Текст книги "Выбор. Изгнание (СИ)"

Автор книги: Ханна Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

Льюис Ханна

Глава 1: Мишень

Глава 2: Момент

Глава 3: Лихорадка

Льюис Ханна

Выбор. Изгнание

Если умеешь что-то – не делай это бесплатно

Джокер

Глава 1: Мишень

Я просыпаюсь. На часах 3:12, но меня это мало волнует. Тихо, чтобы не проснулись родные, надеваю старые потертые джинсы и любимую майку. Босиком пробираюсь через залежи одежды и игрушек к окну. На улице давно выключили фонари, так что шансов быть замеченной теперь меньше. Украдкой оглядываюсь и прислушиваюсь, чтобы все было тихо. В следующую секунду я с тихим скрипом открываю окно, забираюсь на внешний подоконник и прыгаю вниз.

Никто не выживет в свободном падении с 18 этажа. Кости человека напросто не способны выдержать такой нагрузки, ломаются, крошась, как фарфор. Вот только я не совсем человек, и костям моим также плевать, как и мне. Я наслаждаюсь ощущением полёта. Ветер подхватывает меня, пронизывая и лаская, будто он рад мне так же, как я ему.

Приземлившись на ноги, я бегу к реке. Такая тихая ночь редкость для нашего города, в котором даже в темноте жители кишат как муравьи. Но тишина мне нравится, она окутывает, внушает спокойствие и надежду, что все будет хорошо. Но я знаю, что не будет. Я погрязла в неприятностях по самые уши. Эта минута – единственный момент за последний месяц, когда я могу почувствовать себя хоть в ложной, но безопасности.

Я подбегаю к мосту, и, перепрыгнув через перила, падаю в воду. Эта река, с сотнями водоворотов и мощным течением, всегда оставалась прохладной независимо от погоды и температуры. Сейчас, когда земля только-только начала прогреваться после зимы, вода настолько холодная, что, будь на моем месте человек, его мышцы, скорее всего, свело бы судорогой, и он неизменно пошел ко дну. Или умер от переохлаждения, как вам больше нравится.

Я плыву возле самого дна, время от времени выныривая, чтобы сделать очередной, правда, совершенно ненужный глоток воздуха. По привычке. Иногда такие мелочи – все, что связывает тебя с прошлым.

Я возвращаюсь домой, когда первые солнечные лучи падают на поверхность воды. Мокрые вещи приходится сложить в пакет и бросить в шкаф. Обычно потом я бросаю их в стиральную машинку или просто развешиваю на балконе. Двадцать минут до подъема. Беру халат и иду в душ. Мокрые волосы не должны вызывать вопросы.

Сегодня пятница. После школы, забегаю в местное кафе, в котором я в свободное время подрабатываю. Милый шахматный пол, красные уютные диваны и цены, завышенные до небес – всё, что нужно, для процветания кафе.

Надев стандартную вежливую улыбку, пробегаю сквозь кухню и заворачиваю в кабинет шефа. Он сидит, развалившись, в кожаном кресле и разговаривает по телефону, не замечая меня. Светлые волосы, уложенные в модном беспорядке, пронзительные зеленые глаза. На вид ему не больше 30. Увидев такого на улице, невольно обернешься. Не зря у нас вечно толпятся кучки постоянно хихикающих 'клиенток', причем не только моего возраста, но и намного, намного старше. Иногда мне кажется, что я единственная в этом округе, кто не сохнет по Максу. Внешность обманчива, кому как не мне это знать. Как вы думаете, как сразу после института, студент-сирота смог открыть одно из самых престижных и посещаемых кафе города?

Наконец он кладёт трубку и оборачивается.

– Ты выглядишь уставшим, – говорю я.

– Тяжелый день, – парень замолкает. Пару минут мы сидим в тишине. – Эви, звонил клиент.

Я нервно прикусываю губу и хмурюсь.

– Пожалуйста, скажи, что надо всего лишь доставить пиццу.

Я смотрю на него, но через секунду не могу сдержать улыбку. Задание. Наконец-то.

Макс встаёт и, еле заметно хромая, идет к сейфу. Через пару секунд передо мной лежит досье – небольшая кожаная папка с бумагами толщиной в сантиметр.

– Гарри Хоггарт. 44 года. Генеральный директор "Хайлайт индестриз", – я присвистываю. компания – одна из самых молодых и одновременно самых популярных транспортных компаний в США. – Живет на Хантер-стрит, 19. Не женат, детей нет. Завтракает в 'Саммерс'' около 8 утра. Водит белый Мерседес А-класса. Регистрационный номер BVJ-6411. На территории есть 2 охранника. Вооружены. Кроме них на доме система безопасности. Два контура охранной сигнализации. Один из них завязан на электричестве, второй – защита верхнего этажа, система контроля доступа, к ней есть чип. Знакомый подогнал. Прислуга приходит в 12:00, уходит в 20:00. Выполнишь?

–Что со сроками? – в свою очередь спрашиваю я.

–12 часов.

Кажется, у меня отвалилась челюсть.

– Это шутка, Макс? – я недоуменно смотрю на своего шефа. – Ты никогда не давал мне дела, не проверив. Дело пахнет жареным. Ты же меня не угробить хочешь, верно?

– Не говори ерунду, Эва, – он говорит спокойно, но я знаю, что мои слова задели его. – Посмотри на сумму. Предпоследняя страница.

7 миллионов. Мои услуги обходятся довольно дорого, а учитывая посредническую надбавку Макса, расходы клиентов резко увеличиваются.

–В два с половиной раза больше, чем ты получаешь обычно, – небрежно произносит парень.

Задумчиво тру переносицу.

– Пожелания?

– Судя по информации, Гарри грязно играл, собирая компромат на соперников в течение долгого времени. Документы найти и уничтожить. Накинут еще миллион. И да, придется попотеть – Хоггарт бывший военный. Морпех. Старая выправка.

Я не двигаюсь, обдумывая все варианты и возможности.

– Идет. – Наконец произношу я. – Я берусь.

Ровно в 4:00 я начинаю собираться. Родные уехали отдыхать, поэтому можно не волноваться, что меня кто-то хватится или не так поймет. Достаю мешковатые черные штаны и кофту с капюшоном. В рюкзак кидаю бейсболку и очки с затемненными стеклами-пустышками. На каждое запястье и в голенище высоких сапог креплю по ножу, на бедро – Desert Eagle, заряженный тремя экспансивными и двумя Magnum, на всякий случай. Неудобно. Пистолет почти два килограмма, но что не сделаешь ради счастья заказчика. И лишнего миллиона.

К 7 часам я подхожу к воротам Хоггарта. Ворота, как и забор, металлические, черные, резные – красивые, и абсолютно бесполезные, если бы не высота под 3 метра. Хмыкаю. 'Бедный Гарри, – думаю я, – тебя не спасут ни высоченный забор, ни два охранника-амбала, ни навороченная система безопасности'.

Поправляю рюкзак и тихо, опираясь на выступающие металлические цветы, перелажу на территорию дома. Опавшие листья чуть слышно шелестят под ногами, как будто пытаются предупредить хозяина об опасности. Я медленно огибаю дом, прижимаясь к стенам. Мне жаль, но мне не нужны свидетели.

Я заворачиваю за угол и вижу первого. Он стоит спиной ко мне и разговаривает по телефону. Прислоняюсь левым плечом к стене, немного достаю лезвие из рукава и поглаживаю острие указательным пальцем. Он может говорить еще час. Не важно. У меня время есть. Пусть поживет еще пару минут. Внезапно он кладёт трубку и поворачивается ко мне. Последнее, что он увидел – темную фигуру и лезвие ножа, сверкающее в поднимающемся солнце.

Я подхожу к телу, вытягиваю нож из шеи. Рассматриваю лицо. Маленькие глазки, смазанные черты лица, слишком длинный нос. Зато он мог с полной уверенностью сказать, что на работу его взяли не из-за внешности. Вытерев нож от липкой и тягучей крови охранника о его же костюм, иду за вторым. По рассказам Макса, в таких домах где-то на территории должна быть будка охраны. В ней стоит куча аппаратуры и находится центр основной записи с камер наблюдения. Вижу белую дверь и маленькое окошко: второй ни о чем не подозревая смотрит бейсбол. Я улыбаюсь. Сегодня явно мой день. Открываю дверь.

– У Янкиз еще четыре очка. Ты мне должен двадцатку, Эд, – он улыбается и поворачивается ко мне.

– Жаль, что деньги тебе больше не помогут.

Лезвие застревает в его груди по рукоятку. 'В яблочко', – думаю я и улыбаюсь.

Сажусь за компьютер и влажу в систему безопасности, удаляю записи камер и отключаю контуры защиты. Через минуту я нахожусь в доме Хоггарта перед лестницей на второй этаж. Где-то здесь завязана система доступа. Я осматриваюсь. Вижу маленький шкаф с книгами и презрительно хмыкаю. Никакой фантазии. Сажусь на колени и аккуратно кладу всё на пол. В заднюю стену шкафа вмонтирован блок. Вставляю чип в выемку, загорается маленький огонек. Ну что, добро пожаловать!

Шаг, еще шаг. Иду, уже не скрываясь. Лестница немного поскрипывает под тяжестью моего веса. Где-то на грани сознания я чувствую, он не спит. Он знает, я иду за ним.

– Эй, Хоггарт! Давай не тратить моё время, милый! – мне нравится нервировать жертву. – Я найду тебя. Тебе не укрыться, ты ведь знаешь? Я чувствую тебя, Хоггарт!

Я иду, подбрасывая нож, ловлю сначала за острие, потом за рукоятку, дохожу до очередной двери и останавливаюсь. Он там.

Аккуратно открываю дверь. Вопреки моим ожиданиям, он вовсе не дрожит. Гарри Хоггарт, бывший морпех, расслабленно стоит спиной ко мне возле окна, с интересом рассматривает лучи восходящего солнца и держит в руке стакан. Виски со льдом. Да он издевается. Во мне поднимается волна невольного уважения.

Гарри оборачивается. Мужчина выглядит не старше 35, мускулистый, ни в единой черте не проскальзывает даже намёка на старение. Хмыкаю и откидываю капюшон. Вижу мелькнувшее на секунду в его глазах удивление. Ага. Всего лишь девочка. Девочка, сумевшая меньше, чем за 15 минут, уложить двух охранников и всю систему безопасности.

–Выпьем? – говорит мне Гарри и улыбается, кивая мне на чистый стакан.

–Не сегодня, – а он мне определённо нравится. Делаю шаг в бок и прислоняюсь спиной к стене. – У меня к тебе дело.

Хоггарт делает глоток, не отрывая от меня взгляда цепких, пронзительных глаз.

–Как ты понял, Гарри, у тебя проблемы. Я не знаю, кому ты перешел дорогу, но они хорошо мне заплатят за твою смерть, – отрываюсь от стены, прохожу через комнату и сажусь на стеклянный столик. Чувствую его волну неверия и насмешки. Приподнимаю голову – Даже не думай, Хоггарт. Ты будешь мёртв в любом случае. Разница в том, как это будет.

Кладу нож рядом с собой и достаю пистолет из кобуры. Предупреждающе смотрю на Хоггарта. Не дёргайся.

–Два варианта развития событий. Первый: я задаю пару вопросов, ты мне отвечаешь. Я забираю то, что мне нужно, и ты умираешь быстро и безболезненно. Второй, – кивком показываю на Desert, – ты молчишь как дятел, я выбиваю из тебя правду экспансивом. Ты умираешь долго и мучительно. Решай, Гарри. Выбор за тобой.

Хоггарт делает очередной глоток и ставит стакан на стол рядом со мной. Я знаю, что выбор сделан. Улыбаюсь.

– Я хочу поиграть, – говорит он и делает выпад в грудь.

Пролетаю добрых три метра и впечатываюсь в стену. 'Неплохо, – думаю я. – Это будет интересно'. Достаю из голенища нож и встаю. Гарри забирает мой нож со столика. Меня вновь окатывает удивлением. Ага. Я в порядке, спасибо.

Хоггарт атакует, бьёт ножом в живот. Отскакиваю, делаю встречный удар в шею. Морпех приседает, сбивает меня с ног и наваливается всем весом. Вижу насмешку в его глазах. Улыбаюсь в ответ. Кусаю за шею, вырывая кожу, Гарри шипит и скатывается с меня, попутно всаживая нож в мой левый бицепс. Чувствую во рту густой солёный вкус чужой крови. Облизываюсь. Встаю. Достаю нож из руки.

–Хороший выбор, Гарри, – говорю я и метаю нож. Хоггарт не успевает увернуться, и лезвие застревает в левой голени. Забираю со стола пистолет, краем глаза замечаю, что Хоггарт встаёт. Выстрел. Пуля попадает немного выше правого колена и, попав в мягкую среду, раскрывается, разрывая и перерезая мышцы и сухожилия. Хоггарт вновь падает на пол, рычит и выгибается.

–А теперь перейдём к делу. Где документы на твоих соперников, Гарри? – спокойно спрашиваю я.

Звучит выстрел, уже, правда, не мой. Вспышка боли, чувствую, как пуля на вылет прошла над ключицей. Падаю на пол, очередная пуля свистит у меня над головой. Может они мне и не нанесут особого вреда, но всё равно чувствовать их в своем теле нет особого желания. Вскакиваю, попутно подбираю упавший со столика второй нож, бью ногой по голове Хоггарта. Хватаю запястье Гарри с пистолетом и пригвождаю лезвием к полу. Пистолет отбрасываю в сторону.

–Ты молодец, борешься за свою жизнь. Но это бесполезно, пойми, – отодвигаю воротник кофты, показывая выстрел. Проходит пару секунд, пока морпех понимает, в чём дело. Крови нет. Только дыра в теле. – Видишь?

– Кто ты?

–Разве это имеет значение?– отвечаю я и сажусь рядом на пол по-турецки. – Сейчас важно только одно: продлишь ли ты свои мучения.

Молчит, потом закрывает глаза, будто собирается с мыслями, и немного наклоняется ко мне:

– Я не хочу умирать с мыслью, что меня поимела какая-то девка, пусть даже и наёмная убийца. Это дело чести. Так что нет. Выкуси.

Таких храбрых самоубийц ещё попробуй найди. Даже убивать жалко.

–Хорошо,– говорю я. Вновь выстрел. На этот раз пуля раскрывается чуть выше бедра. Хоггарт рычит, потом со звуком втягивает воздух. Я уже знаю, что это бесполезно. Попытка не пытка. По крайней мере, не моя. Достаю второй нож из рукава и начинаю ковырять его пулю над бедром, медленно поворачиваю его вокруг своей оси.

–Давай, Гарри, – шепчу я. – Ты можешь прекратить это в любой момент.

Вгоняю нож еще глубже. Хоггарт закрывает глаза и кричит. Я знаю, он сейчас не чувствует ничего, кроме всепоглощающей боли.

– Ты сгоришь в аду, – наконец выдавливает он.

Улыбаюсь:

– Я знаю.

Глава 2: Момент

Сижу в кабинете Макса под уютным пледом и пью чай. Два часа назад я кинула парню смс о полном завершении задания, а он в свою очередь сообщил об этом заказчику. По пути сюда, заскочила домой и переоделась. Пропитанные чужой кровью вещи залила хлоркой, уничтожая любую ДНК, затем сложила в мусорный пакет и выкинула. Всё оружие почистила и спрятала по тайникам. И вот теперь я битый час жду Макса, сидя в его же кресле.

Наконец, дверь за моей спиной тихо скрипнула.

– Ты опоздал, – говорю я, не оборачиваясь.

Макс начинает раздеваться, полностью игнорируя мои слова:

– Как всё прошло? – произносит он, немного склонив голову влево.

– Ну, знаешь, убийства. Скучно, как обычно. – Я подпираю щеку ладошкой, – Кроме того, ты оказался прав. Этот засранец оказался крепким орешком – всё не хотел со мной поделиться, где эти поганые документы.

– Как ты его расколола? – у парня всё тот же бесстрастное выражение, однако глаза горят любопытством. С тех пор, как он сам не выходит на "охоту", он с жадностью слушает каждое моё слово о заданиях, хоть и не подаёт вида.

Моя очередь немного поиграть. Я молчу и смотрю в окно. На улице совсем потемнело, начал моросить дождь. Я тяну время, всё сильнее чувствую обжигающее желание Макса услышать мой ответ. Проходит еще пару минут, и я сдаюсь:

– Никак, – отвечаю я, отпиваю маленький глоток и с неудовольствием замечаю, что чай почти остыл, – Он предпочел умереть в муках.

С интересом наблюдаю за реакцией шефа. Он бледнеет, потом краснеет. В конце его лицо вовсе идёт пятнами. Не выдерживаю и начинаю смеяться:

– Остынь, солнышко, – говорю я, успокоившись, – я выполнила условия договора. Единственный плюс твоей задержки – ты успел прямо к шоу.

Беру со стола пульт и включаю новости:

"Сегодня в районе 9 часов в собственном доме сгорел глава прогрессивной в США компании "Хайлайт индестриз" Гарри Хоггарт вместе с двумя представителями охранной службы. Ровно в 8:30 на Хантер-стрит прогремел взрыв.. К сожалению, подоспевшие к месту трагедии спасатели уже ничем не могли помочь. Причины пока не известны".

– Я решила, если не могу найти то, что нужно, то могу просто всё уничтожить. Я забрала все жесткие диски с компьютеров на территории, взломала и удалила все аккаунты почты Хоггарта, поставила пару зарядов CL-20, по всему дому на случай сейфов, и в довершение подпалила ноги еле живого, истекающего кровью Гарри. Когда огонь добрался до его волос, подпаливая фитиль и бум! Ни дома, ни документов, ни трупов.

Оглушающее молчание. Парень недоверчиво смотрит на меня, будто я сказала, что пальцев на руке не пять, а восемь. А потом Макс достает виски и два стакана, наливает немного, и, вручив мне емкость с янтарной жидкостью, тихо произносит:

– За еще одно идеально выполненное дело.

– За дело, – эхом повторяю я, и мы чокаемся. Виски обжигает горло. Закрываю нос ладонью и медленно вдыхаю.

– Как ты вообще до этого додумалась? – Макс вопросительно смотрит на меня.

– Хоггарт идейку подал, – чувствую, как улыбка заскользила по моим губам.

Парень наливает еще.

– За хорошие идеи?

Улыбаюсь:

– За идеи.

Еще один стакан. Пить уже не так противно. Приятное тепло распространяется по телу, в голове появляется легкая дымка. Надо уходить.

– Мне пора. – Говорю я. На грани сознания вспыхивает разочарование и еще что-то. Но не мое. Макса.

Одеваюсь, быстро и четко.

–Пока, Макс, – произношу я, не оборачиваясь. Последнее, что я чувствую, выйдя за дверь, сверлящий взгляд, будто бы выжигающий дыру в моей спине.

***

Прошло три месяца со дня убийства Хоггарта. Все штаты только и говорили о его смерти и выражали соболезнования бедным родственничкам. Я слушала по новостям их наигранную печаль и откровенно хотела стошнить под стол. Насколько я поняла, раз детей и жены у Гарри не было, то всё наследство досталось этим театрально скорбящим снобам. Отвратительно.

Время от времени, мои мысли отвлекались от ежедневной рутины и возвращались к Максу. После того дня, его не видно и не слышно, судя по всему, даже клиенты затихли и не пылают ненавистью и желанием выпустить кому-нибудь кишки.

Была и другая проблема. Она накатывала и вводила в ступор. Она лишала меня контроля и заставляла подчиняться ее желанию, а мне только и оставалось пытаться бороться с этим. Бороться с собой.

Я сижу в тёмной ванне на холодном полу, обняв коленки. Я пытаюсь думать о чем-нибудь безобидном, но мозг то и дело вытаскивает картинки из моей памяти: взмах рукой, вытаскиваю нож уже из трупа, еще один взмах – почти наяву слышу треск чужой грудной клетки. Резко втягиваю воздух. В последнее время я и вовсе забываю дышать. Запрыгиваю под ледяной душ прямо в одежде, надеюсь смыть свои мысли, очистить голову. Но ничего не выходит. В глазах вновь темнеет. Выстрел, кто-то кричит. На краю сознания чувствую, как вода бежит по лицу, спине и ногам, но даже она не способна вытянуть меня из омута моих же мыслей. Я дрожу, вот только холод тут ни при чем. Я хочу убивать.

Сегодня я сбежала из школы. Я не понимаю, что произошло. Я просто сидела на биологии, а потом миссис Адамс вызвала меня. Училась я всегда на отлично, да и параграфы с моей-то памятью знала наизусть. Вот только идеально рассказанный параграф почему-то не удовлетворил биологицу:

– То, что ты знаешь тему слово в слово – похвально, – прогнусавила она, поправляя очки на длинном остром носу, – однако мне нужно не тупое заучивание, а понимание текста. Садись, три.

– Что?

Я стою возле доски и с недоверием смотрю на миссис Адамс:

– Это шутка? – переспрашивая я.

– Я похожа на клоуна? – холодно отвечает старая карга.

Я молчу. Сама не замечаю, как в руке оказывается металлическая линейка, по привычке начинаю поглаживать указательным пальцем острый краешек.

– Вы не можете так занизить мне оценку, – говорю я, сузив глаза.

Она с огромным неудовольствием поднимает глаза от журнала и произносит:

– Ты ещё тут?

Эти слова сметают мой самоконтроль в преисподнюю, а я позволяю руке бросить линейку. Она застревает под ключицей биологицы на делении 8,5 см. Она кричит. Я тяжело дышу, беру свой портфель и ухожу. Никто меня не останавливает, но я чувствую замедленное сердцебиение каждого в классе.

Я просыпаюсь, только когда щёлкает замок и открывается входная дверь. Душ все еще льется мне на голову и за шиворот, все ещё морозит кожу. Наверное, я вырубилась.

– Эва? – я слышу голос мамы и тихий шелест бумажных пакетов, – Эва, нам нужно поговорить.

Я вздыхаю и снимаю мокрые вещи, потом заматываюсь в махровое полотенце. Мамочка ждёт меня в гостиной.

– Мне звонили из школы. Тебя исключили, – она смотрит мне в глаза, и меня накрывает её горечью и разочарованием. – Мне сказали, ты пыталась убить учителя. Миссис Адамс до сих пор в больнице! Ей наложили швы! Эва! Объясни мне!

"Если бы я сама хоть что-то понимала!", – думаю я и начинаю злиться. Приподнимаю подбородок и тихо отвечаю:

– Но не убила же.

Я выхожу из комнаты и начинаю одеваться. Сейчас мне надо немного проветриться, иначе, если меня окончательно затопит мой же гнев, я уже не смогу остановить себя. Никто не сможет.

– Эва, остановись! Мы ещё не договорили! – мама кричит на меня, но я знаю, что она чувствует на самом деле. Беспомощность. – Эва!

Я зашнуровываю кеды, игнорируя её. 'Это для её же блага', – повторяю я, не замечая слёзы. Я беру ключи и открываю входную дверь.

– Пожалуйста! – мама плачет. Но если я обернусь, я уже не смогу уйти. Я переступаю через порог. – Авалон!

Моё имя бьёт мне в спину по лёгким, вышибая из них кислород. Никто, кроме родных, не знает моего полного имени. Они же использовала его лишь раз в год, на мой день рождения. Я вхожу в лифт.

– Не жди меня сегодня. Приду поздно, – шепчу я. Как только двери закрываются, тело слабеет, и я мешком оседаю на пол. 'Это необходимо', – твержу я и отвожу все эмоции на задний план.

Пора на охоту.

Иду быстро, почти бегом. Натягиваю капюшон. Длинная кофта закрывает колени и не стесняет движения.

Направляюсь в бар на другой конец города. Любой, будь он в здравом уме, обходил бы его стороной даже при дневном свете. В этом районе обитали городские отбросы, валялись на асфальте полудохлые пьяницы, здесь находили поставщиков желающие закинуться наркотой, и раз в две-три недели в каком-нибудь подвальчике находили очередной истерзанный труп проститутки. Место, где смерть постоянный гость. Приют для таких, как я.

Заваливаюсь в бар, минуя большого Фреда, низкого толстячка с пивным животом, единственного охранника этого заведения. Сажусь за барную стойку и смотрю на присутствующих. Пол подрагивает от басов и топота танцующих. Светомузыка отвлекает внимание, от шлюх. обслуживающих уже надранных в стельку клиентов в задней части зала. Небольшая дымка в помещении из-за курящих травку и кальян. Идиллия.

–Девушка, не хотите выпить?

Поворачиваюсь. В лицо врезается великолепный букет перегара. Узнаю в этом жирном, почти беззубом, с длинными редкими волосами и сальной прыщавой кожей, мужике Зика Си. Вспоминаю всё, что когда-либо слышала о нём. Насильник, убийца, вор, трижды сидел. Были обвинения в педофилии, но из-за отсутствия доказательств, обвинение снято. Замечательно. Мило улыбаюсь. Наконец-то всё само идёт ко мне в руки. Игриво киваю:

–Кубу Либре, красавчик.

Улыбка Зика становится ещё шире. Значит, я всё-таки не ошиблась.

–Эй, бармен, – почти кричит он чистым басом, – Кубу даме и двойной абсент мне. Не разбавляя.

Неплохо. Несмотря на внешнее опьянение, он ещё трезв как стёклышко. Да и абсент сработает как катализатор, ускоряя его агрессию и похотливость. Хоть в чём-то удача благоволит мне.

–За тебя, – приподнимаю рюмку и, запрокинув голову, вливаю в себя коктейль. Зик пьёт со мной.

Не знаю, сколько мы выпили, но не будь у меня моих маленьких особенностей, я бы уже валялась на полу в отключке, предварительно облевав всё в радиусе 2 метров.

–Может, пойдем ко мне, солнышко?

Подёрнутый туманной плёнкой взгляд встречается с моими глазами, пройдясь по изгибам тела. Улыбаюсь. Считай, ты уже мёртв. Глупо хихикаю и, слегка пошатываясь, встаю. Когда мы выходим из бара, он ведёт меня через дворы. Через пару минут, мы спускаемся по лестнице полуразрушенного дома. Тихо хмыкаю. Подвал. Как романтично.

Зик резко толкает меня в спину, картинно падаю на колени. Вечеринка начинается. Медленно встаю и разворачиваюсь. Жирдяй вновь толкает меня, только уже к стене и придавливает своей потной тушей. Меня с головой окатывает его похоть, злоба. Так, пора это заканчивать. Аккуратно отодвигаю его от себя и смотрю в потемневшие от желания глаза, чувствую его удивление. Конечно. Не будь я способной поднять полтонны одной рукой, вряд ли бы он сдвинулся с места. Улыбаюсь. Бью ногой по паху. Толстячок складывается пополам. Звонко смеюсь, уже не скрываясь. Предвкушение, вот что я чувствую. Захожу за спину, обманчиво мягко беру его голову в ладони и наклоняюсь поближе к уху Зика:

–Тебе следовало быть более избирательным с теми, кого хочешь затащить к себе в постель.

Мой шёпот звучит слишком громко в оглушающей подвальной тишине. Резкий рывок руками, хруст шейных позвонков, и тело Зика обмякает в моих руках. Тихо, удовлетворённо вдыхаю носом и закрываю глаза. Меня наполняет жизнь, бьёт во мне ключом. И я спокойна. Вот что главное.

Стою возле входной двери. На часах 3:12. Ровно 3 секунды назад я поняла, что дверь не заперта, за 5 секунд до этого почувствовала дикий страх и смертельную опасность. Кровь во мне леденеет. Я вхожу в квартиру. Нос улавливает запах свежего мяса. В коридоре включается свет. Из тени кухни выходит стройная девушка с зелёными волосами. На вид ей около 24, а её угольно-чёрный облегающий прикид кажется ещё чернее из-за пролитой на него крови.

–Отражение, – она улыбается и склоняет голову на бок в качестве приветствия. Я прекращаю дышать. Каждый профессионал в моём деле имеет своё имя. Часто оно связано с 'особенностями' исполнения. Я выбрала себе Отражение. От меня не скроешься. Я всегда рядом. Посмотри в зеркало, если хочешь меня увидеть, я исчезну вместе с тобой. То, что она знала моё имя, означало лишь одно – всё, что я скрывала изо всех сил, вырвалось наружу.

–Меня зовут Хризолит. Ты, должно быть, слышала обо мне, – её изумрудные глаза впиваются в мои. Я незаметно осматриваю её: кобура на левом бедре, нож на правом. Маленький кухонный топорик со стекающей по нему густой кровью в руке за спиной.

Судорожно сглатываю.

–Ты должна была быть осторожнее,– произносит она, доставая топор из-за спины. Опускает на мгновение взгляд, будто рассматривает бурые дорожки на лезвие топора.

–Найти тебя было не так уж и сложно, – продолжает девушка. – Ты особо не заморачивалась о секретности своей квартиры, уходя из дома.

Я мотаю головой. Не может быть.

–Пришел и твой конец, – говорит Хризолит. Мимолетный взмах рукой, звучит треск ломаемой кости.

Когда я опускаю взгляд, вижу застрявший по рукоятку в груди топорик. В другой ситуации, я бы сымитировала предсмертное падение и саму смерть. Сейчас не до игр. Хватаюсь за ручку и вытаскиваю железо из себя. Смотрю на наёмницу:

– У тебя были проваленные задания? – спрашиваю я.

Меня захлёстывает её недоверие и страх:

–Ни одного.

–Тогда я хочу тебя поздравить с первым.

Лезвие топора легко входит в её горло, в глазах Хризолит навсегда застывает удивление.

Я забегаю на кухню. Зачем-то делаю вдох, и меня сшибает с ног запах свежего мяса и крови. Я падаю на колени и прижимаю руку ко рту, пытаясь подавить рвотный рефлекс. Я не чувствовала его уже 4 года, с тех пор как я такая. Это реакция человеческого организма, не моего. Может, тело всё ещё помнит, кем я была?

Я встаю, подхожу к тому, что осталось от моей семьи. Проходит пару секунд прежде, чем я понимаю, что не хватает ещё одного тела – моей трехлетней сестрички. Я выдыхаю и прислушиваюсь к своим ощущениям. Считаю про себя. Восемь секунд. Столько занимает поиск малейшего живого отголоска в квартире. Я не могу поверить. Бегу в родительскую спальню и распахиваю шкаф. Падаю на колени. Маленькая, милая Оушн. Слёзы катятся градом из моих глаз. Малышка сонно потирает глазки.

–Всё будет хорошо, – шепчу я, прижимая её к себе, – всё будет хорошо, солнышко, я обещаю.

Бережно поднимаюсь на ноги, стараясь не разбудить сестрёнку. Заворачиваю её в плед, аккуратно прохожу через прихожую и вызываю лифт. Пшеничная прядка Оушн вылезла из-под кокона на моих руках. Я захожу в лифт, не в силах оторваться от последнего, что осталось от моей жизни. Снимаю сигнализацию на родительской машине, включаю обогрев и кладу Оушн на заднее сидение. Сама же возвращаюсь в квартиру, аккуратно закрыв за собой дверь.

Достаю чемодан. В него бросаю всю одежду Оушн. Бегу в свою комнату, из тайников вытаскиваю оружие и пару кредиток. Быстро переодеваюсь в черную кофту капюшоном и джинсы. Завязываю свои светлые длинные волосы в хвост. В родительской спальне забираю все украшения мамы. Осматриваю комнату в поисках чего-нибудь ценного. На глаза попадаются мамины духи и отцовский одеколон. Моё сердце перестает биться. Хватаю флаконы.

Всё, что я нахожу, летит в чемодан. Я иду на кухню, заставляя себя не дышать. Включаю газ на всех конфорках. Смотрю на тела родителей.

–Простите меня.

С ресниц срывается последняя слеза.

Выставляю чемодан за порог входной двери, закрываю её изнутри на все замки. Концентрация газа уже смертельна. Закрываю дверь на кухню, предварительно оставив там взрывчатку. Только дерни за веревочку. Иду в свою комнату. В моих руках леска. Я становлюсь на подоконник. В последний раз оборачиваюсь на свою квартиру. Выдох. Я срываюсь вниз.

Глава 3: Лихорадка

Яркие лучи будят меня. Я потягиваваюсь, поправляю одеяло на себе и малышке рядом с собой. Кости ломит из-за слишком большого времени, проведенного в одном положении на заднем сидении автомобиля. Последнее заставляет меня распахнуть глаза и аккуратно перелезть на водительское сидение. На часах 12:46 Я выхожу из машины, подставляю лицо палящим лучам, затем осматриваюсь.

Я вела машину около 4 часов, пока меня не начало клонить в сон. Я заехала в ближайший лес и, скрывшись в лесной чаще, уснула с Оушн под боком. Мы остановились на небольшой поляне, освещенной солнцем. Где-то недалеко шумит вода, скорее всего там какая-нибудь маленькая речка. Я закрываю глаза. Здесь пахнет свежестью, зеленью, витает сладковатый запах перегнившей листвы, воздух наполнен ароматом цветов и хвои.

– Малышка, просыпайся, – с коленями залажу на сидение и ласково глажу белокурые волосы.

Оушн мычит и с головой зарывается по подушку. Я тихо смеюсь, подворачиваю плед под её тело и достаю сестру из машины.

– Давай же, солнышко. Открывай глазки. Посмотри, где мы, милая.

Оушн сонно щурится, трёт глаза ручкой. Я аккуратно сажу её на траву и присаживаюсь рядом. Молодая зелень сминается, выделяя неповторимый аромат.

Достаю из чемодана два полотенца; солнце припекает всё сильнее, пот градом течет по моей спине.

Оушн лежит на животе и отрывает лепестки ромашке, болтая ногами. Она поднимает на меня свои большие карие глаза.

–Пошли, милая, – говорю я, – я кое-что тебе покажу.

Мы идём за руки; зелёный лесной покров щекочет стопы. Звук воды становится всё громче, через пару минут мы выходим к водопаду. Я поражённо смотрю на него: огромный, удивительно красивый, на прозрачных каплях играет радуга палящего солнца.