Текст книги "Ореол"

Автор книги: Грег Иган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

То, что теорема приняла такую форму, не гарантировало ее важности, потому что придумать тривиальные примеры коммутирующих наборов и отображений нетрудно. Однако ниа не вырезали пустяки на своей вечной керамике, и эта теорема не была исключением. Семимерный коммутирующий гиперкуб устанавливал ослепительно элегантное соотношение между семью различными и важными областями математики ниа, переплетая их наиболее важные концепции в единое целое. То был результат, какогоДжоан никогда прежде не видела: ни один математик в Амальгаме или в любой древней культуре, которую она изучала, не достигал такого проникновения в суть задачи.

Она объяснила это как смогла трем археологам. Они не могли понять все детали, но их лица стали оранжевыми от восхищения, когда она кратко рассказала, что, по ее мнению, означал этот результат для самих ниа.

– Это еще не Великая Проблема, – пошутила она, – но такой результат наверняка заставил их подумать, что они приблизились к решению.

Великой Проблемой она назвала мифический результат, которого ниа стремились достичь: объединение всех областей математики, которые они считали важными. Достижение подобного результата не означало бы конца математики – он не категоризировал бы все до единой мыслимые и интересные математические истины, – но наверняка обозначил бы конечную точку для присущего ниа стиля исследований.

– А я уверена, что они нашли решение, – настаивала Сурат. – Они решили Великую Проблему, и после этого им стало незачем жить.

– Значит, вся их культура совершила коллективное самоубийство? – едко осведомился Рали.

– Ну, не в буквальном же смысле, – возразила Сурат. – Но именно поиски решения помогали им жить.

– Целые культуры не утрачивают волю к жизни, – заявил Рали. – Их уничтожают внешние силы: болезни, агрессии, изменения климата.

– Ниа существовали три миллиона лет, – парировала Сурат. – У них имелись способы справиться со всеми этими силами. Если только их не уничтожили инопланетные агрессоры, обладающие подавляющим техническим превосходством. – Она повернулась к Джоан. – А ты что думаешь?

– Про инопланетян, уничтоживших ниа?

– Насчет инопланетян я пошутила. А вот как насчет математики? Что, если они нашли решение Великой Проблемы?

– Жизнь – это больше чем математика, – ответила Джоан. – Но не намного больше.

– А в этой находке больше одной таблички, – добавил Сандо. – И если мы вернемся к работе, то доказательство может оказаться у нас в руках еще до заката.

5

Пока Сандо готовил ужин, Джоан по видеосвязи сообщила о находке Халзуну. Это был математик, которого Пирит назначила руководителем Джоан, но его основная работа являлась, очевидно, слишком важной, чтобы отвлекать его на поездки к раскопкам. Джоан этому только радовалась – Халзун оказался самым занудным и скучным нуда из всех, с кем ей довелось общаться. Он был в состоянии понять работы ниа, когда она их ему объясняла, но, похоже, не проявлял к ним интереса. Большую часть их разговоров он пытался подловить ее на каком-нибудь жульничестве или противоречии, а в остальное время заставлял придумывать военные или коммерческие применения для блистательно бесполезных математических озарений ниа. Иногда она подыгрывала его инфантильным фантазиям, намекая на потенциальное супероружие, основанное на экзотической физике, которое могло вывалиться буквально из вакуума, если только овладеть нианскими теоремами.

Сандо тоже за ней присматривал, но, по крайней мере, делал это более тонко и ненавязчиво. Пирит настояла, чтобы она жила в его домике, а не вместе с Рали и Сурат. Джоан не возражала, потому что наедине с Сандо ей можно было не волноваться о том, как бы не сболтнуть лишнее. Понятий уединенности и стыдливости у нуда не существовало, а Джоан за прошедшее время стала нуда в достаточной степени, чтобы и ее они перестали заботить. В их совместном проживании не таилась и опасность возникновения сексуальной связи – у нуда имелась сложная система биохимических сигналов, а это означало, что желание может возникнуть лишь у пар с подходящей смесью генетических сходств и различий. Ей пришлось бы неделю бродить по густо населенному городу нуда, чтобы отыскать того, кто вызвал бы в ней сексуальное желание, зато оно, по крайней мере, стало бы гарантированно взаимным.

Когда они поели, Сандо сказал:

– Ты должна быть счастлива. Это наша лучшая находка.

– Я рада. – Джоан осознанно постаралась, чтобы кожа на ее лице обрела зеленый оттенок радости. – Это первый новый результат, который я увидела на вашей планете. Ради такого я прибыла сюда, ради него совершила такое далекое путешествие.

– Но мне кажется, что твоя радость не полная.

– Мне хотелось бы поделиться новостью с подругой, – призналась Джоан.

Пирит утверждала, что ведет переговоры с тирцами, чтобы те позволили Энн общаться с ней, однако Джоан сомневалась, что та пытается искренне. Пирит наверняка понравилась бы идея послушать разговоры между ними двумя – заставив их при этом говорить на языке нуда, разумеется, – в надежде, что они проговорятся и выдадут нечто важное, но одновременно ей пришлось бы примириться и с тем фактом, что тирцы тоже бы их слушали. Какая мучительная дилемма!

– Вам следовало бы привезти с собой устройство для связи, – посоветовал Сандо. – В смысле такое, каким вы пользуетесь у себя. Чтобы мы не смогли подслушать ваши разговоры.

– Этого мы сделать не могли, – ответила Джоан.

Сандо обдумал ее ответ.

– Вы и в самом деле нас боитесь? Полагаете, что малейшего технического толчка хватит, чтобы отправить нас к звездам, и тогда вам придется иметь дело с толпами буйных варваров?

– С варварами мы справляться умеем, – холодно ответила Джоан.

Лицо Сандо потемнело от веселья.

– Теперь я вас боюсь.

– Мне так хочется узнать, что с ней происходит, – поведала Джоан. – Чем она занимается, как с ней обращаются.

– Вероятно, примерно так же, как мы обращаемся с тобой, – предположил Сандо. – В сущности, мы мало чем отличаемся. – Он на несколько секунд задумался. – Хочу тебе кое-что показать. – Он достал свою портативную консоль и вывел на экран статью из тирского журнала. – Видишь, в каком мире без границ мы живем? – пошутил он.

Статья была озаглавлена: «Ищущие и Распространители: что мы должны узнать от ниа».

– Это должно дать тебе определенное представление о том, как тирцы мыслят, – пояснил Сандо. – Джакад, автор статьи, – ученый-археолог, но она еще и очень близка к тем, кто у власти.

Джоан прочитала статью с экрана, пока Сандо ремонтировал домик, выделяя сиропообразное вещество из железы на кончике хвоста и замазывая им трещины в стенах.

Имеются два пути, по которым может пойти культура, удовлетворив свои базовые материальные потребности, утверждала Джакад. Один из них – размышлять и изучать: отступить и наблюдать, искать знания и понимания в окружающем мире. Другой – вложить энергию в обеспечение удачи и успеха.

Ниа многое узнали за три миллиона лет, но в конце концов этого оказалось недостаточно, чтобы их спасти. Причина их гибели все еще остается невыясненной, но трудно поверить, что если бы они колонизировали другие миры, то не исчезли бы на всех. «Если бы ниа были Распространителями, – писала Джакад, – то мы могли бы ожидать их визита или они нашего – в ближайшие столетия».

Нуда, напротив, стали целеустремленными Распространителями. Как только у них появятся для этого средства, они создадут колонии по всей Галактике. Они станут, и в этом Джакад была уверена, создавать новые биосферы, переделывать звезды и даже изменять пространство и время, чтобы гарантировать свое выживание. На первом месте окажется рост их империи, а любое знание, которое не будет служить этой цели, станет лишь отвлечением внимания. «В любом состязании между Ищущими и Распространителями закон истории гласит, что Распространители должны в конечном счете победить. Ищущие, такие как ниа, могут транжирить ресурсы и блокировать путь, но в исторической перспективе собственная натура их и погубит».

Джоан перестала читать.

– Когда вы рассматриваете Галактику в телескопы, много ли переделанных звезд вы видите? – спросила она Сандо.

– А их можно распознать?

– Да. Естественные звездные процессы не очень-то сложны, и вашим ученым уже известно все, что следует знать на эту тему.

– Поверю тебе на слово. Значит, ты утверждаешь, что Джакад не права? Сами ниа никогда не покидали эту планету, но Галактика уже принадлежит существам, более похожим на них, чем на нас?

– Дело не в противопоставлении ниа и нуда. Вопрос в том, как перспектива культуры меняется со временем. Как только очередной вид разумных существ побеждает болезни, изменяетсвою биологию и распространяется даже на небольшое расстояние от родной планеты, он обычно начинает слегка расслабляться. Территориальный императив не является вечным законом природы, он действует лишь на определенной фазе.

– А что если он станет действовать и дальше? В следующейфазе?

– Это может вызвать трения, – признала Джоан.

– Тем не менее никакие Распространители не завоевали Галактику?

– Пока нет.

Сандо опять занялся ремонтом, а Джоан дочитала статью. Она думала, что уже поняла, какой именно урок требует усвоить заголовок,но оказалось, что Джакад имела ввиду нечто более конкретное.

«После высказанных доводов как я могу защитить свои исследования от тех же обвинений, которые я высказала против ниа? Осознав суть характера этой обреченной расы, зачем нам и дальше зря тратить время и ресурсы на их изучение?

Ответ прост. Мы до сих пор не знаем точно, как и почему ниа умерли. Но когда узнаем, это может оказаться самым важным открытием в истории. Когда мы оставим за спиной нашу планету, нам не следует ожидать, что состязаться с нами будут лишь другие Распространители – в роли уважаемых противников в сражении. Будут еще и Ищущие, преграждающие нам путь: усталые и древние расы, бессмысленно сидящие на грудах накопленных знаний и богатств.

Рано или поздно время покончит с ними, но мы уже прождали три миллиона лет до своего рождения, и у нас не хватит терпения ждать снова. Если мы сможем узнать, как умерли ниа, это станет нашим ключом к успеху, нашим оружием. Если мы узнаем, в чем слабость Ищущих, то сможем отыскать и способ, как ускорить их кончину».

6

Как выяснилось, доказательство теоремы ниа было погребено глубоко в склоне холма, но за следующие несколько дней они откопали его полностью.

Оно оказалось таким прекрасным, как и надеялась Джоан, – сливающим воедино шесть предыдущих, более простых теорем и одновременно расширяющим методы, использованные для их доказательств. Она даже смогла увидеть намеки на то, как те же самые методы могли быть растянуты еще больше, чтобы выдать более значительные результаты. Великая Проблема всегда была слегка издевательским, неуважительным термином, но теперь Джоан заново поразило, насколько мало он соотносился с тем, что реально занимало ниа. Суть состояла не в том, чтобы всё в различных областях математики замкнулось на самое себя и при этом одна из областей оказывалась всего лишь повторением другой, только в ином обличье. Скорее принцип заключался в том, что каждая достаточно красивая математическая система объемлюща до такой степени, чтобы отражать частично – и иногда сложным и искаженным образом – любую другую достаточно красивую систему. Ничто не становилось стерильным и избыточным, ничто не оказывалось напрасной потерей времени, но все демонстрировалось во впечатляющем переплетении.

Рассказав об этом Халзуну, Джоан воспользовалась спутниковой антенной, чтобы переслать теорему и ее доказательство в ложный узел. Так они договорились с Пирит: все, что она узнает от ниа, принадлежит всей Галактике, но сперва она все объяснит своим хозяевам-нуда.

Археологи двинулись по склону холма, охотясь на новые артефакты в том же слое осадочных пород. Джоан не терпелось увидеть, что еще могла опубликовать та же группа ниа. Ейне давал покоя один из возможных восьмимерных гиперкубов; если бы она села и поразмышляла над ним лет двадцать, то и самабы во всем разобралась, однако ниа настолько хорошо делали то, за что брались, что глупо было бы пытаться неуклюже следовать по их стопам, тем более их безупречно отшлифованные результаты могли просто лежать в земле, дожидаясь, пока их откопают.

Через месяц после открытия Джоан разбудил шум: кто-то крался по их домику. Она знала, что это не Сандо, потому что даже во сне древняя часть ее нуданского мозга прислушивалась к его сердцебиению. У незнакомца сердце билось настолько тихо, что не было слышно, – а такое требовало большой дисциплины, – но скрепляющее стены домика эластичное связующее заставляло пол издавать характерное поскрипывание даже под самыми осторожными шагами. Встав с кушетки, она услышала, что Сандо проснулся, и повернулась в его сторону.

Ее на мгновение ослепил направленный на его лицо свет фонаря. Незнакомец держал два ножа возле дыхательных мембран Сандо, а достаточно глубокий надрез в этих местах означал мучительную смерть от удушья. Наномашины, создавшие тело Джоан, вложили в ее мозг обширные навыки рукопашного боя, и в глубине ее сознания уже прокручивался сценарий, включающий имитацию попытки бегства с последующим боковым ударом мощногохвоста, но при этом она не могла гарантировать, что в даннойситуации Сандо останется невредим.

– Что тебе нужно? – спросила она.

Незнакомец оставался в темноте.

– Расскажи о корабле, на котором ты прилетела на Банет.

– С какой стати?

– Потому что жаль будет прирезать твоего коллегу, когдаего работа стала продвигаться настолько хорошо.

Сандо не проявлял никаких эмоций, но его бледность сама по себебыла демонстрацией резкого страха. Итогда Джоан заговорила:

– Существует когерентное состояние, которое можно создать длякварково-глюонной плазмы, в которой виртуальные черные дыры катализируют барионный распад. При этом возможно пре вратитьвсю массу покоя топлива в фотоны, создав наиболее эффективную из всех возможных реактивную струю.

Она произнесла длинный список технических подробностей. Упомянутый процесс барионного распада в реальности не существовал, однако описывающая его псевдофизика была логически последовательна и не могла быть опровергнута любыми известными нуда знаниями. Именно для таких экстренных случаев Джоан и Энн придумали несуществующую науку и технику и даже фиктивную историю их культуры; при необходимости они могли хоть десять лет вешать лапшу на уши и при этом не попасться на противоречии сказанному ранее.

– Видишь, не так уж это было и трудно, верно? – позлорадствовал незнакомец.

– И что теперь?

– Поедешь со мной. Если будешь вести себя хорошо, никто не пострадает.

В тени кто-то шевельнулся, и пришелец завопил от боли. Джоан прыгнула вперед и выбила один из ножей из его руки ударом хвоста. Второй нож царапнул дыхательную мембрану Сандо, но тут из темноты хлестнул другой хвост, не позволив злодею довершить начатое. Пришелец упал на спину, луч его фонаря вырвал из темноты Сурат и Рали, замерших в напряженных позах, и глубоко вонзившуюся в его бок кирку.

Захлестнувшая Джоан волна боевых гормонов внезапно схлынула, и она испустила долгий и низкий тоскливый вой. Сандо не пострадал, но из раны пришельца толчками вытекала темная жидкость.

– Кончай рыдать и помоги связать этого тирского ублюдка.

– Связать? Вы же его убили!

– Не болтай чепуху, это всего лишь лимфа.

Джоан вспомнила свою нуданскую анатомию – лимфа была чем-то вроде масла в гидравлической машине. Ее можно было потерять всю, и тогда конечности и хвост утратят большую часть силы, но ты не умрешь, а тело постепенно восполнит потерю.

Рали отыскал какой-то кабель, и они связали незнакомца. Случившееся так потрясло Сандо, что он далеко не сразу пришел в себя. Затем он отвел Джоан в сторону.

– Мне придется связаться с Пирит.

– Понимаю. Но что она сделает с этими двумя? – Она не знала точно, какую часть ее рассказа они услышали, но не сомневалась – больше, чем Пирит позволила бы им услышать.

– Об этом не волнуйся, я постараюсь их защитить.

Перед рассветом приехал грузовик, посланный Пирит, чтобы забрать тирца. Сандо объявил день отдыха, и Рали и Сурат отправились в свой домик отсыпаться. Джоан решила прогуляться вдоль холма, потому что спать ей совершенно не хотелось.

Вскоре ее догнал Сандо.

– Я сказал им, что ты работаешь над военным проектом, – сказал он, – и что тебя выслали сюда за какой-то политический проступок.

– И они поверили?

– Они слышали лишь половину разговора, полного научной тарабарщины. И знают только, что кто-то решил, что тебя стоит похитить.

– Жаль, что такое произошло, – сказала Джоан.

– А чего ты ожидала? – спросил Сандо, помолчав.

– Одна из нас отправилась в Тиру, а вторая сюда, – сказала уязвленная Джоан. – Мы полагали, что так все будут довольны!

– Мы Распространители, – сказал Сандо. – Дайте нам один экземпляр чего-нибудь, и мы захотим иметь два. Особенно если второй находится у нашего врага. Неужели ты и правда думала, что сможешь прилететь сюда, немного покопаться в земле, а потом улететь, совсем ничего не изменив?

– Ваша культура всегда считала, что в Галактике есть другие цивилизации. Наше существование вряд ли стало для вас потрясением.

Лицо Сандо стало желтым – выражение почти родительского упрека.

– Верить в нечто абстрактное – это одно. И совсем другое, когда это абстрактное вдруг падает перед тобой. Нам никогда не грозил экзистенциальный кризис из-за открытия того, что мы не уникальны, – пусть ниа и родственны нам, но все же они достаточно чужие, чтобы дать нам свыкнуться с этой идеей. Но неужели ты действительно веришь, что мы спокойно воспримем твой отказ поделиться вашими технологиями? То, что одна из вас отправилась к тирцам, лишь ухудшает для гахарцев ситуацию, и наоборот. Оба правительства буквально с ума сходят, потому что каждое приводит в ужас возможность того, что другое отыщет способ заставить инопланетянку заговорить.

Джоан остановилась:

– Военные игры, пограничные стычки? И во всем этом вы обвиняете меня и Энн?

Тело Сандо устало обмякло.

– Если честно, то всех подробностей я не знаю. И если это послужиттебе хоть каким-нибудь утешением, я уверен, что мы отыскалибы для них идругой повод, если бы вы не прилетели.

– Возможно, мне следует улететь, – сказала Джоан.

Она устала от этих существ, устала от своего тела, от потери связи с цивилизацией. Она спасла одну из прекрасных теорем ниа и переслала ее в Амальгаму. Разве этого недостаточно?

– Решать тебе. Но ты вполне можешь остаться, пока долину не затопят. Еще один год ничего не изменит. То, что ты сделала для этого мира, уже сделано. Для нас возврата теперь нет.

7

Джоан осталась с археологами, когда они перебрались на другой склон холма. Они отыскали таблички с рисунками и поэзией ниа, которые, несомненно, обладали достоинствами, но показались Джоан скучными и трудными для понимания. Сандо и его студенты радовались этим открытиям не меньше, чем теоремам, – для них культура ниа была огромным пазлом, и любой намек, заполняющий пробелы в их истории, был столь же хорош, как и прочие.

Сандо рассказал Пирит все, что услышал от Джоан в ночь, когда заявился похититель, и она удивилась, что ее не вызвали для нового допроса. Возможно, гахарские физики все еще разбираются в ее хитроумной белиберде, пытаясь решить, есть ли в ней какой-либо смысл. Порой она гадала, не мог ли тот похититель быть гахарцем, которого подослала Пирит, чтобы воспользоваться ее дружескими отношениями с Сандо. Возможно, даже сам Сандо был в этом замешан, а заодно Рали и Сурат. Вероятность этого вызывала у нее ощущение, будто она живет в сфабрикованном мире, где ничто не реально и никому нельзя верить. Единственное, в чем она могла быть уверена, – гахарцы не подделали артефакты ниа. Математика подтверждала сама себя, а все остальное было объектом для сомнений и паранойи.

Настало лето, выжигавшее утренние туманы. Нуданское представление о жаре сильно отличалось от прежнего жизненного опыта Джоан, но даже телу, которое она носила теперь, полуденное солнце казалось чересчур жарким. Она заставляла себя быть терпеливой. Оставался шанс, что ниа сделали еще несколько шаговпо направлению к великому образу единой математики и вырезали эти открытия на табличках.

Когда днем высоко в небе появился корабль с термоядерным двигателем, Джоан решила не обращать на него внимания. Она разок взглянула в небо, а затем поволокла томограф дальше. Ее тошнило от мыслей о тиро-гахарской политике. Они играли всвои детские игры уже целые столетия, и она не собиралась братьна себя вину за очередную провокацию.

Обычно корабли стремительно пролетали мимо и исчезали за горизонтом, продемонстрировав свою мощь и скорость. Этот же задержался, носясь по небу взад-вперед наподобие насекомого, исполняющего замысловатый брачный танец. Вторая тень Джоан металась вокруг ее ног, пробуждая в ее мозге странно знакомый ритм.

Она посмотрела вверх и не поверила своим глазам. Перемещения корабля следовали синтаксису языка жестов, который она выучила на другой планете, в другом теле и дюжину жизней назад. А здесь единственной, кто мог знать этот язык, была Энн.

Она взглянула в сторону археологов. До них было метров сто, но они, похоже, не обращали на корабль внимания. Джоан выключила томограф и уставилась в небо. «Я слушаю, подруга. Что случилось? Они вернули тебе корабль? Тебе надоело на этой планете и ты решила вернуться домой?»

Энн рассказала новости стенографически сжато. Тирцы нашли табличку с записью теоремы – последним из открытий ниа, вершиной их достижений. Кураторы Энн не позволили ей изучить запись, но подстроили ситуацию, позволившую ей украсть и табличку, и этот корабль. Они хотели, чтоб Энн сбежала с табличкой, надеясь, что она приведет их к тому, что они ценили гораздо выше любых древних теорем, – к современному звездолету или каким-нибудь магическим звездным вратам на краю этой солнечной системы.

Но Энн никуда не стала убегать. Она зависла высоко над Гахаром, прочитала табличку и теперь изобразит прочитанноев небе, чтобы иДжоан все увидела.

Подошел Сандо:

– Мы в опасности, надо уйти в другое место.

– В опасности? Там моя подруга, она не собирается в нас стрелять!

– Твоя подруга? – Сандо смутился. В небе показались еше три корабля, летящие ниже первого и более яркие. – Мне сообщили, что тирцы собираются нанести удар по долине, чтобы унич тожитьнаши раскопки. Нам нужно перейти на другую сторону холма,чтобы хоть как-то защититься от ударной волны.

– С какой стати тирцам атаковать места раскопок? Для меня это полная бессмыслица.

– Для меня тоже, но у меня нет времени на споры, – заявил Сандо.

Три корабля угрожали кораблю Энн, преследуя его и стараясь увести в сторону. Джоан понятия не имела, кто они такие – то ли гахарцы, защищающие свою территорию, то ли тирцы, не дающие Энн покоя в надежде, что она, спасаясь бегством, откроет им несуществующий короткий путь к звездам. Но Энн оставалась на месте, маневрируя так, чтобы выписывать знаки языка жестов, увертываясь от преследователей и пересказывая блистательное финальное открытие ниа.

– Иди, – велела Джоан. – А я должна это увидеть. – Она напряглась, готовая сразиться с ним, если придется.

Сандо снял что-то с пояса с инструментами и преспокойно продырявил ей бок. Джоан ахнула от боли и рухнула, истекая лимфой.

Рали и Сурат помогли перенести ее в домик. По пути Джоан видела отрывки яростного балета в небе, но лишь отрывки, не позволяющие понять его смысл и уж тем более воссоздать его.

В домике ее уложили на кушетку. Сандо перевязал ей бок и дал напиться.

– Сожалею, что пришлось так поступить, – извинился он, – но если бы с тобой что-нибудь случилось, то отвечать пришлось бы мне.

Время от времени Сурат выскакивала наружу, чтобы взглянуть на «сражение», а потом возбужденно рассказывала о происходящем:

– Тирский корабль все еще там, они не могут от него избавиться. Не понимаю, почему его до сих пор не сбили.

«Потому что именно тирцы преследуют Энн, а им ее смерть не нужна. Но сколько еще гахарцы будут терпеть нарушение своих воздушных границ?»

Нельзя было допустить, чтобы усилия Энн пропали даром. Джоан попыталась вспомнить, какие созвездия она видела в ночном небе. Мощные телескопы, расположенные в узле, откуда они стартовали, были постоянно нацелены на планету нуда. Работающий двигатель корабля Энн делал его достаточно ярким, а его перемещения были достаточно широкими, чтобы их заметили с расстояния в семь световых лет – если только сама планета не блокирует поле зрения, а узел расположен над горизонтом.

В домике не было окон, но Джоан увидела, как почва снаружи возле двери на мгновение ярко осветилась. Вспышка была беззвучной – взрыв произошел высоко в атмосфере.

Сурат вышла наружу. Вернувшись, она негромко сказала:

– Все чисто. Сбили.

Джоан с великим трудом произнесла несколько слов:

– Я хочу увидеть, что произошло.

Сандо помедлил, затем жестом попросил студентов помочь ему поднять кушетку и вынести ее наружу.

Облако раскаленной плазмы было еще видимым. Медленно расширяясь, оно дрейфовало по небу светящимся кольцом, медленно тускнея, пока не исчезло в лучах дневного солнца.

Энн умерла в этой телесной оболочке, но ее запасная копия проснется и отправится к новым приключениям. Джоан хотя бы сможет поведать ей историю этой локальной смерти – виртуозное пилотирование и впечатляющий конец.

Теперь она смогла сориентироваться и вспомнила расположение звезд. Узел взойдет над горизонтом лишь через несколько часов. В Амальгаме множество мощных телескопов, но ни один из них не будет направлен на эту далекую планету, и никакая мольба перенацелить их не сможет обогнать свет, который им необходимо уловить, чтобы восстановить последнюю теорему ниа.

8

Сандо хотел отправить ее на медицинское обследование, но Джоан настояла на том, чтобы остаться на раскопках.

– Чем меньше чиновников узнает об этом инциденте, тем меньше проблем у тебя возникнет, – привела она разумный довод.

– До тех пор, пока ты не заболеешь и не умрешь, – возразил он.

– Я не собираюсь умирать.

В раны не попала инфекция, и к ней быстро возвращались силы.

Они пришли к компромиссу. Сандо кого-то нанял, чтобы отвезти ее в ближайший город, где за ней будут приглядывать, пока он на раскопках.

Дайя получил начальное медицинское образование и не задавал лишних вопросов. Похоже, его вполне устраивало, что он может ухаживать за Джоан, а все остальное время лежать на солнышке и о чем-то мечтать.

Джоан думала о том, что все еще остается вероятность, что ниа выгравировали теорему на множестве табличек и рассеяли их по всей планете. И еще оставался шанс, что тирцы скопировали табличку, прежде чем позволили Энн сбежать с оригиналом. Но еще вопрос, есть ли у нее хотя бы малейшая перспектива заполучить эту копию.

Энн могла и сама сделать какую-нибудь копию, но она не упомянула об этом в прологе к воздушному изложению теоремы. Окажись у нее хотя бы чуть больше времени, она не ограничила бы себя единственной зрительницей, а подождала бы, пока узел взойдет над Гахаром.

На вторую ночь после ранения Джоан приснилось, что она видит Энн, стоящую на холме и смотрящую на затянутую туманом долину, а тень ее головы окружает ореол «света ниа».

Проснувшись, она поняла, что надо сделать.

Когда Сандо ушел, она попросила Дайю принести ей консоль, управляющую спутниковой антенной. Теперь ее руки были достаточно сильны, чтобы работать с консолью, а Дайя не проявил интереса к тому, чем она занимается. Конечно, то было наивное утешение – даже если Дайя за ней не шпионит, Пирит точно узнает, куда был послан сигнал. Ну и пусть. На семь световых лет нуда пока не дотянуться, и узел будет разобран и уничтожен задолго до того, как они туда доберутся.

Никакое сообщение не может обогнать свет напрямую, но свет может добраться до узла не только по прямому и быстрейшему пути. У каждой черной дыры есть ореол, искривляющий свет вокруг нее по близкой и тесно прижатой орбите, а потом снова выбрасывающий его прочь. И еще семьдесят два часа после того, как исходное изображение было для них утеряно, телескопы в узле все еще смогут нацелиться на Катаракту, увидеть искаженное и сжатое изображение неба на краю диска черной Дыры и записать повтор небесного балета Энн.

Джоан написала сообщение и ввела координаты узла. «Ты умерла не напрасно, подруга. Когда ты проснешься и увидишь это, ты будешь гордиться».

Она помедлила, держа руку над клавишей передачи. Тирцы хотели, чтобы Энн сбежала и показала им путь к звездам, но действительно ли они были безразличны к добыче, которую позволили ей увезти с собой? Теорема появилась в конце трех миллионов лет царствования ниа. Эта великолепная истина не уничтожит Амальгаму, но не может ли она ослабить ее? Если присущая Ищущим жажда знаний будет утолена, их чувство цели размыто, то не может ли наиболее важная часть этой культуры погрузиться в сумерки? Короткого пути к звездам не существует, но инопланетные гости уже подстегнули нуда, и нужные технологии появятся у них достаточно скоро.

Амальгама тоже оказалась подстегнута: уже переданная Джоан теорема пошлет волну восторга по всей Галактике, укрепляя Ищущих, поощряя их завершить унификацию собственными усилиями. Решение Великой Проблемы будет найдено неизбежно, но она по крайней мере в состоянии отсрочить его и надеяться, что надежность и разнообразие Амальгамы позволят ей с нею справиться и двинуться дальше.

Она стерла сообщение и написала новое, адресованное своей запасной копии через ложный узел. Было бы здорово отправить и все свои воспоминания, но нуда безжалостны, а она не была готова оставаться здесь и рисковать тем, что ее используют. Этого наброска, своего рода почтовой открытки, вполне хватит.

Когда передача завершилась, она оставила в памяти консоли записку для Сандо.

– Джоан! – окликнул ее Дайя. – Тебе нужно что-нибудь?

– Нет, – отозвалась она. – Я собираюсь немного поспать.

Перевел с английского А. Новиков