Текст книги "Британия"

Автор книги: Грант Макмастер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Всюду, где я был, царит хаос. Люди еле сводят концы с концами в борьбе за жизнь. Как вам удалось так организоваться?

– Прямой вопрос от честного человека, – кивнул тот. – Ну что ж, тогда ты получишь прямой ответ. Но прежде скажи: в Шотландии ходят слухи о тайных военных базах под землей?

Юэн кивнул:

– Да, только никто им не верит. Метро изучено вдоль и поперек, там не осталось неосвоенных мест.

– А в Лондоне было много чего: от оружейных складов до укрепленных бункеров.

Юэн заморгал от удивления, и глаза полковника довольно заблестели.

– Они не были особо засекречены, просто стояли вдали от лишних глаз и под закрытым доступом. После войны небольшая горстка выживших стала тешить себя мечтами о том, как новая нация восстанет из пепла.

Это Юэну было знакомо: в Глазго тоже велись такие разговоры.

– Это были лишь мечты, но слухи о них очень быстро разнеслись как пламя по всей Подземке. Наконец, молва дошла до ушей человека, который был когда-то армейским генералом и знал, где находится большинство складов и бункеров.

Мейзерс подался вперед, захваченный воспоминаниями.

– Он знал как все коды доступа, так и то, в какие бункеры лучше не пытаться проникнуть. Генерал отыскал мечтателей и сказал им, что они – лучшая замена парламенту, что они нужны людям, а потом предложил свои ресурсы в обмен на возможность собрать армию. Так все и вышло. Мечтатели стали новым парламентом, и так родилась Республика.

– И никаких выборов? – спросил Юэн, привыкший к тому, что лидеров станций в Глазго назначали по результатам всенародного голосования.

– Пока нет, но мы над этим работаем, – слегка обиженно ответил полковник. – Для выборов нужна стабильная база. И, конечно, голосовать должен не только Лондон.

– И давно все это началось?

– Несколько лет назад, когда ослабли морозы. Мы посылаем вербовщиков во все концы страны, те предлагают работу беженцам и бродягам, обещая им за труды еду, одежду и крышу над головой.

– Да, кажется, это и называется рабством, – сказала Кейтлин, дерзко посмотрев на полковника.

– Вы прекрасно знаете положение дел: в мире не было ни одной великой цивилизации, которая на том или ином этапе не использовала труд рабов! – отрезал тот, и Юэн с трудом подавил желание вцепиться ему в глотку.

– Какая это на хрен республика, если вы порабощаете собственное население? – прошипел он.

Полковник откинулся на сиденье и задумчиво уставился на него.

– Ты думаешь, я дурак, Юэн? – неожиданно спросил он тихим голосом.

Кейтлин затихла.

Юэн спохватился. Дай он волю чувствам – и его тут же вздернут. Не время выяснять отношения с этим ублюдком, не время…

– Конечно нет, – медленно выговорил он.

– Правильно. Дураки не выживают в нашем мире, и тем более – не попадают во власть.

Юэн кивнул, но краем глаза заметил, что девушка все еще напряжена.

– Большая она, ваша Республика? – спросил он, чтобы замять скользкую тему. – Как я понял, все началось в Лондоне, но вы же сами говорили, что от него не так уж много осталось.

– Ну, мы еще в начале пути. К нам присоединились туннели на севере Лондона и несколько наземных поселений на юге…

– Постойте! – перебил Юэн. – Неужели на юге есть наземные поселения?

– Ну да, – удивленно ответил полковник. – А что тут такого?

– Нам говорили, что там никто не выжил.

–  Почтиникто. Но там были военные бункеры, а особо изобретательные сумели выжить другими способами.

– Все равно неясно, каких же размеров ваша Республика.

– Очень трудно прочертить границы и подсчитать население. Не забывай, страна лежит в руинах.

Мужчина скептически покосился на собеседника.

– Я увиливаю, да? – спросил тот.

Юэн и Кейтлин в унисон закивали, и полковник невесело ухмыльнулся:

– Простите. Жизнь научила дипломатии. Английская Республика пока существует только в виде идеи, но зато у этой идеи есть то, чего нет у всех остальных идеологий, то и дело возникающих на руинах: ресурсы. В Республику входят все станции к северу от Сент-Панкраса, несколько южных станций и около тридцати форпостов по всей стране.

– Сколько это человек?

– Если честно, понятия не имею, – признался полковник.

– Тогда откуда вы знаете, кто к вам присоединился, а кто – нет?

Мейзерс молча посмотрел на Юэна.

– Кто не с нами, тот против нас, – невесело улыбнулась Кейтлин.

– Попахивает диктатурой, – стараясь говорить спокойно, отметил Юэн.

Полковник кивнул:

– Демократия – это роскошь, предназначенная тем, кому не нужно постоянно воевать, – парировал он.

– Все большие войны в прошлом веке выигрывали демократии, – вдруг сказала Кейтлин.

– А кажется, будто я оправдываю тоталитарный строй, да? – вдруг спросил Мейзерс. – Послушайте… Как бы это сказать… Я и сам не хочу, чтобы наша прекрасная затея с Республикой выродилась в банальную диктатуру. Это… Это просто временные меры. Пока молодое государство копит силы, чтобы встать с колен…

– За счет рабского труда! – не сдержался Юэн.

– Послушай, братишка, – тяжело произнес полковник. – Меня отзывают в Лондон, но не увольняют в запас. Я все еще полковник Республиканских Вооруженных сил. У меня все еще есть право арестовать тебя и отправить на виселицу за твои речи. Ты ведь помнишь об этом?

– Попробуй, – буркнул Юэн, бедром ощущая свой нож.

– Но ты почему-то мне нравишься. Может, потому что дважды спас мне шкуру, – усмехнулся Мейзерс. – А может быть, потому что не пытаешься юлить и лизоблюдствовать. Поэтому скажу тебе: ты прав. И надеюсь, что ты не провокатор, подосланный ко мне, чтобы заставить меня разболтаться, а потом убрать…

Юэн посмотрел полковнику в глаза, стараясь понять, правду ли тот говорит.

– Когда-то в армии учили этому – говорить прямо, вести себя как мужик. Нынешняя армия сильно спеклась, надо сказать, – продолжил Мейзерс.

– Вы не похожи на остальных, – вдруг заявила Кейтлин.

– В каком смысле?

– Я жила в Английской Республике с момента ее основания, и скажу без обиняков: ваши офицеры – чуть не сплошь ворье и убийцы.

Полковник заерзал на сиденье.

– Их набирала Республика.

– Что это значит? – не понял Юэн.

– Что они брали кого попало, а потом эта братва зажила своей жизнью, – ответила за офицера Кейтлин.

Мейзерс спорить не стал.

– Английская Республика задумывалась как демократия, но когда военные вылезли из укрытий и предложили свои ресурсы, все изменилось, – сказал он.

– Похоже на сделку с дьяволом, не находите? – улыбнулась Кейтлин.

– Чертовски похоже, – мрачно усмехнулся полковник.

– Странно, что вы говорите о военных так, как будто сами не имеете отношения к армии, – заметила Кейтлин.

– Странно, что вы говорите о Республике так, как будто не обслуживаете самых одиозных ее лидеров, – сухо отозвался Мейзерс. – Вы не находите, что состоять в отрядах работорговцев и одновременно плакаться о диктатуре – несколько непоследовательно? Я бы сказал, тут дело пахнет шизофренией.

– Послушайте, полковник, – уверенно сказала Кейтлин. – Среди тех, кто служит Республике, есть и люди, которые думают, что все должно быть иначе.

Мейзерс прищурился, внимательно изучая девчонку и ничего не отвечая.

– Какая разница, где мы, – ждем своего часа в отряде рейдеров или командуем далеким гарнизоном? Мы просто знаем, что Республика встала на неверные рельсы и что скоро нас призовут, чтобы вернуть ее на правильный путь.

Мейзерс встал со своего места – бледный как смерть – и отворил дверь купе.

– Охрану сюда!

Рука Юэна скользнула вдоль бедра и вцепилась в рукоять ножа, но Кейтлин сверкнула глазами, умоляя его не делать поспешных движений.

Через несколько мгновений в купе ввалились двое часовых и замерли в ожидании приказа.

Мейзерс победно оглядел своих попутчиков, ожидая, что те скажут.

Юэн все еще стискивал нож – но под столом его руки было не видно. Кейтлин молчала и как ни в чем не бывало улыбалась удивленно молчащим солдафонам. Время тянулось, как резина.

– Ступайте осмотрите последний вагон, – наконец велел охранникам Мейзерс. – Мне послышалось, что кто-то прыгнул на крышу поезда.

Когда солдаты вышли, а дверь за ними захлопнулась, полковник медленно опустился на свое место.

– Вы понимаете, как рискуете, когда заговариваете с незнакомым офицером о мятеже? – прошептал он.

– Я немного разбираюсь в людях, – сказала Кейтлин. – И не стала бы говорить об этом с кем попало.

Юэн удивленно смотрел на девчонку. Что за игру она затеяла?

– Да… Да, – произнес Мейзерс. – Простите, что заподозрил в вас провокатора. Сами понимаете, их в Республике куда больше, чем людей, придерживающихся старых ценностей. Таких как…

– Мы с вами, – твердо закончила Кейтлин. – Старая гвардия. Вы выглядите довольно молодо для старой гвардии, – устало пошутил полковник.

– Я выгляжу моложе своего возраста, – без кокетства ответила девушка. – А для того, чтобы жить ценностями старого мира, не обязательно в нем родиться.

– И сколько же вам? – поинтересовался полковник.

– Простите?

– Сколько вам лет?

– Вы не находите, что девушке этот вопрос задавать не подобает? – насупилась Кейтлин.

– Я нахожу удивительным, что вы выглядите на шестнадцать, а рассуждаете на шестьдесят, – усмехнулся Мейзерс. – Был бы я по-подозрительней – заподозрил бы тут какую-то чертовщину. Или, – он вдруг зыркнул на нее, – результат генетических экспериментов.

– Что вы сказали? – вспыхнула Кейтлин.

– Некоторое время назад в одной лаборатории в Лондоне, а вернее сказать, под ним, группа военных и ученых, надеясь найти спасение от радиации, ставила эксперименты. Старались создать совершенного человека. Который жил бы дольше обычного, легко переносил бы болезни и оправлялся от ран… Возможно, обладал бы какими-то способностями, которые покажутся фантастическими непосвященным.

– Откуда вы знаете?! – девушка больше не могла сдержать себя.

– Я любознателен от природы. Собираю слухи, – вежливо ответил полковник.

– И чем кончилось дело? – не спуская с Мейзерса пристального взгляда, продолжила допрос Кейтлин.

– Родились детки. С выдающимися способностями, – пожал плечами полковник. – Если, конечно, верить этим байкам. Вы вот верите?

– Нет, – Кейтлин смутилась. – Но хотела бы. Вечная молодость, избавление от болезней.

– Звучит как сказка, не правда ли?

Она молча кивнула.

– Вы мне больше ничего об этом не расскажете? – вздохнула она.

– Может, вы что-нибудь расскажете мне? – спросил Мейзерс.

– Я ничего не знаю, – Кейтлин покачала головой. – Но хотела бы узнать.

– Не знаете, что эксперимент был заброшен? Что на базе произошел раскол? Что часть персонала ушла на поверхность и сгинула? Что необыкновенные дети пропали?

– Нет.

– Что нынешнее руководство Республики дорого бы отдало за то, чтобы заполучить кого-либо из участников того эксперимента?

– Нет.

– Ну что ж, – полковник улыбнулся отстраненно. – Выходит, что я знаю больше вашего. Но помните… Все, что вы слышали сейчас, – просто слухи, рассказанные одним пьяницей другому в ночном карауле.

– Можно задать последний вопрос? – встрепенулась девчонка.

– Задать можно.

– Родители пропавших детей… Они живы?

– Они ушли на поверхность. Они думали, что вернутся, но… Прошло уже больше двадцати лет.

Из девушки словно выжали разом все соки. Она по-детски съежилась, прижав колени к подбородку, и уставилась в пол. Заметив, что Кейтлин немного расслабилась, Юэн сам почувствовал себя спокойнее и замолчал.

– Считайте, что я наболтал вам ерунды. Возможно, потому что ваш детский энтузиазм и слова про Старую гвардию растрогали меня, – сказал полковник. – И прошу вас: не заговаривайте об этом больше со случайными попутчиками. Потому что с такой хреновой конспирацией никакая Старая гвардия никогда не сможет изменить порядок вещей. И Английская республика останется карликовым фашистским государством, в котором одни британцы превращают других в рабов, мужчин отправляют на каторжные работы, а из женщин делают солдатские подстилки…

Тяжелая мутная волна накатила на Юэна. С тех пор, как раболовцы напали на Глазго, его жизнь превратилась в кошмар, где его без конца разрывали противоречивые чувства. Джулию он вспоминал редко, особенно когда рядом была Кейтлин, но боль от потери Майкла и Гвен никак не утихала. Большую часть времени ему удавалось держать эту боль взаперти, в темных уголках души, хотя давалось это с большим трудом. Он, кажется, уже свыкся с тем, что его разлучили с близкими, но от одной мысли, что жена может стать подстилкой для этих фашистов, его затошнило.

С небывалым трудом загнав гнев и обиду обратно в мрачные глубины сознания, Юэн помотал головой, будто пытаясь стряхнуть похмельный туман.

Кейтлин молчала, погруженная в какие-то свои переживания. Байки о генной инженерии отчего-то страшно заинтересовали ее, но Юэну сейчас было не до девчонки с ее интересами.

– Но скоро мы все окажемся в Лондоне, а уж там-то с такими разговорами придется завязать, – сообщил Мейзерс. – До Лондона мы проедем еще два города. Когда-то они назывались Дерби и Лестер, теперь на их месте жуткие и опасные развалины.

Мейзерс встал и оправил мундир.

– Когда подъедем к Лестеру, надо будет закрыть ставни на окнах.

Юэн и Кейтлин посмотрели на металлическую заслонку, висящую под окном.

– Почему?

– От радиации, – механически ответила за полковника девушка.

– Именно, – согласился тот. – Стены у вагона достаточно крепкие, чтобы отразить излучение, а вот окна – слабое звено.

Юэн попытался поднять ставню, но она оказалась слишком тяжелой и без всякого подъемного механизма.

– Не беспокойтесь, – улыбнулся полковник. – Когда придет время, мои люди придут и все сделают. Конечно, можно было бы приделать какой-нибудь подъемник, но чем проще, тем надежней.

Он на секунду замер, задумчиво глядя на ставню, а потом направился в коридор. Уже на пороге остановился и обернулся к Юэну.

– И да, на всякий случай, если вы не собираетесь устраиваться телохранителем у генерала, – сказал он. – Если вдруг у вас в Лондоне какие-то другие планы. Учтите, что мы с вами никогда не встречались. А теперь отдыхайте. До Лестера вас никто не будет беспокоить.

Наконец он закрыл дверь, и Юэн с Кейтлин впервые за два дня остались одни.

– Ты была с ними! – прошипел мужчина. – И ты с самого начала все знала!

– Прости меня, – просто ответила Кейтлин.

– Ты знала, куда они везут моих! И ты ничего не сказала!

– Я намекала! – запротестовала девушка.

– Ты участвовала в этом! Ты видела мою семью?!

– Да… Видела. – Кейтлин встретилась с Юэном глазами и выдержала его тяжелый, горящий взгляд.

– Они… Они живы? Целы?

– Были живы. В Карлайле. У твоей жены была травма головы… Я думала, кровоизлияние. Но потом стало проходить. Дети в порядке. Были…

– Ты знаешь моих детей и ты молчала! Поверить не могу! – Юэн расходился все больше. – Помогала этим бандитам, да? Выкручивала руки детям? Пытала?

Кейтлин вскочила и вдруг влепила ему пощечину.

– Как ты можешь?! Ты знаешь меня, ты видел, ты слышал меня… И… Как ты можешь подозревать меня в таких низостях?! Какое право…

– После того, как ты столько времени мне лгала?!

– Я не врала тебе! Я просто не говорила всей правды… Не знала, как! А потом… Потом ты мне понравился, и… Я запуталась! Что тут непонятного?!

– Что ты делала с раболовцами? – глядя в пол и потирая щеку, спросил Юэн.

– Я была с ними вроде врача. Говорила с рабами, лечила понемногу. Следила, чтобы со всеми было все в порядке…

– За товарным видом… – горько сказал Юэн.

Кейтлин отвернулась.

– Ты должна была мне сказать. Я должен был иметь возможность сделать выбор, – мрачно произнес он.

– Я не могла!

– Почему?!

– Я боялась потерять тебя! Отпугнуть! Боялась, что ты меня возненавидишь! Боялась того, что происходит сейчас!

– Почему?!!

– Идиот! Потому что я влюбилась в тебя, вот почему! – она спрятала лицо в ладонях.

– Да пошла ты!

Дверь купе отворилась. На пороге стоял заинтригованный полковник Мейзерс.

– Леди, – улыбнулся он Кейтлин. – Джентльмены, – перевел он взгляд на Юэна. – Вас слышно из соседнего вагона. Вы не собираетесь спать?

– Уже ложимся! – буркнула девчонка. – Простите, мы тут заспорили о способах приготовления мятного чая.

– О! Непременно пригласите в следующий раз меня, – приподнял бровь полковник. – У меня есть свои маленькие секреты. В деле заваривания чая.

И он снова вышел.

За то время, пока Мейзерс их изучал, Юэн успел немного остыть.

– И как ты докатилась до такой жизни? – зло буркнул он Кейтлин.

Кейтлин снова прижала колени к подбородку, словно защищаясь от удара, и нахмурилась.

– Только не вешай мне лапшу на уши. Хватит, никаких больше секретов! – предупредил мужчина.

Юэн только сейчас сообразил, что так и держит в руках автомат, и положил его рядом с сиденьем. Кейтлин встревоженно покосилась на оружие.

– Все свое детство я скиталась, попрошайничала и воровала по мелочи, чтобы не сдохнуть с голодухи. Но всегда было холодно, всегда хотелось есть, вечно надо было прятаться либо от тех, кого я обокрала, либо от тех, кто падок на детишек.

Юэн побледнел. Он не задумывался о том, что и его детям в Лондоне могла угрожать такая опасность.

– Когда я подросла, стала работать гонцом. Я не боялась бегать по туннелям, так что работа оказалась как раз для меня.

Юэн хорошо знал, как жутко бывает в темных перегонах между станциями.

– В Лондоне туннели такие же глубокие, как в Глазго? – хрипло спросил он.

– Думаю, совсем не такие. Там совершенно особая система. Это же была первая подземка в мире, и строилась она на двух уровнях. На верхнем уровне туннели прокладывали прямо по улицам и накрывали кирпичной кладкой. А на нижнем их уже бурили… На верхнем уровне очень опасно. Многие линии недоступны – там и радиация, и всякая зараза, и чудовища, живущие прямо в туннелях… Кое-где остались люди, но они либо прячутся за укреплениями, либо… – девушка задумчиво помолчала. – Либо их уже нельзя назвать людьми.

– Мутанты?

– Нет. Просто они потеряли человеческий облик… На нижний уровень зараза с поверхности не пролезает, но там свои опасности, – продолжала Кейтдан. – Например, затопления. Как только насосы прекращают работать, все сразу становятся злые, берегут свои муравейники… Есть люди с очень странными убеждениями, и почти все подмяты под Английскую Республику.

– А кто-то ее обслуживает, – вставил Юэн, но Кейтлин предпочла не заметить этого.

– Есть такие туннели, куда никто в здравом уме не пойдет просто потому, что оттуда не возвращаются. Есть туннели, перекрытые металлическими воротами: внутрь попасть нельзя, зато слышно голоса и лязг работающих машин. Есть места, где вообще словами не описать, что творится. Под Лондоном есть и другие туннели, по которым никогда не ходили поезда. Никто точно не знает, что там. Гонцов иногда отправляют и туда. Наша работа стоила дешево, а жизнь – вообще ничего. Было несколько случаев… Один раз я чуть не утонула. Попала на станцию, куда прорвались грунтовые воды…

– Часто бывают потопы?

– Постоянно. Но большую часть времени насосы справляются. Там есть электричество, только для насосов. И никто не знает, откуда оно идет. Черт подери, про Подземку гораздо больше не известно, чем известно… Господи, о чем я?..

Она выдохнула и попыталась взять Юэна за руку. Он дернулся и медленно вытащил пальцы из ее ладони.

– Я урод, Юэн, – сказала она невесело.

– Ты не урод… Ты… Ну… – сбитый с толку, забормотал Юэн.

– Я урод и я ведьма. Сколько мне лет?

– Не знаю, – он был обескуражен тем, как вдруг повернулся их разговор. – Шестнадцать? Восемнадцать? Выглядишь ты лет на пятнадцать, но… Больно уж умная.

– Мне больше двадцати, это как пить дать, а точно я и сама не знаю. И я не взрослею последние пять лет. Наверное, и подохну такой.

– Врешь! – искренне поразился Юэн.

– Не веришь, – сказала она. – И никто не верит. А еще эти мои предчувствия… Все, кому я открывалась, считали меня ведьмой. С работы я вылетела. Меня боялись. Думали, порча налипнет…

– И ведь налипает, – хмуро сказал Юэн.

– Стала воровать. Просто потому, что жрать надо было. Однажды меня схватили. Хотели отрубить руки. Я их запугала. Потом рассказала о способностях. Мне предложили сделку. Руки в обмен на работу. Сверху кинули еду и одежду. Мне много не надо было. Я согласилась. Очень руки были нужны… И потом… Я не знала, что это будет за работа. А потом бросить ее уже было непросто.

– Я бы отдал руки, – глухо промолвил он.

– Ну да! Ты же герой! Странствующий рыцарь! Тебе-то руки ни к чему! – взвилась она. – Да я была счастлива вырваться из этого гнилого подземелья, понял?! Хоть куда! Откуда тебе знать, что это такое – жить в этом мерзком грязном метро, под мертвым отравленным городом, и всю жизнь выглядеть, как ребенок!

Глаза девушки пылали от ярости, и Юэну показалось, что она вот-вот бросится на него и задушит.

– Каждый мужик хочет глотнуть твоей юности, даже когда ее и след простыл. Все хотят насытиться! – Кейтлин сплюнула, и рот ее скривился от презрения. – Ты доверяешь людям, ждешь, что они тебя прикроют от опасности, а они прикрывают тебя только ночью, стоит лишь уснуть… И вот ты уже просто теплое тело: плачь, ори, борись сколько хочешь – никто не придет на помощь!

Он открыл рот, но Кейтлин перебила его, раздраженно рубанув рукой воздух.

– Я чуть не сдохла в Карлайле, Юэн. Пока они брали штурмом башню, я хотела освободить мальчика с сестрой и спрятаться с ними в руинах.

Мужчина перестал дышать, ожидая, что же она скажет дальше.

– Был взрыв. Один из наших пытался меня убить, потом меня завалило камнями. Когда я очнулась – никого не было.

Юэн понял, что именно в этот момент он ворвался в ее жизнь, а она – в его, но сейчас другой вопрос сжигал его изнутри.

– Как их звали?

– Я не успела их спросить… Я не хотела их спрашивать! Думала, что не смогу им помочь. А зачем мне знать имена людей, которых я обрекла на страдания?! Пусть будут безымянными тенями… Не настоящими людьми с именами… Как звали твоих детей?

– Я не хочу тебе говорить. Ты забрала их! Ты забрала моих детей!

Юэн потряс головой, словно пытаясь отогнать наваждение.

– А вдруг это были Майкл и Гвен? Что с ними случилось? Что случилось после взрыва?

– Майкл и Гвен… Так, значит, их зовут… – тихо произнесла она, вдруг побледнев от внезапного холода.

Голос девушки дрожал от стыда и ненависти к себе, но Юэн понял, что она права. Они долго смотрели друг на друга, и слезы капали из глаз Кейтлин.

Страшная усталость вдруг охватила Юэна.

– И что будет дальше? – спросил он.

Кейтлин грустно пожала плечами:

– Не знаю, Юэн. Ты для меня дороже, чем кто бы то ни было, но ты идешь спасать другую женщину и детей, которых я помогла похитить. Разве можно забыть об этом?

Юэн ничего не мог сказать: за последние полчаса на него обрушилось столько открытий, что он был полностью раздавлен.

– Может, лучше послушаться полковника и поспать? – с грустной усмешкой предложил он. – Бывает так, что выспишься – и жить веселее…

– Да, так бывает. Но не всегда…

Он сидел в апатии, не зная, что ответить.

– Можно и поспать, Юэн, но только помни, что в Лондоне твоя жизнь изменится, и далеко не к лучшему.

– Она и сейчас не сахар, – выдавил он.

– Судьба благоволит к тебе. Вокруг тебя происходят странные события, как будто ими движет невидимая сила. И я боюсь за тебя, потому что не знаю, куда это все приведет.

– Если даже ты не видишь мое будущее, то куда уж мне-то… Кейтлин, я очень устал. И, честное слово, я не хочу тебе зла, но и простить не могу… Пока не могу.

– Тогда спи, – шепнула Кейтлин.

* * *

Мимо проползли руины Дерби, но Юэн уже спал, и Кейтлин любовалась ими одна. Она слышала, что этот город был забросан зажигательными бомбами и что рельсы здесь пришлось менять во многих местах, потому что они погнулись и оплавились от высокой температуры. Теперь от города почти ничего не осталось: развалины практически полностью скрылись под снегом и слякотью. Вдали она заметила небольшое стадо овец и даже разглядела нескольких сторожевых собак. Привстав, девушка прижалась к стеклу и попыталась найти пастухов, но их не было видно.

Позже, в Лестере, ее охватило знакомое уныние. Город пережил войну почти без повреждений, но ужасы послевоенного существования сыграли с его населением злую шутку: оно изрядно натерпелось от радиоактивных дождей, эпидемий, голода и вечного мороза. У местных жителей не было возможности спрятаться в теплых подземных туннелях, а средневековых построек хватило не на всех, и дележка вышла совсем не мирной.

Въезд в город был отмечен столбами, воткнутыми вдоль дорог; на этих столбах вот уже много лет торчали человеческие черепа. Эти дорожные знаки нового времени были единственным напоминанием о давних сражениях. Люди, которые жили здесь сейчас, были слишком слабы и больны, чтобы держать в руках оружие, – жалкие остатки общества, отдавшего последние силы междоусобной борьбе. Даже раболовцы брезговали населением Лестера.

В дверь купе постучали. Кейтлин открыла, приложив палец к губам, и двое солдат, стараясь не шуметь, вошли внутрь и осторожно закрыли окно металлической заслонкой. Потом они ушли, и Кейтлин осталась в темноте одна, если не считать спящего Юэна. В купе имелась низковольтная красная лампочка, работающая от динамо, подключенного к паровозному двигателю, но включать ее Кейтлин было незачем.

Линии сходились – она чувствовала это. Девушка никогда не понимала, почему она знает, что будет впереди и как может влиять на это. Это были далеко не те могучие сверхспособности, о которых писалось в старых фантастических книжках или религиозных текстах. Однако она умела это всегда, сколько себя помнила.

То, что Кейтлин ощущала сейчас, было больше всего похоже на старую китайскую шкатулку с секретом. Она видела такую в далеком детстве: надо было сложить в нужном порядке много мелких деталей, чтобы потом одним простым движением вставить их на места – и открыть шкатулку.

Больше всего Кейтлин беспокоило то, что лежит в шкатулке. Она подозревала, что, как в легенде о Пандоре, там нет ничего хорошего. Но еще она знала, что Юэн все равно откроет шкатулку, в надежде или в слепой вере, что вернет себе утраченную семью.

Она же в этом сильно сомневалась: слишком хорошо знала, что бывает с угнанными женщинами и детьми. Если женщина попадется красивая и здоровая, ее отдадут на потеху солдатне. Тем самым, по мнению властей, она послужит Республике дважды: поднимет армии боевой дух – а заодно, чем черт не шутит, может быть, поднимет и ее численность. С детьми поступят иначе: промоют мозги, чтобы они служили Республике и без лишних вопросов выполняли тяжелую работу: например, чистили узкие вентиляционные шахты, куда не пролезет взрослый человек. Больные, раненые или слишком норовистые дети Республике не нужны; медицинской помощи на всех не напасешься. Кейтлин своими глазами видела в Лондоне колодцы, где десятки маленьких тел гнили под слоем щелочи. В свое время это зрелище сильно ее впечатлило и приучило скрывать от работодателей свои болячки…

Девушка легла на сиденье и расслабилась под баюкающий перестук колес. Они проделали только половину пути.

Кейтлин сторожила сон Юэна, пока они не приехали в Лондон.

Глава 16

СНЫ

Юэн уснул не сразу: все возвращался мыслями к этапам своего пути и к людям, которых встретил за это время. Его дети были совсем близко, всего в нескольких часах – сперва на поезде, потом пешком по туннелям лондонской Подземки.

Он подумал: «Что скажет Джулия, когда увидит меня?» И впервые за много лет понял, что не стерпит ее брезгливого безразличия. Но все-таки, в глубине души, надеялся, что жена наконец-то его зауважает.

Потом увидел перед собой Гвен, симпатичную девочку, которая вот-вот расцветет и станет красивой женщиной. Тут же всколыхнулся страх за нее, за ее невинность, и он отчаянно попытался задавить в себе этот страх.

Потом увидел Майкла. Румяные щеки и непобедимое упрямство сына всегда вызывали у него улыбку. В полусне он начал вспоминать, как впервые взял его с собой на работу, и этот день встал перед глазами во всех подробностях, как будто это было вчера. И вот уже Юэн не ехал в поезде в Лондон, а шел по шпалам темного туннеля, стараясь не оступиться.

* * *

Впереди и сзади мерцали лампочки, бросавшие пятна тусклого оранжевого света на крохотные пятачки туннеля. Они были наследием прошлого, в котором, по требованиям безопасности, каждый туннель был оборудован системой аварийного освещения. Теперь большую часть работающих лампочек выкрутили и припасли на будущее, в туннелях их осталось мало, и между ними зияли длинные участки почти кромешного мрака.

Юэн по долгу службы часто ходил по туннелям и привык обходиться без света. Сначала он, как все укрывшиеся под землей, боялся темноты, но со временем страх прошел и сменился рутинной скукой. Возможно, Заводной Апельсин тикал не так резво, как в былые времена, но держал ровный, размеренный ритм.

Майкл несколько месяцев доканывал Джулию, чтобы она разрешила ему пойти с отцом. Та ни в какую не соглашалась, но мальчишка проявил редкую предприимчивость и сумел-таки извести мать, взяв ее измором. Он стал ее хвостиком и не отпускал ни на шаг, даже на работе, где она, вместе с другими женщинами, перекраивала новую одежду из старого шмотья. Он бесконечно донимал ее вопросами, шумел, орал, носился вокруг, и через неделю такой жизни Джулия уже была готова сама сплавить его куда угодно.

И тут как раз вернулся Юэн. Он подошел к деревянной хижине, где жила его семья, перед самым ужином, еще с платформы учуяв запах супа. Остановился перед дверью и прислушался к тому, что происходит внутри.

– Мам, мне скучно!

– Майкл, оставь ты ее в покое хоть на минуту! – это Гвен.

– Но мне скучно!

– Майкл! – рявкнула Джулия. – Ради бога, иди куда-нибудь, поиграй!

– Не во что мне играть!

– Найди что-нибудь!

– Что?

– Да какая разница? Что угодно!

– Только не это! – снова Гвен.

Юэн вошел в хижину и увидел, как его дочь вынимает из рук брата нож и кладет обратно в ящик.

– Папа!

Майкл понесся к отцу, презрев все законы гравитации, и со всей силы впечатался ему в грудь. Юэн охнул, подхватил визжащего мальчишку и расплылся в улыбке.

– Я с ума сойду! – сквозь зубы пробурчала Джулия.

Юэн покосился на нее. Он давно привык к таким холодным встречам, но нельзя сказать, чтобы они ему нравились. Джулия обернулась, смерила его взглядом и снова погрузилась в готовку. А вот Гвен радостно улыбнулась отцу и обняла его, хотя пришлось обнять заодно и брата: он вцепился в Юэна всеми конечностями и ни за что не хотел отпускать.

Джулия разлила суп по тарелкам и неодобрительно посмотрела на детей и мужа.

– С возвращением, – буркнула она.

Юэн улыбнулся и взял в руки тарелку.

– Майкл, сядь и поешь по-человечески! – крикнула Джулия: накипевшее раздражение готово было прорваться по любому поводу.