Текст книги "Миры Харлана Эллисона. Том 3. Контракты души"

Автор книги: Харлан Эллисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Онтак и не узнал, была это та же самая компания или нет.

Они перевернули скамейку и схватили Лестига прежде, чем он успел сделать с ними то, что заставило типа, пришедшего в его дом, убежать с диким криком прочь. Этот парень, окутанный запахом тления, лежал сейчас в городском морге, накрытый простыней, на которой проступили зеленые пятна.

На Лестига набросились, начали бить, он отлетал от одного к другому… и тогда он взглянул в безумные глаза на лице мандрила, который посмотрел в его сторону.

Посмотрел. В тот самый момент существо несущее смерть нанесло свой удар.

Человек закричал, принялся раздирать ногтями лицо, с которого кусками начала сходить плоть… упал на спину, увлекая за собой еще двоих, а Лестиг вдруг вспомнил, что случилось тогда, в хижине, вспомнил свой вздох и взгляд. Здесь, в Храме Господнем, он тоже глубоко вздохнул, а затем выдохнул им в лица, посмотрел на них через жестокую ночную пустоту иной вселенной, и они возопили… и начали умирать один за другим. Так что очень скоро он снова остался один. А те, что пришли со стороны ризницы, куда они попали, проследив за Неолой – их предупредил по телефону Гарри Ховард, который выбил эту информацию из своей жены, – те, другие, остановились, повернулись и бросились бежать…

Теперь только Вернон Лестиг, брат василиска, служившего безымянному, находящемуся далеко от них Богу, только Лестиг остался среди изуродованных тел тех, кто еще совсем недавно были живыми людьми.

Одиноко стоял он посреди церкви и чувствовал, как в нем пульсируют, набирая силу, могущество и ярость, как сияют глаза, ощущал смерть, примостившуюся на кончике языка, гибельный ветер в легких. Он знал: наконец спустилась ночь.

Они перекрыли единственные две дороги, по которым можно было покинуть город. Потом собрали все переносные лампы и прожектора, которые сумели отыскать, а так как многие работали на цинковом руднике, у них нашлись старые каски с фонарями; еще они обмотали тряпки вокруг длинных палок, облили их керосином и подожгли, а затем отправились на поиски мерзкого предателя, который убил их мужей, сыновей и братьев. Никто не смеялся, когда в безумной пляске огней толпа шла по городу, как в каком-нибудь старом фильме. В фильме о преследовании чудовища. Никому из них это не пришло в голову, а если бы и пришло, они все равно не стали бы смеяться.

Они искали всю ночь, но не нашли его. А когда наступил рассвет, они потушили лампы и факелы, вместо парковочных огней включили фары – караваны машин принялись рыскать по городу, но им вновь не удалось отыскать Лестига. Тогда они собрались на центральной аллее, чтобы решить, что делать дальше.

И он был там.

Он стоял высоко над ними, на монументе, воздвигнутом в честь павших солдат и матросов, где он провел всю ночь в ногах у фигуры солдата-пехотинца первой мировой войны, чья правая рука с зажатой в ней винтовкой была поднята высоко вверх. Он возвышалея над ними, и они поняли символичность его жеста.

– Стащите его оттуда! – крикнул кто-то.

Толпа бросилась к бронзовому монументу.

Вернон Лестиг стоял и смотрел на них; казалось, его совершенно не беспокоят ружья, дубинки и другое оружие в их руках.

Первым человеком, забравшимся на постамент, был Гарри Ховард, на лице которого застыла улыбка любимца скандирующей на футбольном матче толпы. Глаза Лестига округлились под темными очками, он снял их коротким небрежным жестом и посмотрел на большого, сверкающего белозубой улыбкой продавца автомобилей.

Толпа закричала, словно превратившись в единое целое… застыла, когда все еще дымящееся тело мужа Терезы упало им на руки. Сведенный судорогой торс, широко раскинутые руки.

Стоявшие в задних рядах бросились бежать. Лестиг отсек им путь к отступлению. Толпа остановилась. Какой-то мужчина поднял пистолет, собрался выстрелить, но тут же уронил оружие – в единый, короткий миг его лицо обуглилось, а на месте глаз появились гнойники.

Они остановились. Застыли в мире трепещущих мускулов, энергии, не находящей выхода.

– Я покажу вам! – выкрикнул Лестиг. – Я покажу, на что это похоже! Вы хотели знать – и я вам покажу!

Он выдохнул, и люди начали умирать. Потом он посмотрел, и упали другие. И тогда он сказал безмятежно, так чтобы услышали все:

– Очень легко говорить, пока это не происходит с вами. Вы же ничего не знаете. Патриоты! Живете, разговариваете друг с другом, обсуждаете идиотские законы о том, что нужно быть храбрым, но вы не знаете – до тех пор, пока не приходит ваш черед. Я знаю – и это совсем нелегко. Теперь ваша очередь.

Он показал на землю.

– Встаньте на колени и ползите, Патриоты! Ползите ко мне, и, может быть, я оставлю вам жизнь. На колени и, как животные, ползите ко мне.

Кто-то в толпе закричал, и человека тотчас же настигла смерть.

– Ползите, я сказал! Ползите ко мне!

Тут и там люди начали опускаться на землю. Какая-то женщина в дальней части толпы бросилась бежать, Лестиг сжег ее, и тело рухнуло на землю; сразу же те, кто стоял рядом, попадали на колени. Потом целые группы людей не выдержали напряжения и присоединились к ним; вскоре большая часть толпы покорилась ему. Прошло еще несколько мгновений, и все опустились на колени.

– Ползите! Ползите, мои храбрые, ползи как следует, мой народ! Ползите, чтобы познать простую истину: лучше жить как угодно… выжить, потому что вы люди! Ползите, и вы поймете, что ваши лозунги дерьмо, а законы написаны для других! Ползите ради спасения своей проклятой жизни! Ползите!

И они ползли. Продвигались вперед на руках и ногах, по траве, цементу и грязи, продираясь сквозь кусты. Они ползли к нему.

Где-то очень далеко, в туманной мгле на троне, возвышаясь над всеми, сидел Он, в боевом шлеме, а у его ног примостился улыбающийся василиск.

– Ползите, и пусть Бог проклянет вас!

Однако Лестиг не-знал, какому богу служит.

– Ползите!

И тогда женщина, повесившая золотую звезду на своем окне, находившаяся в самом центре толпы, подползла к полицейскому револьверу тридцать второго калибра, коснулась его, пальцы сжали рукоять, она подняла пистолет и крикнула:

– За Кенни-и-и-и!.. – И выстрелила.

Пуля сломала ключицу Лестига, его развернуло в сторону, он попытался ухватиться за бронзовые обмотки солдата-янки, сохранить равновесие, чтобы не отвести взгляда, но костыль уже давно упал вниз, а люди уже стояли на ногах и стреляли… стреляли…

Тело похоронили в безымянной могиле, и никто больше не вспоминал о Лестиге. Где-то далеко, на высоком троне, поглаживая лоснящуюся шкуру василиска, лежавшего у Его ног, как верный пес, Закованный в Доспехи тоже не говорил об этом. Не было никакой необходимости. Лестиг исчез, но ничего иного и не ожидалось.

Оружие деактивировано; но Марс, бессмертный Марс, Бог Который Никогда Не Умирает, Повелитель Будущего, Хранитель Мрака, Всемогущий Поборник Войны, Господин Всех Людей… Марс был доволен.

Вербовка прошла успешно. Власть народу.

Дрейфуя у островков Лангерганса: 38°54 северной широты, 77°00 73 западной долготы

Проснувшись однажды утром после беспокойной ночи, Моби Дик обнаружил, что превратился на своём ложе из бурых водорослей в чудовищного Ахава.[11]11
  Моби Дик – белый кит, персонаж одноименного романа Германа Мелвилла; считается классическим воплощением зла. Капитан Ахав – персонаж того же романа, вечный противник Моби Дика.


[Закрыть] С трудом выбравшись из утробы влажных простыней, он проковылял на кухню и набрал воды в чайник. Уголки глаз склеились. Он подставил голову под кран, и по щекам потекла холодная вода.

Повсюду в гостиной были разбросаны дохлые бутылки. Сто одиннадцать пустых бутылок из-под робитуссана и ромилара-CF.[12]12
  Редкие лекарства.


[Закрыть] Моби Дик-Ахав прошлёпал между ними к двери, приоткрыл её – дневной свет больно ударил по глазам.

– О Господи, – пробормотал он и, зажмурившись, наклонился, чтобы поднять газеты с крыльца.

В полумраке своего дома развернул газету. Заголовок гласил: «БОЛИВИЙСКИЙ ПОСОЛ НАЙДЕН МЁРТВЫМ», ниже подробно описывалось, как было обнаружено в брошенном холодильнике на пустыре в Сикокасе, штат Нью-Джерси, зверски расчленённое тело посла.

Засвистел чайник.

Он отправился на кухню – совершенно голый. Проходя мимо аквариума, заметил, что мерзкая рыба всё ещё жива, сегодня утром она что-то насвистывала – казалось, щебечет голубая сойка, – а на поверхности мутной воды лопаются пузырьки. Моби Дик-Ахав остановился возле цистерны с водой, включил свет и вгляделся в волокна колеблющихся водорослей. Рыба ни за что не желала умирать. Она убила остальных жителей цистерны – куда более красивых и дружелюбных, и резвых, даже больших и опасных рыб – убила всех, одну за другой, а потом выела им глаза. Теперь она плавала в аквариуме в одиночестве – правительница своих грошовых владений.

Он пытался погубить рыбу всеми возможными способами – не шёл лишь на прямое убийство и не прекращал кормить; однако бледно-розовая скорпена прекрасно чувствовала себя в тёмной грязной воде. А теперь она ещё и запела, как голубая сойка… Он ненавидел рыбу с такой страстью, что едва мог сдерживаться.

Из пластмассовой коробочки высыпал на ладонь немного хлопьев, растер их между пальцами, как советовали делать специалисты, и наблюдал за разноцветными гранулами рыбного корма, молоки, семенников рыб, морских креветок, личинок однодневок, овсяных хлопьев и яичного желтка, которые несколько секунд плавали на поверхности воды, пока не вынырнула отвратительная голова, чтобы пожрать всё это.

Отвернулся, яростно проклиная рыбу. Она не желала умирать. Как и он сам, это чудовище не желало умирать.

В кухне, наклонившись над кипящей водой, он впервые осознал смысл положения, в котором оказался. И хотя он ещё не подошёл к той грани, за которой человека поджидает пожирающее разум разложение, в воздухе уже ощущалось отвратительное дыхание – так дикий зверь закатывает глаза, почуяв аромат раздираемой на части падали – один лишь этот запах с каждым днём всё ближе подводил его к безумию.

Он поставил на кухонный стол чайник, чашку, достал два пакетика с чаем. На специальной подставке, которую обычно использовали для поваренной книги, чтобы было удобно туда заглядывать во время приготовления еды, со вчерашнего вечера так и остался стоять не прочитанный томик с переводом «Кодекса Майя». Он налил воды в чашку, бросил туда пакетики и попытался сосредоточиться. Упоминания об Ицамне, верховном божестве пантеона Майя, основной сферой влияния которого была медицина, расплывались у него перед глазами. Икстаб, богиня самоубийства, куда больше отвечала его сегодняшнему настроению – утро выдалось просто отвратительное. Он попытался читать, но слова проплывали мимо, лишённые смысла.

Потягивая чай, он обнаружил, что думает о холодном полном круге Луны. Через плечо бросил взгляд на кухонные часы. Семь сорок четыре.

С недопитой чашкой чая в спальню. На кровати, где он метался в беспокойном сне, остался отпечаток его тела. А на металлических прутьях изголовья болтались наручники с прилипшими клочьями волос и запёкшейся кровью. Он потёр запястья в тех местах, где кожа была стёрта чуть ли не до кости, и пролил на себя немного чая. «Не приложил ли я руку к тому, что случилось месяц назад с боливийским послом?» – мелькнула мысль.

Его наручные часы лежали на секретере. Он проверил их. Семь сорок шесть. До встречи с «Консультационной службой» оставалось чуть меньше часа с четвертью. Он вошёл в ванную, включил душ, и ледяные струйки ударили в кафель стены.

Повернулся к аптечке с шампунем. К зеркалу был прикреплён бинт, на котором красовалась аккуратная надпись:

ПУТЬ, ПО КОТОРОМУ ТЫ СЛЕДУЕШЬ, СЫН МОЙ, ТЕРНИСТ, НО В ЭТОМ НЕТ ТВОЕЙ ВИНЫ.

Потом, открыв дверцу и вытащив бутылку травяного шампуня с приятным лесным ароматом, Лоуренс Талбо решил смириться со своим положением, вздохнул, встал под безжалостный душ, и ледяные арктические воды обрушились на его измученное тело.

Комната номер 1544 центрального здания аэропорта Тишман была мужским туалетом.

Он остановился напротив двери с большой буквой «М» и вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт. Бумага была хорошего качества и приятно хрустела, когда он доставал изнутри листок. Адрес правильный – всё совпадает. Тем не менее номер 1544 оказался мужским туалетом. Талбо уже повернулся, чтобы уйти. Чья-то злобная шутка; он не находил в ситуации ничего смешного; во всяком случае, не в его нынешних обстоятельствах.

Талбо сделал один шаг в сторону лифта. Дверь мужского туалета начала мерцать, затуманилась, как ветровое стекло автомобиля зимой, надпись на ней изменилась.

Он прочитал:

КОНСУЛЬТАЦИОННАЯ СЛУЖБА

Комната номер 1544 и в самом деле оказалась «Консультационной службой», как и было написано на отличной бумаге пригласительного письма, которое Талбо получил в ответ на свой запрос, сделанный после того, как он наткнулся на крайне осторожную рекламу в «Форбсе».

Он открыл дверь и вошёл. Девушка за письменным столом тикового дерева улыбнулась, а взгляд Талбо заметался между милыми ямочками, появившимися у неё на щеках, и ногами – стройными длинными ногами, которые были видны в прямоугольнике стола.

– Мистер Талбо?

Он кивнул:

– Лоуренс Талбо.

Она снова улыбнулась:

– Мистер Деметр примет вас немедленно, сэр. Хотите что-нибудь выпить? Кофе? Сок?

Кока-кола?

Талбо вдруг заметил, что его рука, словно по собственной воле, коснулась кармана, где лежало письмо.

– Нет. Благодарю вас.

Когда она встала и направилась к внутренней двери, Талбо спросил:

– А что вы делаете, когда кто-нибудь спускает воду на ваш письменный стол?

Талбо не собирался шутить, потому что был рассержен. Девушка повернулась и посмотрела на него. Он ничего не смог прочитать в её оценивающем взгляде.

– Проходите, мистер Деметр вас ждет, сэр.

Она открыла дверь и отошла в сторону, пропуская посетителя. Тот прошёл внутрь, ощутив мимолетный аромат мимозы.

Кабинет напоминал читальный зал привилегированного клуба для мужчин. Старые деньги. Полнейшая тишина. Тёмные, тяжёлые деревянные панели. Навесной потолок из звукопоглощающей плитки, закреплённый специальным образом – внутри, вероятно, пряталась электропроводка и имелись небольшие полости. Ноги Талбо утонули в толстом мягком ковре цвета апельсинов и жжёной умбры. Сквозь огромное, в целую стену, окно виден был не город, а залив Ханаума у острова Оаху. Яркие аквамариновые волны напоминали клубок змей и, словно кобры, поднимали увенчанные белыми пенными шапками, головы, а потом обрушивались на ослепительно жёлтый песок побережья, питая его смертоносным ядом. На самом деле это вовсе не было окном; в кабинете вообще не было окон. Фотография. Самая настоящая, великолепно исполненная фотография – не голограмма и даже не проекция. Эта стена выходила куда-то в иную реальность, в иные измерения. Талбо ничего не знал об экзотической растительности, но почему-то был уверен, что высокие деревья с острыми, точно лезвие бритвы, листьями, которые росли на берегу, ничем не отличались от тех, что изображаются в книгах, посвящённых каменноугольному периоду развития Земли, и существовали задолго до того, как на ней появились древние ящеры. То, что он видел, исчезло давным-давно.

– Мистер Талбо, рад вас видеть. Я – Джон Деметр.

Хозяин кабинета выбрался из своего кресла с подголовником, и Талбо пожал протянутую руку – холодную жёсткую ладонь.

– Садитесь, пожалуйста, – предложил Деметр. – Хотите что-нибудь выпить? Кофе?

Сок? Кока-кола?

Талбо покачал головой. Деметр жестом отпустил секретаршу; она закрыла за собой дверь – бесшумно, уверенной и твёрдой рукой.

Талбо сел в кресло и принялся внимательно изучать Деметра – чуть больше пятидесяти, роскошные волосы падают на лоб седыми, абсолютно естественными прядями, ясные голубые глаза, правильные черты симпатичного, жизнерадостного лица, большой простодушный рот. Невероятно опрятный человек. Тёмно-коричневый деловой костюм явно сшит на заказ и прекрасно сидит. Джон Деметр держался уверенно, сидел скрестив ноги, так что были видны длинные чёрные носки, терявшиеся где-то в районе голени. Начищенные до блеска ботинки.

– У вас очень интересная дверь. Та, что ведёт в контору, – проговорил Талбо.

– Мы будем обсуждать мою дверь? – поинтересовался Деметр.

– Если у вас возникнет такое желание. Впрочем, я пришёл сюда не за этим.

– У меня не возникнет такого желания. Так что давайте поговорим о ваших проблемах.

– Я видел объявление. Оно меня заинтриговало.

Деметр ободряюще улыбнулся:

– Четверо составителей рекламных объявлений потратили немало сил, чтобы сформулировать всё подобающим образом.

– Это объявление привлекает внимание.

– Только тех, чьё внимание должно привлекать.

– Вы намекнули на солидные деньги. Очень сдержанно. Консервативные, надёжные клиенты, несколько звёзд. Мудрые, старые совы.

Деметр переплел пальцы, кивнул – понимающий добрый дядюшка.

– В самое яблочко, мистер Талбо: мудрые, старые совы.

– Мне нужна информация. Определённая, особая информация. Насколько конфиденциальна ваша служба, мистер Деметр?

Добродушный дядюшка, мудрая, старая сова, улыбающийся бизнесмен понял всё, что стояло за вопросом, всё, что не было сказано. Он несколько раз кивнул. А потом снова улыбнулся:

– У меня и в самом деле хитрая дверь, не правда ли? Тут вы совершенно правы, мистер Талбо.

– Я считаю, что это даже слишком мягко сказано.

– Надеюсь, она скорее отвечает на вопросы наших клиентов, чем озадачивает их.

Только сейчас Талбо откинулся на спинку кресла.

– Думаю, меня это устраивает.

– Отлично. В таком случае почему бы нам не перейти к делу? Мистер Талбо, у вас возникли проблемы – вы не можете умереть? Я правильно вас понял?

– Вы очень деликатны, мистер Деметр.

– Отличительное качество.

– Да. Вы всё правильно поняли.

– Однако вы столкнулись со сложностями, причём довольно необычными.

– Внутренний круг.

Деметр встал и принялся ходить по кабинету, дотронулся до астролябии, стоящей на полке, коснулся хрустального графина в серванте, сложенных стопкой и скреплённых деревянной дощечкой газет «Лондон Таймс».

– Мы ведь специализируемся на информации, мистер Талбо. Мы поможем вам понять, что нужно сделать, но исполнение – ваша проблема.

– Если меня обеспечат modus operandi,[13]13
  Способ действия (лат.).


[Закрыть] всё остальное я сумею сделать сам.

– Вы кое-что отставили в сторону.

– Совсем немного.

– Консервативные клиенты? Несколько звёзд, надёжные люди?

– В самое яблочко, мистер Деметр.

Деметр вернулся к своему креслу, снова уселся.

– В таком случае отлично. Если вы напишете очень аккуратно, очень определённо о том, чего хотите – в основном мне это известно из вашего письма, но для заключения контракта необходима точность, – я думаю, что смогу заняться сбором данных, которые помогут решить вашу проблему.

– Сколько это будет стоить?

– Давайте сначала выясним, чего вы хотите.

Талбо кивнул. Деметр потянулся к кнопке на небольшом журнальном столике, рядом с креслом, нажал. Дверь открылась.

– Проводите, пожалуйста, мистера Талбо в рабочий кабинет и дайте ему все необходимые письменные принадлежности. – Секретарша улыбнулась и чуть прошла вперёд, дожидаясь, когда Талбо последует за ней. – И принесите нашему гостю что-нибудь выпить, если он пожелает. Кофе? Или сок?

Талбо никак не отреагировал на это предложение.

– Мне, возможно, понадобится время, чтобы правильно всё сформулировать. Вполне может получиться, что я буду вынужден поработать столь же старательно, как и ваши составители рекламных объявлений. Давайте я лучше отправлюсь домой и принесу вам всё завтра.

У Деметра сделался озабоченный вид.

– Тут могут возникнуть определённые сложности. Именно поэтому мы и предоставляем тихое место, где очень удобно было бы сосредоточиться.

– Вы предпочитаете, чтобы я остался и сделал всё сейчас.

– Внутренний круг, мистер Талбо.

– Завтра здесь может оказаться самый обычный туалет.

– В самое яблочко.

– Пошли, Сьюзан. И принесите мне стакан апельсинового сока.

Талбо последовал за секретаршей по коридору, расположенному в дальнем конце приёмной. Раньше он его не заметил. Секретарша остановилась возле какой-то двери, открыла её перед Талбо. В маленькой комнатке стояли секретер и удобное кресло. Приглушенно звучала какая-то музыкальная запись.

– Я схожу за апельсиновым соком, – сказала секретарша.

Талбо вошёл и уселся у секретера. Прошло довольно много времени, прежде чем он написал на листке бумаги пять слов.

Два месяца спустя, после нескончаемого потока молчаливых посыльных, которые приносили на утверждение черновые проекты договора, потом приходили снова, чтобы забрать уточнённый вариант, возвращались с контрпредложениями, опять уходили с переработанными вариантами, снова приходили наконец с подписанным Деметром окончательным договором и ждали, пока Талбо изучал и подписывал этот окончательный вариант – два месяца спустя последний, немой посланник принес карту. Талбо проследил, чтобы финальная выплата «Консультационной службе» была произведена в тот же самый день, и больше не пытался понять, в чём заключается ценность пятнадцати вагонов кукурузы – выращенной так, как это делают только зуни.[14]14
  Племя североамериканских индейцев.


[Закрыть]

Два дня спустя он прочитал небольшую заметку в «Нью-Йорк Таймс», в которой сообщалось, что из железнодорожного тупика неподалеку от Альбукерке таинственным образом исчезли пятнадцать вагонов с фермерской продукцией. Начато официальное расследование.

Карта была очень подробной и казалась точной.

Талбо потратил несколько дней на изучение «Анатомии» Грэя, а когда убедился в том, что Деметр и его компания честно заработали те безумные деньги, что он им заплатил, сделал междугородный звонок. Телефонистка дальней связи переключила его на внутреннюю, и он стал ждать, предварительно подробно объяснив, что ему требуется, – в трубке потрескивали разряды статического электричества. Талбо настоял на том, чтобы в Будапеште, на другом конце провода, прозвучало ровно двадцать гудков, вдвое больше, чем оператор имел право предоставить одному клиенту. Трубку взяли на двадцать первый гудок. Каким-то чудом пропал фоновый шум, и Талбо услышал голос Виктора, да так чётко, точно тот был с ним в одной комнате.

– Да! Алло! – Нетерпеливый, как всегда сердитый голос.

– Виктор… это Ларри Талбо.

– Ты откуда звонишь?

– Из Штатов. Как ты?

– Занят. Тебе чего?

– У меня есть один проект. Я хочу нанять тебя и твою лабораторию для его выполнения.

– Об этом забудь. Я подошёл к завершающей стадии своей работы и никому не позволю мне мешать.

Талбо понял, что Виктор сейчас повесит трубку.

Он быстро проговорил:

– Сколько тебе нужно времени?

– Для чего?

– До окончания работ.

– Примерно ещё шесть месяцев, восемь или десять – если что-нибудь пойдёт не так.

Я же сказал: забудь, Ларри. Меня нет.

– Давай хотя бы поговорим.

– Нет.

– Я ошибаюсь, Виктор, или ты мне кое-что должен?

– Ты вспомнил о долгах после стольких лет?

– Долги вызревают с годами.

Наступило долгое молчание, Талбо слушал мёртвую тишину. В какой-то момент он даже подумал, что Виктор положил трубку. Наконец:

– Ладно, Ларри. Поговорим. Только тебе придётся приехать; я слишком занят, чтобы тратить время на самолёты.

– Прекрасно. У меня полно свободного времени. – Короткое молчание. А потом он добавил: – У меня нет ничего, кроме свободного времени.

– После полнолуния, Ларри. – Виктор произнёс это, старательно выделяя каждое слово.

– Естественно. Встретимся там, где в прошлый раз, в то же самое время, тридцатого числа. Помнишь?

– Я помню. Хорошо.

– Спасибо. Я очень тебе признателен.

Ответа не последовало.

– Как твой отец? – мягко спросил Талбо.

– До свидания, Ларри, – ответил Виктор и повесил трубку.

Они встретились тридцатого числа, в безлунную ночь, на барже с мертвецами, которая курсировала между Будой и Пештом. Ночь выдалась подходящей: пронизывающий холодный туман, словно трепещущее покрывало, ниспадал на Дунай.

Старые приятели пожали друг другу руки, спрятавшись за дешёвые деревянные гробы, и, поколебавшись несколько секунд, всё-таки обнялись, точно братья. Баржу освещал тусклый старый фонарь и ещё несколько бортовых огней, в их свете улыбка на лице Талбо казалась напряжённой. Он сказал:

– Ладно, давай выкладывай, ждать больше нечего.

Виктор ухмыльнулся и зловеще прошептал:

И даже тот, кто сердцем чист

И вознесёт пред сном молитву,

Вдруг станет волком, если ярость его погубит душу,

И серп луны в осеннем небе засияет.

Талбо поморщился:

– И другие песни из того же альбома.

– Ты по-прежнему возносишь молитвы пред сном?

– Перестал, когда понял, что это не помогает.

– Понятно. Мы что, забрались сюда, чтобы заработать воспаление легких, обсуждая рифмы?

На измученном лице Талбо появилось грустное выражение:

– Мне нужна твоя помощь, Виктор.

– Я готов тебя выслушать, Ларри. Но сомневаюсь, что смогу сделать что-нибудь ещё.

Талбо обдумал его слова и сказал:

– Три месяца назад я обратил внимание на объявление в «Форбсе», это журнал для бизнесменов. «Консультационная служба». Всё было сформулировано весьма хитроумно, очень сдержанно, мелким шрифтом напечатано в месте, которое не сразу бросается в глаза. Понятно только тому, кто знает, как прочитать. Не стану тратить время на ненужные подробности, но дальше всё было следующим образом: я ответил на это объявление, осторожно, но так, чтобы они смогли меня понять, намекнул на свои проблемы. Упомянул солидные деньги. Я надеялся. Так вот, у меня получилось. Они прислали письмо, в котором назначили встречу. Я подумал, что это вполне может оказаться ещё одним пустым, ложным следом… Одному Богу известно, сколько их уже было.

Виктор закурил «Чёрно-золотые собрани», и едкий дым поплыл в туманную ночь.

– Но ты всё равно пошёл.

– Пошёл. Очень необычный внешний вид, сложная система безопасности; у меня возникло ощущение, почти уверенность, что они прибыли, ну… не знаю, откуда или из какого времени…

Неожиданно во взгляде Виктора появился живой интерес.

– Ты сказал «из какого времени»? Путешественники во времени?

– Понятия не имею.

– Любопытно, я всё время предполагал, что такое должно когда-нибудь случиться.

Потому что это неизбежно. Они обязательно должны были бы объявиться.

Он замолчал, задумался. Талбо вернул его к действительности.

– Я не знаю, Виктор. Честное слово, не знаю. Однако сейчас меня беспокоит не это.

– Ах да. Верно. Прости, Ларри. Продолжай. Ты с ними встретился…

– С человеком по имени Деметр. Мне кажется, тут прячется ответ. В его имени.

Тогда мне это в голову не пришло. Деметр… Когда-то в Кливленде, много лет назад, я знал одного владельца цветочной лавки с таким же именем. А потом я заинтересовался этим вопросом и выяснил, что так звали богиню земли в греческой мифологии… Ничего общего. По крайней мере, так мне кажется.

Мы с ним поговорили. Он понял, в чём заключается моя проблема, и сказал, что возьмётся за её решение. Но потребовал, чтобы я конкретизировал, чтобы абсолютно точно сформулировал, что хочу от него получить – для заключения контракта.

Одному Богу известно, как Деметр собирался претворить его в жизнь, однако я уверен, что он смог бы это сделать – у него было окно, Виктор, оно выходило на…

Виктор отбросил сигарету прямо в кроваво-чёрный Дунай.

– Ларри, что ты несёшь?

У Талбо слова застряли в горле. Виктор был прав:

– Я на тебя рассчитываю, Виктор. Боюсь, моя обычная уверенность в себе несколько поколеблена.

– Да ладно, не переживай так. Рассказывай дальше, а там посмотрим. Успокойся.

Талбо кивнул, ему стало легче.

– Я описал суть проблемы. Мне для этого понадобилось всего пять слов.

Он засунул руку в карман пальто и вытащил сложенный листок бумаги. Протянул своему собеседнику. Виктор развернул листок и в тусклом свете фонаря прочитал:

ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ КООРДИНАТЫ МЕСТОНАХОЖДЕНИЯ МОЕЙ ДУШИ

Виктор почти сразу понял смысл фразы, но ещё долго продолжал смотреть на две строчки, написанные печатными буквами. Когда он протянул листок Талбо, у него на лице появилось новое выражение.

– Ты не хочешь сдаваться, так ведь, Ларри?

– А как насчёт твоего отца?

– Да… – Лицо человека, которого Талбо называл Виктором, погрустнело. – И знаешь, – сухо добавил он после короткой паузы, – отец находится в состоянии катотонии вот уже шестнадцать лет, потому что не хотел сдаваться. – Он снова замолчал. А потом тихо сказал: – Всегда полезно знать, когда следует сдаться, Ларри. Это часто имеет смысл. Иногда нужно просто взять и оставить проблему в покое.

Талбо тихонько фыркнул:

– Тебе легко так говорить, старина. Ты же когда-нибудь умрёшь.

– А это уже нечестно, Ларри.

– В таком случае помоги мне, чёрт побери! Я ещё ни разу не подходил так близко к решению моей проблемы. Теперь ты мне нужен. У тебя есть специальные знания.

– А ты думал о «3M», или «Рэнд», или даже «Дженерал Дайнемикс»? У них там работают отличные парни.

– Иди к чёрту.

– Ладно. Извини. Дай-ка мне немного подумать.

Баржа с трупами плыла по невидимой воде – безмолвная, окутанная туманом, без Харона, без Стикса, всего лишь обычная общественная служба, баржа с мусором незаконченных предложений, невыполненных поручений, несбывшихся мечтаний. Если не считать этих двоих, что плыли вместе с ней, обсуждая свои проблемы, груз судна уже давно оставил позади решения и обязательства.

А потом очень тихо, обращаясь скорее к самому себе, чем к Талбо, Виктор сказал:

– Можно сделать это при помощи микротелеметрии. Либо посредством прямого применения технологии микроминиатюризации или уменьшения сервомеханизма, включающего в себя сенсоры дистанционного управления и само исполнительное устройство. Ввести в кровеносную систему при помощи солевого раствора. Отключить тебя при помощи «русского сна» и подсоединиться к чувствительным нервным окончаниям, чтобы ты почувствовал или смог контролировать устройство, точно находишься там… сознательный перенос точки зрения.

Талбо выжидающе посмотрел на него.

– Впрочем, нет, – сказал Виктор. – Ничего не выйдет.

Он продолжал думать. Талбо засунул руку в карман его пальто и вытащил пачку «Собрани». Закурил и продолжал молча ждать. С Виктором всегда так. Он должен отыскать путь в лабиринте.

– Может быть, биотехнический эквивалент: созданный искусственно микроорганизм или личинка… инъекция… установить телепатическую связь… Нет. Слишком много недостатков: возможно возникновение нового эго или конфликта контроля. Изменение восприятия. Может быть, ввести какое-нибудь существо, которое станет размножаться… Нет. Не выйдет.

Талбо курил, загадочный восточный дым обволакивал его лёгкие.

– А как насчёт… ну, скажем, только в качестве гипотезы, – проговорил Виктор, – предположим, эго в определённой степени находится в каждом сперматозоиде – такая идея уже проверялась. Развить сознание в одной клетке и отправить её на выполнение… забудь, метафизическая чушь. О проклятье, проклятье, проклятье…

это нужно хорошенько обдумать, потребуется время, Ларри. Уезжай, дай мне возможность как следует поразмыслить. Я с тобой свяжусь.