Текст книги "Если он опасен"
Автор книги: Ханна Хауэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 4
Лорелей сочувственно наблюдала, как Сайрус и Питер помогали сэру Аргусу выйти из экипажа. Несмотря на все предосторожности и неусыпную заботу о больном, путешествие из Данн-Мэнора оказалось долгим и трудным: ехали целый день, причем не по самой гладкой из английских дорог. Сэр Аргус выглядел усталым и бледным, возле плотно сжатых губ залегла глубокая складка боли. Вечерний воздух дарил прохладу, однако темные волосы сэра Аргуса слиплись от пота, а на лбу блестели крупные капли. И все же он не пожалел ни времени, ни сил и ради безопасности убедил возницу, что в карете не было никого, кроме мисс Сандан и двух ее кузенов. Удивительно, но ни Сайруса, ни Питера нисколько не смутило то обстоятельство, что Джем равнодушно улыбнулся, подтвердил, что посторонних пассажиров не видел, и преспокойно уехал в конюшню.
Лорелей поспешила к садовому дому, чтобы открыть двери. Одного взгляда, одного глубокого дыхания оказалось достаточно, чтобы убедиться: Макс на совесть выполнил просьбу и подготовил комнаты к приезду гостя. Мисс Сандан заранее отправила Вейл с подробным письмом, а теперь горько сожалела о поспешном и, возможно, опрометчивом решении. Макс, конечно, захочет выяснить, почему молодая госпожа требовала полной и абсолютной секретности.
– Помогите сэру Уэрлоку лечь в постель, – распорядилась Лорелей, – а я пока проверю, оставил ли Макс на кухне все, что я просила.
Она ворвалась в кухню и остановилась так резко, что едва не упала; чтобы удержаться на ногах, пришлось схватиться за спинку стула. Макс собственной персоной стоял у плиты, неторопливо помешивал в маленькой кастрюльке ароматный бульон и смотрел тем грустным, слегка укоризненным взглядом, от которого всегда возникало чувство вины – даже при отсутствии серьезного повода. Леди Сандан выпрямилась, привычным жестом расправила юбку и предприняла отважную попытку держаться с уверенным достоинством взрослой дамы. В конце концов, она вовсе не ребенок, которого уличили в краже печенья.
Макс абсолютно не походил на прочих дворецких – должно быть, оттого, что управлял огромным поместьем и сложным хозяйством в значительно большей степени, чем герцог Санданмор. Господин и слуга вместе выросли и всю жизнь оставались рядом. Макс в полной мере обладал здравым смыслом, а вот Рональду порою очень недоставало практичной рассудительности. Верный, надежный друг, дворецкий стал свидетелем трех браков своего хозяина и разделил с ним горе трех тяжких утрат: все жены безвременно покинули этот мир. Он хоронил предыдущего наследника титула – несчастного дядю Сесила, – а потом и его супругу; искренне радовался появлению на свет всех семнадцати детей герцога, двух дочек дяди Сесила, а также множества кузенов и кузин. Лорелей знала, что отец искренне любит молодое поколение – от малышей до молодых леди и джентльменов, однако именно Макс служил строгим наставником и одновременно надежной опорой для всех, кто называл Санданмор родным домом. Дворецкий держался с неизменным достоинством и невозмутимым спокойствием, а если кто-то из домашних вдруг пытался изобразить аристократическое высокомерие, то проницательный слуга без лишних слов ставил на место: как правило, для этого было достаточно всего лишь насмешливо вскинуть темную бровь.
– Неужели вы действительно считаете, что мне не захочется узнать, кто наш таинственный гость? – поинтересовался Макс, не повышая голоса. – И что заставляет этого человека старательно прятаться?
– Честно говоря, очень на это надеялась, – неуверенно подтвердила Лорелей.
– Сожалею, но вынужден разочаровать. – Судя по всему, возражения не допускались. – Кто же он и почему вынужден скрываться? – Дворецкий поставил на стол чашку горячего шоколада и кивком пригласил принять угощение. – Полагаю, ни одна деталь не останется за рамками исчерпывающего повествования.
Лорелей с удовольствием пила густой, чуть терпкий напиток и лихорадочно обдумывала ответ. Наконец, в достаточной степени собравшись с мыслями и изобразив непогрешимую искренность в изложении хода событий, она поведала, каким образом в садовом доме появился совершенно чужой да к тому же тяжелораненый человек. Разумеется, упоминаний о наготе и поцелуях не последовало, но, когда рассказ подошел к концу, Макс посмотрел так, словно знал, что кое-какие подробности не прозвучали. Оставалось надеяться, что во взгляде отразился опыт многолетнего общения с огромным выводком Санданов, а вовсе не подозрение в сокрытии фактов.
Макс налил еще одну чашку шоколада и сел за стол напротив госпожи.
– Уэрлоки, Уэрлоки, – задумчиво пробормотал он, напряженно наморщив лоб. – Ах да, доводилось кое-что о них слышать. Глава семейства – молодой герцог. Затворник по имени Модред Вон, герцог Элдервуд. Не помню точно, какой он по счету, но титул очень древний.
– Модред? – переспросила Лорелей. – Странно, когда я рассылала письма с просьбой о помощи, такого имени не заметила. Должно быть, оно фигурировало в сокращенном виде, одной буквой «М», а дальше шли имена более традиционные. Бедняга! На его месте любой предпочел бы инициалы.
– Точно. Поговаривают, что время от времени семья оказывает услуги правительству. А еще ходят слухи, что мужчины в их роду – отчаянные ловеласы. В Лондоне якобы даже есть специальный дом, где они содержат своих внебрачных отпрысков.
– О Господи! Хорошо хоть, что признают и заботятся. Мало кто на это способен.
Макс медленно кивнул:
– Факт, несомненно, свидетельствует в их пользу. Что ж, пожалуй, пора нести гостю бульон.
Он встал.
– Но…
– Нет. Вы чрезвычайно умны, миледи, однако столь же доверчивы и склонны к сочувствию. Хочу составить об этом человеке собственное мнение и на основании наблюдений решить, имеет ли смысл держать историю в тайне. Подозреваю, что вы не намерены поручить уход за больным слугам.
– Чем меньше людей знают о присутствии в поместье постороннего, тем безопаснее, – пояснила Лорелей.
– Согласен. И все же считаю необходимым лично убедиться в обоснованности доводов.
Макс позволил молодой леди добавить в кружку сидра отвар успокоительных трав и, не допуская возражений, отправил в главный дом. Спорить не имело смысла. Скорее всего, многие сочли бы поведение слуги чересчур самоуверенным и дерзким, однако для Санданов Макс был не простым дворецким, а человеком, тесно связанным с судьбой каждого члена семьи. Никому и в голову бы не пришло осудить его настойчивость. Лорелей послушалась и медленно побрела к дому по тенистым аллеям, по пути моля Бога об одном: чтобы Макс не запретил помогать сэру Аргусу. Подчиниться несправедливому решению она все равно не сможет, а ссориться отчаянно не хотелось.
Аргус наблюдал, как высокий худой человек аккуратно устраивает поднос на прикроватном столике.
– Вы очередной кузен?
– Нет. – Стараясь не причинить страданий, Макс помог больному приподняться на подушках. – Я Макс, дворецкий его светлости герцога Санданмора.
– Макс? Ваша фамилия Макс?
Аргус понимал, что задавать подобные вопросы невежливо, но боль в ребрах не способствовала деликатности.
– Нет. Фамилию предпочитаю не использовать, поскольку ее неблагозвучие, как правило, вызывает фривольные шуточки. Дело в том, что моя фамилия – Коксбейн.
– А, понятно. Значит, Макс. А я сэр Аргус Уэрлок.
– Именно так мне и сообщили. – Макс присел на край кровати и принялся кормить больного горячим, крепким мясным бульоном. – Я отправил юную леди домой, поскольку счел необходимым взглянуть на ситуацию своими, а не ее глазами. Мисс Сандан слишком добра. Итак, вам действительно угрожает серьезная опасность?
– Не сам же я себя так отделал, – пробормотал Аргус между глотками.
Дворецкий слегка прищурился.
– Досталось вам несладко, но что, если виной всему – обманутый муж? В версию какого-то необычного, редкого дара, который хотел отнять у вас злодей, поверить достаточно трудно, не так ли?
– Позвольте показать, что именно стремился похитить враг, – предложил Аргус вместо ответа и, слегка сжав запястье, принялся внушать дотошному собеседнику, чтобы тот не вмешивался, куда не следует.
– Если мисс Сандан в опасности, я обязан вмешаться, – неожиданно произнес Макс.
Аргус настолько удивился его реакции, что невольно разжал пальцы и послушно проглотил очередную ложку бульона.
– Неужели ничего не ощутили?
– Ощутил некоторую склонность повиноваться вашему распоряжению, но тут же понял, что это совсем не то, что я намерен делать, и без труда освободился от давления.
– Черт возьми! Сначала леди Лорелей, а теперь еще и вы.
В темных глазах Макса мелькнуло подозрение, и сэр Уэрлок недовольно поморщился.
– Вы пытались испытать свой трюк на дочери герцога?
– Всего лишь намеревался обеспечить собственную безопасность, – (безопасность от обиды и гнева девственной аристократки, подумал Аргус, однако вслух уточнять не стал). – К тому же это вовсе не трюк. Действует практически на всех. Ничего не стоило убедить Вейл не сообщать другим слугам о моем присутствии в Данн-Мэноре. Как я уже сказал леди Лорелей, трудности возникают исключительно при общении с родственниками.
– А еще, наверное, с теми из посторонних, кто обладает сильной волей?
– Да, пожалуй. Время от времени.
– Дело в том, что я и сам довожусь Вонам дальним родственником. Очень дальним. Возможно, это обстоятельство в какой-то мере сказывается на результате. Уважаю ваш дар, поскольку в первый момент почувствовал стремление повиноваться. Приходится признать и то, что вам удалось каким-то образом появиться в саду герцога и обратиться за помощью к его дочери. Но неужели кому-то могло прийти в голову отнять у вас редкие способности?
– Самое настоящее безумие, иначе не скажешь. А возможно, чрезмерная жадность – настолько острая, что затмила способность рассуждать здраво. Корник и его пособники решили, что смогут заставить меня передать мастерство из рук в руки или на худой конец научить основным приемам. Чарлз даже собирался напустить на меня какую-то ведьму.
Макс хмыкнул настолько презрительно и насмешливо, что Аргус едва не улыбнулся. Однако сдержался и послушно доел бульон. Дворецкий протянул кружку с сидром. Аромат подсказывал, что напиток щедро приправлен крепким отваром трав. Сэр Уэрлок неохотно взял замаскированное лекарство и решил при первой же возможности напомнить Лорелей, что последняя доза снотворного уже была принята перед путешествием из Данн-Мэнора в Санданмор. Но с другой стороны, долгая дорога требовала полноценного отдыха, а одной боли в ребрах, не говоря о синяках и ссадинах, было достаточно, чтобы лишить его сна. В последний раз, твердо пообещал Аргус самому себе и начал медленно пить.
– Но как же вам удалось сообщить мисс Сандан о грозящей опасности?
– Ни за что не поверите.
Аргус убедился в способности Макса весьма выразительно объясняться одним лишь движением бровей и поведал о неудачной попытке связаться с собственной семьей, которая неожиданно закончилась появлением в розарии герцога Санданмора.
– До сих пор не понимаю, каким образом очутился в чужом саду, а не в доме сестры или кузена. Леди Лорелей предположила, что виноваты древние камни с руническими письменами. Честное слово, вовсе не планировал оказаться в Санданморе. Несколько раз проводил подобный эксперимент и всегда переносился туда, куда собирался попасть.
– Да, камни могли сыграть решающую роль. Они очень старые и стоят замкнутым кругом, а подобным местам неизменно приписывают огромную мощь. Или магию, если это слово вам больше нравится.
– Значит, вы мне верите?
Аргус не смог скрыть удивления.
– Ради осторожности скажу, что заинтригован. Необычные явления всегда увлекали его светлость. Магия, всяческие странные способности, необъяснимые события, духи, привидения и прочее. Немало вечеров провели мы с ним в рассуждениях на подобные темы. Теперь понятно, почему леди Лорелей написала письма трем людям, которых ни разу не видела, и при этом подчеркнула, как важно, чтобы почта отправилась из дома герцога: титул гарантирует немедленную доставку.
– А вы не помните, кого именно она известила о моих затруднениях?
– Герцога Элдервуда, барона Аппингтона и леди Олимпию Уэрлок, баронессу Страйкхолл. К сожалению, никто из них до сих пор не ответил.
– Ничего удивительного. В это время года трудно застать кого-нибудь дома. Пожалуй, за исключением Модреда; да и он в последнее время начал то и дело отлучаться из Элдервуда. К тому же не прошло еще и недели. – Аргус посмотрел с особым вниманием. – Так вы действительно склонны поверить моей невероятной истории?
– Готов поверить, однако не хочу, чтобы леди Лорелей принимала в ваших неприятностях хотя бы косвенное участие. Но ничего не поделаешь: если уж наша девочка услышала просьбу о помощи, то немедленно бросится в бой. Хорошо, что вы оказались здесь. В Санданморе безопаснее как для вас, так и для нее. Поместье надежно защищено. И все же полностью исключить угрозу невозможно, а потому надеюсь, что ваши родственники не заставят себя долго ждать.
– Примчатся, как только получат известие.
В этом Аргус не сомневался. Больше того, казалось странным, что до сих пор никто его не разыскивал; как правило, члены семьи быстро чувствовали, что кому-то из своих нужна помощь. Правда, хотелось бы заранее узнать, кто из близких приедет, и подготовить хозяев к возможным сюрпризам.
– Я благодарен леди Лорелей за то, что она сумела так быстро меня разыскать. И, честно признаюсь, не понимаю, как ей это удалось.
– Мисс Сандан с детства обладает редкой способностью находить вещи. Или людей.
– Полезный дар.
Аргус осторожно поставил пустую кружку на небольшой столик возле кровати. Травы уже начали действовать: веки отяжелели, руки не спешили повиноваться. Очевидно, долгий путь отнял у него все силы, накопленные в Данн-Мэноре, и организм с готовностью подчинился силе успокаивающего отвара. Эффект не очень радостный, но необходимый.
– Осмелюсь предположить, что ваш талант еще полезней, – пробормотал Макс, помогая больному лечь и поправляя под головой подушки.
– Возможно. Не забывайте, однако, что у всякой медали две стороны, и обратная сторона той, что досталась мне, таит страшную опасность: приходится постоянно бороться с искушением. – Аргус удивился неожиданной откровенности, с которой беседовал с незнакомым человеком. Должно быть, сказывались усталость и боль; заботиться об осторожности не хватало сил. – От этого искушения невозможно избавиться, остается лишь повсюду таскать его за собой.
– Очень похоже на вожделение.
Аргус взглянул неожиданно остро и слегка улыбнулся:
– Что ж, пожалуй.
– И все же мы учимся обуздывать бесов.
– Макс, если собираетесь разговаривать со мной тонкими намеками, то лучше сразу прекратите. Для затейливых игр я слишком туго соображаю.
– Леди Лорелей – весьма привлекательная молодая леди.
– Ах, вот, оказывается, к чему вы клоните! Я так и подумал: слегка завуалированное требование держаться подальше. Не беспокойтесь. Я обязан мисс Сандан жизнью, а к тому же отлично сознаю, что совсем не пара дочке герцога.
– Вы неправильно меня поняли, сэр. Семейство Уэрлоков отличается знатностью и благородством, а состояние ваше, без сомнения, удовлетворит претензии самого требовательного отца. Я вовсе не это имел в виду. Придется говорить прямо.
– Прошу вас.
– Не соблазняйте девочку. Она так доверчива, так добра, что, даже несмотря на острый ум, может стать легкой жертвой ловеласа. Прошу одного: не затевайте опасных интриг. Если между вами и моей госпожой что-нибудь произойдет, на ваши плечи ляжет тяжкая ответственность. Не позволю ее обидеть или опозорить.
– Согласен. И я тоже не позволю.
– В таком случае желаю приятного сна. Как известно, лучшего лекарства от ран подобно вашим, доктора пока не создали.
– Не проще ли надежно оградить мисс Сандан от нежелательного общения? – поинтересовался Аргус.
– Вы говорите о той самой молодой леди, которая ночью в мужском костюме пробралась в неведомый дом и вытащила из подвала едва живого узника?
– Понятно.
Макс коротко кивнул и неслышно вышел из комнаты, а Аргус перестал сопротивляться и позволил сну вступить в свои права.
Неужели сердце способно колотиться с такой безумной скоростью? Сейчас оно билось отчаянно громко; эхо, должно быть, разносилось по всему поместью. Лорелей тайком пробиралась по коридору. Макс занимался хозяйственными делами, а кузены отправились на рыбалку. Значит, Аргус лежал в садовом доме в полном одиночестве, ведь больше о его присутствии никто не подозревал. Юная леди предусмотрительно прихватила альбом для рисования – на тот случай, если придется объяснять, куда она направляется. Но лучше обойтись без оправданий: тонкое искусство лжи давалось ей с трудом.
Всю ночь она проспала мертвым сном, а теперь страдала от чувства вины. Лорелей понимала, что оснований для тревоги нет: раны сэра Уэрлока не угрожали жизни и не требовали постоянного присутствия сиделки. Отдых вернет растраченные в дороге силы, и при необходимости больной сможет ненадолго покинуть постель. К тому же Макс доложил, что оставил в комнате еду, питье и чистое белье. Разум подсказывал Лорелей, что объективных причин для переживаний не существует, и все-таки ей нестерпимо хотелось убедиться, что у больного все в порядке. Вдруг человеку плохо, грустно, одиноко?
Садовый дом встретил ее странной, непривычной, жутковатой тишиной. Лорелей еще не приходилось бывать в пустом жилище; обычно повсюду сновали слуги, создавая впечатление беспорядочного движения и суеты. Должно быть, воображение разыгралось не на шутку: отсюда и непомерное волнение, и необъяснимое ощущение тревоги. Она поставила на стол сумку с рисовальными принадлежностями, достала книгу и пошла вверх по лестнице. Пусть сэр Аргус решит, что она пришла составить компанию и немного почитать вслух. Вряд ли большой, сильный, умудренный жизненным опытом мужчина обрадуется, если узнает, что мисс Сандан беспокоится о его здоровье и безопасности. Ее часто называли хрупкой юной леди, да и жизнь она вела весьма уединенную. Скорее всего, излишняя забота его просто оскорбит.
Лорелей собралась открыть дверь, но замерла в нерешительности. Нет, входить без предупреждения нельзя. Она тихо постучала и прислушалась. Из комнаты донеслось невнятное «войдите», и, только получив разрешение, она взялась за ручку.
Переступив порог, Лорелей сразу остановилась. Сэр Аргус сидел на кровати в расстегнутой до пояса ночной рубашке. Нижняя половина тела и ноги скрывались под одеялом, так что обостренное внимание сосредоточилось на груди. Грудь оказалась необыкновенно красивой: широкой, с рельефным узором мускулатуры и легкой, отнюдь не чрезмерной темной растительностью. Одно плохо: повязка на ребрах безжалостно скрывала мужественную фигуру. Почему-то Лорелей непреодолимо захотелось броситься в его объятия и прижаться щекой к гладкой смуглой коже. Да, ощущение было бы несказанно приятным. Но только для нее: неуместные нежности вряд ли доставили бы удовольствие больному.
– А я решил, что пришел Макс. – Сэр Уэрлок торопливо запахнул рубашку. – Вам не положено здесь быть.
Сентенция прозвучала прямолинейно, если не грубо. Что ж, ничего не поделаешь, сама виновата. Лорелей подавила разочарованный вздох: сэр Уэрлок укрылся простыней.
– Я пришла немного вам почитать. Конечно, если захотите. Может, одиночество уже вас утомило и недолгое общение развлечет?
Аргус взглянул на обложку книги:
– «История битвы роялистов с пуританами». Право, странный выбор для юной леди.
– У меня есть братья, сэр. Они очень любят эту книгу, вот я и решила, что вам тоже понравится. – Лорелей нахмурилась: – Впрочем, раз вы так быстро ее узнали, то, должно быть, уже читали.
– Знаю, что книга интересная, но прочесть еще не успел.
– В таком случае, может быть, захотите послушать?
Аргус знал, что должен ответить отказом, но не отважился погасить свет надежды, вспыхнувший в прекрасных глазах. К тому же, хотя он ни за что не признался бы вслух, одиночество тяготило и угнетало его: от собственных мыслей не убежишь. Попытка прогуляться по комнате успехом не увенчалась, усталость и боль заставили вернуться в постель. Оставалось одно – смотреть в потолок. Эксперимент показал, что вставать и двигаться еще рано, однако выхода не было: враг не дремал, а потому вернуться к нормальной жизни следовало как можно скорее. Аргус пришел к выводу, что чтение – занятие вполне невинное, особенно если учесть, что один из участников процесса настолько слаб, что и мухи не обидит.
– С удовольствием послушаю интересную историю, – признался он. – Устал от тишины.
Ответом ему послужила ослепительная улыбка, способная раз и навсегда лишить мужчину и самообладания, и свободы. А как только Лорелей начала читать, оказалось, что ее мягкий, богатый красками голос не менее опасен. Странно, что столь привлекательная особа до сих пор одинока; как могло случиться, что мисс Сандан все еще не замужем и не обзавелась парой-тройкой детишек? Выглядела она достаточно взрослой и скорее всего уже дебютировала в свете. Даже здесь, в деревне, наверняка нашлось бы немало желающих взять в жены красивую дочку герцога.
Аргус не очень внимательно слушал неспешный, беспристрастный рассказ о борьбе роялистов против пуритан; мысли то и дело своевольно возвращались к главному на данный момент вопросу: почему леди Лорелей до сих пор остается «мисс». Отсутствие на нежных пальцах колец подсказывало, что зеленоглазая волшебница даже не обручена. Красивая, молодая, хотя уже переступившая порог детства, она определенно обладала солидным приданым, а по знатности рода уступала лишь особам королевской крови. Операция по его освобождению продемонстрировала редкую, граничащую с безрассудством отвагу, но разве это качество можно считать недостатком? Дворецкий считал госпожу доброй и чересчур доверчивой; большинство мужчин не преминули бы воспользоваться столь очаровательными чертами характера. Загадка не давала покоя, и потребовалось волевое усилие, чтобы сдержаться и не спросить прямо, в чем причина затянувшегося девичества.
Вскоре негромкая музыка мелодичного голоса сделала свое дело. Усталость тоже не прошла даром, так что бороться с сонливостью становилось все труднее. Очень не хотелось обижать добровольную сиделку, тем более что читала она по-детски старательно, однако глаза неумолимо закрывались. Аргус досадовал: когда же, наконец, пройдет эта постоянная, неутолимая тяга ко сну? Любое проявление слабости неприятно, а в присутствии мисс Сандан собственная немощь казалась особенно отвратительной. Факт сам по себе достаточно тревожный.
Лорелей, конечно, заметила, что больной закрыл глаза, однако продолжала читать. За то недолгое время, что она сидела возле кровати, исхудавшие щеки покрылись легким румянцем: бледность, очевидно, была вызвана чрезмерным напряжением. Впрочем, в желании скорее встать на ноги не было ничего странного и предосудительного. И не одна лишь мужская гордость заставляла сэра Уэрлока форсировать события; он не мог не понимать, что враги не простят поражения и бросятся на поиски.
Полагая, что раненый герой крепко спит, Лорелей встала и положила книгу на стол: если он захочет, то продолжит чтение. Поправив одеяло, она склонилась над сэром Аргусом и легко прикоснулась губами к его прохладному лбу. Это был невероятно дерзкий поступок, но сдержать порыв Лорелей не удалось. Внезапно сэр Аргус заключил ее в объятия и с неожиданной настойчивостью заставил упасть на кровать.
Не обращая внимания на боль, Аргус внимательно посмотрел в пылающее лицо Лорелей:
– Зачем вы это сделали?
– Что именно, сэр?
Он взглянул укоризненно. Ничего удивительного, притворяться она никогда не умела.
– Поцеловали меня в лоб.
– Невинный поцелуй, знак сочувствия и дружеской поддержки.
– И я должен поверить?
– Почему бы нет?
– Да всего лишь потому, что в ваших словах нет ни капли правды.
Лорелей хотела возмутиться, однако не успела: сэр Аргус накрыл ее губы жадным, требовательным поцелуем. В этот раз она мгновенно уступила. Губы сами собой раскрылись, чтобы впустить дерзкий, не ведающий преград язык. Лорелей с удивлением почувствовала, как оживает каждая клеточка, как обостряются чувства и возникает удивительное, еще ни разу не испытанное ощущение несравненной полноты бытия. Мужской дух, смешанный с легким ароматом мыла, кружил голову. Вкус поцелуя казался полнее, насыщеннее вкуса лучшего шоколада – забыть его вряд ли удастся. Язык неустанно играл во рту, лишал способности думать и будил страстные порывы, а ведь Лорелей давно решила, что не способна ответить на призыв мужчины. Жар большого горячего тела проникал сквозь одежду, сквозь кожу и наполнял кровь новой, живительной силой. Но вот поцелуй неожиданно прервался, и из груди Лорелей вырвался печальный, разочарованный вздох.
– Что же, черт возьми, я делаю? – ошеломленно пробормотал Аргус и запустил пальцы в свои густые темные волосы.
Жест выражал растерянность и крайнее смятение.
– Неужели снова меня целуете? – невинно предположила Лорелей, не обращая внимания на сердитый взгляд.
– Это не должно повториться. А вы, – он решительно поднял указующий перст, – вы не должны сюда приходить. Никогда.
– Боюсь, требование невыполнимо. Ваше присутствие держится в глубокой тайне, а потому если Макс будет занят чем-то важным, как это нередко случается, то никто, кроме меня, не принесет вам еду, питье и чистое белье. – Она пожала плечами: – К сожалению, пока вам не дано выбирать помощников, сэр.
– Что ж, отлично. В таком случае, когда вы здесь, старайтесь держаться на почтительном расстоянии.
– Как прикажете. Желаю спокойного сна, сэр Аргус.
Не дожидаясь ответа, Лорелей выпорхнула из комнаты и плотно закрыла дверь. Только глупец мог надеяться, что после такого поцелуя удастся сохранить хладнокровный нейтралитет. Сомнения таяли с каждой секундой. Кажется, она все-таки нашла того человека, о котором мечтала, и отныне намеревалась держаться как можно ближе к своему избраннику, пока тот не признает, что они составляют прекрасную пару, или, напротив, не отвернется решительно, с недвусмысленной резкостью.
Аргус долго смотрел на дверь. Нечего было и надеяться, что Лорелей выполнит поставленное условие. А в ее присутствии его самоконтроль странным образом улетучивался. Сэр Уэрлок закрыл глаза и поклялся всеми силами ускорить выздоровление, чтобы при первой возможности спастись бегством. Правда, какой-то противный ехидный голос тут же возразил, что бежать никто не запрещает – все пути открыты, – но скрыться от воспоминаний о волшебном поцелуе все равно не удастся.
