а он – совсем рядом. Исходивший от него едва уловимый запах, его запах, кружил ей голову, она всем своим существом ощущала мощные руки на руле и длинные мускулистые ноги, вытянутые к педалям совсем рядом. Когда большая машина плавно затормозила у ее дома и он повернулся к ней лицом, черты которого из-за полумрака было трудно различить, она почувствовала какое-то странное ощущение в низу живота. Она хочет, чтобы он ее поцеловал! Стоило ей это осознать, и она вся напряглась, испытывая к себе глубокое отвращение.

– Не беспокойся, я не собираюсь на тебя набрасываться, – лениво бросил он, решив, что она так напряжена оттого, что нервничает.

– Спасибо за чудесный вечер, – вежливо сказала она, хотя ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. – Я получила огромное удовольствие.

– Какая же ты все-таки лгунья, девочка! – бросил он дрожащим от сдерживаемого смеха голосом, и его губы тронула насмешливая улыбка.

Резко откинув голову назад, она уставилась в темноту.

– Да ты просто.., просто…

– Сжалься! – В его глазах плясали веселые искорки. – Ей-Богу, еще одной словесной порки мне сегодня не вынести. – Он открыл дверцу и, стремительно обойдя вокруг машины, помог ей выйти на освещенную луной улицу.

Они оказались лицом к лицу, и Келси подняла голову. В лунном свете он казался таким огромным и темным. У нее по всему телу побежали мурашки.

– Спокойной ночи, Келси. – Нагнувшись, он коснулся губами ее щеки, и от разочарования она едва не топнула ногой. Неужели он сейчас вот так и уедет и не поцелует ее по-настоящему? А что, если она его никогда больше не увидит, а ей так хочется знать… На мгновение ее мысли запнулись, а затем снова помчались вскачь. Да, ей хочется знать, испытает ли она такое же потрясение, как в тот раз. Тогда вкус его поцелуя долго не давал ей покоя, ночь за ночью она металась и ворочалась в постели до утра, не в силах совладать со своим семнадцатилетним телом.

– Спокойной ночи, – едва слышно ответила она.

Он сел обратно в машину, и когда мотор мягко заработал, окно с жужжанием опустилось, и он негромко проговорил:

– Кстати, я не забыл о подарке тебе. Завтра привезу.

– Завтра? – Она непонимающе уставилась на него.

– Рут пригласила меня на торжество. Ты что, не знала?

– Нет, не знала. – Так она и думала! Мама снова занялась устройством ее судьбы. Если у Келси не было поклонников. Рут воспринимала это как личное оскорбление, а за последние месяцы она не раз напоминала дочери о том, что вышла замуж в двадцать один год. Маршалл ей всегда нравился больше всего на свете, если не считать сливочного сыра!

– Мое присутствие нежелательно? – сухо спросил он.

– Да.., нет… Я хочу сказать…

– Решай, да или нет, и позвони мне домой, когда я приеду, – спокойно сказал он со все тем же загадочным выражением на бесстрастном, как маска, лице. Прежде чем она успела ответить, он исчез, а она осталась стоять с открытым ртом на пороге тускло освещенного парадного.

Следующий день выдался погожим. Час она ехала к матери, везя на заднем сиденье груду поздравительных открыток, и все это время ослепительное солнце било ей прямо в глаза.

Подъезжая по длинной извилистой дороге к дому, она заметила, что рабочие из бюро обслуживания деловито устанавливают на лужайке перед домом навес, и не в первый уже раз подумала о том, как мудро распорядился отец своим капиталом, обеспечив жену на всю жизнь. Ее мать могла не только продолжать жить в чудесном семейном доме, который она так любила, отец оставил ей также ежемесячный доход, позволявший вести безбедное существование. “Папа, милый папа”. Затормозив у широкого подъезда, Келси, не выходя из машины, окинула взглядом гладкую лужайку, окруженную вековыми деревьями и буйно цветущими кустарниками. “Как мне тебя не хватает!"

Ощутив знакомый приторный аромат вьющихся роз, оплетавших каменный фасад дома, она выскользнула с охапкой открыток в руках из машины навстречу запахам позднего лета.

– Келси! – Мать прямо на пороге дома стиснула ее в неистовых объятиях, будто они не виделись целых два года, а не две недели. – Как ты чудесно выглядишь, доченька!

Потребовалась не одна чашка кофе, прежде чем они закончили обмениваться последними новостями. Келси разобрала предназначенный для нее ворох открыток и бандеролей. Остаток утра пронесся в вихре лихорадочной деятельности. К середине дня все было готово к приему полусотни гостей, которые были приглашены на вечер, и, когда рабочие удалились, обещав вернуться заблаговременно перед началом празднества, обе женщины рухнули от усталости.

– Ты хорошо провела вчерашний вечер? – спросила Рут будто невзначай, когда они устроились на подушках в гамаках возле открытых стеклянных дверей гостиной, чтобы выпить еще по чашечке кофе.

– Так себе. – Келси небрежно пожала плечами. Она не намерена говорить с матерью о Маршалле. Их взгляды на этого человека диаметрально противоположны.

– Всего лишь “так себе”? – Рут недоверчиво подняла брови. – Только не говори мне, что ты предпочитаешь этого Грега настоящему мужчине, вроде Маршалла.

– Ах, Грега? – Келси взглянула на мать, и ей сразу же вспомнилось обещание, данное Маршаллу. – Знаешь, я тебе кое-что должна о нем рассказать. – (Мать восприняла рассказ гораздо лучше, чем ожидала Келси, хотя под конец ее мягкие губы поджались, а голубые глаза стали непривычно суровыми.) – Ничего страшного не произошло, – спокойно заверила ее Келси, – но я не намерена искушать судьбу еще раз.

– Еще бы! – На лбу у матери появилась угрюмая морщинка. – Жаль, что он вечером будет здесь. Полагаю, все это осложняется еще и тем, что ты работаешь у его отца?

– Я не могла пригласить всех остальных и не пригласить его, – поспешила ответить Келси. – Кроме того, пусть лучше все умрет естественной смертью, а то неприятностей не оберешься. Я просто решила, что тебе следует знать, чтобы ты не суетилась вокруг него и тому подобное. Веди себя с ним точно так же, как с остальными, – вот и все, что требуется.

Мать кивнула и устало потянулась.

– Пожалуй, если не возражаешь, я пойду вздремну полчасика наверху? – спросила она, позевывая.

– Отлично, давай, – не раздумывая, согласилась Келси. – А я, пожалуй, прилягу на коврике в розарии. Там так славно, – Мать уже закрывала за собой стеклянную дверь, когда, повинуясь безотчетному импульсу, Келси вдруг ее окликнула:

– Мам? – (Рут обернулась и вопросительно посмотрела на нее.) – Я о Маршалле. Он ведь не женат или что-нибудь в этом роде?

– “Что-нибудь в этом роде”, полагаю, у него было предостаточно, – сухо ответила мать, – но все его увлечения длились недолго. Боюсь, он убежденный холостяк. Впрочем, ему всего лишь тридцать, так что у него еще есть время. – Она как-то странно взглянула на дочь. – Знаешь, Келси, он вообще-то человек хороший.., твой отец был о нем очень высокого мнения.

"Отец не был женщиной”, – подумала про себя Келси и с напускным безразличием кивнула головой.

– Однажды он уже был женат, но это продлилось недолго, – задумчиво продолжала мать. – Случилось какое-то несчастье; твой отец знал об этом… – Она улыбнулась своей непонятной улыбкой и исчезла в доме.

Несколько минут Келси сидела неподвижно; ей казалось, будто ее с силой ударили под вздох. Неужели он был женат? Так, значит, он и в самом деле был женат. Непонятно почему, но от захлестнувшей ее волны чувств: боли, разочарования, гнева – ей стало нехорошо. Однажды он уже любил какую-то женщину настолько, что попросил ее стать спутницей жизни. Но это продлилось недолго. Она повторила жестокие слова матери слово в слово Возможно, это для него ничего не значило? Возможно, даже брак был для него игрой, которая быстро приелась, и он избавился от жены тем же способом, что и от своих любовниц? От этих мыслей голова шла кругом, и, чтобы избавиться от наваждения, она вскочила и постаралась взять себя в руки. Ей-то какое дело? Это не имеет к ней никакого отношения, и сам он тоже не имеет к ней никакого отношения.

Когда она опустилась на мягкий коврик в крохотном розарии, бывшем предметом радости и гордости ее отца, стояла невыносимая духота; небо, утром голубое, стало какого-то жемчужно-серого оттенка, а где-то высоко в знойном мареве висел слепящий диск солнца. Когда Келси, прикрыв глаза рукой, посмотрела в бездонное тусклое небо, она поняла: похоже, вот-вот разразится гроза. Она неподвижно лежала, а в душном воздухе стояло назойливое жужжание пчел, перелетавших от одного распустившегося цветка к другому; зной окутывал ее, как мягкое одеяло.

Маршалл говорит перед алтарем “Да”… Маршалл с любовью смотрит на свою жену и прижимает ее к груди… Прекрати, прекрати сейчас же! Она прижала пальцы к вискам, пытаясь прогнать видения, сменявшие друг друга перед ее мысленным взором. Это безумие; что это с нею стряслось? Он уже давным-давно не играл в ее жизни никакой роли, с чего вдруг она расстраивается? Закрыв глаза рукой, она заставила себя расслабиться, покой уединенного убежища проник в нее и убаюкал.

Спустя какое-то время она, внезапно вздрогнув, проснулась и, разомкнув тяжелые ото сна веки, почувствовала на себе горящий взгляд карих глаз Маршалла. Опершись на локоть, он лежал рядом с ней в ленивой позе; его лицо, как обычно, было неподвижно и непроницаемо. Минуту она пристально разглядывала его, не будучи уверенной, что видит его наяву. Кажется, только что он ей снился.

– Привет. – Нет, это не сон: этот низкий голос и небрежный тон нельзя спутать ни с чем. На мгновенье он, заслонив солнце, наклонился над ней и слегка коснулся губами ее губ. – С днем рожденья, Келси.

– Спасибо. – Она отвела взгляд от его загадочного лица, села, отбросив назад упавшие на лицо пряди спутанных волос, и подавила глубокий вздох. Его близость лишала ее мужества. – Как ты меня нашел?

Он чуть заметно улыбнулся:

– Обычно я нахожу то, чего хочу. Слушая его, она поменяла позу, и ее голая нога случайно коснулась его ноги. Тысяча напряженных нервов протестующе застонали, и она непроизвольно отдернула ногу.

– Я не кусаюсь. – Он уже не улыбался, темные глаза сузились. – Во всяком случае, не все время.

– Извини. – Ей удалось выжать из себя легкий смешок, но дрожащий голос выдавал ее с головой. – Я еще не до конца проснулась.

– А-а… – Он насмешливо кивнул:

– Понятно. – Он опустил руку в карман джинсов и вытащил маленькую бархатную коробочку. – Я решил, что следует привезти это сейчас и заодно узнать, приглашен ли я на вечер. – Он произнес это каким-то странным тоном, и, бросив на него настороженный взгляд, она подняла крохотную крышку и заглянула внутрь коробочки.

– Ой, Маршалл, – невольно вырвалось у нее, когда она увидела лежавшую в коробочке малюсенькую пчелку. Брошь тонкой работы была сделана из сверкающего золота, причем ювелир не упустил ни одной мельчайшей детали. Брюшко насекомого представляло собой крупный бриллиант-солитер, ослепительно блестевший в свете уходящего дня. – Но я не могу ее принять – должно быть, она обошлась тебе в целое состояние… – Она заглянула ему в глаза, и он спокойно улыбнулся.