Текст книги "Живым или Мертвым"

Автор книги: Грант Блэквуд

Соавторы: Том Клэнси
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

– Так, может быть, стоит сообщить об этом в «Нью-йоркере»? – невинным тоном осведомился Кларк.

– Такие вещи делаются по-другому. Хитрость заключается в том, чтобы опередить время и вдохновить людей, которые стремятся привлечь к себе наше внимание, на выбор иного пути.

– Но как именно это делается – хотя бы теоретически?

– Эту проблему мы и решаем здесь, на седьмом этаже, применительно к каждому конкретному случаю.

– Когда подобные проблемы сваливаются на человека в полевых условиях, у него не всегда оказывается возможность обратиться за советом к начальству. Нужно доверять своим людям, поощрять их на инициативу и поддерживать их, когда эта инициатива разумна. Я много бывал там. Там, как говорится, в поле, чувствуешь себя ужасно одиноко, особенно если не чувствуешь доверия в людях, стоящих за твоей спиной, особенно если до них пять тысяч миль.

– Инициатива хороша в кино, но не в реальном мире.

Кларку очень хотелось спросить: интересно, когда ты в последний раз был в поле, то есть в реальном мире? – но он решил этого не делать. Он пришел сюда не для споров и даже не для обсуждения чего бы то ни было. Он находился здесь лишь для того, чтобы выслушать глас божий, который транслировался через этого засранца-теоретика. В Управлении уже случалось такое, но тогда, в 1970-х, когда он с помощью Джеймса Грира в первый раз спасся от отставки, в которую его пытались отправить против воли, он сделал себе определенное имя, работая в СССР на «особых» заданиях. Хорошее было время, когда имелся враг, в существовании которого никто не мог позволить себе усомниться.

– То есть я уволен?

– Вы получите почетную отставку с благодарностью от нации, которой вы верно служили, не считаясь с опасностью для жизни. Знаете, читая эти материалы, я не раз задумывался, почему вы так и не получили звезду на стене вестибюля. – Он имел в виду стену из белого мрамора, на которой сверкали золотые звезды в память агентов ЦРУ, погибших при исполнении служебных обязанностей.

Книга, в которой перечислялись имена – она хранилась в ящике из стекла и бронзы, – зияла многими пробелами, в которых имелись только даты, поскольку многие имена оставались засекреченными и через пятьдесят лет после гибели их обладателей. По всей вероятности, Олден пользовался отдельным лифтом для начальства, вход в который находился прямо на охраняемой стоянке, так что ему крайне редко приходилось смотреть на эту стену, черт возьми, да не то что смотреть, а хотя бы проходить мимо нее.

– А как насчет Чавеса?

– Как я вам уже сказал, он имеет право выйти в отставку недель через десять – учитывая его службу в армии. Он получит пенсию, исходя из двенадцатого разряда по шкале ставок, естественно, со всеми привилегиями. Или, если он будет настаивать, ему может быть предложено место инструктора на Ферме на год или два, а потом мы отправим его за границу, возможно, в Африку.

– Почему в Африку?

– Там много чего происходит – вполне достаточно для того, чтобы нам нужно было пристально наблюдать за регионом.

Как же, понятно. Отправить его в Анголу – где испанский акцент примут за португальский, – чтобы его там прикончил какой-нибудь партизан, так ведь? Вряд ли тебя, Олден, это хоть сколько-нибудь расстроит. Эти аккуратные, осторожные и добросердечные типы никогда не переживают из-за отдельных людей. Их куда больше интересуют глобальные проблемы, они тратят все силы на запихивание квадратных штырей реальной жизни в круглые дыры, поставляемые теоретическими рассуждениями о том, как миру следует выглядеть и существовать. И эта дурь свойственна всем без исключения политиканам, которые мнят себя самыми хитрожопыми на свете.

Эти мысли он оставил при себе.

– Ладно, в конце концов, это, полагаю, его дело. Что касается меня, то, думаю, за двадцать девять лет службы я вполне заработал себе право на отставку, верно?

– Совершенно верно, – согласился Олден, изобразив улыбку, которая своей натуральностью могла бы поспорить с оскалом торговца, чувствующего, что ему вот-вот удастся впарить какому-то простофиле «Форд-пинто» 1971 года выпуска.

Кларк поднялся. Он не протянул руку Олдену, но тот протянул, и Кларку пришлось все же ее пожать – просто ради приличия, а нриличное поведение всегда обезоруживает таких вот засранцев, в какой бы части мира ни происходило дело.

– Ах да, чуть не забыл! Кое-кто хотел с вами повидаться. Вам знаком такой Джеймс Хардести?

– Когда-то служили вместе, – ответил Кларк. – Он еще не в отставке?

– Пока еще нет. Он занимается архивами спецопераций, это входит в проект департамента оперативной работы, который мы ведем уже около четырнадцати месяцев – так сказать, засекреченная история. В общем, его кабинет на четвертом этаже, возле лифтов, рядом с киоском. – Олден протянул Югарку лист бумаги, на котором был записан номер помещения.

Кларк взял листок, сложил и убрал в карман. Значит, Джимми Хардести все еще здесь? Каким же чудом ему удалось укрыться от внимания всей этой дряни, того же м…ка Олдена?

– Что ж, спасибо. Загляну к нему на обратном пути.

– Ну что, я им нужен? – спросил Динг, когда Кларк закрыл за собой дверь.

– Нет, на этот раз им требовался только я. – Кларк поправил галстук, подав тем самым условный сигнал, но Чавес никак не дал понять, что понял его. Они сразу же спустились в лифте на четвертый этаж. Они миновали киоск, где слепые продавцы торговали всякой ерундой вроде шоколадных батончиков и коки – на посетителей это всегда производило жуткое и отталкивающее впечатление, но в ЦРУ это рассматривали как похвальное желание поддержать людей с ограниченной дееспособностью, предоставив нескольким из них работу. Если, конечно, они и в самом деле были слепыми. В этом здании никто и никогда не мог быть уверен в чем бы то ни было, но такое положение было всего лишь частью местной мистической атмосферы.

Отыскав кабинет Хардести, они постучали в дверь, снабженную кодовым замком. Через несколько секунд она открылась.

– Большой Джон! – воскликнул Хардести.

– Здорово, Джимми. Что ты делаешь в этой крысиной норе?

– Пишу историю оперативной работы, которую никто не будет читать. По крайней мере пока я жив. А ты – Чавес? – обратился он к Дингу.

– Да, сэр.

– Входите, входите. – Хардести обвел жестом свою каморку, в которой были два свободных стула, небольшой столик, за которым кое-как можно было писать, и ровно столько места, чтобы двое гостей могли бы не поджимать ноги.

– На каком ты сейчас периоде? – поинтересовался Джон.

– Ты не поверишь, но на 1953 годе. Всю прошлую неделю потратил на Ханса Тофта и дело с норвежскими поставками. Кровавое было дело, и далеко не все погибшие были такими уж плохими парнями. Полагаю, такова была цена вопроса, и морякам с судна нужно было сто раз подумать, прежде чем соглашаться на это дело.

– Это было еще до нас, Джимми. Ты не говорил с судьей Муром? Мне кажется, он имел отношение к этой операции.

Хардести кивнул.

– Он был здесь в минувшую пятницу. В молодости, до того как он пересел в судейское кресло, у него накопилось немало всякой всячины. И у него, и у Риттера.

– Кстати, что поделывает Боб Риттер?

– А ты не знаешь? Умер три месяца назад, в Техасе, от рака печени.

– Сколько ему было? – спросил Чавес.

– Семьдесят пять. Лежал в военном отделении Андерсоновского онкологического центра, так что лечение и уход были самыми лучшими, но ничего не помогло.

– Все так или иначе умирают, – заметил Кларк. – Рано или поздно. Никто не сообщил нам, в Англию, о Риттере. Догадываюсь почему.

– Нынешняя администрация относилась к нему без особой симпатии.

«Вполне понятно», – подумал Джон. Он был воином из самых суровых давних времен, работал в Красной зоне, боролся против главного врага, который существовал в ту эпоху, а рыцари «холодной войны» редко умирают легко.

– Нужно будет выпить, помянуть его. Мы иной раз крепко цапались, но он никогда не делал гадостей. Я все думаю насчет этого типа, Олдена.

– Джон, это не наш человек. От меня требуют полного отчета о тех людях, которых мы устранили в ходе работы, какие законы при этом были нарушены, ну и все такое.

– Так, чем я могу быть тебе полезен? – спросил Кларк хозяина кабинета.

– Олден заговаривал с тобой об отставке?

– Я прослужил двадцать девять лет. И все еще жив. Даже самому не верится, когда думаешь об этом, – произнес Кларк после небольшой паузы.

– Что ж, если захочешь чем-нибудь заняться, могу дать тебе несколько телефонов. Твои знания и опыт – это же капитал. Ты можешь обратить их в деньги. Например, купить Сэнди новую машину.

– Какого рода работа?

– Возможно, тебе будет интересно. Хотя не уверен, что это впрямь по твоей части, но, черт возьми, какая разница? Даже если не сойдетесь, все равно тебя угостят ленчем.

– Кто это?

Хардести молча протянул Кларку еще один листок бумаги с телефонным номером.

– Позвони туда, Джон. Если, конечно, ты не намерен писать мемуары и согласовывать каждую фразу с народом с седьмого этажа.

Кларк хохотнул.

– Ни в коем случае.

Хардести поднялся и протянул руку.

– Извини, что пообщались так наспех, но у меня еще куча работы. Позвони. Или не звони, если не хочется. Тебе решать. Откуда я знаю – может, тебе хочется тихо сидеть на пенсии?

Кларк тоже встал.

– Разумно. Спасибо тебе.

Потом еще несколько секунд в лифте, и они оказались в главном вестибюле. Там Джон и Динг остановились и посмотрели на стену. В ЦРУ еще оставались люди, для которых эти звезды означали геройскую смерть, и те, кто был отмечен звездами, заслуживали ничуть не меньшего почета, чем лежащие на Арлингтонском мемориальном кладбище. Правда, туда пускали туристов, а сюда – нет.

– Джон, что это за номер? – спросил Чавес.

– Судя по коду, где-то в Мэриленде. – Он посмотрел на часы и достал сотовый телефон. – А вот мы, не откладывая, это и выясним.

Девяностоминутный просмотр электронного трафика, с которого начинался каждый рабочий день Джека, не принес ничего существенного, и потому он взял третью чашку кофе, рогалик, вернулся в свой кабинет и взялся за то, что называл «утренней рыбалкой» в мириадах перехваченных сообщений, которые поступали в различные разведывательные учреждения США. Через сорок минут упражнений в борьбе с разочарованиями ему на глаза попался перехват сообщения Министерства национальной безопасности. «Ну-ка, вот это интересно», – подумал он и взялся за телефонную трубку.

Через пять минут он вошел в кабинет Джерри Раундса.

– Что нашел? – поинтересовался Раундс.

– Перехват переговоров нацбеза, ФБР и табачного контроля. Они ищут пропавший самолет.

Раундса случай тоже заинтересовал. У Министерства национальной безопасности имелось нечто вроде системы учета потенциально важных происшествий, что, как правило, приносило немалую пользу при проведении тривиальных расследований, не связанных с разведкой. И то, что подобное расследование дошло до столь высокого уровня «пищевой цепи», позволяло предположить, что другое учреждение уже проделало первичную рутинную работу и установило, что самолет, о котором шла речь, действительно исчез, а не просто временно пропал из поля зрения контролирующих органов из-за путаницы в бумагах какой-нибудь мелкой чартерной компании.

– Значит, табачный контроль… – пробормотал Раундс. Бюро по контролю за соблюдением законов об алкогольных напитках, табачных изделиях, огнестрельном оружии и взрывчатых веществах Министерства юстиции США занималось также расследованием происшествий, связанных со взрывами. «Так… и пропавший самолет…» – подумал Джек.

– Какой марки? – спросил Раундс.

– Не сообщается. Судя по всему, маленький, некоммерческий, иначе слухи так или иначе дошли бы до прессы. Если бы пропал «Боинг-757», поднялся бы о-го-го какой шум.

– Давно?

– Три дня.

– Об источниках мы что-нибудь знаем?

– Маршрут, похоже, внутренний, значат, Федеральное авиационное управление либо Совет по безопасности транспорта. Я проверял вчера и сегодня – ниоткуда ни звука. – А это значило, что кто-то прихлопнул крышку, чтобы не выпускать информацию. – Мне кажется, что к этому делу можно подобраться с другой стороны.

– Ну-ка, ну-ка…

– Через деньги, – сказал Джек.

– Страховку, – с улыбкой уточнил Раундс.

Глава 31

Телефонный звонок раздался в 10.47. Том Дейвис как раз заканчивал работу над крупной биржевой операцией, которая должна была принести Кампусу 1 350 000 долларов – совсем не плохо за трехдневную работу. Он поднял трубку на втором звонке.

– Том Дейвис.

– Мистер Дейвис, меня зовут Джон Кларк. Мне предложили позвонить вам. Можно было бы встретиться за ленчем.

– Кто предложил?

– Джимми Хардести, – ответил Кларк. – Со мной будет друг. Его зовут Доминго Чавес.

Дейвис на мгновение задумался – прежде всего, он насторожился, но это была лишь инстинктивная реакция, а вовсе не серьезное опасение. Хардести не станет давать его координаты кому ни попадя.

– Что ж, давайте встретимся, – сказал он. – Буду ждать вас после полудня, – сказал он, дав Кларку необходимые указания.

– Привет, Джерри, – сказал Дейвис, входя в просторный кабинет на верхнем этаже. – Мне только что позвонили.

– Кто-нибудь знакомый? – спросил глава Кампуса.

– Хардести из Лэнгли прислал двух парней познакомиться с нами. Обоих Управление отправляет на пенсию. Джон Кларк и Доминго Чавес.

Глаза Хендли округлились.

– Джон Кларк?

– Похоже на то. Он подъедет к полудню.

– Нужен ли он нам? – произнес бывший сенатор, уже наполовину зная ответ на этот вопрос.

– Босс, поговорить с ним наверняка стоит. Он может пригодиться, хотя бы как инструктор для подготовки полевых агентов. Я-то знаю его только по разговорам. Его любят Эд и Мэри Пэт Фоли, а их мнения не из тех, которыми можно пренебрегать. Он не боится выпачкать руки, но всегда действует с умом. Отличные инстинкты, толковая голова. И Чавес сделан из того же теста. Он служил в «Радуге» вместе с Кларком.

– Надежные?

– Нужно с ним поговорить, но мне кажется, что да.

– Что ж. Если решишь, что они годятся, приведи их ко мне.

– Не сомневайся, – ответил Дейвис, взявшись за ручку двери.

«Вот это да! – подумал Хендли. – Джон Кларк».

– Здесь налево, – сказал Доминго, когда они отъехали на сотню ярдов от светофора.

– Нужный дом должен быть справа. Видишь антенны?

– Угу, – хмыкнул Чавес, как только они повернули. – Целый сад из коротковолновых антенн.

– И никакой охраны на виду, – усмехнувшись, добавил Кларк. – Хороший признак. – Профессионалы знают, как прикинуться безопасными. Он припарковал арендованный автомобиль на площадке, походившей на автостоянку для посетителей; они вышли и направились к парадному входу.

– Доброе утро, сэр, – обратился к нему охранник в форме. Форма была стандартной, на груди висела табличка с именем – ЧАМБЕРС. – Чем могу быть полезен?

– Нам нужно видеть мистера Дейвиса. Джон Кларк и Доминго Чавес.

Чамберс поднял телефонную трубку и набрал короткий номер.

– Мистер Дейвис? Говорит Чамберс от главного входа. К вам приехали два джентльмена. Да, сэр, хорошо. – Он положил трубку. – Сейчас он спустится, джентльмены.

Дейвис появился через минуту. Он оказался чернокожим мужчиной среднего роста. Кларк решил, что ему лет пятьдесят. Хорошо одет, без пиджака, рукава сорочки засучены, узел галстука ослаблен. Похож на преуспевающего биржевого брокера.

– Спасибо, Эрни, – сказал он охраннику и повернулся к приезжим. – Вы, наверно, Джон Кларк.

– Виновен, – шутливо отозвался Кларк. – А это – Доминго Чавес.

Последовал обмен рукопожатиями.

– Прошу вас, – сказал Дейвис, направляясь к лифтам.

– Я уже видел вас прежде, – сообщил Чавес. – На другой стороне реки.

– Неужели? – сразу насторожился Дейвис.

– В оперативном отделе. Вы были оперативным дежурным, верно?

– Да, я когда-то работал в разведке. Ну, а сейчас я всего лишь скромный брокер. В основном занимаюсь корпоративными вопросами, ну и, по мелочи, случается работать на правительство.

Они поднялись на верхний этаж и направились в кабинет Дейвиса, вернее, туда, где он находился. А находился он совсем рядом с отделом Рика Белла, и туда шел кто-то еще.

– Эй! – услышал Кларк и, обернувшись, увидел, что по коридору шагает Джек Райан-младший. Кларк пожал протянутую руку, и на его лице впервые появилось удивленное выражение.

– Джек… Ты, что же, работаешь здесь, да?

– Ну, да.

– И чем занимаешься?

– В основном валютным арбитражем. Пересыпаю деньги из пустого в порожнее, и тому подобное.

– Я думал, что ваш фамильный бизнес это акции всякие, облигации, – спокойно заметил Кларк.

– Я в этом не участвую… пока, – ответил Джек. – Ладно, я тороплюсь. Может быть, увидимся попозже, а?

– Конечно, – кивнул Кларк. Голова у него еще не пошла кругом, однако ему казалось, что он уже перестает ориентироваться во множестве сегодняшних открытий.

– Заходите, – сказал Дейвис, приглашающе махнув из своей двери.

Кабинет оказался комфортабельным, и, в отличие от штаб-квартиры ЦРУ, мебель в нем явно не была сделана заключенными федеральной тюрьмы. Дейвис предложил посетителям усаживаться.

– Вы давно знаете Джимми Хардести?

– Лет десять, а то и все пятнадцать, – ответил Кларк. – Хороший парень.

– Это верно. Итак, вы собираетесь в отставку?

– Вообще-то, я никогда об этом не думал всерьез.

– А вы, мистер Чавес?

– Я совершенно не готов к тому, чтобы жить на социальное пособие, и полагаю, что умею делать кое-что полезное. К тому же, у меня жена и ребенок, и еще один на подходе. Только, знаете ли, я, конечно, еще ничего не знаю, но по первому впечатлению ваши дела здесь довольно далеки от того, что мы умеем делать.

– Тем не менее все, кто тут работает, обязаны владеть несколькими языками, – ответил Дейвис. – И, помимо этого… – Он пожал плечами. – Как у вас с допуском к секретности?

– «Совершенно секретно», «специальная разведка», полиграф – у обоих, – сказал Кларк, и добавил: – По крайней мере до тех пор, пока Лэнгли не закончит возиться с нашими бумагами. А что?

– Потому что то, чем мы здесь занимаемся, не подлежит широкой огласке. Вам придется подписать довольно строгие соглашения о неразглашении. Имеете что-нибудь против этого?

– Нет, – не задумываясь, ответил Джон. Его любопытство разыгралось всерьез, такого с ним не бывало уже несколько лет. Он отметил про себя, что его не просили принести какую-нибудь присягу. Впрочем, присяги уже отходили в прошлое, и даже в суде от них уже давно отказались – если верить газетам. Процедура подписания заняла менее двух минут. Бланки ничем не отличались от тех, которые им неоднократно приходилось подписывать в прошлом, а вот антураж был несколько иным.

Дейвис внимательно посмотрел на подписи и убрал бумаги в ящик стола.

– Хорошо, теперь вкратце о нас. Мы получаем по неофициальным каналам много инсайдерской информации. АНБ следит за международной торговлей из соображений безопасности. Помните, что устроила нам Япония? Они поставили вверх ногами Уоллстрит, и федералы решили, что за такими вещами нужно как следует приглядывать. Экономические войны совершенно реальны, и страну можно ввергнуть в настоящий хаос, дезорганизовав ее финансовые институты. Это идет нам на пользу, особенно в игре на колебаниях курса валют. Именно таким образом мы делаем основные деньги.

– Почему это так важно? – спросил Чавес.

– Мы самофинансируемая организация, не имеющая никакого отношения к федеральному бюджету и, следовательно, к его «радарам». В наши двери не входит ни один цент, взятый из карманов налогоплательщиков. Все, что мы тратим, зарабатывается нашими собственными трудами, а что мы не расходуем, то откладываем.

«Все интереснее и интереснее», – подумал Кларк.

Вы держите что-то в секрете, не привлекая Конгресс к своей деятельности, и, следовательно, не нуждаясь в аудите Административно-бюджетного управления. Если правительство не финансирует что-то, значит, для Вашингтона оно существует лишь как налогоплательщик. А хорошая бухгалтерская фирма без труда сможет доказать, что «Хендли Ассошиэйтс» – официальное название Кампуса – не получает значительных доходов. Важно лишь платить все, что положено, и делать это вовремя. Вряд ли кто-нибудь умеет прятать деньги лучше, чем эти ребята. Несомненно, у Джерри Хендли хватает связей в Вашингтоне для того, чтобы держать свой бизнес в стороне от яркого света. Лучше всего это удается, когда ведешь себя честно. В Америке вполне достаточно богатеньких мастеров темных дел, крючкотворов, чтобы заинтересовать и ВНС, и КЦБ, а эти конторы, как и большинство правительственных учреждений, не ведут по собственной инициативе поисков новых хитрецов, если на то нет весомого указания. Пока ты не прослыл чересчур хорошим или не взял курс слишком уж близко к ветру, радары тебя не заметят.

– Скажите, много у вас настоящих клиентов? – поинтересовался Чавес.

– Пожалуй, что все частные счета, которыми мы управляем, принадлежат нашим сотрудникам, и работа с ними идет очень даже неплохо. За последние три года прибыль на капитал составляла в среднем двадцать три процента, и это вдобавок к зарплате, которая тоже весьма неплоха. У нас существуют и некоторые надбавки, например, образовательные пособия для сотрудников, имеющих детей.

– Впечатляет. Но чем же вы занимаетесь в действительности? – спросил Динг. – Людей убиваете, что ли? – Он-то думал, что просто плоско пошутил, чтобы разбавить серьезность разговора.

– Иногда, – просто ответил Дейвис. – Вроде как от ситуации зависит.

Наступила непродолжительная пауза.

– Вы шутите? – сказал Кларк.

– Нет, – ответил Дейвис.

– Кто санкционирует такие действия?

– Мы сами. – Дейвис немного помолчал, давая им возможность усвоить сказанное. – На нас работает некоторое количество хорошо подготовленных людей – людей, которые хорошо обдумывают свои действия и тщательно их осуществляют. Да, мы действительно поступаем так, когда того требуют обстоятельства. За последние несколько месяцев мы уничтожили четверых – все находились в Европе, все были всерьез причастны к терроризму. Ни проколов, ни «отдачи» пока не последовало.

– Кто же это сделал?

Дейвис немного делано улыбнулся.

– Вы только что встретили одного из них.

– Не надо из меня дурака делать! – возмутился Чавес. – Джек-младший? «Шортстои»?

– Да, именно он упокоил одного из них в Риме шесть недель назад. Небольшая накладка в ходе операции: он вроде как попал в активную часть, что называется, дуриком, но сработал как надо. А объект – некий Мохаммед Хасан аль-Дин, один из руководителей группы террористов, причинившей нам немало головной боли. Помните перестрелку в универмаге?

– Да.

– Его работа. Мы отыскали ниточку к нему и устранили его.

– В газетах об этом ничего не говорилось, – бросил Кларк.

– Согласно заключению судебно-медицинских экспертов римской полиции, он умер от сердечной недостаточности, – сказал Дейвис.

– И отец Джека об этом не знает?

– Ничего. Как я сказал, для него планировалась другая роль, но вышла накладка, и пришлось справляться самому. Знай мы, что так получится, попытались бы найти другой способ, но вышло так, как вышло.

– Каким образом Джек устроил этому типу сердечный приступ, я даже спрашивать не собираюсь, – сказал Кларк.

– Вот и хорошо. Потому что я не собираюсь вам это говорить – по крайней мере, пока.

– Как у нас с прикрытием? – поинтересовался Кларк.

– Пока находитесь в Штатах, вы прикрыты полностью, со всех сторон. За океаном – другая история. Конечно, мы гарантируем всестороннюю заботу о ваших семьях, но если вас схомутают где-нибудь за океаном… Что ж, мы наймем вам лучших адвокатов, каких только сможем найти. В остальном же вы окажетесь в положении сугубо частных лиц, пойманных на нехорошем деле.

– К такому положению мне не привыкать, – сказал Кларк. – И потому моя жена и дети в безопасности. Итак, за кордоном я становлюсь частным лицом?

– Совершенно верно, – подтвердил Дейвис.

– И чем заниматься?

– Убирать с дороги нехороших людей. Такое вам по силам?

– Я уже давно занимаюсь такими делами, и не всегда за те гроши, которые платит Дядя Сэм. Время от времени у меня из-за этого случались неприятности в Лэнгли, но ведь я никогда не шел на такие действия без тактической необходимости, так что я… мы всегда выходили сухими из воды. Ну, а если здесь случится что-нибудь этакое… Допустим, тайное убийство.

– На такой случай для вас готово президентское помилование.

– Повторите, пожалуйста, – попросил Джон.

– Организовать это заведение Джерри Хендли уговорил Джек Райан. Джерри поставил такое условие. И президент Райан подписал сто чистых бланков помилования.

– Разве это законно? – спросил Чавес.

– Пэг Мартин говорит, что да. Он один из тех немногих, кто знает о существовании этой организации. Еще Дэн Мюррей. И Гас Вернер. С Джимми Хардести вы знакомы. А Фоли не знают. Мы подумывали о том, чтобы привлечь их тоже, но Джек был против. Даже тем, кого я назвал, известно лишь столько, чтобы они могли рекомендовать людям, которые имеют определенную подготовку и достойны доверия, посетить некое место. О нашей оперативной работе они не знают ровным счетом ничего. То есть они знают о том, что существует некая особая организация, но не то, чем она занимается. Оперативная информация не поступала даже к президенту Райану. За стены этого дома не выходит ничего.

– Трудно ожидать встретить у выходца из политических кругов такое доверие к людям, – заметил Кларк.

– Да, необходимо очень тщательно подбирать людей, – согласился Дейвис. – Джимми считает, что вам обоим можно доверять. Я знаком с вашими биографиями, и считаю, что он прав.

– Мистер Дейвис, это грандиозная идея, – сказал Кларк, откидываясь в кресле.

Лет двадцать, если не больше, он мечтал о чем-нибудь подобном. Лэнгли направило его в Ливан следить за Абу Нидалем, чтобы выяснить, нет ли возможности устроить этому опасному террористу встречу с Богом. Задание было ничуть не менее опасным, чем, собственно, устранение. Тогда у него кровь кипела, – настолько он был оскорблен этим бессмысленным поручением, – но он выполнил его и вернулся домой с фотографиями, которые ясно показывали, что да, этого подонка вполне можно было ликвидировать. Но люди из Вашингтона, у которых то ли головы были более холодными, то ли очко непрерывно играло от страха перед любым серьезным поступком, отменили операцию. Так что оказалось, что он впустую рисковал жизнью, а много позже израильская армия уничтожила Абу ракетой «Хеллфайер», выпущенной с вертолета «Апач», и работа получилась куда более грязная, чем при использовании снайперской винтовки с расстояния 180 метров. Были значительные сопутствующие жертвы и разрушения, что, вообще-то, никогда не смущало израильтян [18]18
  Авторская неточность. Террорист Абу Нидаль был застрелен в 2002 г., причем так и осталось неизвестно, был ли он убит или покончил с собой.


[Закрыть].

– Ладно, – сказал Чавес. – Значит, если нам дадут задание, нужно будет устранить кого-нибудь такого, кто этого по-настоящему заслуживает. Если нас поймают – значит, не повезло. Практически рассуждая, половина шансов за то, что нас пришлепнут на месте. Таковы, насколько я понимаю, правила игры. Но все же приятно было бы идти на такие дела под синим одеяльцем, то бишь национальным флагом.

– Служить своей стране можно по-разному.

– Пожалуй, что так, – согласился Динг.

– Один тип в Лэнгли копается в моем прошлом, – сказал Кларк. – Его зовут Олден, он из оперативного департамента. Похоже, что Джим Грир оставил досье на меня, в котором говорится о том, чем я занимался перед тем, как завербоваться. Я не имею представления о том, что там содержится, но, боюсь, что эти бумаги могут создать серьезные трудности.

– Каким образом?

– Я в свое время расправился с несколькими наркоторговцами. Причины не имеют значения, но я ликвидировал целую шайку. Следствие вел отец Джека Райана-старшего, он был полицейским детективом и хотел меня арестовать, но я отговорил его от этого и имитировал собственную смерть. Райан знает эту историю – по крайней мере, часть ее. Как бы там ни было, в Управлении могут иметься сведения и о тех событиях. И вы должны об этом знать.

– Что же, если из-за этого возникнут какие-то осложнения, мы прикроем вас одним из президентских бланков. Вы считаете, что этот Олден может использовать те сведения против вас?

– Он из самых грязных политических скотов.

– Понимаю. Вам нужно время на обдумывание?

– Конечно, – ответил Кларк за двоих.

– В таком случае, подумайте до утра, а завтра возвращайтесь. Если решите пойти дальше, то встретитесь с боссом. Но хочу напомнить: то, о чем мы говорили…

– Мистер Дейвис, я храню множество секретов на протяжении многих лет. И он тоже. Если вы считаете, что мы нуждаемся в напоминании, значит, у вас неверное представление о нас.

– Учту. – Дейвис поднялся, давая понять, что разговор окончен. – До завтра.

Они молчали до тех пор, пока не вышли из здания.

– Подумать только – Джек-младший кого-то замочил! – воскликнул Чавес, обращаясь к небу, когда они шли к машине.

– Получается, что так, – отозвался Кларк, подумав про себя, что, может быть, хватит уже относиться к нему как к «младшему». – Похоже, что он, в конце концов, тоже приобщился к фамильному бизнесу.

– Отец наверняка на г…но изойдет.

– Может быть, – кивнул Джон. Хотя то, что может сказать отец, ни в коей мере не сравнится с той реакцией, которую можно ожидать от матери.

– Джон, мне надо исповедаться, – сказал Чавес еще через несколько минут, в машине.

– Слушаю тебя, сын мой.

– Я лажанулся – о-очень крупно. – Чавес подался вперед на сиденье, вынул из заднего кармана какой-то небольшой плоский предмет и положил его на «торпеду» машины.

– Что это такое?

– Флэшка. Ну, знаешь – от компьютера…

– Динг, я знаю, что это такое. Но почему ты показываешь ее мне?

– Я забрал ее у одного из ублюдков в посольстве, в Триполи. Мы их наскоро обыскали, вывернули карманы. Это я нашел у их главного – того, которого я пристрелил, когда он сидел за ноутбуком.

Один из террористов, несмотря даже на то, что в боку у него сидела 9-миллиметровая нуля из чавесовской «МР-5», умудрился доковылять до ноутбука и нажать какую-то кнопку, уничтожившую данные на жестком диске и контроллере беспроводной связи. Все это теперь находилось в полном распоряжении шведов, а смогут ли они что-то выжать из добычи – было только их делом.

Тогда все сошлись на том, что плохие парни связывались по ноутбуку с кем-то, находившимся снаружи. Кларк знал, что такова реальность электронной эры. Технологии беспроводного Интернета позволяли не только обеспечить лучшую проходимость сигналов, но и гораздо эффективнее шифровать передачи. Даже если бы ливийцы согласились на широкое сотрудничество, шансов на то, что «Радуге» удалось бы запеленговать и/или подавить все «горячие точки» вокруг посольства, не было ровно никаких. Так что даже если шведы смогут восстановить диск или карту Wi-Fi, им все равно не удастся установить, с кем общались преступники, находясь в посольстве.