Текст книги "Под куполом свободы"

Автор книги: Григорий Латынин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Григорий Латынин
Под куполом свободы

Пролог

В 2150 году разгорелся настоящий кризис демократии, «кризис крови». Расслоение общество достигло своих пределов. Одни боролись за выживание в суровых условиях городской жизни, перебиваясь мимолетными подачками, а вернее объедками с господских столов. В то время, как сто самых богатых людей планеты владели 99% богатствами земли и лишь 0.01% управляли одиннадцатью миллиардами людей. Эти сто людей, стали новыми королями, фактическими правителями земли, носившие титул CEO (chief executive officer), или же генеральный директор.

Наступила новая эра– эра корпораций. Однако, как всем нам известно всё новое– это хорошо забытое старое. Как ни назови новый режим, корпорация, республика, монархия– истиной сутью будет тип управления. Корпорации попадали под юрисдикцию частного наследования. Корпоративное управление новая веха в истории раздробленного феодализма, где трон или кресло управляющего передавалось по наследству.

Наследники, как и люди, в своей массе, не плохие или хорошие. Одни были отстранёнными, другими недалёкими, а третьими избалованными и жадными. Однако человечество научилось преодолевать любой типаж правителей.

Проблема скорее заключалась в другом, что наследник не всегда был один. Их могло быть несколько, и не всегда они действовали заодно, что вызывало борьбу за власть, или вовсе не оставалось после смерти.

Человечество задумалось над этим несправедливым фактом. Однако под этими безобидными словами, как это обычно бывает скрывается большее и более разъярённо– опасное, недовольная толпа. Сотни крупнейших городов мира вышли на протесты, а как вы сами понимаете мирные протесты по мнению правительств и людей имущих– это не достойное вниманию явления, потому они довольно скоро превратились в массовые кровопролитные бойни. Революция произошла не только на улицах, но и в умах, и жизнях людей.

Началась новая эра– век справедливости, равенства и корпоративного господства. Человечество осознало своё единство и отказалось от посредника в лице правительства. Несмотря на все позитивные перемены, нельзя получить, то чего ты хочешь не пожертвовав при этом ничем. Человечество отказалось от самого уникального божьего дара – деторождения.

Да-да, люди, добровольно отказались от этой возможности, получив в замен равенство и свободу гражданства.

Не только у плохого есть последствия, но и у хорошего тоже.

Человечество, утратило возможность заводить детей и наследовать, а в обмен обрели справедливость и комфорт. Теперь каждый сам определял свою судьбу, и каждый, как герой компьютерной игры начинал свою жизнь с единой точки отсчёта, а именно…

Глава первая

Роддом

– Роддом? – спросите вы.

– Да! – отвечу я вам. Это и есть отправная точка.

Хотя люди и престали заводить детей, рождаться они всё же не перестали, а где этому происходить, как не в родильном доме. Выглядит он всё же иначе.

Иначе, чем у нас в головах и вернее похож на фабрику по производству газированных напитков, чем на больницу, но это лишь маленькая ложь. Личина, скрывает более сложный процесс. Скрытая от посторонних глаз, она таит тайну. Деторождение– это чудо, а чуду не пристало являться на всеобщее обозрение. Иначе какое же оно чудо?!

Созревательный отдел, скрываемый за ширмой бетона и стали, по всей длине подземного ангара уставлен, а вернее увешан колбами, тянувшиеся на десятки ярусов вверх и тысячи в ширь. Полупрозрачные капсулы присоединены, прикручены и припаяны с сотню приводящих и несколько десяток отводящих трубок по которым текла мутная жидкость. Глядя на них можно подумать, что жидкость зеленого цвета, но это лишь иллюзия– преломление тусклого свечения ультрафиолета с питательными растворами.

Несмотря на все оправдания, зрелище отвратительное. Так же можно вообразить, что вслед за технической революцией произошли и физически-ментальные изменения людей. Будущее, Мы, превратились в гомункулов, но нет. Спешу вас успокоить, жидкость была молочно-мутно цвета, а люди по-прежнему остались людьми– с десятью пальцами, двумя ногами и руками и о как не странно с одной головой.

Процесс, который я позволю себе назвать зачатием, происходил автоматически из семенных клеток, самых настоящих мужчин и женщин.

Так же у вас наверняка возникнет вопрос, а что же мешает размножатся самим или люди перестали заниматься сексом?!

Спешу вас опять же успокоить сношаются люди по-прежнему много. Этого лишения человек не пережил бы. Секс входит в потребность людей наравне с любыми биологическими нуждами: вроде еды или воды, а иные сказали бы воздуха.

Поэтому приходиться прибегать к современной медицине к таким доступным процедурам какие я пояснять не буду, так как методы известны и сейчас.

После процесса случайного отбора доброкачественных данных, был по-прежнему девятимесячный срок вызревания, пряма как огурцов на грядки, цвет кстати у людей не изменился, разве что стал немного смуглее или же наоборот бледнее, из-за генетического разнообразия.

По прошествии девяти месяцев человек, а вернее эмбрион, опускался на платформу и конвейером обойдя полукругом весь зал, словно прощаясь со своими ещё не рождёнными братьями и сестрами, отправлялся выйти в свет– в родильное отделения, где ему впервые удастся встретиться с живым человеком.

Нет-нет, он слышал человеческий голос, но некогда не ощущал человеческого присутствия от того его рождения было более пугающем и отчасти недоверчивым, нежели наше с вами.

Роды походили на некоторое подобие конвейерного производства, разве что в конце не ставилась этикетка, но штрих код всё же наносился, но об этом немного позже.

Из колбы младенец переносился по узкому туннелю размера слим в закрытое помещение, откуда его выталкивали под механические шумы эластичные прессы, имитировавшие роды и намекавшие– «Пора выходить!»

Инстинкты по-прежнему не давали сбоя и после нескольких часов упорных имитаций родов раздавался пронзительный крик, болезненный вздох, неприветливый яркий свет, холодный и упругий воздух, наполняющий легкие, посторонние запахи дезинфекционных средств и мягкие руки первого живого существа, которому ему довелось повстречался. Всё это сливалось в то, что мы привыкли называть деторождение.

Доктор, однако в нашем конкретном случае докторесса, принимала роды у машины вот уже несколько часов подряд.

Она взяла ребенка на руки, легонько ударила новорождённого по попке, от чего младенец сделав свой первый вздох звучно взревел. Аккуратно омыв ребенка, она закутала его в голубое одеяльце и положила на конвейер слева. Забрюзжав конвейерная линия двинулся вперед. Едва успев закончить это действие появился следующий, но более голосистый младенец. Проделав то же действие с одной единственной разницей, что вместо голубого одеяльца она завернула в нежно-розовое и положила младенца на конвейер справа, а затем снова и снова, ребенок за ребенком отправлялись то в левую сторону, то в правую, до тех пор, пока не прозвенел звонок на перерыв. Она закончив свой ритуал положила ребенка на конвейер и вышла на свою законную паузу. Не правда ли, более смахивает на транспортировочный узел склада Амазон?

Наконец стоит признаться, что принимать роды у людей ей ещё не приходилось. Однако, ознакомление она таки прошла в университете во время уроков естественного акушерства, стоит так же заметить, что директива об искусственном размножение под номером 187/1 распространялся только на людей. Таким образом получается, что любой дипломированный ветеринар может принять роды гораздо лучше, чем самый опытный акушер-гинеколог.

Я думаю, пришло время оставить докторессу наедине с кофейным автоматом и проследим за младенцем.

Из родильного отделения он по конвейеру попал в стерильную комнату имунификации, где ему вводилось одной единственной иглой около сотни вакцин. После младенец отправлялся в отдел сертификации качества, где выявляли первичные отклонения. Затем не взирая на здоровье его направляли сквозь сканер и наносили накожный штрих-код. Вот наконец, он оказывался в дозревательной, где вместе с остальными младенцами ожидал заслуженные крохи любви и заботы.

Новенькая совсем свеженькая партия людей, как кабачки на грядке лежали в яслях закутанные в махровые одеяльца. Группа № М23/04/2280.12:00

Глава вторая

Первая любовь

Обычный парень, в рабочем комбинезоне возвращался домой после вылазки из-под городского купола. Он шел по вздутой брусчатки старого города и чертыхался каждый раз, когда спотыкался о неровности.

Возле городка, словно рухнувший космический корабль, возвышалась корпорация ФИВЛ.

Существовать рядом с такой махиной было тяжело для старого городка, в котором проживало едва ли больше ста тысяч. Настали тяжелые времена. Отношения между ним и ФИВЛ были сугубо паразитические. Корпорация словно насосом высасывала из него все соки– людей, инфраструктуру, ресурсы. Однако и он теперь не сумел бы существовать один. В эру, когда корпорациям принадлежит всё.

После неожиданной для себя прогулки парень возвращался домой в корпорацию, где он проживал.

Молодой человек, хотя уже не был на столько молод, что бы его так называли, шел по направлению к тому что мы привыкли называть небоскребом, а жители земли XXIII века корпорацией. На нем была надета униформа: комбинезон хмуро-синего цвета, который был ему велик на несколько размеров и майка с логотипом компании, которую он между прочем практически никогда не снимал. Однако по возвращению на работу он подобно коллегам прятал её под антистатический халат.

Выпускник технического университета, в обычном самом что ни на есть городе, шел по улицам, разглядывая облупленные фасады зданий, который уже давненько необходимо было снести (так по крайней мере он думал). Большая доля зданий пустовала или вовсе была заброшена. Отчего его наполняло чувство тревоги. Здания, некогда прекрасные и живые одиноко доживали свой век без хозяев. Ему было жалко их. Однако всё это не лишало внешнего шарма и чувство уюта улицы старого города.

Молодого кучерявого человека, с котором вы успели познакомится, большую часть времени звали Эйнштейн или просто Эйни из-за всезнайства, упертого нрава и раздражающей привычки всех поправлять. Ему было просто невмоготу перенести, то что кто-то мог заблуждаться или ещё хуже вводит в заблуждение других. Он свято считал своим долгом поправить человека, если он ошибается. От чего ему по молодости не раз попадало.

В наши времена имя людям дают родители при рождении, а так как он был дитя из пробирки, то в мире будущего имя ему дали окружающие. По экспертному мнению его знакомых, он похож на Эйнштейна, но это не могло означать, что завтра к примеру, он не окажется Робертом или Борисом. Имя может измениться в любую секунду и на самом деле оно имело мало значения. Для системы наиболее важным является штрих-код нанесённый при рождение на запястье, товарный знак.

В коде было всё! Вся жизнь записанная и сохранённая на облачном сервере корпорации, в которой он существовал. Если вы думаете, что его жизнь или жизнь других людей была похоже на оруэлловские сюжеты со слежкой и большим братом, то я вам скажу нет, ну или лишь от части. Чем больше муравьёв, тем сложнее за ними следить, а когда ты самый обычный муравей, то какой вообще толк следить за тобой. Ты скучный!

Он в весёлом расположение духа шел на работу. Относительно любимую работу, хотя виду он не показывал. В той или иной мере он был уверен в ней и довольно хорошо разбирался.

Однако его приподнятое настроение было обусловлено едва ли новой рабочей сменой. Причина его настроения, как нельзя лучше выражал подлинный смысл песни– «We are the champion».

Теперь уделим внимание и его работе, так как благодаря ей он является главным героем и объектом внимания.

Эйнштейн занимает должность не вполне рядового сотрудника перинатального центра ФИВЛ. Он являлся главой инженерного отдела контроля качества и следил за процессом подачи жидкостей, и отбора повреждённых эмбрионов.

Порадовав себя порцией органического мороженого он добрался до работы. Теперь вы знаете цель его вылазки. Однако, немного погодя вы сумеете разглядеть за ширмой глубину.

Не спроста я уже не раз называл ФИВЛ заводом, так как помещение более походило на завод, чем на больницу и в смену работали здесь не более чем сотни две человек, три инженера, два техника, с несколько десятков докторов и столько же нянечек. Основную массу занимали имиджмейкеры, менеджеры, и все те, кто обожает производить внешне бурную деятельность из повышенного чувства собственной важности.

Практически весь процесс автоматизирован и подконтролен главному компьютеру. Здесь, как и на остальных заводах, люди являлись скорее обслуживающим персоналом. Да и инженеров чаще стали называть в повседневной речи официантами, так как их работа заключалась, в том, чтобы у машин, в данном случае производивших людей, было всё необходимое для питания.

– Привет Добби! – поприветствовала его молоденькая девушка в белом халате, та самая виновница его веселого настроения, но похоже он настолько был погружен в свои мысли, что не заметил бы даже поезда проезжающего перед лицом.

Да-да он влюблен. Несмотря на то, что люди утратили шанс завести ребенка, семьи строить они всё же продолжали, хотя и делали это реже. Да и ко всему прочему существовала обязательная, годовая повинность по уходу за ребенком. Своеобразная дань обществу. Однако, если ты не желал нянчится с малышом, то всегда находились сотни, гонимых родительскими инстинктами, или же желанием наживы.

У нас это называется коррупцией, у них же сделкой. По сути коррупционная схема от сделки отличалась лишь законностью и грань между ними довольно тонкая, как past simple и present future, главное знать контекст.

Он отчетливо помнил всех родителей, которые к нему приходил– милая молодая пара от которых пахло сладкими пирожными, одинокий мужчина с грустным лицом и весёлая женщина, вместе с которой он то и дело разучивал веселые, но странные песни про котов.

– Эйн? – разбудила она его от воспоминаний.

– Да-да,– опомнился он, поворачиваясь к ней. В его глазах гасла прежняя мысль и загоралась новая искра по ярче потухшей.

– Ну что ты сегодня пойдешь со мной на обход?

Они перед рабочей сменой частенько любили совершить обход и поглазеть на только что новорождённых детей. Нет у них не было таких обязанностей, по крайней мере у него, но и запрета такого не существовало. Это всего на всего был их ежедневный ритуал перед работой. Как мы понимаем слово «ИХ» его безмерно радовало.

Девушку звали Мими, хорошенькая до неприличная и невинная по крайней мере по внешним признакам.

– Тебе никогда ни хотелось завести детей? – весьма ожидаемо спросила она стоя за стеклом дозревательного центра.

– Ребенка? – переспросил он обдумывая ответ,– я думаю, что это противоестественно.

– Как раз-таки наоборот,– заметила она,– наши предки то дело рожали детей, всего каких-то сто лет назад, не так уж и давно,– голос её был похож на соловьиный щебет: высокий и тонкий.

– Ну если так задуматься, то и умирали они чаще, чем мы и страдали от голода, и воевали, и убивали, и делали ещё кучу страшных вещей,– парировал он.

– Ты так говоришь будто роды это нечто ужасное!

– Не могу не согласиться, именно так я и думаю. Из тебя выпадает три-четыре килограмма разумного существа, а прежде ты несколько месяцев ходишь с ним в животе,– указал он на живот пытаясь комичным видом перевести разговор в русло невинной шутки.

– Если быть точным девять месяцев, а ещё бывает двойняшки трояшки и…

– О господи только не говори, что ты хотела бы испытать, как это называли у нас на психологии? Ага! «радость материнства».

– Нет, нет, нет! – запротестовала Мими,– Я ещё не сошла с ума, рожать я бы не хотела, наверное, но…

– Через чур много «бы, и, но».

– Определенно не хотела! – пояснила она,– но вот воспитать возможно.

– Зачем тебе это? Ведь ты нянечка, ты и так каждый день проводишь с детьми. Лично меня к концу недели до чёртиков вымучивают цифры с мониторов. Это как я бы приходил после работы и любовался числом Пи на стене.

– Ну у тебя по крайней мере есть такая возможность, выбор. Если бы захотел, ты бы полюбоваться, а я придя в свой дом буду скучать в одиночестве.

– Так заведи кота, собаку, свинку или другое домашнее животное, зачем тебе именно ребенок? – недоумевал он

– Я не знаю, а что это так важно, я ведь просто фантазирую,– успокоила она.

Он облегченно выдохнул, не так то уж и легко любить сумасшедший плод своих мечтаний. Однако её красота в любом случаи компенсировала бы многое.

Между ними повисло неловкое молчание. Они оба уставились за стекло. Она определено обиделась,– подумал он.

– Я тут подумал, может как-нибудь заглянешь ко мне? – спросил он,– можем посмотреть кино или сходить куда-нибудь?

– Угу, да как-нибудь обязательно,– ответила она не переставая смотреть сквозь стекло.

Он совершил пару неловких попыток взять её за руку, но получил отказ.

– Ну так, до завтра?!– нерешительно уточнил он.

– До завтра! – констатировала она.

Они отправились по своим рабочим местам, а дети за которыми они наблюдали продолжили свое одинокое существование.

Глава третья

Дурные сны

Взревела сирена. На экране замигал огонёк. Эйн очнулся от размышления и произвел пару хитрых манипуляция, понятные лишь ему одному. Встревожившая ум сигнализация успокоилась.

«К чему это она ему рассказала?» – вновь и вновь задался вопросом. «почему именно сейчас, когда всё так хорошо шло?». Он конечно же имел ввиду их отношения и как ему казалось взаимная симпатия.

Про таких людей как Эйн говорят: бог дал ему двойную порцию мозгов, но в замен забрал половину сердца. Он был эмоционально холодный, расчётливый, рассудительный, что с одной стороны прекрасно помогало в жизни, но с другой он всё же ощущал, что ему чего-то не додали.

Мими, если и не противоположное отражение его характера, то во всяком случае находилась по ту сторону реки. Нет она не была дурой. Она обладала эмоциональным интеллектом, присущий в основном женщинам. Мими всегда могла наперед угадать, кого стоит пожалеть, когда приободрить, а кому просто подать кружку горячего шоколада. Она всегда была очень добра и проницательна. Редкое качество в современном мире, к тому же для девушки её внешности.

Они буквально говоря были двумя параллельными, которые никогда не должны пересекаться. Однако жизнь – это не математика, а скорее физика, и они подобно двум магнитам с разными полюсами тянулись друг к другу.

Она подошла к ребенку, который уже в эту секунду состроил кислую мину и был готов запротестовать в доступной ему манере из-за того, что его оставили без должного внимания на слишком долгий срок и показать окружающим, кто здесь настоящий босс.

Нежно обнимая ребенка молодая девушка покачивала его на рука, как вдруг, что-то задавила у неё в груди. Она улыбнулась, а по её щекам струились слезы. Чувства, накатившие на неё оказались одновременно приятными и пугающими. Она почувствовала, будто кто-то ей вернул украденное или давно потерянное. Другое же напротив, вопило: опасность, запрет.

Успокоившись на руках у нянечки удовлетворённый младенец вновь сладко засопел, и она опустила его в кроватку.

Отринув от ребенка Мими дрожащими руками отерла слезы, затем взглянув на руки она быстро сунула их в карманы.

С наружи замигал свет, а в коридоре зазвенел звонок. Она его слышать конечно же не могла, но сигнал к обеду был отчетливо ясен, на смену зашла её коллега. Они обменялись несколькими знаками приветствия, и она пряча от стыда покрасневшие глаза вышла в коридор.

– Хай, Мими,– поприветствовал её мужчина.

Миниатюрный сенсор в глазу замелькал и выдал краткую биографию.

– Привет Чарминг,– поприветствовала в ответ доктора.

– Я тут собираюсь устроить вечеринку на орбитальной станции, ты приглашена.

– Спасибо,– учтива ответила она,– но я, наверное, откажусь.

– Там будет улетная туса.

Она улыбнулась от этого архаичного каламбура.

Орбитальные вечеринки были весьма популярны в последние пять лет. Новое веяние в сфере развлечение: без гравитации, алкоголь в суспензиях, пузыри и всё такое. Получит на них приглашения даже когда это стало доступным было хорошим знаком для любого.

– А Эйни, там будет? – спросила она.

– Этот ботан что ли? Нет!

Она смутилась.

– Если ты конечно хочешь, то можешь сказать, что он тоже приглашен, но отвечать будешь сама за него, если он будет обламывать кайф. С этой вечеринки пораньше не уйдешь! – заявил он и зашагал в противоположном направлении.

– Запишу его как плюс один,– крикнул он ей в след исчезая за поворотом курилки.

Она закатила глаза и расплылась в улыбки.

– Кто такая Элис и где она живет? – из-за поворота, сзади подкрался Эйни.

– Что? – обернулась она на знакомый голос.

– Кто такая Элис? – повторил он,– в позапрошлом веке песня была такая.

– Ооо! и о чем же она? – улыбаясь спросила Мими

– Я думаю о тебе! – ответил он.

– Но ведь я не Элис!

– Я думаю это не важно, люди часто придумывают названия, имена, которые ничего не значат конкретного и одновременно всё, кажется это называется собирательный образ.

– Как интересно, и я это она?

– Я думаю да?!

– Нас пригласили на космовечеринку.

– Тебя пригласили! Я буду там чужим, как говориться плюс один,– угрюмо произнес он, вероятно слышав комментарий самодовольного Чарминга.

– То есть ты не пойдешь?

– Не хотел. Буду дома смотреть кино куплю пару баночек органического пива сериал от нетфликс и пиццу.

Она сделала лицо словно проглотила кислый лимон.

– Звучит конечно круче орбитальной вечеринки– в невесомости и без лимитным баром! Однако без тебя я тоже не пойду.

– Нет, ты должна, тебя-то там ждут,– ответил он копошась в своих кудрявых волосах.

Когда он смущался или пытался оправдаться, то часто походил на взволнованную обезьянку перед киоском с мороженым.

– Если ты настаиваешь, то пойду!

Глаза его потускнели от печали, подобно затухающему монитору.

– Но только с тобой,– прибавила она.

– Хорошо, пиццу можно оставить и на потом,– согласился он просияв. Они зашагали по направлению к столовой вдоль длинного, опустевшего коридора.

– Знаешь, у меня тот разговор всё из головы не выходит,– начал он.

Она ничего не ответила и постаралась на сколько это возможно не подавать виду.

– Я погуглил и узнал, что для женщины твоего возраста– это нормально ощущать такие эмоции.

– Для какого это возраста?

– Инкубационного.

– Инкубационного?

– Да кажется это так называется, когда человек женского пола вынашивает и рожает человека, по-моему, это раньше называлось беременностью,– с каждой фразой, с каждым словом он все больше и больше походил на заговорщика, опускаясь ниже и ниже над своим обедом.

Она смотрела на него остолбенелым взглядом, а он все продолжал цитировать учебник:

– В справочнике сказано, что это не опасно, но было бы неплохо сходить к психологу, или эндокринологу для нормализации гормонального фона.

Ещё каких-то жалких сто лет назад любая адекватная женщина, а уж тем более такая молодая и привлекательная, как она влепила бы пощёчину, пошатнув крепость зубов в нахальной челюсти, вымолвившую эти слова. Однако сейчас, эта фраза была вполне нормой, заслуживающей благодарности. Она и сама ощущала перемены в себе.

***

На утро она чувствовала себя как никогда прежде– разбитой и усталой. Выпив горстку витаминов на завтрак и приободрившись контрастным душем, она натянула свою фирменную улыбку и покинула дом. Внешне она по обыкновению выгладила Мими, в душе творилось иное. Сон, вымучивший её, не давал покоя, потому она решила записаться к врачу, чтобы выяснить, что с ней происходить, ведь прежде ещё ей никогда не снились такие сны. Она никогда не переживала о свой работе, даже когда только начинала, а тут такое, спустя пять лет. Что-то в ней проснулось.

– Привет, Бри,– поприветствовал её по-прежнему Эйншейн.

Эйни был из тех, кто редко удостаивался повышенного внимания, а значит и имя менял он редко, потому он уже был несколько лет для всех Эйнштейн, Эйни или же Ньют. Да в прочем он был и не против. Он любил стабильность.

– Привет,– уставши ответила она разглядывая его жизнерадостную физиономию.

Подобно вчерашнему, позавчерашними и всем предыдущим будничным дням, вот уже на протяжении нескольких лет исполнялся ежедневный ритуал. Согласно ему, они встретились возле окна и наблюдали за детьми.

– Ух ты, действительно Бри, что бы это значило? – наивно произнесла она.

– Ты давно принимала душ?

Она толкнула его под ребро. Он же в ответ засмеялся.

– Я просто не выспалась,– пояснила она.

– Кошмары?

– Угу,– кивнула она,– работа.

– О, да это действительно ужасно, сначала ты работаешь, как проклятый шесть часов четыре дня в неделю, а затем ты приходишь домой, ложишься спать, и что вместо мультиков с радужными пони тебе вновь сняться орущие приборы, то есть дети,– вздрогнул он.

Она покачала ладонью из стороны в сторону в знак «типа того». Однако сон был несколько иного толка.

– Я знаю,– совершенно серьёзно отвечала она, я записалась к доктору, это уже не первый подобный сон.

– Что тебе снилось? – поинтересовался он.

– То как я укачиваю ребенка.

– Одного?

– Да, а затем меня хватают, а ребенка куда-то уносят, я мечусь пытаюсь вырваться, но всё ускользает, я бросаюсь в погоню, попадаю в жуткую комнату с колыбелью.

– С чем?

– С колыбелью, это такое место куда раньше клали детей, подобно нашим капсулам, люди которые сами завели ребенка. Ты мог видеть её в старых фильмах.

– Ах, да припоминаю, слово да какое завели, и зачем кому-то вообще было нужно заводить себе детей?!

– Ну я думаю они их сами делали. Порой не всегда осознано,– добавила она.

– Какая уж радость,– сказал он вспоминая свои вчерашние слова,– когда из тебя вылезет гуманоид весом в три килограмма.

– Ну я думаю, они это делали это из-за нужды.

– Не все их специально заводили, некоторые их случайно заводили, но те, кто их специально делали…

– Делали???

– Да, я читала, там одна героиня говорила, «давай сделаем ребенка!».

–Ага,– кивнул он, доверяя письменным источникам.

– Так вот делали это для того, чтобы почувствовать себя нужными и чтобы как же говорили раньше?! – она попыталась припомнить фразу из книжки,– ах, да! Что бы было кому подать стакан воды в старости.

– Я вижу ты весьма хорошо изучила этот вопрос?!

– Ну я немного увлекалась в колледже наукой деторождения, акушерства. Я не в полной мере понимала, как происходит этот странный процесс.

Они замолчали.

– А что, робот НФ-8 не мог им подать воду?

– Я не знаю, не думала об этом.

Эйн попытался сменить тему разговора на более приятную, но в ответ лишь получал безразличное «УГУ». Простояв ещё какое-то время в напряженной тишине, раздался звонок призывающий приступить к своим обязанностям, и в той же напряженной тишине они разошлись в разные стороны не обмолвившись ни единым словом.

Отработав смену, не менее напряжённую, чем её разговор, Бри направилась к доктору, работавшему, как бы странно это не казалось в том же здании. По правде говоря, почти вся жизнь многих работников корпорации ФИВЛ крутилась вокруг этого здания, даже вернее было бы сказать крутилась в его приделах. ФИВЛ это не только завод по производству людей, ещё это жилые районы, магазины, кафетерии и рестораны, больницы, школы и всё остальное, что включает в себя любое приличное государство.

Здание корпорации огромно. Нет, нет не такое огромное, как футбольное поле, намного больше. Представите себе задние Бурдж-Халифа, а теперь опрокиньте его лежа, именно так оно и выглядит штаб-квартира ФИВЛ. Фабрика по взращивании людей. Корпорация, в которой они работали являлась крупнейшей по поставки людей на рынок, а так или иначе люди являлись основным производителем и потребителем товаров, несмотря на массовую автоматизацию процессов, люди до сих пор чрезвычайно необходимы на рынке. Примерно, как бутилированная вода.

Однако, Бри не посчастливилось и её домом было старое архаичное здание из красного обожжённого кирпича заштукатуренное дешёвой пурпурной краской и со смешными рожицами на фасаде.

Такое жильё не было престижным и полагалась в основном только начинающим и не столь квалифицированным работникам. В её маленьком трех этажном доме не было ничего, абсолютно ничего, лишь электричество интернет и вода, то есть минимум, с котором приходилась выживать молодым специалистам, а до ближайшего ресторанчика или хоть сколько-то ни будь приличного места надо было идти пешком, что для человека XXIII века было немыслимой шуткой. Многие предпочитали бегать и ходить во вне улиц уставившись в воображаемую виртуальную реальность или имевший популярность целую вечность назад (два года) – ускоритель метаболизма от ChamilPhisicalPharm. Несмотря на то, что Бри уже отработала более пяти лет в ФИВЛ и ей неоднократно предлагали переехать в Иглу (так в простонародье называли штаб квартиру ФИВЛ). Она в отличие от Эйни раз за разом отказывалась.

Поднявшись на лифте в главный вестибюль. Она села на экспресс, идущий на запад до клинике. Экспресс был похож на лифт только горизонтальный, да и главный вокзал всё так же располагался в здании-корпорации и некоторым людям даже не приходилось его покидать, и вся их замкнутая жизнь походила на жизнь хомячка бегающего по кругу колеса. Однако в данном случае здания. Может показаться, что люди XXIII века не счастливы. Это не правда. У них было всё, о чем они или же мы можем мечтать: еда, вода, досуг, едва ли они жили менее счастливо чем мы. На земле существовало равенство начала, но вот чего у них возможно и не было так это той анархичной свободы, которую мы представляем себе в виде блага.