355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Грейс Дрейвен » Сияние » Текст книги (страница 3)
Сияние
  • Текст добавлен: 6 октября 2021, 15:03

Текст книги "Сияние"


Автор книги: Грейс Дрейвен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Нет. На вкус они горькие, и краситель слишком ценится, чтобы употреблять их в пищу.

Ее вздох облегчения пощекотал ему шею.

– Хорошо. Я бы не хотела, чтобы меня сравнивали с едой.

Бришен открыл рот, чтобы ответить, но промолчал. Он был не до конца честен, сказав ей, что люди не привлекают каи в качестве пищи. Каи – древний народ, а люди – новый. Давным-давно, как гласят старые предания, когда каи были более дикими, а люди – менее развитыми, они охотились на них и поедали.

Он поспешил сменить тему:

– Почему у тебя глаза кровавые?

Ильдико вздрогнула и коснулась глаз пальцами. Она убрала руки, но не увидела на них крови и озадаченно нахмурилась. Вдруг ее лицо прояснилось.

– Думаю, такое случается со многими людьми при пробуждении. Глаза как будто сухие и чешутся. Это пройдет.

Она склонила голову набок.

– Каи ведь больше всего беспокоят человеческие глаза? Я заметила, как ты иногда на них реагируешь. Гаури точно так же пугают ваши зубы.

Его жене не откажешь в наблюдательности. Бришен нежно погладил ее по скуле с левой стороны.

– Глаза выглядят отталкивающе из-за белков. Такое ощущение, что невидимые руки дергают их за веревочки или что у вас в черепе живут парами какие-то личинки.

– Это ужасно! – скривилась от отвращения Ильдико. – Ничего удивительного, что каи не могут смотреть мне в глаза.

– Я могу. И смотрю сейчас, – возразил Бришен.

– Верно, – согласилась она. – Но ты делаешь усилие, чтобы не отпрянуть, так же как и я при виде твоей улыбки.

– Мы понемногу привыкаем друг к другу. И мой народ к тебе привыкнет, так же как и ты к ним.

– Надеюсь, – вздохнула Ильдико. – Ведь я уродлива для вас и нахожусь вдали от дома, среди чужаков. – Она накрутила на палец прядь его волос и слегка потянула. – Мне понадобится твоя помощь, супруг.

Бришен прижал ладонь к ее щеке.

– Ты ее получишь, Ильдико, а также мою защиту и терпение. Я не солгал, сказав, что мы поладим.

Ильдико на мгновение прильнула к его руке и отстранилась, хитро улыбаясь.

– Мне будет нелегко удержаться и не дразнить каи время от времени.

Бришен не представлял, как она собирается это делать. Он не мог вообразить, чтобы каи и гаури смеялись одним и тем же шуткам.

– Ты о чем?

Он чуть не выпрыгнул из собственной кожи, когда Ильдико медленно свела оба глаза к переносице.

– О боги! – вскрикнул он, накрывая ее глаза ладонью, и приказал: – Немедленно прекрати!

Ильдико захохотала и оттолкнула его руку. Увидев выражение его лица, она засмеялась пуще прежнего.

– Погоди, – задыхаясь, произнесла она, – я могу еще кое-что. Хочешь, я попробую скосить только один глаз?

– Нет! – отшатнулся Бришен. – Какой кошмар. Пожалуйста, не нужно демонстрировать никому это твое умение, жена.

Посмеиваясь, она поднялась с его помощью с тюфяка. Он вышел, чтобы дать ей возможность переодеться и подготовиться к дороге.

Когда он выбрался из палатки, снаружи было темно, а луна висела низко над горизонтом. Солдаты провожали его удивленными взглядами со своих мест вокруг костров. Наверняка гадают, как он собрался с духом и лег со своей безобразной женой. Небось заключают пари: выбрал ли он легкий путь – в разгар дня, когда каи почти ничего не видят, или трудный – в сумерках.

Пусть ломают голову до самой смерти. Бришен не собирался ни с кем обсуждать свои отношения с Ильдико. Они заключили соглашение, основанное на зарождающейся дружбе, уважении и интуитивном взаимопонимании, которое не переставало его удивлять. Бришен не допустит, чтобы чьи-то вульгарные домыслы это испортили.

Он распорядился, чтобы им в палатку принесли еду, приготовленную поваром гаури, и пошел обсудить с Анхусет и Мертоком предстоящее освящение.

Через полчаса его отыскала жена. Она сменила платье и заплела волосы в косу. В одной руке она несла нагрудник Анхусет.

– Можешь помочь мне его надеть?

Бришен забрал нагрудник и прислонил его к дереву.

– Мы выезжаем чуть позже. Нужно провести обряд для троих погибших.

На ее лице отразилась печаль.

– Мне жаль, Бришен.

– И мне, – стиснув ее руку, ответил он. – Мы обмоем тела во время освящения и вернем огонь жизни членам их семей, чтобы можно было поместить их в священном доме.

– Что такое огонь жизни? И освящение?

Он замолчал, обдумывая, как лучше объяснить жене погребальные обряды каи. Чтобы должным образом почтить память павших, ему и двум другим каи придется в буквальном смысле вдохнуть все воспоминания покойных и доставить их домой, то есть на время переселить в себя чужие души.

Бришен вдруг понял, что больше не считает глаза Ильдико сущностями, живущими отдельно от нее. Они, конечно, человеческие и все еще выглядят непривычно, но это всего лишь глаза.

Глава 7

Физические различия между людьми и каи очевидны и подчас разительны. Ильдико смирилась с этим еще до свадьбы. Принятие помогало ей видеть душу Бришена за его пугающей внешностью. Она решила и впредь придерживаться этой философии: узреть, что сокрыто на дне под поверхностью. За недолгое время, проведенное среди его народа, Ильдико заметила у них много схожих с людьми черт: любовь к семье, преданность друг другу и взаимовыручку, боль при гибели друзей. Ильдико была уверена, что со временем, когда поживет среди каи подольше, обнаружит еще больше общего.

Хотя у гаури были обряды, подобные ритуалам каи, но ничего похожего на освящение мертвых у людей не было.

Бришен принес флягу с вином и расстелил перед палаткой одеяло. Он усадил Ильдико рядом с собой и подал ей флягу.

– С каждым новым поколением мой народ теряет часть магии. Мы древняя раса, но мы вымираем. Мы применяем магию только в самом крайнем случае. Я владею семейными боевыми и защитными заклинаниями так же хорошо, как мой отец, но его способности сильнее, чем у меня и брата. А брат сильнее своих детей. Каи живут долго и бережно хранят воспоминания. Духи, покидая этот мир, дарят живым свою память. Мы называем их огнем жизни и помещаем в место под названием Эльмек. Они составляют нашу историю, то, что отличает нас от остальных рас, помимо внешнего вида и магии, которую мы постепенно теряем.

– Эльмек – это храм?

Ильдико сделала глоток сладкого вина и вернула фляжку Бришену. Он тоже отпил, а потом сжал горлышко пальцами.

– Не совсем. Это святыня, но мы там не молимся. Туда приходят, чтобы получить знания о прошлом или уменьшить боль, вновь соприкасаясь с умершими.

У Ильдико сжалось сердце. Она бы многое отдала за воспоминания родителей. Муж снова протянул ей вино, но она отказалась.

– Жаль, у гаури такого нет.

Бришен ободряюще сжал ее плечо.

– Это помогает живым справиться с потерей, особенно если смерть внезапная, как бывает в бою или при рождении, которое само по себе тоже нелегкая битва.

Он не убирал руку, и Ильдико наслаждалась исходящей от него силой.

– Огонь жизни мертвого каи – это его дар дорогим ему людям.

Ильдико ощутила острую зависть и на мгновение пожалела – несмотря на зубы и все остальное, – что она не каи.

– Как вы доставите эти огни домой?

Бришен отхлебнул вина. Ильдико еще не научилась как следует распознавать эмоции на его лице, поскольку плохо понимала выражение сияющих глаз, но она ощутила, что он почему-то колеблется. Он слегка напрягся и убрал руку с ее плеч. Ей захотелось, чтобы муж вернул ладонь обратно.

Бришен долго молчал. Ильдико решила, что он вовсе не ответит.

– Сегодня мы проведем освящение – ритуал, извлекающий дух и зажигающий огонь жизни.

Бришен взял Ильдико за руку и переплел их пальцы. Серая кожа и черные когти подчеркивали, насколько они разные, но горе есть горе. Любой гаури, преклонив колени у могилы и оплакивая умерших, страдал бы точно так же.

– Я могу объяснить тебе этот обычай и как мы повезем огни домой, но ты поймешь лучше, если увидишь все своими глазами.

– Можно мне участвовать?

Рот Бришена изогнулся в улыбке. Привычным жестом он поднес ее руку к губам и поцеловал костяшки пальцев, потом встал и помог подняться Ильдико.

– К сожалению, освящение могут проводить только каи. Но ты будешь смотреть. Для меня это честь.

* * *

Когда стало смеркаться, свита принца в полном составе собралась на поляне. Вчера Ильдико была слишком уставшей, чтобы познакомиться с вновь прибывшими и рассмотреть их. Кроме того, официальному представлению принцессы помешала кровавая схватка с убийцами из Беладина, а после все были заняты тем, что разбивали лагерь и убирали погибших.

Бришен сказал, что они отправятся в путь только завтра ночью. Сегодняшний вечер посвящен погребению трех павших в битве воинов.

– А наемники? – спросила Ильдико, стараясь не оглядываться ежесекундно на трупы, сложенные в кучу на обочине дороги.

Бришен сощурил сияющие глаза.

– Сожжем их перед отъездом, а прах вернем Белавату. Мы получили его сообщение. – Голос Бришена был холодным, равнодушным.

Ильдико вздрогнула, но не от его ледяного тона, а от осознания, что их обоих пытались убить из мести. Очевидно, их брак таит опасности куда более серьезные, чем общее ложе и быт с чужестранцем. Она не тешила себя иллюзиями, что мужчина, попытавшийся вытащить ее из-под телеги, хотел только припугнуть. Наемник бы с улыбкой зарезал ее на месте. Ильдико порадовалась, что он мертв и что убил его именно Бришен.

Некоторым, возможно, показалось бы странным, что она не боится мужа. Несмотря на пугающий внешний вид и беспощадность в битве, с супругой Бришен был безукоризненно вежлив и обходителен.

Когда с обустройством лагеря было покончено, он представил жену отряду каи, явившемуся им на выручку, и Мертоку – своему распорядителю конюшен. Как и ожидала Ильдико, солдаты были вежливы, но упорно избегали смотреть ей в глаза. Зато они таращились на нее, раскрыв рот, когда им казалось, что она этого не видит, и ей хотелось скосить глаза и посмотреть, как те на это отреагируют.

Ее муж был столь же догадлив, сколь обходителен.

– Даже не думай, – прошептал он ей на ухо, обнимая за талию. – Видишь, половина воинов чистит или точит оружие. Мне совсем не хочется, чтобы кто-нибудь от испуга перерезал себе горло.

Ильдико прикрыла рот ладонью, чтобы не рассмеяться. От ответной хищной улыбки Бришена волоски на теле встали дыбом, но она ничуть не испугалась и обхватила его руку, лежащую на ее талии, своей.

Над их головами ярко светила луна – по меркам каи разгар дня, – когда все сопровождающие, кроме часовых, собрались на поляне и обступили кольцом троих погибших. После смерти они выглядели точно так же, как при жизни, за исключением цвета кожи. Ранее свинцово-серая, с чуть заметным лиловым оттенком, она приобрела цвет остывшей золы. Тела обрядили в броню и уложили в ряд. Руки скрестили на груди, оружие оставили рядом на земле. Ильдико стояла на пне за кругом и могла видеть происходящее поверх плеч погребальной процессии.

В круг вошла Анхусет с небольшой урной в руках. Она налила из нее немного масла себе на пальцы и присела, чтобы нарисовать на лбу покойников какой-то таинственный знак. Как и все каи, в бледном свете луны она казалась элегантной и неприступной. Волосы отливали серебром. Она затянула песню на языке каи, которую тут же подхватили остальные. Ильдико не поняла ни слова, но догадалась, что воины оплакивают погибших.

Панихида продолжалась, голоса становились все громче и громче. Воины чуть покачивались в такт, а их глаза ярко светились в темноте. Со своего места Ильдико видела Бришена. Он стоял на противоположном от нее краю круга и пел вместе со всеми.

Ильдико ахнула, широко распахнув глаза, когда тела мертвых каи вдруг окутало слабое свечение, которое омывало покойных, как приливная волна. Неожиданно она взметнулась вверх и повисла в воздухе, как нимб. Свет разделился на три потока, и каждый из них постепенно принял форму, отдаленно напоминающую фигуру человека или каи.

Солдаты продолжали петь, высокие женские голоса сливались с низкими мужскими. От каждой светящейся фигуры отделился маленький – не больше мотылька – огонек. Искра памяти. Огонь жизни.

Бришен и еще двое выступили из круга и подошли к телам. Фантомы окутали их, будто кружа в танце под звуки песни. Глаза Ильдико наполнились слезами, когда Бришен и двое воинов раскрыли объятия. Извиваясь и покачиваясь, духи полностью скрыли фигуры живых и лучами света проникли каждому в рот и нос.

Ужас и изумление охватили Ильдико, когда она увидела, как души мертвых завладели телами своих добровольных хозяев. Бришен объяснял ей, что каи – ночные создания. Они по возможности избегают солнечного света и днем стараются отдыхать. Но глядя на то, как супруг и двое его подчиненных светятся изнутри огнем душ погибших, она решила, что сумеречные каи – самые светлые из всех живых существ, каких ей только доводилось видеть.

Бришен сиял, как факел, его горящие глаза приобрели желтоватый цвет вместо привычного перламутрового. То же самое произошло с двумя другими. Один пошатнулся, как от толчка. Огонь жизни пульсировал, светясь сквозь одежду, словно свеча, горящая внутри живого светильника.

Светящиеся фантомы окончательно покинули свои земные пристанища под последние строки песни и растворились в бескрайней ночи, оставив огонь жизни в теле новых хозяев. Тела погибших рассыпались внутри доспехов в тонкую пыль, которая вскоре впиталась в землю.

Песня стихла. Каи молча стояли в круге. Слышно было только свист холодного ветра. Ильдико спрыгнула на землю и поспешила к Бришену. Он тяжело навалился на Ахнусет и был бледен, как мертвый Талумей, даровавший ему на хранения свои воспоминания. Двое других солдат выглядели немногим лучше и держались на ногах лишь с чужой помощью, будто огни жизни вытянули из них все силы. Глаза Бришена пылали, как солнца. Он дрожащей рукой потянулся к Ильдико.

Она с силой сжала его ладонь и притянула мужа к себе.

– Анхусет, помогите мне довести его до палатки.

Та кивнула и сделала кому-то знак рукой. Подошли двое солдат. Бришен почти повис на руках между ними. Его довели до палатки и уложили на тюфяк. Ильдико опустилась рядом с ним на колени и взяла за руку. Его глаза были закрыты, но огонь жизни сиял сквозь веки.

Анхусет села на землю с другой стороны.

– Он пробудет в таком состоянии несколько часов. После начнется посмертная горячка.

Ильдико почувствовала, как от страха сжимается желудок.

– Посмертная горячка? Он ничего мне об этом не говорил.

Анхусет вытянула из-под неподвижного тела Бришена одеяло.

– Принявший огонь погружается в воспоминания умершего, пока окончательно не привыкнет к ним. Это длится недолго, но переносится очень тяжело.

– Крылатый Берсен! И все каи через это проходят? – Ильдико успела изменить свое мнение об этом обычае. Она гладила руку мужа большим пальцем.

– Те, кто пожелает, – пожала плечами Анхусет. – Бришен сам вызвался принять воспоминания Талумея и доставить их в Харадис. Он передаст огонь жизни матери мальчика, как только мы доберемся домой. Я побуду здесь с вами, пока не закончится горячка.

Анхусет расслабленно откинулась на столбик палатки, но Ильдико не дала себя одурачить. Она еще раньше замечала, как Бришен ведет себя с сестрой. Та явно волнуется.

– Я не причиню ему вреда, Анхусет. Не нужно защищать его от меня, – мягко пошутила она.

Анхусет посмотрела на нее без улыбки.

– Во время посмертной горячки каи иногда впадают в буйство. Я защищаю не его, а вас, Ваше Высочество.

Глава 8

Воспоминания – особенно чужие – сводили с ума. Бришен лежал на тюфяке с закрытыми глазами, а перед его внутренним взором память юного Талумея и его собственная сплетались в причудливый узор. Перед ним мелькали любимые лица – какие-то из его жизни, какие-то из жизни Талумея, – а в сердце оживали чувства, которые эти лица вызывали. Отец, мать, две сестры.

Бришен протянул руку к строгому, полному достоинства лицу пожилой женщины.

– Мама, – прошептал он.

– Что с твоей мамой, Бришен?

Голос был ему знаком. Анхусет, его командующая. Бришен нахмурился. Нет, это он ее командующий. Ее двоюродный брат и командир.

– Мама, – повторил он. – Я ее люблю. Ее зовут Таравин.

– Нет, Бришен, – снова заговорила сестра. – Твою мать зовут Секмис, она королева Равнин. Сумеречная королева Баст-Харадиса.

Бришен нахмурился. Образ Таравин сменился другим – лицом удивительной красоты, за которым скрывалась холодное, жестокое нутро. Эта женщина с темной душой однажды завладела сердцем короля.

– О чем это он? – спросил новый голос на всеобщем с певучим акцентом гаури. Неприглядная херцегеши с пугающими глазами.

– Зато красивая внутри, – сам себе возразил Бришен. – Смешливая.

– Он путает свою мать Секмис с матерью Талумея, Таравин, – ответила гаури Анхусет, также на всеобщем. – Я не знакома с Таравин лично, но хорошо знаю мать Бришена. Она редко смеется.

Бришен хотел объяснить, что имел в виду Ильдико, а не Таравин, но язык будто прилип к небу. Ему было очень жарко, он весь горел, словно лежал под палящим солнцем.

– Воды, – прохрипел он.

Сухих губ коснулся край чаши, и Бришен сделал несколько жадных глотков. Прохладные ласковые пальцы погладили пылающий лоб. Он открыл глаза и увидел, что на него смотрит Ильдико. Встретив ее взгляд, он инстинктивно дернулся и попытался подняться.

– Ваше Высочество, – пробормотал он.

Солдату не пристало грубо нарушать протокол, валяясь на ложе в присутствии принцессы.

Ильдико. Когда они одни, он называет ее Ильдико. Две пары рук уложили его на тюфяк. Бришен моргнул, заметив чашу с водой, которую протягивала ему Анхусет. Он повернулся к Ильдико.

– Ты узнаешь меня, Бришен? – негромко и обеспокоенно спросила она, поглаживая его по руке.

Из-за постоянно сменяющих друг друга картин перед глазами все плыло. Желудок протестующе сжимался. Бришен зажмурился.

– Моя жена, – сказал он. – Моя Ильдико.

– Да, Бришен, я твоя Ильдико. – Ее голос и прикосновения успокаивали. – Мы с Анхусет побудем с тобой, пока не пройдет лихорадка.

Он хотел поблагодарить их за беспокойство. Ильдико ни разу не видела посмертную горячку – неприятное зрелище, а Анхусет еще не оправилась после тошнотворного картофеля, который ела на свадебном пиру. Воспоминание о дымящейся личинке на тарелке перебило бессвязный поток образов. Рот наполнился желчью и слюной.

– Меня сейчас стошнит, – пробормотал он.

Он не успел договорить, как его повернули на бок. Чьи-то руки подняли ему голову и отвели с лица волосы, пока он опорожнял желудок. Нахлынули картинки: как он в детстве болел целую неделю, и его тошнило в резную деревянную чашу, которую он прижимал к груди, а Таравин ласково его подбадривала, повторяя, какой он храбрый мальчик. Следом пришло похожее воспоминание: он в огромной кровати, держит серебряную лохань, а придворная няня, стоя на безопасном расстоянии, смотрит на него с отвращением.

Лица коснулась прохладная влажная ткань, и он поймал руку, которая ее поднесла, за запястье. Рука была тонкая. Такую легко сломать. Бришен проследил большим пальцем тонкую сеть вен под кожей. Они были не толще шелковой нити, но в них ровно бился пульс.

Приоткрыв глаза, он увидел, что это Ильдико обтирает ему лоб. Другой рукой она пригладила его волосы.

– Сначала битва, потом рвота. А ведь ты едешь в Харадис, чтобы быть представленной ко двору. – С самого отъезда из столицы Гаура все шло не так. – Хочешь, я отвезу тебя домой?

Если она скажет «да», он не станет ее осуждать.

Она улыбнулась, обнажая квадратные зубы.

– Мы и так едем домой, Бришен. У меня в Присиде ничего не осталось.

– А семья?

Улыбка погасла.

– Семья – это не только кровные узы. Мои родные погребены в склепе с видом на море. Теперь у меня новая семья. – Она провела пальцем по его брови. – Дать воды? Не хочешь прополоскать рот?

Бришен кивнул и принял предложенную Анхусет чашу. Он откинулся на спину, тяжело дыша, борясь с тошнотой, которая накатывала при воспоминаниях Талумея. Бришен чувствовал себя так, будто пил всю ночь, а утром его запихнули в пустую бочку, заткнули пробкой и швырнули в бушующее море. Он усилием воли заставил себя не думать о картофеле.

Слышно было, как рядом вытирают пол. Бришен хотел извиниться за беспорядок, но не решился открыть рот, боясь, что сведет на нет все усилия уборщиков.

Он не заметил, как погрузился в беспокойный сон, и его обступили образы, состоявшие из своих и чужих воспоминаний. Бришен ворочался на ложе и срывал с себя одеяло. Сквозь сон он услышал испуганный вскрик и два голоса, говорящие на всеобщем.

– Он тебя порезал?

– Только рукав. Крылатый Берсен, какая у тебя реакция!

– Недостаточно быстрая.

– Это всего лишь рукав, Анхусет.

– Хорошо, что не лицо или горло, Ваше Высочество. Вам не следует здесь оставаться.

– Напротив.

– Тогда хотя бы сядьте подальше, пока он не придет в себя. Во второй раз я могу не успеть.

Бришен попытался сбросить с себя оковы сна. Он убьет того, кто поднял руку на его жену, раскроит ему череп, как тому наемнику из Беладина, который на нее напал. Она не красивая, нет – она прекрасна и принадлежит ему.

– Моя Ильдико, – прошептал он.

Больше не было ласковых прикосновений, но его успокоил ее голос:

– Я здесь, Бришен. Я никуда не уйду.

Он очень на это надеялся.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю