Текст книги "Повести и рассказы (ЛП)"

Автор книги: Говард Фаст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 57 страниц)

– Вы отлично знаете, что с ней случилось, черт побери! Ваша жена похитила её.

– Моя жена? Вы сошли с ума, мистер Кэмбер. Моя жена весь день не выходила из дома и, если вы посмеете высказать свои обвинения публично, я представлю пятерых свидетелей, которые подтвердят её алиби. Я не понимаю вас, мистер Кэмбер, а ваши возмутительные заявления отношу исключительно на счет вашей эмоциональной неуравновешенности.

– О нет, мистер Монтес! Вы от меня так легко не отделаетесь. Если хоть что-нибудь случится с Полли…

– Одну минуту, мистер Кэмбер! – рявкнул Монтес. – Представьте, что нас кто-то подслушивает. Вы угрожаете убить меня и вдобавок оскорбили меня своими клеветническими измышлениями…

– Вас невозможно оскорбить.

– Даже моему терпению есть предел, мистер Кэмбер. Если у вас случилось несчастье, я готов вам посочувствовать, но совершенно не согласен выслушивать ваши нападки. Итак, что вы выбираете? Я повешу трубку – или мы побеседуем, как воспитанные люди?

– Я готов говорить с вами.

– Очень хорошо. Значит, по вашим словам, вашу дочь похитили. Это скверно. Весьма скверно. Но вы, разумеется, уведомили полицию?

– Нет. Нет еще.

– А разумно ли это, мистер Кэмбер?

– Мы с женой считаем, что да.

– С женой. Замечательная женщина, насколько я наслышан. Она слушает наш разговор? У вас ведь есть параллельный аппарат.

Последовало непродолжительное молчание; я предоставил Алисе самой решать, выдавать свое присутствие или нет. Принимать решение за неё я не мог. До сих пор все, что я предпринимал самостоятельно, оборачивалось против нас. Мой мир был окутан густым туманом, в котором я пробирался на ощупь, то и дело спотыкаясь и падая.

Голос Алисы прозвучал звонко и ровно:

– Да, мистер Монтес, я вас слушаю.

– А, я так и думал. Рад с вами познакомиться, миссис Кэмбер, очень рад. Поверьте, что я весьма наслышан о ваших незаурядных достоинствах.

– Что вы хотите нам предложить, мистер Монтес? – спросила Алиса.

– Предложить? Ах, да – ведь у вас такое несчастье. Надеюсь, все будет в порядке. Любимый ребенок вдруг исчезает – это ужасно. Жаль, что я не в состоянии помочь вам.

– Мне кажется, вы способны нам помочь, мистер Монтес, – спокойно сказала Алиса.

– Неужели? Что ж, тогда я готов попробовать. Пожалуй, вы были правы, что не обратились в полицию. Сам бы я, конечно, так не поступил, но родителям виднее. Похищение ребенка это самое гнусное и подлое преступление, перед которым родители совершенно беспомощны…

– Может, хватит распинаться? – грубо оборвал я. – Давайте перейдем к делу, Монтес. Чего вы хотите?

– Только одного – помочь вам, мистер Кэмбер.

– Джонни, – сказала Алиса. – Мне кажется, нам следует выслушать предложение мистера Монтеса. Он сказал, что готов нам помочь. Мы должны узнать, каковы его условия. Тем более, что мы и сами знаем, что ему нужно.

– Прекрасно! – воскликнул Монтес. – Снимаю перед вами шляпу, миссис Кэмбер, и искренне надеюсь, что в один прекрасный день смогу увидеть вас воочию. Замечательные женщины в нашем мире – огромная редкость, а я без малейших сомнений отношу вас именно к этой категории. Как мне не терпится помочь вашему горю! Мне кажется, нет – я даже уверен, – что мы найдем вашу дочь живой и невредимой. Я буду молиться, чтобы все так и вышло.

– Спасибо, – холодно поблагодарила Алиса. – А теперь – ближе к делу, мистер Монтес.

– О, вы на меня давите. Ну – что вам сказать? Я уверен, что в обмен на ребенка вы готовы кое-чем со мной поделиться. Я же готов предложить вам свою дружбу и всяческую поддержку. Я уверен, что, располагай вы двадцатью пятью тысячами долларов, вы бы с радостью отдали их похитителям. Но откуда у людей столь скромного достатка такая большая сумма? Я бы с удовольствием поделился с вами подобными деньгами, если бы они были в моем распоряжении. В самом деле, можно ли представить более благородную цель, чем пожертвовать деньги на спасение ребенка? Но, увы, такой суммой я в настоящее время не располагаю. Вот – десять тысяч долларов… Да, я готов предложить вам десять тысяч, если это хоть как-то вам поможет. Взамен я попрошу вас только об одной мелочи – о пустячке, который для вас абсолютно ничего не значит. Так что, заезжайте ко мне, как только надумаете.

– Чего вы от нас добиваетесь? – быстро спросила Алиса. – Что нам делать?

– Боюсь, что при данных обстоятельствах вам не остается ничего другого, как дождаться звонка от похитителей. И ещё я советую немедленно уплатить выкуп, который они потребуют – ведь прежде всего надо подумать о ребенке.

– Но как…

– Да – ребенок прежде всего.

– Монтес! – вскричал я. – Я признаю – все козыри у вас. Бога ради…

– Я уже сказал – вы можете приехать ко мне в любую минуту. До свидания, мистер Кэмбер. До свидания, миссис Кэмбер – рад был слышать ваш голос. До встречи.

Послышался сигнал отбоя.

– Господи, как же мне хочется плакать! – призналась Алиса. – Заломить руки и разрыдаться. Биться в истерике, как поступает большинство женщин. Почему у меня это не получается, Джонни? Что со мной не так?

Я молча покачал головой и пожал плечами.

– Мы живем в кошмарном мире, Джонни. Так было всегда. Наш мир принадлежат монтесам и им подобным. Они сеют кровь, ужас и разрушение – и ещё уверяют нас, что это правильно. Но ведь это не так. Бедная наша малышка! Я так её люблю, что готова умереть…

– Я знаю.

– Что же нам делать, Джонни?

– Нам остается только сидеть и ждать. Они перезвонят нам.

– Джонни! Я пытаюсь не думать, но у меня ничего не выходит. Она такая крохотная и беззащитная…

Зазвонил телефон. Алиса снова кинулась в спальню и мы одновременно сняли трубки. Звонила Хелен Фидерман из родительского комитета. Она объяснила, что Крис Тенни, которая согласилась было организовать следующую встречу у себя, спрашивает, нельзя ли ей с кем-нибудь обменяться.

– Разумеется, – сказала Алиса. – Только извини, Хелен, но сейчас я очень занята и не могу говорить.

– Это звучит очень загадочно, – захихикала Хелен.

– Ничего загадочного. Просто мне сейчас должны перезвонить по очень важному делу.

– Но ты согласна поменяться с Крис?

– Да.

Вернувшись в гостиную, Алиса вдруг начала дрожать. Я подошел к ней и обнял за плечи.

– Джонни, – прошептала она. – Я так тебя люблю. Я никогда этого не показывала. Я не привыкла проявлять свои чувства.

– Успокойся, – сказал я.

– Я спокойна. Просто… мне стало так страшно, когда раздался звонок.

Снова зазвонил телефон. Дженни Харрис, наша соседка, волновалась, все ли у нас в порядке и не может ли она помочь. Алиса заверила, что у нас все нормально.

– Сколько же ещё ждать? – спросила она меня, положив трубку. – Ты по-прежнему хочешь обратиться в полицию?

– Нет, – ответил я после некоторого раздумья. – Нет, я передумал. Мне кажется, что ты права…

Меня прервал очередной телефонный звонок.

– Кэмбер? – спросил незнакомый голос, холодный и бесстрастный.

– Да. Я слушаю.

– Слушай внимательно – повторять я не стану. Знаешь лодочную станцию на реке Хакенсак?

– Да, знаю.

– Как только мы закончим разговор, садись в машину и отправляйся туда. Один. Заправляет там всем некий Маллиген, который всегда на месте до половины седьмого, а то и до семи. Скажи, что хочешь взять напрокат лодку с мотором в десять лошадиных сил. Скажешь, что берешь лодку на всю ночь, предлог придумаешь сам. Он начнет вопить, что на ночь лодку не даст, да и сезон ещё не открылся. Дай ему двадцать пять долларов. Этого хватит и для открытия сезона и для того, чтобы заткнуть ему пасть. Если не умеешь пользоваться моторкой, то попроси, чтобы он тебе показал. Пары минут хватит, чтобы научить даже дебила. Проверь, чтобы мотор легко заводился, и чтобы на борту была полная канистра горючего. Потом отправляйся домой – и жди. В полночь тебе позвонят и скажут, что делать дальше. Ключ должен быть при тебе. Если выполнишь все наши указания, твоя девочка будет жить. Если же попытаешься нас обмануть, то больше никогда её не увидишь. Понял, Кэмбер?

– Да.

– И не вздумай впутать в это дело легавых. Если хочешь увидеть своего ребенка живым – не суйся к фараонам. Сидишь дома – никто к вам не входит и никто не выходит. Когда ты уедешь, жена останется дома. Если позвонят в дверь, открывать она не должна. Ты все понял, Кэмбер?

– Да, – глухо сказал я.

– Хорошо. Будь паинькой.

Он повесил трубку. В комнату вошла Алиса. Она выдавила слабую улыбку.

– Мне уже лучше, Джонни, – сказала она. – Я рада, что он позвонил. Я вновь обрела почву под ногами. За последние полчаса я умерла сотней медленных смертей. Такое, должно быть, со всеми случается. Слава Богу, Полли жива.

– Остается только надеяться, – кивнул я.

– Она жива, – убежденно сказала Алиса. – Я это сердцем чувствую. Они не зря выбрали моторную лодку, Джонни. Они хотят быть уверены, что мы принесем ключ. Но они не могут быть уверены на все сто процентов.

– Они все равно могут…

– Нет, – твердо сказала Алиса. – Они не могут убить Полли. Потому что они не получат ключ, пока мы не увидим Полли. Значит, до тех пор она будет жива…

– Если они не вынудят нас отдать ключ заранее. Назначат, например, какое-нибудь место, в котором я должен его оставить.

– Они не станут рисковать, Джонни. Теперь мы должны все продумать и действовать только на ясную голову. Ради спасения Полли. Никаких больше страхов и шараханий. Обещаешь мне, Джонни?

– Да, обещаю, – кивнул я. – Что теперь?

– Сделай то, что он тебе велел.

– Прямо сейчас?

– Да, Джонни. Я уверена, что они за нами следят.

Я пошарил в карманах. У меня нашлось шесть долларов и сорок центов. В сумочке Алисы набралось ещё одиннадцать долларов и двадцать два цента.

– Этого мало, – сказал я. – А вдруг Маллиген не согласится на двадцать пять долларов? Что если он потребует пятьдесят?

– Выпиши чек и разменяй на наличные. Лавка Дейва Хадсона ещё открыта. Он выдаст тебе деньги под чек.

Мы перешли в кухню, где Алиса держала чековую книжку. На нашем банковском счету оставалось всего около двухсот долларов.

– Выпиши чек на семьдесят пять долларов, – сказала Алиса. – Думаю, что у Дейва такая сумма наберется, а с теми деньгами, что у нас есть, тебе этого должно хватить.

Я выписал чек.

– Выполни все, что он тебе сказал, Джонни, и возвращайся. Я тебя жду.

– Тебе не будет страшно остаться одной?

– Нет. Я запру дверь.

Я поцеловал её и зашагал к двери.

8
ЛЕННИ

Запустив двигатель «форда», я развернулся. Если за нашим домом кто-то и следил, то я никого не заметил. Я покатил к лавке Дейва Хадсона, стараясь выбросить из головы все лишние мысли и сконцентрироваться на том, что мне предстояло сделать.

Дейв Хадсон держал лавку скобяных изделий и спортивных товаров, которую открыл вскоре по окончании Второй мировой войны. Дейву было девятнадцать, когда он вместе со своим братом-близнецом ушел на фронт. Близнецы застраховали свою жизнь и составили завещания в пользу друг друга. После того, как его брата убили, Дейв использовал полученную страховую сумму на покупку магазинчика; однако половина его души погибла вместе с братом. Семьей он так и не обзавелся и допоздна задерживался на работе, просиживая в крохотной мастерской, которую устроил прямо в лавке. Дейв изобретал всяческие полезные мелочи. Я не сомневался, что в один прекрасный день изобретения должны принести ему кучу денег, но не счастье – ведь, разбогатев, он будет вынужден оставить свое любимое занятие. Не пристало миллионеру стоять за прилавком скобяной лавки в маленьком городишке.

Мы с Дейвом, можно сказать, дружили – я научил его делать чертежи и грамотно оформлять изобретения. В ответ Дейв продавал мне всякие полезные пустяки с немыслимыми скидками. Был он маленького роста, с вечно грустными голубыми глазами и каким-то потерянным лицом; мученическим лицом человека, постоянно пытающегося что-то вспомнить.

Когда я подкатил к его лавке, было уже шесть. Ни одного покупателя внутри не оказалось, а Дейв, скрючившись над прилавком, читал «Сентиментальное путешествие» Лоренса Стерна. Проучившись в колледже лишь один год, Дейв наверстывал упущенное, выбирая для чтения нравоучительные или просто хорошие книги.

Увидев меня, он сказал:

– Привет, Джонни. У тебя что-нибудь случилось?

– Нет, Дейв, у меня все в порядке, – нетерпеливо ответил я. – Просто я очень спешу. Можешь сделать мне одолжение?

– Все, что хочешь, Джонни.

– Я выписал чек на семьдесят пять долларов. Ты можешь мне дать под него наличные?

– Думаю, что да.

Метнув на меня любопытный взгляд, Дейв полез в карман, извлек из него пачку купюр и отсчитал мне семь десяток и пятерку. Я отдал ему чек. В следующую секунду, нервно озираясь по сторонам, я заметил на полке пару спортивных пистолетов. Автоматических.

– Что это у тебя? – спросил я, указывая на них.

– Спортивные пистолеты, Джонни.

– Какого калибра?

– Ноль двадцать два.

– А других у тебя нет?

– А в чем дело? – удивленно спросил Дейв. – Что тебя гложет, Джонни? Это ведь спортивные пистолеты. Они всегда бывают только такого калибра. Я не держу у себя боевого оружия.

– А патроны у них длинные или короткие?

– Длинные.

– Сколько?

– Это – славное оружие, Джонни. В обойме двенадцать патронов. Эти пистолеты стоят по тридцать восемь долларов за штуку…

– Дай мне один, Дейв, но только в долг. Я принесу деньги завтра.

– Нет.

– Почему? Неужели ты не поверишь мне в долг на такую пустячную сумму?

– Черт побери, Джонни, дело тут ни в деньгах, и ты это отлично знаешь. Если надо – можешь взять у меня пятьдесят долларов. Или сто. Я тебе поверю на слово. Но ты только посмотри на себя! Человеку в таком состоянии я пистолет не продам. Ты ведь не в мишень стрелять собрался…

– Откуда ты знаешь, черт возьми? – заорал я.

– Да ты только себя послушай. Или – полюбуйся на себя в зеркало. А потом сам мне скажи: можно ли доверить оружие человеку, который находится в таком состоянии. Если тебе нужна помощь, Джонни, я готов тебе помочь. Ты ведь попал в беду, да? Но пистолет я тебе не продам.

– Черт возьми, Дейв, мне необходимо оружие. Я предлагаю тебе наличные – ты обязан продать мне товар. Вот, держи деньги!

Я полез в карман.

– Черта с два! – отрезал Дейв. – Почитай законы штата Нью-Йорк. Я не обязан продавать тебе оружие – и не продам! Оружие не решает проблем – оно их только создает. А ты собираешься с его помощью решить свои проблемы это у тебя на лбу написано. Нет, нет и ещё раз – нет. Пистолеты – это зараза. Хуже чумы. Извини, Джонни, но пистолет ты не получишь.

Дейв раскрыл книгу и погрузился в чтение, весь дрожа от душивших его чувств и высказанных слов. Я был абсолютно уверен, что он не видит ни одной буквы. С минуту подождав, я горько произнес:

– Спасибо за помощь.

Я ушел, а Дейв даже не посмотрел мне вслед.

На улице уже смеркалось, на небе громоздились облака, подернутые с востока золотистыми и оранжево-алыми бликами. Да, денек выдался жаркий. Он войдет в историю, как самый жаркий мартовский день за много лет. Первый по-настоящему весенний день, день пробуждения мира; а где-то в этом мире плакал несчастный ребенок. Я шагал к машине, но эти детские слезы навернулись мне на глаза; ноги у меня подгибались, я был напуган, обескуражен и обозлен. И вдруг меня окликнул женский голос:

– Джонни Кэмбер?

Ленни!

Она сидела в красном спортивном «мерседесе», который стоял почти впритирку к моему допотопному «форду». Не веря свои глазам, я сделал ещё пару заплетающихся шагов, а Ленни распахнула дверцу и звонко прощебетала:

– Садись, Джонни. Присядь хоть на минутку. И – не смотри на меня так.

Розовый свет, просачивавшийся сквозь витрину лавки, падал на её лицо и, несмотря на весь пережитый ужас, я невольно признал, что в жизни не видел более прекрасной женщины. Ленни Монтес смотрела на меня широко раскрытыми невинными глазами. Ангел.

– Подлая стерва!

– Не говори так, Джонни. Сядь со мной рядом, пожалуйста. Я могу помочь тебе.

Я забрался на переднее сиденье «мерседеса».

– Ты уже помогла мне, – сказал я. – Ты украла моего ребенка. Чтоб ты сгорела в аду, подлая тварь! Как ты могла? Похитить крохотную беззащитную девчушку, которой едва исполнилось четыре. Как у тебя рука поднялась?

– Меня заставили, Джонни.

– Тебя заставили. Лжешь ты, гадина! Скажешь еще, что тебя заставили следить за мной?

– Нет, Джонни, у меня не было другого выхода. Или ты предпочел бы, чтобы на моем месте оказался Энджи?

– Где Полли? С ней все в порядке?

– Да, не бойся. Но я не могу тебе сказать, где она.

– С ней и вправду ничего не сделали? Ты клянешься? Ее не тронули?

– Клянусь, клянусь. Послушай, Джонни, я ведь рискую собственной жизнью ради того, чтобы увидеться с тобой. Это правда. Если Монтес узнает, что я с тобой встретилась, он меня прикончит.

– Опять лжешь.

– Это правда, Джонни. Поверь мне.

– Где Полли?

– Господи, не могу я тебе это сказать, Джонни.

– Но ты знаешь?

– Нет, не знаю.

– Тогда чего ты добиваешься?

– Я хочу только одного, Джонни – чтобы ты меня выслушал. Пять минут. Выслушай мне и поверь мне. Поверь, что я никогда не испытывала ни к кому другому таких чувств, какие питаю к тебе.

– Плевать мне на твои чувства!

– Джонни, не добивай меня – мне и так тошно. Ты ведь не знаешь, как я жила. Даже представить себе не можешь. Ты никогда не варился в обществе таких людей. Сейчас ты понял, что попал в ловушку, подстроенную мерзкими и грязными людьми. А я всю жизнь была пленницей таких людей. А теперь я пленница Монтеса. Можешь ли ты представить, каково быть замужем за таким человеком? Испытывать бесконечные унижения? Ведь он и притрагивался ко мне лишь для того, чтобы напомнить, кто в доме хозяин, а кто – рабыня. Я вовсе не говорю, что я святая, Джонни, но и во мне есть хорошие черты. Всю жизнь я мечтала стать женой порядочного человека – не сумасшедшего и не борова. И вот теперь передо мной впервые забрезжила надежда. Клянусь, что говорю тебе правду, Джонни. Я знаю, где находится этот сейф. И я знаю, что в нем спрятано. И ещё я знаю, кому можно это продать – за два миллиона долларов. Два миллиона, Джонни – а ключ у тебя! Это все, что нам с тобой нужно – ключ и два миллиона долларов. Мы заживем с тобой припеваючи, будем как сыр в масле кататься…

– А моя жена? – не выдержал я.

– Причем тут твоя жена! Энджи рассказал мне про нее. Дурнушка и нескладеха. Кому она нужна!

– А Полли?

– Все можно пережить, Джонни. Поверь моему опыту. Ребенка ты забудешь. Погорюешь какое-то время, но, имея пару миллионов долларов, никто долго не горюет.

– А почему, по-твоему, я должен забыть Полли?

– Потому что тут уж ничего не попишешь. Не думаешь же ты, что они вернут тебе ребенка? Чтобы девочка потом указала на них пальцем? На Энджи? На Монтеса? Посмотри правде в глаза, Джонни.

– Вот, значит, как, – задумчиво произнес я.

– Скажи «да», Джонни. Умоляю – скажи.

– Значит, жену я бросаю. Мою дочку убивают. Взамен я получаю тебя с двумя миллионами и – через какое-то время я счастлив. И ты веришь, что я способен на это согласиться? Да, ведь ты не увязалась бы за мной, если бы не рассчитывала на то, что я соглашусь.

– Так что ты мне скажешь, Джонни?

– Что же ты за человек? – прошептал я. – Неужели весь мир состоит из людей, вроде вас с Монтесом? А я в нем – белая ворона? Наивный глупец, безмозглый простофиля? Садясь к тебе в машину, я дал себе зарок, что непременно убью тебя. Я задушил бы тебя собственными руками, если бы это помогло мне вернуть мою дочурку. А теперь я даже не в состоянии к тебе прикоснуться. Слышишь, мерзкая стерва – мне даже тронуть тебя противно!

Ленни наклонилась ко мне и внезапно плюнула мне в лицо. Я не шелохнулся, даже не попытался утереться. У меня свело ноги, а по спине пробежал холодок.

– Американский мальчик, хотя и с огромным опозданием, но повзрослел, – сказал я, глядя в упор на перекошенное от ярости лицо Ленни. Затем вытер рукавом её слюну и вылез из машины.

Мотор «мерседеса» взревел и спортивный автомобиль, сорвавшись с места, бешено умчал в темноту.

К лодочной станции на реке Хакенсак я ехал вконец опустошенный. Не эмоционально, нет – я и в самом деле ощущал себя лишь оболочкой, внутри которой зияла пустота. Как будто мои сердце и внутренности растворились, оставив на своем месте только грызущую тоску. Сгустилась тьма. Когда фары моего «форда» выхватили из кромешного мрака совершенно пустынное шоссе, окаймленное густым кустарником и высоченными деревьями, я ощутил себя бесконечно потерянным и одиноким – человеком, потерявшим все самое дорогое, продирающимся через бесформенную ночь в символическую вечность сюрреалистического полотна.

Признаться, вывеску лодочной станции я увидел с изрядным облегчением. Оставив машину перед самым входом, я взбежал по скрипучим деревянным ступенькам и прошагал по длинному дощатому помосту к расположенному в самом его конце домику на сваях. Причал вдавался в реку футов на сорок.

Здесь, на реке, брезжил слабый свет – отражение последних отблесков зашедшего солнца и огней домиков, выстроившихся на берегу. Вода матово сияла и переливалась – ровная эбеновая мантия, подернутая прожилками света, точно черный мрамор.

Несмотря на гнетущую тоску и отчаяние, величие и красота реки настолько захватили меня, что на несколько мгновений я застыл, как статуя, завороженный изумительным зрелищем.

Из оцепенения меня вывел звук шагов за спиной. Резко развернувшись, я увидел крупного коренастого мужчину, который вышел из домика на сваях и приближался ко мне.

– Кто вы такой, черт побери? – спросил он, вполне, впрочем, миролюбиво. – Здесь частная резиденция, сезон ещё не открыт, да и мое рабочее время, в любом случае, давно кончилось. Чего вам надо?

Насколько я мог разглядеть при скудном свете, он был краснолицый, курчавый, лет за пятьдесят, с могучими крутыми плечами и перебитым, как у боксера, носом. Словом, я бы предпочел с ним не ссориться.

– Вы – Джек Маллиген? – спросил я.

– Да.

– Меня зовут Джон Кэмбер. Я живу в Телтоне.

– Привет, Кэмбер. Чем могу помочь?

– Вы сдаете лодки напрокат?

– Сдаю – в соответствующее время.

– Мне нужна лодка на эту ночь – с подвесным мотором в десять лошадиных сил.

– Вы смеетесь, что ли? – Маллиген улыбнулся, сверкнув безукоризненными, явно искусственными, зубами. – Я сейчас ещё только крашу, смолю и шпаклюю свои суденышки. Сезон у нас открывается пятнадцатого мая, а сдаю я лодки с шести утра – до шести вечера. Ночной рыбалкой я не занимаюсь, Кэмбер. Ночью на этой реке не разгуляешься – как начинается Мидоус, так в его бесчисленных заливчиках и старицах сам черт себе ногу сломит. Только круглый идиот сдаст лодку на ночь за дохлые шесть долларов в день.

Мидоус я знал не понаслышке. Так называли огромную болотистую пойму, начинавшуюся в паре миль к югу от того места, где мы находились, в месте впадения в Хакенсак небольшой речушки Оверпек. Оттуда Мидоус простирался вплоть до самого залива Ньюарк. Поразительно, но от этого дикого и колоссального, затапливаемого приливами болота, буквально рукой подать до нью-йоркской Пятой авеню. В ясный день, сидя в лодке посреди залива, можно даже разглядеть Эмпайр Стейт Билдинг. Однако близость к Нью-Йорку никак не повлияла на совершенно гиблый и заброшенный характер местности – земли, сулящие неслыханные прибыли своему владельцу, до сих пор оставались полузатопленными и неосвоенными.

Испещренная бесчисленными речушками, старицами, заводями и протоками местность густо поросла непроходимой болотной травой, а обнажавшийся после отлива вязкий ил был такой же смертельной ловушкой для неосторожно забредшего в эти края путника, как зыбучие пески. Если по Хакенсаку корабли, яхты и баржи поднимались прямо к Нью-Йорку, то по соседству, в Мидоусе, царствовали змеи, болотная дичь, ондатры и ящерицы. Несколько раз летом я приезжал в эти места на рыбалку, но клевало под палящим солнцем неважно, да и плавать в мелких водах было довольно трудно и небезопасно. Даже сам дух Мидоуса был какой-то безжизненный и затхлый.

Словом, я не мог не согласиться с Маллигеном.

– Вы правы, – сказал я, – но мне совершенна необходима ваша лодка.

– Почему?

– Вот этого сказать не могу.

– В чем дело-то, мистер? У вас неприятности, что ли? Или вы ищете приключения?

– Да, у меня неприятности, – кивнул я. – Даже хуже. Словом, лодка мне нужна позарез.

– Ничем не могу помочь, – пожал плечами Маллиген. – Я всегда рад выполнить любую просьбу клиента, но вы просите от меня невозможного. Мало того, что сезон ещё не наступил, так сейчас уже и ночь на носу. А вдруг вы расколотите лодку или сядете на мель – а то и вовсе затеряетесь. Я остаюсь без лодки, без мотора, да ещё и должен объясняться с полицейскими. А что я им скажу? Словом, мистер, выкиньте свою затею из головы. Кстати, у меня и лодки-то ни одной наготове нет.

– Мистер Маллиген, – сказал я. – Мне нужна моторная лодка. Не для себя. Речь идет о жизни и смерти. Я заплачу вам двадцать пять долларов, даже пятьдесят долларов – сколько хотите. Но я должен получить моторку.

Он долго и пристально изучал меня. Потом потряс головой.

– Нет. Извините, мистер Кэмбер, но я ничем не могу вам помочь. Пятьдесят долларов – деньги большие, но…

Я резко схватил его за руку.

– Мистер Маллиген, вы женаты?

– А какое вам дело, черт побери?

– Дети у вас есть?

– Слушайте, мистер – топайте отсюда. Мне надоели эти разговоры.

– Только скажите – у вас есть дети?

– Есть, – раздраженно буркнул Маллиген.

– И у меня есть – одна-единственная дочка. Ей всего четыре года и её зовут Полли. Больше детей у нас с женой быть не может. Так вот, мою единственную дочку несколько часов назад похитили – вот почему мне так нужна лодка. Это мой последний шанс увидеть девочку живой. Пожалуйста, не отказывайте мне. Если хотите, я упаду на колени и буду вас молить. Дайте мне лодку, мистер Маллиген!

Он ещё раз задумчиво посмотрел на меня, потом сказал:

– Идемте со мной. Поговорим внутри.

Он провел меня в маленький домик – скорее лачугу, одна комната которой была почти доверху заполнена моторами, запасными частями и всяким инвентарем, а во второй разместились обеденный стол со стульями и письменный стол, заваленный бумагами, картами и журналами. Маллиген кивком предложил мне сесть, а сам достал из холодильника две банки пива и откупорил их. Я замотал головой.

– Выпейте, – сказал Маллиген. – Полегчает немного.

Я не скрыл от него ничего. После того, как данный мною обет молчания был нарушен, меня словно прорвало. Маллиген внимательно слушал, не перебивая; налитые кровью серые глаза, прищурившись, неотрывно смотрели на меня, обветренное лицо ничего не выражало. Когда я закончил, он только кивнул и сказал:

– Да, Кэмбер, влипли вы по самые уши.

Я тоже кивнул.

– Для вас это, должно быть, как гром посреди ясного неба, да? Честные добропорядочные граждане, жили себе да поживали с ребенком, и вдруг вляпались в криминальную историю. Вы ведь наверняка никогда прежде не имели дела с бандюгами?

Я помотал головой.

– Понятно – вот они и возят вас мордой об пол. Скажите, Кэмбер, почему вы все-таки не обратились в полицию? Там, конечно, не ангелы служат, но ставить на место всякую шваль они умеют.

– Мы с Алисой решили, что в этом случае Монтес прикажет своим людям убить Полли.

– Вот как? Что ж, Кэмбер, тогда приготовьтесь к самому худшему. Вашу дочку они в любом случае убьют. Так уж обстоит дело с похищением детей, преступников ждет одна и та же кара, вне зависимости от того, останется жертва жива или нет. А ребенок – ключевой свидетель.

– Но пока они её ещё не убили. Да и что нам ещё остается, мистер Маллиген? Даже, если у нас есть всего один шанс из тысячи, чтобы спасти нашу Полли, мы обязаны им воспользоваться. Разве не так?

– Если так смотреть, то да.

– А как можно ещё смотреть?

– Ваша беда, Кэмбер, в том, что вы – честный человек в бандитском мире. Бандюги не признают в игре никаких правил, да и совесть их не мучает. В отличие от вас. Вы любите жену, обожаете дочку и ожидаете, что и вас должны любить в ответ. Криминальный мир для вас – игра, потому что вы включаете телевизор и видите, как какой-нибудь размазня ловко обставляет целую шайку громил. Нет, Кэмбер – реальность совсем иная. Пора вам уже повзрослеть и понять, что это так. Я смотрю телевизор и слышу – зло всегда бывает наказано. Это – бессовестное вранье! Неудачник всегда проигрывает именно потому, что он неудачник. И в выигрыше всегда остаются громилы и жлобы.

– А я, значит, неудачник?

– Да, Кэмбер. Мне бы не следовало говорить такое в лицо клиенту, но с вами иначе нельзя. Кто вам ещё глаза откроет? Зачем им понадобилась лодка? Чтобы легче было отобрать у вас ключ. Вы сами привезете им ключ в такое глухое место, где никто вас днем с огнем не найдет. Может быть, они вам даже покажут вашу дочку – вполне возможно, что они укрывают её где-то неподалеку, среди этих болот. Впрочем, какая разница? Они убьют вашу дочку, а потом прикончат и вас с вашей женой. Они же бандиты. Ваша жизнь для них яйца выеденного не стоит. Скажите, Кэмбер – будь у вас этот ключ, вы бы продали его за двадцать пять штук?

– Нет, – бессильно прошептал я.

– А почему? Ведь это чертова уйма денег.

– Не нужны они нам – ни Алисе, ни мне.

– Все верно. Не потому не нужны, что вы такой честный, а потому, что вы неудачник и размазня. Вы ведь вляпались в дерьмо по самую макушку. Будь у меня хоть капля здравого смысла, я бы и слушать вас не стал.

– Нет, – взмолился я. – Пожалуйста, сдайте мне лодку!

– Конечно – сдать вам лодку. Что я вам – Армия спасения? Вас неминуемо пришьют, а мою лодку пустят на дно. И что – ради какой-то паршивой полусотни я лишусь моторной лодки ценой в полтысячи зеленых, да ещё и навлеку легавых на свою голову? Нет уж, я должен умыть руки.

– Ради всего святого, мистер Маллиген! – взвыл я. – Пожалуйста, выручите меня. Век не забуду.

– Я тоже этого век не забуду. – Он метнул на меня тяжелый взгляд из-под нависших бровей и проворчал: – Ладно, дам я вам лодку!

– О, мистер Маллиген…

– Да хватит вам! Вам нужна лодка – забирайте её. Только – доставьте обратно, слышите? Самое главное для меня – получить её обратно. Я привяжу её в самом конце причала и подвешу новенький джонсоновский мотор в двадцать лошадей. Вы умеете управляться с «джонсоном»?

– Умею… – только и выдавил я.

– Все, значит – заметано. Только учтите – этот мотор обошелся мне в целое состояние.

Я кивнул, не доверяя своему голосу.

– Зарубите себе на носу, Кэмбер – они не зря хотят, чтобы я дал вам мотор мощностью всего в десять лошадей. Они хотят получить преимущество. А с двадцатью лошадями вы их вчистую обставите. Не знаю, что вы от этого выиграете, но мою посудину, надеюсь, вернете. Да, резервную канистру с горючим я шлангом подсоединю к мотору, чтобы вам не пришлось дозаправляться в темноте.