Текст книги "Жизнь продолжается (СИ)"

Автор книги: Хана Вишнёвая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Он говорит ей не плакать при нём, потому что времени выплакаться после его исчезновения будет более чем достаточно – и тогда она не плачет. Прижимает руки к груди и кажется такой маленькой, что очень хочется сделать шаг вперёд, и остаться – вот остаться хочется сильнее всего.

Но Арчер не делает шага.

Но Арчер исчезает.

Рин сдерживает слёзы так долго, как только может это делать.

***

После его исчезновения Рин, кстати, тоже не плачет – смаргивает выступившую в глазах влагу, показывает Широ большой палец и возвращается домой.

Спрашивает, не хочет ли он уехать с ней в Лондон; ставит перед фактом, что она точно уедет.

Жизнь продолжается, времени плакать нет.

***

Она возвращается в свой пустой особняк, потому что уж теперь оставаться у неё резона нет: война закончилась, Грааль уничтожен, сражаться не с кем. Эмия-кун вернётся к своей привычной жизни: будет засыпать в гараже до тех пор, пока не заболеет, и Сакура, уставшая повторять каждый раз одно и то же, не прикрикнет на него; будет вспоминать девушку с золотыми волосами до конца своей жизни, будет хранить память о ней бережно и всегда. Эмию-куна ждёт своя дорога, а её, Рин – своя. Она точно решила, что хочет учиться в Часовой Башне, что хочет сохранить память и ценность имени своей семьи; возможно, когда-то она вернётся в Фуюки уже полноправным наблюдателем, но сейчас эту должность лучше передать кому-то другому.

Возможно, когда-то она вернётся в Фуюки, но пока ей не хочется и не можется находиться здесь. Рин планирует, Рин рассчитывает, Рин вычисляет, чтобы всё получилось в высшей степени замечательно – разумеется, для неё самой.

Жизнь продолжается, времени плакать нет.

***

Сначала у неё нарушается аппетит, затем, вместо того, чтобы поприветствовать возникшего в двери класса Иссея привычной шуткой и насладиться его возмущением, она раздражённо рявкает и оттесняет его плечом. Голова начинает болеть чаще, спать хочется всё больше.

Настроение скачет как припадочное, и контролировать это становится всё труднее.

– Опять давление повышенное, – медсестра опускает руки и забирает тонометр. – Вы зачастили ко мне за эти несколько недель, Тосака-сан, уже девятый раз приходите. Может, вам всё-таки стоит сходить в больницу?

Рин вежливо улыбается и молчит.

***

В коридоре Рин сталкивается с Сакурой – та поджимает губы, но пытается улыбнуться.

Рин проходит мимо – на дежурную ненависть у неё нет ни времени, ни сил.

***

Потом происходит задержка. Рин с сомнением смотрит на календарик – один день смотрит, второй, третий. Она смотрит на календарик ещё несколько дней, клянёт свой цикл, списывает всё на стресс – а стресса-то у неё было более чем достаточно; не высыпается, мало ест, огрызается на вопросы, уходит посреди разговоров, списывая всё на банальную занятость.

Обмякает в руках Аяко, а просыпается в медпункте.

Медсестра всё такая же заботливая и учтивая, Сакура всё так же мнётся на пороге, думая, что её не видно.

Рин лежит и смотрит в потолок.

– Тосака-сан, я настоятельно советую вам сходить к врачу, – повторяет сенсей мягко и настойчиво. – Иначе я буду вынуждена уведомить ваших родителей или опекуна.

– Не дозвонитесь, – сухо говорит Рин, и в горле у неё першит, и в глазах расплывается. – Я думаю, там, где они сейчас, связь ещё не провели.

Медсестра переваривает саркастичную реплику, озадаченно хлопая ресницами, а Тосака пытается сесть на кушетке, и всё тело её отзывается неприятным гудением.

Рин пытается сказать что-то ещё, колкое и неприятное, но вместо слов её рвёт кровью.

***

Тошнит от запахов, тошнит от движений, тошнит от лиц. Рин кажется, что её тошнит и от самой себя тоже, но на лице медсестры читается такое убийственное удовлетворение, что Рин опирается на руку фельдшера и позволяет себя увести.

В больнице её долго допрашивают: на предмет температуры (стабильная, каждый вечер измеряю), сильных потрясений (да что в нашем тихом городке может сильно потрясти?), и многих, многих других вещей. Спрашивают о цикле, и, следовательно, о задержке. Продолжают спрашивать дальше. Вопросы личные, неприятные, но от них никуда не денешься. Курите? (вредно для цвета кожи). Пьёте? (кто продаст алкоголь несовершеннолетнему?). Когда был последний половой акт?

Рин мнётся и высчитывает.

В Японии возраст сексуального согласия наступает с тринадцати лет – это обществом не одобряется, но и не порицается тоже. Полно извращенцев в транспортах и на улицах, полно дурочек с переулочка, которые отдаются одногодке, только чтобы он её не бросил. Рин не сноб, Рин всё равно, у кого и что происходит, её мнение относительно таких вещей никого не интересует, а её не интересует ничего подобного соответственно.

Рин мнётся и высчитывает, фельдшер смотрит внимательно и с пониманием.

Рин говорит: около трёх недель. И молчит: сильные потрясения были уже после.

Фельдшер спрашивает: а ты-то не беременна?

Исключено, вот что должна сказать Рин. Исключено и ни в коем случае не возможно.

Но она зажимает рот рукой.

***

Такие факты, как передача магической энергии при половом акте, в магических семьях известны изначально. Сначала ты спрашиваешь: откуда берутся дети? – а потом тебя садят и объясняют всё в подробностях и с запутанной терминологией, и это, и всё, что связано. И о том, что с семенем мага передаётся энергия, и о многом другом тоже.

Рин было восемь, когда она спросила, и, может, можно было немного подождать с подобной информацией.

Рин было восемь, когда она спросила, откуда берутся дети, но сильнее всего ей хотелось узнать, куда они деваются потом. Почему так: было две сестры, осталась одна? Из-за чего?

О магической силе, передаче и семенных банках ей рассказали.

Почему разлучили с Сакурой – нет.

***

Такие факты, как то, что героические души не могут иметь детей, даже озвучивать не нужно было – настолько оно очевидно. Почему так – кто его знает, на самом деле, потому что когда появляются Слуги, считывается вся информация о Героической Душе, навечно заточённой в Зале Героев. Цвет глаз и волос, консистенция крови, ДНК и РНК, температура тела и так далее.

Однако Слуги – всего лишь образ и подобие, хотя и подобие идеальное.

Что идеальное – Рин знает не понаслышке. Потому что кожа у Арчера горячая, а пот солёный, потому что когда жарко, краснеют уши, потому что все мелочи и детали соблюдены, и придраться не к чему. Пальцы мозолистые, руки крепкие, губы твёрдые, волосы на ощупь похожи на солому, выгоревшие и помертвевшие. Слуга класса Арчер – лишь образ и подобие себя настоящего.

Того, к чему в итоге пришёл Эмия-кун.

Однако Слуги обладают не всем, что дано Героическим Душам, или тем, кем они были когда-то. Рин знает, она говорила об этом – и с Сейбер, и не только с ней.

Такие факты, как то, что героические души не могут иметь детей – очевидны.

Рин обувается и прячет лицо в ладонях.

Ей страшно.

***

– Ну чего вы дрожите, жалуйтесь, – гинеколог – очень милая женщина, но какая вообще разница сейчас. – Сначала жалуйтесь, а потом раздевайтесь и ложитесь вон туда. Вы в первый раз?

В первый, но, кажется, не в последний.

Рин раздевается и рассказывает одновременно.

***

Ну чего вы дрожите, спрашивает гинеколог. Ничего в этом страшного нет.

Рин не говорит, что страшно ей потому, что это невозможно.

***

Сакура приходит в поместье семьи Тосака, когда самой Рин нет, если раньше это было почти незаметно, то сейчас становится почти очевидным. Апельсины в вазе, еда в холодильнике.

А при встрече пригвождает таким взглядом, как будто лучше бы Рин на месте провалиться.

Кажется, сестра так и не разобралась, любит она её или нет.

Рин сползает по стене коридора.

Жизнь продолжается, времени плакать нет.

***

Всё говорит, что это невозможно, здравый смысл и законы мироздания, всё отрицает вероятность случившегося, но Рин идёт к гинекологу и через неделю, и позже, и ей надо что-то с этим делать.

Она не считает набор клеток полноценной жизнью, она прекрасно знает, что то, что внутри неё, ничего не почувствует, пока не сформируется.

– Что вы будете делать? – вот что у неё спрашивают.

– Не знаю, – вот что отвечает Рин.

Она действительно не знает.

***

– Ты в порядке? – Широ как обычно заботлив, и как обычно не вовремя.

Скажи ему Рин, в чём дело, чем это всё обернётся, интересно? Заберёт в поместье и воспитает как своего? А если сделать тест на ДНК, что получится? Рин смешно, она саркастично улыбается в его растерянное лицо, она представляет взгляд Сакуры, взгляд Фуджимуры Тайги, она вспоминает лежащую на полу лицом вниз Илию, и…

– Эмия-кун, – мягко отстраняет его Тосака. – С каких пор мы с тобой общаемся так тесно, чтобы ты задавал подобные вопросы?

Широ сказать нечего – оно и понятно. Они целую маленькую жизнь провели бок о бок, но эта маленькая жизнь в пятнадцать дней уложилась.

И сказать нечего.

Рин идёт по коридору дальше.

Жизнь продолжается, времени плакать нет.

***

У Рин не так уж много времени, чтобы решить, что ей делать дальше.

У Рин целая вечность, чтобы задуматься, а чего она хочет сама.

***

Она приходит не к своим родителям, а к Кирею – от тех пользы было как от козла молока, а Кирей, хоть раздражал, хоть уничтожил то, что ей дорого, хоть попытался убить её саму – помогал. Она делала многое назло или чтобы что-то ему доказать, но это срабатывало.

Это помогало ей двигаться дальше.

Рин сидит у надгробия и водит пальцами по надписи.

Без него стало совсем тяжело.

***

Это невозможно, но произошло.

Рин начинает верить в невозможное, начинает отдавать ему должное. Если произошло что-то подобное – значит, оно её к чему-то приведёт?

Сакура продолжает готовить и носить апельсины, и удивительным образом не попадаться ей на глаза. Тосака не понимает, зачем она делает это, но и препятствовать ей не собирается.

Оставляет шоколадную конфету на видном месте, как в детстве.

Детство кончилось.

***

Рин уезжает в Лондон раньше срока, и, уж тем более, раньше, чем успевает нормально об этом подумать. Шоколадная конфета для Сакуры, дежурное прощальное письмо для Эмии-куна, букет оранжевых лилий для Кирея. Письмо о переводе, документы, всё это оформляется в считанные дни. Вещей у Рин не так много, привязанностей – ещё меньше.

Жизнь продолжается, времени плакать нет.

В Лондоне она оформится на заочное обучение в Часовой Башне – как наследнику известной семьи ей будет делаться множество поблажек; будет наблюдаться в частной клинике не так далеко от общежития. Перестанет завязывать волосы в хвост, сменит водолазку на красную рубашку, юбку-мини – на длинную. Спрячет кулон, которым она спасла Широ и погубила Арчера, на груди.

Наверное, она уезжает, чтобы ничего никому не объяснять. Как рыжие волосы сменятся на седые, карие глаза – на серые, как «Тосака» сменится на «Рин». Не объяснять этого, и, ни в коем случае, не увидеть самой.

Сакура будет ненавидеть Рин за такое бегство. Ненавидеть и благодарить.

Рин будет рада, что Сакура осталась там. Что Сакура удержит и не даст последовать Широ за ней.

Рин будет рада чему угодно, но это потом, сейчас радоваться получается очень слабо. Она гладит всё ещё плоский живот задумчиво и на автомате. Гладит живот, а потом – свою фотографию на загранпаспорте.

Откуда берутся дети, ей объяснили. Куда исчезают – нет.

Оно, конечно, к лучшему.

***

Жизнь продолжается и времени плакать нет, но в самолёте Рин рыдает так, как будто ей очень, очень больно.

Через энное количество месяцев под её сердцем будет биться ещё одно.