Текст книги "'Мне жаль, Арлекин !' - сказал часовщик"

Автор книги: Харлан Эллисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Эллисон Харлан
'Мне жаль, Арлекин !' – сказал часовщик

ХАРЛАН ЭЛЛИСОН

"МНЕ ЖАЛЬ, АРЛЕКИН!" – СКАЗАЛ ЧАСОВЩИК

Фантастический рассказ

Всем, постоянно спрашивающим: "о

чем это?", жаждущим точного

указания, где все это происхо

дит.

"Итак, огромная масса людей служит госу

дарству. Скорее всего, они не люди, а че

ловекоподобные механизмы. Они – это регу

лярная армия, милиция, тюремщики и про

чие. Не стоит их осуждать или жалеть. Их

уровень – уровень дерева, земли, камня,

единственное, на что они годятся – прис

луживать. Это – инертная масса, и отдель

ный человек в ней ценится так же, как пе

регоревшая лампочка. У них такое же чувс

тво собственного достоинства, как у лоша

дей или собак. И тем не менее, они счита

ются добропорядочными гражданами. Осталь

ные – многочисленные законодатели, поли

тиканы, юристы, владельцы контор – служат

государству, главным образом, своими моз

гами и мораль их одинакова. Они могут

служить и богу и дьяволу совершенно спо

койно. И очень мало героев, патриотов,

мучеников, реформаторов – действительно

великих людей – пытаюся служить государс

тву по совести, вызывая этим недовольство

основной массы, которая видит в них своих

врагов".

Генри Дэвид Торо

"ГРАЖДАНСКОЕ НЕПОВИНОВЕНИЕ".

Это и есть сюжет. се начнется с середины, позже узнаем, как все началось, а конец последует в конце.

се так и было. Это был прекрасный мир, как утверждали, заслуживающий внимания того, КТО БЕЗОСТАНОВОЧНО СОХРАНЯЛ МАШИННУЮ ФУНКЦИОНАЛЬНОСТЬ, подливая лучшую смазку на сегменты и рычаги цивилизации. Но тут появился несогласный, герой, постепенно приобретающий популярность. Бюрократы не спешили разделаться с этим "эмоционально беспокойным элементом из простого народа". Вместо этого они попытались возложить данную проблему на Часовщика и его механизмы закона.

Но проблема оставалась реальной, и никто не мог предсказать, как развернутся события дальше. Это напоминало давно позабытую болезнь, которая внезапно вспыхнула в серед, где иммунитет к ней давно утерян. И эта болезнь обрела реальное воплощение.

Она воплотилась в л и ч н о с т ь, чего не случалось на протяжении уже многих десятилетий. Но это произошло и вызвало серьезные опасения. В определенных кругах среднего уровня обо всем этом думали с негодованием. Вульгарная бравада. Анархия. Позор. Другие ничего не думали, только посмеивались. Это происходило там, где мысли подчинялись традициям, условностям и тонким формальностям. Но если спуститься ниже, да, если опуститься на тот уровень, где люди постоянно нуждались в святых и грешниках, жаждали героев и злодеев так же, как хлеба и зрелищ... О, там его считали Наполеоном, Боливаом, Робин Гудом – асом из асов, Иисусом, Йомо Кеньятто.

Верхушка воспринимала его, как катастрофу, стихийное бедствие, при котором каждый спасает свое имущество сам. Его называли опасным еретиком, бунтовщиком без чести и совести. Его знали все – низы общества и высшие классы, но отреагировали имено верха. Самые высокие инстанции.

Они направили эого смутьяна с картой времени и кардиопластиной в офис Часовщика.

Часовщик – довольно высокий (выше шести футов роста) и неразговорчивый мужчина. Когда дела идут в соответствии со временем, он любит что-то невнятно мурлыкать себе под нос.

Даже в тех группах общества, где страх был постоянным, все называли его Часовщиком. Никто и никогда не называл его по имени – его называли по м а с к е.

Вы не произносите ненавистное имя, потому что этот человек под маской способен о т м е н и т ь минуты, часы, дни и годы вашей жизни. Его маску называли Мастер-Хранитель Времени.

– Что происходит? – спросил Часовщик с присущей ему мягкостью. – Кто это такой на карточке времени, которую я держу в руке? Кто он? На кардиопластине указаны его характеистики и параметры, но до того, как я лично его аннулирую, я должен точно знать, что он из себя представляет.

И он обратился ко всем фискалам, доносчикам, шпикам и сыщикам, словом, всем-всем: "Кто такой Арлекин?"

И опять что-то тихо замурлыкал. Для служащих с о г л ас о в а н н о г о в р е м е н и это было потрясением. Как бы там ни было, но для них это была самая длинная речь, когда-либо услышанная от него. И весь персонал – фискалы, сыщики, шпики и дятлы, а также многие другие, которые могли что-либо знать, – засуетился, выясняя:

К Т О Т А К О Й А Р Л Е К И Н?

* * *

Паря выше третьего уровня над городом, он взирал на идеально-геометрическое расположение зданий Мондриана с алюминиевой платформы воздушного судна (Ха! Разве это воздушное судно?! Развалина, вот что это такое!). Совсем близко он видел движение стрелок на часах Тимкинского шарикоподшипникового. 4:47. Движение стрелок. Смена. 5:00. Гудок.

Шкодливая ухмылка исказила резкие черты, образовав на мгновение ямочки на щеках. Почесав золотисто-рыжую шевелюру и пожав плечами в многоцветной куртке в предвкушении небывалого, он рванулся вперед, и ветер подхватил воздушный корабль. Он мягко спланировал и проскользнул над спешащими людьми, умышленно нарушая и уничтожая все торжественное. Арлекин вставил пальцы в большие уши, высунул язык и пошел откалывать коленца.

Один унылый тип вдруг попал под его влияние и неожиданно растянулся, теряя полетевшие во все стороны свертки. Другой обмочился. Третий опрокинулся вверх ногами и начал дрыгать ими с самым глубокомысленным видом. Служащие автоматически встали, дожидаясь, пока все не прекратится. Такая вот маленькая диверсия.

Он поймал ветер, блуждающий бриз, и исчез. Хи-хи, ха-ха... Обогнув карниз Института Изучения Хода Времени, он увидел летящий самолет.От предвкушения забавы на его лице вновь появилась проказливая усмешка. Он резко направил свой корабль вниз, одновременно убирая зажимы с резервуаров, селанных дома, предохраняющих свое содержимое от того, чтобы оно не высыпалось раньше времени.

Корабль пронесся над заводскими служащими, рассыпая на экскалатор монпаньсе.

Монпансье! Миллионы и миллиарды пурпурных, желтых, зеленых шариков. Вкус сладких кореньев, винограда, малины и мяты. Круглые, гладкие, хрустящие, тающие во рту. Вся эта грохочущая масса обрушилась на головы, плечи, тяжелые шляпы и спецовки служащих Тимкина, звеня и прыгая по дороге вокруг их ног, затмевая небо над головой, устремляясь вниз и переливаясь всеми цветами радости, детства и каникул. Нескончаемый поток чистой волны, шквал разноцветных сладостей с неба, будоражащий вселенную здравомыслия и размеренных обязанностей сумасшедшим воплем новизны. Монпансье!

Служащие уворачивались, смеялись, нарушив с суматохе стройные ряды, а леденцы продолжали свою разрушительную работу, и вот, наконец, раздался отвратитеьный скрежет в размеренно движущемся экскалаоре, словно миллионы когтей заскребли по миллионам ученических досок. Все остановилось, замерло, и каждый рухнул там, где стоял, смеясь и хрустя маленькими осколками детства. Это было помешательство, праздник, восторг и смех. Но...

Беспорядок продолжался семь минут. Люди опоздали домой на семь минут. Завод остановился на семь минут. График движения нарушился на семь минут.

Он тронул первую костяку домино, составленного в линию, и остальные повалились одна на другую. Система была нарушена на целых семь минут. Мелочь, имеющая огромные последствия в обществе, где все движение направляется и управляется контролем времени. Это было очень серьезно.

Да, он должен был непременно предстать перед Часовщиком.

Сообщение было передано по радио и всем видам связи. Ему предложили прибыть ТУДА к 7:00 точного времени. И все ждали. Они ждали, но он не появился даже в 10:30 – оказалось, что в это время он распевал где-то песенки о лунном сиянии, а потом снова исчез. Но ведь все ждали его с семи и недовольство возросло. Вопрос оставался открытым: "КТО ТАКОЙ АРЛЕКИН?"

Однако, возник еще один вопрос, более важный, чем первый, на который тоже нельзя было найти ответ: "Как мы могли дойти до такого, что смех, безответственная болтовня и дурачество рушат нашу совершеннейшую экономику? Почему цивилизация гибнет под напором монпансье?"

Боже мой, леденцы! Какое безумие! Где он взял такие деньги – сто пятьдесят тысяч долларов, – чтобы купить все это? Они знали, что эта выходка стоит больших денег. Это выяснили Аналитики Ситуаций, которые ремонтировали вышедшую из строя дорогу-экскалатор. Они тщательно собрази и подсчитали все леденцы, и представили полученные данные. Монпансье! Монпансье? Секундочку, сейчас выясним... Ага! Никто не производил монпансье в течение последних ста лет.

Теперь возникает еще один хороший вопрос, на который не так-то просто получить исчерпывающий ответ для полного спокойствия. Но сколько же вопросов возникнет еще?

* * *

Как вы знаете, это была середина. А вот вам начало. Вот так все начиналось:

День за днем и вновь приход очередного дня. 9:00 вскрытие почты, 9:45 – назначение плановой комиссии, 10:30 совещание, обсуждение прогрессивных диаграмм с Дж.Л., 11:15 – молитва о приходе дождя, 12:00 – ленч...

И ВОТ ТОГДА ЭТО ПРОИЗОШЛО.

– Простите, мисс Грант, но собеседование было назначено на 2:30, а сейчас уже почти пять. Прошу меня извинить, но таковы правила. Вы опоздали. Вам придется теперь ждать до следующего года, чтобы подать заявление для поступления в наш колледж.

И ВОТ ТОГДА ЭТО ПРОИЗОШЛО.

– Я не могла больше ждать, Фред. Я должна была быть у Пьера Картейна в 3:00, а ты сказал, что мы встретимся под часами не позже, чем в 2:45, но тебя там не оказалась, и я вынуждена была уйти. Ты постоянно опаздываешь, Фред. Если бы ты был там, мы могли бы позаниматься вдвоем, но раз так вышло, я взяла один ордер...

И ВОТ ТОГДА ЭТО ПРОИЗОШЛО.

"Дорогие мистер и миссис Аттерли! Учитывая постоянную заторможенность Вашего сына Джеральда, боюсь, что мы будем вынуждены отстранить его от учебы до тех пор, пока он не станет вовремя приходить на занятия. Согласен, он – образцовый учащийся, его оценки высоки, но постоянные насмешки над расписанием школы делают его недопустимым в общество прочих детей, правильно соблюдающих режим..."

И ВОТ ТОГДА ЭТО ПРОИЗОШЛО.

ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ГОЛОСОВАТЬ, ЕСЛИ НЕ ЯВИШЬСЯ К 8:45!

– Меня не заботит, хороший ли почерк. Приходите в четверг.

ВЫ УВОЛЕНЫ С 14:00.

– Вы пришли слишком поздно. Извините, место уже занято.

ВАШЕ ЖАЛОВАНИЕ БЫЛО УРЕЗАНО ЗА ДВАДЦАТИМИНУТНОЕ ОПОЗДАНИЕ.

– Боже, что за время! Я просто забегался!..

И вот тогда это произошло. И вот тогда это пошло. Это пошло, пошло, поехало, тик-так, тик-так, и в один прекрасный день мы перестали быть хозяевами времени, время стало нашим хозяином, мы превратились в рабов расписания, перепрыгнули через жизнь, зациклились на ограничениях, потому что система не станет функционировать, если мы не будем придерживаться графика.

Все начинается с малейшего опоздания. Это – начало греха. А позже – преступление.

"Действительный июль, 15-Е, 2389, 24:00. Полночь. Офис Мастера-Хранителя Времени требует ото всех граждан полного подчинения и обработки карточек времени и кардиопластин. В соответствии с Уставом 555-7-SG-999 государственного отсчета времени все кардиопластины будут закодированы и в них будут внесены данные индивидуальных владельцев".

Это изобретение позволяло сокращать жизнь человека. Если тот опаздывал на десять мнут, то терял десять минут жизни. Тех, кто опаздывал постоянно, можно было легко обнаружить. И тогда опаздывающий получал субботней ночью официальное извещение от Мастера-Хранителя Времени, в котором говорилось, что его время истекло и он "выключается" в полночь понедельника. "Пожалуйста, закончите Ваши дела, сэр..."

Это было очень удобно (сама технология "выключения" хранилась в строгой тайне в офисе Часовщика) и этому подчинялась вся система. Это было рационально и патриотично. Расписания должны существовать.

Не так ли было постоянно?

* * *

– Действительность стала отвратительной, – пожаловался Арлекин, когда миловидная Алиса показала ему рекламный плакат. – Мерзость и полная бесмыслица. А кроме того, это время не для отчаянных людей... Кстати, плакат превосходный.

– Знаешь, – заметила Алиса, – ты говоришь так обреченно...

– Извини, – потупился Арлекин.

– Не стоит извиняться. Ты всегда извиняешься. Ты чувствуешь себя таким виноватым, что мне грустно на тебя смотреть.

– Извини, – повторил он, скривив губы так, что появились ямочки на щеках. Конечно, он не хотел этого говорить. Мне снова надо идти. Мне просто необходимо что-нибудь с д ел а т ь.

Алиса отшвырнула чашку с кофе.

– Ради бога, Эверетт, неужели нельзя побыть дома хотя бы одну ночь?! Когда же ты сбросишь маску призрачного шута?

– Я... – Он замолчал, напялил свой шутовской колпак с зазвеневшими тонко бубенчиками на огненную шевелюру, вымыл чашечку из-под кофе и немного подержал ее над сушилкой. – Я должен идти.

Она не ответила.

Запело приемное утройство. Алиса достала из него листок, бегло посмотрела и протянула ему.

– Это про тебя.

– Разумеется.

– Ты смешон!

Он прочитал текст. Часовщик продолжал его поиски. Это нисколько не волновало его. Он жаждал уйти, чтобы снова опоздать. У дверей он обернулся и грустно сказал:

– Ты говоришь так же, как все остальные.

Алиса с трудом опустила прекрасные глаза.

– Ты смешон.

Арлекин, крадучись, вышел. Он хотел захлопнуть за собой дверь, но она закрылась плавно и мягко. Через мгновение послышался тихий стук. Алиса вздохнула и откыла дверь. Он стоял на пороге.

– Я вернусь к 10:30. Ладно?

– Зачем ты мне говоришь это? – грустно улыбнулась она. – Ты же отлично знаешь, что опоздаешь! Ты же з н а е ш ь это! Ты постоянно опаздываешь, и почему тебе необходимо говорить мне идиотские вещи? – Она захлопнула дверь.

По другую сторону двери Арлекин кивнул себе.

– Она права. Она всегда права. Я опаздываю, я вечно опаздываю.

Он пожал плечами и пошел, чтобы вновь опоздать.

* * *

Он выпустил ракеты-хлопушки с надписью: "Я появлюсь на 115-ой Ежегодной Международной Медицинской Асоциации Созыва ровно в 20:00. Очнь надеюсь, что вы ко мне присоединитесь!"

Слова ярко сияли в небе и, конечно, представители власти явились и залегли в засаду, ожидая его. Они решили подождать, зная, что он всегда опаздывает. Но на этот раз он появился на двадцать минут раньше и преспокойно наблюдал, как они притаились, чтобы поймать его в ловушку. Он выскочил, трубя в большой бычий рог, чем до смерти перепугал их. Лишившись присутствия духа, увлажнив свои одежды, дергаясь и визжа, они покинули свое укрытие.

Арлекин хохотал, а потом долго и сердечно извинялся за содеянное. Врачи, собравшиеся на торжественное заседание, тоже хохотали во все горло, благосклонно приняв извинения Арлекина, сопровождавшиеся преувеличенными поклонами. И у всех было весело на душе, так как люди, присланные Часовщиком, никому не нужные на этой конференции, были осмеяны.

В другой части города человек, которого звали Маршалл Дилэнти, получил из офиса Часовщика уведомление о "выключении". Его жена приняла конверт из рук затянутого во все серое мужчины, на лице которого было жуткое выражение профессионального сожаления. Еще не распечатав конверт, она уже все поняла. Такие послания были знакомы каждому. Задохнувшись, она держала извещение, как хрупкую стеклянную колбу, и молила бога о том, чтобы оно было адресовано не ей. "Пусть оно будет адресовано Маршу, – жестоко молила она, – или одному из наших детей, но только не мне, пожалуйста, милый Боже, не мне!.." Она вскрыла конверт, и э т о оказалось для Марша. Она ужаснулась и одновременно почувствовала облегчение.

В его доме в ту ночь раздвался звук падающих слез.

Но Маршалл Дилэнти попытался скрыться. Рано утром следующего дня, когда должно было произойти "выключение", он находился в лесной чаще в двухстах милях от города. В этот момент учреждение Часовщика стерло данные с его кардиопластины. Убегающий Маршалл Дилэнти споткнулся, его сердце остановилось и кровь замерла на своем пути к мозгу. Он был мертв. Погасла еще одна лампочка на секретной карте офиса Часовщика, пока извещение на имя Жоржетты Дилэнти заносилось в список для получния небольшого пособия до тех пор, пока она снова не выйдет замуж...

В четверг магазины города были переполнены цветом общества. Женщины красовались в канареечно-желтых хитонах, мужчины щеголяли в псевдо-тирольских костюмах из кожи, туго застегнутых на нефритовые пуговицы.

Арлекин появился на строительстве крыши нового мощного Торгового Центра. Все обратили внимание на его бычий рог и изогнутые в улыбке губы.

– Почему вы позволяете помыкать собой? – сурово обратился он к ним. – Зачем разрешаете торопить себя и бегаете, как муравьи с личинками? Верните себе власть над временем! Просто прогуляйтесь, почувсвуйте сияние солнца, ветерок, идите по жизни легкой походкой. Вы не рабы времени! Эта рутина – путь к смерти, медленной и постепенной. Долой Часовщика!

Что это за тип? – хотели знать большинство продавцов. Вот это тип, ну и ну! И мне хочется опоздать, и мне тоже...

Строительная бригада, занятая в Торговом Центре, получила безотлагательный приказ от Мастера-Хранителя Времени немедленно схватить очень опасного преступника, известного как Арлекин. Поручение не вызвало энтузиазма, так как они теряли время в расписании строительства, но Часовщик обладал нужными правительственными полномочиями и мог настоять на своем.

Дюжина крепких рабочих полезла к Арлекину. После того, как их первая попытка закончилась неудачей (к счастью, никто серьезно не ушибся), рабочие собрались и попытались напасть снова. Но момент уже был упущен, Арлекин исчез...

– Не возвращайтесь без него! – внятно, искренне, почти угрожающе приказал Часовщик своим служащим.

Тогда они использовали собак. Они использовали зонды, кардиопластиновые пеленгаторы, подкуп, шантаж, запугивание, пытки. Они использовали полицейских и доносчиков. Они произвели обыски и аресты. Они проверили все отпечатки пальцев. Они воспользовались системой Бертильона. Были пущены в ход хитрость, обман и предаельство. Они использовали Рауля Митгонга, но он ничем не смог им помочь. Они задействовали медиков, техников, криминалистов...

И, черт побери, они его сцапали!

Было даже усановлено его имя: Эверетт С. Марм. Этот человек совершенно не отличался от других, не считая абсолютного неприятия точного времени.

– Мне жаль, Арлекин! – сказал Часовщик.

– Заткнись! – усмехнулся Арлекин.

– Ты опоздал в сумме на шестьдесят три года, пять месяцев, три недели, два дня, двенадцать часов, сорок одну минуту, пятьдесят девять секунд, три сотых одной тысячной микросекунды. Ты израсходовал все, что имел, и даже больше. Я собираюсь тебя "выключить".

– Пугайте кого-нибудь другого. Я скорее умру, чем соглашусь жить в этом абсурдном мире,которым правит такой дьявол!

– Это моя работа.

– Ты упиваешься этим. Ты – тиран. Ты не имеешь права приказывать людям и убивать их, если они опаздывают.

– Если ты не можешь к этому привыкнуть, значит, ты не соответствуешь обществу.

– Развяжи ремни, чтобы я мог дать тебе по морде.

– Ты нонконформист.

– Это не является уголовным преступлением.

– Действительно. Но жить рядом с тобой...

– Я ненавижу все это! Этот ужасный мир!

– Не все так считают. Большинство с удовольствием исполняют приказания.

– А я – нет. И думаю, что большинство людей тоже.

– Неправда. Как ты думаешь, каким образом мы смогли тебя поймать?

– Не успел поинтересоваться, – сказал Арлекин.

– Одна прелестная девушка по имени Алиса сообщила нам, кем ты являешься.

– Это неправда!

– Нет, это правда. Ты смутил ее дух, но она желает приспособиться и подчиняться кому-нибудь. Надо бы тебя "выключить".

– Ну, так сделайте это сейчас же! Чего со мной церемониться?

– Я не буду тебя выключать.

– Ты дурак!

– Мне жаль, Арлекин! – сказал Часовщик.

– Заткнись!

* * *

Егоотправили в Ковентри, а там над ним как следует поработали. Это напоминало дело с Уинстоном Смитом в 1984 году. Технические приемы, хотя и древние, сделали свое дело с Эвереттом С. Мармом, и в один прекрасный день Арлекин появился на экранах коммуникационных линий, выглядя беззаботно и жизнерадостно с полностью промытыми мозгами и заявляя, что рньше он был неправ, что все превосходно и что самое замечательное в жизни – поспевать повсюду вовремя. И каждый пешеход мог видеть его на огромных общественных телеэкранах. И каждый говорил себе: "Ничего себе субчик! После того, что он натворил... Выходит, единственный шанс – это уйти из жизни, хотя это и не лучший способ бороться с Часовщиком".

Да, Эверетт С. Марм был р а з р у ш е н. Большая потеря, но, как говорил когда-то Торо: "Не разбил яиц, не приготовишь яичницы".

В каждой революции есть свои напрасные жетвы, которых можно было бы избежать. И если удалось изменить хоть что-то, значит, они не напрасны, выходит, они принесены не зря.

* * *

– Ох, прошу меня простить, сэр, я... гм... не знаю, как и сказать вам, но... гм... но вы опоздали на три минуты. Расписание отмечает вашу задержку. – Служащий глупо улыбнулся.

– Это просто смешно, – глухо произнес Часовщик из-под своей маски. – Проверьте ваши часы.

Он повернулся и вошел в свой офис, что-то мурлыкая себе под нос.