Текст книги "Летняя рапсодия"

Автор книги: Грейс Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Чем крепче, тем лучше.

Она насыпала в фильтр восемь ложек и включила кофеварку.

– Когда ее привезли из больницы, она была очень слаба и последующие десять месяцев не вставала с постели.

– Она очень страдала?

– Да, – коротко ответила Уитни.

– Почему, черт побери, ты не могла со мной связаться?

– Она этого не хотела.

Он зло выругался.

– Тебя не было тринадцать лет. – Уитни и не старалась скрыть обвинительные нотки в голосе. – Почему ты ни разу не приехал?

– Она же велела мне убираться.

– Ради Бога, Люк! Тебя послушать, так ты словно не тридцатилетний взрослый мужчина, а испорченный ребенок! Тебе всего-то и нужно было что извиниться.

– Мне не за что было извиняться. – Он отошел от холодильника к раковине. Ухватившись руками за край, он уставился в окно, и Уитни заметила, как побелели костяшки его пальцев. – То, что она сделала, взяв тебя в дом, было непростительно.

– Твоя бабушка была доброй и сердечной женщиной. – Она изо всех сил старалась овладеть нахлынувшими чувствами. – Я знаю, что тебе было трудно примириться с ее решением, тебе же стукнуло тогда всего семнадцать, и после того потрясения…

– Я не думал тогда о себе! – Он резко развернулся лицом к ней, и вся застарелая, приумноженная за тринадцать лет обида полыхнула в его глазах. – Я думал о своей матери. О том, что они – мой отец и твоя мать – сделали с ней.

– Не надо! – Дрожа, Уитни подняла руки, словно пытаясь остановить его. – Пожалуйста, Люк, не начинай все заново. Я понимаю, почему ты так оскорблен, но, Люк, ты же сойдешь с ума, если не постараешься забыть…

– Думаешь, я не пытался? Думаешь, я не хотел простить? Забыть и простить? Как по-твоему, что я чувствовал, уходя от бабушки, единственного в мире человека, который что-то для меня значил? И наконец, – он бешено взмахнул рукой, – наконец-то вернуться в этот дом и обнаружить, что опоздал. Господи, это разрывает мне сердце!

Напряженное молчание последовало за выплеском Люка; казалось, оно никогда не кончится, но вдруг откуда-то донесся тихий плач ребенка.

Уитни растерянно оглянулась.

Люк тяжело вздохнул.

– Это монитор малыша, там, над хлебницей, – устало проговорил он.

Уитни посмотрела туда и увидела бело-голубой приборчик с мигающим красным огоньком.

– Я такого еще ни разу не видела, – как-то неловко сказала она. – Значит, ты оставляешь микрофон в комнате ребенка, а приемное устройство повсюду таскаешь с собой?

– Ну да. Ладно, пойду принесу его.

– А как его зовут?

– Трой, – кинул он через плечо и вышел.

Трой. Уменьшительное от Траяна? Имена Траяна и Крессиды тесно связаны в мифологии; неужели Люк, несмотря на ссору с бабушкой, все же вспоминал о ней с любовью, выбирая имя для сына?

Он вернулся с малышом на руках. Уитни уже успела сварить кофе, наполнить две кружки и добавить сахар и сливки.

Она решила свести любое общение между ними на чисто деловой и безличный уровень, но тут же допустила большую ошибку, взглянув на ребенка.

– Ой, какой он темненький!

– Ну да, ты же не видела его вчера без панамки.

Люк взъерошил кудрявые черные волосы своего сынишки, и тот радостно гулькнул и выпустил пузырь. У него были отцовские голубые глаза, опушенные густыми ресницами, такими же черными, как и волосы. Люк нарядил его в красную майку и ярко-красный вельветовый комбинезончик, и при виде хорошенького малыша сердце Уитни растаяло.

– Ты не установишь столик, чтобы я мог посадить его на сиденье? – попросил Люк. – Что-то я никак не разберусь с этими защелками.

Ей пришлось повозиться пару минут, прежде чем она сама поняла, как устроен столик, и Люк наконец смог усадить ребенка.

– И что же у него будет на завтрак? – Уитни неловко отступила, внезапно ощутив его близость.

– Сегодня в меню банан, тост и молоко…

– Но у меня нет бананов.

– Я захватил еды, которой ему хватит на пару дней. И я подумал, – продолжал он, вынимая бумажный пакет из холодильника, – что, может, ты отвезешь меня в город и я запасусь провизией. В угловом магазине Стэнли у меня всегда был неплохой кредит, и я уверен, что…

– Джим Стэнли давно умер. Магазин снесли, и на его месте теперь супермаркет. Если у тебя нет денег, то тебе сначала придется пойти в банк и взять заем.

Он продолжал выкладывать содержимое пакета на стол: гроздь спелых бананов, маленькую буханку хлеба, коробку с пшеничными хлопьями и упаковку с молоком.

– Чтобы получить заем в банке, у человека должна быть собственность. Похоже, что тебе придется нас подкармливать. Но мы с Троем не такие уж обжоры, правда, чудо-юдо?

Он улыбнулся малышу, и тот заулыбался в ответ двумя белыми зубами, словно они обменялись какой-то веселой шуткой.

Уитни почувствовала, как в ней волной поднимается возмущение. Интересно, он что же, думает, они будут жить здесь и она на свои деньги будет их кормить?..

Не выйдет.

Он уже успел очистить и порезать банан и теперь обмакивал кружочки в молоко и посыпал хлопьями. Она невольно залюбовалась его движениями и сильными загорелыми пальцами с гладкими короткими ногтями, – вот так стояла бы и смотрела! Но вместо этого она поставила его кружку с кофе на стол рядом с молочником и сахарницей.

– Я пошла в гостиную, – сказала она сухо, глядя, как малыш сосредоточенно засовывает в рот кусочки банана с хлопьями. – Мне надо кое-куда позвонить.

– Если ты собираешься позвонить Максвеллу, чтобы он навел обо мне справки, то разреши мне сэкономить твое и его время. – Люк вытер руки о джинсы и вынул из кармана бумажник. Выудив из него визитку, он бросил ее на стол. – Дэйл Грегг – работает в банке, куда я кладу деньги… когда они у меня есть, и… – на стол полетела вторая визитка, – Элиза Томсон, адвокат, к которой я недавно обращался. Они оба полностью в курсе моей финансовой ситуации. Как только я покормлю Троя, я им позвоню и попрошу помочь Максвеллу, когда он с ними свяжется. Он получит всю необходимую информацию.

Уитни взяла со стола карточки и прочла адреса.

– Все это время ты был в Калифорнии? – взглянула она на Люка.

– Ага, в стране прибоя и загорелых красоток.

– Пляжный бездельник.

В ответ на ее презрительное замечание он только уклончиво улыбнулся.

– В общем, – продолжала она, – за тринадцать лет тебе нечего показать, кроме загара, пустой чековой книжки и…

– И ребенка.

Уитни качнула головой.

– Невероятно.

– Он действительно невероятный, правда?

– Невероятно, что человек с таким потенциалом мог так низко пасть, – взорвалась она. – Это только испорченные девчонки-подростки убегают из дома, потому что не хотят подчиняться родителям. А потом возвращаются, поджав хвост и с незаконнорожденным ребенком на руках. Наоборот обычно не бывает… Но ты исключение.

– Ты думаешь, – он посмотрел на нее широко распахнутыми глазами, – что кто-то воспользовался моей невинностью и сделал мне ребенка?

– Такие люди, как ты, своим безнравственным поведением разлагают саму структуру североамериканского общества…

– О, я думаю, ты малость преувеличиваешь! Я только…

– Ты хочешь только развлекаться, а если прокол, кто-то другой должен тебя вытягивать. Мало того, что ты так себя вел, когда был один, но с появлением ребенка…

Малыш захныкал.

Уитни кинула взгляд на Троя и почувствовала угрызение совести. Личико малыша скуксилось, губки дрожали и глаза наполнились слезами. «Как ты могла?» – словно говорил его взгляд, устремленный на Уитни.

Она опомнилась. Действительно – как?

Как могла она забыть, что находится в одной комнате с ребенком? Она прекрасно знала, что для психики малыша вредно быть свидетелем ссоры взрослых, и сама же раскричалась.

– Дети очень чувствительные создания, – тихо сказал Люк. – Когда я с ним, то всегда стараюсь быть спокойным и любящим, даже несмотря на… трудности. Я буду очень тебе благодарен, если ты постараешься делать то же самое. Нам обоим непросто, и давай вести себя по-человечески, идет?

В горле у нее застрял болезненный комок, и, хотя она попыталась его проглотить, он не исчезал.

Люк склонился над сыном, гладил его по темной головке, шептал ласковые слова. Утешал.

Уитни взяла свою кружку и, расстроенная, вышла из кухни.

Неважно, сколько времени Люк пробудет в поместье Браннигенов, и неважно, насколько она будет рассержена, но никогда, поклялась она, никогда она не выйдет из себя при нем!

Во всяком случае, в присутствии ребенка!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Эдмунда Максвелла не будет две недели. Он в отпуске. – Уитни поставила кружку в посудомоечную машину. – Это дает тебе время найти себе работу. Как только у тебя появится работа, сможешь уехать.

– Работу?

Услышав удивление в голосе Люка, она повернулась и холодно взглянула на него.

– Да, работу. Тебе объяснить, что это такое? Даже пляжным бездельникам приходится однажды повзрослеть!

– Вовсе не обязательно. – Он пожал плечами и откинулся на стуле. – Да и кто захочет меня нанять? Меня же из школы выгнали.

– На дальнем конце озера идет большое строительство, ты мог бы наняться разнорабочим. Ты для этого в достаточно хорошей форме. – Она отвела глаза от его широкой груди и сильных рук. – И я не думаю, что у тебя будут проблемы с трудоустройством.

– А автобус сюда ходит? – поинтересовался Люк и почесал затылок. – Раньше не ходил.

– Со временем ты сможешь купить подержанную машину.

– Ну тогда это палка о двух концах. Чтобы найти работу, мне нужна машина, но я не смогу купить машину, если у меня нет постоянной работы, за которую мне платят. И еще одна проблема…

Трой что-то залопотал и выплюнул кусочек тоста.

– Как видишь, – сухо продолжил Люк, – его нельзя оставить без присмотра.

– Отдай его в ясли. Именно это люди в твоем положении и делают, чем же ты лучше?

Трой недовольно завозился на стульчике, переводя взгляд с Уитни на отца. Это напомнило девушке о ее клятве никогда не ссориться с Люком в присутствии ребенка. Она глубоко вздохнула.

– Мы продолжим этот разговор, когда он заснет.

Люк поднялся на ноги, крепко взял ее за руку и вывел в коридор, плотно закрыв за собой дверь.

– Разговаривать бесполезно, – натянуто сказал он. – Если ты думаешь, что я доверю сына посторонним, ты совсем ненормальная.

– Совершенно не обязательно оставлять его с посторонними. – Уитни с вызовом вздернула подбородок. – Имя Дикси Мэй тебе о чем-нибудь говорит?

– Дикси?

– Рост около пяти футов, белокурые волосы взбиты вот досюда и вот такой бюст.

Он улыбнулся.

– А, теперь я вспоминаю. Дикси Мэй Бест. Она была…

– …одной из твоих многочисленных подружек.

– Дикс все еще здесь?

– Все еще здесь. И она владелица лучшего в Эмералде детского садика. Она пару раз неудачно выходила замуж, но очень любит детей.

– Она все такая же?.. – Он сделал в воздухе несколько округлых движений, словно рисуя пышные женские формы.

– Почему бы тебе самому не посмотреть и не убедиться?

– Пожалуй, я так и сделаю. Но я тебе сразу говорю, что не собираюсь отдавать Троя в ясли. Он останется со мной.

– Ну тогда у тебя связаны руки. Ты действительно…

– Пойдем прогуляемся, – прервал он ее.

– Прогуляемся? Я совершенно не хочу гулять! Я занята, мне еще много чего нужно сделать.

– Когда я вчера шел по дороге от шоссе, то обратил внимание на виноградники. Давай посмотрим их поближе. И, может, ты объяснишь, почему…

– Если ты хочешь поговорить о делах, лучше обратись к Эдмунду Максвеллу, когда он…

– Раньше виноградники Изумрудной долины были самыми доходными в округе Оканаган. А что теперь? Виноградники до сих пор полны «бако нуар», «верделэ» и «сэйв-виллар» – сортов, которые высаживал отец шестнадцать лет назад и которые теперь совершенно не котируются на рынке. Черт побери, бабушка-то уж должна была это знать! Она должна была…

– У твоей бабушки была полоса неудач как раз незадолго до ее травмы. Она наняла управляющего, но тот не оправдал надежд, и после этого у нее руки опустились…

– А тебя что, судьба виноградников не интересовала? В конце концов, именно благодаря деньгам Браннигенов ты здесь так неплохо устроилась!..

– Знаешь что, Люк! Когда я еще работала учительницей, то большая часть моей зарплаты шла на расходы по дому.

– …и именно на проценты от капитала Браннигенов ты сможешь жить в роскоши!

– Капитала Браннигенов больше не существует! Так мне вчера сказал Эдмунд Максвелл на прощание. Так что ты ничего не выиграешь, если и попытаешься мне помешать с продажей имения.

– Моя бабушка израсходовала капитал? Вы прожили капитал? Господи, я не верю!

Он был так взбешен, что Уитни невольно сжалась.

– Так что видишь: кроме продажи, выхода нет. Даже при желании я не смогла бы содержать поместье.

– Да-да-да…

Жалобный плач донесся из кухни.

– Надень куртку. – Сурово сжав губы, Люк взглянул на нее сверху вниз. – Я хочу посмотреть, что у нас еще есть. Но я тебе сразу могу сказать – о продаже забудь! Этого не произойдет.

Поместье Браннигенов располагалось на северном конце плато Нарамата. Виноградники были высажены на крутых склонах, спускающихся к Изумрудному озеру. Аккуратные ряды виноградных лоз напоминали ковер из тяжелого зеленого вельвета.

Уитни накинула парку поверх футболки и джинсов, и хотя Люк тепло одел малыша и нахлобучил ему на голову голубую панамку, сам он был без куртки.

Он нес сына в рюкзачке, и Уитни подумала, что его спине, во всяком случае, не холодно. Они спускались вниз по дороге, идущей через виноградник.

– Значит, говоришь, виноградниками ты не занималась, – не глядя на нее, сказал Люк.

– Не то чтобы меня это не интересовало, – спокойно возразила Уитни. – Просто я моментально сгораю на солнце, поэтому никогда не могла работать на воздухе…

– Ну да, ты всегда была книжным червем, – грубо прервал ее он. – Сидела, уткнувшись носом то в одну, то в другую книжку. Ты закончила школу в Пентиктоне?

– Я проучилась там год, потом Крессида отправила меня в пансион на острове Ванкувер. После окончания я поступила в УБК… И, прежде чем ты начнешь язвить, знай, что при этом я работала официанткой и платила за учебу сама.

– О, Университет Британской Колумбии! Значит, даже там ты сумела занять мое место.

– Твое место всегда было для тебя открыто, Люк, стоило тебе захотеть. – Она искоса взглянула на него и увидела, что Трой ухватил отца за выгоревшие от солнца волосы и с удовольствием дергает их.

– Ну а потом что? После УБК?

– Год я путешествовала по Европе. А когда вернулась домой, то получила место учительницы в школе Пентиктона.

– Когда же ты выйдешь снова на работу?

– Я не собираюсь возвращаться.

Он кинул на нее циничный взгляд.

– Ты уволилась с работы в надежде получить виноградники Изумрудной долины? Надеялась стать богатой бездельницей?

– Я уволилась, чтобы ухаживать за твоей бабушкой.

– А обратно тебя не могут принять?

– Ты что, совсем не в курсе того, что происходит в округе? Конечно, не могут. Когда я уволилась, то на мое место тут же набежала дюжина желающих.

– Значит, мы с тобой в одинаковой ситуации. Без работы, без перспектив… Слава Богу, хоть крыша над головой имеется. – Он свернул с дороги и пошел между рядами виноградных лоз, не оборачиваясь и не возобновляя разговора.

Уитни это вполне устраивало.

Время от времени Люк останавливался и осматривал лозу, вытягивая из земли корень, брал на ладонь немного сухой земли и задумчиво разминал ее пальцами или осматривал прогнувшиеся шпалеры.

Когда он в очередной раз остановился, Трой обернулся и сверху взглянул на Уитни. Она улыбнулась ему. Какой же он чудесный малыш! «Ку-ку!» – тихонько, чтобы не услышал его отец, проворковала девушка. Мальчик улыбнулся в ответ и снова занялся волосами Люка.

Минут через десять Люк так внезапно повернулся, что Уитни чуть в него не впечаталась.

– Пошли обратно, – сказал он. – Я увидел достаточно.

– Я пойду вниз к озеру. – Ей хотелось побыть одной и все спокойно обдумать.

Трой широко зевнул.

– А малыша лучше уложить, – быстро продолжила она, опасаясь, как бы Люк не переменил своего решения и не потащился за ней. – Тебе хватает одеял? Если нет, то одеяла хранятся в большом шкафу наверху, рядом с…

– Мне не нужна карта поместья, Уитни. Я не заблужусь, – резко заявил он. – Я здесь родился. Я знаю все вдоль и поперек, в том числе и шкафы.

– Я приму это к сведению. Но тебе совершенно не обязательно грубить! Ты-то здесь родился. А я никогда не собиралась здесь жить. Мне было двенадцать лет, и моего мнения никто не спрашивал. И, если хочешь знать, – она зло сверкнула глазами, – это было бы последним местом на земле, которое я бы выбрала! Ты был самым жестоким мальчишкой из всех, кого я знала, зацикленным на своей ревности и неуверенности в себе, и тебе всегда было наплевать на…

– Кажется, ты говорила, что нам следует постараться забыть прошлое!

Его ледяной голос подействовал на нее как пощечина.

Она метнулась мимо него и побежала вниз с холма между рядами винограда.

Хватит с нее! Она не может выносить этого человека рядом с собой! Нет, она не собирается ждать, когда Эдмунд Максвелл вернется из отпуска! После обеда она сама поедет в город, зайдет в его офис и попросит партнера Максвелла навести справки о финансах Люка.

Она попросит его позвонить кому надо и подождет результатов. И когда она получит ответ, которого ожидает: что Люк врет о своем пустом банковском счете, – тогда она вернется домой и предложит Люку выметаться.

И если он попросит подбросить его до ближайшей автобусной остановки, она с удовольствием это сделает.

Через десять минут она добралась до озера. В своем любимом тихом уголке, надежно защищенном от ветра, девушка уселась на траву и прислонилась спиной к стволу дерева. Она задумалась, но вовсе не о Люке Браннигене, а о его бабушке.

После похорон Крессиды к ней подошел доктор Джек Маккэй и сказал: «У нее были ужасные боли, Уитни. Радуйся, что она избавилась от страданий».

И лучшие подруги Крессиды, Амелия Питт и Марта Грей, тоже сказали, что все к лучшему. «Это ведь ни для кого не было неожиданностью, дорогая. Радуйся, что все наконец-то закончилось. Тебе трудно пришлось последние месяцы».

Да, этот год выдался нелегким, но, несмотря на то что порой она уставала почти до смерти, проводя с Крессидой ночи, заполненные агонией, Уитни знала, что никогда не сможет порадоваться ее смерти. Она рада за Крессиду, но не за себя. Ей ужасно ее не хватает.

И только здесь, где никто не мог ее услышать или увидеть, кроме пары реполовов, нескольких диких уток на озере и одинокой черной белочки, только здесь она наконец-то позволила себе разрыдаться.

Когда Уитни вернулась в дом, был уже полдень.

Во дворе стоял незнакомый пикап, и она недовольно поморщилась.

Посетители. Только этого ей не хватало! Но когда она решила обойти дом и воспользоваться черным входом, дверь главного входа распахнулась и из нее вышли двое: Люк и Дикси Мэй Бест.

При виде соблазнительной блондинки Уитни чуть не споткнулась. Да, она всегда знала, что Люк скор в подобных делах, но это уж чересчур!

К сожалению, они оба ее заметили, и, подавив вздох раздражения, Уитни сунула руки в карманы парки и зашагала им навстречу.

Дикси Мэй кокетливо смеялась, но, увидев Уитни, тут же посерьезнела.

– Мисс Маккензи, я вам очень сочувствую.

– Благодарю вас, Дикси.

– Ну, – блондиночка взглянула на свои наручные часики, – мне пора бежать, Люк. Здорово, что ты вернулся. Обязательно расскажу Пэтси.

– Пэтси Смит? Она тоже все еще здесь?

– Ну да. И Бет, и Лиз, и Рози Макджи, и… О, да вся наша старая компания: Лаура Логан, и близняшки Паттерсон, и… – она презрительно скривилась, – и даже Бегония Брайт.

– Старушка Бегония, – засмеялся Люк.

Дикси встряхнула головой, и ее густо накрашенные глаза блеснули.

– С ума сойти! Люк Бранниген стал папочкой!

Покачивая бедрами, туго обтянутыми ярко-розовой мини-юбкой, Дикси направилась к пикапу. Усевшись за руль, она опустила боковое стекло.

– Позвони мне, ладно? – крикнула она, отъезжая.

Пикап выпустил облако дыма и укатил, оставив Люка и Уитни одних. Напряжение между ними достигло предела.

– Пару дней ты мог бы и потерпеть, – с трудом сдерживаясь, сказала Уитни. – А потом бы и расслаблялся сколько угодно.

– Это почему же, интересно?

Но Уитни не стала отвечать. Она заметила, как прищурились его глаза, устремленные на нее, и вспомнила, что недавно плакала и что глаза у нее, наверно, красные и опухшие.

Она прошла мимо и, не обращая внимания на его «Эй, подожди!», стала подниматься по лестнице.

В своей комнате она решила, что не будет больше ждать. В конце концов, есть ей совершенно не хочется, и обедать она не станет… А Люк и сам может себя обслужить! В холодильнике полно еды, оставшейся после вчерашнего траурного приема.

Она же прямо сейчас поедет в город и поговорит с партнером Эдмунда Максвелла – его старшим братом Чарлзом.

Если она срочно не избавится от Люка, то в один прекрасный день она приедет домой и обнаружит уже обживающую его спальню Дикси Мэй… И похоже, это случится очень скоро.

Дикси Мэй, Пэтси Смит, Рози Макджи… и «всю старую компанию». Включая Бегонию Брайт!

– Люк говорит правду. – Чарлз Максвелл откинулся в кресле и через стол посмотрел на сидящую перед ним Уитни. – И адвокат, и банковский поверенный подтвердили слова Люка.

У Уитни внутри словно все оборвалось. Она с трудом поднялась на ноги.

– Значит… я должна разрешить ему остаться. И я не могу продать ни виноградники, ни дом…

– Ты можешь подать в суд и опротестовать приписку. – Чарлз Максвелл тяжело встал с кресла.

– Нет, я не могу. Так хотела Крессида, и я не имею права об этом забывать. Она ведь приютила меня, после того как мама погибла. Я могла оказаться в детском доме. Так что теперь я не могу отказать Люку в крыше над головой… Особенно теперь, когда он вернулся с малышом. – Она подняла с пола сумочку и повесила ее на плечо. – Спасибо большое, мистер Максвелл. Я очень вам благодарна за помощь.

– Уитни. – Старик обошел вокруг стола. – Прежде чем вы уйдете…

– Да? – Она остановилась.

– Адвокат Люка, по-видимому, решила, что я в курсе того, что привело его к финансовому краху, и из ее слов я понял, что его брак…

– Я ничего не хочу об этом знать, – поспешила сказать Уитни. – И так уже неприятно, что я попросила вас проверить правдивость рассказанной им истории, и я не собираюсь копаться в его личной жизни.

– Но, возможно, это поможет вам понять Люка.

– В этом нет никакой необходимости. – Она дотронулась до руки адвоката, пытаясь убедить его, что совершенно не расстроена, а если даже и расстроена, то его вины здесь нет. – Я прошу вас поставить вашего брата в известность о нашем разговоре, мистер Максвелл.

– Разумеется. Если у вас появятся новые вопросы, то, пожалуйста, не стесняйтесь, звоните.

Выйдя на улицу, Уитни криво усмехнулась. Она не была бы женщиной, если бы у нее не было вопросов. Конечно же, ей хотелось узнать о браке Люка. Ей хотелось спросить о его жене, почему она не здесь с ним… почему не заботится об их ребенке. Но она поступила правильно, прервав старого юриста. Она не смогла бы смотреть на себя в зеркало по утрам, если бы дала волю любопытству, возбужденному словами Чарлза Максвелла.

– Скажи на милость, чем ты тут занимаешься? – Уитни уперла руки в бока и посмотрела на спину и ноги Люка.

Голова, плечи и вся верхняя часть его тела находились под открытым капотом черного пикапа. Весь последний год пикап простоял в гараже. Очевидно, Люк там его и нашел и теперь вывел наружу и взялся за починку. Он явно не слышал, как она подошла, но стоило ей резко задать этот вопрос, как Люк поднял голову и выпрямился.

– А-а, ты вернулась. – Он вытер рукой лоб, оставляя на нем широкую черную полосу. – Кто водил этот пикап?

– Твоя бабушка. Слушай, ты не имеешь права…

– Так вот почему он не хотел сразу заводиться! Все понятно. – Он засунул тряпку в карман джинсов. – Теперь он будет бегать, как молодой конь. Я видел, как ты уезжала в шикарном «мерседесе». Твоя машина?

– Ты сказал правду.

– Я всегда говорю правду. Но ты вообще-то о чем?

– У тебя нет денег, и тебе негде жить.

– Денег нет, это точно, но вот насчет того, что негде жить… – Он усмехнулся и погладил пикап. – А теперь у меня есть и колеса.

Уитни хотелось напомнить, что машина на самом деле принадлежит ей, как и все поместье, но она сдержалась.

– Отлично, теперь ты можешь подыскать себе работу.

– Ха-ха. Не выйдет. Я же тебе уже говорил, что буду сам растить Троя. Никаких нянек или воспитательниц.

– Что ж, тогда тебе придется трудно. Вряд ли кому понравится приходить на свидания к папаше с ребенком… Хотя я догадываюсь, куда ветер дует! Даже и не вздумай приглашать своих подружек сюда! Если уж ты и живешь здесь пока что, то это не означает, что ты имеешь полное право приводить в поместье своих дам.

– Своих дам? – Уголки его губ дернулись.

Его самодовольная улыбка еще больше вывела Уитни из себя.

– Твоя бабушка, наверно, перевернулась бы в гробу, если бы знала, что меньше чем через двадцать четыре часа после похорон ты уже приглашаешь Дикси Мэй Бест в ее дом. Господи, ты как похотливый семнадцатилетний мальчишка, и меня поражает, что… – Она прикусила губу, чтобы слова не сорвались с ее языка.

– Что?

Она раздраженно пожала плечами.

– Я прекрасно знаю, зачем сюда явилась эта женщина!

– Дикси приехала, потому что я ей позвонил.

– Ну-ну, рассказывай!

– Я ей позвонил, потому что ты сказала…

– Я сказала? А какое я к этому имею отношение?

Он схватил ее за руку и подтащил к пикапу. На пассажирском месте стояло детское сиденьице для машины, а в нем, удобно устроившись, сидел пристегнутый ремнями безопасности полусонный Трой.

– Ты сказала, что Дикси – хозяйка детского сада, и я подумал, что она могла бы одолжить мне сиденье для малыша.

Уитни уставилась на него.

– О-о! – только и сумела она из себя выдавить.

– О-о? И это все, что ты можешь сказать?

– Прости, – нехотя и еле слышно извинилась она. – Я только подумала…

– Какое же у тебя испорченное воображение, Уитни Маккензи! И какого же ты высокого мнения о моих сексуальных качествах! Я польщен, что ты думаешь обо мне как о новоявленном донжуане… Хотя, с другой стороны, – его легкомысленный тон вдруг сменился на резкий, – я оскорблен тем, что ты считаешь меня способным на такую распущенность.

– Такая у тебя репутация. Чего другого ты можешь от меня ожидать! – отозвалась она, не желая оставлять за ним последнее слово. – Совершенно естественно допустить, что именно так ты бы и поступил!

– Надеюсь, ты пересмотришь свое мнение обо мне, – заявил Люк. – Я тоже смотрю, какой ты стала… и не могу сказать, что мне очень нравится то, что я вижу. Но меня это ничуть не удивляет. В конце концов, ты же дочь своей матери.

Ее рука была в каком-то дюйме от его лица, прежде чем она сумела опомниться и удержаться от пощечины. Но Люк этой тонкости не уловил и… среагировал мгновенно. Не успела она отдернуть руку, как он стальной хваткой сдавил ее запястье. В его синих глазах полыхал яростный огонь.

– Чтобы больше этого не было, – процедил он сквозь зубы. – Или я не отвечаю за последствия.

– Я тебя не боюсь! – с вызовом крикнула Уитни. – Может, когда-то и боялась, но теперь ты ничего не можешь мне сделать.

– Попробуй-ка вот это.

Он дернул ее к себе и в мгновение ока прильнул к ее губам. Все мысли Уитни разом улетучились, зато предательски ожили чувства. Она в ужасе ощутила, как напряглись ее груди, затвердели соски, чуть не разрывая тонкий шелк ее бюстгальтера.

Нет, это невозможно!

Уитни с трудом вырвала руку и отшатнулась. Она стояла тяжело дыша, невольно сжимая кулаки.

– Ты скоти…

– Получила? – Он пожал своими широкими плечами. – Если ты хочешь, чтобы с тобой обращались как с леди, веди себя как леди.

– Ты меня спровоцировал!

– А ты меня не провоцировала?

– Ты первый начал!

– И кто же ведет себя как ребенок? – В его голосе явственно слышалось презрение. Он отвернулся.

– Ничего из этого не выйдет, – в отчаянии сказала она.

Люк снова взглянул на нее.

– Из чего?

– Из того, что мы живем вместе.

– Если ты не выносишь жара, убирайся из кухни.

– Надеюсь, ты не имеешь в виду, что я вообще должна уйти?

– А что, мне нравится эта идея. Вообще-то я уже подумывал об опротестовании бабкиного завещания. – Он улыбнулся так же холодно и жестоко, как улыбался тринадцать лет назад. – Довольно несправедливо, что ты заполучила поместье Браннигенов. Виноградники Изумрудной долины всегда передавались по наследству, а у тебя в жилах, мисс Маккензи, нет ни капли крови Браннигенов.