Текст книги "Корабль чародеев"

Автор книги: Ханнес Бок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА X

Это была ни с чем не сравнимая музыка, превращающая огонь жизни в бушующее пламя, полнящаяся любовью и любящая так, как непозволительно смертным, поскольку даже легчайшее прикосновение её разметало бы тело на атомы. И хотя неведомая сущность предстала перед ними всего лишь непередаваемым всплеском света, Джен поёжился, чувствуя на себе её пристальное внимание. ^

– Прошу прощения, Орчер.

Проговорил ли это Йанак, взмахнув лапой, или его мысли вихрем пронеслись у Джена в голове? Воздух рябил, искажая движения, мысли, слова…

– Эти люди пришли просить твоей помощи. Им грозит опасность!

Невидимый взгляд ощупал Сивару и Джена, слегка коснулся Фроара и мёртвого старика в голубом. В гармонии голоса послышался диссонанс.

– Сам вижу. Нелепые маленькие твари… Оторвать меня от дел! Как вы посмели! Вообразили, что меня могут интересовать ваши проблемы? А даже если бы интересовали? Что можно с вас получить за помощь? – Голос горделиво возвысился. – Вам не под силу даже вообразить, какие у меня запросы! Целый мир подобных вам людей я могу создать за один вдох и разрушить с быстротой мысли. Всё, что вы могли бы мне предложить, уже было моим, пока я не отрёкся от этого. И всё же вы пришли ко мне просить благословения… – Невообразимый хохот потряс храм.

Каждый новый взрыв смеха сопровождался мощным порывом ветра, грозившим сорвать с людей одежду.

– Я – Орчер! И видел я немало взошедших солнц, ушедших солнц! Я наблюдал жизнь плазмы – первую, трепетную жизнь на раскалённой новорождённой планете… Но эта жизнь умерла. Потом появилась растительная жизнь, она медленно ползла, и думала, и строила свои маленькие городишки, однако тоже исчезла. Я видел расы рептилий, появлявшиеся и исчезавшие в течение миллионов лет. Я наблюдал вас, людишек, поднимавшихся по лестнице жизни из пятнышек желе, низвергнутых океаном. О, как вы меня развлекали! Так малы! Так ничтожны! Так слабы во всех своих усилиях и так бездумны! А ныне… – диссонанс пропал, – ныне я иногда чувствую к вам симпатию. Некоторые из вас так стараются быть похожими на меня! Вы жаждете достигнуть звёзд, пытаетесь изменить их траектории по своей прихоти, но не можете и, без сомнения, не сможете никогда. Вы ограничены вашими телами, нуждами ваших тел. Забавы эволюции… – Его внимание переместилось на Йанака. – Я мог бы изменить путь этой эволюции, Йанак, как сделал это с тобой. Я мог бы превратить ваши тела в ничто и создать доспехи из света для ваших душ, чтобы они могли спокойно парить в вечном пространстве. Однако я воздержусь от экспериментов. Действие должно оставаться за вами. Если я сделаю вас свободными, память о былом будет мучить вас, отравляя желанием вернуться на прежний путь – ничтожный, лёгкий, бездумный. Что вы тогда станете делать? Я уверен – ничего настоящего. А так вы сами можете прийти к моему пути, присоединиться к моим исследованиям. Нет. Я не дам вам свободы.

Хотите быть похожими на меня – изменяйте себя своими собственными силами. Если же нет – вы меня не интересуете. Очень скоро вы погибнете и будете забыты! И всё, что я могу сделать, – это учить вас, указывать вам правильный путь.

Ты, кого они зовут принцессой, ты пришла ко мне, ища помощи в войне. Жаль, что ты не пришла много лет назад, когда меня ещё интересовали человеческие эмоции. Но тебя тогда вообще не было на свете. А теперь меня это не волнует. Что мне в ваших войнах? Что может значить их исход для меня… Мне не важна ваша победа. Если вы проиграете – что ж, вы пропадёте, и только… Впрочем, я допускаю, что несколько заинтересован. Почему? Потому что эта ваша страна… Как её, Наних? Эта ваша страна следует по пути свободы, поиска и образования. В грядущих веках она, быть может, и породит разум, подобный моему.

Что касается Корфа… Мне чужды побуждения его властителей. Ради материальных благ они готовы держать разум народа в темноте, а это – путь деградации. Нет, мне это не нравится. Интересы вашей страны близки – о, уверяю вас в бесконечно малой степени, но близки мне. Вы стремитесь к величию так же, как я – к постоянному самосовершенствованию. Такое по мне. Но… – Мелодичный голос омрачился. – В этом Корфе нет ничего, что бы мне нравилось. Они вызывают во мне лишь гнев, а у меня слишком мало времени, чтобы тратить его на гнев. Корф – это противоречие всем моим принципам. Да, чем больше я об этом думаю, чем больше мой разум привыкает к вашему миру, тем злее я становлюсь.

Но уточняю: я не могу уничтожить всех ваших врагов, поскольку не все из них хотят жить так, как живут. Они всего лишь рабы своих господ, живущие так по приказу, под страхом смерти.

Поэтому я могу обещать следующее: я прекращу эту войну, как только она начнётся. Но сделаю я это на свой манер. Вы можете счесть его смешным, но это весьма действенный способ. После этого войн у вас больше не будет, в этом можете быть уверены. Хватит войн – Корф и Наних соединят руки в мире и братстве.

Не кланяйтесь мне, принцесса. Я не бог. Боясь меня, вы пятитесь назад, в тьму суеверий. Лишь пытаясь понять меня, вы приблизитесь к сходству со мной.

Если пятно света может предостерегающе поднять указательный палец, то Орчер сделал именно это.

– Запомните! Я приду на зов, но только один раз. Лишь в случае крайней необходимости вы можете воззвать ко мне.

Над стеклом МАШИНЫ, как её называл Йанак, сгустилось сияние.

– Это устройство, вызывающее меня, – оно слишком громоздкое, чтобы вы могли взять его с собой. Поэтому я сделаю вам сейчас что-нибудь поменьше, что-нибудь, в чём останется частичка моего разума, дающая возможность связаться со мной, где бы я ни находился. Использовать эту вещь вы сможете только единожды.

Неведомая сила отбросила принцессу, Джена, Фроара и тело Каспеля к стене. Колеблющийся свет переместился от плиты в центр зала. Вращался ли он, стоял ли неподвижно – понять было невозможно, только края трепетали, как суетливые языки пламени, и это было видно отчётливо. На полу под ним пыль пришла в движение, с каждым мгновением она крутилась быстрее и быстрее, подобно ленивой серой воде, захваченной водоворотом. И вот уже поднялся тонкий пылевой смерч, вбирающий, втягивающий в себя пыль со всего пола. Часть сияния Орчера скользнула вниз, пронзив весь столб пыли, и на месте смерча остался лежать самоцвет, размером с голову человека. Судя по ясному голубому сиянию, это был сапфир.

Повторяя в миниатюре самого Орчера, эта угловатая и шишковатая гемма блестела звёздочками отражений. v

Зрители были возвращены на свои места все той же неведомой силой.

– Вот мой дар. Когда понадобится – разбейте его. Вполне возможно, что он тяжёлый, поэтому нести его лучше тебе, Йанак. Видимо, придётся тебе сопровождать этих людей в Наних. Тебе самое время расширить кругозор. Пока ты будешь странствовать, никто не вспомнит о МАШИНЕ, а вернёшься ты скоро, обещаю тебе. Теперь мне пора возвращаться в созданную мною Вселенную, она слишком сложна, и поэтому её нельзя покинуть даже на час.

Сияние стало тускнеть, но вдруг снова вспыхнуло в полную силу и приблизилось к Джену.

– Да, я знаю этого человека! Совсем недавно, когда я смешивал измерения, чтобы построить новый мир, я, можно сказать, запнулся. Да… я запнулся и, сам того не желая, случайно выплеснул энергию, которая ненадолго сравняла законы его мира и вашего. Миры слились всего на мгновение, но он проскользнул в ворота. Полагаю, ему в это время казалось, что он тонет. Я не успел сразу вернуть этого человека обратно – помешали срочные дела, однако я коснулся слегка его сознания, чтобы ему легче было принять условия этого мира, если бы они оказались слишком непривычными для него. Неплохо… – Музыка Орчера рассыпалась быстрыми нотами смеха. – И он нашёл путь сюда, ко мне! Скажи мне, человечек, ты хочешь вернуться к себе? Решай быстро, но осторожно, – я не спрашиваю дважды.

Джен взглянул на Сивару – её глаза были полны печали.

– Нет, – твёрдо сказал он. – Я остаюсь.

– Прекрасно. Теперь я должен вас покинуть…

Сивара, вырвавшись из объятий Джена, вскинула в мольбе руку:

– Подожди… – Она упала на колени и склонила голову, но голос её был твёрд. – Прости меня, Орчер, но я хотела бы попросить тебя ещё об одном… о том, что дорого моему сердцу. Этот человек, – она указала на Каспеля, – мёртв – убит. Он был мне учителем, как вы – Йанаку. И вот лежит поверженный… Орчер! Верните ему жизнь! Если можете…

Сияние потемнело, словно угасая. Голос стал задумчивым:

– Вы меня растрогали, принцесса. Я был бы счастлив, если бы когда-нибудь Йанак ради меня применил великую силу! Но я ведь объяснил, что я не бог! И не в моих силах вернуть жизнь. Всё, что я могу, – это создать подобие жизни. Думаю, что вы просите не об этом. Представьте – видеть человека, слышать его голос и при этом всё время помнить, что у него нет души. Поверьте, очень скоро вы начнёте его бояться, а потом просто возненавидите. Душа покинула тело – я не могу работать с таким материалом. К сожалению, ничем не могу помочь…

Сивара разрыдалась, мутная пелена застила глаза и Джену, а сияние Орчера, трепеща и вспыхивая, становилось всё бледнее и бледнее, пока совсем не исчезло, и опять остался только контур, высеченный в стене храма.

Долгое время они стояли молча, боясь пошевелиться. Потом Джен склонился над Сиварой, помогая ей подняться, а Йанак, суетливо шаркая, зашлёпал вокруг голубого камня. Он поднял его и, несмотря на видимое физическое превосходство над людьми, вынужден был признать, что камень тяжёлый.

– Похороним тело в моём саду. Рядом с ручьём. – Йанак повернулся к Фроару, и тот начал приходить в себя, его глаза тревожно заблестели. – Возьмите мёртвого человека, – приказал ему Йанак.

Министр механически склонился над Каспелем и поднял его. Сквозь запылённые залы они двинулись прочь из храма: впереди Йанак с голубым камнем, следом – Фроар с телом Каспеля на руках; Джен с Сиварой, уткнувшей заплаканное лицо ему в плечо, едва поспевали за ними.

Сад Йанака, как и прежде, был залит солнечным светом. Фроар опустил Каспеля на землю около ручья, и, пока Джен с Йанаком, набрав мха и перламутровых камушков, обкладывали ими тело, Сивара, рассеянно бродившая неподалёку, скрылась в зарослях высокой травы. Вернувшись с охапкой прекрасных серебристых цветов, она уложила их на могилу и, обессилев от горя, опустилась рядом на колени.

– Возвращаемся на корабль, – немного погодя безучастно произнесла она. Джен наклонился, чтобы поднять голубой камень, но, к своему удивлению, обнаружил, что не может даже сдвинуть его с места. Между тем Йанак свободно подхватил камень, но, немного подумав, опустил на траву и уселся рядом.

– Знаете, – вдруг заявил он, – я подумал, что, если уж покидаю это место, неплохо бы мне прихватить отсюда немного глины. Вдруг я захочу поразвлечься, а в вашем Нанихе может не оказаться того, что мне нужно. Секундочку. – Он юркнул на торфяной берег, пробежал немного вверх по течению и, зачерпнув побольше глины, скатал её в шар. Остальные молча наблюдали за тем, как ком становился всё больше и больше, а Йанак все добавлял и добавлял глины. Когда же шар стал с ярд в диаметре, морское чудище удовлетворённо похлопало его со всех сторон, выравнивая и уплотняя.

– Теперь вот что нужно сделать. – Он вымыл руки в ручье, вернулся к остальным, поднял голубой камень и, как будто поясняя свои слова, оглянулся на глиняный шар. И тут даже Сивара громко охнула от изумления – ком шевельнулся, словно его кто-то подтолкнул, качнулся, подпрыгнул и покатился с берега ручья. Докатившись до Йанака, ком капризно запрыгал возле его ног.

– Нет, – строго сказал тот, – иди впереди нас. – Шар обиженно обогнул его и тяжело выкатился из сада. – Теперь – вы, – повернулся Йанак к Фроару. Великан, с трудом переставляя негнущиеся ноги, двинулся за комом глины. Вслед за ними покинули сад Сивара, Джен и Йанак, прижимавший к груди голубой камень.

Они вновь шли по затемнённым, пыльным залам; шар, казалось, резвился, делая огромные скачки. Вот он весело выскочил из гигантских ворот и поскакал по мостовой к морю.

Матросы, ждавшие на берегу, приветствовали их было радостными криками, однако, заметив глиняный шар и неестественно сверкавший в руках Йанака сапфир, люди растерянно притихли. Самого Йанака они издали приняли за Каспеля – четверо уходили в город, четверо и возвращались из него, – но что за странная штуковина прыгает и крутится у них под ногами? Когда же они разглядели Йанака, ужасу их не было предела. Напрасно островитянин старательно растягивал губы в приветливой улыбке – это не убавило паники среди моряков.

Сивара, начав понимать язык Йанака с момента появления Орчера в храме, как могла утешила растерявшегося морежителя и попыталась успокоить перепуганных матросов.

– Он не причинит никому зла. Он – наш друг. Нам обеспечена поддержка в обороне Наниха!

– Принцесса! – Один из моряков едва мог говорить со страху, остальные, сбившись в кучу, наблюдали за происходящим с тревожным блеском в глазах. – Принцесса! Он что, будет вместе с нами на корабле? – Моряк, словно желая разогнать злые чары, очертил в воздухе каббалистический знак.

– Он не желает вам зла, – устало повторила Сивара, заглушая пылкое бормотание Йанака, затем, оперевшись на руку Джена, она ступила в лодку, А Джен как зачарованный глядел на ком глины, который остановился, задрожал, подпрыгнул и уже в следующий момент, глухо ударившись о доски, был в лодке. Йанак занял место на носу, уложив камень на колени. Фроар, вернувшись в своё обычное состояние, всем своим видом выражая враждебность и презрение, устроился напротив кормчего – подальше от Йанака, убрав цепь под складки рукавов, – цепь, которой был убит Каспель!

– К кораблю! – скомандовала Сивара. – Мы возвращаемся в Наних! – Гребцы, ропща и бросая косые взгляды в сторону Йанака, всё-таки повиновались, и уже через мгновение лодка плавно неслась к галере.

Йанак с любопытством рассматривал приближающийся корабль, однако, когда лодка подошла к нему вплотную, оказалось, что на палубе нет ни души. Они обогнули корабль, окликая команду, и наконец выяснили, что все попрятались, испугавшись Йанака. Это повергло его в уныние.

– Я им не понравился, они боятся меня. Теперь я понимаю, что поступал мудро, не покидая свой садик. – Он с тоской посмотрел на остров. – Если даже Орчер не прикажет мне, я все равно сюда вернусь. Да, здесь я был одинок, но меня никто не чурался. – Он встал, на другом конце лодки поднялся Фроар. Сивара нетерпеливо взмахнула рукой:

– Немедленно поднимите нас на палубу. Я хочу представить вам нашего нового друга.

Йанак поднял над головой голубой камень, и тот, освещённый ласковым солнцем, заискрился, озаряя палубу и столпившихся на ней людей.

– Именем Орчера! – громко объявил морской житель. – Я вступаю на борт этого корабля ради моего учителя, ради его усилий, направленных на установление мира в Нанихе! – И тотчас насторожённое молчание разрешилось одобрительным гулом. Принцесса улыбнулась:

– Починены ли паруса? Все ли готово к отплытию? Мы возвращаемся в Наних! Позвольте отбыть…

И тут раздался знакомый, похожий на грохот камней в консервной банке, смех.

– Позвольте отбыть… В Наних… – зло процедил Фроар. Все повернулись к нему, а он, как развеселившаяся скала, опять захохотал прямо в лицо принцессе, которая застыла от ненависти. Люди зароптали, сжимая кулаки и невнятно бормоча проклятья, но Сивара движением головы остановила их. Фроар перестал смеяться:

– Ты слегка опоздала, Сивара. Было условлено, что Корф подождёт с войной неделю, после того как ты отбудешь туда! Мои люди позаботились о ваших военачальниках. Ваш народ остался без предводителей! Ты вернёшься слишком поздно! – Он снова расхохотался, похлопывая себя по бедру, отчего цепи вторили звоном и грохотом. – Ох да! Позвольте отбыть в Наних! Если Наних ещё цел!

Сивара коснулась рукой матроса, стоящего рядом:

– Уберите его в каюту.

Когда министра поволокли прочь, он, повернув голову, насмешливо бросил через плечо:

– Что же, у вас есть ещё колдун со своей магией. Воспользуйтесь… Думаете, он поможет вам теперь?

ГЛАВА XI

Мрачные башни великого города террасами уходили ввысь, в сумеречное небо. Паруса раздувались под вкрадчивым бризом, нос судна разрезал водную рябь, и остров убегал к туманному горизонту, уменьшаясь, тая на глазах. Его пальцы-шпили, протыкающие об^ лака, цепляющиеся за них, как серые призраки, таяли в дрожащем вечернем воздухе, сливаясь в одно расплывчатое пятно. Тёплый свет заходящего солнца золотил купола облаков.

Сивара и Джен ужинали на верхней палубе. Марсия прислуживала им. Старая служанка сшила Джену из старого халата подобие рубашки и штанов, которыми он весьма гордился. Сивара, наливавшая палевое вино в высокие бокалы, вдруг застыла с бутылкой в руке, глаза её сверкнули.

– Ты выглядишь как-то иначе, – сказала она. – Таким ты мне нравишься больше, и дело здесь не в одежде. Мне кажется… – Она помедлила. – Твоё лицо изменилось». Ты словно переродился… Ты был таким робким… таким мальчишкой, когда мы тебя подобрали, Джен. Много ли прошло с тех пор? Неделя? Чуть больше? Ты повзрослел. Ты – мужчина теперь… Твои движения так уверенны… да… – она нежно вздохнула, – я люблю и их.

Джен взял её руку и прижал к своей груди:

– Если бы мне совсем ещё недавно сказали, что я окажусь на этом корабле, да ещё влюблюсь в принцессу, я бы просто рассмеялся, Сивара. Это звучало бы фантастически. Но вот я здесь, и выглядит это как нечто само собой разумеющееся…

Она отняла свои руки с притворным недовольством:

– Тебе не нравится быть влюблённым в меня? Его взгляд был красноречивее любых слов.

– Я не просто люблю вас… Мне не совладать с собой… – краснея, признался он.

Это ей понравилось, и она улыбнулась, снова протягивая ему руки:

– Если бы кто-нибудь сказал мне, что, покидая Наних, я встречу и полюблю тебя, я пришла бы в бешенство! После всего… да и кто ты, в конце концов? Некто из другого мира? И я – высокопоставленная особа! Однако ты – настоящий мужчина… чего ещё может пожелать себе принцесса?

Марсия, убиравшая блюда со стола, неожиданно рассмеялась. Это был счастливый смех, она смотрела на Джена с нескрываемым восхищением. Сивара легонько шлёпнула её и, улыбаясь, прошептала:

– Марсия счастлива за меня, да?

Служанка радостно кивнула.

К ним подошёл Йанак, прижимавший к груди несколько книг из библиотеки Сивары и небольшую деревянную шкатулку. В алом фроаровском плаще он выглядел весьма импозантно и был весьма доволен собой. Кокетливо расправив чешуйчатыми клешнями расшитый шёлк, Йанак обратил выпученные глаза на Сивару:

– Как я вам нравлюсь?

– Вы выглядите просто превосходно, Йанак, – нежно промурлыкала принцесса. Йанак повернулся к Джену.

– Я того же мнения, – кивнул тот.

– Я тут призадумался. – Йанак тяжело опустился на подушку и, усевшись, как это делают портные, поудобнее угнездил своё брюшко. – Прежде мне не приходилось уделять внимания одежде, на пустынном острове в ней, знаете ли, не было нужды. Но сейчас я хочу нравиться людям. Я решил произвести на них хорошее впечатление… Сивара, как называется то, что у вас в ушах?

– Серьги.

– Спасибо. Я поразмыслю и над этим. Вы не находите, что я буду выглядеть ещё лучше, если укорочу плащ так, чтобы были видны мои колени? Правда-правда, у меня очень милые коленки. Я склонен думать, что имею лучшие коленки на свете. Шипы выступают так явно… У большинства наших шипы были такие маленькие, невыразительные, да и перепонки не такие изящные. Ну вот, можно сделать так, чтобы мой плащ не прикрывал их совсем, а потом я возьму эти драгоценные камни – серьги – и привяжу по одному на каждый гребень». И вообще, вам не кажется, что мне нужно немного похудеть?

Они не смогли бы сказать наверняка, чего больше было в его тоне – самодовольства или лукавства. Йанак тем временем открыл маленькую шкатулочку, достал оттуда иголку и нитки. Затем он вдруг начал вырывать из книги страницы.

– Я хотел бы попросить вас замолвить за меня словечко перед вашей служанкой, принцесса. Я старался объясниться с ней, но, по-моему, она меня не поняла…

– Йанак, что вы делаете с моими книгами? – возмущённо воскликнула Сивара.

– Я полагаю, что делаю себе птичку, – невозмутимо ответил он. – А для этого мне нужна бумага. – Йанак провёл ножичком по странице, приложил к ней чертёж и быстро обвёл лезвием контур.

– Птичку? – переспросил Джен. – Она что, и летать будет?

Чудное создание молча кивнуло, продолжая сосредоточенно кромсать страницы. Немного погодя он, прищурив выпученный глаз и высунув от старания язык, попытался продеть нитку в иголку. Наконец Йанак торжествующе выдохнул:

– Готово!

Он стал нанизывать искромсанные страницы на нитку. Всё это время Джен с Сиварой молча наблюдали за ним. Старая Марсия неохотно унесла поднос и тут же поспешила обратно, сгорая от любопытства. Сивара поднесла руку ко лбу:

– Я чувствую себя виноватой. Мы здесь развлекаемся, а Наних по-прежнему так далеко… Нам нужно торопиться! Ох как нужно торопиться! С виду я весела, но сердце моё там. Я не так легкомысленна… И про себя я без конца твержу как заклинание: «Мы должны скорее достичь Наниха! Мы должны скорее прийти в Наних!» Как бы я хотела стать такой птичкой, Йанак, и полететь!

Мысли вихрем пронеслись в голове Джена, лицо его посветлело.

– Йанак, а большую птицу, такую, чтобы перенесла нас в Наних, вы могли бы сделать?

Йанак взглянул на него поверх своего шитья:

– Я? Боюсь, что нет. Вся моя сила может уйти на то, чтобы поднять в воздух даже эту маленькую птичку. С куклами все проще. Но вот много птичек мне не поднять. Понимаете, я собираю всю свою волю и посылаю мысленный приказ птице, чтобы затрепетали её крылья, чтобы она взмахнула ими, чтобы поднялась в воздух… Мне приходится всё время держать мозг в напряжении, иначе птица попросту упадёт в море, а это невозможно делать долго – всего полдня. Далеко она за это время улетит? Дольше Удерживать её на лету я не смогу. Полдня», а большую птицу и того меньше. Однако я могу сделать этой птичке два маленьких круглых глаза из глины, чтобы смотреть через них. Если Наних впереди по курсу, глаза подскажут мне.

Тем временем то, что он сшивал, действительно превращалось в птицу – большую белую птицу, распростёршуюся на коленях Йанака и напоминающую раскрытый веер. Йанак сделал её без клюва, пояснив, что рот ей ни к чему. Размером с чайку, с поникшей на длинной шее головой, она была совсем как настоящая, только короче. Йанак краешком ножа завил одно из бумажных перьев:

– Готова птичка!

Солнце уже садилось, закатный отблеск скользнул по лицу Йанака.

– Сейчас я вернусь в каюту и оставлю дверь открытой. Я лягу на кровать с птичкой на груди – и жизнь перейдёт в неё. Хотите посмотреть?

Джен вскочил, подавая руку Сиваре, и она легко поднялась. Мягкий свет заката озарил её лицо, придавая ему необыкновенную прелесть. Её тёмные огромные глаза восторженно блестели.

Йанак утомлённо хрюкнул, усадил бумажную птичку на руку, сунул под мышку шкатулочку с нитками и порванные книги, спустился по узкому трапу и скрылся в каюте, которая прежде, сразу после спасения, принадлежала Джену.

Яркий луч заходящего солнца, проникающий в окно, словно луч прожектора, высвечивал низкую кровать с балдахином. Сгрудив на стол около двери порванные книги и шкатулку, Йанак аккуратно расправил расшитые полы своего яркого одеяния и улёгся на кровать.

– Хочу предупредить, – повернулся он к Сиваре и Джену, – вам может показаться, что я уснул, поэтому не беспокойте и не будите меня, иначе я потеряю контроль над птичкой и она упадёт в море, а мокрую её мне в воздух не поднять. Стойте рядом и слушайте – я буду рассказывать обо всём, что увижу. Долго удерживать её в полёте я не смогу. Проснусь я сам, без посторонней помощи. – И он откинулся на подушку.

Джен придвинул к кровати два кресла. Не сводя глаз с бумажной игрушки, которую Йанак положил себе на грудь, они устроились поудобнее и принялись ждать.

Слабый, потускневший рубиново-красный луч полз вверх по стене, по мере того как солнце клонилось к западу. Украсив стену гобеленами теней, каюту заполнил лиловый полумрак.

Йанак не шевелился. Он, очевидно, уже заснул, и маленькая птичка белым пятном плавно вздымалась и опускалась на груди в такт его ровному дыханию. Вдруг им почудилось какое-то лёгкое движение, казалось, она задышала! Да, они не ошиблись! Птичка вздрогнула, встрепенулась и, вытянув голову на длинной шее, уставилась на Джена с принцессой. С минуту она рассматривала их, затем кивнула и, вывернув шею, вперилась взглядом в Йанака. Спустя ещё мгновение она уже вертела головой во все стороны, как бы пробуя, на что способна, потом подняла крыло, сунула под него голову, словно прочищая пёрышки и распространяя при этом вокруг ужасный шорох сухой бумаги; затем она проверила одно крыло, несколько раз расправив его и сложив, подняла второе, с шелестом рассекла им воздух и, удовлетворённо кивнув, на секунду угомонилась. Наконец, расправив крылья, птица легко спланировала с груди Йанака и плавно проплыла по воздуху, слегка задев принцессу. Невольная попытка Джена уклониться привела птичку в игривое настроение, и, обогнув комнату, она коротко спикировала к его голове, но, вновь промахнувшись, развернулась и вылетела в открытую дверь.

Сивара с Джеком сорвались с места, бросившись следом, и правильно сделали – хлопая и шлёпая крыльями, птичка, трепыхаясь, билась о стены, пытаясь вырваться из узкого коридора. Джен быстро распахнул дверь; застыв на пороге, они с Сиварой долго следили за резвящейся над кораблём птахой. А та кружила, ныряя меж парусами: вот она поднялась и играючи спланировала по косой, задев рулевого – тот присел и поднял руки, закрывая от неё лицо, она же, хлопнув на прощанье бумажными крыльями, устремилась прочь от корабля, набирая высоту и паря в зареве уходящего за горизонт солнца.

Джен с Сиварой бросились к борту и, ухватившись за планшир, смотрели вслед, пока она не превратилась в пылинку, а затем и совсем не растаяла в вечерней заре.

Тогда они вернулись в каюту, где, по-прежнему недвижим, сладко посапывал Йанак. Но вот послышалось мягкое бормотание, и они склонились над морским чудищем, стараясь не пропустить ни слова, слетавшего с серповидных губ.

– Что он говорит?

– Весьма прекрасен сей полет. Хотел бы ввысь поднять большую птицу, да сил, боюсь, не хватит у меня. – Йанак блаженно улыбнулся. – Ветер попутный – лететь не трудно. Но даже эту маленькую птицу большой бы куклой я отяготил. Полет мой скоростной, высотный – обычным птицам далеко до нас!

Он ненадолго утих.

– Однако я забрался высоко. Здесь, кажется, восход. Я обгоняю солнце в его марше! Простые птицы не летают так! Прекрасно здесь! Похоже на зарю! Кабы я мог – я вечно любовался б! Друзья мои! Прекрасен мой полет! За взмахом – взмах, я догоняю солнце! Свобода в воздухе! Нет больше темноты! – Он снова замолчал. – И ничего… Лишь солнце и полет!

Джен посмотрел в окно – тёмное небо, усеянное звёздами.

– А здесь, похоже, близится закат, – дремотно Замурлыкал Йанак, – пусть солнце высоко, но я могу подняться выше, выше… – Он вдруг осёкся. – Но что я вижу». Далеко отсюда, – его голос стал взволнованным, тело судорожно дёрнулось, – там, далеко, я вижу корабли!

Сивара и Джен быстро переглянулись. Пошарив вдоль стены, Джен нащупал светильник и, поправив фитиль, зажёг его. Пламя отбросило янтарные отблески на кровать, на волосы и платье Сивары.

– Корабли… – отчётливо шептал Йанак. – Их сотни. Сейчас я поднимусь повыше. Сивара, Джен, вы слышите меня? Вы так далеко, где-то там, где ночь… Но почему? Здесь только приближается закат и очень странный движется корабль… Он много больше, чем корабль Сивары. Два паруса и два ряда гребцов. Я здесь не должен вовсе спотыкаться. – Йанак беспокойно зашевелился. – Ах! Нитка порвалась, я распадаюсь! – Он коротко рассмеялся. – Да, вдалеке чужие корабли. И странной формы – длинные, худые, носы изогнуты, как сабельки кривые. Блестят они на солнце. Почему? А потому – окованы металлом. Блестят на солнце тощие носы. – Голос Йанака дрогнул. – Не нравятся мне эти корабли. И острые носы меня пугают! Когда такой вот врежется в корабль – тот разлетится, как пустая дыня! Как много у меня тяжёлых перьев! Держаться в воздухе я больше не могу! Сивара! Джен! Мне к вам уж не вернуться! Я падаю… Не нравится мне это. Кружится голова, вода и небо смешались в одном водовороте! Уже в воде… Не знаю почему, но полюбить я не смогла бы воду. Она такая мокрая и злая! Хотя… Я в виде чайки очень хороша… Плыву я, изгибая шею. А эти корабли… Сивара… Они вам преградят дорогу, и встреча неизбежна, – приготовьтесь. Я ж буду волочиться потихоньку, здесь магия моя бессильна. Вода – мне не подвластная стихия. Ах, как не хочется тонуть… Нет, лучше я покину тело птицы и дам себе приказ вернуться к вам… – Йанак всхлипнул. Его голос становился все слабее и слабее, как будто доносился из дальней дали. Сивара заботливо наклонилась над чародеем. Джен потряс неподвижное тело, Йанак отбросил его руку и приподнялся.

Вскоре ученик Орчера окончательно пришёл в себя и уселся, осматриваясь.

– Корабли… – Джен оглянулся на Сивару, ища поддержки.

– Корфские корабли! – чуть слышно прошептала она. – Сколько их было?

Йанак пожал плечами:

– Полсотни… Сотня… Может, больше. – Он посмотрел на принцессу и Джена. – Нет, это просто удивительно! Тело моё было здесь с вами, а я летал! летал! – Йанак заколотил руками по кровати. – Это было прекрасно! Прекрасно! Сивара, что такое, почему вы так бледны? Вас что-то напугало?

– То, что вы видели, – военный флот Корфа. Иначе быть не может. Так, говорите, они плывут сюда?

– Да, наперерез нам. Они далеко от берега и, похоже, полны решимости встретиться с нами. – Йанак вдруг вздрогнул и обхватил себя руками, словно только что совсем вернулся с небес на землю. – Простите, я просто представил, что нас таранят, – успокаиваясь, пояснил он.

– Ветер довольно сильный, и если гребцы сядут на вёсла, мы сможем оторваться. Я скажу Мискалю, Сивара? – спросил Джен.

Она кивнула:

– Да, да. Конечно.

Джен пулей вылетел из каюты. Йанак тем временем сполз с кровати, сладко потянулся и проковылял в угол, где покоился глиняный ком, и отковырял от него немного глины.

– Что вы собираетесь делать?

– Я задумался над тем, что может произойти, если эти корабли нас догонят, – медленно произнёс он. – Хочу устроить им небольшой сюрприз, в случае, если нам придётся принять бой!