сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
– Что будем делать? – в его голосе звучит какая-то издевательская забота.
Тату-мастер – здоровенный детина (не по отношению к Натаниэлю, так-то они практически одного роста) с красными (приятно-красный, не яркий, а очень глубокий цвет) волосами (стрижка какая-то пидорская, сказал бы отец, каре, волосы как у девчонки, но Натаниэль потому и здесь: ему наконец-то плевать, что скажет отец) с именем Кастиэль. Волосы у него собраны, губа и бровь проколоты, а руки – просто произведение искусства (не в том плане, что мышцы… о господи, хотя в этом тоже – а в том, что предплечья украшают разноцветные татуировки). Натаниэль в этом не разбирается, у Натаниэля, если честно, немного внутри всё сводит от ужаса – как же он, куда же ему, что же скажут люди.
Пока он смотрит предыдущие работы Кастиэля, вышеупомянутый курит на улице – дверь стеклянная, всё видно, и Нат не может не бросать коротких косых взглядов на (скорее за) неё. Пальцы у него в чернилах, шея почему-то тоже, а улыбка белозубая и такая восхитительно нахальная, что хочется дать в рожу.
Натаниэлю вообще с первых секунд хочется дать ему в рожу.
И просто – дать.
– Бунт на корабле? – Кастиэль присаживается на стол, прямо на свои же собственные наброски, и Натаниэль слегка охуевает от такой небрежности. У него есть подруга, Виолет, тихая девочка-художница, она трясётся над своими листочками, она бы, наверное, бросилась на них телом, если бы было от чего закрывать, а этот.
Этот.
Сидит и смотрит.
И лыбится.
– Чего? – переспрашивает Натаниэль неохотно, когда под этим взглядом становится совсем неуютно.
– Ну, – Кас убирает чёлку рукой, но волосы падают обратно на лоб, и он фыркает. – От родителей съехал? Во все тяжкие? Тату, пирсинг, валяться бухим в мусорке?
– Без последнего, – Натаниэль нервно дёргает плечом, не желая продолжать беседу, но да кто его спрашивает.
– Так и знал, – ухмылка становится ещё шире, и внутри у светловолосого поднимается волна злости. Кас не замолкает: – Я вас, хороших мальчиков, издалека вижу. Всю жизнь слушаются родителей, а потом уезжают в другой город поступать.
Кастиэль не продолжает, только смотрит и всё.
Заебал смотреть.
– И? – Натаниэль спрашивает. Точнее, его голос спрашивает, а он нет. Точнее, он даже подумать не успел.
– И спиваются, – Кас легко соскальзывает со стола, и все листки (чудом) остаются на месте. – И хорошо, если только спиваются.
Он уходит к витрине с украшениями, то есть, поворачивается к Натаниэлю спиной.
Лопатки у него тоже раскрашенные. И – изумительные.
Кошмар.
– А ты не такой? – получается как-то глухо.
– Да мне прост похуй, – Кас пожимает плечами. – Выбрал? Или, может, всё-таки, подумаешь ещё?
– Выбрал, – теперь ухмыляется Натаниэль.
А потом объясняет, объясняет, и внутри что-то сладко ноет от вида постепенно вытягивающегося охуевающего лица.
– Это не за один день делается, ты же понимаешь, – Кас выключает машинку и откидывает со лба вспотевшие волосы. – Мою визитку не забудь. Рабочее время с десяти до десяти. Тип.
Натаниэль облизывает губы.
– Хотя ты и в нерабочее звони, – Кастиэль фыркает и отворачивается.
И, чёрт возьми, Нат ему позвонит.
Сегодня же вечером.
