355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Говард Филлипс Лавкрафт » Шепот во мраке » Текст книги (страница 1)
Шепот во мраке
  • Текст добавлен: 21 апреля 2017, 21:30

Текст книги "Шепот во мраке"


Автор книги: Говард Филлипс Лавкрафт


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Говард Филлипс Лавкрафт
Шепот во мраке

I

Первым делом прошу учесть: на протяжении всей этой истории ничего действительно ужасного я своими глазами не видел. Однако, только отмахнувшись от бесспорных фактов, можно объяснить все происшедшее неким нервным потрясением, которое якобы заставило меня сломя голову бежать из одинокой усадьбы Эйкли и всю ночь мчаться на чужом автомобиле по лесной глухомани в горах Вермонта. Я был изначально информирован о событиях в усадьбе и знал мнение Генри Эйкли на сей счет; увиденное и услышанное там произвело на меня сильнейшее и незабываемое впечатление, – и тем не менее даже сейчас я не могу сказать с полной уверенностью, в какой мере я прав в своих чудовищных выводах. В конце концов, исчезновение Эйкли еще ничего не значит. На стенах дома – как внутри, так и снаружи – остались следы от пуль, но никаких иных признаков чего-либо необычного обнаружено не было. Все выглядело так, будто хозяин просто вышел прогуляться в горы и почему-то не вернулся. Невозможно было доказать, что в усадьбе побывали посторонние, а в кабинете когда-либо хранились эти страшные цилиндры и прочие устройства. Ни о чем не говорит и тот факт, что Эйкли панически боялся покрытых густым лесом гор с вечно журчащими под кронами деревьев ручьями – тех самых мест, где он родился и вырос. Подобным страхам подвержены тысячи людей. Что же до мрачных пророчеств и экстравагантных поступков Эйкли, то их можно легко объяснить странностями его характера.

Все началось – по крайней мере, для меня – с того памятного, невиданного по силе наводнения, что случилось в штате Вермонт 3 ноября 1927 года. Тогда, как и ныне, я работал преподавателем литературы в Мискатоникском университете города Аркхем, штат Массачусетс, и сильно увлекался – правда, на любительском уровне – изучением фольклора Новой Англии. После наводнения в газетах и журналах много писали о разрушениях, жертвах и ходе спасательных работ. Вскоре среди этих репортажей стали появляться сообщения о загадочных предметах, замеченных в водах разлившихся рек; многие мои знакомые принялись оживленно обсуждать эти сенсационные новости и в конце концов попросили меня прокомментировать их. Я был польщен столь серьезным отношением к моему увлечению фольклором и, как мог, постарался сгладить впечатление от этих невнятных, но неизменно жутковатых историй, которые, без всякого сомнения, имели своим источником древние сельские суеверия. Мне показалась забавной та убежденность, с которой образованные люди настаивали на том, что эти слухи могли быть основаны на неких, пусть искаженных, но все же реальных фактах.

Проанализированные мною рассказы большей частью основывались на информации из газет, хотя одна история имела устный источник – ее пересказала в письме моему приятелю его мать, проживающая в Хардуике, штат Вермонт. Во всех случаях говорилось практически об одном и том же явлении, причем география его сводилась к трем конкретным точкам: первый случай зарегистрирован на реке Уинуски возле Монпелье, второй – на Уэст-Ривер в округе Уиндем, сразу же за Ньюфейном, а третий – на Пассампсике в округе Каледония, чуть выше Линдонвилла. Разумеется, было немало упоминаний и о других случаях, но при ближайшем рассмотрении все они сводились к трем перечисленным выше. В каждом случае местные жители сообщали о том, что видели в потоках, ворвавшихся на равнину с необитаемых гор, необычайно отталкивающие и ужасные с виду предметы, причем подавляющее большинство очевидцев связывало эти загадочные явления с древними, полузабытыми преданиями, которые не преминули вспомнить и распространить по всей округе старики.

Все без исключения очевидцы утверждали, что якобы видели останки неких живых существ, совершенно не похожих на что-либо известное в природе. Конечно, в те трагические дни бушующие потоки несли предостаточно трупов; однако очевидцы утверждали, что виденные ими останки своими размерами и формой даже отдаленно не напоминали человеческие тела. С другой стороны, свидетели считали, что эти предметы не были похожи ни на одно животное, обитающее на территории штата Вермонт. То были розоватые полутораметровые тела, покрытые какой-то коркой или панцирем; у каждого из них имелось несколько пар суставчатых конечностей, на спине красовалась пара широких плавников, сильно напоминавших перепончатые крылья, а там, где должна была находиться голова, наличествовало нечто изогнутое и яйцеобразное, увенчанное множеством коротких усиков-антенн. Я немало подивился тому, до какой степени совпадали описания, полученные из различных источников: впрочем, это удивительное единообразие могло отчасти объясняться и тем, что в старинных преданиях, хорошо известных местным жителям, мифические существа изображались очень ярко и подробно, что вполне могло повлиять на воображение очевидцев. Я пришел к выводу, что, скорее всего, простоватые и невежественные обитатели затерянных в невообразимой глуши ферм видели в бурлящих потоках сильно поврежденные и раздувшиеся трупы людей или домашних животных, а затем, благодаря различным полузабытым легендам, приписали этим останкам некие фантастические свойства.

Старинные предания, несмотря на их туманность и расплывчатость, отличались крайним своеобразием и, судя по всему, претерпели влияние со стороны еще более древних индейских легенд. И хотя я никогда не был в Вермонте, мне это было прекрасно известно, ибо в свое время я ознакомился с уникальной монографией Эли Давенпорта, в которой были представлены истории, собранные до 1839 года и записанные со слов самых старых жителей штата. Кроме того, этот материал во многом совпадал с тем, что я лично слышал от сельских старожилов в горах Нью-Гэмпшира. Во всех этих историях содержались намеки на некое тайное племя чудовищ, скрывающееся в недоступных горных уголках – среди непроходимых лесов и темных лощин, где из неведомых источников берут свое начало реки. Эти существа мало кому попадались на глаза, однако их следы нередко обнаруживали смельчаки, рискнувшие выше обычного подняться в горы и исследовать узкие глубокие ущелья, которые обходили стороной даже волки.

Там, на илистых берегах ручьев и посреди пыльных пустошей, встречались странные отпечатки не то ног, не то лап, а порой попадались некие загадочные, сложенные из камней круги с увядшей вокруг них травой, причем сооружения эти появились там явно не в результате каприза природы. Кроме того, на склонах гор имелись неведомой глубины пещеры, чьи входы были аккуратно закупорены огромными валунами. К самим пещерам и во все стороны от них вели все те же странные следы, образуя хорошо утоптанные тропинки, по которым не осмелился пройти до конца ни один из побывавших там смельчаков. А в отдельных случаях любителям приключений даже удавалось увидеть нечто абсолютно непостижимое в укромных темных лощинах и густых лесах на склонах гор намного выше хоженых троп.

Все это не выглядело бы так тревожно, если бы многочисленные разрозненные сообщения не совпадали во многих деталях. Между тем почти во всех историях было несколько общих моментов: так, утверждалось, что существа походили на огромных розовых или красноватых крабов со множеством парных конечностей и двумя большими перепончатыми крыльями на спине. Иногда существа передвигались на всех ногах, а иногда – только на задней паре, сжимая в остальных конечностях какие-то непонятные крупные предметы. Однажды существа были замечены в большом количестве – их отряд двигался вдоль русла мелкой лесной речушки, причем шли они организованно, по трое в ряд. Однажды ночью наблюдался полет: загадочное существо с шумом поднялось с вершины голой, стоящей особняком горы, его огромные крылья мелькнули на фоне полной луны и тут же растворились в темноте.

В целом эти твари, похоже, ничуть не интересовались людьми; но иногда именно их называли в качестве виновников исчезновения некоторых авантюристов и смельчаков – особенно из числа тех, кто построил дома слишком близко к определенным лощинам или слишком высоко на склонах определенных гор. Многие тамошние места приобрели дурную славу, и старожилы не советовали их обживать, хотя и сами уже давно не помнили почему. Люди с испугом поглядывали на соседние вершины и крутые утесы, даже если не могли в точности припомнить, сколько поселенцев пропало и сколько фермерских домов сгорело дотла на склонах этих мрачных, словно что-то стерегущих гор.

В самых древних преданиях говорилось о том, что эти существа причиняли вред лишь тем, кто совал нос в их дела, однако более поздние легенды свидетельствовали об их определенном интересе к людям и даже о попытках создать свои тайные поселения и форпосты среди людей. По утрам возле окон фермерских домов обнаруживали следы странных лап, а иногда люди пропадали даже за пределами считавшихся проклятыми районов. Кроме того, рассказывали, что на проселочных дорогах в глухих местах некие жужжащие голоса, подражавшие человеческим, заманивали в лес одиноких путешественников и что дети, бывало, пугались до смерти, увидев или услышав нечто ужасное в подступающих вплотную к домам чащобах. Самые свежие истории – а они относятся к тому времени, когда люди стали селиться подальше от нехороших мест, – повествовали об отшельниках и одиноких фермерах, у которых под воздействием каких-то неведомых событий происходили чудовищные изменения психики. Этих людей сторонились под тем предлогом, что они якобы продали душу неведомым чудищам. В самом начале девятнадцатого века в одном из северо-восточных округов Вермонта было даже принято обвинять всех чудаковатых и малообщительных затворников в том, что они являются союзниками и пособниками этих отвратительных существ.

О том, что представляли собой лесные твари, естественно, были разные суждения. В легендах они обычно упоминались как «эти самые» или «эти древние», хотя в разное время в разных областях употреблялись и другие выражения. Большинство поселенцев-пуритан без обиняков причисляло их к родне дьявола и упоминало их в самых жутких пассажах своих богословских рассуждений. Те же, кто унаследовал кельтские предания, – в основном, это были жители штата Нью-Гэмпшир, имевшие шотландско-ирландское происхождение, а также их родственники, осевшие в Вермонте при губернаторе Уэнтворте[1]1
  …осевшие в Вермонте при губернаторе Уэнтворте… – имеется в виду один из трех представителей семьи Уэнтвортов, в разное время управлявших этими владениями британской короны. Беннинг Уэнтворт (1696–1770), губернатор Нью-Гэмпшира в 1741–1766 гг., широко практиковал продажу новым поселенцам земель на территории, которая позднее станет штатом Вермонт, хотя на ту же территорию тогда претендовала и колония Нью-Йорк.


[Закрыть]
, – смутно связывали этих тварей либо со злыми эльфами, либо с «маленьким народцем», населявшим окрестные болота и заброшенные форты, и защищались от них при помощи неодолимых заклинаний, которые передавались из поколения в поколение. Однако самые невероятные представления бытовали среди индейцев. У каждого племени имелись свои легенды, но в одном весьма важном пункте все они определенно сходились: существа эти не были исконными обитателями Земли.

Самое большое хождение имели мифы племени пеннакуков[2]2
  Пеннакуки – индейское племя, изначально обитавшее на берегах р. Мерримак в северо-восточной части Массачусетса и прилегающих областях Нью-Гэмпшира. К концу XVII в. пеннакуки были оттеснены англичанами на запад и север от этих мест и впоследствии практически полностью истреблены.


[Закрыть]
; в них говорилось, что Крылатые Существа явились на Землю с Большой Медведицы и вырыли в окрестных горах шахты, добывая особую разновидность камня, какую не найти в далеких других мирах. На Земле они не жили, а только имели временные поселения. Собрав же достаточное количество камней, они отправлялись домой – к родным звездам, расположенным в северной части небосвода. Они причиняли вред лишь тем землянам, которые по неосторожности подбирались к ним чересчур близко или же намеренно следили за ними. Животные избегали их в силу чисто инстинктивного страха, ибо сами существа не проявляли к ним ни малейшего интереса. Они вообще не ели земной пищи и привозили себе продукты со звезд. Лучше было держаться подальше от этих существ – иногда молодые охотники, попав к ним в горы, исчезали бесследно, – равно как и не слышать, о чем они перешептывались по ночам в лесу своими пчелиными голосами, которые пытались сделать похожим на человеческие. Они владели языками самых разных племен – пеннакуков, гуронов, ирокезов, – однако собственного языка у них то ли не было, то ли он им был не нужен. При разговорах между собой их головы меняли цвет в зависимости от того, что требовалось сообщить.

Разумеется, все эти легенды, независимо от того, кому – индейцам или белым поселенцам – они принадлежали, в течение девятнадцатого века значительно потускнели, и страсти по пришельцам лишь изредка вспыхивали с новой силой. Жители Вермонта постепенно обживали штат; поселения и дороги занимали свои места согласно определенному плану, и люди все реже вспоминали о том, чего боялись их предки, не желая селиться в той или иной местности. В конце концов было забыто и то, что они вообще чего-то боялись. Большинство было уверено, что некоторые отдельные участки гор считаются нехорошими, несчастливыми, бесплодными – одним словом, непригодными для жизни, и чем дальше держишься от них, тем меньше у тебя будет бед и хлопот. Со временем привычка и материальная выгода настолько привязали поселенцев к хорошим землям, что у них уже не возникало никакой необходимости менять их на другие, и горы с дурной славой были заброшены по чисто утилитарным соображениям. О существах, обитавших в этих горах, вспоминали разве что в редкие дни больших несчастий и стихийных бедствий; в другое же время о них могли перешептываться разве что какие-нибудь суеверные кумушки да совсем уж древние старожилы; но все знали: для серьезных опасений, в сущности, не было оснований, поскольку «древние» привыкли к соседству домов и людских поселений, да и сами люди старались лишний раз не заходить на заповедную территорию.

Все это было мне давно известно как из различных антропологических трудов, так и из преданий, собранных мною в Нью-Гэмпшире; поэтому я легко догадался, на чем основаны фантастические истории, в огромном количестве распространившиеся после наводнения. Я неустанно объяснял это своим не на шутку встревоженным приятелям и был немало удивлен тому, что несколько самых отчаянных спорщиков упорно желали видеть во всех этих бреднях некую, пусть даже чрезмерно раздутую истину. Они упирали на неоспоримое единообразие древних легенд, а равно и на то, что горы Вермонта практически не исследованы по сей день и, стало быть, невозможно со всей очевидностью утверждать, кто там на самом деле обитает. Мне никак не удавалось доказать этим упрямцам, что все мифы строятся по одной и той же схеме, общей для всех народов Земли, и что возникновение их определяется начальными фазами развития человеческой фантазии, которые всегда сопровождались одними и теми же заблуждениями. Было бессмысленно говорить, что легенды штата Вермонт по сути мало чем отличаются от общечеловеческих мироописательных мифов, породивших фавнов, дриад и сатиров античности, «калликанцары»[3]3
  Калликанцары – в современном греческом фольклоре злобные существа сродни гоблинам, обитающие под землей и выбирающиеся на поверхность лишь в самое темное время года, между Рождеством и Крещением, чтобы по возможности вредить людям.


[Закрыть]
современной Греции и таинственные племена пещерных людей, страшных и жестоких обитателей подземных царств, о которых перешептываются жители глухих уголков Уэльса и Ирландии. Так же бессмысленно было указывать на еще более поразительное сходство вермонтских мифов с верованиями непальских горцев, до сих пор вздрагивающих при одном упоминании о Ми-Го, или чудовищном снежном человеке, который, как известно, прячется среди ледников и скалистых остроконечных вершин Гималаев. Когда же я все-таки перечислил все эти факты, спорщики тут же обернули их против меня, заявив, что они придают определенную достоверность древним легендам о некой таинственной земной працивилизации, представителям которой пришлось скрываться после того, как на Земле появились и начали размножаться люди; вполне возможно, утверждали они, что остатки этой расы уцелели и дожили до наших времен.

Чем больше я смеялся над подобными теориями, тем категоричнее стояли на своем их сторонники; при этом они заявляли, что, даже если не принимать во внимание древние предания, современные отчеты представляли собой на редкость ясную и цельную картину, будучи настолько трезвыми и прозрачными по части изложения, что от них нельзя было просто так отмахнуться. Два-три фанатика даже дошли до того, что в качестве возможной разгадки предложили старинные индейские легенды, в которых этим таинственным существам приписывалось внеземное происхождение. Пытаясь обосновать свои гипотезы, эти сумасброды цитировали антинаучные сочинения Чарльза Форта[4]4
  Форт, Чарльз (1874–1932) – американский писатель и исследователь аномальных явлений, чьи идеи оказали влияние на многих авторов, работавших в жанре научной фантастики, при том что очень немногие из этих авторов принимали самого Форта всерьез. В то же время в 1931 г. его последователи создали «Фортовское общество», на смену которому в 1960-х пришла Международная Фортовская организация, издающая свой журнал.


[Закрыть]
, считавшего, что представители иных миров и вселенных не раз посещали нашу планету. Однако в большинстве своем мои оппоненты были всего-навсего романтиками, которые упорно пытались сочленить с реальной жизнью фантастическое описание подземного «маленького народца», ставшее столь популярным в последнее время благодаря замечательным и жутковатым историям Артура Мейчена[5]5
  Мейчен, Артур (1863–1947) – валлийский писатель, автор фантастических историй, популярных в 1890-х, затем забытых и неожиданно вновь вошедших в моду в 1920-х гг., на которые пришелся расцвет творчества Лавкрафта.


[Закрыть]
.

II

В сложившейся ситуации было вполне естественно, что развернувшиеся вокруг проблемы споры в конце концов попали в печать – в основном в виде писем, адресованных редакции «Аркхем эдветайзер». Некоторые материалы были перепечатаны газетами тех районов штата Вермонт, откуда и стали распространяться связанные с наводнением истории. «Ратленд геральд» посвятила добрую половину полосы отрывкам из писем как сторонников, так и противников идеи о существовании пришельцев, а «Братлборо реформер» полностью перепечатала один из моих больших историко-мифологических обзоров, снабдив его глубокомысленными комментариями в колонке «Вольное перо», суть которых сводилась к поддержке и горячему одобрению моих полных скепсиса выводов. К весне 1928 года я стал довольно известной личностью в штате Вермонт, хотя ни разу там не был. Затем появились загадочные письма Генри Эйкли. Они произвели на меня неизгладимое впечатление, и это из-за них я в первый и последний раз побывал в том чарующем царстве лесистых зеленых гор и журчащих лесных ручьев.

Большая часть сведений о Генри Уэнтворте Эйкли, которыми я располагаю сегодня, была получена мною путем переписки с его соседями и единственным сыном, проживающим ныне в Калифорнии, – но все это было уже после того, как я побывал в его уединенной усадьбе. Генри Эйкли был последним вермонтским представителем старинного, знаменитого в своей округе семейства юристов, администраторов и агрономов. Впрочем, Генри Эйкли отнюдь не был его типичным представителем, поскольку, в отличие от предков, практическим занятиям предпочел чистую науку – в университете штата Вермонт он выделялся обширными познаниями в математике, астрономии, биологии, антропологии и фольклористике. Прежде я о нем никогда не слыхал, а в письмах он о себе почти ничего не рассказывал, однако я с первых же строк распознал в нем образованного, умного и смелого человека, пусть и отличающегося склонностью к затворничеству и непрактичностью в деловых вопросах.

Эйкли сообщал мне о совершенно неправдоподобных вещах, но тем не менее я с самого начала воспринял его гораздо серьезнее, чем остальных своих оппонентов. Во-первых, он действительно находился в непосредственном контакте с некими видимыми и осязаемыми феноменами, о которых столь причудливо рассуждал; во-вторых, все свои выводы он упорно подавал всего лишь как предположения – а так поступает только истинный ученый, – и, наконец, в своих рассуждениях он всегда опирался на достоверные, по его мнению, факты. Конечно же, поначалу я решил, что он заблуждается, однако позднее посчитал, что заблуждается он не как невежда или глупец. В конце концов я склонился к тому, чтобы разделить точку зрения его друзей, которые объясняли как его идеи, так и страх перед заповедными зелеными горами легким помешательством. Я понимал, что Эйкли – человек достойный и что причиной его писем наверняка стали какие-то странные обстоятельства, заслуживающие внимания, даже если они не имели ничего общего с теми фантастическими выводами, которые делал мой корреспондент. Позднее я получил от него отдельные вещественные доказательства, и вся эта история приняла иной, невероятный и отчасти даже дикий оборот.

Пожалуй, лучше всего будет привести, насколько это возможно полностью, первое и самое длинное письмо Эйкли, в котором он рассказал о себе и которое оказалось важной вехой в становлении моего сегодняшнего мировоззрения. Письмо это у меня не сохранилось, однако я почти слово в слово помню его текст и опять-таки уверен, что написал его вполне здравомыслящий человек. Вот это письмо, написанное неразборчивым старомодным почерком, обладатель коего, будучи ученым затворником, по-видимому, мало соприкасался с окружающей действительностью.

Таунсенд, округ Уиндем,

Вермонт,

5 мая 1928 года

Альберту Н. Уилмарту, эсквайру.

118, Салтонстолл-стрит, Аркхем,

Массачусетс

Уважаемый мистер Уилмарт!

Я с огромным интересом ознакомился с перепечаткой Вашего письма, помещенной в «Братлборо реформер» от 23 апреля 1928 года, где Вы анализируете недавние слухи о странных телах, замеченных осенью прошлого года в водных потоках во время наводнения, и сопоставляете их со схожими древними легендами и преданиями. Нетрудно понять причины, по каким Вы, житель другого штата, занимаете эту крайне негативную позицию. Не вызывает удивления и тот факт, что читательская колонка поддерживает Вас целиком и полностью. Вашей точки зрения придерживается большинство образованных людей как в самом Вермонте, так и за его пределами; я тоже разделял ее в молодости (сейчас мне 57 лет) – до того, как, изучив соответствующие материалы и ознакомившись с монографией Давенпорта, решил исследовать некоторые редко посещаемые уголки близлежащих гор.

Заняться подобными исследованиями меня побудили удивительные легенды, которые мне довелось услышать от суеверных и малообразованных фермеров-старожилов; теперь я сожалею, что вообще заинтересовался ими. Без ложной скромности признаюсь, что весьма сносно разбираюсь в антропологии и фольклоре. Я довольно серьезно изучал эти предметы в колледже и имею представление о трудах многих авторитетных личностей в обеих областях. Мне знакомы работы Э. Тайлора[6]6
  Тайлор, Эдуард Бернетт (1832–1917) – английский этнограф, создатель анимистической теории происхождения религии.


[Закрыть]
, Дж. Лаббока[7]7
  Лаббок, Джон (1834–1913) – английский банкир, политик, археолог и этнограф, автор капитального труда «Доисторические времена» (1865).


[Закрыть]
, Дж. Фрейзера[8]8
  Фрейзер, Джеймс Джордж (1854–1941) – крупнейший английский этнограф и фольклорист, автор «Золотой ветви» (1890–1915) – 12-томного исследования религиозных верований и магии.


[Закрыть]
, Катрфажа[9]9
  Катрфаж, Жан Луи Арман (1810–1892) – французский зоолог и антрополог; выделял человека в особое царство наряду с растительным и животным, при этом главным отличительным признаком человека считая его религиозность.


[Закрыть]
, Мюррея[10]10
  Мюррей, Александр Стюарт (1841–1904) – английский археолог, автор «Мифологического справочника» (1873), хранитель коллекций античных древностей в Британском музее.


[Закрыть]
, Осборна[11]11
  Осборн, Генри Фэрфилд (1857–1935) – американский биолог, автор трудов по палеонтологии позвоночных и истории эволюционного учения.


[Закрыть]
, Кита[12]12
  Кит, Артур (1866–1955) – английский антрополог и анатом, автор фундаментальных трудов «Древние типы человека» (1911), «Человеческое тело» (1925) и «Религия дарвиниста» (1925).


[Закрыть]
, Буля[13]13
  Буль, Пьер Марселен (1861–1942) – французский палеонтолог, автор книги «Ископаемые люди» (1921).


[Закрыть]
, Дж. Элиота Смита[14]14
  Смит, Джордж Эллиот (1840–1876) – английский археолог, вел раскопки Ниневии, открыл и перевел многие древние тексты, в том числе эпос о Гильгамеше.


[Закрыть]
и прочие. Поэтому я хорошо знаю, что предания о тайных обитателях нашей планеты существуют испокон веков. В «Ратленд геральд» я ознакомился с перепечаткой Вашей полемики с оппонентами и, как мне кажется, составил верное представление о том, на какой стадии развития она находится сегодня.

Со своей стороны я хотел бы заметить, что Ваши оппоненты, боюсь, все же ближе к истине, чем Вы, хотя все приведенные Вами доводы, казалось бы, свидетельствуют об обратном. Ваши оппоненты и сами не подозревают, насколько они близки к истине, ибо они опираются лишь на теоретические построения и не знают того, что знаю я. Но я не считал бы возможным разделять их точку зрения, если бы имел на руках такое же ничтожное количество данных, какое имеется у них. В таком случае я был бы солидарен с Вами.

Как видите, мне нелегко приступить к главному – возможно, я просто боюсь этого. Суть моего письма заключается в следующем: у меня есть неоспоримые свидетельства того, что некие чудовищные существа действительно обитают в лесах, покрывающих вершины безлюдных гор Вермонта. Мне не довелось увидеть тела, которые, как сообщалось, были замечены в потоках во время наводнения, однако я наблюдал похожие на них существа при таких обстоятельствах, о которых боюсь рассказывать. Я видел их следы и даже в письме не решаюсь Вам сказать, до чего близко от моего дома они начали появляться с недавних пор (я живу в старинной родовой усадьбе Эйкли, расположенной на склоне Черной горы к югу от Таунсенда). Кроме того, мне случалось слышать их голоса – обычно это происходило в таких диковинных местах, что у меня даже рука не поднимается описать их Вам.

В одном из этих мест голоса слышались настолько часто, что однажды я отправился туда с записывающим устройством, снабженным микрофоном и восковой матрицей. Я постараюсь устроить так, чтобы Вы смогли услышать эту запись. Я проигрывал ее на патефоне нескольким местным старикам, и один из звучащих на ней голосов напугал их до смерти – настолько он был похож на то членораздельное жужжание (о нем, кстати, упоминает Давенпорт), каким их в детстве, рассказывая о затаившейся в лесах нечисти, пугали столетние старушки. Я знаю, что обычно думают о тех, кому «слышатся голоса», – однако не спешите с выводами, а просто послушайте запись и спросите у какого-нибудь лесного старожила, что он об этом думает. Если этим звукам найдется какое-то разумное объяснение, я буду от всей души рад, но, по-моему, за всем этим кроется нечто ужасное. Как говорится, ex nihilo nihil fit[15]15
  Ничто порождает ничто (лат.). В данном контексте выражение соответствует русской поговорке «Нет дыма без огня».


[Закрыть]
.

Я пишу Вам не в качестве очередного оппонента – я просто хочу снабдить Вас кое-какой информацией, которая Вам как человеку искушенному непременно покажется заслуживающей внимания. Все, о чем говорится в этом письме, должно остаться исключительно между нами. Для всех остальных я на Вашей стороне, ибо, исходя из некоторых известных одному мне соображений, я считаю, что подобные вещи не стоит предавать широкой огласке. Я никому не сообщал о своих исследованиях и впредь не намерен разглашать имеющиеся у меня сведения, ибо это может вызвать значительный интерес публики к исследуемым мною местам и в конце концов выльется в массовое паломничество. Ужасная истина заключается в том, что на Земле есть иные разумные существа, постоянно следящие за нами; среди людей у них имеются шпионы, поставляющие им информацию. Я получил много ценных данных от одного весьма жалкого типа, который был таким шпионом. Многие считали его сумасшедшим, но я придерживаюсь иного мнения. Недавно он наложил на себя руки, но у меня есть основания полагать, что ему тут же нашли замену.

Эти существа явились на Землю с другой планеты. Они способны жить в межпланетном пространстве и пересекать его с помощью неуклюжих, но мощных крыльев, которые хорошо действуют в космическом вакууме, однако в земных условиях малопригодны, поскольку в плотной атмосфере ими почти невозможно управлять. Позднее я расскажу Вам об этом подробнее, если, конечно, Вы сразу же не отмахнетесь от меня как от сумасшедшего. На Землю эти существа наведываются ради металлов, добываемых из расположенных глубоко в горах шахт. Кажется, я знаю, откуда прилетают эти существа. Если их не трогать, они не причинят людям ни малейшего вреда, однако стоит им почувствовать интерес к себе со стороны землян, последствия могут быть непредсказуемыми. Хорошо вооруженное войско, конечно же, без труда уничтожило бы их шахты и поселения. Без сомнения, пришельцы опасаются этого. Однако, если это произойдет, вместо уничтоженных извне прибудут новые – и в несметных количествах. Они способны с легкостью завоевать всю Землю, и если до сих пор не сделали этого, так только потому, что у них не было такой необходимости. Их больше устраивает нынешнее положение дел: так гораздо меньше хлопот.

Как мне кажется, они хотят избавиться от меня, ибо мои исследования зашли чересчур далеко. В лесу на склоне Круглой горы (к востоку от моего дома) я нашел большой черный камень с полустершимися от времени и неизвестными современной науке иероглифами; я принес этот камень домой, и с того времени за мной началась слежка. Если они решат, что я догадываюсь о слишком многом, они либо убьют меня, либо заберут туда, откуда явились. Время от времени они поступают так с нашими учеными, ибо хотят быть в курсе развития человечества.

Теперь Вам будет понятнее основная цель моего письма. Я прошу Вас всеми имеющимися у Вас средствами приглушить не стихающие доселе споры по этому поводу и не привлекать к ним всеобщего внимания. Людям следует держаться подальше от этих гор, а потому не стоит еще больше разжигать их любопытство. Одному небу известно, какой опасности человечество подвергается уже сейчас, когда благодаря энергичной работе агентов по продаже недвижимости и земельных участков в Вермонт хлынули толпы людей, а туристические компании осваивают все более отдаленные уголки штата и наскоро застраивают окрестные горные склоны летними домиками для отдыха.

Надеюсь продолжить нашу с Вами переписку; кроме того, попытаюсь переслать Вам по почте – если Вы, конечно, того желаете – пластинку с записью и найденный мною черный камень (его поверхность настолько истерта, что на фотоснимках ничего не разглядеть). Я намеренно употребил слово «попытаюсь». Как мне кажется, эти существа способны вмешиваться в происходящие у нас события. На одной из ферм недалеко от поселка живет угрюмый, скрытный человек по фамилии Браун. Так вот, у меня есть все основания полагать, что он является их шпионом. Эти существа стараются постепенно отрезать меня от мира людей, поскольку я слишком много знаю об их собственном мире.

Они пускаются на невообразимые хитрости для того, чтобы узнать, чем я занимаюсь в тот или иной момент. Возможно, это письмо вовсе не дойдет до Вас. Если обстановка изменится к худшему, я буду вынужден покинуть эти места и уехать к своему сыну в Сан-Диего, штат Калифорния. Однако мне будет нелегко оставить дом, где я родился и где жило шесть поколений моих предков. К тому же я едва ли смогу продать кому-либо свой старый особняк – ведь теперь эти твари не оставят его в покое. Судя по всему, они хотят вернуть черный камень и уничтожить пластинку с записью, но я, по мере сил своих, постараюсь не допустить этого. У меня есть огромные сторожевые псы, которые держат пришельцев на порядочном расстоянии от дома: тех пока не слишком много, и передвигаются они в земных условиях не слишком проворно. Я уже говорил, что их крылья плохо приспособлены для полетов над поверхностью Земли. Я почти полностью расшифровал иероглифы на черном камне (боже мой, это ужасно!) и надеюсь, что Вы, как знаток фольклора, могли бы помочь мне восстановить некоторые туманные места. Я полагаю, Вы прекрасно осведомлены относительно страшных преданий, восходящих к доисторическим временам. Я имею в виду легенды о Йог-Сототе и Ктулху, содержащиеся в знаменитом «Некрономиконе». Однажды я имел возможность ознакомиться с этой книгой; и, как я слышал, один ее экземпляр хранится под замком в библиотеке Вашего университета.

В заключение, мистер Уилмарт, позвольте выразить надежду на дальнейшее сотрудничество и объединение наших познаний. Мне не хотелось бы подвергать Вас какой-либо опасности, и потому я считаю своим долгом предупредить Вас, что хранение камня и пластинки связано с определенным риском; но, как я полагаю, Вы готовы пойти на любой риск ради возможности узнать что-нибудь новое. Все, что Вы сочтете необходимым, я могу послать заказным письмом из Ньюфейна или Братлборо; мне кажется, почте пока можно доверять. Сейчас я живу в полном одиночестве, ибо не в состоянии содержать ни слуг, ни работников. Они отказываются жить в моем доме, поскольку по ночам к нему постоянно подкрадываются эти существа, отчего собаки лают не переставая. Я рад, что оказался замешан в этой истории уже после смерти супруги, которая наверняка лишилась бы рассудка, доведись ей хоть раз услышать этот ночной лай. Надеюсь, я не слишком побеспокоил Вас. Надеюсь также, что Вы не бросите это письмо в мусорную корзину, посчитав его бредом сумасшедшего.

Искренне Ваш,

Генри Эйкли

P. S. Я намерен сделать копии с некоторых фотографий, могущих послужить доводами в пользу тех или иных выдвинутых мною тезисов. Местным старожилам эти снимки представляются чудовищно правдоподобными. Если Вас это интересует, я готов послать Вам копии в самое ближайшее время. Г. Э.

Сложно описать те чувства, что охватили меня при первом прочтении столь странного документа. По всем правилам, мне следовало бы от души посмеяться над подобными чудачествами, превосходившими по своей изобретательности иные относительно разумные теории, развлекавшие меня несколько последних недель; однако в этом письме было нечто такое, что заставило меня воспринять его на редкость серьезно. И хотя я ни на минуту не поверил в существование таинственных пришельцев-инопланетян, о которых меня информировал мой корреспондент, я тем не менее после нескольких дней сомнений и колебаний почти полностью уверовал в здравомыслие и искренность этого человека, а также и в то, что Генри Эйкли на самом деле столкнулся с неким реальным и при всем при том загадочным явлением, которое мог объяснить лишь при помощи фантастических образов. Разумеется, все изложенное в письме не могло соответствовать действительности; с другой стороны, упомянутые им факты безусловно заслуживали самого тщательного исследования. Судя по тексту, его автор был чрезвычайно возбужден и встревожен, причем складывалось такое впечатление, что у него имелись на то веские основания. Почти во всех пунктах его рассказ отличался точностью и логичностью; в целом же он совмещал в себе отличительные особенности некоторых древних мифов и самых фантастических индейских преданий.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю