355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Грегори Киз » Империя Хаоса » Текст книги (страница 15)
Империя Хаоса
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 04:59

Текст книги "Империя Хаоса"


Автор книги: Грегори Киз



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Но вы с этим не согласны? – спросил Линней.

– Не согласен на основании двух взаимосвязанных причин. Во-первых, ни одно из известных нам сродств не является абсолютным. Даже сродство, позволяющее сообщаться между собой эфирографам, ослабевает с увеличением расстояния между ними. Истинно абсолютные сродства существуют чисто гипотетически, опытным путем они не были обнаружены. Исходя из этого, можно предположить, что между сродствами, имеющими границы, и абсолютными существует великое множество иных и самых разнообразных сродств. Их ослабление с увеличением расстояния происходит не столько в плоскости геометрической, сколько арифметической, и они являют собой те силы, которые действуют между так называемым ограниченным и безграничным.

– По принципу философской ртути? – спросила Адриана.

– Именно Я думаю…

В этот момент Бретой неожиданно взвизгнула.

– Эмили! – укоризненно произнесла Адриана.

– Ах, простите, мадемуазель. Но это как раз. – Она бросила взгляд в сторону Линнея, который чуть заметно кивнул в знак одобрения. – Как вам известно, – продолжила Бретой, – мсье Линней и я как раз работаем над систематизацией malakim…

– А я думала, вы балуетесь анатомией, – несколько томно обронила Елизавета.

– Елизавета! – оборвала ее Адриана.

Цесаревна улыбнулась, как ни в чем не бывало.

– Продолжай, Эмили, – сказала Адриана.

Эмили густо покраснела, но продолжила:

– Мы изучали копии ньютоновских записей, тех самых, что он вел в Праге. На полях было очень много заметок, которые он делал, наблюдая за животным духом. А сам текст, несомненно, являлся ключом к истинно божественной науке. В нем содержалась формула, которая позволяла создавать устройства, посредством которых malakim могли действовать в материальном мире. Эти записи, их содержание в некотором роде перекликается с тем, что он говорит, – Эмили кивнула в сторону Ломоносова. – Простите меня, мсье Ломоносов, я не хотела вас перебивать, но, кажется, ваша идея объясняет записи Ньютона. Думаю, я вижу в ней ключ к математической формуле отражающей природу malakim. И, мадемуазель, ваши собственные работы…

Она замолчала, вдруг забеспокоившись, словно открыла тайну, которую не должна была открывать. Но Адриана неожиданно вспомнила… вспомнила ту формулу, над которой она работала много лет назад и которую однажды она увидела почти полностью. Формула могла объяснить ей природу ее необычной руки, природу обитателей эфира и многие иные предметы и явления, скрытые от глаз человеческих.

И вот сейчас все сошлось ее расчеты, эксперименты Ньютона, интуитивные прозрения Ломоносова. Она на краткое мгновение увидела, куда это все ведет, – к знаниям, от которых она отказалась много лет назад. Возвращает ее к тайне manus oculatus, к загадке природы Бога и Вселенной.

И ее охватил какой-то дикий ужас, она боялась не только за себя, но за каждого кто находился рядом с ней. Когда-то она встала на путь познания, тогда она была одна, и ее остановили. Остановили с помощью тонкого обмана и соблазна, но твердо и хладнокровно.

Нет сомнения, их снова остановят, и остановят окончательно. Она сказала серафиму, что не отступит перед лицом смерти, поддавшись страху. Но сможет ли она взять на себя ответственность за жизнь своих учеников?

Отстранение наблюдала она за молодыми людьми, которые возбужденно обсуждали научные идеи, неожиданно сошедшиеся в одной точке, и пыталась найти ответ на вопрос: как уберечь их от гибели.

6
Дипломат

Взрыв сотряс башню. На мгновение Франклину показалось, что она рушится и им с Нейрном суждено погибнуть под ее обломками. Вместе с этим ощущением к нему вернулась способность соображать. Вокруг палили из пушек и мушкетов, возможно даже, им удастся сбить летательный аппарат, а возможно, и нет. Он точно знал, что нужно сделать, именно это он и собирался предпринять.

Они кинулись вниз по приставной лестнице, последние десять ступенек преодолели прыжком и побежали, прокладывая дорогу сквозь бурлящий вокруг хаос. Летательный аппарат уже успел скрыться из виду. Вполне возможно, что его атака закончена, но Франклин страстно желал, чтобы это было не так. И хотя объект намеренно выплеснул им на головы огонь, его основной задачей, несомненно, была разведка. И эта задача скорее всего выполнена, если у пилота есть эфирограф или иное средство дьявольской связи. Но, возможно, пилот не успел отправить донесение. В любом случае, если аппаратом управляет человек, он может побояться возвращаться назад, не выполнив задания. Франклин не хотел, чтобы аппарат улетал. Если есть шанс не допустить попадания информации к силам претендента, то нужно этим шансом воспользоваться.

Ему с трудом удавалось пробиваться в толпе суетящихся людей. Чероки стреляли в воздух, перезаряжали мушкеты и снова стреляли и кричали во все горло. Колонисты ничем от них не отличались. Франклин на мгновение подумал о том, сколько их может погибнуть под градом собственных падающих вниз пуль.

Он упорно двигался вперед и наконец добрался до обоза, который был еще не полностью разгружен. Чертыхаясь, Бенджамин принялся рыться среди ящиков и узлов.

Провидение влепило ему хорошую затрещину: на несколько мгновений он превратился в кинетический объект, в один из многих – падающих, поднимающихся, сталкивающихся друг с другом. Он тряхнул головой, из носа потекла кровь. Он не мог понять, то ли ему череп раскроило, то ли еще какой жизненно важный орган поврежден, отчего его тело не понимает, что умирает.

"Ну разумеется, они хотят уничтожить провиант", – подумал Франклин и кинулся к тому самому месту, которое более всего интересовало воздушного противника. Почему они не разгрузили повозки и не попрятали все свои запасы в укрытие? Конечно, они хотели сохранить готовность сняться с места в любой момент, но ведь они же знали, что у московитов есть воздушные корабли…

"Идиот, хватит пустых рассуждений, ищи то, что нужно!"

Повозка, которую он искал, была перевернута и лежала на боку, вокруг валялось ее содержимое. Еще несколько шагов, и он превратит это содержимое в ворох конфетти. В развороченной повозке легче искать то, что нужно. С мрачным видом он пытался сосредоточиться на поисках и не смотреть на небо – нелегкая задача. В голове все время сверлило, что, может быть, сейчас небесный Стрелец натягивает лук и целится прямо ему в макушку.

Звук нового взрыва заставил Франклина вздрогнуть, ближайший к нему фургон вспыхнул факелом. Перевернутая повозка, к которой он пробирался, укрыла его от огня и осколков, но взрывной волной его отбросило куда-то в сторону.

"И все-таки Стрелец промазал. Да, когда твои стрелы так велики…"

Он не сразу понял, зачем он тут оказался, с еще большим трудом осознал, что лежит как раз на том, что ищет. Неистово он принялся разворачивать холстину. У него над головой дзинькали, ударяясь об adamantium, пули. Вероятно, летательный аппарат висел у него над головой, упорно преследуя свою цель, но Франклин не хотел отвлекаться и не поднимал головы.

Наконец он нашел его – странного вида устройство, похожее на камертон, – усовершенствованный depneumifier. Повернув ключ, он включил его и направил вверх.

Возможно, пилот – или сам дьявол, занявший его место, – почувствовал нечто недоброе, или, возможно, решил, что слишком злоупотребляет гостеприимством, или у него больше не осталось метательного огня. По непонятным причинам объект вновь начал удаляться, быстро набирая скорость. Франклин продолжал держать depneumifier, все так же направляя его вверх. Он чувствовал легкое головокружение и тошноту, хотя устройство ничего неприятного не излучало. Немного гудело, но не раздражающе.

Летательный аппарат не упал на землю, на что Франклин очень рассчитывал. С ужасом и совершенно отчетливо он вспомнил, как Улер говорил московиты настолько усовершенствовали летательные аппараты, что они уже не зависят всецело от malakim.

Но вдруг аппарат, как птица, у которой оцепенели крылья, лишился жизненных сил. Он с трудом скользил по воздуху, страшно раскачиваясь, будто пытаясь взмахнуть крыльями.

Стена частокола скрыла его из виду, но Франклин услышал хриплые и радостные крики, огласившие окрестности. Франклин наконец заметил, что его бьет сильная дрожь, он с трудом мог держать в руках depneumifier. Чувствуя страшную слабость, он медленно и осторожно положил устройство на землю и сам опустился рядом.

Так он просидел несколько минут, когда к нему подошел Роберт:

– Ты сделал это, Бен! Или это был не ты! У края леса эта летающая бестия врезалась в дерево. Туда со всех ног бросились люди маркграфа, и дядя Томас не замедлил отправить туда своих ребят. Чего расселся, пойдем и мы посмотрим!

– Думаю, если я сделаю это чуть позже, то не умру от неудовлетворенного любопытства, – пробормотал Франклин. Он сидел на каком-то бауле и тряс головой, в надежде унять шум в ушах.

Вдруг Роберт заволновался:

– С тобой все в порядке! Ты не ранен?

– Нет. По крайней мере, так мне кажется. Но я, Роберт, не готов бежать и смотреть на упавший аппарат. Надеюсь, я с ним покончил.

– И это ты говоришь! Раньше ты не особенно скромничал и любил распространяться о своих подвигах в Старом Свете. Думаю, ты и от этих лавров отказываться не собираешься.

– Может быть, лет через тридцать, когда стану старым и толстым, я буду рассказывать о своих подвигах многочисленным внукам. Но сейчас я предпочел бы забыться в сладостной иллюзии, нежели смотреть в глаза откровенной правде.

– Ну ладно, давай тут посидим. Может статься, что им – людям маркграфа и нашим – придется там немного повоевать. Нам в таком случае лучше здесь подождать, пусть они там без нас все уладят. Кто знает, вдруг у этой бестии крепкие зубы. Но ты сумел оборвать ей крылья, так что они теперь справятся сами.

– Роберт, если ты хочешь, иди туда.

– Нет, я не уйду, пока ты мне не скажешь, как заставил ее приземлиться.

Франклин сделал несколько глубоких вздохов. На мгновение он вновь почувствовал себя четырнадцатилетним мальчишкой, который гордо демонстрирует закадычному другу, Джону Коллинзу свое первое научное изобретение. Тогда жизнь казалась простой и легкой, а будущее – светлым и прекрасным. Он мечтал, что станет знаменитым ученым, покорит своими достижениями весь мир.

Его желание исполнились, но в таком искаженном виде, словно джинн, выпущенный из бутылки, исковеркал их до неузнаваемости в отместку за то, что его так долго держали в неволе. Да, он стал знаменитым, и мир был у его ног, тот самый мир, который он чуть не погубил своими собственными руками, и лучше бы повернуть все вспять, и жить в Бостоне, и мирно работать печатником. Сейчас Бостон опустел, жители ею покинули, отец умер в Виргинии от душевного расстройства, мать осталась вдовой, за ней присматривает сестра, и она не то что письма писать – разговаривать с ним не желает. А Джон Коллинз! Он скорее всего умер. Вначале Франклин боялся, что Брейсуэл убил его, но потом до него дошли слухи, что Джон счастливо избежал этой участи, но крепко сдружился с зеленым змием и канул где-то в кровавом хаосе сражений против Новой Франции. И по всей видимости, его уже нет в живых.

– Ну что! – не отставал от него Роберт.

Он посмотрел на Роберта, друга, о котором можно было только мечтать, недоумевая, за что судьба ниспослала ему такой подарок.

– А-а, – Франклин словно очнулся, – все дело в новом depneumifier.

– Так ты применил exorcister? Но ты никогда не объяснял мне, как он работает.

– Ты помнишь, вначале сэр Исаак изобрел шары, которые удерживали корабли московитов в воздухе?

– У меня, конечно, короткая память, но не настолько, – съязвил Роберт.

– А потом, в Венеции, он всем продемонстрировал, что может не только делать их, но и ломать.

– А я думал, что это изобретенный им talos все разломал.

– Верно. Шары были сделаны на основе определенных гармоний, они служили и клеткой, удерживающей malakim, и двигателями, работавшими на их энергии. В Венеции talos Ньютона разрушил шары.

– А затем и Ньютона убил. И ты поклялся даже и не пытаться сделать нечто подобное.

– Я и не пытался. Все, что можно изобрести с помощью malakim, можно изобрести и самым обычным образом, просто придется больше сил и времени затратить и голову изрядно поломать. На создание летательного аппарата, который мы видели сегодня, мне бы потребовалось десять лет, и без гарантии, что он поднимется в воздух.

– Может, и так, но эта чертовщина летает без всяких шаров, как птица, и она вовсе не похожа на ту лодку, в которой мы болтались в воздухе вместе с Исааком Ньютоном.

– Думаю, шар-двигатель, с плененным в нем malakus, находится где-то внутри аппарата. И ты прав, в то время, когда аппарат летит на большой скорости, он получает энергию от естественного движения воздуха. Но ты обратил внимание – он летит без видимых стимулов. Но даже у птицы есть сердце, и если тебе удастся его остановить, то птица упадет на землю. Слава богу, им не удалось усовершенствовать некоторые двигатели не дьявольской природы… – Франклин вдруг замолчал и уставился куда-то вдаль.

– Эй, Бен, ты где витаешь?

Но тут Роберт сам присвистнул и возбужденно воскликнул:

– Это же твое изобретение… летающий ящик!..

– Именно, Роберт. О господи! Если эти две штуки объединить! – Франклин вскочил на ноги, и так быстро, что у него вновь закружилась голова. – Робин, я хочу посмотреть на упавший аппарат, и немедленно!

Когда они подошли к летательному аппарату, вокруг него уже собралась толпа, человек сто, всем хотелось его толкнуть или пнуть, словом, каким-то образом прикоснуться к нему. Как Франклин и предполагал, аппарат был сделан из алхимического сплава, не adamantium, но очень с ним сходного, более прочного, если сравнивать со сталью, и легкого, как дерево. Один из воинов, приподняв аппарат, засвидетельствовал тем самым его малый вес.

Франклин с облегчением отметил, что собравшиеся не проявляли агрессии друг к другу: воины Оглторпа и Тайного союза рассматривали диковину, стоя бок о бок.

На земле он мог рассмотреть аппарат значительно лучше. Его конструкция действительно напоминала бумажного змея – одно огромное крыло эллиптической формы. В центре – несколько подвижных панелей, которые, по его представлению, и управляли движением аппарата. Была и небольших размеров кабина из алхимического стекла, внутри ее – стул, под ним, как он и предполагал ранее, шар, в данный момент пустой. Но то, что в нем совсем недавно находился malakus, он даже и не сомневался.

– Оригинально, – признал Франклин, одновременно восхитившись и ужаснувшись.

Какие еще хитроумные штуки могли изобрести маги московитов?

Частично они получат ответ на этот вопрос, потому что пилота удалось захватить в плен. При падении он пострадал, но не сильно. Сильнее ему досталось от воинов маркграфа, подоспевших сюда первыми. Они не намерены были прощать ему гибель своих товарищей.

– Кто он? – спросил Франклин, глядя на пленника.

Пилот был небольшого роста, жилистый, с почти лысой головой. Настоящий кобольд[37]37
  Кобольд – в немецкой мифологии существа маленького роста, старые, морщинистые, живущие в домах людей и неустанно выполняющие мелкую домашнюю работу, то же, что и домовой, гном. Также злой дух, живущий в шахтах.


[Закрыть]
.

– Точно не знаем, – ответил Нейрн. – Кажется, он говорит только на языке московитов.

– Что ж, пусть будет так, – сказал Франклин и покосился на Оглторпа.

Маркграф верно понял его взгляд и покраснел. Франклин не стал больше ничего говорить: мудрому и без слов все ясно. А он считал Оглторпа мудрым человеком.

– Какой необычный аппарат, – прозвучал над самым ухом голос Вольтера.

Франклин не заметил, когда француз успел подойти.

– Светлая голова над ним работала, – признал Франклин, – хотя и не для светлых целей. Но с наступлением лучших времен я хотел бы познакомиться с этим изобретателем. Неужели мы всегда будем врагами?

– На твоем месте я отказался бы от подобных мечтаний, – заметил Вольтер. – Твое желание может исполниться, ты получишь ответ на свой вопрос, и он может тебе не понравиться. Умельцев много, но не все они работают на благо человечества.

Франклин кивнул:

– Это верно. Еще говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад.

Франклин имел в виду себя: его самые возвышенные помыслы чуть не уничтожили все человечество.

Он продолжал осматривать аппарат, не переставая изумляться, по ходу объясняя Вольтеру принцип его работы. Он заметил, что и чероки с неменьшим вниманием изучают летательный аппарат. Через минуту от них отделился один и направился в их сторону.

Это был тот самый светлокожий парень, который еще раньше привлек внимание Франклина. По мере приближения парня Франклин понял, что он не из племени чероки, хотя был одет и подстрижен на их манер.

– Мне сказали, вы Бенджамин Франклин, маг из Чарльз-Тауна.

– Верно вам сказали.

– Рад с вами познакомиться. Меня зовут Кристиан Готтлиб Прайбер. Я читал ваши трактаты.

– В самом деле?

Парень хорошо говорил по-английски, но с сильным немецким акцентом.

– Да. Правда, не столько научные, сколько о естественной независимости, присущей всему живому.

– Они были написаны так давно. Мне даже удивительно, что они попались вам на глаза.

– Я их читал в то время, когда жил в Старом Свете, до того как прибыл сюда и посвятил себя главному делу своей жизни.

– Стать чероки, сэр? Это главное дело вашей жизни? Если так, то вы заметно преуспели.

– Одежда всего лишь прикрывает тело человека, но не отражает его сути. Я преследую иную цель, и я хотел бы с вами о ней поговорить, если у вас найдется минутка.

– Я очень занят, мистер Прайбер.

– Понимаю, мистер Франклин. Я располагаю сведениями, что вы, англичане, уверены, будто в этой гражданской войне чероки встанут на вашу сторону. Я прибыл сюда сообщить вам, что это не так, и объяснить почему. До моего сведения довели также и то, что вы иностранный дипломат, выступающий от имени своего, – парень снисходительно улыбнулся, – народа. Я поговорил бы с вами сразу же по прибытии, но вас не было среди встречавших меня и моих братьев чероки.

– Приношу свои извинения, – сказал Франклин, совершенно не понимая, что бы все это значило. – Но в тот момент меня никто не назначал дипломатом, и губернатор Нейрн ни чего мне об этом не говорил.

– Я не заводил с ним разговора на эту тему. Честно говоря, я не доверяю ему. Его засылали к индейцам в качестве шпиона, и он был приспешником Черной Бороды. Ваши трактаты о независимости убедили меня в том, что я могу доверять вам. И если вы до начала совета не найдете для меня времени, то, боюсь, мне придется изменить свое мнение о вас.

– Я правильно вас понял, сэр, вы хотите поговорить со мной прямо сейчас?

– Если возможно. Насколько мне известно, делегации аппалачей и маронов на подходе, и времени совсем не осталось.

– Хорошо. Позвольте мне дать распоряжения насчет этого аппарата, и минут через пятнадцать я мог бы с вами поговорить в нашем штабе. Такой расклад вас устроит?

– Вполне. Благодарю вас, сэр.

Парень направился назад к чероки. Франклин посмотрел ему вслед и подумал, как глупо белый человек выглядит в набедренной повязке, чего совершенно нельзя сказать об индейцах.

"Ну и что теперь делать?" – со стоном спросил самого себя Франклин.

Он нашел Томаса Нейрна, который решал, как не допустить, чтобы аппарат, если ему вдруг вздумается, поднялся в воздух и улетел.

– Вы знаете этого Прайбера? – устало спросил Франклин.

– Кое-что слышал о нем. Но когда приехали чероки, не мог понять, он это или нет, – ответил Томас.

– Кажется, этот Прайбер считает, что чероки нам вовсе не друзья.

Нейрн нахмурился:

– Я ничего подобного не слышал. Ануанека, который возглавляет их делегацию, сказал мне, что чероки на нашей стороне.

– А этот Анау… ну, в общем, этот парень, он индеец? Он вождь этого племени?

– Вождь, но не самый главный. Он еще очень молодой, но раньше у него было право говорить от имени верховных вождей, думаю, это право есть у него и сейчас. Я не знаю, что этот немец имеет в виду. – Нейрн усмехнулся. – Но, полагаю, вам имеет смысл с ним поговорить, мистер дипломат.

– Полагаю, имеет смысл. У нас есть человек, который говорит по-русски? Нужно допросить пленного пилота.

– У нас есть еще один пленник.

– Улер? Да, но разве мы можем доверять его переводу? Нужно еще кого-нибудь найти. Он может просто присутствовать, пока Улер будет переводить.

– Ясно, нужна проверка. Какой вы все-таки хитрый, мистер Франклин!

– Знаю. Но не могу сказать, что высоко ценю в себе это качество, – угрюмо ответил Франклин.

Он заметил, что Вольтер все это время неотступно следовал за ним.

– Пойдем, – сказал Франклин философу. – Кажется, мне потребуется твоя помощь.

Прайбер был невысокого роста и, как и пленный пилот, чем-то походил на кобольда. В помещении в своем наряде индейца он выглядел еще глупее, напоминая придворного, нелепо вырядившегося по случаю бала-маскарада.

– Что хотите нам поведать, мистер Прайбер?

– Хочу изложить утопическую идею, мистер Франклин.

– О, как интересно, – сострил Вольтер. – У одной моей кузины лицо в прыщиках, и рисунком они напоминают карту Перу, но чтобы по ее лицу ориентироваться на местности… – Он замолчал и многозначительно посмотрел на замысловато выбритую голову Прайбера. – Это и есть ваша утопия?

Между бровей Прайбера собралась складка, свидетельствовавшая о сдерживаемом раздражении.

– Простите, сэр, не имею чести…

– Вольтер к вашим услугам.

– Автор "Эдипа"?

– Если кто-то должен принять на себя хулу за это творение, то я готов.

– Вы заговорили об утопии, мистер Прайбер, – тихо заметил Франклин. Он сомневался, правильно ли поступил, что попросил Вольтера принять участие в этом разговоре.

– Да. Полагаю, вы оба согласитесь со мной, что Старый Свет сам себя сталкивает в пропасть.

– Неужели там все так безнадежно плохо? – осторожно спросил Франклин.

– Я очень долго верил, нет, даже мечтал, что можно построить более совершенное общество. Я знаю, что вы оба, – мне известно, кто вы, мсье, – тоже размышляли над тем, как сделать жизнь людей лучше. Я искал пути, еще находясь на родине, и обнаружил, что люди, живущие в сельской местности, – простые и честные, чтящие традиции своих предков, – почти совершенны по сравнению с городскими жителями и брызжущими желчью придворными. Но даже и над ними, несмотря на перемены последних лет, слишком тяготеет груз прошлого. Старый Свет безнадежно испорчен.

Франклин пожал плечами:

– Когда я там был, у меня сложилось мнение, сходное с вашим.

– Я думаю, вы согласитесь со мной, что в Новом Свете, где так много возможностей, мы могли бы построить страну – империю – на основе справедливости и целесообразности. Но нам никогда не удастся это сделать, если мы будем руководствоваться традициями Старого Света и следовать его порокам. Я уверен, что мы могли бы научиться жить по-новому. Я поверил в это, как только прочитал о них, впитав в себя нравы народов, населяющих этот континент и никогда не знавших ярма тиранов.

Франклин кивнул. Он начал чувствовать симпатию к молодому человеку.

– Мне часто приходила в голову мысль, что индейцы пользуются весьма разумной системой правления.

– Разумной, но не совершенной. Но ее можно усовершенствовать! – с воодушевлением воскликнул Прайбер.

– И как вы намерены это сделать, мистер Прайбер? – спросил Франклин с некоторой осторожностью.

– Во-первых, я человек действия. Когда на Европу обрушились бедствия, я понял: время пришло. Я бы еще долго сомневался и откладывал, если бы все было более или менее спокойно. Но глупость и жестокость правительства Саксонии, где я в то время жил, подтолкнули меня к принятию решения. Мне стоило больших трудов добраться сюда, корабли не хотели плыть к берегам Нового Света. Но три года назад мне все же посчастливилось устроиться матросом на один из них.

– Какой верный ход. Вы отправились на поиски Эльдорадо, не так ли?

Франклин услышал сарказм в вопросе Вольтера. Но Прайбер его не заметил.

– Эльдорадо? Нет смысла потакать собственной жадности и тратить время на поиски золота Эльдорадо. Надо не искать, а строить. Хотя, признаюсь, меня увлекли рассказы о Новой Андалузии, о цикории, который первые переселенцы нашли в этих землях. Но этот сказочный край оказался не чем иным, как землями чероки, поразившими меня тем, в какой гармонии человек живет с природой; именно о таком устройстве человеческой жизни я и мечтал. В итоге я прибыл сюда и поселился с индейцами, чтобы понять, что такое хорошо и что такое плохо. Я привез с собой практические знания и многому научил их, и они прониклись ко мне уважением. И когда я заговорил с ними о лучшей жизни, мои рассказы увлекли их. Короче говоря, джентльмены, в Теллико верховный вождь сделал меня своим премьер-министром и дал мне право помогать в создании своего рода рая на земле, какой и вообразить трудно.

– Не могли бы вы, мистер Прайбер, в нескольких словах описать этот сказочный рай?

– В нескольких словах не получится. Но все свои соображения я изложил в форме небольшой книжки, она помогает понять мой замысел.

– Но вы же сами сказали, что у нас нет времени.

– Это верно, поэтому я постараюсь обрисовать основные принципы этого нового общества. Основополагающий принцип заключается в том, что все люди равны – чероки, маскоки, немцы, англичане, французы. В совершенном государстве не будет различий между людьми разных национальностей и различного цвета кожи, будет единый народ.

– Очень прогрессивно, – заметил Вольтер.

Его слова хотя и прозвучали скептически, но направление мысли ему явно нравилось.

– Все должно делаться и решаться совместно, – продолжал Прайбер. – Не будет никакой единоличной собственности – что принадлежит одному, то принадлежит всем. Вы понимаете, какой глубокий смысл в этом заложен? Это принцип справедливого разделения власти и богатства, этого не было в Старом Свете, что в конце концов его и погубило. Париж пал – рухнул колосс на глиняных ногах, – народ не выдержал бремени, не смог более удовлетворять непомерные прихоти знати. Уничтожьте возможность существования богатства, и вы тем самым уничтожите возможность существования бедности. – Он все больше воодушевлялся и оттого всем телом подался вперед. Пальцы его, словно молоточки, барабанили по столу. – Даже женщины будут общими. Ни один мужчина не сможет назвать какую-нибудь одну женщину своей женой. И дети будут воспитываться сообща, и таким образом они потом весь народ будут считать своими родителями.

Франклин посмотрел на Вольтера, пытаясь сообразить, как в таких случаях подобает отвечать дипломату. Он откашлялся и изобразил на лице улыбку:

– Мистер Прайбер, я отчасти согласен с вами: алчность и счастье редко живут под одной крышей, и скорее всего не мы владеем богатством, а оно заставляет нас ему служить. Ваша идея о равенстве звучит привлекательно, я считаю, что источником многих бед являются погрязшая в пороках правящая аристократия и незаслуженные привилегии.

Прайбер возбужденно закивал.

– А что же будет с промышленностью, ростом благосостояния, тяжелым трудом, если в новом обществе не будет происходить никаких изменений к лучшему? Не получится ли так, что лентяй будет жить за счет труженика? А что касается идеи общности всех женщин, я скажу так: на моем веку мне не раз приходилось делить женщину с другими мужчинами, и каждый раз ничего хорошего из этого не выходило.

– Мой личный опыт свидетельствует о том же, – поддакнул Вольтер. – И вот что я еще заметил: коль вы премьер-министр империи, то, похоже, равенство распространяется только на правящий класс. Или вы планируете узаконить выборы?

Прайбер нахмурился:

– Наблюдая за дикой природой, мы замечаем, что в каждом стаде вожаками являются самые сильные животные. Этим же законом должно руководствоваться и человеческое общество. Те из людей, кто более всего годится на роль лидера, должны естественным образом выдвинуться вперед и получить всеобщее признание.

– А разве они примут на себя дополнительную ответственность, зная, что это ничего не прибавит к их благосостоянию, что они останутся в равном положении с самым последним свинопасом? – удивился Вольтер.

– Конечно.

– Думаю, это чрезмерно оптимистический взгляд на мир.

– Вы так думаете? – холодно спросил Прайбер. – А вы, мистер Франклин?

– А чего вы от меня ждете, сэр? Поддержки? Ваша система и без моей поддержки либо будет работать, либо нет.

– Я знаю, мистер Франклин, вы ищете способ объединить страну, все народы этого континента сплотить в одно целое. И как вы намерены достичь своей цели? Одну стрелу переломить легко, но колчан стрел – невозможно.

– Вы хотите, чтобы колонии приняли вашу утопическую идею?

– Конечно. Я понимаю, мое желание не может осуществиться полностью. Однако, я уверен, со временем мой народ, процветая, увлечет своим примером всех остальных. И в этом я хочу заручиться вашей поддержкой, сэр.

– Я не могу ничего гарантировать.

– Если вы сейчас поддержите мою идею, это обеспечит ей дальнейшее развитие.

– Лучшей поддержкой вашей идеи будет присоединение к нам в борьбе за всеобщую независимость, – сказал Франклин. – Вы же не тешите себя иллюзиями, что если претендент утвердится в колониях, то он позволит вашим философским идеям воплотиться в жизнь?

– Нет, конечно. Но я считаю, что моему народу значительно выгоднее наблюдать со стороны, как сцепятся в драке два пса и будут грызть друг друга, пока один не издохнет, а второй от изнеможения и ран будет ни на что не годен. И моему немногочисленному народу останется только отбросить его пинком подальше.

– Не думаю, что вы выиграете, заняв позицию стороннего наблюдателя.

– Выиграю не я, это будет общая победа.

– Сэр, вы же видели сегодня летательный аппарат, вы же понимаете, что сцепятся не дворовые псы, а мастифф с терьером.

Прайбер упрямо стоял на своем:

– Так вы отказываете мне в поддержке?

– Я не могу вас поддержать. Я нахожу вашу идею далекой от практического применения, а общество, которое вы хотите построить, отчасти выйдет таким же отвратительным, как и ныне существующее.

Прайбер откинулся назад, глаза засверкали.

– В таком случае, сэр, я должен советовать моему императору отказать вам в поддержке. Если мне приходится выбирать между двумя демонами, я отказываюсь от выбора.

С этими словами он встал, коротко поклонился и вышел.

– Ну, – сухо произнес Франклин, когда Прайбер ушел, – мы лишились тех, на кого полностью рассчитывали. Как поведут себя остальные? Сдается мне, что моя карьера дипломата завершилась, не успев начаться.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю