Текст книги "Флетч в Зазеркалье"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 16

– Ты выходишь замуж за Чета?

– Да, – кивнула Шана.

– Почему?

* * *

Он подкатил велосипед к бассейну и оставил у стены.

Шана Штауфель плавала в бассейне.

Одна.

Джек подождал, пока она отмеряет положенные метры. Он сидел в шезлонге, который поставил в тенек у стены дома, невидимый из окон. Этому нехитрому приемчику он научился от Нэнси Данбар. В японском садике она садилась так, чтобы ее не видели из окон административного корпуса.

Маленький реактивный самолет сделал круг над Виндомией, заходя на посадку.

Выйдя из воды, Шана не заметила Джека.

– Эй, – шепотом позвал он.

Вытирая голову полотенцем, она направилась к нему. Сегодня она плавала в желтом бикини.

* * *

– Значит, о Чете ты все знаешь.

– Что я знаю о Чете?

– Он любит мальчиков.

– А девочек он тоже любит?

Она покачала головой.

– Ни в коем разе.

– Тогда почему ты выходишь за него замуж?

– Это соглашение.

– Соглашение?

– Да. Разве ты не слышал о договорных браках?

– Когда каждый имеет выгоду?

Она кивнула:

– Совершенно верно.

– И в чем же она состоит?

– В возможности реализовать честолюбивые замыслы. Чет сдаст вступительные экзамены в коллегию адвокатов, начнет практиковать, сначала будет баллотироваться в палату представителей конгресса США, потом… ты понимаешь.

– Покупать сердца и умы американских обывателей.

– Он очень умен. У него будут прекрасные помощники. Для него уже написали книгу, в которой разбираются противоречия между первой и четырнадцатой поправками…

– За него.

– Ее опубликуют под его именем. Тем, кто написал книгу, хорошо заплатили как за их труд, так и за молчание.

– Прекрасно.

– Конгрессмен, представляющий этот округ, намерен закончить политическую карьеру и не выставлять свою кандидатуру на следующий срок.

– Сколько ему лет?

– Около пятидесяти.

– Почему он сходит с дистанции?

– Потому что денег ему теперь хватит до конца жизни. И даже останется.

– Заботами Честера Редлифа-старшего.

– Да.

– Ему заплатили, чтобы он вышел из игры. Дали взятку.

– Некоторые люди серьезно относятся к своему финансовому благополучию. Других активов, кроме выборной должности, у этого конгрессмена не было.

– И он решил ее продать.

– Да.

– Редлифу и сыну.

– Да.

– Почему нет? Не вечно же конгрессмену сидеть в этом кресле. Кого снедает честолюбие? Редлифа или сына?

Шана вздохнула:

– Честер уверен, что надо творить добро, если есть такая возможность. С поддержкой отца Чет сумеет сделать гораздо больше для этого округа, страны, мира, чем нынешний конгрессмен.

– Это мне понятно. А для успешной карьеры Чету необходима респектабельная супруга.

– Она перед тобой.

– Теперь в конгресс выбирают и «голубых».

– Только не от Джорджии. Законы, карающие гомосексуализм, лишь недавно изъяли из уголовного кодекса.

– Если движущей силой является честолюбие доктора Редлифа, почему Чет идет у отца на поводу?

– Почему нет?

– Негоже жить во лжи.

– Ему предлагают беспроигрышный вариант. Чета любят. Известный футболист. Видный мужчина. Умница. Должен же он как-то распорядиться своей жизнью. Нельзя же до старости играть здесь в пинг-понг с младшей сестричкой.

– Ему необязательно идти в политику.

– Этого всегда хотел его отец. А Дункана Честер видел во главе семейной корпорации Редлифов.

– Удачи ему.

– Да, – вздохнула Шана. – Удачи ему.

– Значит, Чет соглашается на этот брак.

– Соглашается? Да. Соглашается. Мы нравимся друг другу. Не вижу в этом ничего удивительного. Он умный, симпатичный парень. Женившись на мне, он сможет покинуть Виндомию.

– В Вашингтоне он не сможет высказать собственного мнения…

– А кто может?

– По конституции, конгрессмен не должен отстаивать точку зрения одного человека.

– Честер – гений. Так что его интеллектуальный потенциал, пожалуй, выше, чем у населения всего округа.

– Значит, доктор Редлиф знает, что его сын – гей.

– Да. Эта одна из причин, побудивших его заключить соглашение с Четом.

– Это не просто соглашение. Это сделка.

– Пусть сделка.

– Что будет, если Чет не примет условий сделки? Шана устроилась в шезлонге поудобнее.

– Неизвестно.

– А предположительно?

– Чет опасается, что его вычеркнут из завещания. И ему придется торговать карманными зеркалами на каком-нибудь островке в южной части Тихого океана.

– Ерунда. У него же есть голова на плечах.

– Ты понимаешь, что я имею в виду.

– Как раз я тебя не понимаю.

– Все или ничего. Если Чет хочет быть сыном Честера Редлифа – со всеми полагающимися благами, – он должен вести себя так, хотя бы для посторонних, как и положено сыну Честера Редлифа. Это разумно?

– А тебе известно, какие чувства вызывает это разумное требование у Чета?

Шана замялась Откашлялась.

– Ярость.

– Что?

– Ярость. Он в ярости. Его все время толкали в спину. Отец решил, что он будет спортсменом, точнее, футболистом. Чет и стал им. Одним из лучших в студенческой лиге. Отец решил, что он будет хорошим студентом. И Чета приняли в Фи-Бета-Каппу. Отец послал его в юридическую школу. Видишь ли, поначалу Чет с отцом не спорил. Он, кстати, всегда осознавал, что он – гей. И не стал скрывать этого от отца. Когда Чет узнал, что для него написали эту книгу, он пришел в ярость. Известие о том, что для конгрессмена приготовили запасной аэродром, разъярило его еще больше. Вот он и завалил экзамен в коллегию адвокатов. Я уверена, он сделал это нарочно. Чет никогда ничего не заваливал. И теперь он знает наверняка: каких бы успехов он ни добился, отец скажет, что этого мало. Гомосексуальные наклонности отнюдь не тревожат Чета. Его волнует другое: ненасытные требования отца, который гонит и гонит сына. И Чет должен поступиться всем, если хочет, чтобы отец от него отстал. Это тебе ясно?

– Вроде бы.

– У тебя есть отец, Джек?

– Да.

– У вас такие же отношения? Джек покачал головой:

– Он ничего от меня не требовал. Никогда и ничего.

– Это хорошо.

– Но, наверное, необычно. Я хочу сказать… Даже не знаю, что я хочу сказать.

– Отцы – странные люди.

– Похоже на то.

– Я говорила тебе насчет моего отца.

– Да.

– Мелкий мошенник, всегда готовый обменять правду на «Мерседес».

– Значит, доктор Редлиф выбрал тебя в жены Чету.

– Да. Он привез меня сюда прошлой весной, вроде бы по делу, и сказал Чету, что он, Чет, должен жениться на мне.

– Как отреагировал Чет?

– Он отдает предпочтение мальчикам с конюшни.

– Шана? – спросил Джек. – У тебя роман с доктором Редлифом?

– Да.

– Понятно. Я хочу сказать, ты с ним живешь?

– Да. Честер любит доводить дело до конца.

– Это заметно.

– Мы стали любовниками больше года назад. В один уик-энд, который провели вдвоем в Берлине. Никто из нас этого не планировал, не ожидал, что так получится. Во всяком случае, я. Для меня Честер был Большим Боссом. И я представить себе не могла, что он проявит ко мне какие-то чувства. Шел сильный снег. Его деловые партнеры не прибыли к обеду. Мы пообедали вдвоем. Много смеялись. Потом бросались снежками на улице. Слизывали снежинки с лиц друг друга. Перебрались в постель. Ты уже общался с миссис Редлиф?

– Лишь несколько минут.

– Она не выдержала испытания славой. Она думала, что вышла замуж за преподавателя колледжа. А попала в императрицы. Ее это ввергло в депрессию. Некоторые люди терпеть не могут перемен. Честера ее болезнь очень печалит. Развестись с ней он не может. Я это понимаю. Правда, теперь он обращает на ее болезни меньше внимания.

– С тех пор, как у вас начался роман.

– С тех пор, как ему стало ясно, что такова ее сущность и с этим ничего не поделаешь. – Она помолчала. – Да, с тех пор как у нас начался роман.

– Чет знает, что ты живешь с его отцом?

– Нет. Он думает, что я выхожу за него замуж ради денег и социального положения.

– Шана, насчет всего остального ты говорила правду. Ты это делаешь ради денег, положения в обществе?

– Я действительно люблю Честера.

– Я тебе верю.

– Очень его люблю. Понятия не имела, что можно так любить. Я представить себе не могла, что есть такой замечательный человек. Как и то, что этот человек будет любить меня, что я буду ему нужна.

– Ситуация начинает прорисовываться, – кивнул Джек. – Чет – в Вашингтоне, ты – в Виндомии.

– Меня бы это устроило.

– У тебе будут дети от Честера?

– Мы об этом говорили. Я – «за».

– Но тогда Чет узнает, что ты – любовница его отца.

Шана улыбнулась:

– Я полагаю, дети будут вылитые Редлифы.

– Да уж. Мне кажется, все останутся довольны этим браком.

Она вновь улыбнулась:

– Естественно. Итак, тебе известно насчет Чета. И меня. И Честера. Действительно, в журналистском расследовании ты мастер. Что еще ты выяснил? Кто угрожает Честеру?

– Теперь я понимаю, с чего такая озабоченность.

– Я думаю, его благополучие заботит только меня.

– Не только. Еще и миссис Хьюстон.

– Очень милая старушка. Послышались детские крики.

– Печальная история, – вздохнул Джек. – Миссис Редлиф пьет и пригоршнями глотает таблетки.

– Не без этого.

– Дункан отдает предпочтение другим наркотикам.

– Так вот в чем дело? Я думала, он просто болван.

– Есть и такое. Он лжет. Обманывает. Ему нужны шестьсот пятьдесят тысяч долларов на новый автомобиль.

– Нет бы ему ездить на велосипеде.

– Аликсис полагает, что без отца ей бы жилось лучше.

– Без отца Аликсис стояла бы на углу в белых сапогах и кожаной мини-юбке.

– Бьювилль…

– У нас гость, – прервала его Шана. Мальчик лет девяти в одних плавках появился у бассейна. Уставился на них.

– Честер Третий, – пояснила Шана. – А вот второе имя забыла. У Эми семь детей от трех мужей. Поневоле запутаешься.

– Как я понимаю, нам с тобой общаться не положено, – заметил Джек. – Но вроде бы здешние правила придуманы лишь для того, чтобы их нарушали.

– Правила нарушать нельзя, – возразила Шана.

За первым ребенком один за другим появились еще четверо. Загорелые, крепенькие здоровенькие.

За ними к бассейну вышла худая женщина с двухлетним малышом на руках Ее сопровождала няня, которая несла младенца.

Джек поднялся:

– Пожалуй, мне пора.

– Мне тоже.

– Куда ты идешь? – спросил он. – Что ты собираешься теперь делать?

– А что такое?

– Спрашиваю из любопытства. Интересно, что ты тут делаешь, как проводишь время? Что значит для тебя Виндомия?

– Я иду в спортивный зал, поработаю на тренажере.

– Чтобы потом упомянуть об этом в разговоре с доктором Редлифом?

– Потому что мне этого хочется.

Джек подошел к бортику бассейна. Худая женщина опускала двухлетнего малыша в воду.

– Я вас не знаю, – обратился он к худой женщине.

– Эми Макдоуэлл.

– Пожалуй, я пойду. Раз уж вы здесь.

– Лучше останьтесь. – Она помахала рукой уходящей Шане. – Лишняя пара глаз нам не помешает. И спасатель тоже.

– Как скажете.

Джек вернулся к шезлонгу. Дети радостно плескались в бассейне. Энергии у каждого хватало на двоих.

Эми унесла младенца в тень. Расположилась в шезлонге рядом с Джеком, в том самом, где только что сидела Шана.

Начала кормить малыша.

– Вы мне не представились.

– Джек.

Она указала на одного из мальчиков:

– Его зовут Джек. Джон. Как и его отца.

«Из семерых детей четверо мальчики», – отметил Джек.

– Это все ваши дети?

– Да. Красавчики, не правда ли?

– Да.

– Это я делать умею.

– Что?

– Рожать детей. Мне, правда, потребовались три мужа, но все красивые, здоровые, умные.

– Вам еще нет тридцати?

– Двадцать девять.

– Однако. Семеро детей, а вам еще нет тридцати. Простите, пожалуйста. Впервые вижу такую женщину.

Она рассмеялась:

– Хотите еще иметь детей?

– Да. И много.

– Как хорошо, что вы богаты.

– Это точно. Вам никто не говорил, как это приятно, кормить грудью ребенка.

– Догадываюсь.

– Завидуете маленькому Роберту?

– Есть немного.

– А вас кормили грудью?

– Понятия не имею.

– Тогда, боюсь, что не кормили. Я считаю, что дети растут более здоровыми, если кормить их грудью.

– А ваши мужья?.. Впрочем, это неважно.

Она рассмеялась:

– Столько детей я могла родить только здесь, в Виндомии, где мне всегда помогут. Мужчины, за которых я выходила замуж, думали, что в Виндомии их ждет райская жизнь. Но со временем выясняли, что им тут не так уж и хорошо. Каждый приходил к выводу, что в Виндомии ему тесно.

– Я их понимаю.

– Здесь они могли работать на моего отца или вообще не работать. Ничего другого им не оставалось. В итоге они говорили, что Виндомия действует им на нервы, и уезжали, чтобы жить так, как им хочется. Мы остаемся добрыми друзьями, я и мои экс-мужья.

– Вы очень хотели иметь детей?

– Да. Если ты богата, на кого тратить деньги, как не на детей?

– Тратят и на другое, – ответил Джек.

Как бы между прочим, без нажима, Эми выяснила, где Джек родился, рос, учился. Он постарался ответить на все ее вопросы.

– По возрасту вам пора жениться. Еще не успели?

– Нет.

– Я полагаю, к семейной жизни вы относитесь скептически.

– Если не иметь детей…

– А вы хотите иметь детей?

– Не знаю.

– Вы правы. Жениться надо лишь для того, чтобы рожать детей.

– Разводы с тремя мужьями, должно быть, обошлись вам в некоторую сумму.

– Ерунда. Мне есть чем прижать моего отца.

– Чем же?

– Если он не пойдет мне навстречу, я расскажу всему миру, что он сексуально домогался меня, когда я была еще ребенком.

– Это правда?

– Разумеется, нет Но он манипулирует людьми, хочет контролировать все и вся. Поэтому приходится искать способ манипулировать им, верно? Его слабое место – репутация. Ему хочется быть идеальным человеком, идеальным мужем, отцом идеальных детей. Это единственное оружие, которое у меня есть.

– Как-то это не по-честному.

– Зато срабатывает.

– И вы действительно воспользуетесь им? Скажете такое об отце?

– Разумеется. И он это знает.

Старший из мальчиков, лет девяти, подошел к Джеку:

– Как тебя зовут?

– Джек.

– Джек, не хочешь поиграть с нами?

Играть с детьми особо не хотелось. Он бы с большим удовольствием поговорил с Эми Макдоуэлл. Внезапно прекрасный день, прекрасные цветы, прекрасный бассейн, прекрасные дети стали не такими уж прекрасными, словно их заплевали грязью.

– Идите, – кивнула Эми.

Джек встал:

– Если я коснусь ваших обнаженных детей в бассейне, будет мое деяние классифицироваться как сексуальное домогательство? – Вопрос получился излишне резким.

– Разумеется, нет, – хохотнула Эми – Какой смысл вас в этом обвинять?

Играть с детьми Джеку понравилось.

Он сцеплял пальцы под водой, дети один за другим становились на импровизированную подставку, он поднимал руки вверх, и они плюхались спиной об воду, оглашая бассейн восторженными криками.

Потом они поиграли в короля горы, забираясь ему на плечи В итоге волосы у него встали торчком, а уши покраснели.

Дети копошились вокруг, словно маленькие обезьянки.

Игра затянулась.

– Джек, – позвала Эми, подойдя к бортику – Вам бы лучше выйти из воды. У вас кровоточит спина.

Джек коснулся рукой спины, убедился, что так оно и есть.

– Не подставляйте спину под прямые лучи, – посоветовала Эми – А не то останется шрам.

Джек надевал носки и кроссовки, когда Эми вновь подошла к нему.

– Никому не говорите о том, что я вам сказала. Мне бы не хотелось, что бы Аликсис прижала отца тем же. Вы меня понимаете?

Глава 17

– Какие нежные звуки вы извлекаете из этого ящика со струнами.

Джек сидел в лесу, привалившись спиной к дереву, и наигрывал на гитаре. Велосипед он прислонил к другому дереву.

Сначала на небольшую полянку выскочил боксер. Затем на тропинке появился высокий, в возрасте, мужчина в шортах и роговых очках. С очень прямой спиной.

– Не вставайте, – остановил Джека доктор Редлиф – И продолжайте играть. Мне нравится. Можно мне присесть Джек?

Джек вновь привалился спиной к дереву.

– Это ваш лес доктор Редлиф.

– Лес принадлежит Богу. Как и весь мир. Мы лишь арендаторы – Редлиф опустится на траву, скрестил ноги по-турецки. Хохотнул. – Будь я Богом, я бы всех нас предал огню. А вы?

– Если б вы были Богом, вы сожгли бы себя? – спросил Джек.

– Я пытался не сходить с пути истинного. – Редлиф оглядел растущие вокруг деревья. – В основном мне это удалось. Как можно научиться играть на гитаре?

– Я учился так давно. – Джек прошелся по струнам. – Главное, не мешать пальцам играть.

* * *

Вернувшись в коттедж, Джек съел пару сандвичей, запил их молоком, закинул за спину гитару, оседлал велосипед и проехался по Виндомии.

Около административного корпуса в субботний день стояли лишь несколько автомобилей. В том числе «БМВ» Бьювилля.

Около взлетно-посадочной полосы замерли с десяток маленьких самолетов, как с реактивными, так и турбовинтовыми двигателями. Пока Джек их считал, приземлился еще один, древний, двухместный, выкрашенный желтой краской биплан. Пилот, правда, прилетел один, без пассажира.

Несколько машин стояли и у клуба. Теннисные корты, бассейн, площадка для гольфа пустовали.

Когда Джек катил к аэропорту, его обогнал серый седан «Инфинити» с тонированными стеклами. Еще один проехал мимо, у клуба.

Джек предположил, что гости прибывают на самолетах, а потом их отвозят в особняк, где вечером хозяева устраивали прием.

За клубом Джек обнаружил проселочную дорогу, уходящую в лес. Тут и там ее пересекали пешеходные тропинки. Он свернул на одну, которая и вывела его на полянку. Джек думал, что там он сможет побыть один.

На гитаре он играл минут двадцать.

* * *

Еще один самолет пролетел низко над головой, заходя на посадку.

Доктор Честер Редлиф разглядывал деревья.

– Гости все прибывают, – он улыбнулся Джеку. – Самое время погулять в лесу.

– Вы знаете и мою фамилию? – спросил Джек. Редлиф кивнул:

– Джек Фаони.

Собака забралась на скрещенные ноги Редлифа, улеглась, положив голову ему на колено.

– Этого типа зовут Архи. Он думает, что я – его собственность.

– Архи?

– Архимед.

– А, понятно.

– Хотел так назвать сына, но миссис Редлиф встала на дыбы.

– Назвать сына в честь винта?[11]11
  Имеется в виду Архимедов винт, водоподъемная машина, вал с винтовой поверхностью


[Закрыть] – улыбнулся Джек.

– Неважно. – Редлиф сменил тему. – Несколько дней назад мой старший сын, Чет, удивил меня. На заре встретил меня в конюшне. С двумя оседланными лошадьми. Мы отлично провели время.

Джек ждал продолжения.

Но Редлиф молчал.

– А где был в то утро Пеппи? – спросил Джек.

– Не знаю.

– А через сколько дней умер ваш любимый жеребец?

– Дней? – переспросил Редлиф. – Через три или четыре. – Он потрепал собаку по голове. – Такое случается не так часто, как я мог бы ожидать.

– Случается что?

– Когда хотя бы один из детей составляет мне компанию в верховой прогулке.

Джек наигрывал какую-то мелодию, думая о Редлифе.

Никогда еще он не встречался с таким человеком. Всемирно признанный гений, а в последних фразах слышалось что-то детское. Или он просто не понимал, что ему хотят сказать.

Редлифа удивляло, что его дети не ездят с ним верхом.

Редлифа удивляло, что только один сын однажды составил ему компанию.

Отсюда следует… что?

Когда Джек спросил Нэнси Данбар, в чем необходимость столь суровых мер безопасности и почему в Виндомии все должны шпионить друг за другом, она ответила: «Доктор Редлиф не любит сюрпризов».

Может, доктор Редлиф мыслил категориями, недоступными среднему человеку, поэтому все деяния обычных людей удивляли его.

Редлиф не сводил глаз с пальцев Джека, перебиравших струны.

– Интересно.

– Так что необходимо для того, чтобы изобрести идеальное зеркало? – спросил Джек.

Редлиф пожал плечами:

– Тот самый случай, что и с вашими пальцами. Не мешать мозгу играть. Пусть думает о чем хочет. Что-то и получается. – Он помолчал. – Иногда.

Глядя на пальцы, лежащие на грифе, Джек спросил:

– Что происходит с черной дырой, когда она исчезает?

Редлиф улыбнулся.

– Вы хотите спросить, что происходит с информацией, которая находится внутри.

– Я не знаю, о чем я хочу спросить.

– Было бы забавным, если б она растягивалась в столь тонкую нить, что ее срез становился бы невидимым.

– А что тут забавного?

– Потому что нам это поможет определять неопределенности, которые пока мы воспринимаем исключительно как неопределенность.

– Ага. – Джек, конечно, ничего не понял, но почувствовал, что доктор Редлиф знает, о чем говорит. Человеческие существа могли удивлять Редлифа своим поведением, он, возможно, говорил с ними на разных языках, но вот исчезновение черных дыр его нисколько не удивляло.

– Вас не затруднит ответить, какие идеи вы сейчас обдумываете? – спросил Джек.

– Отнюдь. Космические перемещения.

– Космические полеты?

– Пожалуй. Мне представляется, люди еще не задумывались, а так ли фундаментальны основные физические принципы.

– Я – нет, – честно признал Джек.

– Вас этому не научили.

– Нам предлагалось учить известное, а не придумывать что-то свое.

– Дело в том, – Редлиф его, похоже, и не услышал, – что основные законы физики универсальны во всей вселенной. Принимая во внимание период ее существования, мы, люди, познаем эти законы очень короткое время. И я не уверен, что мы уже успели докопаться до истины. Боюсь, что знания наши полностью определяются нашим интеллектуальным уровнем и не могут считаться абсолютными. Эти же самые физические законы, увиденные с другой планеты, сквозь призму интеллектуального уровня тамошних обитателей, могут толковаться иначе. Скорее всего и толкуются.

– Понятно.

– Однако, когда будут познаны истинные, абсолютные, универсальные физические законы, выяснится, что их сущность неизменна для любой планеты.

– Наверное, мне лучше и дальше играть на гитаре, – вздохнул Джек.

– Это одно и то же. Вы оказались в той пространственно-временной системе, которая позволяет вам играть на гитаре. Мы же должны прийти в ту пространственно-временную систему, еще недостижимую для нас, которая позволит нам путешествовать в космосе.

Редлиф столкнул боксера на землю, поднялся:

– Пошли, Архи. К гостям опаздывать нехорошо. Видите, думать можно о чем угодно. – Последнее относилось уже к Джеку. – О любых глупостях. Кто знает, что из этого выйдет.

Доктор Редлиф выпрямился во весь рост, потянулся.

– Почему бы, к примеру, не предположить, даже не имея никаких теоретических обоснований, что вытянутая в нить черная дыра может послужить транспортным туннелем, по которому мы сможем мгновенно перемещаться из одной точки пространства в другую?

Джеку, сидящему на земле, Редлиф казался гигантом.

– Я полагаю или надеюсь, что все происходящее имеет какую-то цель. – Он наклонился, почесал Архи за ухом. – Искать цель и не видеть ее, видеть и не стремиться к ней – непростительная ошибка.

– Сэр?

Редлиф улыбался, ожидая продолжения.

– Почему вы решили поговорить со мной? – спросил Джек. – Зачем вы мне все это сказали? И о ваших теориях.

Брови Редлифа взлетели вверх.

– Я пытался отблагодарить вас за вашу заботу. Когда-нибудь вы, возможно, об этом вспомните.

И ушел, оставив Джека в полном замешательстве.

Он даже подумал, уж не пришелец ли Честер Редлиф с другой планеты.