Текст книги "Повести и рассказы (ЛП)"

Автор книги: Говард Фаст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 57 страниц)

– Я вовсе не всегда столько ем, – извиняющимся тоном пояснила Лидия.

– Я знаю. Тебе сала не хватает.

– Какого сала?

– Масла девушки из Техаса.

– Харви, да я на сало смотреть не могу. В жизни его в рот не брала. Вообще ты ведешь себя со мной удивительно негостеприимно. Даже враждебно.

– Не делай из мухи слона.

– Лучше передай мне мармелад, – попросила она. – Ты же сам видишь, какая я худенькая. Ношу платья для подростков и у меня даже намека нет на этот подозрительный горб, который выпирает у тебя из-за пояса.

В эту минуту зашла миссис Сокол и поведала Лидии, что я всегда отличался завидным аппетитом.

– Кормить Харви – одно удовольствие, – пояснила она. – Он не любит, чтобы пропадали продукты. Что ему ни положишь, он вернет тарелку зеркально чистой.

– Ах, как замечательно! – Лидия восторженно захлопала в ладоши. Какой молодец Харви!

– Видите, как он вылизал свою тарелку? – улыбаясь, кивнула миссис Сокол.

– О, да, я вижу. Наш Харви – просто чудо.

Я извинился и вышел из-за стола. Лидия догнала меня уже на улице, когда я подходил к скотному двору.

– Извини, Харви, – запыхавшись, проговорила она.

Я покачал головой.

– Не могу понять, Лидия, то ли ты надо мной смеешься, то ли так странно кокетничаешь. В любом случае, ты избрала не лучший способ завоевать сердце мужчины.

– Может быть, Харви, я вовсе не пытаюсь завоевать твое сердце.

– Вот – опять. Я не знаю, как мне с тобой держаться, Лидия. Не пойму я тебя.

– Господи, ну почему же ты такой зануда! – в сердцах вскричала Лидия. – Неужели ты не способен протянуть другому руку?

– А вдруг ее оттяпают?

– Ну, конечно! Больно нужно. Ладно, Харви, мы больше не будем обсуждать эту тему. У меня нет ни дома, ни работы, ни друзей, ни будущего зато целая банда придурков строит планы, как бы меня прикончить. А Харви Крим отказывается протянуть мне руку помощи. Ну и пожалуйста. Покажи мне скотный двор.

– Чего там смотреть – обычный хлев.

– Перестань дуться, Харви, и покажи мне его. Это вовсе не обычный хлев, а очень даже интересный.

Я послушно провел ее в очень необычный хлев. Это было совершенно древнее строение, лет, этак, под сто. Я показал Лидии призовую свиноматку тетки Эвелины, очень беременную суку сеттера, пару гнедых лошадей…

– Ты ездишь верхом, Харви?

– Нет, больше не езжу. Когда-то тетя Эвелина любила скакать на лошадях, но потом, после смерти мужа, перестала. Хотя конюшню сохранила. Из сентиментальных соображений, должно быть.

– Но как ты можешь удержаться, чтобы не покататься на таких красавчиках?

– Могу вот. Я много ездил когда-то со своим отцом. А теперь как-то поднадоело.

– А со мной поездил бы?

– Не знаю. Может быть.

Затем я показал ей старинную повозку, косилку, а также собачью упряжь – когда я был маленьким, для меня запрягали нашего волкодава. Слово за слово, Лидия вконец оттаяла, и потом, когда мы покидали скотный двор, уже повисла у меня на руке, рассуждая, насколько замечательно было бы иметь такой загородной дом, чтобы растить своих детишек.

– Ты не согласен, Харви?

Я сказал, что не знаю, но думаю, что детишек лучше растить в городе.

– Что за ерунда, Харви? Ой, вот и твоя славная тетушка вернулась!

По аллее величаво катил джип. В гараже у тети Эвелины стоял хороший современный автомобиль, но она предпочитала разъезжать на этом пугале с открытым верхом. При одном только взгляде на нее, гордо восседающую за рулем уродца полувоенного образца, меня кидало в дрожь, но тетю Эвелину подобные пустяки никогда не волновали. Остановив джип, она лихо выпрыгнула из него, обняла меня, чмокнула в щеку и громко заявила, что Лидия прелесть, и на сей раз я уже не должен упустить своего счастья, непременно женившись на ней. Не самые мудрые слова, подумал я, поскольку Лидия стояла в двух шагах от нас, жадно ловя каждое слово.

– Что ж, вам виднее, – кротко произнес я.

– Помоги мне с этими пакетами, Харви, – попросила тетя Эвелина. – И не бурчи себе под нос. Знаешь ведь, что я этого не выношу. Именно четкая вразумительная речь и отличает человека от животных.

– Бедный Харви, он вечно так расстраивается, когда речь заходит о женитьбе, – сказала Лидия. – Мне кажется – это его больное место.

– Слушай, помолчи в тряпочку, – рявкнул я.

– Как ты смеешь так разговаривать с юной дамой? – воскликнула тетя Эвелина.

– Он всегда так со мной обращается, – вероломно пожаловалась Лидия. Я ведь ему только добра желаю, а он только и думает, что об этом дурацком колье. Как будто оно и впрямь принесет ему богатство…

– Ну хорошо, – вздохнул я. – Вы победили. Могу я теперь занести эти вещи внутрь?

– Сначала извинись, – потребовала тетя Эвелина.

– Я ошень звиняйсь, – расшаркался я.

Мы занесли в дом пакеты и свертки, а тетя предложила угостить нас коктейлем.

– Немного водки с томатным соком тебе не повредит, Харви, предложила она. – И можешь тогда рассказать мне о тех неприятностях, которые ты в очередной раз имел глупость навлечь на свою голову. Только сначала я должна обсудить все приготовления с миссис Сокол, ведь сегодня вечером у меня ужинают четверо гостей. Для меня это большое событие. А ты можешь пока показать Лидии наш дом. Это очень интересный дом, моя дорогая, – обратилась она к Лидии. – В округе Бакс таких довольно много. Разные его части отстраивались в разное время, поэтому в нем полным-полно занятных пыльных уголков, флигелей, пристроек и винтовых лестниц. Некоторым постройкам уже около двухсот лет.

Я послушно повел Лидию на экскурсию. Я показал ей спальни и комнаты для гостей, большую игровую комнату Хиллери и меньшую детскую, некогда предназначавшуюся моему младшему брату – тому самому, который погиб в автокатастрофе. Ничего в ней не изменилось. Игрушки и пластмассовые модели кораблей, которые он с таким восторгом собирал, оставались на прежних местах.

– Шесть лет прошло, но здесь все так же, как и тогда.

– Почему?

– Наверное, потому что она хочет все помнить, – предположил я. Кстати, я не ослышался – она сказала, что к ужину ждет четверых?

– По-моему, да.

– Кто это, хотел бы я знать.

– Спроси у нее.

Тетушка занималась тем, что смешивала свои «дококтейльные аперитивы», как она сама их называла. Довольно простые – водка с томатным соком в равных пропорциях, – но они так замечательно утоляли жажду, что гости обычно поглощали их по несколько штук кряду. Впрочем, на сей раз я поинтересовался, нельзя ли мне получить взамен пиво. Тетя Эвелина с некоторым, как мне показалось, неудовольствием согласилась, но потребовала, чтобы за пивом я отправился на кухню сам.

Когда я вернулся в гостиную, она объясняла Лидии, что никогда не могла взять в толк, с какой стати я вдруг решил стать частным сыщиком в страховой компании. Более нелепого поступка нельзя было, на ее взгляд, и представить. Мои мысли тем временем витали в облаках. Из оцепенения меня вывел голос тетки:

– Что за ерунду ты мне наговорил по поводу того, что вам грозит смертельная опасность?

– Неужели я именно так и сказал?

– Разумеется, Харви, не могла же я ослышаться. В следующий раз…

Я перебил ее, все еще поглощенный своими мыслями:

– Тетя Эвелина, вам никогда не приходилось слышать фамилию фон Кессельринг?

– Харви, ты совсем распустился. Позабыл даже те немногие приличия, которыми владел. Почему ты это спросил?

– Про фон Кессельринга?

– Да.

– А что, эта фамилия вам о чем-нибудь говорит?

– Да, если речь идет о том самом фон Кессельринге. Он когда-то был довольно известным германским актером, но затем примкнул к Гитлеру и дослужился до какого-то высокого чина в СС. После войны бежал и объявился уже здесь, в Америке. Меня как-то расспрашивали про него агенты ФБР – они интервьюировали всех крупных актеров. Дело в том, что он организовал довольно темный бизнес. Он знал многих бывших нацистов, которые осели здесь, а также довольно много эмигрантов, которые прибыли сюда нелегально. Он их шантажировал и за счет этого жил.

– Его, конечно, разыскали?

– Нет. Как ни странно, это не удалось. Предполагалось, что он как-то связан с театром, но нет – он как в воду канул. А в чем дело, Харви?

– Так, глупые мыслишки. Выкиньте это из головы. Мы тут с Лидией гадали – кого вы пригласили на ужин?

– Так дело не пойдет, Харви. Столь легко ты от меня не отделаешься. Раз уж разжег мой интерес – отвечай.

– Мы вернемся к этому разговору позже, тетушка.

– Тебя интересует, кто мои гости?

– Да, – кивнул я.

– Изволь. Конец апреля в округе Бакс – сезон совсем ранний, так что особенно выбирать не из кого. Вчера ты спросил меня, что я думаю про Марка Сарбайна, и я честно ответила тебе, что он – полное дерьмо. Я и вправду так считаю. Так вот, его загородный дом расположен всего в нескольких милях отсюда, а сегодня утром, когда я наудачу позвонила ему туда, выяснилось, что он как раз прикатил на пару деньков, и любезно согласился приехать ко мне.

Лидия уставилась на нее, открыв рот.

– Захлопни варежку, – сказал я, – а то пчела залетит. Так мне говорила тетя Эвелина, когда я был в твоем возрасте. И что, тетушка, Сарбайн согласился?

Лидия закрыла рот.

– Он пришел в восторг. Я даже не знала, что вы с ним знакомы. Он сказал, что будет счастлив снова повидать тебя. Они с женой приедут к семи вечера.

Лидия снова открыла было рот, но я опередил ее и спросил:

– Скажите, тетушка, цел ли еще старый бильярдный стол, который стоял раньше в цоколе?

– Он все там же, Харви. Я накрыла его чехлом, чтобы уберечь от пыли. Им сто лет уже никто не пользовался.

– Ты не возражаешь, если я свожу туда Лидию. Она обожает бильярд и совершенно замечательно играет. Любому жучку сто очков вперед даст.

– Харви… – промолвила Лидия.

– Видите, какая она скромная? – поспешно добавил я, подмигивая Лидии.

– Ступайте, – расплылась тетя Эвелина. – Может быть, попозже я тоже спущусь к вам.

Утащив Лидию в сторонку, я зашипел:

– Когда ты научишься держать язык за зубами? Неужели ты моих знаков не поняла?

– Нет, – грустно ответила Лидия. – Я хочу теперь только одного остаться в живых. Ведь я, кажется, начинаю в тебя влюбляться, Харви.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Лидия взяла себе погнутый кий. На стойке было выставлено около десятка киев, но она ухитрилась выбрать единственный погнутый. Я не преминул это заметить.

– Ты разве не видишь, что он кривой?

– А что, разве это имеет значение? – простодушно переспросила она.

– Придется поучить тебя игре на бильярде, – вздохнув, сказал я. Хотя бы самым азам. Так что перестань нести всякий вздор о любви и послушай меня.

– Ты считаешь меня совсем глупой?

– Нет. Не совсем. Но ты, конечно, странная. Признай сама – странная ведь?

– Пожалуй.

– В том смысле, что ты то и дело откалываешь какие-то фортели. Например, сигаешь на машине в бездонный пруд. Бред какой-то.

– Мы непременно должны обсуждать мои недостатки именно сейчас? спросила Лидия.

– Нет. Но только скажи, почему это именно с тобой происходит? Какой в этом смысл?

– Не знаю. Хотя тогда я решила, что для меня будет лучше инсценировать смерть.

– Почему?

– Чтобы расчистить себе дорогу к колье Сарбайнов. Теперь же, поскольку я немного нервничаю из-за того, что нам придется ужинать вместе с Сарбайном и его мерзкой женой…

– Постой, Лидия, – перебил я. – Я просто пытался намекнуть тебе, чтобы ты помалкивала по поводу наших отношений с Сарбайнами. Пусть приедут на ужин. Чего тебе их бояться: как-никак, ты же проработала у них целых восемь месяцев.

– Да, но до того, как он принял решение расправиться со мной.

– Думаешь, он и сегодня попробует прикончить нас?

– А почему бы и нет? Кто его остановит? Не ты ли?

– Очень лестного ты обо мне мнения!

– А чего ты ожидаешь, Харви? Ты ведешь себя совсем не так, как те сыщики, про которых я читала или слышала. У него наверняка будет при себе пистолет. Думаешь, ты сможешь его взять?

– Взять?

– Ну – справиться с ним. Так говорили в одном фильме, когда на главного героя направили револьвер. Как бы повел себя ты в таком случае? Ты мне очень нравишься, Харви, но ведь ты страшный трус. Как можно быть сыщиком и даже ни с кем не подраться?

– А зачем мне драться? Тебе что, очень нравится, когда люди раздают друг другу тумаки?

– Мне, может быть, нет, но ведь я не детектив.

– Я, кстати, тоже. Я, между прочим, занимаюсь страховым бизнесом. Потом, подумай сама – с кем мне драться? Во-первых, противники должны быть совсем плюгавыми и тщедушными. Ведь тот, кого я ударю, ударит меня в ответ. И, если он окажется здоровяком – что от меня останется? Слушай, о чем мы говорим? С какой стати мы завели этот идиотский разговор?

– Ты собирался поучить меня играть на бильярде, а я сказала, что мне вовсе не улыбается провести ужин в обществе некого Сарбайна. А вдруг он и есть тот самый фон Кессельринг, который тебя так интересует?

– Допустим, что это так. Я бы тем более хотел отужинать с ним вместе. Недооценивать Сарбайна, конечно же, нельзя. Ни в коей мере. Мы о нем почти ничего не знаем, зато ему известно про нас почти все. Во всяком случае, про меня он успел выяснить достаточно, чтобы заподозрить, что я привезу тебя именно сюда, к тете Эвелине…

– Почему?

– Почему? Пораскинь мозгами, Лидия. Он сообразил, что мы прячемся здесь, и именно поэтому и прикатил сюда. Кстати, надеюсь, ты не думаешь, что он оставил фальшивое колье в своей нью-йоркской квартире?

– А почему бы и нет?

– Хотя бы потому, что в эту самую минуту мы могли бы мчаться в Нью-Йорк, имея на руках ордер на обыск. Нет, ему куда интереснее поиграть с нами в кошки-мышки. Он рассчитал точно – что нас интересует не он сам, а колье, и полицию мы впутывать не собираемся…

– Тогда я за то, чтобы привлечь полицию, – решительно заявила Лидия. – Послушай, Харви – это мое колье… И черт с ним! Мне на него наплевать! Я хочу вырваться из этого порочного круга. Мне все надоело, понимаешь? Я хочу лишь одного – чтобы меня оставили в покое и не пытались больше убить.

– Лидия, подумай хорошенько…

– А я что делаю! Это мое колье и я имею полное право решать…

– Раз и навсегда, Лидия, – заорал я. – Уясни себе – это не твое колье! Даже если тебе и удастся подкупить какого-нибудь судейского крючкотвора, который докажет твои права на колье Фредерикса, то ведь его больше нет! Наверняка его раздергали на отдельные бриллианты, которые давно уже проданы. А то, что осталось, это жалкая подделка ценой в несколько сотен…

Я приумолк и уставился на Лидию.

– В чем дело? Почему ты на меня так пялишься?

– Харви, я тебя не узнаю! Ты рассуждаешь, как настоящий частный сыщик! Продолжай же!

– Во мне говорит элементарный здравый смысл, – отмахнулся я. – Если под личиной Сарбайна и в самом деле скрывается фон Кессельринг, то бьюсь об заклад, что его кто-то доит. Шантажирует. Именно поэтому четверть миллиона долларов превратились для него в вопрос жизни или смерти. Богатство богатством, но ведь никто не застрахован… Опять ты за свое?

– Продолжай, Харви, – улыбнулась Лидия. – Обожаю, когда ты говоришь жестко и уверенно. Как… Сэм Спейд.[Главный герой знаменитого гангстерского романа Дэшила Хэммета «Мальтийский сокол».]

– Спасибо. Я очень рад, что это тебе нравится.

– Не дуйся, Харви.

– Хорошо, – кивнул я. – Я вовсе не дуюсь. Главное состоит в том, что в руках Сарбайна находится фальшивое колье, которое стоит для него четверть миллиона, если он получит страховку, а для меня пятьдесят тысяч, если он ее не получит. Если же колье окажется в лапах полиция, то ни он, ни я не получим и ломаного гроша.

– Но ведь колье-то поддельное, Харви! Как оно может представлять для тебя хоть какую-то ценность?

– Лидия, неужели тебе невдомек, что моя страховая компания вовсе не собирается продавать его? Мои боссы хотят только одного: не выплачивать страховку. Что до них, то колье может быть сделано хоть из пластмассы. Да, оно им необходимо – но лишь для того, чтобы доказать беспочвенность притязаний Сарбайнов.

– А как насчет сегодняшнего вечера, Харви?

– Сегодняшнего вечера? – переспросил я. К тому времени я уже разбил пирамидку и начал уверенно загонять шары в лузы. Не столько для того, чтобы похвастать перед Лидией своим мастерством, как для того, чтобы она не заметила, как у меня дрожат руки.

– Да, именно.

– Будем играть с листа, – сказал я. – А пока начнем с азов бильярдного искусства – смотри, как нужно правильно держать кий.

Тетя Эвелина спустилась к нам, когда Лидия нанесла неуклюжий удар по шару, едва не пропоров кием сукно. Старушка заметила, что совершенно не понимает, какой интерес мы находим в этой вульгарной игре; вот и пришлось нам вместо того, чтобы наслаждаться самым гуманным и мирным видом спорта, подниматься с ней наверх и идти осматривать теплицу. Бедная Лидия, похоже, никогда прежде не сталкивалась с сельским хозяйством, поэтому в теплице ее постиг полный провал. Ну кто бы из вас, например, назвал бобы кукурузой? Чтобы спасти положение, я быстрехонько увлек ее на луг. Несмотря на то, что денек выдался ясный и солнечный, Лидия выглядела мрачнее тучи. Припертая к стенке, она призналась, что перспектива сидеть за одним столом с людьми, которым она еще недавно прислуживала, одновременно пугает и отталкивает ее.

– Не говоря уж о том, что они упорно пытаются со мной расправиться.

– Ничего, рядом с тобой буду постоянно находиться я, да и к тому же нам скрывать нечего. Все карты уже на столе. Нам уже известно про Сарбайнов довольно много, а они вообще знают нас как облупленных. Поэтому ты просто держись естественно и спокойно, а дальше все само получится.

– Пока нас не прихлопнут их наемные убийцы, – сказала Лидия. – Как думаешь, Харви, когда они это запланировали?

Ответил я довольно невнятно и мы стали возвращаться к дому тети Эвелины. Любезная тетушка отыскала прелестное белое платье, которое когда-то принадлежало ее дочери и, похоже, провела последний час, укорачивая его. Под стать платью она подобрала и туфельки. Лидия отправилась переодеваться, а я спросил тетю:

– Много у вас еще таких вещичек в запасниках?

– Достаточно, Харви. Кстати говоря, твой костюм уже почищен и ты тоже можешь переодеться. Если, конечно, не хочешь рассказать старой тетке эту дурацкую историю с колье, в которую замешаны Сарбайны и эта миленькая и очень мне симпатичная девушка. Хочешь?

– Очень хочу, но не знаю, с чего начать. Боюсь, что до ужина не успею.

Она кивнула.

– Хорошо, Харви.

Я отправился наверх, чтобы переодеться.

* * *

Я вертел в руках галстук покойного дяди, когда в дверь постучали.

– Войдите, дверь не заперта, – воззвал я.

Вошла Лидия – женщина двадцати трех лет, очаровательная и – впервые прекрасно одетая.

– Я вижу – ты потрясен, – улыбнулась она, довольная произведенным впечатлением.

– Да, – признал я.

– Твоя тетушка Эвелина, Харви, – само обаяние. Самая замечательная женщина на свете. Сначала я было даже заподозрила ее в сговоре с Сарбайнами, но теперь уже передумала.

– У нее денег куры не клюют, да и в любом случае твои подозрения были совершенно бредовыми. Да, в этом платье ты просто сногсшибательна.

– Спасибо, Харви.

Когда мы спустились в гостиную, Сарбайны уже сидели там, а тетя Эвелина хлопотала над коктейлями. Во время церемонии представлений Лидия держала меня за руку.

– Мой племянник, Харви Крим, – сказала тетя Эвелина. – А это – его подруга, Лидия Андерсон.

Чувствовалось, что Сарбайн слегка ошеломлен тем, как изменилась его бывшая служанка, хотя вида он старался не показывать и держался вполне достойно. Он встал, поклонился Лидии, обменялся рукопожатием со мной и заметил, что очень рад нашей новой встрече. Затем сказал своей жене:

– Ты ведь знакома с мистером Кримом, дорогая?

– Да, и я очень рада видеть его снова. А еще более счастлива познакомиться с вами, милочка, – кивнула она Лидии. – Как, вы сказали, вас зовут? Лидия? Очаровательное имя!

Моя тетя Эвелина на самом деле куда проницательнее, чем можно подумать, но мне было трудно судить, насколько она раскусила развернувшуюся у нее на глазах игру. Она старательно играла роль гостеприимной и задушевной хозяйки, добиваясь того, чтобы стороннему наблюдателю показалось, что на ужин собралась славная приятельская компания. Подобную роль обычно играла у себя дома Хелен Сарбайн, но тетя Эвелина превосходила ее по всем статьям – сказывался более чем четвертьвековой опыт актерского мастерства. Когда мы направились к столу, миссис Сарбайн повисла у меня на руке, сама обольстительность. Подготовились к приему супруги неплохо, ни один даже не съязвил по поводу исчезновения южного акцента. За столом мы сразу заговорили о погоде, посетовали на отсутствие весны – апрель в этом году выдался жаркий и солнечный, как лето. Тетка моя вставила, что, как и любая старуха, обожает лето – можно хотя бы погреть косточки, – тогда как зимой не знает куда деваться от стужи. Даже подумывает, добавила она, не продать ли ей этот особняк. Сарбайны тут же принялись громко возражать. Ну разве можно продавать такое великолепие?

От погоды разговор переключился на еду. Все наперебой захваливали расставленные на столе угощения. Хелен Сарбайн сказала, что много слышала про чудодейства миссис Сокол, но все равно не ожидала, что яства окажутся столь легкими и восхитительными. Ведь чешская кухня традиционно считается довольно тяжелой.

– Почему вы решили, что миссис Сокол – чешка? – удивилась тетушка.

– По фамилии.

– Ах да, разумеется. А ведь знаете, миссис Сарбайн, в нашей стране национальные корни столь перепутаны, что по фамилии человека уже трудно судить, откуда он родом.

– Это верно, – поддакнул Марк Сарбайн. Внимательно следя за ними, я решил, что больше никогда не стану недооценивать свою тетку. Ведь она, похоже, вплотную подобралась к самому уязвимому месту Сарбайна.

– Миссис Сокол считает, что в ее жилах течет кровь первых переселенцев из Голландии. Пенсильванские голландцы, так и сейчас их называют. Впрочем, как вы сами отлично знаете, большинство пенсильванских голландцев – вовсе не голландцы, а американизированные немцы. Тем не менее они традиционно называют себя голландцами… Я уверена, что вы это знаете лучше, чем я.

– Нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста.

– А я уже все сказала, – улыбнулась тетя Эвелина. – Она вышла замуж за молодого фермера по фамилии Сокол. Он сам, кажется, выходец из Польши. Словом, как видите, фамилии бывают обманчивы. Я бы, например, ни за что не догадалась, какие этнические корни скрываются за фамилией Сарбайн.

– Да что вы? – Сарбайн пожал плечами. – Американские, миссис Боудин. Чисто американские.

– Надо же – какой приятный ответ. Но вы согласны, что фамилия у вас весьма необычная?

– Возможно. Но не более необычная, чем ваша – Боудин.

– Ах, моя, – вздохнула тетушка. – Она ровным счетом ничего не значит. Она скрывает за собой типичный обман, к которому прибегают разные эмигранты. Мой муж был наполовину еврей. Фамилия его отца была Бодинский, но старик поменял ее на Боудин.

– Вот как? – вскинула брови миссис Сарбайн.

Здесь Марк Сарбайн вдруг резко и, как мне показалось, довольно неуклюже сменил тему разговора, заведя речь о последних театральных постановках. Меня поразило количество спектаклей, которые успела уже в этом сезоне посмотреть моя тетушка, а также ясность и цельность ее оценок. Беседа заметно оживилась, но мы с Лидией только слушали, не принимая в ней участия.

– Неужели наша молодежь совсем не любит театр? – спросил Сарбайн, глядя в упор на Лидию.

Девушка смутилась.

– Моя профессия, мистер Сарбайн, – извиняющимся тоном ответила она, почти не оставляла мне времени для посещений театров.

– Что ж, вполне понятно. А вы, мистер Крим?

– Боюсь, что я не разделяю ваших интересов, – чистосердечно признался я. – Не подумайте, чтобы мне претило театральное искусство – вовсе нет, но просто мне кажется, что театр стал в наши дни каким-то предсказуемым, а значит – скучным.

– Что значит – предсказуемым, Харви? – спросила тетя Эвелина. – Я не поняла.

– Просто – предсказуемым, когда все можно предугадать наперед, предвосхитив события. Когда исчезает изюминка. Это все идет от излишней заученности. Бесконечные репетиции губят самый дух импровизации.

– Дух импровизации? – улыбнулся Сарбайн. – Сильно сказано. Я с вами совершенно не согласен, мистер Крим. Ведь театр – отражение нашей повседневной жизни, не так ли? А наша жизнь вполне буднична и предсказуема. В ней тоже почти не остается места для импровизации.

– Я бы так не сказал, – покачал головой я. – Вот, взять, например, тот случай, над которым я сейчас работаю. Вам ведь, кажется, известно, что я служу сыщиком в страховой компании…

– Ну, разумеется, – прервала тетя Эвелина. – Это ведь у него украли колье!

Марк Сарбайн понимающе усмехнулся. Мы уже перешли к кофе, поэтому Сарбайн позволил себе закурить.

– Надеюсь, дамы не возражают? Угостить вас сигаретой, Крим?

– Нет, спасибо, – отказался я.

– Пожалуйста, курите, – засуетилась тетушка.

– Спасибо, – поблагодарил Сарбайн. – Мне кажется, что мистер Крим просто искусно подвел нас к той теме, которая сейчас его больше всего волнует. Во всяком случае, больше, чем театральная жизнь. Что ж, мистер Крим, поговорим об этом вашими словами. Мне кажется, что не только непредсказуемым, но и даже абсолютно невероятным исходом этого дела станет его успешное для вас разрешение. Ведь, судя по всему, никто всерьез не считает, что вам по плечу найти и вернуть колье? Не так ли?

– Так, – признал я. – Я тоже не верю, что смогу его отыскать. Кстати, не считаете ли вы, что не менее невероятное случится, если я отыщу не подлинное колье, а только его точную копию?

– Не знаю, – улыбнулся Сарбайн. – Порой то, что кажется невероятным, на поверку оказывается самым тривиальным. Например, владельцы дорогих драгоценностей часто заказывают для себя их точные копии. Поэтому я бы не стал удивляться, если и в этом случае обнаружится какой-нибудь дубликат.

– Да, наверное именно поэтому нас так притягивает невероятное – в силу своей тривиальности. Вот, скажем, живет себе какой-нибудь старик. Каждое утро он выходит из дома и отправляется на работу. А в один злосчастный день вдруг погибает под колесами автомобиля, который скрывается с места происшествия.

– Харви! – выкрикнула тетя Эвелина. – Ведь именно так погиб вчера бедный мистер Горман!

– Ужасная трагедия, – пробормотал Марк Сарбайн. – Чудовищная. Да, старость – не радость. Реакция уже не та…

– Мне кажется, – сказала моя тетка, привставая, – что будет лучше, если мы – я имею в виду женщин – перейдем пока в гостиную. А вы, господа, можете покурить за столом. Харви, ты знаешь, где находится бренди.

Я кивнул и пробормотал что-то насчет женщин и табачного дыма.

– Прошу прощения, – развел руками Сарбайн. – Мне не следовало курить.

Я налил ему и себе по рюмке бренди.

– За колье! – провозгласил Сарбайн, поднося рюмку к губам.

– О, да! – кивнул я.

– Порой вы меня просто поражаете, Крим.

– Неужели?

– Да вот, представьте. Вы со вчерашнего дня в полицию не захаживали?

– Нет.

– Иными словами, – победно улыбнулся Сарбайн, – сделка, которую вы заключили со своей компанией, исключает участие полиции.

– Что за ерунда!

– Нет, это не ерунда, – уверенно сказал Сарбайн. – Меня на мякине не проведешь, мой мальчик. Я – стреляный воробей. Я прекрасно понимаю, что вы хотите сорвать куш. И куш, судя по всему, довольно жирный. Сколько они вам предложили – тысяч двадцать пять?

– А почему бы вам просто не отдать мне колье?

– Нет, – жестко отрезал Сарбайн. Я попытался было заговорить, но он жестом остановил меня. – Выслушайте меня, мистер Крим. Я собираюсь получить страховую премию за это колье. Если вы сейчас поклянетесь, что, начиная с этой минуты, умываете руки и перестаете вмешиваться в это дело, то я выплачу вам некое вознаграждение… допустим – пять тысяч долларов. Если вы откажетесь – мне придется вас уничтожить. Поверьте – мне это раз плюнуть. Мне не повезло, когда этот старый дуралей Горман распознал, что колье поддельное. Пришлось договориться, чтобы его подстерег невероятный случай. Зарубите себе на носу, мистер Крим – я не позволю, чтобы кто-нибудь еще осмелился встать у меня на пути. Так что – можно считать, что мы договорились?

Признаться, соблазн был сильный. Чрезвычайно сильный. За исключением пятидесяти тысяч долларов, ни перед чем и ни перед кем обязательств у меня не было. Однако, как заявила впоследствии Лидия, я настолько ненавидел Сарбайна, что никогда не пошел бы на сделку с ним. Особой любви я к нему и вправду не питал. Не прибавило теплых чувств и его обещание уничтожить меня. Тем более, что я не имел абсолютно никаких оснований сомневаться в том, что он приведет свою угрозу в исполнение.

Словом, я все обдумал и сказал:

– Нет, мистер Сарбайн, боюсь, что ваше предложение мне не подходит. Я хочу получить колье.

– Это ваше последнее слово, мистер Крим?

– Да.

– Вы – безмозглый осел, мистер Крим. Жалкий, чванливый и ничтожный осел. Мне вас даже не жаль. Вы – естественное порождение хаоса, того самого алчного, вдохновленного евреями бардака, который в вашей стране гордо именуют цивилизацией. Вы мне омерзительны.

Я только кивнул, не в состоянии придумать достойный ответ на подобный выплеск души. Сарбайн встал и прошагал в гостиную. Я засеменил следом. Я нисколько не удивился, когда он стал извиняться, уверяя, что страшно торопится по неотложным делам.

– Но ведь еще только десять часов, – засуетилась тетя Эвелина.

– Я сегодня встал с рассветом, а дел еще невпроворот, – развел руками Сарбайн. – Поверьте, я страшно огорчен, миссис Боудин.

Последовали церемонные поклоны и рукопожатия, затем тетя Эвелина проводила гостей к дверям. Я закурил, наполнил до краев рюмку и залпом опрокинул ее. Лидия смотрела на меня во все глаза.

– Плохо дело, Харви? – не выдержала она.

– Да. Бывает лучше.

Я услышал, как снаружи завелась машина.

– Они нас укокошат?

– В каком смысле? Неужели нельзя называть вещи своими именами?

– Мне не нравится все время повторять, что нас убьют. А «укокошить» звучит чуть менее страшно.

– Я согласна, – кивнула тетя Эвелина, присоединяясь к нам. – Может быть, в лучших домах такие слова и не употребляют, но лично я с удовольствием укокошила бы самих Сарбайнов.

– Жаль, что нельзя этого сделать, прежде чем они доберутся до нас, вздохнула Лидия.

– Ты не шутишь, дитя мое? – вскинулась тетушка.

– Нет.

– Харви, она не шутит?

– Нет, – покачал головой я. – Увы.

– Черт побери, но почему, в таком случае, вы не обратитесь в полицию?

Я помотал головой.

– Харви и полиция несовместимы, – фыркнула Лидия. – Как кошка и собака.

– Может, расскажете мне, что случилось? – спросила тетя Эвелина.

– Нет.

– Ну, хорошо. Только, по-моему, если хотите знать, это черная неблагодарность. Вы искали прибежище. Спали на моих кроватях, носили мою одежду, ели мою пищу, пили мои напитки…