Текст книги "Истинное лицо (СИ)"

Автор книги: Халилуллин Рашит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Рашит Халилуллин
Истинное лицо

Истинное лицо.

Повесть.

Часть 1. Возвышение.

Бодро взревывая мотором, желтый «ПАЗик» неторопливо наматывал один километр дороги за другим. Сидевший на переднем сиденье режиссер Алиханян Арам Гургенович, задумчиво смотрел на едущий впереди «УАЗ» и усмехнулся – встретили группу киношников, прибывших из Ленинграда с истинно южным гостеприимством. А когда узнали цель приезда, буквально ни в чем не стало отказа.

А приехали они снимать фильм. И не просто фильм, а фильм о человеке-герое, кем по праву мог бы гордиться не только колхоз или район, но и область. А может быть, чем судьба не шутит, и вся страна?

В областном комитете партии, едва услышав, чего хочет съемочная группа, сразу одобрили кандидатуру человека. Предоставили транспорт, и вот уже второй час машина пылит по грейдерной дороге, в жаркой духоте июня. Вокруг простирались поля золотистой пшеницы, уходя за видимую часть горизонта.

– Гургеныч, – подсел к нему на сиденье оператор Сергей Михайлович, которого все давно и прочно звали просто по отчеству – Михалыч. Он так давно работал с Гургенычем, что уже никогда и ни чему не удивлялся, и был по своей натуре легким на подъем. И эта поездка для него была всего лишь ещё одной, в длинной цепочке других.

– Гургеныч, вот ты мне, как художник художнику, объясни – какого черта мы прёмся в это Богом забытое село? Конечно, здесь, на Алтае, места просто сказочные, и рыбалка, я думаю тоже хорошая. – Михалыч закатил глаза. Ассистенты Денис и Андрей, услышав это, сдержанно заулыбались – ни для кого из съемочной группы не было секретом, каким фанатиком рыбалки был Михалыч. – А ближе никого не нашлось?

Гургеныч посмотрел на Михалыча, тяжело вздохнул, увидев легкую смешинку в глазах оператора.

– Вот ты знаешь, Михалыч, тебе, как другу скажу – есть такое хорошее слово "надо". Этот ответ тебя устроит?

– Ну знать-то хочется. – Не унимался Михалыч.

– Всему свое время. – Терпеливо повторил Гургеныч. – Все узнаешь. Когда будет нужно.

Михалыч открыл было рот, но передумал и отсел на свое место, глубоко задумавшись.

Натужно прогудев мотором, автобус взобрался на гору и с вершины открылся вид такой красоты, что все члены группы прильнули к окнам, испустив восхищенный возглас удивления.

Внизу, у подножия горы, на берегу реки привольно раскинулось село. Прямые, длинные улицы, с ровными рядами ухоженных домов. В середине села гордо возвышалось двухэтажное здание.

– Школа. – Сказал водитель, махнув рукой. – А рядом контора. Вот туда я вас и доставлю. – Добавил он, поворачивая руль.

Уходящее солнце подсвечивало вершины невысоких гор, золотя склоны, добавляя сказочности и красоты. Казалось все село залито белою кипенью цвета садов, добавляя нереальности происходящему.

Вниз автобус побежал намного бодрее и вскоре, скрипнув тормозами, остановился у широкого крыльца конторы. Обгоняя клуб пыли, резво подкатил "Уазик" и рывком открыв дверцу, наружу выкатился плотный, как колобок, первый секретарь обкома партии Данилов.

– Пройдемте, товарищи. – Приглаживая волосы, пригласил он, кивнув головой. Гургеныч, а за ним и остальные, двинулись следом.

В просторной, светлой приемной, от стола поднялась секретарша, но Данилов вскользь поинтересовался.

– У себя? – Вопросительно вздернул брови и, не дожидаясь ответа, потянул дверь.

В небольшом кабинете, за массивным столом сидел одетый в простецкую, клетчатую рубашку мужичок и что-то мягко, но непреклонно басил в трубку.

– А я тебе говорю, не могу я... – Он приглашающе указал на стулья, стоящие вдоль стен и продолжил, – ты, Иваныч, совесть-то поимей – что, колхоз на тебя одного работать будет? Где я тебе возьму столько машин? Все. Все говорю. Приезжай в контору – тут и поговорим. Как не приедешь? Тьфу! – В сердцах бросил трубку мужичок. – Черт старый, вот ничем его не проймешь.

– Ты что, Чиграш, все воюешь? – Поинтересовался Данилов, наливая воду из графина, стоявшего на столе.

– Да как тут не повоюешь? – Спокойно парировал Чиграш, вытирая лицо большим платком. – Ф-фу, как парит, не иначе как к дождю. А ты как думаешь, глава области?

– А что тут думать? – С наслаждением глотнул из стакана Данилов. – Если парит, наверное к дождю.

– А может не будет дождя? – Хитровато прищурился председатель. – Так и к жаре парить может.

– А кто его знает – может и к жаре.

Председатель потянулся к графину, но поймав насмешливый взгляд секретаря обкома, досадливо двинул стулом.

– Вот всегда ты так, Данилов. Ничем тебя не проймешь.

Данилов поставил стакан на стол.

– А ты как хотел? – Первый секретарь встал и прошелся по кабинету. – Вас у меня целая область, и если я не буду все знать, как мне областью руководить?

Чиграш задумчиво покачал головой.

– Ну да, ну да. – Он глубоко вздохнул. – А чего приехал? Инспекцию какую привез? – Председатель цепко взглянул на съемочную группу, рассевшуюся вдоль стола.

Первый секретарь поморщился.

– Антей Семенович, ты же умный человек, а иногда такие глупости несешь. Это серьезные люди, приехали к нам из Ленинграда. Кино снимать.

– Кино? – От удивления Чиграш. – И что же это за кино будет?

Данилов остановился.

– Есть такое мнение, – веско сказал он, – нужно увековечивать, так сказать, наших героев. Людей проявивших себя, для нынешнего и будущего поколения. Что бы живой пример был у них перед глазами. Вот как ты думаешь, в твоем селе кто может быть таким примером?

– А тут и думать нечего. – Председатель широко улыбнулся. – Есть у нас Багров, Григорий Иванович. Геройский мужик. Всю войну прошел, орденов, медалей полная грудь. И после войны трудом своим добавил ещё столько же. Ежели и снимать это ваше кино у нас, – то только про него.

Данилов посмотрел на Гургеныча. Тот переадресовал взгляд обратно. Первый секретарь довольно хмыкнул и повернулся к председателю.

– Ну что ж, я так понимаю, наши взгляды совпадают. В военкомате нам посоветовали Багрова, героя войны. И мы о нем наслышаны, о его трудовых подвигах. Думаю, так и сделаем, согласны, товарищи? – Обратился он к съемочной группе.

– Конечно. – Важно прогудел за всех Михалыч.

– Ну тогда знакомьтесь. – Данилов приглашающее кивнул головой.

– Алиханян. – Поднялся Гургеныч. – Режиссер.

– Авксеньтев. – Михалыч подумал немного и веско добавил. – Сергей Михайлович. Без меня они никто. Даже снять ничего не смогут.

– А это, – Гургеныч указал на Потапова и Чирина, – мои ассинтенты.

– Очень приятно. – Председатель поднялся с кресла и сунул руку режиссеру. – Чиграш, Антей Семенович. Руковожу тут всем. И надо сказать – неплохо с этим справляюсь.

Данилов улыбнулся.

– Скромничаешь, Антей Семенович, скромничаешь. Одни из лучших колхозов в области, если не самый лучший.

– А вот позвольте полюбопытствовать. Можно? – Сунулся Михалыч. – А почему Антей?

Председатель горько вздохнул.

– Ну вот как всегда. Одно беспокойство мне через мое имя.

– А все-таки? – Не отставал Михалыч.

– Ну как вам сказать. – Начал председатель. – Папашка мой, дай бог ему ещё здоровья, в молодости авиацию шибко сильно любил. Даже хотел летчиком стать, но не сложилось. И вот видел он один раз самолет, большой такой, и имя у него было – "Антей" прозывался. Вот с честь него меня папашка то и назвал. Так теперь и живу.

– И что, много дразнили? – Сочувственно поинтересовался Гургеныч.

– Хватало. – Председатель кивнул головой. – Много в детстве пришлось лбов порасшибать. Я хоть маленький, но жилистый, всегда любил железо покидать. Ну что ж, гости дорогие, поздно уже, вечереет. Давайте мы вас разместим на постой, а завтра с утра я познакомлю с нашим героем.

********

Ночлег, организованный председателем, был хорош. Небольшой, но уютный Дом Колхозника располагался неподалеку от конторы. Каждому выделили по комнате, в которых стояло по две кровати, шкаф и телевизор на тумбочке. Правда, программ было всего три. Но не за этим они сюда приехали.

Несмотря на позднее время, администратор Елена Михайловна, строившая глазки Михалычу – уж чем-то он ей приглянулся, организовала легкий ужин, пообещав, что с утра, когда откроется кухня, их накормят со всем местным гостеприимством.

– Ну, – сидя за столом и лениво ковыряя спичкой в зубах, поинтересовался Михалыч, – что дальше делать будем?

Гургеныч, не торопясь, отхлебнул из кружки горячего чая и не ответил.

– Чего задумался? – Не отставал Михалыч.

– Да ни о чем. – Гургеныч взял печенье с тарелки и так же не спеша, надкусил.

– И долго медитировать собрался? – Сплюнул в сторону Михалыч. – Как работать завтра будем?

– Как, как – каком. – Гургеныч отодвинулся от стола. – Вот так всегда, Михалыч, можешь ты отдых испортить.

– Так я же не просто так. Я за дело переживаю.

– А что тут переживать? Есть типовой сценарий, утвержденный и отработанный график, ничего нового придумывать не нужно. Как всегда – снимем дома, в саду, с женой, с детьми, с внуками, в поле где-нибудь, на работе, на отдыхе. Завтра с утра и начнем. А сейчас всем спать.

Гургеныч встал и кивнув благодарно администратору, направился к выходу из столовой. Поднявшись в номер, он не торопясь разделся, улегся в кровать и мгновенно уснул.

Утром его разбудило деликатное постукивание в дверь. Гургеныч бросил взгляд на часы. Время было почти восемь часов.

– Кто там? – Громко спросил он.

– Товарищ режиссер, вставайте. – Раздался из-за двери бодрый голос. – Петушок уже давно пропел.

– Встаю, встаю. – Проворчал Гургеныч.

Из-за двери раздался довольный гогот ассистентов, удалившийся по коридору. Гургеныч встал, наскоро умылся в умывальнике в конце коридора и отправился в столовую. Вся группа уже была в сборе. Так же за столом сидела молодая девушка в светлом платье и длинными волосами.

– Здравствуйте. – Поднялась она навстречу и смело глядя в глаза, подала руку.

– Здравствуйте. – Аккуратно пожал ладонь Гургеныч.

– Давайте знакомится, – продолжила девушка. – Меня зовут Настя Багрова, я отвечаю за работу комитета комсомола в колхозе. И ещё, – она запнулась, и продолжила,– это о моем дедушке вы будете снимать фильм.

Гургеныч улыбнулся и лёгким жестом указал на стул.

– Присаживайтесь, Настя. Мы сейчас позавтракаем, а вы нам пока расскажите, какие у нас планы на сегодня.

– Хорошо. – Послушно присела на стул Настя. – Минут через тридцать подъедет машина – Антей Семенович дал вам свою, и мы поедем в контору, туда дедушка подойдет. – Девушка слегка отодвинулась, давая пройти поварихам, несущим подносы с тарелками. – Только дедушка ещё ничего не знает, ему сам председатель скажет, а то он ух как рассердится.

– Строгий он у вас? – Спросил Михалыч, осторожно пробуя горячий суп с ложки.

– Не то слово. – Вздохнула Настя. – У него знаете сколько наград? – Она взмахнула руками, щеки её раскраснелись. – Дедушка воевал, был ранен, ему сам Рокоссовский орден вручал. И здесь, когда после войны стал работать, так хорошо работал, что про него и в газете писали, и награды давали. А он, если что ему нужно было, никогда не стеснялся.

У нас как-то раз, моя мама ещё маленькая была, приехал начальник из области и приказал сеять. А весна у нас тогда поздняя была, снег только-только сошёл, и земля не прогрелась. А секретарь говорит – есть указание партии сеять. Выполнять. Ему за сев отчитаться нужно было. Председатель у нас тогда другой был, он и заробел. Антей Семенович не такой, он не из пужливых. – Девушка смутилась, опустила глаза, но тут же продолжила. – А дедушка встал и говорит – да ты и есть самый главный вредитель, все зерно из-за тебя погубим и ничего не вырастим, ты же, говорит, осенью первый нас за это ругать будешь. И сказал, что он лично, ни одного трактора на поля не выпустит. Не для того, сказал, воевали, что бы плохо жить. Дойду до самого верха, а добьюсь, что бы такого никчемного руководителя сняли. И добился ведь. Ездил в область, ещё куда-то, письмо писал, но добился. Вот такой он, дедушка. Ой! – Настя, спохватившись, прикрыла ладошкой рот. – Что-то я разболталась, а нам уже ехать пора.

Пока Настя рассказывала о своем дедушке, вся съемочная группа успела непринужденно съесть завтрак и была готова к работе.

– Мы сейчас едем в контору, там Антей Семенович хочет ещё раз с вами переговорить...

– А чего нам с ним говорить? – Недовольно пробасил Михалыч. – У нас и так времени в обрез, некогда его ещё на разговоры тратить.

– Ну я не знаю.... – Растерялась Настя.

– Успокойтесь, это у нас так Михалыч шутит. Обязательно поговорим с вашим председателем. – Гургеныч пристукнул стаканом об стол и встал, отодвинув стул. – Ну, все поели? Пора и за работу браться.

Остальные члены группы согласно встали и направились на выход. Выйдя на крыльцо, Гургеныч восхищенно зажмурился. Ласково пригревало солнце, на небе не было ни облачка.

– Да, не угадал председатель – не будет нынче дождя. – Михалыч благодушно закурил. – Ну что, пройдемся пешком? Что же по такой погоде в машине трястись?

Гургеныч первым направился по направлению к конторе, за ним потянулись и остальные. Рядом, стараясь приноровиться к широкому, мужскому шагу, поспевала девушка. Дойдя до конторы, Гургеныч поднялся на крыльцо, дернул ручку двери и, пройдя по коридору, очутился в знакомой приемной.

– Здравствуйте,– поднялась из-за стола навстречу миловидная секретарша. – Проходите, – указала она на дверь. – Антей Семенович ждет вас.

Группа вошла в кабинет. Сам хозяин сидел за столом в той же самой клетчатой рубашке с расстегнутым воротом, и казалось, что он никуда не уходил со вчерашнего вечера. Спиной к вошедшим сидел мужчина с седой головой и мощным загривком, крепко посаженной на широких плечах головой и по-военному прямой спиной.

– А вот и наши гости пожаловали. – Чиграш встал и протянул руку, здороваясь. Затем он указал на седовласого и продолжил. – Знакомьтесь, это Багров, Григорий Иванович.

На Гургеныча, из-под нахмуренных бровей, цепко посмотрели серые глаза. Какое-то время Багров изучал его, потом улыбнулся и протянул руку. Улыбка полностью изменила выражения его лица. Ещё минуту назад холодное, неприступное и неприязненное, сейчас оно излучало радушие и обаяние.

– Здравствуйте-здравствуйте, – крепко пожал он ладонь. – Всегда рады гостям. Если они к нам приезжают с добром. Ох, егоза, и ты тут? А зачем? – Увидел он свою внучку.

– Я тут, дедушка, по делу. – Важно ответила Настя. – Мне комитет комсомола поручил.

– Ну что ж, по делу, так по делу. Говори, председатель, зачем вызвал? – Багров плотно уселся на стул, выложив руки перед собой на стол, и выжидающе уставился на председателя.

– Думаю тебе вот товарищи из Ленинграда, лучше об этом расскажут. – Чиграш кивнул Гурченычу.

– Да, конечно. – Гургеныч уселся напротив и не менее пристально вгляделся в Багрова. – Присаживайтесь, товарищи. – Бросил он остальным.

– Ну что смотришь, мил человек? – Багров смело вернул взгляд обратно.

– Скажи мне, Григорий Иванович, вот вы коммунист?

– Нет. – Не сразу ответил Багров, не опуская глаз. – Сразу вот как-то не сподобился, а потом уже не решился, молодым дорогу нужно давать.

– Ну что же, это говорит только в вашу пользу. – Улыбнулся Гургеныч. – Мы имеем для вас ответственное поручение. Вы герой войны, труда, имеете много наград и благодарностей, пользуетесь уважением односельчан. Именно такой человек как вы, Григорий Иванович, может послужить примером для других, стать тем, на кого будут равняться другие, в своей жизни...

– Хорошо говоришь. – Кивнул крупной головой Багров и хитровато прищурился. – Наловчился в большом городе, на людях-то? Только ты со мной не юли, не плети все энти кружева, а говори прямо и толково – чего надо-то?

– Нам поручено снять фильм о простом человеке, герое, орденоносце, труженике, и сказали, что лучше кандидатуры чем вы, не найти.

– Складно, складно говоришь. – Багров задумался. – А ежели вот я, к примеру, откажусь?

Гургеныч и Михалыч переглянулись.

– Ну что ж, это ваше право. – Гургеныч сожалеюче покривил губами. – Заставить мы вас не может – такие дела делаются исключительно по доброй воле и душе. Только..

– Только тогда получится, что мы приехали зря, – подхватил Михалыч. – И те люди, которые рекомендовали вас, получается, ошиблись? И мы потратили, даже не свое, а государственное время и деньги зря. Не так нам о вас говорили, не так. – Помотал он сокрушенно головой.

– А что же говорили? – Вскинулся Багров.

– Да как сказать. – Гургеныч помолчал. – Говорили, что вы человек твердый, жесткий, но справедливый, не любите ложь, за правду стоите, воевали честно и после войны трудились так, что не каждый и угнаться мог, и человек вы государственный, копейку всегда бережете.

– Так, так, – откликнулся председатель. – Не знаю, кто вам это говорил, но именно так и есть. Григорий Иваныч у нас бездельников и лоботрясов не любит, и не любит когда добро государственное разбазаривают почем зря.

Багров взглянул на председателя и озадаченно покряхтел.

– Надо, Григорий Иваныч, – убежденно продолжил Чиграш, – это нам всем нужно, ты это своим трудом заслужил.

– Ну что же, – сказал Багров. – Надо так надо. А что делать придется?

– Вот насколько мы знаем, вы, Григорий Иваныч, продолжаете работать..

– Это правда, – согласился старик, – хотя мне недавно и стукнуло семьдесят, а не могу дома сидеть. Руки работы просят, да и здоровье позволяет ещё.

Председатель засмеялся.

– Да ты, Григорий Иваныч, на себя посмотри. Ты нас ещё всех переживешь.

И действительно, глядя на Багрова, никак нельзя было дать ему его семьдесят лет. Крепкий, жилистый, по-крестьянски скроенный мужчина, если бы не седая голова, выглядел лет на пятьдесят. И в его могучей фигуре, чувствовалась немалая сила и легкость движений.

– Да уж, что есть, то не отнимешь. – Снова улыбнулся Багров. – А всё труд на свежем воздухе – закалил меня, это я могу ответственно заявить.

– Так вот, – продолжил Гургеныч, когда замолк смех,– мы хотим побывать у вас дома, снять вас, так сказать в кругу семьи, послушать ваши рассказы о жизни, как вы воевали, трудились, проедем по колхозу, где вы работали, как вы отдыхаете. В общем, это будет фильм о вашей жизни.

– Ну добро. – Легко поднялся со стула Багров. – Раз это задание государственное, то и мне отказываться не след. Жинку свою предупрежу и жду вас в гости через часок.

– Только ещё просьба, Григорий Иваныч...

– Это какая же?

– Наденьте ваши награды – пусть все видят, что ваш труд и жизнь оценена правительством по достоинству.

– Ох, не люблю я это дело. – Сокрушенно помотал головой Багров. – Ну наградили и наградили, а выставлять напоказ.

– Нужно, Григорий Иваныч, – мягко улыбнулся Гургеныч, – это же ваши собственные награды, ваша кровь, пот и слезы, пусть люди все видят.

– Как говорится – назвался груздем, полезай в кузов. – Насмешливо подмигнул Багров.

Он как-то легко, по-молодому, повернулся и вышел из кабинета.

– Ну вот, – выдохнул Чиграш, – это и есть наш, или как уже правильнее сказать – ваш герой.

Гургеныч достал из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнот и ручку.

– Антей Семенович, а теперь я попрошу немного, ну так вкратце, рассказать о Багрове. Нам важно мнение людей, работавших с ним, а кто может лучше рассказать о работнике, как ни его руководитель?

– Хорошо умеешь закрутить, товарищ кинематографист. В самую, так сказать, точку. – Председатель покрутил головой. – Ну что сказать? Сам я местный, вырос здесь, отец мой отсюда родом и все корни мои здесь.

Григорий Иваныч не из наших, пришлый он, приехал к нам сразу после войны. Сам родом откуда-то из Украины, то ли из Беларуси, не знаю, у кадровиков можете поспрошать. Сами знаете, как там война прокатилась. Вот у него всю родню то и повыбило, остался один, как перст. Вот и решил поехать туда, где Родине нужнее.

Женился он тоже здесь, так и прожил. И вы знаете, хорошо прожил. Дом справный у него, дети хорошие, работящие, внуки, вот уже и правнук подтянулся. А работать он любит. – Чиграш помотал головой. – Ох и дюже злой Иваныч на работу. Все до мелочи повыспрашивает – как, да что, да почему? И лентяев не любит. – Председатель помолчал. – Работал он бригадиром, и был у него в бригаде один работничек, мужичонка злой, ленивый и паскудный. Только ему все жрать да спать. Поставил его Григорий Иваныч сцепщиком, а он возьми и прозевай, сломал сеялку. Ну в общем, с кем такое не бывает? А они с трактористом бросили все и спать легли. Бригадир его пристыдил, нельзя так работать, а он в драку полез, скандалить начал. Ну Иваныч его из бригады и попросил. Летом поставили его на подвоз, он то проспит, то не вовремя привезет, то не то привезет. Так Багров его по-тихому и побил. – Закончил Чиграш под общий смех. – Не задерживались у него бездельники – сам работал как вол, и другие, глядя на него, так же тянулись. В общем, к нему в бригаду всегда мужики работящие просились, потому что знали – много поработают, но и получат потом тоже хорошо.

– Интересный рассказ. – Отметил Гургеныч, помечая себе в блокноте. – Думаю это можно включить в фильм, как смотришь, оператор?

– Ну да, ну да, – важно кивнул Михалыч. – Потом мы этот эпизод и доснимем.

– Да вы что! – Замахал руками Чиграш. – Не-е-ет уж, увольте! – Решительно произнес он. – Это не для меня. Я перед своими, да когда нужно что бы до печёнок пробрало, могу сказать. А вот перед чужими, да на камеру – не могу. Пробовали меня как-то наши телевизионщики снимать... Как же! Колхоз передовик, председатель-руководитель.. Тьфу!! – В сердцах сплюнул. – Поставили меня перед камерой, заставили медали надеть.. Только конфуз вышел, я и сказать ничего не смог.. Так что – это не для меня..

– Не переживайте, Антей Семенович, есть у нас способы вас разговорить. – Под улыбки съемочной группы сказал Гургеныч. – Мы все сделаем, комар носа не подточит.

– Не врете? – Недоверчиво переспросил Чиграш.

– Нет. Не врем.

За окном раздался сигнал подъехавшей машины.

– А вот и наш автобус приехал. Пойдемте. – Гургеныч встал. – А ты, девушка-красавица, показывай нам дорогу. – Обратился он к Насте, так и просидевшей тихонечко, как мышка в углу, во время всего разговора.

Девушка бодро вскочила и направилась к выходу, вслед за ней потянулась съемочная группа. На улице, у крыльца, стоял знакомый "ПАЗик" с аппаратурой, куда все и погрузились. Автобус взревел мотором и резво покатил по улице, следуя указаниям взявшей на себя обязанности штурмана Насти.

– А вот мы и приехали! – Громко объявила девушка, останавливая автобус возле большого дома с резными наличниками и разукрашенного резьбой, спрятавшегося за затейливо покрашенным забором.

Съемочная группа высыпала наружу, во все глаза разглядывая дом. Каждый столбик у забора заканчивался выточенной из дерева фигуркой какого-нибудь сказочного персонажа. Ворота, навешенные на два кедровых столба, под вычурной крышей, походили на дворцовые.

– Вот это да-а-а! – Восхищенно протянул кто-то за спиной Гургеныча.

Посмотреть действительно было на что. Открылась калитка и хозяин, уже одетый в праздничный костюм, гостеприимно пригласил войти.

– Ого! – Снова протяжно выдохнули сзади.

Багрова было не узнать. Весь его торжественный вид немного портило смущенное выражение лица. В красивой белоснежной рубашке и пиджаке, на котором солидно теснились ордена и медали, он выглядел именинником.

– Ну-у-у, Григорий Иваны-ы-ыч... – удивленно сказал Михалыч, – это надо же.

– Да вы проходите. – Багров посторонился, пропуская киношников во двор. – Цыц, Дружок, не лезь! Настя! Где ты там? Привяжи Дружка, о то он мне всех гостей обслюнявит.

Настя, выскочив из-за спин гостей, ловко поймала выбежавшую и счастливо вертевшуюся под ногами собаку, вздымавшую бешено вертящимся хвостом клубы пыли, медленно оседающую на брюки и ботинки людей, и увела вглубь двора.

– Заходите, заходите, гости дорогие. Проходите у дом. – Напевно проговорила вышедшая на крыльцо дома статная хозяйка, вытирая руки чистым полотенцем. – Стол уже накрыт. Проходите.

– Сейчас. – Гургеныч кивнул и поманил Михалыча. – Давай определяйся, сразу и начнем съемку.

– А что, даже за столом не посидим? – Грустно поинтересовался Михалыч.

– Конечно посидим. Мы посидим. – Уточнил режиссёр. – А кое-кому и поработать нужно. Или ты сюда отдыхать приехал? – Гургеныч ласково посмотрел на оператора.

– Да не без этого. – Михалыч подмигнул, но тут же поправился. – Но работа, прежде всего. Как говорится – делу время, а потом можно будет и отдохнуть.

– Вот и отлично. – Гургеныч достал свой блокнот. – Смотри, делаем как всегда – сядем за стол, вот список вопросов, – указал он листок и отчеркнул ручкой, – свою задачу ты знаешь..

– Ну конечно, не впервой. – Согласно поднял руку Михалыч. – Осторожнее. – Прикрикнул он на ассистентов, заносивших ящик. – Там стекло – не побейте.

Вскоре в просторной большой комнате стало удивительно тесно. Хозяева внимательно смотрели на суетившихся гостей, носившихся с непонятной аппаратурой и проводами.

– Простите, как вас зовут? – Обратился Гургеныч к хозяйке.

– Анна Георгиевна. – Ответила она, улыбаясь.

– Очень приятно. – Вернул улыбку Гургеныч. – Анна Георгиевна, нам нужно немного больше места, что бы расставить свою аппаратуру. Можно мы немного стол подвинем?

– Конечно, конечно. – Заторопилась она. – Я сейчас сына позову, что бы он вам помог, а то что же вам одним тяжести таскать?

Хозяйка степенно повернулась и вышла.

– Хорошая у вас у жена. – Завистливо вздохнул Михалыч, устанавливая штатив.

– А то. – Откликнулся Багров. – Уже, посчитай, сорок два года вместе живем – душа в душу.

– И что, даже не ругались никогда? – Живо заинтересовался Денис, установив треногу прожектора и вытирая пот со лба.

– Ну как же без этого. – Улыбнулся в бороду Григорий Иваныч. – Было, что уж тут говорить. Но, – он поднял палец, – никогда не доводили до греха.

– Это как? – Не понял Денис.

– А так, – строго прикрикнул Михалыч. – На сторону, значит, не бегали. Ты от работы не отвлекайся, неси другой прожектор. Только сначала этот поправь – косо стоит.

С помощью подошедшего сына Багрова, киношники перетаскали всю аппаратуру, установили прожекторы и начали работу. Стол развернули, что бы на него дополнительно падал свет из окна, хозяина усадили во главе, рядом села жена, по сторонам уселись подошедшие дети супругов. Получилась большая и шумная компания.

– Большая у вас семья. – Уважительно сказал Гургеныч, оглядывая стол.

– Так это ещё не все. – Степенно отозвался Григорий Иваныч, усаживаясь поудобнее.

– А сколько всего у вас детей?

– Так я уже и не припомню. – С хитрецой, стрельнув глазами в жену, отозвался хозяин.

– Всё бы тебе шутить. – Улыбнулась Анна Георгиевна. – Шестеро у нас, две дочери и четыре сына.

– А ещё семь внуков, пять внучек и один правнук. – Дополнил Багров, и коротко хохотнул. – Так что здесь у нас ещё не все сидят. Если все дети придут, то придется стол на улице накрывать, и то не факт, что поместимся.

– Да-а-а, – присвистнул Михалыч из-за камеры. – Вот это я понимаю.

– Камера готова? – Спросил Гургеныч у него, устанавливая микрофон на стол.

– А как же. – Утвердительно ответил оператор. – Можно начинать.

– Камера. Мотор. Начали. – Скомандовал Гургеныч. – Здравствуйте, дорогие зрители. Сегодня мы находимся в гостях у выдающегося человека. Можно даже сказать Человека с большой буквы. Он прожил жизнь, жизнь в чем-то простую, но и вместе с тем замечательную. Что мы можем сказать о нем? Фронтовик, герой, прошедший горнило войны, сумевший вернуться к мирной жизни, создавший семью, вырастивший детей и вместе с тем труженик, работавшим на благо своей страны. Кто-то скажет, что этого мало. Но ордена и медали, которыми наградила нашего героя Родина, говорят об обратном. Давайте познакомимся, это Григорий Иванович Багров. Здравствуйте, Григорий Иванович.

– Здравствуйте, – глядя в камеру, солидно поздоровался Багров.

– Расскажите немного о себе. Я думаю, нашим зрителям, хочется узнать о вас побольше.

Багров ненадолго задумался и медленно, не торопясь начал говорить.

– Пожалуй начну я с самого начала. Родился я в деревне Буда, что на Полесье, в Беларуси. Деревня наша была небольшая – тридцать восемь домов, а семья – мамка да нас двое у нее. Отец умер ещё до войны, так что жили втроем. Жили, конечно, бедновато, но дружно. Нам Советская власть много чего дала, такие возможности, каких до революции и не было. Я закончил курсы трактористов, работал в МТС (Машинно-Тракторная Станция), а пришло время пошел в армию, как все отслужил, не посрамил, так сказать, честь своей фамилии. Вернулся в родную деревню, стал работать также в МТС. Женился, родилась у меня дочушка, жили хорошо, справно. – Тут Багров длинно вздохнул. – А потом война началась. Мобилизовали меня почти сразу, попал я в артиллерию, трактористом тягача гаубичной батареи. Только воевал недолго – разбомбили нашу батарею и меня ранило. Попал в госпиталь, а фронт так далеко рванул, что нас даже эвакуировать не успели. Некоторых жители разобрали было по домам, да не всех успели. Немцы пришли. Неходячих сразу постреляли и сожгли в бараке. – Григорий Иваныч замолчал, тяжело упершись локтями в стол. Жена незаметно подсунулась ему под руку и прижалась к плечу, успокаивая. – Я, хорошо, уже ходил к тому времени, выменял кое-какую одежонку немудрящую да и пошел.

– А куда вы пошли? – Спросил Гургеныч.

– Домой, конечно. Куда же ещё? – Недоуменно переспросил Багров. – Фронт-то к тому времени далеко ушел – не догонишь. Вокруг немцы, что делать – никто не знает. Немец в сорок первом силе-о-он был, ой как силён. Наглый, холёный, уверенный, на все так снисходительно посматривал, это потом, когда ему по мордам надавали под Москвой, все свое нахальство потерял и озлобился. В общем, пришел я домой, за дорогу обносился весь, оголодал, по дороге что ведь ел? Что люди подадут, да в лесу найдешь. А дома все так же. Нашу деревеньку немец с ходу проскочил, так похулиганил немного – курей похватал, свиней постреляли да пару коров свели. И все. Только людей попугал. Правда потом приехало начальство, меня как тракториста сразу забрали – директива тогда пришла от немецкого командования, убрать весь урожай. Вот людей и выгоняли на поле работать, пока не убрали – никого не отпустили. Ну-у наш народ не проймешь. – Багров засмеялся. – Успевали и себе припрятать. В общем, зажили как-то. А вот зимой немец лютовать начал. Ревизии проводили, кто успел припрятать, те ещё нормально жили, а вот у остальных – выгребали подчистую, голодать начали. Я первую зиму ещё перемогся, только работать приходилось много, но ничего – выжили. А у нас как? Леса кругом, да болото, есть где спрятаться, и стали люди в партизаны уходить. Тогда немцы стали операции проводить. Людей арестовывать, продукты отбирать. Сильно местные выслуживались..