Текст книги "Рождение любви"

Автор книги: Ханна Хауэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 14

– Девочка, может быть, тебе легче станет, если ты расскажешь о том, что тебя печалит? А как заживают твои раны? Небось еще болят? – спрашивала Мэгги, с беспокойством всматриваясь в несчастное лицо Шторм.

– Нет, раны меня вовсе не беспокоят, Мэгги. От них почти не осталось следа, – сказала Шторм, глубоко вздохнув.

Она стояла в маленькой уютной кухне и смотрела, как Мэгги месит тесто. Дети уже спали или только что ушли спать – в зависимости от возраста. Шторм решила заглянуть сюда, к веселой, жизнерадостной кухарке, надеясь поднять настроение. Меланхолия была для нее непривычным состоянием, и девушка тяжело переносила ее. Однако визит к Мэгги, к сожалению, не избавил ее от хандры.

– Ты тоскуешь по отцу и родным, девочка?

– Да, тоскую и волнуюсь за них. Как бы я была счастлива узнать, что они вернулись в Хагалео целы и невредимы, а гнусный замысел леди Мэри сорвался!

– Да, я знаю, как тяжело пребывать в неизвестности. Но тебя тревожит что-то еще, правда же?

Шторм кивнула. Она знала, что кухарке можно во всем довериться, и решила излить перед ней душу, поведав доброй женщине свои страхи и печали. Оторвав взгляд от кухонного стола, девушка посмотрела на Мэгги, на губах ее играла рассеянная улыбка. Она уже не могла удержать в себе свою тайну, свою боль.

– Да, ты права. Я совершила непростительную глупость – я безнадежно влюбилась в Тэвиша.

– Так я и думала, девочка, – Мэгги покачала головой, – я заметила это, когда здесь были Мак-Дабы.

– О, это случилось гораздо раньше. Как я ни пыталась избавиться от своих чувств, все напрасно. – Шторм пожала плечами.

– Да, это непросто дается, если мужчина, в которого ты влюблена, каждую ночь проводит с тобой.

– Ох, Мэгги, я, конечно, хочу, чтобы мой отец вернулся домой живым и здоровым. Но где-то в глубине души мне ненавистна сама мысль об этом. Когда он приедет, мне придется расстаться с Тэвишем. – Девушка вдруг почувствовала, что ее душат слезы. Она опять уперлась взглядом куда-то в стол, пытаясь успокоиться. – Мне кажется, я этого не переживу.

– Не расстраивайся, девочка. Еще ничего не известно. Может быть, ты останешься здесь, – утешила ее Мэгги, хоть и понимала, что говорит неправду.

Шторм тоже это понимала.

– Нет, Мэгги, я не хочу себя обманывать, Я прекрасно знаю, чем все это кончится. То, что я англичанка, уже безнадежно само по себе, но гораздо хуже то, что я из рода Элдонов. Если бы, кроме меня, у папы были еще дочери, наверное, он не стал бы так сильно волноваться о моей судьбе. Но я его единственная дочь, к тому же первенец. Он помог мне появиться на свет, приняв меня в свои руки и шлепком заставив издать первый крик. Далеко не каждый отец присутствует при рождении собственного ребенка. Я очень похожа на свою мать, а она была первой и, возможно, самой большой любовью в его жизни. Когда она умерла, он долго не мог оправиться от потери. Наверное, это случилось только после встречи с Элейн, его возлюбленной. Нет, мой отец никогда не оставит меня в постели Тэвиша Мак-Лагана.

– А что… что, если ты выйдешь замуж за Тэвиша? – спросила Мэгги, в голосе ее звучало сомнение, но и надежда.

– О замужестве нечего и думать. Тэвиш говорил мне немало красивых слов, но никогда даже не заикался о любви, о нашем будущем. Если он и заглядывал вперед, то речь шла о времени моего возвращения в Хагалео. Но даже если бы Тэвиш хотел на мне жениться, что бы это меняло? Мой отец – человек сговорчивый во многих других вещах, но он никогда не позволит своей единственной дочери выйти замуж за Мак-Лагана.

– Тогда, девочка, тебе остается только одно: пользуйся моментом и получай как можно больше удовольствия.

– Я говорю себе то же самое и изо всех сил пытаюсь следовать собственному совету. Но часто по ночам меня гложет тоска. Я лежу без сна, смотрю на него и думаю, что это счастье скоро кончится. Я не могу признаться ему в своих чувствах, потому что не уверена, что он испытывает ко мне хоть что-то похожее. А во мне еще осталась гордость. В сердце моем живет надежда, что в конце концов он полюбит меня и придумает, как нам остаться вместе. Но пока нет никакой надежды. Подумай, что меня ждет впереди? Пустота и боль. Он стал частью моей жизни, без него я не мыслю своего существования. Мне невыносима сама мысль о разлуке, и это меня путает и гнетет. Я не безнадежно глупа и понимаю, что не умру без него… но что это будет за жизнь?

Шторм залилась слезами. Мэгги была готова и к этому. Она еще раньше уловила в голосе девушки срывающиеся нотки. Отряхнув руки от муки, пухлая кухарка по-матерински обняла маленькую хрупкую девушку, прижав ее к себе. Мэгги не думала сейчас ни о знатности Шторм, ни о своем низком положении. Перед ней была испуганная и расстроенная девочка, которая нуждалась в утешении, а утешать Мэгги умела.

– Вообще-то я никогда не плачу, – пробормотала Шторм, уткнувшись в необъятную грудь кухарки, отчего ее голос прозвучал приглушенно.

– Тем горше твои слезы. Значит, сейчас ты очень сильно расстроена. – Мэгги протянула девушке носовой платок и плеснула ей в кружку пива, смешав его с виски. – Выпей, девочка, станет полегче. Мне бы очень хотелось сказать тебе что-то в утешение, дать какую-то надежду, совет, но…

– Но надежды нет, – Шторм пригубила крепкий пенистый напиток, и он показался ей приятным, – я это знаю, только в последнее время я что-то стала не такой стойкой, как раньше. Чуть что – сразу в слезы.

Услышав это, Мэгги внимательно посмотрела на девушку. Тэвиш спал с ней уже довольно долгое время, и мысль о беременности была вполне логичной. То, что эта догадка еще не посещала саму Шторм, тоже было очевидно. Мэгги решила держать при себе свои подозрения. Зачем еще больше расстраивать девушку? Если она и в самом деле беременна, с этим все равно уже нельзя ничего поделать.

Кухарка налила Шторм еще одну кружку пива с виски, и обе женщины заговорили о сходствах и различиях английской и шотландской кухни. Выходя от Мэгги, девушка чувствовала себя уже не такой подавленной и решила, что все-таки не зря побывала на кухне. В дверях замка она столкнулась с Тэви-шем и, весело поздоровавшись, собиралась пройти мимо, но он схватил ее за руку и потащил обратно – во двор.

– Но, Тэвиш, – возмутилась Шторм, – я хотела немного перекусить.

Он приподнял накрытую полотенцем корзинку.

– Как удачно, миледи! У меня как раз оказались с собой продукты для отличного пикника. Я решил найти какое-нибудь укромное местечко, где бы мы с тобой могли покушать и… – он многозначительно взглянул на девушку, – и поговорить.

– Давно мы не разговаривали, – сдержанно произнесла Шторм, когда он подсадил ее на свою лошадь.

– Да, давненько, – протянул Тэвиш, устраиваясь сзади в седле, – но теперь ты выздоровела, и я настроен на очень долгую беседу.

Прижавшись к нему спиной, девушка подняла голову.

– Как здорово! – проворковала она, хлопая длинными ресницами. – Обожаю долгие беседы! Это намного лучше, чем короткие разговоры на бегу.

Тэвиш засмеялся и пустил свою лошадь вскачь. Во дворе стояли его родные, глядя вслед уезжавшей парочке. Конечно, думали они, хорошо, что Тэвиш избавился от того мрачного настроения, которое было его неизменным спутником на протяжении последних лет.. Но было бы куда лучше, если бы причиной этого стала какая-нибудь другая юная красавица! Он мчится по дороге, в конце которой его ждут страдания.

Шторм сидела, привалившись к крепкой груди Тэвиша, она наслаждалась поездкой. Пейзаж дышал нетронутой красотой этих диких мест, которые Шторм успела полюбить. Она уже невольно думала о Карайдленде как о доме. Эта мысль вновь навеяла тоску, но девушка легко выбросила ее из головы – взбадривающее средство Мэгги еще действовало. Тэвиш остановился на полянке у ручья. Это место, скрытое от посторонних глаз деревьями и пологими склонами холмов, и впрямь оказалось довольно укромным. Шторм подумала, что живописная полянка как нельзя лучше подходит для «пикника», задуманного Тэвишем, и взглянула на него с подозрением.

– Не смотри на меня так, малышка. Я нашел это место, когда был маленьким, и только сейчас мне пришло в голову использовать его для… э… для разговора с красивой девушкой, – протянул Тэвиш, привязывая лошадь к дереву. – Наверное, в Хагалео у тебя тоже есть уголок, где можно уединиться и подумать?

– Да, был. Там, где вы нашли меня с сэром Хью. Теперь, конечно, это место уже не назовешь укромным.

Пока он возился с лошадью, Шторм сняла туфли, чулки, приподняла юбки и окунула ноги в чистую холодную воду. Тэвиш неторопливо направился к девушке. В такой позе она казалась совсем ребенком. Интересно, избавится ли она когда-нибудь от своей беспечности или навсегда сохранит столь притягательный налет детской невинности?

– Ты умеешь плавать, Шторм? – спросил он, искоса взглянув на нее.

– Да, – ответила Шторм, искоса взглянув на Тэвиша. Она поняла, что он предлагает искупаться нагишом.

Тэвиш лишь приподнял бровь, зная, что Шторм догадалась о его намерении. Это был вызов, и Шторм приняла его. Она посмотрела на воду, потом на Тэвиша и начала развязывать шнуровку на платье. У нее зарделись щеки от собственной смелости, но она решительно настроилась следовать совету Мэгги. Время так скоротечно, и надо насладиться драгоценными мгновениями, отпущенными судьбой им с Тэвишем. Надо наполнить каждый день их общими впечатлениями, радостями, переживаниями. Пусть она не добьется ничего иного, но по крайней мере можно надеяться, что Тэвиш ее никогда не забудет.

Он медленно разделся, не сводя глаз с прекрасного юного тела. Тэвишу нравилось смотреть на нее, а она так редко бывала смела, что теперь он упивался счастливым моментом, боясь пропустить самую малость. Наконец раздевшись, она встала перед ним – прекрасная в своей наготе – и принялась медленно расплетать волосы. От этого зрелища у Тэвиша перехватило дыхание. Он знал, что она пытается казаться соблазнительной и даже не догадывается, как здорово это у нее получается. Когда девушка исчезла в чистых струях реки, он сбросил с себя одежду и поплыл за ней.

Как двое детей, они шумно барахтались в прохладной воде, весело плескались и гонялись друг за другом. Шторм уже хотела выйти на берег, но Тэвиш поймал ее в свои крепкие объятия и поцеловал в ложбинку между грудями, оторвав от дна.

– Ты плаваешь как рыба, ты просто нимфа, – промычал он, целуя ее шею.

– Отец научил этому всех своих детей. Ох, Тэвиш! – простонала она, когда его губы вновь коснулись ее груди.

– Я никогда не занимался любовью в воде, – проговорил он, дразня губами ее затвердевший сосок.

– Мы утонем, – задыхаясь сказала Шторм, чувствуя его нежное касание, – здесь сильное течение.

– Ты уже должна бы знать, малышка, что тебе совсем не обязательно ложиться на спину. Обними меня руками за шею и обхвати талию своими дивными ножками, – хрипло попросил Тэвиш. Желание вознеслось в нем волной.

Он вошел в нее, и оба охнули от восторженного ошеломления. Какое-то время они стояли неподвижно и целовались – сначала нежно, потом все более страстно. Держа руки на ее бедрах, Тэвиш начал медленно двигаться, постепенно убыстряя темп. Наконец они вместе достигли пика наслаждения и действительно едва не упали в воду.

– Мы могли утонуть, – сказала Шторм, пытаясь сдержать стыдливый румянец. Они уже сидели на берегу, завернувшись в полотенца. – Холодновато, я оденусь.

– Нет, – тихо произнес Тэвиш, протягивая ей кружку, – выпей и согреешься. – Он коснулся ее мокрых волос. – Солнце скоро высушит тебя, и дрожь пройдет.

Шторм глотнула виски и сразу почувствовала тепло. Они с аппетитом принялись за еду, кормя друг друга из ладоней и отчаянно хохоча. Свобода, пусть временная и призрачная, в сочетании с виски радостно пьянила. Насытившись, Тэвиш лег на спину, скрестив руки под головой. Он наслаждался солнцем и смотрел на Шторм, собиравшую остатки еды в корзинку.

Девушка села рядом и, прихлебывая виски, взглянула на Тэвиша. Он лежал полностью обнаженный, если не считать обмотанного вокруг бедер полотенца, но отчего-то не казался смешным. Это был мужчина, которого ей безумно хотелось любить. Руки сами тянулись к его стройному крепкому телу. Девушка сделала еще глоток, размышляя, не будет ли это слишком смело. Все-таки леди не подобает так себя вести. Однако сидеть в чем мать родила и пить виски рядом с таким же обнаженным мужчиной, пожалуй, тоже не очень прилично для леди.

Покраснев, Шторм вспомнила тот единственный случай, когда она взяла на себя инициативу. Ему тогда это явно понравилось. Потом она вспомнила, что леди Мэри делала с сэром Хью. Они занимались любовью точно так же, как Шторм с Тэвишем, но их действия, подумалось Шторм, казались грязными оттого, что оба были отпетыми негодяями. Тогда Тэвишу были приятны ее ласки, и девушка задумалась. Конечно, леди Мэри гнусная и подлая женщина, но одного у нее не отнять – она знает, как доставить мужчине удовольствие. Почему бы и ей, Шторм, не доставить удовольствие Тэвишу – мужчине, которого она любит?

Тэвиш открыл глаза, встретился с ее теплым задумчивым взглядом и понял, что она о чем-то размышляет. Он скользнул взглядом по нежным округлостям грудей, вздымавшимся над полотенцем, по стройным бедрам и решил, что выяснит потом, о чем она думает. Протянув руку, Тэвиш размотал полотенце, и оно упало на одеяло, лишив девушку последнего оплота стыдливости.

– Ты такая красивая женщина, Шторм! – Он поднял. глаза и увидел ее залитые румянцем щеки. – Чего ты стесняешься? Ты красива, и смотреть на тебя одно удовольствие. Мне так нравится…

– Правда, Тэвиш? – нежно проворковала она, проводя пальчиком по его груди. – А что еще тебе нравится? Это?

– Да, – пробормотал он, ощутив на своих губах ее медленный дразнящий поцелуй.

– Женщине сложно понять, как доставить удовольствие мужчине, – задумчиво проговорила Шторм, спускаясь губами по его груди. – Когда мальчик становится взрослым, он познает науку любви у проституток или опытных женщин, у которых уже были любовники. А нам, девушкам, никто и никогда не рассказывает такие вещи. Как мы можем узнать, нравится ли мужчине вот это? – спросила она, поигрывая языком с его соском.

Зарывшись руками в ее густые волосы, он глухо проговорил:

– Не могу говорить за других мужчин, но мне – очень.

Шторм встала на колени между его сильных бедер. Она провела языком по его животу, остановившись у края полотенца. Ее руки нежно гладили сильные ноги Тэвиша. Вдруг она почувствовала, как он сжал в кулаке ее волосы.

– В чем дело, Тэвиш? – прошептала она, продолжая целовать его впалый мускулистый живот.

– Ты меня дразнишь, милая.

После приезда Мак-Дабов Тэвиш не переставал удивляться тому, какие восхитительные вещи делала Шторм с помощью губ и языка. Он ловил себя на том, что часто думает о ней, но относил это на счет ее природного дара любовницы. Ее жгучие ласки воспламеняли кровь, а такое не забывается. Он еще никогда не желал женщину с такой неистовой силой.

– Может, ты скажешь, чего ты хочешь? – промурлыкала Шторм, продолжая свою игру.

– Ты сама прекрасно знаешь, чего я хочу, плутовка, – прохрипел он.

– Вот этого, милый?

Она медленно развязала полотенце и принялась целовать его бедра. Девушка чувствовала, как он содрогается от ее дразнящих прикосновений, она видела, какую власть может иметь женщина над мужчиной. В данном случае та власть, которой она обладала, обернулась против нее же самой. Страсть Тэвиша была заразительна. Его жажда наслаждения росла, все больше возбуждая Шторм. Она сдалась в плен своему желанию так же быстро, как он.

– Черт возьми, женщина, ты умеешь пользоваться своими милыми ручками… Ах! – простонал он, когда ее губы прошлись мучительно близко к его сокровенному месту.

– Шторм, милая Шторм, может, не надо так меня мучить? Сжалься над человеком!

– Тебе не нравится, Тэвиш? – промурлыкала она, проделывая губами ту приятную работу, которую до этого делали ее руки.

– Я на седьмом небе, – выдавил из себя он, зажмурившись от удовольствия, – о да, на седьмом небе!

Она сняла с Тэвиша приступ острого желания, и теперь у него появилась сила сдерживаться. Он уже мог просто наслаждаться ее ласками, медленно плыть по волнам блаженства. Торопиться ему не хотелось. Однако когда ее губы сомкнулись на потаенном месте его мужского достоинства, он вновь утратил все свое самообладание. Резко открыв глаза, он сел.

Его бурная реакция остановила девушку, и та взглянула на него сквозь завесу своих волос.

– Нет? – тихо спросила она, испугавшись, что сделала что-то не то.

– Да, – процедил Тэвиш сквозь зубы и, ухватив ее за волосы, опять опустил на себя.

Он упивался видом ее огненно-рыжих волос, укрывавших его ноги. Весь дрожа, Тэвиш еще пытался овладеть собой. Подчиненная поза Шторм, склонившейся с рабской покорностью над ним, была обманчива – в этот момент он был ее рабом. Экстаз заставил его перегнуться пополам. Наконец он понял, что больше не выдержит.

Тэвиш резко схватил Шторм, опрокинул ее на спину и навалился сверху. Он неистово овладел ею, погрузившись быстро и глубоко. Оправившись от потрясения, Шторм ощутила себя во власти этого дикого соития. Все кончилось очень быстро. Они одновременно достигли вершины блаженства. Руки и ноги Шторм обмякли. Тэвиш повалился на нее, зарывшись лицом в ложбинку на нежной шее, тяжело и прерывисто дыша.

Они молча отодвинулись друг от друга, и каждый потянулся за своей одеждой. Между ними возникло какое-то напряжение, и Шторм забеспокоилась. Она в смятении спрашивала себя, не допустила ли промашки. То, что мужчине нравились определенные вещи, еще не означало, что он одобрял женщину, которая эти вещи делала. В своей жизни Шторм рано познакомилась с мужским лицемерием.

Молчание Тэвиша отчасти объяснялось его смущением. Он понимал, что овладел ею чересчур грубо. Еще никогда он не допускал подобного с женщинами. Никогда им не владело такое яростное, слепое желание. Только Шторм смогла довести его до такого состояния. Мысль об этом немного пугала. Тэвиш заметил скованность в ее движениях. Он видел, как она сморщилась, нагнувшись за одеялом.

– Я сделал тебе больно, – виновато проговорил он, подходя к девушке.

ет, Тэвиш, – тихо отозвалась она, прижимая одеяло к груди.

– Не обманывай меня, малышка, – он убрал волосы с ее лица, – тебе больно. Это видно по тому, как ты двигаешься. Прости. Ты довела меня до безумия.

– Ничего, Тэвиш, это приятная боль. Она скоро пройдет. Взяв у Шторм одеяло, он отбросил его в сторону и обнял ее, уткнувшись лицом в шелковистые волосы. Ему вдруг захотелось увезти ее куда-нибудь далеко-далеко – туда, где никому нет дела до их прежней жизни, их происхождения. Но рано или поздно ей придется все же вернуться в Хагалео, и Тэвиш, заглядывая в будущее, видел там лишь холод пустоты. Он знал, что эту девушку он никем не сможет заменить. Встряхнувшись, он сказал себе, что эта грусть – просто отзвук после полного страсти акта любви. Любой мужчина на его месте испугался бы мысли о том, что лишится подобного удовольствия. Это скоро пройдет.

– Шторм?

Он чуть отстранился, заглядывая ей в лицо, сам не зная, что хочет сказать. – Да, Тэвиш.

Она видела смущение на его лице и пыталась понять, чем оно вызвано.

– Спасибо, – прошептал он и, обхватив ладонями ее лицо, нежно поцеловал в губы.

– Пожалуйста, – просто сказала Шторм, заставив себя улыбнуться. Но сердце ее болезненно ныло. Она понимала, что эти мгновения счастья – все, что может дать ей Тэвиш Мак-Лаган.

Глава 15

Разлившаяся в воздухе прохлада предвещала скорое приближение осени. Лето кончалось. Шторм вздохнула, готовясь спуститься к обеду. Она уже знала, что беременна. Единственным утешением было то, что ее больше не тошнило. Тэвиш так ничего и не заметил. Теперь ее тревожило другое: она понимала, что рано или поздно ее положение станет явным. Сейчас казалось, что она просто немного поправилась. Однако все могло измениться в любой момент. Скоро ей уже. не удастся скрыть животик. Ребенок рос и с каждым днем все активнее шевелился у нее под сердцем. Она удивлялась, как Тэвиш до сих пор не почувствовал этого.

Она не говорила ему о своей беременности, понимая, что это только осложнит их отношения. К тому же Шторм боялась, что он потребует оставить ребенка в Карайдленде. Поэтому она решила вернуться домой, и как можно скорее.

Со вздохом подойдя к двери, девушка подумала, что и дома ей придется несладко. В конце концов надо будет рассказать обо всем отцу, да так, чтобы он сгоряча не схватился за меч и не двинул войска на Карайдленд. Наверняка найдется немало злых людей, которые осудят ее. Еще бы – вернуться из плена обесчещенной, да еще и с внебрачным ребенком! Теперь ее никто не возьмет замуж. Впереди – тоска и одиночество. Смириться с такой жизнью нелегко, особенно теперь, когда она познала любовь, пусть безответную, и ту страсть, которая ей сопутствует. Девушка с содроганием представляла себе бесконечно длинные ночи страданий.

Входя в зал, она думала о новой жизни, которая в ней зарождалась. Несмотря на мрачные мысли о будущем и тревогу за настоящее, в глубине ее души теплился огонек радости. У нее будет частичка Тэвиша! Это крохотное существо, его ребенок, всегда будет с ней. Шторм знала, что дитя принесет с собой не только радость, но и муки. Но она отдаст этому ребенку всю свою любовь, которую так и не смогла разделить с его отцом.

Тэвиш, сидя в зале, потягивал пиво и беседовал с родными, но мысли его были заняты Шторм. Военная лихорадка кончилась, кончилась даже во Франции, думал он. Значит, скоро лорд Элдон вернется домой. Король не сможет долго удерживать при себе всех своих высокородных рыцарей, даже если собирается остаться во Франции на зиму. А лорд Элдон наверняка уже получил неприятные вести из дома, и Тэвиш не сомневался, что он примчится в Хагалео, чтобы вызволить свою дочь из плена – либо деньгами, либо мечом.

Шотландцы получат выкуп, Шторм вернется в Хагалео, и постель Тэвиша опустеет. При мысли об этом его бросало в дрожь. Однако он упорно не желал прислушиваться к внутреннему голосу, еще невнятно говорившему ему о любви. Тэвиш убеждал себя, что эта девушка просто нравится ему, нравится как человек и подходит как любовница. Ему еще не приходилось встречать такое удачное сочетание, вот почему сама мысль о разлуке была ему ненавистна. Уедет Шторм, и ему придется довольствоваться обществом женщин, которые смогут удовлетворять лишь его самые примитивные потребности.

Растревоженный близкой разлукой, он жадно упивался любовью, не пропуская ни одной ночи. Неудивительно, что по утрам Шторм долго не вставала с постели и порой выглядела измученной. Тэвиш почувствовал угрызения совести. Нет, решил он, надо пореже будить ее по ночам. Не дело, чтобы она вернулась к отцу вся истерзанная.

Интересно, как лорд Элдон воспримет известие о том, что его дочь спала с похитителем? Это довольно веский повод, чтобы взяться за меч. Если бы Колин узнал, что с его любимой дочкой обошлись таким образом, он тут же развязал бы жестокую войну. Так повелевал долг, честь мужчины: позор смывается только кровью.

Однако была одна причина, которая заставляла Тэвиша усомниться в неизбежности войны с Элдоном, и причина эта заключалась в самой Шторм. Он знал без ложного самомнения, что близость с ним доставляла девушке удовольствие. Да, сначала она сопротивлялась, но очень слабо, зато потом никогда не отворачивалась от него, каждую ночь встречая его горячими объятиями, радостной улыбкой и тем же пылом страсти, какой пылал и в его груди.

Что она скажет отцу? Попытается усмирить его справедливый гнев? Шторм не производила впечатление мстительной женщины, однако Тэвиш никогда не говорил ей слов любви. Может, она воспринимает это как оскорбление? Или потребует крови Мак-Лаганов, чтобы отомстить за обиду?

На эти вопросы Тэвиш давал себе один ответ. Он был уверен: Шторм сделает все, чтобы избежать кровопролития – слишком высокой цены за потерянную невинность. Что толку в войне, чужой крови и смертях. Ее грехопадение, во-первых, было неизбежным, и, во-вторых, оно доставило ей удовольствие. Нет, она не допустит бессмысленной бойни!

Его мысли прервало появление Шторм. Тэвиш окинул ее внимательным взглядом и подумал: «Нет, никто не посмеет сказать, что здесь с ней плохо обращались!» Шторм определенно выглядела лучше, чем в тот день, когда появилась в Карайдленде. Правда, во взгляде ее порой сквозила печаль, о причинах которой Тэвишу не хотелось размышлять. Шторм поздоровалась со всеми, и милая улыбка озарила ее прелестное личико. Тэвиш почувствовал волнение в чреслах и усмехнулся своей слабости.

Он собирался ответить Шторм словами приветствия, но тут объявили, что прибыл гонец из Хагалео. В зале повисло напряжение. Шторм, как обычно, заняла свое место за столом рядом с Тэвишем. Он заметил, как она побледнела.

Шторм раздирали противоречивые чувства. Конечно, она понимала, что надо ехать домой, но мысль о разлуке с Тэвишем была непереносима. Она взглянула на Колина, который начал читать письмо, и тут же забыла обо всех своих тревогах.

– Не понимаю, они что же – отказались от выкупа? – спросила она, стараясь казаться спокойной.

– Да, девочка, – Колин взглянул в ее напряженное лицо и понял, что она уже догадалась о причинах отказа, – да, твой отец и братья мертвы.

– Нет, не может быть! – Она схватила протянутый Колином листок.

У леди Мэри был витиеватый почерк, но Шторм удалось разобрать ее каракули. Она читала, и сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди:

«Лорд Элдон и его наследный сын погибли по дороге из Франции. Меня и его старшую дочь не связывают ни любовь, ни узы кровного родства, поэтому я отказываюсь платить за нее выкуп. К тому же девушку, без сомнения, лишили чести. Можете не присылать свои требования лорду Фостеру. Он и его наследный сын погибли с Элдонами, так же как и близнецы Вернер. Они возвращались вместе, и их постигла одна участь. У моей падчерицы не осталось родных. Можете делать с ней что хотите. Леди Мэри Элдон».

Все погибли! Шторм отказывалась в это верить. На удивление твердой рукой она положила письмо на стол перед собой и уставилась невидящим взглядом. Буквы сливались в одно сплошное пятно. Девушка медленно встала. Что теперь делать? Бежать? Но куда? Где укрыться от страшного известия? Одна ее рука лежала на кухонном ноже. С молниеносной быстротой девушка схватила нож и, издав душераздирающий крик, вонзила его в пергамент, пришпилив письмо к столу. Никто не успел остановить ее безумного порыва.

– Я убью эту дрянь, эту суку! – воскликнула она, устремившись к двери. Жажда мщения, переполнявшая ее сердце, затмила даже боль утраты.

Все находившиеся в комнате бросились за Шторм. Тэвиш первым догнал ее и схватил за руку. Она вырывалась, продолжая осыпать проклятиями леди Мэри. Тэвиш понял, что это истерика, и хлестнул Шторм по щеке. Она оторопело замерла на месте, и он отпустил ее руку, с тревогой глядя в огромные янтарные глаза. Но девушка вдруг размахнулась и влепила Тэвишу ответную пощечину. Его взгляд выразил недоумение.

– у меня нет, нет никакой истерики! – прошипела она, но, заметив красное пятно на его щеке, испуганно охнула, прикрыв рот ладошкой. – Ох, Тэвиш, прости, – промолвила Шторм, касаясь его лица. Ярость внезапно сменилась раскаянием. – Я не хотела тебя ударить.

– Я знаю, Шторм, но пойми, тебе нельзя появляться рядом с этой женщиной.

Охваченная горем, она закрыла глаза и медленно опустилась на колени.

– Все погибли… никого не осталось… Что же мне теперь делать? Я одна, совсем одна. Боже мой, я не переживу этого!

Тэвиш стоял, беспомощный перед глубиной ее скорби. Хрупкое тело девушки сотрясали бурные рыдания. Больно было смотреть на ее страдания, и он, охваченный порывом сочувствия к ней, нагнулся и поднял Шторм с пола. Она припала к его широкой груди. Краем глаза Тэвиш заметил подходившего Филана. Его бледное личико было мокрым от слез.

– У нее есть я, – прошептал мальчик. – У тебя есть я, Шторм. Скажите ей, Тэвиш! Она не совсем одинока.

Тэвиш улыбнулся краешком губ:

– Правильно, малыш, она поймет это и перестанет плакать. – Тэвиш подхватил Шторм на руки. Она прильнула к его плечу, орошая его слезами. – Я отнесу ее в спальню. Ты можешь зайти к ней чуть попозже, когда она немного успокоится. А сейчас, Филан, ступай, милый, к Колину, – ласково добавил он.

В последний раз взглянув на рыдающую кузину, Филан побежал к Колину. Тот уже ждал его, раскрыв объятия. Он успел полюбить ирландского мальчика-сироту. Тэвиш вынес Шторм из зала. Все молча смотрели им вслед, слыша затихающие всхлипывания девушки.

– Что вы теперь будете с нами делать, милорд? – наконец спросил Филан, глядя на Колина заплаканными глазами.

Колин подвел мальчика к столу и протянул ему кружку с пивом.

– Трудно сказать, малыш, – произнес он со вздохом. – У вас нет больше родственников, которые могли бы вас приютить?

Филан покачал головой:

– Родители близнецов Вернер умерли два года назад. Теперь их поместье отойдет государству, и король будет решать, как его поделить. В Ирландии у меня никого не осталось, поэтому я и приехал в Хагалео. Может быть, жива Матильда Фостер, но она еще ребенок, ей лет одиннадцать-двенадцать. Что она может сделать? Сводные братья Шторм еще моложе, да и теперь они под опекой леди Мэри. Любовница дяди Родена, Элейн Бейли, уехала на юг, подальше от его жены. Мы могли бы попросить ее приютить нас, но, боюсь, это навлечет неприятности на беззащитную женщину.

Колин вздохнул и потер виски.

– Проклятие! В первый раз в жизни мне приходится брать под защиту девушку. Да, выкупа я не получил, но отправить ее в Хагалео тоже не могу, – сказал он, обращаясь к сыну.

– Конечно, нет, – согласился Ян, – мы видели, как там с ней обошлись. Даже если мы сумеем уговорить Тэвиша, наши люди будут недовольны. Это все равно что своими собственными руками отдать ее на заклание.

– Верно. Что до меня, то я обязан ей жизнью и считаю своим долгом позаботиться о ней. – Колин покачал головой. – Мне надо подумать. Не стоит принимать скоропалительных решений, – он многозначительно хмыкнул, – во всяком случае, сейчас она в хороших руках.

Тэвиш, лежа в постели, обнимал Шторм. Девушка уже выплакала все слезы и теперь тихо всхлипывала. Он не умел утешать, но ее чувства, которые он по-прежнему не принимал, все же заставляли его быть ласковым и внимательным. Тэвиш искренне сочувствовал горю девушки, понимая, какую страшную утрату она понесла. Он и сам совсем недавно едва не потерял отца. Его искреннее молчаливое сочувствие улавливала душа Шторм, ее тело расслабилось от его нежных объятий, которыми он пытался успокоить ее.