Текст книги "Повести и рассказы (ЛП)"

Автор книги: Говард Фаст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 57 страниц)

12
МИДОУС

Я встал и склонился над бездыханным Шлакманом. Из каюты вышла Алиса. Я не видел, как она спрыгнула на палубу, а сейчас она уже выходила из каюты, держа на руках Полли. Следом за ними вышла Ленни. Увидев распростертые на палубе тела, она вскрикнула, потом, зажав рот, испуганно посмотрела на меня.

– Они мертвы – оба, – устало промолвил я.

Алиса внимательно посмотрела на меня.

– Со мной все в порядке, – сказал я.

Если не считать нескольких синяков и немного покалеченной руки, которая на следующий день болела так, что я лез на стенку, то в физическом смысле со мной и в самом деле все было в порядке. Что же касается душевного состояния, – то оправился я еще, конечно, нескоро.

Я уже говорил, что не видел, как Алиса оказалась на палубе. Могла ли она помочь мне? Я дрался с чудовищем, которому ничего не стоило вышибить из меня жизнь одним ударом, и выжил я лишь благодаря поразительному стечению обстоятельств. Жизнь моя в буквальном смысле висела на волоске и я уже успел заглянуть в разверзшуюся подо мной зияющую бездну безвременья. Должно быть, Алиса проскользнула на палубу как раз в ту секунду, когда Шлакман приподнял меня над палубой, сжимая ручищами за шею. Перед Алисой стоял выбор – ребенок или муж, – не самый приятный выбор для кого бы то ни было.

Могла ли Алиса помочь мне? Ударить Шлакмана? Увесистый удар в висок или по затылку мог решить исход схватки. А Ленни? Она ведь тоже могла нанести этот удар. Как я узнал позднее, она следила за нами, стоя в проеме двери каюты. Просто стояла и наблюдала. И – не пошевелилась. Значит, моя жизнь и для неё ничего не стоила.

Чья пассивность огорчила меня больше? Это мне предстоит решить много позже – когда перестанет болеть рука и ныть шея, а тело не будет мучительно содрогаться при воспоминании о нанесенных ему и причиненных им страданий.

Моя жена стояла рядом, с ребенком на руках, и мне оставалось только набраться мужества и задать столь мучивший меня вопрос. Раскрыть рот и спросить: «Алиса, ведь ты могла ударить его сзади и спасти мне жизнь почему же ты сразу побежала к Полли?»

Я не знаю и никогда не узнаю, что бы она мне ответила, потому что никогда не смогу заставить себя задать ей этот вопрос. Я женился на замечательной женщине, но, к сожалению, осознал это слишком поздно.

Ленни стояла возле кокпита, освещенная серебристым лунным светом. Она казалась собранной и безразличной, словно стояла не на залитой кровью палубе посреди гиблых болот, а на званом вечере в окружении толпы пылких поклонников. Она стояла, держа в руке маленькую черную сумочку, облаченная в серую юбку, белую блузку, открытый жакет и черные, на каблучках, туфельки крокодиловой кожи; на тонком запястье красовался брильянтовый браслет, в отвороте жакета сверкала брильянтовая брошь. Ее ангельское личико с огромными темными глазищами, чистыми, невинными и непорочными, казалось почти отрешенным.

– Джонни, пойдем отсюда, – позвала Алиса.

Я посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Ленни.

– А куда делся ключ? – спросила Ленни тихим и грустным голосом.

– Пойдем же! – крикнула Алиса.

Я ещё не успел обрести дыхания после схватки, поэтому ответил лишь после того, как глубоко вздохнул.

– Ключ пропал.

– Как – пропал?

– Пропал. Исчез. У меня его нет. – Я кивнул на распростертые на палубе безжизненные тела. – И им он тоже не достался.

– Значит, ключа нет, – изменившимся голосом произнесла Ленни. – Они оба погибли, а у тебя даже его и не было…

– Джонни, может быть, хватит с нас?

Я шагнул к Алисе. Моя одежда насквозь пропиталась кровью. Брючины торчали, как будто облитые клеем. Я провел рукой по своим волосам. Они тоже насквозь промокли от крови, крови Шлакмана, и вся ладонь обагрилась кровью. Я попытался вытереть руки о свои брюки. Шлакман был таким огромным, что и крови в его жилах текло – ох, как много.

– Возьмите меня с собой, – произнесла Ленни. Она не спрашивала и не просила. Она констатировала факт.

– Нет, – отрезала Алиса.

– Вы хотите оставить меня здесь, – безжизненно сказала Ленни и кивком указала на трупы Шлакмана и Энджи. – Я не собираюсь оставаться здесь с ними. Хотя вовсе и не боюсь.

– Не сомневаюсь, – столь же сухо и отчужденно произнесла Алиса. Она крепко прижимала к себе Полли, которая зарылась мордашкой в воротничок материнской блузки.

– Монтес сюда вернется. Он может быть здесь уже с минуты на минуту.

– Он – ваш муж, – пожала плечами Алиса.

– Вы не представляете, что это за человек, миссис Кэмбер. Вы не знаете, на что он способен.

– Знаю. Впрочем, может быть, и нет. Но я хорошо знаю, на что способны вы.

– Надо же, – задумчиво произнесла Ленни. – Вы, должно быть, очень проницательная женщина, миссис Кэмбер – ведь я до сих пор плохо представляю, на что я способна. Честное слово.

– Может быть, уже пора представлять, миссис Монтес? – бесстрастно поинтересовалась Алиса.

– Я не хочу, чтобы Монтес застал меня здесь, миссис Кэмбер. Я боюсь его. Когда он узнает, что ключа нет, а ребенка вы забрали, он придет в бешенство. Он убьет меня.

– В самом деле?

– Да. Он ведь не похож на тех мужчин, которых вы знаете, миссис Кэмбер. С точки зрения женщины, он – вообще не мужчина. Да, ему ничего не стоит убить меня – достаточно только захотеть. А теперь, оставшись без ключа, он наверняка этого захочет.

– Господи, но ведь вы похитили нашего ребенка! – не удержавшись, воскликнула Алиса. – Как же вы смеете ещё о чем-то нас просить?

– Я вас вовсе не прошу, – спокойно ответила Ленни. – И вы, на моем месте, не стали бы просить.

– Я никогда не оказалась бы на вашем месте!

– Неужели? Впрочем, кто знает. Главное, миссис Кэмбер, что ваша дочка с вами. Полли жива и невредима. У вас есть ваш ребенок, а у меня нет ничего. Какая для вас разница, если я уеду с вами? Ведь самой мне отсюда никак не выбраться. Я даю вам честное слово, что, как только мы вырвемся из Мидоуса, я немедленно вас оставлю.

– Ваше честное слово!

– Больше у меня ничего нет, миссис Кэмбер. Случается ведь в жизни такое, что у человека не остается ничего, кроме слова.

В эту секунду Полли приподняла головку. Не открывая глаз, она пропищала:

– Пожалуйста, мамочка, пусть Ленни едет с нами.

После мучительного молчания Алиса, наконец, кивнула и устремилась к трапу. Я предложил помочь ей и подержать Полли.

– Я сама справлюсь, – отрезала Алиса.

Алиса спустилась вместе с Полли в привязанную к плавучей платформе моторную лодку. Ленни последовала за ней. Я задержался, чтобы, по возможности, уничтожить все следы нашего пребывания на яхте. Спустившись в каюту, я нашел полотенце и с его помощью стер все отпечатки пальцев, которые могли оставить мы с Алисой. Об отпечатках Ленни я не беспокоился это было её личное дело, да и в любом случае я не смог бы протереть всю яхту. Особенно тщательно я протер ручку двери каюты и металлический леер. Алиса уже кричала, чтобы я спускался. Я напоследок вытер о полотенце уже запекшуюся на руках кровь и начал спускаться по трапу, стараясь больше ни к чему не прикасаться.

Алиса, держа на руках Полли, сидела на среднем сиденье лицом к корме, а Ленни заняла место на носу моторки и смотрела вперед.

– Почему ты там застрял? – спросила Алиса. – Нам же нельзя медлить ни минуты!

– Я сделал то, что должен был сделать, – ответил я.

– Так поторопись же.

Я прислушался. Алиса и Ленни тоже его услышали. Этот звук слышался уже некоторое время, но мы не обращали на него внимания, но теперь я понял это был не громкий треск подвесного мотора, а характерный ровный гул могучего двигателя мощностью в добрую сотню лошадиных сил.

Я быстро отвязал веревку, вскочил в лодку и оттолкнулся от платформы. Затем взял весло и принялся ожесточенно грести к тростниковым зарослям.

– Что ты делаешь, Джонни? – спросила Алиса. – Почему ты не заводишь мотор?

Я указал на восток, откуда быстро приближалось уже хорошо различимое пятно.

– Мимо него нам уже не прорваться, а что лежит дальше, к западу, я не представляю. Если ночью, во время прилива, мы засядем в иле, нам уже никто не поможет. Это ведь Монтес, Ленни?

– Похоже, что да.

– Что у него за судно?

– Быстроходный катер.

– Монтес вооружен?

– У него есть люгер. И он всегда захватывает его, когда выбирается куда-то на яхте.

Мы уже почти достигли зарослей тростника, а мое весло тыкалось в ил уже на глубине в два фута. Я перестал грести и лодка медленно вплыла под темный полог высоченных сухих стеблей тростника, которыми заполонен Мидоус.

– Пистолет он пустит в ход, не моргнув и глазом, – сказала Ленни. – А стреляет он здорово.

Я поднес палец к губам. Монтес уже заглушил двигатель и его быстроходный, обтекаемой формы катер медленно причаливал к платформе. Даже шепот далеко разносится над тихой водой, а нас разделяли от яхты всего какие-то тридцать ярдов. Монтеса, который находился в тени яхты, мы не видели, но глухой стук борта катера о край плавучей платформы донесся до наших ушей с такой четкостью, словно дело происходило в двух шагах от нас.

Затем раздался зычный голос Монтеса:

– Эй, на палубе! Энджи, спускайся – и поживее!

Подождав немного и ничего не услышав, он снова выкрикнул что-то, уже на своем родном языке. Я разобрал имя Ленни.

В следующий миг шаги Монтеса гулко затопали по трапу и на мгновение его неимоверно толстый силуэт вырисовался над планширом на фоне ночного неба.

– Ленни! – завопил Монтес.

Я услышал, как хлопнула дверь каюты, и поспешно потянул за бечевку подвесного мотора. Механизм кашлянул, но ничего не случилось. Немыслимо! Он должен был завестись. Маллиген подобрал мне двигатель, отлаженный, как часы. Он должен заводиться с пол-оборота. Я дернул за веревку ещё раз – и снова безрезультатно.

– Джонни, Бога ради, запусти же его! – лихорадочно зашептала Алиса.

На яхте снова хлопнула дверь, и я внезапно понял, что допустил детскую ошибку – не установил рычаг в положение старта. Быстро передвинув его, я дернул за веревку и – мотор громко взревел. В тот же миг вспыхнувший прожектор описал дугу и замер, выхватив нас из темноты. Он светил не с яхты, а с борта быстроходного катера. Мне бы и в голову не пришло, что Монтес способен передвигаться с такой быстротой, а вот поди ж ты – он уже оказался на борту своего катера. У меня оставалось всего несколько секунд, пока он заведет свой двигатель и устремится в погоню.

Я полностью открыл дроссель, и наша лодка, задрав нос, рванулась вперед. Я впервые пошел на полных оборотах и мысленно вознес хвалу Маллигену за то, что он дал мне такой прекрасный мотор; хотя даже этот новехонький «джонсон» не шел ни в какое сравнение с могучим столошадевым двигателем катера Монтеса. Тем более, что мгновение спустя Монтес уже завел его и катер помчался за нами.

Канал уже остался позади и я повернул, но слишком резко – моторка нырнула в заросли, едва не перевернувшись. В моем мозгу промелькнула страшная картина: мы сидим на мели, а Монтес аккуратно подстреливает всех нас поодиночке. Однако уже в следующее мгновение мы вырвались на свободу и я повел лодку по извилистой протоке, петляющей посреди тростниковых джунглей.

У Монтеса тоже были свои трудности – его катер имел осадку по меньшей мере на шесть дюймов глубже, чем наша лодка. Я слышал, как он снизил скорость перед поворотом, но уже скоро мы вышли на чистую воду и его мощный двигатель снова заработал на полных оборотах. Монтес шел параллельным с нами курсом по соседней протоке, нас разделяла только стена тростника. Я резко заглушил мотор. Лодка клюнула носом и быстро остановилась. Мы дрейфовали во внезапно наступившей тишине, а катер Монтеса с ревом пронесся к северу.

Алиса смотрела на меня во все глаза, прижимая к груди Полли; Ленни же, сидя на носу, даже не оборачивалась. Впереди нас тихую воду разрезала серебристая лунная дорожка, убегавшая за горизонт.

Монтес тоже заглушил двигатель и вокруг воцарилась тишина. Однако продолжалась она недолго; двигатель катера Монтеса снова ожил и заработал на небольших оборотах – катер медленно обследовал близлежащие протоки. Внезапно вспыхнул прожектор и принялся методично обшаривать тростниковые заросли.

Поначалу мы испуганно пригнулись – разрезавший темноту сноп света делал нас уязвимыми и беззащитными, – но вскоре я сообразил, что за тростниками нас не видно, и до тех пор, пока Монтес не пробьется в нашу протоку, мы находимся в относительной безопасности.

Катер миновал нас и его могучий двигатель снова затих. Монтес тоже решил лечь в дрейф.

– Кэмбер!

Монтес выключил прожектор и близость его голоса, прозвучавшего из почти кромешного мрака, была просто пугающей. Ленни повернула голову и вопросительно посмотрела на меня. Я прижал палец к губам и покачал головой.

– Кэмбер! – снова выкрикнул он. – Я знаю, что вы меня слышите!

Полли теперь тоже уставилась на меня расширенными от страха глазенками. Я с трудом заставил себя улыбнуться ей, снова прижав палец к губам.

– Слушайте меня, Кэмбер! – позвал Монтес. – Я знаю, что вы где-то рядом. Похоже, я недооценил вас, и теперь горько в этом раскаиваюсь. Это была страшная, почти роковая ошибка. Но – что сделано, то сделано. Ночь выдалась скверная для нас обоих, но все ещё можно поправить. Я хочу заключить с вами сделку.

Он выжидательно замолчал. Это был тонко рассчитанный тактический и психологический ход, ведь я ощутил почти непреодолимое желание ответить ему. Мне пришлось напрячь всю волю, чтобы промолчать.

– Ну, хорошо, Кэмбер. Будем считать тогда, что вы предпочитаете сперва выслушать мое предложение. Это вполне разумно. А предлагаю я следующее. Отдайте мне ключ. Взамен вы получите десять тысяч долларов, которые у меня с собой. Кто старое помянет, тому глаз вон. Если Ленни там с вами, то я готов заключить мир и с ней. Если хотите её, пожалуйста – она ваша. Я не стану возражать.

Алиса ела меня глазами; её лицо превратилось в гневную маску.

– Кэмбер! Я жду вашего ответа!

Вдруг Полли заплакала. Алиса, склонившись над малышкой, принялась уговаривать и успокаивать её.

– Кэмбер! Я не люблю, когда меня водят за нос – к сожалению, многие люди убеждаются в этом слишком поздно. Я слышу вашего ребенка и я знаю, что вы там! Отвечайте мне!

Полли успокоилась и затихла. Алиса что-то нежно нашептывала ей. Ленни снова отвернулась и смотрела в темноту, подперев кулаками подбородок.

– Что ж, Кэмбер, тогда слушайте меня! Ваша лодка – не чета моей. Я вооружен, изобретателен и целеустремлен. Я не люблю угрожать, но, если вы не оставите мне другого выбора, буду вынужден применить силу. Вы меня поняли? Если вы сомневаетесь в том, что я приведу свою угрозу в исполнение, посоветуйтесь с Ленни. Я предлагаю вам честную и справедливую сделку. Вы согласны?

Он выждал несколько секунд, потом завел двигатель и двинулся к югу.

Этот толстяк угостил меня незабываемым обедом, вкус которого я до сих пор ощущал какими-то уголочками мозга. Он также подпоил меня и ещё обучил нескольким разновидностям страха и душевного ужаса. С головы до ног я был покрыт кровью его приспешников, а на носу моей лодки сидела его жена.

Но, несмотря на все это, страха перед ним я почему-то не испытывал. Возможно, из-за усталости. Мной овладела непонятная эйфория – не слишком подходящее, но и не самое неприятное ощущение. Почему-то я вбил себе в голову, что самое страшное уже позади; почему – объяснить я был не в состоянии.

Я знал, что Монтес высматривает прогал в зарослях, чтобы провести катер в нашу протоку, и понимал, что рано или поздно он найдет его. Сейчас, оглядываясь назад, я отдаю себе отчет, что мог тогда поступить гораздо умнее и изобретательнее, но тот день вообще мало отличался разумными поступками с моей стороны. Я мог бы, например, повернуть на юг и надеяться на то, чтобы оторваться от Монтеса и затеряться в лабиринте островков и каналов; но, должно быть, я был слишком измучен, чтобы играть с ним в прятки. Мне хотелось как можно скорее вырваться из зловещих объятий Мидоуса к людям, домам и полиции, и я, запустив мотор, до отказа открыл дроссель и устремился по каналу на север.

Я уповал – и очень глупо – на то, чтобы сбить Монтеса с толку. Он направлялся на юг в поисках поперечного прохода и надеялся, что успею отойти достаточно далеко, чтобы окончательно сбить его со следа.

Однако Монтес не позволил обвести себя вокруг пальца. Едва услышав шум моего мотора, он круто развернул свой катер к северу и помчал параллельным курсом, резонно посчитав, что рано или поздно наши пути пересекутся. И он оказался прав. Не успел я выскочить в залив, как его катер уже настиг нас и пошел бортом к борту. Одной рукой Монтес держал рулевое колесо, а во второй сжимал люгер.

Я заглушил мотор, Монтес тоже выключил свой двигатель, и наши суденышки начали дрейфовать рядом. Я сидел на корме, сжимая дроссель. Алиса прижимала к себе Полли, а Ленни держалась совершенно неподвижно.

В целом, развязка получилась скучная, без особой драмы, страсти или борьбы – глупый поступок с моей стороны был по справедливости наказан вооруженным пистолетом толстяком, а все мои усилия пошли прахом.

Я ощущал себя бесконечно усталым, побитым и неспособным сопротивляться. Ленни, похоже, тоже сдалась. Она скорчилась на носу в три погибели, лишь повернув вполоборота голову, чтобы видеть Монтеса.

Для меня центр Вселенной заключался сейчас в моей жене Алисе, сжимавшей в объятиях Полли.

– Итак, мистер Монтес, – смело заговорила Алиса. – Что вы намереваетесь делать дальше? Перестрелять всех нас?

– Похоже, что да, – ответил Монтес.

– А вот я так не думаю, – резко сказала Алиса. – Я уверена, что вы этого не сделаете.

– Боюсь, что вы заблуждаетесь, миссис Кэмбер. Я весьма о вас наслышан и искренне восхищаюсь вами, но ведь и вы не безгрешны. Сейчас, например, вы ошибаетесь.

– Я обойдусь без вашего восхищения, мистер Монтес.

– Мне кажется, я должен сперва получить свой ключ. А потом уже поговорим о вашей судьбе.

– Ключ – ключ – ключ! – отрывисто произнесла Алиса. – Мне так надоело все время слышать про ваш проклятый ключ, что я готова завизжать! Нет у нас ключа, мистер Монтес. Он пропал. Мы его потеряли.

Монтес улыбнулся.

– Вы очень упорная женщина, миссис Кэмбер.

– Говорю же вам – нет у нас ключа!

– Я вам не верю. Кстати говоря, мне вовсе ни к чему убивать вас всех. Я пристрелю только вашу дочку…

– Вы – поразительно мерзкая личность, мистер Монтес.

– Достаточно, миссис Кэмбер.

– Нет, не достаточно! – Она то и дело посматривала на Ленни. Раз, другой, третий… Алиса поглядывала на Ленни, а Монтес не спускал глаз с Алисы. Он встретил замечательную женщину и упивался этим.

– Совсем не достаточно, – произнесла Алиса.

Я не выдержал и, в свою очередь, метнул взгляд на Ленни. Черная сумочка, едва различимая в темноте, лежала раскрытая на дне лодки, у её ног. Каким-то образом Ленни ухитрилась извлечь из её чрева маленький черный пистолет с перламутровой рукояткой и теперь осторожно держала его чуть ниже ватерлинии.

– Прошу вас, замолчите, миссис Кэмбер, – требовательно сказал Монтес.

– А почему я должна молчать, мистер Монтес? – воскликнула Алиса. Потому что вы боитесь узнать о себе правду? Потому что я могу высказать вам в лицо, что вы – жирный, нелепый, чванливый боров? Да – боров! Жеманный, набитый дерьмом евнух! И вовсе не гурман, нет – а свинья! Да, расплывшаяся от обжорства скотина. Отрыжка природы, лишенная любви, возведшая в культ ненависть. Вы только посмотрите на себя, мистер Монтес! Наберитесь смелости!

Мне показалось, что Монтес сейчас просто лопнет от злости на наших глазах – настолько велика была его ярость. Его жирная круглая физиономия раздулась и побагровела, а все тело затряслось, как гигантская медуза. Выпрямившись во весь рост, он прицелился в Алису, но рука, державшая люгер, дрожала от переполнявшей его злобы. Он поднял вторую руку, чтобы прочнее зажать пистолет, но в этот самый миг Ленни выстрелила.

Она выстрелила трижды, но первая же пуля, угодившая ему точно посередине лба, убила Монтеса наповал. Он выронил люгер, который упал в воду, и на мгновение застыл, как вкопанный, глядя на нас невидящими глазами.

Затем он тяжело рухнул на дно катера и наши лодки тут же начали расходиться в стороны.

Полли тихонько плакала, хлюпая носом и зарывшись в материнское плечо. Алиса позже уверяла меня, что Полли ничего не видела. Да, она слышала все угрозы и резкие слова, но, слава Богу, ничего страшного так и не увидела.

Ленни несколько секунд смотрела на свой пистолет, потом решилась и бросила его в воду. Маленький смертоносный уродец пошел ко дну, оставляя за собой радужный пузырящийся след.