Текст книги "Опоссум по имени Апельсинка"

Автор книги: Голдберг Холли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Холли Голдберг Слоан
Опоссум по имени Апельсинка

Энни и Кэти Кляйнсассер,

моим первым сестрам. Х. Г. С.

Брату Биллу. Г. А. Р.

Text copyright © 2015 by Holly Goldberg Sloan

Illustrations copyright © 2015 by Gary A. Rosen

© 2019, «Карьера Пресс», перевод и издание на русском языке

All right reserved

This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency

Глава 1

Еще мгновение назад она плыла в тепле и уюте, свернувшись клубочком и обернув хвостиком плечи.

И вдруг – толчок, и она вылетает наружу!

У нее нет шерсти, чтобы согреться. Она не может открыть глаза, и ничего не видит. Она слышит, как братья и сестры, тоже разом вылетев в новую жизнь, хватают ртом воздух – кажется, им тоже здесь не нравится. А потом она слышит еще один голос.

ТУК. ТУК. ТУК. ТУК. ТУК.

Это стучит мамино сердце. Оно велит ей не стоять на месте.

Может быть, так любое сердце говорит?

Новорожденный опоссум должен самостоятельно забраться в сумку у мамы на животе. И малышка начинает свой путь.

Медленно.

В ней нет и двух сантиметров. Она ползет вперед, дрожа под укусами холодного ночного воздуха. (Еще трое детенышей рядом с ней скатываются с большого круглого живота и барахтаются в грязи – хорошо, что она этого не видит.) Перестукиваются на ветру ветки деревьев, осыпаются мокрые сосновые иглы. Светлоглазая ворона пронзительно кричит издали, словно о чем-то предупреждая.

Десять минут спустя, когда крошечные опоссумы добираются наконец до края материнской сумки, у малышки уже нет сил. Она дрожит всем телом, крошечные ручки и ножки с тоненькими пальчиками онемели, и она их не чувствует.

Мама, я больше не могу.

Нет ответа. Только сердце стучит – ТУК, ТУК, ТУК. Иди!

Мама, я не могу.

Мама…

Ма…

И тут удача поворачивается к ней. Мама-опоссум вдруг принимает сидячее положение, сумка приоткрывается, и за дело берется сила тяжести. Малышка кубарем летит вниз,

вниз,

вниз.

Здесь ТУК, ТУК, ТУК звучит гораздо громче. И еще – ТИК, ТИК, ТИК, отовсюду, со всех сторон. Это быстрое тиканье она уже где-то слышала.

Тик. Тик. Тик. Тик. Тик.

Тик. Тик. Тик. Тик. Тик.

Тик. Тик.

Тик. Тик. Тик. Тик. Тик.

Может, это братья и сестры поздравляют ее с победой? Стук их сердец похож на аплодисменты.

Здесь тесно, но уютно. Малышка сворачивается клубочком и оборачивает хвостиком плечи.

Она понимает: в пути она будет не одна.

Глава 2

Детям из первого помета положено давать имена на букву «А». Это чтобы единоутробным сестрам и братьям, тетушкам и племянницам, дядюшкам, дедушкам, бабушкам и прочим родственникам проще было понять, кто кому кем приходится.

Дети из второго помета (по традиции) получают имена на букву «Б». До буквы «З» редко кто добирается, но на городской свалке есть семейство, в котором пометов было так много, что последних детей назвали на «Я». Правда, поговаривают, что родители схитрили и пропустили кое-какие буквы. Точно никто не знает, но на свалке и впрямь живут Ян, и Ялмар, и Ясмина, и Язид, и Янис, и Яра, и Яна, и Якоб, и Ярбек, и таких имен уж точно больше ни у кого нет.

Малыши на «А», родившиеся холодной ночью под гнилым бревном, сидят в маминой сумке и сосут молоко. У них открываются глазки, растет шерсть, да и сами они быстро увеличиваются в размерах.

Всего за два месяца они успевают достаточно окрепнуть и выходят наружу. Мама-опоссум считает, что дети должны быть самостоятельными, и потому предлагает малышам самим придумать себе имена. Так в семье появляются Антонио и Алиса. А еще – Абдул, Аякс, Альберта, Анджи, Алан, Альфонс, Аттикус, Алехандро и Августа. Еще есть Амлет (он хотел быть Гамлетом, но до буквы «Г» еще ждать и ждать). И только у малышки, которая попала в сумку последней, у самой маленькой во всем помете девочки, которая едва-едва одолела этот путь, – только у нее имени пока нет.

Ей уже семьдесят семь дней – пора учиться всем премудростям жизни опоссумов, а значит, брать уроки актерского мастерства. Малышка плюхается наземь и извивается всем телом. Остальные стоят вокруг и смотрят. Малышка репетирует роль змеи.

Мама (прирожденный режиссер) командует:

– Хвост – хорошо, правдоподобно. Но этого мало, надо по-настоящему ощутить себя змеей. Прислушайся к своему телу.

Малышка поднимает лапу. Но она не собирается задавать вопросы о том, как это сделать; просто пока она ползла по земле, то отвлеклась и кое-что заметила. Она вообще часто отвлекается.

– Я только хотела сказать, что там что-то на дереве, как будто из яйца вылупляется. Прямо над нами.

– Да это просто апельсин цветет! – кричит Антонио. – Цветы такие! Они не вылупляются! Они вообще неживые!

Антонио всегда все знает. Он такой умный с самого рождения.

Братец Аякс хохочет. Обидно, будто насмехается:

– Ты что, думала, у апельсина цветы живые? Апельсинка, ха-ха-ха!

– Она не Апельсинка, – возражает Альберта, но тоже смеется.

Мама хлопает в ладоши. Это означает, что пора сделать перерыв, а может – что Аяксу лучше бы подумать, прежде чем говорить. Но малышке все равно. Она понимает, что Аякс говорит обидные вещи, но ей нравится, как это звучит – «апельсинка». И она говорит, громко, чтобы все слышали:

– С этого дня меня зовут Апельсинка.

Все молчат. Она добавляет:

– И не вздумайте звать меня Алисон.

– Больно надо, – фыркает Аякс.

И с этого момента она становится Апельсинкой.

Вскоре перерыв заканчивается, пора опять на репетицию. Апельсинка рада, что сейчас не ее очередь. Апельсинка внимательно смотрит, как играет ее сестричка Анджи. Она не змею изображает. У сестры больше опыта, и сейчас она разыгрывает сценку с Амлетом. Остальные смотрят затаив дыхание. Сцена очень драматичная, да и Анджи умеет подпустить трагедии. Приложив лапу ко лбу, она стонет:

– Нет! Неправда, Амлет, – питье, питье! Отравлена!

С этими словами Анджи падает наземь. Дыхание ее становится медленнее, потом совсем прерывается. Тело коченеет, лапы вытягиваются и застывают, а язык вываливается изо рта набок.

Апельсинка ужасно пугается, но мама аплодирует, а братья с сестрами разражаются радостными криками. Больше всего на свете маленькие опоссумы любят мастерскую игру. Как замечательно Анджи сыграла сцену смерти!

Апельсинка спрашивает дрожащим голосом:

– А вдруг Анджи умерла? Смотрите, какая она стала. Может, надо как-то проверить?

Маленькая Апельсинка отворачивается. На глазах у нее слезы. Мама пытается успокоить ее, объясняет, что опоссуму очень важно уметь правдоподобно притворяться.

Но зачем это нужно – малыши не знают.

Глава 3

Опоссум рождается ночью и проживает жизнь в темноте.

Умный Антонио говорит, что опоссумы – «ночные животные». Ночные животные днем спят, а ночью бодрствуют. С закатом в лесу просыпается огромное множество разных существ, и ночью жизнь в нем кипит не переставая. Немало встречается и ночных птиц, да и мыши в полях и крысы, что вылезают из зарослей плюща и мусорных куч, тоже предпочитают ночной образ жизни.

Когда солнце опускается за горизонт, с холмов спускаются на прогулку толстохвостые еноты. Скунсы – те до темноты спят, свернувшись под крыльцом или спрятавшись за грудой позабытых грабель и лопат. Дождавшись, пока небо совсем почернеет, выползают пауки, днем скрывавшиеся в трещинах стволов, под отставшей древесной корой или внутри уличной мебели.

В воздух поднимаются летучие мыши. Ночные мотыльки и черные жуки опасливо переползают по замшелым ветвям и старым заборам, скрывавшим их в течение дня. Из-за мусорных баков и поленниц выбираются предприимчивые барсуки, устроившие себе норы неподалеку. Олени перескакивают невысокие заборчики, заходят во дворы, объедают бутоны с кустов роз и молодые зеленые листья с живых изгородей. Сверчки, жабы и лягушки распеваются и начинают свой концерт, возвещающий о наступлении ночи.

Среди всех этих ночных созданий опоссум занимает совершенно особенное место. И мама объясняет, почему так: «Только мы, опоссумы, – сумчатые».

Впервые услышав это слово, малыши приходят в восторг. Альберта громко поет:

– МЫ – СУМЧАТЫЕ! МЫ – СУМЧАТЫЕ! МЫ – СУМЧАТЫЕ!

Все остальные принимаются петь вместе с нею, а потом выстраивают «опоссумиду» – пирамиду из опоссумов. Малыши верещат, смеются, но тут Апельсинка умолкает и спрашивает:

– А что такое – сумчатые?

Наступает тишина. Даже Антонио не может ответить, хотя уж он-то знает больше всех, потому что любит узнавать новое. Мама объясняет:

– Сумчатые – это те, у кого на животе есть сумка для детенышей. Еще бывают кенгуру и коалы, они тоже сумчатые.

Амлет не понимает.

– А кенгуру и коалы – это кто?

Мамин длинный нос подергивается. Обычно это означает, что она не знает точно.

– Они живут в далеких краях.

Апельсинка вдруг начинает беспокоиться: а вдруг кенгуру и коалы заблудились? Вдруг им нужно помочь? Она спрашивает:

– Может, надо поискать других сумчатых?

Мамины уши встают торчком: она встревожена.

– Нет! Ни в коем случае! Ищи лучше улиток, червяков, яйца в гнездах и упавшие яблоки. Вот что должен искать опоссум. Мы копаемся в земле и ищем жуков и муравейники. Не найдем – забираемся в птичью кормушку и подъедаем зерно. Мы лазаем по мусорным бакам и тащим из них куриные кости, а завалялась в каком-нибудь жирном пакете еда – и ее подберем. Да, мы умеем охотиться, но еще мы отличные мусорщики! Мы наводим чистоту там, где бросают мусор. Кстати, о мусоре: самое лучшее место в мире – это футбольное поле после матча. Я сама не видела, но слыхала. Но у нас есть своя территория. Мы живем здесь. Так что я никогда не бывала на парковке у стадиона сразу после матча, но, по слухам, еды там остается предостаточно.

Антонио поднимает лапу. У него озарение (это значит, что на него как бы снизошел свет, но, поскольку опоссумы живут в темноте, правильнее будет сказать, что на него снизошла тьма, и он что-то понял).

Кажется, мама довольна своим умным сыном.

– Что, Антонио?

– Вот потому, что мы мусорщики, у нас так много зубов. Мы питаемся очень разнообразной пищей и, чтобы съесть все, что есть, нужно, чтоб зубов было побольше.

«Съесть все, что есть», – повторяют братья и сестры. Им нравится, что получилось в рифму. Мама прямо светится от радости:

– Правильно, Антонио!

Апельсинка тянет вверх лапку и ждет, пока ее заметят. Мама кивает:

– Что ты, Апельсинка, говори.

Малышка несколько секунд собирается с мыслями. Она хочет сказать что-то очень важное.

– Раз у нас много зубов, значит, мы можем красиво улыбаться!

Апельсинке кажется, что за спиной у нее кто-то чихает, но, обернувшись, она видит, что Алан состроил дурацкую рожицу, а Альберта и Алиса смеются.

Мама быстро наводит порядок.

– Спасибо, Апельсинка, это интересная мысль. А сейчас я пойду поищу нам поесть. Оставайтесь здесь и поупражняйтесь в импровизации. Очень скоро я каждому дам отдельное задание и посмотрю, как вы справитесь. Помните: главное – убедительность. Используйте свое воображение! Воображение – ключ к успеху.

С этими словами мама исчезает в разросшейся живой изгороди, а тринадцать маленьких опоссумов принимаются репетировать. Они надеются, что вскоре мама вернется и принесет им подгнивший банан или жирный бумажный пакет с остатками холодной жареной картошки.

Так или эдак – будет очень вкусно.

Глава 4

Опоссумы ведут бродячий образ жизни. Мама говорит так:

– Мы – бродячие артисты. Каждые несколько ночей мы находим новое место для сна. Есть места получше, есть похуже, но помните: никогда и ни за что не пускайте корни на одном месте и не зовите это место домом.

Апельсинка не понимает маму: опоссумы – не деревья, у них нет корней. Хотя, наверное, это было бы интересно.

Дети подросли и больше не помещаются в сумку, поэтому теперь во время ночных переходов едут у мамы на спине. Все тринадцать. Как только заходит солнце, они пускаются в путь.

Мама говорит, что в жизни должны быть правила, а одно – самое главное, главнее всех остальных вместе взятых. Это правило нарушать нельзя. Никогда-никогда.

А правило такое: ложиться спать вовремя.

Если мама говорит, что пришла пора зарыться в землю под бревном, втиснуться в водосточную трубу или юркнуть за позабытый мангал – дети тотчас должны послушаться. Они знают: как только первые лучи солнца окрасят небо в цвет спелой сливы, надо исчезнуть.

Сначала – надежно спрятаться.

Потом – закрыть глаза.

Так делают все ночные животные. Были – и нет. Еноты уходят обратно в холмы. Летучие мыши прячутся в дупла и пещеры. Скунсы исчезают, словно по мановению волшебной палочки. Жуки и мотыльки просто замирают на месте.

Мамина мудрость – это мудрость многих поколений опоссумов. Теперь мама передает ее своим детям. Исчезают последние лучи солнца, сгущается темнота, и малыши, проснувшись, сбиваются в кружок. Им уже три месяца, и мама решает, что пора рассказать им самое главное.

– Мы гуляем только по ночам потому, что при солнечном свете мир принадлежит чудищам.

Амлет дольше всех не мог отвыкнуть сосать палец, но при этих словах он, не в силах удержаться, сует в рот сразу всю ладошку и только успевает перед этим переспросить:

– Какие чудища?

Мама старается говорить очень спокойно, но ее рассказ все равно пугает малышей:

– Настоящие чудища. Они бывают трех разновидностей, и все – очень страшные. По ночам они тоже встречаются, но редко, а вот днем от них никуда не деться.

Братишки и сестренки Апельсинки поплотнее сбиваются в кучку. Мама продолжает рассказ:

– Первая разновидность – железные чудища. Они ездят на колесах, а по ночам светят большими желтыми глазами. От этого света можно ослепнуть.

– А мы слышали, как они рычат, – перебивает маму Антонио. – Громко-прегромко!

Мама кивает:

– Да, Антонио, железные чудища громко рычат. И гудят. И еще они очень-очень быстрые. Всякого, кто попадется им на пути, они сразу раздавят в лепешку.

Апельсинке страшно даже думать о таких чудищах. Она пытается заткнуть уши, но уши – не глаза, так просто не закроешь. Мамин голос все равно слышен.

– Железные чудища называются машины, автомобили и грузовики. В наших краях они ездят по особым тропам. Если уйти подальше, эти тропы становятся такими широкими, на них столько машин и грузовиков, что по ночам похоже на реки из огоньков, белых и красных. Выйти на тропу железных чудищ решится только безумец. Или тот, у кого нет другого выбора.

Апельсинка твердо решает, что даже близко не подойдет к широким тропам, по которым ездят чудища. Антонио говорит:

– А еще иногда машины спят. И тогда они совсем безвредные, как камень. Помнишь, ты нас водила к машине, и живот у нее был совсем холодный, а глаза не светились.

Мама потирает передние лапки:

– Правильно. Обязательно надо уметь различать, когда машина спит, а когда – проснулась.

Апельсинка поднимает лапку:

– Значит, надо узнать, почему машины просыпаются, да?

Мама долго молчит. Нос ее подрагивает. Наконец она говорит:

– Вторая разновидность чудищ – это те, что в союзе с машинами и грузовиками. Они тоже наши враги, и их надо знать. Эти чудища помогают друг другу. Чудища второй разновидности будят тех, первых.

– А они кто, вторые? – спрашивает Амлет.

– А что такое «в союзе»? – спрашивает Апельсинка.

Мама глубоко вздыхает, чтобы успокоиться.

– Что ж, пожалуй, пора рассказать вам все как есть.

Алан оглядывается:

– О, будем есть?

Амлет легонько тыкает его в бок:

– Это просто так говорится, Алан. Это значит, что мама расскажет всю правду.

Алан расстроен:

– Ну вот, а я думал – покушаем… Вот бы сейчас бобов, таких черных, с острым соусом…

Вдруг Апельсинке становится очень-очень страшно. Мама оборачивает ее своим длинным хвостом и подтаскивает ближе к себе.

– Чудища второй разновидности ходят на двух ногах. От них пахнет мертвыми цветами, солью и машинным маслом. Они всего боятся. И всегда злятся. И еще у них нет хвостов.

Малыши очень удивлены: как же без хвоста? Анджи грустно качает головой. Она прирожденная актриса и играет лучше всех в труппе. Она принимает свою излюбленную позу – подносит лапку ко лбу – и картинно вздыхает:

– Животное без хвоста – это так печально!

Алиса, сидящая рядом, добавляет:

– Может, они поэтому такие и злые.

Малыши перешептываются, тут и там слышно «печально», «злые». Мама ждет, пока они успокоятся, и ведет рассказ дальше:

– Эти чудища называются «люди». У них совсем нет меха, поэтому они заматываются в тряпки. Завидев ночной народ, они кричат. Они очень шумные. Никогда не знаешь, что они выкинут. Они очень опасные, но глуповатые, запомните это!

Малыши смотрят на маму не отрывая глаз. Они запомнят.

– Люди жадные. Это хуже всего. Поэтому они ставят ловушки, и еще у них есть оружие и яд. Они злые и коварные. Зато они почти никогда не лазают ночью по деревьям. И не шарят по кустам, и не роют норы.

Малыши вздыхают с облегчением. С огромным облегчением.

Мама добавляет:

– Ночью люди засыпают не сразу, но, когда темно, они обычно сидят дома и смотрят в ящик.

Апельсинка не понимает:

– Зачем – в ящик?

Мама прищуривается.

– Это специальные ящики, со светом и звуком. Не знаю, зачем они нужны, но люди в них смотрят долго-долго. Иногда они вешают ящики на стену в доме, а иногда просто ставят на пол. А маленькие ящички держат в руках.

Антонио взмахивает хвостом.

– Наверное, эти ящики говорят чудищам, что делать.

Кажется, мама призадумывается, но через секунду она решительно кладет конец разговору:

– Ну все, на сегодня хватит.

Возражать никто не осмеливается.

После этого важного разговора Апельсинка никак не может заснуть. Оказывается, мир такой страшный, нужно столько всего знать, чтобы выжить. А вдруг она не справится? Она уступает братьям и сестрам в актерском мастерстве. У нее нет особых талантов – она не умеет ни петь, ни танцевать, ни говорить со смешным акцентом. Она только умеет нюхать благоухающий по ночам жасмин и смотреть, как мелькают в свете уличных фонарей мечущиеся по небу летучие мыши. Она умеет наблюдать. Но разве это талант?

Из-за леса вдали показывается краешек солнца, и у Апельсинки дрожит хвостик. Семейство опоссумов укрылось под заплесневелым зонтиком в дальнем углу сада – только теперь Апельсинка догадалась, что здесь, совсем неподалеку живут люди. Вдали стоит на тропе машина. Она неподвижна. Но все равно страшно.

Апельсинка изо всех сил зажмуривается и старается прогнать страшные мысли, и тут слышится шепот Антонио:

– Апельсинка, я не могу заснуть.

– Мне страшно, – шепчет Апельсинка.

– Мне тоже, – отвечает Антонио.

Через несколько секунд слышится еще один голос:

– А мне не страшно, но тоже не спится.

Это Амлет. Апельсинка не знает, в самом деле ему не страшно или он только изображает храбреца. Он ведь очень хороший актер.

Апельсинка не хочет плакать, чтобы не разбудить братьев и сестер. А вдруг от ее плача проснется чудище?

– Что будем делать? – спрашивает она шепотом.

– Будем охранять друг друга, – шепчет в ответ Антонио. – Я буду охранять тебя и Амлета. А вы – друг друга и меня.

Апельсинка нерешительно улыбается.

– Давайте ляжем поближе.

Амлет втискивается между Антонио и Апельсинкой.

– Правильно. Вы будете стеречь фланги, а я – середину.

Апельсинка и Антонио не отвечают, но им становится спокойнее.

И очень скоро все трое сладко засыпают.

Глава 5

Проходит еще несколько ночей, и мама решает, что пришла пора для нового урока. Тринадцать маленьких опоссумов уплетают деликатес – желто-зеленого слизняка, скользкого, солоноватого на вкус, добрых пятнадцати сантиметров в длину, – а мама говорит:

– Сегодня мы познакомимся с последней разновидностью чудищ. Эти – самые страшные из всех. Они – наши злейшие враги.

Апельсинка перестает жевать.

– Еще хуже, чем люди, и машины, и грузовики?

– Да, – отвечает мама. – Эти чудища называются мохначи.

Малыши наперебой кричат:

– Мохначи!

– Пугачи!

– Виртуозы-скрипачи!

Про виртуозов-скрипачей ввернул Антонио. Остальные даже не знают, что это такое. Мама ждет, пока дети утихомирятся, а потом продолжает:

– Мохначи бывают разные.

Апельсинка рассматривает братьев и сестер:

– А мы тоже мохначи?

У мамы расширяются глаза.

– Мы – сумчатые, покрытые мехом! Это совсем другое дело!

Недовольно вздохнув, она продолжает:

– Бывают мохначи-коты, но про них я вам рассказывать не буду, потому что вы достаточно велики, чтобы справиться с котом. А вот мохначей-собак следует остерегаться: они очень опасны.

Малыши катают на языке слово «собак». Оно отрывистое, страшное.

Мама рассказывает:

– Собака – заклятый враг опоссума, не важно, большой он или маленький, юный или старый, сильный или слабый. Собаки покрыты шерстью. У них есть хвосты. Собаки умеют рыть землю. Они ходят на четырех лапах, а во рту у них острые зубы. Собаки кусаются! И, в отличие от людей, не знают страха. Собаки непредсказуемы, они могут выйти на охоту и днем, и ночью. Собака одним движением отрывает голову опоссуму. Вот какое страшное чудище – собака.

Амлет, Анджи, Альберта, Аякс, Абдул, Алан, Альфонс, Аттикус, Алехандро, Алиса, Августа, Антонио и Апельсинка сцепляются хвостами. Им очень страшно.

Вопрос, который волнует всех, задает Антонио:

– А собаки шумят? Их можно услышать заранее?

Кажется, мама ждала этого вопроса.

– Да, Антонио. Собаки лают. Но не всегда, так что на это особо рассчитывать не приходится.

Она указывает лапой на дом вдалеке.

– Впрочем, у собак есть свои слабости. Собаки не умеют жить сами по себе. Собаки дружат с людьми. Но не у всех людей есть собаки. Обязательно научитесь определять дома с собаками и держитесь от них подальше.

Апельсинке становится чуть легче. Она видит, что Антонио и Амлету – тоже.

У остальных все страхи как рукой снимает.

Алехандро подхватывает Августу под руку и кружится с ней в веселом танце. Августа пищит:

– Мы найдем людей без собак, мы убежим от машин и грузовиков и чудесно заживем!

Мама останавливает расшалившихся танцоров:

– Нет! Не думайте, что все так просто. Хуже собаки нет ничего на свете. Там, где живут собаки, опоссум не может спать спокойно даже днем. Потому что собака может поджидать за любой дверью.

– Что же нам делать? – спрашивает Апельсинка так тихо, что ее едва слышно.

И тут мама в первый раз улыбается.

– Умереть.

Малыши переглядываются. Как это – умереть? Мама объясняет:

– Собаки очень-очень-очень любят охотиться на живое, но терпеть не могут мертвечину.

Альфонс поднимает хвост:

– Я не понял – мы даже отбиться не попробуем?

Мама понижает голос. Дети придвигаются ближе.

– Да. Мы не отбиваемся. Мы не убегаем. Собака все равно больше, быстрее и сильнее опоссума. Но, как я уже сказала, если зверь уже умер, собаке становится неинтересно. Она понюхает и уйдет. Собаки не любят мертвечину.

Апельсинка спрашивает дрожащим голосом:

– А почему? Мы же едим мертвых жуков.

Мама вздыхает.

– Собаки нам и в подметки не годятся. Мы – высшая форма жизни. Собаку кормят люди. Такой уж у них уговор. И еще бывает, что люди и собаки убивают для забавы.

Тут уж все кричат наперебой:

– Как – для забавы? Чудища, чудища! Какой ужас!

Одним движением передней лапы мама успокаивает детей.

– Теперь вы понимаете, почему я все время прошу вас репетировать? Это нужно, чтобы обмануть собаку. Мы притворяемся мертвыми. На самом деле мы не умираем. Это игра, театр. Но выглядеть должно как на самом деле.

Амлет выпячивает грудь и громко, нарочито выразительно произносит:

– Быть или не быть. Вот в чем вопрос!

Мама снова улыбается:

– Да, Амлет. Молодец!

Апельсинка опускает глаза. Она репетирует меньше, чем следовало бы. Но мама ободряет детей:

– Не тревожьтесь! Когда мы притворяемся мертвыми, тело знает, что надо делать. В минуту опасности в дело вступают инстинкты, и мы падаем как подкошенные, потому что ноги по-настоящему подкашиваются.

Антонио спрашивает:

– Значит, от страха у нас случается как бы разрыв сердца?

Мама объясняет:

– Если очень-очень испугаться, происходит много всего разного. Дыхание замедляется. Лапы сначала слабеют, потом коченеют. Глаза закрываются сами собой. У некоторых вываливается язык и изо рта течет слюна.

Мама улыбается. Видно, это еще не все.

– И потом, мы умеем испускать запах. Мертвечина плохо пахнет. Всегда. А мы, опоссумы, для пущей достоверности научились пускать газы. Прямо как бомба-вонючка.

Детишки радостно хихикают – от облегчения им становится так легко и хорошо, словно они только что искупались в птичьей поилке.

Мама добавляет:

– Умение пускать газы – самый главный наш дар. Только так мы можем обмануть людей и собак и заставить их поверить, будто мы давно издохли. Умерли – и все тут. Только на самом-то деле мы не умираем. Или нет – умираем, но только чтобы выжить.

И мама выбрасывает передние лапы вверх и в стороны:

– И вот поэтому мы с вами, мои милые, – настоящие артисты животного мира. Мы – звезды подмостков!