Текст книги "Фонтан"

Автор книги: Граниил Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Такого поворота Колосов точно не ожидал, ему стало очень страшно, захотелось упасть, зарыдать, попросить пощады, поклясться, что этого больше не повторится, что он исправится.

Всё могло закончиться именно таким образом, если бы он не увидел в середине зала, под объективами больших камер развалившегося на мягком диване своего верного друга Гришку, который поедал с невероятным удовольствием мороженое.

Что делать? Как себя вести? Этого Колосов не знал, просто шёл прямо, за руку его крепко держал Шнятко.

Они подошли к подиуму, и он передал его мужчине в ярком разноцветном костюме с жёлтым галстуком. Тот, в свою очередь, бережно взял Колосова за руку и пригласил его сесть рядом с Гришкой, после чего, резко повернувшись в сторону камер и зрителей, громко и протяжно проговорил:

– Ярослав Колосов, ещё один несчастный ребенок. Поприветствуем очередного сына потерянного поколения.

Весь зал зааплодировал, и Колосову стало ещё больше не по себе. После этих слов мужчина в жёлтом галстуке достал из переносного холодильника, лежащего у одной из камер, мороженое и протянул ему.

Колосов взял мороженое, уловив момент, повернулся к Гришке, чтобы спросить его:

– Гри, где мы и что происходит? Что теперь будет с нами?

– Всё нормально, друг мой, ешь мороженое. Им это нравится, они чувствуют себя спасителями мира. Ешь, не смотри по сторонам. Всё это шоу, а мы актёры. Всё будет хорошо до тех пор, пока ты изображаешь бедного, несчастного, избитого зверька, которого спасли добрые люди. Дай им насладиться тем, что они называют благотворительностью.

Мужчина с жёлтым галстуком повернулся к Гришке:

– Пришло время пообщаться с нашими несчастными малышами, и первый, кого мы спросим, будет этот превосходный мальчик по имени Григорий.

Он приблизил свой микрофон ко рту Гришки и задал тому единственный вопрос:

– Гриша, скажи всем нам, какая у тебя мечта?

Все зрители притихли в ожидании Гришкиного ответа.

– Мне всегда хотелось иметь велосипед, – всхлипывая, прошептал тот.

Колосов от изумления раскрыл рот – он никогда не видел Гришку таким. И не подозревал, что он так может прикидываться, ведь тот натурально слезу пустил.

Ведущий повернулся в сторону затихшего зала, изобразив на лице жалостливый взгляд, проговорил:

– Несчастные дети потерянного поколения! Ооох… Смилуйтесь, господа! Этот чудесный ребенок, который не видел в жизни ни ласки матери, ни защиты отца, мечтает всего лишь о велосипеде… это очень трогательно.

После этого разноцветный как попугай ведущий закончил, и заиграла грустная музыка. Половина женщин в зале зарыдали, да так слышно, что Колосов побледнел.

В следующее мгновение на подиум с велосипедом в руках вышел молодой человек в таком же костюме, как и ведущий, только с красным галстуком. Рощин заулыбался во весь рот и со слезами на глазах кинулся к велосипеду, и как только он сел на него, ведущий поднес к нему микрофон и спросил:

– Что надо сказать, Григорий?

И Рощин неестественно шепелявым голосом ответил:

– Спасибо большое, дяденьки и тётеньки, я буду беречь его очень-очень, буду протирать тряпочкой, поставлю на него звоночек и буду звенеть.

В зале ещё стало больше всхлипов и умилённых улыбок. Затем ведущий в жёлтом галстуке повернулся к Колосову и поднёс микрофон к его рту:

– А вот и Ярослав, о чём он всю свою маленькую жизнь мечтает, а?

Тут, под пристальные взгляды, Колосов увидел, что все люди в зале смотрят на него словно манекены, неживыми взглядами. Гришка же, сидя на велосипеде, также смотрел на него, нахмурив брови и пряча грустное выражение лица.

– О чём же мечтает Ярослав? – переспросил ведущий.

Колосов поднял глаза к прожекторам и после, смотря в объектив камеры, выдавил из себя несколько слов:

– Я мечтаю о том, чтобы она вернулась…

* * *

Неожиданно он проснулся.

Он проехал лишние две остановки, придётся пройтись пешком. Он делал всё как на автомате: вышел из трамвая, прошёл целый квартал, и лишь когда подходил к двери Рощина, нажимая на звонок, выпустил из лёгких:

– Чтобы она вернулась…

Рощин выглядел как всегда: непричёсанные волосы, небритое лицо, старая футболка и спортивные с заплатками штаны. На груди у него висел непонятный талисман, чем-то напоминающий шестерёнку от старых часов. Взгляд его был такой же, как у Сальвадора Дали, только без усов. В принципе, он и пытался быть похожим на того – так же увлекался живописью, только больше в графическом стиле, вёл такой же образ жизни.

– Мир тебе, Бразе мой! – с улыбкой встретил его Рощин в дверях и тут же добавил:

– Проходи быстрее, не задерживайся, а то я от хозяйки уже неделю прячусь. Должен ей за два месяца.

Они прошли в его комнату, где был полнейший беспорядок. Тут можно было найти что угодно: камеру для мотоцикла, ложку, мухобойку с журналами, разобранную игровую приставку, паяльную станцию, пробки, зонтик, всевозможные штекеры и провода. Всё это богатство освещалось ярко-зелёной лампой, стоящей на столе, возле закрытого плотными шторами окна.

– Проходи, чувствуй себя как на планете Земля, ну или как у себя дома, – съязвил Рощин.

Открыв маленький холодильник, он достал две бутылки пива.

– Возможно, с этим будет легче рассказывать, – сказал он и тут же подмигнул.

Прошло около двух часов, всё это время Рощин слушал внимательно – не перебивал, раскуривал трубку, при этом периодически кивая.

– Её уже со вчерашнего дня нет дома. Нет ни звонков, ни сообщений, ничего, полнейшая тишина.

После непродолжительного молчания Колосов спросил:

– Кстати, как продвигается твоё компьютерное искусство? Как последняя программа? Удачно разошлась по Сети?

Опустив глаза, Рощин пододвинулся в кресле поближе к нему и ответил:

– Купили за десятку, хотелось больше, но не давали. Хотя я над ней целых три ночи трудился, столько кофе выпил, уже прямо видеть не могу. Вот такая экономика, прибыль моя составила всего лишь половину, представляешь! – Он говорил, недовольно сжав губы, и качал головой. Прищуриваясь, он посмотрел на Колосова и спросил:

– Ну а ты как, помимо этих проблем? Как работа в мастерской продвигается? Как там Мудак, или, как там его, – Рудак? Что у него нового? Ёрзает, наверное, боясь, что ты его прижмёшь?

Немного поразмыслив, Колосов сделал глоток холодного пива и ответил:

– Рудак недоволен последним заказом. Нужно было выполнить фигуру Богдана Левса, болгарского певца. Ты знаешь, какие у меня работы получаются, когда меня торопят в приказном порядке. Он увидел Левса и рассвирепел. Как кабан заметался по мастерской, сказав, что не заплатит мне ни копейки за весь месяц. Я уже привык, с самого начала он был таким, другого и не ожидал. Обмолвился о том, что, как только найдёт другого мастера, даст мне под зад.

– И как, выдержал? – удивленно спросил Рощин.

– Он начальник, а это моя мечта – работать мастером восковых фигур.

Неожиданно, Колосов вспомнил последнюю картину и почувствовал, как скулы сжимаются сами по себе, он поморщился, как после укуса лимона.

– А так я по-прежнему подрабатываю грузчиком в гипермаркете. А начальники, они везде начальники. Марину жалко, не выдержала подобного натиска. Мы-то с тобой ладно – уже с детства поняли, кто мы есть в этом мире. Она мечтала совсем не о такой жизни. Сначала школа, колледж. Везде хорошистка, а теперь вот начальник, почти её ровесник, по каким-то личным мотивам разрушает её жизнь. Все начальники – превосходные современные инквизиторы, они могут без малейших терзаний совести кого угодно спустить в унитаз, облив перед этим помоями.

Самое ужасное, что я не могу ей ничем помочь. Я привык выживать один, и мне уже как микробу не страшна ни одна вакцина. Но она совсем другая – домашняя, семейная, милая, воспитанная любящими родителями. Для неё мир был красивой живой картиной. А тут такое…

Гришка, выслушав Колосова, удивлённо поднял брови и проговорил:

– Я всё понял, друг мой. Весь твой мир крутится вокруг одной мечты – о величайшей любви. Искренней любви ты ищешь всю свою жизнь, из-за этого тебе тяжело отпускать то, что не твоё. Всё течёт и меняется, поэтому оставь эти переживания. Если она любит, то вернётся. Если же нет, то прими это как должное. Я вот, например, человек простой. Для меня истина находится в обычном ритме жизни, если что-то ищу, то только ради самого поиска. Именно поэтому для меня любовь – наслаждение на один вечер, она замечательная, но, к сожалению, обречена на погибель. И этим она прекрасна вдвойне. Советую тебе продолжать лепить и не слушать никаких Рудаков. Не по приказу, а по состоянию души. Работай, откладывай, люби – но только целый мир, а не что-то определённое в нём, играя в непонятную игру полов. Всё будет хорошо, Маринка найдётся, а я приду к вам в гости. Возьму с собой что-нибудь эксклюзивное, и все мы счастливо погребём на лодке по течению реки нашей жизни.

Подумав немного, он добавил:

– Я часто вспоминаю один случай. Рощин посмотрел на Колосова и продолжил:

– Помнишь, когда нам с тобой было по шестнадцать лет, мы впервые почувствовали и вдохнули глоток свободы, выйдя из стен интерната. В тот вечер мы на радостях тут же побежали в город и по пути к самому ближайшему ларьку между двух хрущёвок стали свидетелями неприятной картины. Трое молодых и наглых отморозков с усердной жестокостью избивали ногами престарелого бродягу. Тогда я решил заступиться за него, пытаясь решить конфликт без кулаков, просто попробовать отпугнуть их, хотя они были лет на пять старше нас. Помню, страшно не было, заступился, значит, так и должно было произойти – не мог я пройти мимо. Но после непродолжительной беседы их агрессия была переключена в мою сторону. Всё, что мне удалось тогда, – это ударить одного, но я тут же был сбит с ног, и затем меня избивали уже с бродягой за компанию. Помню, как я тогда бесился от того, что ты ходил за мной по пятам, прямо как бродячий щенок. После нашего выхода из интерната я не знал, как от тебя избавиться. Мне не нужен был такой попутчик, к тому же ты мало говорил. Тогда я решил, что подпоив тебя, смогу скрыться навсегда, подкинув тебе напоследок денег.

Рощин встал и беспокойно прошёлся по комнате. Затем, посмотрев на задумавшегося Колосова, вернулся и, взяв из холодильника вторую бутылку пива, продолжил:

– Вот ведь что называется – «судьба». Ты вылетел тогда из-за угла, с доской в руке и бешеным звериным криком. Ты бесстрашно набросился на одного из них, ударил того по хребту, остальные тогда опешили от такой неожиданности. Ты смотрел на них с безумными глазами и продолжал рычать. Они тогда реально трухнули, чёртовы гопники, им действительно стало страшно. Дикарь ты, Ярик, хорошо хоть сейчас нормально разговариваешь, а тогда молчал постоянно.

Колосов качнул головой и ответил:

– Помню, Гри. Как потом нас этот бродяга портвейном поил и как ты пьяный ходил и кричал песню бременских музыкантов.

Рощин засмеялся.

– Точно. Портвейн. Судьбоносный напиток из Португалии, опять-таки раньше считался вином.

Оба замолчали, погрузившисьна некоторое время в воспоминания.

Затем Рощин вытащил из кармана портсигар, достал из него миниатюрный пакетик с табаком, забил трубку и, прикурив, спросил:

– Будешь? Как в старые добрые времена. Это успокоит твой мозг, лишние клетки умрут, и ты станешь взрослее.

Рощин скрутил небольшую папироску и протянул своему другу.

– Не откажусь, – ответил Колосов, слегка улыбнулся, от чего губы задрожали. Когда же он улыбался в последний раз? Недолго думая Колосов решил задать своему другу давно интересующий вопрос:

– Слушай, Гри, и всё-таки почему у тебя до сих пор нет постоянной девушки? Неужели твоя любовь не имеет лица? Неужели она безликая? Рождается по ночам и умирает по утрам.

Рощин, потягивая трубку и щурясь от дыма, произнёс:

– Точно сказал, лица у неё нет, порой лучше и не смотреть, кто с тобой утром в одной постели просыпается. Иногда от такой любви и седые волосы появляются. Конечно, шутки шутками, а если серьёзно, то знаешь, Ярик, моя недостающая частичка по какой-то ангельской случайности не выпала на Землю, а осталась там у них, наверху. Она сидит на облаке и с улыбкой наблюдает за моим жизненным процессом. Вот где моя любовь.

Прервавшись на мгновение, он отпил холодное пиво и продолжил:

– И знаешь что… Основное неизменное правило нашего мира гласит, что всё стремится к балансу. Загадочное слово, оно же составляет один из ингредиентов истинности нашего мира. Вот такая кухня. Ты только представь, что бы произошло, встреться однажды Гаутама Будда и Иисус. Разве они нашли бы общий язык? В том и загадка, что один нёс учение о любви, другой – о медитации и погружении в себя. Однако по раздельности у обоих вышло слишком всё не для людей. Божественность – это если бы людям удалось соединить учение обоих. Но ведь кто такое позволит? Христиане и буддисты в один голос будут твердить, что эта идея абсурдна. А вот лично моё мнение, что если совместить несовместимое – получится тот самый баланс, про который я тебе говорил. Так и со мной обстоит – мне нужна девушка, которая будет полной противоположностью. А таких мне ещё не удавалось встретить.

Он потянул трубку с ароматным дымом и, задумавшись, замолк.

– Чего-то я не улавливаю связь между девушками, чувствами и философией, которую ты тут мне описал. Получается, что твоя половинка – инопланетянка, не иначе. – Колосов рассмеялся и с непривычки у него разболелась челюсть.

Рощин вопросительно посмотрел на него и, ещё немного подумав, ответил:

– Вот и я говорю, что она где-то там. Здесь же, на Земле, в отношении меня всё просто – я настолько полноценен, завершён почти на сто процентов, что мне этого просто не нужно. Если я буду пытаться идти против воли своего предназначения, то просто нарушу баланс. Случись подобное, и даже такой маленький человек, как я, превратит мир в хаос, совершенно не желая этого. Мне лучше не любить никого такой любовью.

Колосов затушил свою папиросу и добавил:

– Интересная жизненная позиция.

Рощин неожиданно встал с кресла и стал ходить по своей комнате, указывая руками на различные её углы, при этом говорил:

– Посмотри на мою комнату. В ней беспорядок, но в то же время лично для меня в ней идеальный порядок, потому что это мой взгляд на материальный мир. Теперь представь, если я приглашу сюда девушку. Она изменит этот порядок. С утра до вечера будет рассказывать, что она уже многое поняла в жизни, узнала, увидела, и что теперь решила жить осторожно, дорожа каждой минутой. Чтобы просто любить и быть любимой, кусочек счастья, родная душа – у всех одни и те же фантазии и слова. Всё просто отлично – всем бы так. Но моё мнение таково.

Тут он поднял вверх указательный палец и произнёс:

– Это полная чушь! Мозг этих девушек будет всегда напоминать комнату, в которой они обитают, и что же я буду видеть для себя? Хаос! При этом они будут нарушать творческий беспорядок моего личного пространства, занимаясь уборкой, вместо того чтобы пребывать всецело в мире своих фантазий. Я понял, что не смогу смириться с этим. Нужно идти на уступки, чужое мнение таково, что ради любви нужно уметь уступать. Хорошо, я начну делать уборку не только у себя в комнате, но и в женской голове, тем самым пытаясь её понять. Я сильно устану, потом сяду отдохнуть, и в это мгновение откроется жуткая правда – что в этом деле не сдвинулся даже на миллиметр. Какая же благодарность, мне повезло, она это заметила. Но вот ведь парадокс – за мои труды она начнёт меня презирать, словно я тень, которая всегда мешается под рукой. Ты ведь знаешь, какой я чистоплотный и как люблю, когда все отсортировано по своим местам в моём личном пространстве.

Выслушав, Колосов ответил с небольшим укором:

– Гри, ты никогда не занимался уборкой. Ты даже не знаешь, как шваброй пользоваться.

– Вот, наконец-то ты начинаешь приближаться к истине. Поэтому я и не хочу подобных перемен в своей жизни.

– Гри, я ничего не понял.

– Ничего страшного, друг мой, поймешь – со временем истина вклинивается в наши мозги.

Их разговор прервал телефонный звонок. Это была двоюродная сестра Марины, Женя:

– Алло, Ярик! Это я… Я должна тебе кое-что сказать, Марина… она… она погибла…

На момент Колосов почувствовал, как ледяные иглы пронзили его нутро.

– Что?! Где? Как это произошло?

– На Сиреневом мосту, два часа назад её тело обнаружили под ним. Пока милиция теряется в догадках, предполагают, что самоубийство, но лично я не верю. Приезжай скорей! – Её голос резко растворился в тихих волнах невидимого туннеля связи.

Колосов вдруг почувствовал, как рука отбросила телефон на пол, непонятные обои неожиданно ожили и начали движение с бесконечным переплетением цветов. Лицо Гришки, чуть расплывчатое и искажённое от слёз, приобрело вид, как из кривого зеркала, которое, как показалось Колосову, вплотную прижималось к его лицу. Слушая замедленный голос своего друга, он с трудом смог разобрать слова:

– Ярик, ты чего, мужик? Ты бросай такого Коперфильда! Что происходит?

Колосов пытался уловить у себя какую-то мысль, но она тщательно его избегала. Тёмные пятна, как будто на прожжённой киноплёнке, фрагмент за фрагментом исчезали. Он вдруг испугался, что больше никогда не соберёт этот пазл нужных мыслей.

Наконец, из глубины этого тёмного пятна начинает вырываться наружу похоронная музыка. Ничего лишнего, только музыка и тёмные воды.

* * *

В следующее мгновение он вздрогнул оттого, что на руку упала капля воска с горящей свечи.

Они находились на кладбище. Рощин стоял рядом с Колосовым. Раздавался нескончаемый плач. Люди толпились, среди них Колосов заметил родителей Марины. Они смотрели в одну на двоих точку пустыми глазами. Траурная музыка давила на уши и была невыносимой во всей этой процессии.

Колосов не мог тогда воспринимать всё, что происходило в реальности, – глаза видели, но мозг отказывался принимать действительность.

Закрывая глаза, он представлял, что попал в небольшой сквер с прудом. Судя по погоде, в тот день стояла жара, на нём была надета приятная на ощупь хлопковая белая футболка, он был без обуви – сандалии остались в левой руке.

Он помнит, как в одно мгновение начал разгоняться и бежать прямо к склону, чтобы прыгнуть в прохладную воду пруда. Помнит, как неожиданно почувствовал что-то тёплое и нежное в правой руке. Повернувшись, чтобы посмотреть, кто до него дотронулся, он заметил её лицо, развевающиеся на ветру кудрявые локоны, по-детски добрую улыбку. Он видел, как ласковое солнце отражается своими поцелуями в её глазах, она держит его за руку, а ветер подхватывает уголки её белого кружевного сарафана. Они смеются и, держась за руки, весело бегут к склону. Когда до воды остаётся несколько шагов, она радостно кричит:

– Я люблю этот мир, люблю тебя!

В ответ он кричит:

– Люблю…

Следующее за этим слово «тебя» проглатывает открывшаяся пасть пруда. Резкий холод в один момент охватывает всё его тело, душа словно уходит в пятки, и уже через несколько секунд он начинает ощущать присутствие тёмного, мёртвого мира.

Его охватывает ужас – свет кажется слишком высоко. Ему остаётся плыть, грести до последнего руками. Всё, что он видит внизу – это уплывающую белую кружевную ткань, которая с непонятным спокойствием опускается на самое дно.

Он кричит, чувствуя, как вода заполняет рот. Ему нечем дышать, он больше не может терпеть.

Ему становится страшно за свою жизнь, он борется за неё, усиленно гребёт руками и плывёт наружу. Свет становится всё ближе и ближе. Он выплывает на поверхность и делает глоток воздуха.

Великая радость, он улыбается, будто заново родился, страшное осталось позади. Он открыл глаза. Над ним, словно огромная чёрная пиявка, раскинулась полоска ночной тьмы.

Перед глазами был тот же рисунок: мост и сливающиеся между собой точки фонарей вдалеке.

– Трус! Трус! – доносился до его ушей странный звук плескающихся волн.

Колосов закрыл лицо и громко зарыдал. В один миг он проиграл всю свою жизнь.

* * *

Кто же такой Ганнибал? Известный карфагенский полководец, который пройдя через Альпы, подошёл к городу Каннам, для того чтобы после последней завершающей схватки против всех сил римских войск усмирить детей Ромула от их обманчивой идеи создания идеального мира путём порабощения других народов и уничтожения их древнейших культур. Рим напоминал огромного паука, который сплёл свою паутину для новых жертв. Он ненасытен, ему хочется больше и больше, его жадность не имеет предела. Ему нужно всё: деньги, власть, крики несчастных женщин и детей, нужны души. Хитрость и коварство были вплетены в его паутины. Ему были ненавистны варвары, египтяне, карфагеняне за их религиозность и патриотизм, ненавистны греки и македонцы за их боевой дух и культуру. Этот паук, раскидывая всюду свою мерзкую паутину, знал, что добьётся своей цели. И лишь один человек мог уничтожить паука. Что же мы знаем про величайшего карфагенского полководца Ганнибала?

Из дипломной работы студентки 5-го курса Марины Волковой