Текст книги "Пейтон-Плейс"
Автор книги: Грейс Металиус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)
ГЛАВА XVI
Джаред Кларк мог бы рассказать Эллисон о мисс Гудэйл, у него была причина запомнить ее на всю жизнь, Когда он появился на свет, мисс Эстер уже жила в Пейтон-Плейс, но пока он не повзрослел, не разбогател и не стал членом городского управления, Джаред не сталкивался с мисс Эстер. Она была первым поражением Кларка, и он затаил на нее обиду. Если когда-нибудь, где-нибудь начинался разговор, в котором звучало имя мисс Эстер, Джаред всегда рассказывал историю о том, как он посетил ее дом. Конечно, его рассказ всегда был в его пользу, но Джаред не мог избавиться от ощущения, что люди, слушая его рассказ, смеются над ним, а не с ним.
Он посетил дом мисс Эстер вместе со своими коллегами из городского управления Беном Девисом и Джорджем Касвелом с целью переговорить с ней о городской канализации.
Джаред постучал в дверь, шагнул назад и стал ждать, нервно вертя в руках шляпу. Наконец появилась мисс Эстер Гудэйл.
– Мы пришли поговорить насчет труб, – сказал Джаред после того, как они обменялись формальными приветствиями.
– Входите, джентльмены, – сказала она.
Как признавал позднее Джаред, гостиная мисс Эстер его просто потрясла. В комнате, обставленной плетеной мебелью, не было ни пылинки, ковры, несмотря на свой возраст, были совсем как новые и ничуть не поблекли. Там царил дух ожидания, будто с минуты на минуту должен был пожаловать долгожданный гость, и тогда Джаред вспомнил, что когда-то у мисс Эстер был возлюбленный.
Конечно, Джаред тогда был еще совсем юнцом, но он помнил, что в городе говорили об этом. По воскресениям к парадному крыльцу дома Гудэйлов на сияющей легковой машине с откидным верхом подъезжал молодой человек мисс Эстер.
– Симпатичный парень, – говорила мать Джареда, – Эстер пора подумать о замужестве, она не становится моложе.
– Моложе или не моложе, – отвечал отец Джареда, – она все еще чертовски замечательно выглядит.
– Она из тех худеньких девушек, которые с годами становятся тощими, – сказала мама Джареда, игнорируя замечание своего мужа. – Очень скоро ей надо будет начать следить за собой.
Весь город ждал, когда же Эстер выйдет замуж. Молодой человек ухаживал за ней уже больше полугода, и отец Джареда говорил, что не понимает, что держит этого парня.
– Он в полном порядке, – говорил отец Джареда, используя выражение, которое в Пейтон-Плейс применяли к тем, у кого была постоянная работа и у кого не было долгов. – Эстер уже не в трауре: с тех пор, как умерла ее мать, прошло уже полутора лет.
– О, может, она специально ждет, чтобы убедиться в его чувствах, – говорила мать Джареда. – Он, конечно, симпатичный парень, но он не из наших мест. Каждый должен быть осторожен, когда дело касается брака. Уверена, они поженятся еще до июня.
Но в одно из воскресений дверь молодому человеку открыл мистер Гудэйл, отец мисс Эстер. Они сказали друг другу несколько слов, после чего мистер Гудэйл закрыл дверь перед лицом молодого человека. Никто не знал, о чем они говорили. Молодой человек сел в свою машину и уехал. На следующий день он бросил работу в магазине отца Джареда и покинул Пейтон-Плейс. Больше его никто не видел.
Через несколько месяцев после этого мистер Гудэйл умер, и мисс Эстер осталась одна в своем доме на Железнодорожной улице. Она скромно жила на те небольшие деньги, которые оставил ей отец. Потом она завела кота, и через несколько лет уже можно было с уверенностью сказать, что она становится городской легендой.
– У мисс Эстер разбитое сердце, – говорил город. – Теперь ей остается только ждать смерти.
Предсказание матери Джареда сбылось. Утонченность мисс Эстер перешла в костлявость. Кожа мисс Эстер, казалось, с трудом прикрывает торчащие кости, а ее глаза были похожи на два угля на белом листе бумаги. Ее тонкие, красивые пальцы напоминали теперь когти, и даже волосы поредели и едва прикрывали череп.
Джаред Кларк обвел взглядом гостиную, посмотрел на мисс Эстер и удивился, что было время, когда эту женщину любил мужчина. Он переступил с ноги на ногу и откашлялся. Мисс Эстер не предложила своим гостям сесть.
– Итак, Джаред? – спросила она.
– Насчет труб, мисс Эстер, – сказал Джаред. – Вы, должно быть, знаете, как трудно было заставить всех признать, что городская канализация необходима. Но теперь все в порядке. Предложение о трубах прошло на городском собрании.
– И каким образом это касается меня? – спросила мисс Эстер.
– Ну, мы собираемся прокладывать трубы, – сказал Джаред. – Город заплатит за прокладку труб, и все согласились заплатить, каждый – за секцию труб перед своим домом.
– Не вы ли только что сказали, что город собрался оплатить это?
Джаред терпеливо улыбнулся:
– Город оплатит стоимость работ по прокладке труб.
– Я правильно поняла, Джаред, – спросила мисс Эстер, – что вы просите меня заплатить за трубы, которые будут прокладывать под улицей?
Джаред пытался найти форму вежливого ответа. Он начинал потеть и тихо ненавидеть эту женщину, которая осложняла его работу.
– Это будет выгодно для вас, так же как и для всех остальных, – сказал он. – От основной линии, проложенной под улицей, вы сможете провести трубы к себе в дом.
– А зачем мне трубы в этом доме?
Джаред Кларк залился краской, он не знал, как джентльмен может объяснить мисс Эстер, что в противном случае только возле ее коттеджа на Железнодорожной улице будет стоять уличный сортир, а в этом нет для нее ничего хорошего.
– Но, мисс Эстер… – начал он и запнулся, не в силах продолжить.
– Да, Джаред? – спросила мисс Эстер, но ее голос не придал ему смелости.
– Ну, таким образом… – снова начал Джаред. – Я хочу сказать… Дело в том, что…
Джордж Касвелл не боялся показаться бестактным и закончил предложение за Джареда:
– Дело в том, мисс Эстер, – сказал он, – что мы хотим избавить наш город от уличных сортиров. Они вполне подходят тем, кто живет в хижинах, но здесь, в центре города, они портят всю картину.
На какой-то момент наступила полная тишина, никто не мог сказать ни слова. А потом мисс Эстер сказала:
– До свидания, джентльмены, – и подошла к входной двери.
– Но, мисс Эстер, – сказал Джаред и опять не смог продолжить.
– До свидания, Джаред, – сказала она и резко закрыла за ними дверь.
– Большие умельцы захлопывать дверь перед людьми эти Гудэйлы, – сказал Бен Девис, и они с Джорджем расхохотались.
Но Джареду Кларку было не до смеха. Он был в бешенстве. Потом он будет вынужден признать на собрании вновь образованного Комитета улучшения санитарных условий, что не смог убедить мисс Эстер Гудэйл в необходимости помочь городу оплатить новую канализационную систему.
– Ну, она действительно имеет полное право отказаться, – сказал один из членов комитета. – У нас нет закона о зонах, где бы говорилось, что кто-то обязан делать что-то.
– Может, у нее нет денег, – сказал еще один.
– У нее есть деньги, не волнуйся, – сказал Декстер Хампфри, президент банка.
– Она просто сумасшедшая, – зло сказал Джаред. – Сумасшедшая, вот и все!
– Думаю, теперь стоимость земельной собственности на Железнодорожной улице упадет, – грустно сказал Хампфри. – Из-за этого уличного сортира мисс Эстер, который торчит у нее за домом. Очень плохо, что ты не смог ее переубедить, Джаред.
– Я сделал все, что мог, – закричал Кларк. – Она просто сумасшедшая.
– Дом, соседний с домом мисс Эстер, выставлен на продажу, – сказал Хампфри. – Теперь его никто не купит.
– Да, плохо дело, – согласился один из членов Комитета. – Тебе надо было говорить погромче, Джаред.
– О, ради Бога, – взмолился Кларк.
На Железнодорожной улице провели канализацию, город оплатил прокладку труб перед домом мисс Эстер, и так случилось, что соседний с ней дом был куплен.
Когда городской типограф умер, его семья продала его дело типографу из Бостона – молодому человеку по имени Альберт Кард. Мистер и миссис Кард и купили дом, стоящий по соседству с домом мисс Эстер Гудэйл.
– Симпатичная молодая пара, – говорили в Пейтон-Плейс о семье Кард.
– Да. Кард – предприимчивый парень.
Мистер и миссис Кард стали прихожанами конгрегациональной церкви.
– Действительно, приятный человек этот Кард, – говорил Джаред Кларк. – Не безразличный, они с женой сразу правильно вписались. Побольше бы таких людей в Пейтон-Плейс. Настоящее приобретение для нашего общества.
– Послушайте, – сказал Альберт Кард примерно через день после того, как купил дом. – А кто эта старушенция, моя соседка?
– Это мисс Эстер Гудэйл, – сказал Джаред, поджав губы. – Она просто сумасшедшая.
– Что вы говорите? Я ее не очень-то хорошо разглядел из-за этой изгороди между нашими домами, но я слышал, как она бродит по своему заднему двору. Ну, не то чтобы я ее слышал, я слышал ее чертова кота, он воет так, что мертвый встанет из могилы. Да, она наверняка сумасшедшая.
– Не сомневаюсь, что вы также слышали, как она ходит туда-сюда в свой сортир, – мрачно сказал Джаред.
– Ну, ее кота я точно слышал.
– О, этот кот никогда не бывает там, где нет мисс Эстер. О, она точно сумасшедшая. Никогда не выходит из дома, только раз в неделю отправляется в город за продуктами, и к ней тоже никто не приходит. Держу пари, с тех пор, как я у нее побывал с Беном и Джорджем, чтобы переговорить насчет труб, больше никто не заходил в этот дом. А это было уже давно, в городе тогда еще не было канализации, и меня выбрали, чтобы я встретился с ней, постучал в дверь и, когда она открыла, сказал: «Послушай, Эстер, здесь не о чем спорить, ты просто оплатишь свою долю. Давай не будем заниматься ерундой. Ты просто подписываешь чек, и я иду дальше». Ну, тут она начала кричать, рыдать и нести всякую чушь. Тогда-то я и сказал Джорджу и Бену, что она сумасшедшая и все, что мы можем сделать, – это оставить беднягу в покое.
Позже, когда Альберт Кард рассказал эту историю своей жене Мэри, она сказала:
– В этом городе, наверное, полно подобных типов. Сначала эта история о Сэмюэле Пейтоне, а теперь об этой мисс Эстер Гудэйл.
ГЛАВА XVII
Норман Пейдж сидел за столом на кухне, пока его мама наливала ему горячий шоколад.
– У тебя был хороший день, дорогой? – спросила она.
– Конечно, – ответил Норман с отсутствующим видом. Он думал об Эллисон и мисс Эстер.
– Расскажи, как ты его провел, дорогой.
– Нечего рассказывать. Такой же день, как и все другие. Сегодня немного занимались алгеброй. Мисс Тронтон говорит, нам это понадобится, когда мы перейдем в среднюю школу.
– О? А тебе нравится мисс Тронтон, дорогой?
– Да, она что надо. Не цепляется, как другие учителя.
– А как получилось, что ты шел домой вместе с Эллисон Маккензи, Норман?
– Просто она была на нашей улице и пошла со мной.
– Но что она делала на Железнодорожной улице? Она ведь живет на Буковой улице.
Эту часть дня Норман просто ненавидел. Обычно в это время он сидел и пил горячий шоколад, или молоко, или сок, хотя почти всегда этого не хотел, а мама расспрашивала его о детях, с которыми он общался в течение дня.
– Я не знаю, что здесь делала Эллисон, – резко сказал он. – Просто, когда я шел домой, она тоже шла по нашей улице.
– Тебе нравится Эллисон, дорогой? – спросила мисс Пейдж.
– Да, она ничего.
– Значит, она действительно тебе нравится!
– Я этого не говорил.
– Нет, говорил.
– Не, не говорил. Я просто сказал, что думаю, что она ничего.
– Это то же самое. Она тебе нравится так же, как мисс Тронтон?
– Я никогда не говорил, что мне нравится мисс Тронтон!
– О, Норман! Твой голос!
Мисс Пейдж опустилась в кресло-качалку. Норману стало стыдно, он почувствовал себя виноватым и подбежал к ней.
– О, мама. Я не хотел. Правда, я не хотел. Извини.
– Все хорошо, дорогой. Тут уж ничего не поделаешь. В твоих жилах течет кровь твоего отца.
– Нет! Нет, это не так!
– Да, дорогой, это так. Ты точно такой же, как твой отец, как Каролина и Шарлотта.
– Нет, я не такой.
Слезы заполнили глаза Нормана, у него сжало горло, и он зарыдал.
– Я не такой, как они, – кричал он.
– Такой, дорогой. Да, такой. Ах, может быть, ты будешь гораздо счастливее, если я умру и ты станешь жить со своими сестрами.
– Не говори так, мама. Ты не умрешь!
– Да, Норман, умру. Наступит день, я умру, и ты должен будешь жить с Каролиной и Шарлоттой. О, мой дорогой сын, даже на небесах я буду плакать, видя, что ты остался в руках этих ужасных, злых женщин.
– О нет! Нет, нет, нет!
– Да, дорогой. Скоро я умру, может, для тебя это будет лучше.
– Ты не умрешь. Нет. Что я буду без тебя делать?
– О, у тебя есть Каролина и Шарлотта, мисс Тронтон и Эллисон. Ты прекрасно проживешь без своей мамы.
Норман опустился на пол у ног Эвелин. Он истерически рыдал, вцепившись в ее юбку обеими руками, но она не смотрела на него.
– Нет, не проживу. Я сам умру. Я люблю только тебя, мама. Я больше никого не люблю.
– Ты уверен, Норман? Больше ты никого не любишь?
– Нет, нет, нет. Больше никого. Только тебя.
– А разве тебе не нравятся мисс Тронтон и маленькая Эллисон, дорогой?
– Нет. Нет. Я ненавижу их! Я ненавижу всех, кроме тебя!
– Ты любишь маму, Норман?
Рыдания Нормана стали сухими и болезненными, он без конца икал.
– О да, мама. Я люблю только тебя. Я люблю тебя даже больше Бога. Скажи, что ты не оставишь меня.
Норман склонил голову ей на колени, и миссис Пейдж долго и молча гладила его по волосам.
– Я никогда не оставлю тебя, Норман, – наконец сказала она. – Никогда. И, конечно, я не собираюсь умирать.
ГЛАВА XVIII
Кенни Стернс поднял голову и огляделся вокруг. С того места, где он лежал, Кенни с трудом мог разглядеть смутные очертания других людей, лежащих на полу в его подвале. Он удивился, кто бы это мог быть.
– Кажется, ими завален весь подвал, – вслух сказал Кенни.
– Ты кто? – спросил он, прицельно пнув ногой одного из спящих. – Кто ты?
Лукас Кросс что-то пробормотан и повернулся на другой бок.
– Иди к черту, – сказал он.
Кенни Стернс прислонился спиной к цементной стене и, не отрываясь от нее, начал медленно подниматься на ноги. Наконец он встал в полный рост.
– Нет такого человека, который послал бы Кенни Стернса к черту в его собственном подвале, – свирепо сказал он.
Тела на полу зашевелились, и Кенни спокойно обратился к ним.
– Есть еще сукин сын, который хочет послать человека к черту в его собственном подвале?
Он придвинулся к одному из тел, которое шевелилось секунду назад.
– Эй, ты! – заорал Кенни. – Что ты делаешь в моем подвале?
Голос Стернса прозвучал так официально, что Генри Маккракен от страха чуть не вскочил на ноги. Он спал и во сне слышал голос своего брата, шерифа Бака, который стоял над ним и как всегда что-то кричал. Генри сфокусировал зрение на Кенни.
– Господи, Кенни, меня из-за тебя чуть удар не хватил, – с упреком сказал он, – Показалось, будто это старина Бак.
Кенни усмехнулся.
– Ну, вот уж нет! – негодуя, сказал он. – Нет такого шерифа, который бы указывал моим приятелям, что им делать в моем подвале.
– Ты – свой парень, Кенни, – зевнул Генри. – Давай найдем что-нибудь выпить, а потом еще поспим.
– Ты мой друг, Генри Маккракен, – сказал Кенни. – Ты – единственный настоящий друг, – он с грустью огляделся вокруг. – Ты знаешь, Генри, больше в этом подвале кет другого такого друга. Ни одного.
Кенни ткнул пальцем в сторону спящего Лукаса.
– Видишь его? – спросил он. – Видишь этого ханыгу? Две минуты назад послал меня к черту в моем собственном подвале. Как тебе это нравится?
– Ужасно, – кивнул головой Генри. – Ну, так уж получается в этой жизни. Ты думаешь, у тебя есть друг, а он посылает тебя к черту. Ужасно. Интересно, Лукас отделался от тех жуков, что не давали ему покоя?
– Не знаю, – сказал Кенни. – Мы бы увидели, если бы они еще были здесь. Они были серые и зеленые, как говорил Лукас, и ползали по всем стенам.
– Наверное, он от них избавился, – сказал Генри, испуганно оглядывая стены. – Не вижу ни одного жука.
– Это нормально, – ханжески заявил Кенни. – У меня никогда не было насекомых. Никогда. Я не потерплю, чтобы эти чертовы насекомые ползали по моему подвалу.
– Я думал, ты хочешь достать бутылку, – сказал Генри.
– Да. Сейчас найду. Где-то здесь должна быть одна.
Кенни начал обшаривать глазами весь пол, но не увидел ни одного предмета, который можно было бы принять за бутылку виски. Тогда он, приложив нечеловеческие усилия, оторвался от стены, которая до этого его подпирала, и, шатаясь и волоча ноги, начал обходить свои владения. Он поднимал одну пустую бутылку за другой и горестно заглядывал внутрь.
– Эти ублюдки все выпили, – сказал он Генри. – Вот, что они сделали.
Кенни подошел к печке, посмотрел на нее и, тяжело вздохнув, залез внутрь рукой и все там обшарил.
– Бесполезно, Генри, – сказал он чуть не в слезах. – Эти недоноски все вылакали.
Вдруг Генри издал радостный крик.
– Кенни! Посмотри на эти бочки! Ты только посмотри на них! Выстроились вдоль стенки, как девчонки на ярмарке.
Кенни повернулся и посмотрел на свои двенадцать бочонков сидра. Он вновь ощутил знакомый запах яблок и дыма, увидел, как сок льется в бочки.
– Да, черт возьми, – сказал он и довольно быстро для его состояния подошел к бочонкам. – Я работал, как собака, заполняя их. И как я мог, черт меня подери, забыть о них?
Кенни протянул руку к первой втулке, а Генри на четвереньках пополз в его сторону.
– Ради Бога, Кенни, подставь что-нибудь под кран! Все выльется на пол.
Кенни схватил пустую бутылку и подставил ее под кран. Ничего не произошло.
– Как тебе это нравится? – спросил он Генри. – Эти подонки пришли и осушили к чертям собачьим целый бочонок сидра.
– Попробуй другой.
– Хорошо. Держи бутылку.
Кенни открывал кран за краном, а Генри каждый раз с надеждой подставлял бутылку. Когда они закончили, в пустую бутылку из-под виски не упало ни капли.
– Можешь считать меня кучей конского дерьма, если эти недоноски не выпили все до последней капли! – в бешенстве орал Кенни.
Он начал переворачивать бочки, они падали набок и со скрипом катились по цементному полу. Кенни с силой толкал их и без конца сыпал проклятьями, пока не выдохся. Генри плакал.
– Это бесполезно, Кенни, – всхлипывал Генри. – Сидра больше нет. Все бесполезно, – он вытер глаза и высморкался в рукав рубашки. – Прекращай, Кенни, не трави душу. Давай разбудим Лукаса. Это единственный выход. Пора ему еще раз сходить в Уайт-Ривер.
Он подполз к Лукасу и начал пинать его обеими ногами.
– Просыпайся, свинья, – командовал Генри. – Вставай, шевели своей задницей. Пора идти в Уайт-Ривер. Я говорю: вставай!
Почувствовав удары в спину и ниже, Лукас заворочался.
– Иди к черту, – пробормотал он.
Генри продолжал пинать Лукаса, Кенни пришел к нему на помощь.
– Вставай, ханыга! – орал Генри. – Вставай, ты, свинья, упившаяся сидром!
– Иди к черту, – опять буркнул Лукас.
– Ты слышал? – взвизгнул Кенни. – Что я тебе говорил? Посылает человека к черту в его собственном подвале.
– Это оскорбление, вот что это, – посочувствовал Генри. – Пни его посильнее, Кенни.
Наконец Лукас застонал, перевернулся на спину и попытался сфокусировать зрение на деревянных балках у себя над головой.
– Что на вас нашло, ребята, – заскулил он. – Пинаете так, будто готовы выбить из меня кишки.
– У нас кончилась выпивка, – сказал Генри. – Пора тебе еще разок сходить в Уайт-Ривер.
– Черт с ним, – сказал Лукас. – Заткнись и дай мне чего-нибудь выпить.
– Ничего нет, – заорал Генри, выходя из себя. – Ты что, не слышал, что я тебе сказал? Тебе пора идти в Уайт-Ривер. Пить больше нечего. Вставай.
– Хорошо, – сказал Лукас и попробовал сесть. – О Господи.
Последнее слово он простонал как молитву и снова упал на спину.
– Боже мой, – стонал Лукас. – Они снова здесь.
Он закрыл глаза серыми от грязи руками и заплакал.
– Где? – спросил Кенни. – Где они сейчас, Лукас?
Лукас одной рукой продолжал закрывать глаза, а другой показал на противоположную стену.
– Прямо рядом с тобой. Сзади тебя. Они везде. О, Боже!
Кенни внимательно посмотрел на стену.
– Я ничего не вижу, – сказал он. – Я вообще ничего не вижу.
– Они там, – рыдал Лукас. – Серые и зеленые. Их миллионы, они везде!
Он немного раздвинул пальцы и смотрел в образовавшуюся щель.
– Осторожно! – крикнул он и начал бить себя по ляжкам. – Осторожно! Они ползут прямо на нас!
– Я ничего не вижу, – кричал Кенни.
– Ты спятил, – кричал Лукас. – Напился и спьяну ни хрена не видишь! Ты нажрался как свинья. Осторожно!
Лукас перевернулся на живот и закрыл голову руками, но почти в ту же секунду вскочил на ноги, отбежал в угол подвала и забился туда, тяжело дыша.
– Они подо мной, – Лукас рыдал от ужаса. – Как раз подо мной, ждут, когда я лягу, и тогда они набросятся на меня.
Кенни и Генри склонились над тем местом, где сидел Лукас.
– Здесь ничего нет, – объявили они, осмотрев пол. – Вообще ничего.
– Пьяные ублюдки! – кричал Лукас. – Вы оба ослепли от пьянки!
Двое из четырех спящих мужчин проснулись от криков Лукаса. Они тупо осматривались по сторонам, пытаясь понять, где они находятся.
– Где бутылка? – спросил один из них.
– Осторожно! – кричал Лукас. – Наклони голову!
– Где эта чертова бутылка?
– Не осталось ни одной, – раздраженно крикнул Генри.
– Я ничего не вижу, – сказал Кенни. – Ничего.
– Где чертова бутылка?
– Нет ни одной.
– Ничего не вижу.
– Они покрыты илом, зеленым илом.
– Я пойду за выпивкой, – сказал Генри. – Черт с Лукасом, сам пойду. Дай мне денег.
Генри начал рыться в карманах. Он тщательно ощупал каждый шов в своей одежде, но ничего не нашел.
– У меня нет денег, – сказал он Кенни.
– У меня есть, Генри, – сказал Кенни, шаря по карманам. – У меня всегда найдутся деньги для моего друга Генри Маккракена. – В поисках прошло еще несколько минут, и он сказал: – Кажется, мои дела так же плохи, как и твои. Нет ни цента.
– Может, у него есть, – сказал Генри, указывая на невнятно бормочущего что-то Лукаса.
Генри и Кенни подошли к Лукасу и начали его обыскивать, но и его карманы были пусты. Их проснувшиеся приятели тоже начали шарить по карманам и, ничего не найдя, стали обыскивать двух продолжающих спать.
– Надо достать что-нибудь выпить, – сказал Кенни. – Давайте, ребята, выворачивайте карманы. Просыпайтесь же. У нас кончилась выпивка.
Обшарив собственные карманы, они начали обыскивать друг друга.
– У тебя есть деньги, – один обвинял другого. – Наверняка заныкал. Давай доставай. Один за всех, все за одного. Выкладывай свои денежки.
В конце концов, они насобирали шесть центов.
– Ну, слава Богу, – сказал Генри. – Я сам пойду в Уайт-Ривер. Черт с ним, с Лукасом. Сам пойду.
Он поднялся на ноги и схватился за стенку.
– Да, вы можете рассчитывать на меня, ребята. Я пойду прямо сейчас.
Он аккуратно положил шесть центов в карман.
– Я возьму виски и пару коробок пива, – сказал он Кенни. – До завтра мы продержимся.
– Осторожно! – кричал Лукас. – О, Господи!
– Где эта чертова бутылка?
– Давай, Генри. Я подсажу тебя в окно.
– Я возьму три коробки пива. Так будет лучше.
– Лучше по коробке на каждого, – посоветовал Кенни.
– Гоните их в окно! – приказал Лукас. – Быстрее!
Генри ушел. Оставшиеся, все, кроме Лукаса, уселись на пол и стали его ждать. Лукас не вылезал из своего угла, он хныкал и время от времени смотрел вокруг сквозь пальцы. И каждый раз, открывая глаза, Лукас кричал: «Осторожно!» и снова закрывал их ладонью.
– Что-то Генри задерживается, – сказал один из мужчин.
– Может, решил остаться в Уайт-Ривер и напиться, – сказал другой.
– Если я что-то ненавижу, так это сукиных сынов, которые не делятся.
Один из приятелей, сидевший чуть в стороне от остальных, начал медленно двигаться в конец подвала. Его звали Энгус Бромлей, и он смутно припоминал, что на одной из низких балок им была припрятана бутылка. Он потихоньку перемещался в стороне от других, и никто не замечал его передвижений. Все по-прежнему обсуждали измену Генри Маккракена, который к этому времени отсутствовал в подвале уже около восьми минут.
– Жадный сукин сын этот Генри.
– Наверное, очень занят там, в Уайт-Ривер.
– Встретил какую-нибудь шлюху, вот в чем дело. И занят там с ней. На наши деньги.
– О, Господи! – стонал Лукас. – О, Господи, помоги мне!
– Этот сукин сын Маккракен ушел, чтобы напиться.
– Вся его чертова семья пьет. Каждый из Маккракенов – алкаш.
– На наши деньги.
Энгус Бромлей наконец добрался до нужного места и теперь задумчиво смотрел на широкую балку у себя над головой. Медленно встав на цыпочки, он стал шарить руками по балке и через минуту нащупал горлышко квартовой бутылки. С превеликой осторожностью он спустил это сокровище вниз и поднес к глазам.
– Прекрасно, – промурлыкал Энгус, нежно, как женщину, пахнущую дорогими духами, держа бутылку за бока. – Прекрасно. Прекрасно.
Он поднес бутылку ко рту. Пробка, неосторожно оброненная Энгусом, покатилась по полу.
Услышав звук падения пробки на цемент, Кенни резко повернул голову и увидел пьющего Энгуса.
– Смотрите! – кричал он остальным. – У него бутылка!
Все повернулись к Энгусу, он вытер рот и быстро спрятал бутылку под рубашку.
– Ты сошел с ума, Кенни, – заискивающе сказал он, – Ты выпил, Кенни. Выпил, и тебе мерещится. У меня нет никакой бутылки.
– Подарок! – заорал Кенни.
Он бросился на Энгуса, у которого не было времени подготовиться к обороне. Энгус упал и остался лежать на полу. Кенни успел спасти бутылку как раз вовремя, он схватил ее обеими руками и зло пнул ногой Энгуса в голову, тот застонал и перестал шевелиться. Через несколько минут Энгус захрапел.
– Жлоб, – буркнул Кенни и, повернувшись к остальным, крикнул. – Кто хочет выпить?
Все мужчины начали предпринимать отчаянные попытки подняться на ноги, даже Лукас опустил одну руку и посмотрел на Кенни.
– Бутылку получит тот, кто сможет отнять ее у меня, – сказал Кенни и, не тратя времени на разговоры, поднес бутылку к губам.
Его приятели, рыча, как голодные животные, приблизились к Кенни и окружили его со всех сторон, пожирая бутылку глазами.
Кенни расхохотался.
– Если среди вас еще остался мужчина, который способен отнять у меня эту бутылку, он получит ее, – сказал он и, шатаясь, поднял ногу, приготовившись ударить первого бросившегося на него.
Кенни занял выгодную позицию, он стоял, прислонившись спиной к широкой трубе, у остальных же не было опоры и, следовательно, не было никакой возможности сохранить равновесие. Через десять минут все кончилось. Храп четырех спящих мужчин заглушал всхлипывания Лукаса.
– Недоноски, – злорадствовал Кенни. – Посылать человека к черту в его собственном подвале. Я их проучил, – он приблизился к Лукасу. – Ты мой единственный друг, Лукас, – сказал он. – Единственный настоящий друг. Выпей.
Кенни не выпустил бутылку из рук, он поднес ее Лукасу ко рту и держал, пока тот жадно глотал.
– Хватит, – сказал Кенни и отнял бутылку.
Лукас, ослабленный неделями непрекращающейся пьянки, без сознания упал на пол. Кенни сел, прислонившись к стене, и на несколько секунд припал к бутылке. Все закружилось перед глазами. Он снова оказался в том замечательном времени, когда они с Джинни поехали на ярмарку и катались там на «чертовом колесе». Кенни прикрыл глаза, увидел яркие огни и услышал тихую музыку.
– Еще разок, – сказал он, и «чертово колесо» послушно начало вращаться.
Кенни сделал еще глоток. После шести недель самого продолжительного в истории города кутежа иол в подвале Кенни покрылся блевотиной и испражнениями. Страшная вонь проникла через потолок на первый этаж, и Джинни давно переехала к своему приятелю, жившему ниже по реке. Но в этот момент для Кенни его подвал был самым замечательным местом, здесь был карнавал, царили радость и веселье.
– Еще, – кричал Кенни, ему хотелось, чтобы колесо никогда не останавливалось. – Держись за меня, Джинни. Не бойся.
Он посмотрел в направлении своих спящих приятелей и увидел улыбающееся лицо Джинни.
– Поехали! – крикнул он и потянулся к ней.
Но неожиданно Джинни исчезла, и Кенни остался один на «чертовом колесе».
– Стоп! – крикнул он. – Стоп! Стоп! Она упала! Остановите это проклятое колесо!
Но колесо вращалось все быстрее и быстрее, музыка вдруг зазвучала зловеще.
– Джинни! – кричал Кенни. – Джинни! Куда ты пропала?
Он, шатаясь, поднялся на ноги и в бешенстве огляделся вокруг. Перед глазами проплывали ярмарочные огни, от их яркого света резало глаза.
– Джинни! – кричал Кенни, поднявшись на вершину «чертова колеса».
И тут он увидел ее. Она шла под руку с улыбающимся сальным мужчиной. Незнакомец был одет как столичный житель, он поднял голову, посмотрел на Кенни и громко расхохотался.
– Ты, ублюдок! – кричал Кенни с «чертова колеса». – Иди сюда! Иди сюда, верни мою Джинни!
Но Джинни тоже хохотала. Она посмотрела вверх, на Кенни, ее красные губы разошлись в широкой улыбке, так что стали видны крупные белые зубы, она смеялась, смеялась и смеялась.
– Ты – сука! – кричал Кенни. – Грязная шлюха! Сука!
Джинни расхохоталась еще громче, пожала плечами и посмотрела на незнакомца. Кенни видел ее руку с ярко накрашенными ногтями на темном рукаве пиджака, он чувствовал, как ее напряженные грудь и бедра прижимаются к незнакомцу.
– Я убью тебя, – кричал Кенни с «чертова колеса». – Я убью вас обоих!
Но Джинни и сальный мужчина, смеясь, пошли дальше, будто и не слышали угроз Кенни. Они шли медленно, Джинни подняла руку и погладила незнакомца по щеке. Кенни уронил бутылку и попытался выбраться из «чертова колеса». Он рванулся к ступеням, ведущим из подвала, поднялся на последнюю и привалился к двери. Она не поддалась.
– Меня заперли, – кричал Кенни, ощупывая бесчувственными пальцами деревянные доски. – Меня заперли в этом проклятом «чертовом колесе»! – Он нащупал двойной засов, но не понял, что это такое. – Выпустите меня! – кричал он механику, который управлял «чертовым колесом». – Ты, сукин сын, выпусти меня!
Но механик не останавливал колесо, он посмотрел на Кенни и улыбнулся, его голова была похожа на череп, а желтые зубы странно светились в темноте.
Кенни сбежал вниз по ступенькам и схватил топор, который неделю назад положил возле дров. Он повернулся к улыбающемуся механику.
– Ты, ублюдок, я прорублю себе выход! – крикнул Кенни.
Он снова бегом поднялся по ступенькам и начал бить топором по двери.
– Я убью вас обоих, – орал Кенни Джинни и незнакомцу, которые теперь остановились и смотрели на него. Джинни больше не улыбалась, ее лицо исказилось от страха, Кенни ликовал.
– Сначала я доберусь до тебя, грязная сука, – кричал он. – Я изрублю твое смазливое личико на куски.
Топор еще раз глубоко вошел в деревянную дверь, Кенни надо было высвободить его, чтобы ударить еще раз. Наконец он вытащил топор и занес его над головой. Он прицелился в пол кабины «чертова колеса»…
Вдруг ступня Кенни начала кровоточить. Он стоял и тупо смотрел, как кровь фонтаном бьет из разрубленного ботинка. Она заливала все вокруг, Кенни утопал в крови. Он упал из «чертова колеса» прямо на толпящихся внизу людей, смех Джинни звенел у него в ушах.
