Текст книги "Полечу в пропасть (СИ)"

Автор книги: Глория Митчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Глава 1

      Я лечу. А если точнее, то я падаю. И мне абсолютно всё равно. Я падаю и падаю, я падаю в пропасть. Это незабываемое мгновение, когда летишь с такой высоты, что аж дух захватывает. Ты летишь, летишь, летишь, забыв обо всех проблемах и бедах, летишь, понимая, что это твоя судьба, что так всё и должно быть. Что ничего не изменишь.

      Еще несколько десятков метров и я разобьюсь об асфальт. Всё. Меня не станет. Я уже никогда не буду ходить по этой земле, не улыбнусь своим родителям. Это конец. Счастливый конец.

      Один. Два. Три. Боли не чувствую. А может, так и должно быть? Нет. Я до сих пор жива. Я стою. На ногах.

      Я просыпаюсь. Не в холодном поту, как вы могли бы подумать, а с дурацкой улыбкой на лице. Этот сон снился мне давно, когда я была еще совсем маленькой.

      Начнем с того, что меня зовут Дженнифер Грин, и мне шестнадцать лет. Я обычная. Учусь в школе. Кстати, на этом месте я немного остановлюсь.

      Школа у меня небольшая. Но всех людей, которые там учатся, я ненавижу. Все уже давно испортили со мной отношения. Мне плевать на них и им как бы тоже. Есть я, нет меня – им всё равно. У меня когда-то была лучшая подруга в школе, мы дружили с ней около десяти лет, но проходили года, и наша дружба помалу забывалась... И вот так случилось, что мы перестали общаться. Она нашла мне замену, а я нет. Это звучит, наверно, довольно просто, но для меня это ужасно.

      Я живу в среднестатистической семье в Америке. Если вы раньше думали, что в Америке каждая семья живет в особняке, то я вас разочарую – это совершенно не так. Мы, например, живем в простой трехкомнатной квартире. Сестра, я, папа и мама. Сестра у меня на год старше, она уже в университете. Она очень милая и красивая девушка.

      Мои родители – хорошие люди, не считая того, что они часто ссорятся. Как только я приду домой – всегда эти крики. Я уже даже перестала обращать на это внимание. Зарабатывают они немного, мама две тысячи долларов в месяц, а папа – четыре. Но этого нам вполне хватает. Конечно, я никогда не была за границей, не делала то, что мои одноклассники называют обыденными вещами. Но я не хочу требовать что-то от родителей. Я понимаю, им трудно.

      Сегодня второй день весны, но в Чикаго уже довольно тепло. Я надела свои любимые джинсы, футболку, позавтракала и побежала в школу. По дороге в школу я обычно мечтаю. Раньше я очень любила мечтать. В детстве я знала, что дела родителей идут плохо, а ещё я знала, что когда вырасту, буду зарабатывать миллиарды и буду популярной. Наверно, это мечта каждого ребенка. Но, к сожалению, шло время, и я поняла, что должно случиться чудо, чтобы я стала богатой. Ах да. Я ещё забыла рассказать очень важную деталь: в США сейчас идут военные действия. Мы воюем с Канадой. Это может звучать довольно странно, две дружные страны, казалось бы, я тоже не могла в это поверить. Там был какой-то конфликт, и из-за этого умерли тысячи людей. Во всем виновата власть. У них там кое-какие разногласия, а люди должны из-за этого умирать.

      Если вы подумали, что я уродина, и со мной именно из-за этого никто не дружит, нет, это не так. Я довольно красивая, конечно, я не хочу хвастаться, но уверяю вас, у меня хорошая внешность. Просто кто захочет дружить с девушкой, которая ни разу не устраивала вечеринки и ни разу не ходила на них? Которая ни разу не встречалась с парнем? Которая ни разу не сбегала из дома? Правильно, никто. Я, можно сказать, „паинька“. Но эти люди плохо меня знают, вот и всё. Они не знают, что творится в моей голове, а уже делают выводы. Меня это всегда нервировало в людях.

      На самом-то деле, я не такая, как все думают. Я долго увлекалась всякими суицидальными вещами, так как считала, что моя жизнь бездарна. Больше всего меня в тот момент бесило то, что в свои шестнадцать лет я ещё ничего не попробовала. Я только сидела дома и читала книги, иногда писала стихи. Я писала стихи о том, как я должна прожить свою жизнь. То есть о том, чего у меня никого не будет… Я всегда держу эту тетрадку около себя, всегда туда что-то записываю. Одноклассники уже миллион раз спрашивали меня о том, для чего эта тетрадь, но я всегда отмахивалась, мол, ничего особенного. Я так и ждала момента, пока у меня её кто-то украдет и прочитает все мои самые сокровенные мысли. Я с ужасом понимаю, что это действительно может когда-то случиться.

      И вот, я, наконец-то, дошла до школы. Я медленно вхожу туда. Все о чем-то беседуют, наверно, кто богаче и так далее. Меня никогда не интересовали эти темы. Да, как я уже рассказывала, я хотела славы и денег, но ещё больше я хотела влюбиться... По-настоящему, как в книгах. Я никогда не увлекалась парнями „слишком“. Для меня они – простые люди.

      Я ставлю все свои вещи в шкафчик и медленными шагами иду к кабинету физики. Все думают, что я обожаю учиться, ведь я отличница. Но это совершенно не так. Я, конечно, люблю читать и всё такое, но учить я люблю исключительно некоторые предметы, а не всё подряд. Я с детства увлекалась биологией, а именно – анатомией. Я всегда любила свой родной английский язык. Но я никогда не любила физику. Просидеть на этом уроке для меня – каторга. Лучше бы меня уже кастрировали, чем сидеть и слушать глупые лекции старушки, которую зовут миссис Робинсон. Ужасная учительница.

      Внезапно, как только я подхожу к кабинету, меня обнимает Крисс. Кто это? Первая красавица нашей школы. Ну, не первая, но парни за ней толпами бегают. Она учится в моем классе, и мы с ней никогда не были в хороших отношениях. Поначалу мы даже „враждовали“, но я сама вышла из этой игры, потому что поняла, что это детский лепет. Она же, почему-то, продолжает эту игру по сей день, подкалывает меня и ставит меня в нелепые ситуации. А теперь ещё подходит меня и обнимает. Секунда, вторая, и я вырываюсь из её объятий, в недоумении смотря на неё. Она начинает громко смеяться, затем смотрит на меня и говорит:

      – Привет, Дженн. Как самочувствие? – сквозь смех проронила она. Смех был искренним, но я всё же не понимала, чему она так рада?

      – Несколько минут назад было лучше. А теперь извини, я пройду в кабинет, ладно? – ответила я и мигом прошла в кабинет. На мое удивление, Крисс осталась там, что-то обсуждала со своими подругами, а затем вовсе ушла с коридора. Это показалось мне странным. Впрочем, я никогда не понимала её действий. Я прошла к своей парте, поставила вещи и начала ходить по школе. Увидев на часах, что осталось несколько минут до урока и люди начали расходиться по своим классам, я тоже начала идти в направлении кабинета физики. Когда я вошла, дети о чем-то болтали, ходили. Учителя ещё не было в классе. Эти дискуссии прервало объявлении, и я насторожилась, когда услышала голос Крисс:

      «Привет всем, ученики школы! Я, как президент школы, хотела бы сделать небольшое объявление, точнее, прочитать стихи одной из учениц – Дженнифер Грин. Поверьте, вас это сильно рассмешит. Ну что же, слушаем. Первый стих – „Я хотела…“

      «Я хотела свободы, но загнала себя в клетку.

      Я хотела уйти, но не могла.

      Я хотела забыть, но забуду ли я?

      Все издевательства, которые говорили мне так званые „друзья“?

      Нет, не забуду. Нет, не уйду.

      Не потому, что я не смогу.

      Просто мое место здесь, среди этих детей.

      Детей ада, которые, когда я буду при смерти, даже не скажут мне „Эй!“

      Всё это иллюзия. Простые слова.

      Простые обещание, оправдания, мольба…

      Долгие окончания. Счастливые концы.

      Остались в этом мире – только я и ты».

      Ну вот! Вот такой вот стих! Ну скажите, смешно же, правда? Я тебе, Дженн, не стыдно такое писать?“

      Минута молчания. Первый раз, когда я хочу, чтобы учительница появилась быстрее. По моих щеках скатываются слёзы. Представляете, вы о чем-то думаете, о чем-то сокровенном, тайном, о том, что должны знать только вы, а кто-то берет, крадет ваши мысли и выставляет их напоказ? Нет, вы не представляете. Это отвратительно. Все теперь явно будут ненавидеть меня. Я медленно поднимаюсь с кресла. Слёзы скатываются по моим щекам, но я не обращаю на это внимание. Я быстро выбегаю из класса. Мне больно. Мне плохо.

      Я вбегаю в туалет и выпускаю все свои эмоции наружу. С меня хватит. Это очень жестоко. В туалет заходит ещё кто-то. Я стараюсь успокоиться. Это вошла Сэм, я рассказывала о ней вначале, помните, моя лучшая подруга? Ну, так вот, она медленными шагами проходит ко мне и сразу начинает успокаивать:

      – Ну и зачем ты плачешь? Не обращай внимания на эту дуру Крисс. Ты же знаешь, никто не прислушивается к её мнению, – мне обидно слышать от неё такое. Почему-то, именно в этот момент я понимаю, что Сэм ничем не отличается от Крисс. Она такая же. Они все такие. Она не способна понять моих чувств, моих переживаний... Сейчас она говорит одно, а потом будет опять ходить со своей свитой. Нет, ну разве это правильно? Сэм врет мне. Все прислушиваются к мнению Крисс, и это знают все. Зачем успокаивать меня враньем? Внезапно мой голос срывается на крик, и я начинаю со злобой говорить:

      – Это вообще не твое чертово дело, что и кто обо мне говорит! Ты иди дальше, развлекайся, там с Эмили и с другими своими подругами. Хочешь утешить меня, словно маленького ребенка? Так вот, я тебе сообщу, я уже не маленькая! И мы уже не подруги! Да, представь, мне уже абсолютно всё равно на тебя и на твое мнение, и если ты всё это время, думала, что это не так, ты сильно ошибалась! А теперь, извини, но я не хочу находиться здесь рядом с тобой, так что мне пора идти, – прокричала я и вышла, громко хлопнув дверью. Мне ещё никогда не было так плохо. А еще хуже то, что мои проблемы только начинались…

      Да какого черта? Что я делаю в этой школе? В то время, когда я могу развлекаться, делать всё, что захочу, я нахожусь здесь в этом аду. Среди этих ужасных людей.

      В штанах завибрировал мой телефон. О нет, нет, нет, только не это! Я, не медля, беру его и смотрю на четкое изображение и на подпись под ним: „Папа“. Черт, что же делать? Скорее всего, им уже успела позвонить учительница и сказать, что я сбежала с урока. И что я ему скажу? Что меня опозорили на всю школу? Он потребует объяснений. Я не хочу ничего объяснять.

      Я отключаю телефон и сажусь около какого-то кабинета.

      Я бездарность. Мне плохо. В голове всё вертится…

* * *

      Я просыпаюсь. Сразу же узнаю школьный медпункт. Стоп, что я здесь делаю? Я мигом вспоминаю всё, что случилось ранее. Я замечаю, что никого нет, наверно, отошли куда-то. Поднимаюсь с койки и иду в каком-то направлении. Смотрю на часы. Да, уже начался третий урок. Я всё-таки решаюсь уйти из школы, скорее всего, медсестра уже успела предупредить родителей и учительницу о моем состоянии, и мне не стоит беспокоиться. Я иду по длинным коридорам. Наконец-то дохожу до выхода. Секунда – и я уже на улице. Ох, этот воздух. Совсем не такой, как в школе. Я начинаю радостно мчаться в неизвестном мне направлении. Я не знаю, возможно, я просто освободилась от всех своих секретов, и этот стих даже помог мне в какой-то мере. Не всё же время мне быть такой тихоней.

      Я прохожу какой-то сквер. Всегда любила ходить по таким уединенным местам, где никто тебя ни о чем не спрашивает, никто тебя не нервирует. Тишина и покой. Одиночество…

      Я не замечаю, как начинается дождь. Я бегу к какому-то магазину, который вижу неподалеку. Мои зубы начинают предательски стучать. Но я не останавливаюсь, а бегу дальше. Наконец-то. Я укрылась от дождя. Из магазина выходит какой-то парень, и, увидев меня, снимает свою кожанку и дает мне. Он очень красивый, беззаботно улыбается, и на вид ему лет 17-18.

      – Не стоит, – говорю я и отдаю ему его кожанку, но он оказался настойчивее и ещё раз протягивает её мне. – Спасибо, – я беру её, он помогает мне одеться.

      – Как ты здесь оказалась? На вид тебе лет 17, разве ты не должна быть в школе? – спрашивает он, голос у него знакомый…

      – Ну, как-то оказалась. Спасибо тебе. Отдам при первой возможности, – я улыбаюсь и начинаю убегать. Он сначала пробует догнать меня, но я скрываюсь за каким-то домом. Почему-то я захотела громко засмеяться, что в итоге и сделала. Наверно, это самая смешная ситуация за последний год. Или два года. Если честно, смешные ситуации в моей жизни случаются редко, именно поэтому мне так смешно. Но радовалась я недолго.

      Внезапно, я понимаю, что сейчас приду домой, родители сразу начнут расспрос: что со мной, почему я сбежала с медпункта и главное: откуда кожанка. А хотя.… Почему я должна им всё это объяснять? В конце концов, я самостоятельный человек. Нет, нет, нет. Я сама за себя. Всё. Нет никаких родителей.

      20 минут я шла домой, размышляя обо всем на свете. О родителях, сестре.… Да, всё, время меняться. Я слишком долго была маленькой и сама того не осознавала. Нужно заявить всем, что я больше не собираюсь делать всё так, как нужно им, а буду делать так, как я хочу. Нужно же начинать жить и лучше поздно, чем никогда.

      Всё. Я на пороге. Звонок. Один. Два. Три. Открывает папа и жестом показывает мне на гостиную. Я, молча повинуясь, прохожу в комнату. Минуту, и расспрос не заставляет себя долго ждать:

      – Где ты была? И вообще, ты же упала в обморок, зачем ты потом сбежала из медпункта? – грозно спросил отец. В ответ я всего лишь ухмыльнулась и ответила:

      – Гуляла. Папа, я уже взрослая, не надо контролировать каждый мой шаг, – сказала я, – Пожалуйста.

      Такого ответа он явно не ожидал. Но я не собиралась ждать его поучений. Я быстро поплелась в нашу с сестрой комнату. Она уже сидела там, и читала какой-то учебник по гистологии. Как я уже говорила, она в этом году поступила в университет, а именно в медицинский на стоматолога. Кстати, я её еще не представила. Зовут её Фиби. Девушка удивленными глазами посмотрела на меня, потом на часы, а потом на мою кожанку.

      – О, Дженн, а почему ты так рано? И откуда такой подарок? Красивая, – сказала она, рассматривая кожанку.

      – Да так, просто голова заболела, и я отпросилась, – соврала я. Не хватало мне ещё и её расспросов. – А кожанку мне дал парень, на улице дождь.

      – Стоп, стоп, стоп, а вот здесь поподробней. Что за парень? – о Боже! Ну почему все такие любопытные?

      – А я откуда знаю, просто увидел, что мне холодно, вот и дал мне её. Ничего особенного.

      – Ну, знаешь, если бы ты ему не понравился, он бы тебе её не дал. Ты хотя бы взяла его номер или ещё что-то? Хотя бы имя спросила?

      – Нет…

      – Глупая! Видно же, что он в тебя втюрился, – нет. О нет. Только не это.

      – Фиби, перестань меня во всем упрекать! Это моя жизнь и я буду делать всё, что захочу. Он всего лишь помог мне, не надо делать из этого целую любовную историю. Мне всего лишь шестнадцать, – я поймала непонимающий взгляд сестры, а затем ушла, громко хлопнув дверью.

      Сердце просто выскакивало из груди. Да, я не понимала своих действий. Я поссорилась со всеми, причем я же во всем и виновата. Хотя… Может, это и к лучшему? Не всю же жизнь мне прислушиваться к мнению других и быть тихой, послушной девочкой? Это новая страница в моей жизни, наверно.

      Но я не знаю, смогу ли я решиться на это или нет.

Глава 2

      Когда я открываю глаза, пробуждаясь ото сна, солнечные лучики ударяют мне прямо в лицо. Я натягиваю одеяло, но опять слышу этот назойливый звук будильника.

      Я пытаюсь отогнать все плохие мысли из своей головы, стараясь настроиться на хороший день, что мне удается, но с большим трудом. И я уверенна, что кто-то в любом случае подпортит мое «хорошее» настроение.

      Я беру кофту, джинсы и направляюсь в ванную. Вижу перед собой в зеркале унылую девушку. Что я делаю обычно в ванной? Умываюсь, чищу зубы, а затем одеваю одежду. Я редко крашусь. Обычно я делаю это, если считаю, что выгляжу недостаточно красиво, а такое бывает редко. Тем более я не обращаю внимания на свою внешность.

      Я оделась и пошла готовить завтрак. К моему удивлению, никто ещё не проснулся. Ну и пусть. Я всегда любила, как я уже говорила, уединенность, одиночество, тишину… Мне становилось легче, я могла побыть наедине со своими мыслями. Ради этого стоит жить.

      Я позавтракала и мигом вышла на улицу. Вдохнув воздух, я странно улыбнулась. Сердце словно выскакивало из груди. Со мной ещё так никогда не было, я почувствовала прилив энергии. Я наслаждалась атмосферой, наслаждалась этим миром. Ловила каждую секунду, каждое мгновение.

      И вот передо мной школа. Только не это! Я, не спеша, направляюсь ко входу, ловлю «теплые» взгляды людишек, но попросту не обращаю на это внимание. Так-то.

       Я включаю свой плеер, песни заставляют меня забыться. Мне хорошо. Я иду, виляя бедрами, двигаюсь под такт музыки. Мне хорошо. Я уже не замечаю окружающих, их колкие взгляды. Мне хорошо. Внезапно из-за угла выходит Сэм и я бросаю на нее победный взгляд, улыбаясь. Мне нравится быть такой. Независимой.

      Первый урок биология. Ну, хоть там отдохну. Мы сейчас проходили анатомию, чему я была очень рада, мне даже там учить ничего не пришлось, я всё знаю, что относиться человеческого тела. Всегда увлекалась этим, но не думаю, что мои знания когда-то пригодятся. Раньше я хотела стать хирургом или даже патологоанатомом, но сейчас почему-то захотела стать писателем и пойти на журналиста. Вдруг у меня получится? Я не могу знать наверняка, но фантазия у меня довольно неплоха. Тем более я довольно коммуникабельный человек, не хочу себя расхваливать, я не разговорчива с детьми в школе – это да, но если со мной будет общаться НОРМАЛЬНЫЙ человек, то я буду знать, о чем можно с ним поговорить.

И вот неожиданно для меня этот назойливый звук. Звонок. Я быстро вхожу в кабинет, но, конечно же, остаюсь при своих мыслях. Я всегда о чём-то думаю. За это я себя ненавижу. Раньше, когда я была в седьмом классе, одна учительница химии нам говорила, что голова – это будто компьютер, с которого нужно стирать не нужные нам папки, чтобы не занимать её какими-то ненужными вещами. Но как я не старалась, как долго я не сидела по вечерам, я не могла сделать это. Я никогда не могла управлять собой. Все мои решения, можно сказать, необдуманные. Я сначала делаю, а потом думаю.

      – Грин, вы будете меня слушать?! – в реальность меня возвращает голос миссис Робертс. Она довольно приятная учительница, и она меня прямо-таки обожает. Я иду на все олимпиады по биологии, и за это она меня любит. Но на уроке миссис Робертс старается общаться со мной, как и с другими учениками, что не выделять меня. Это я её попросила. Я не люблю выделяться или делать что-то не по правилам.

      – Всё в порядке, просто голова болит. Я слушаю, – продолжала повторять я учительнице на протяжении всего урока. Я не могла сосредоточиться на учебе.

      Наконец-то этот урок окончился, и началась перемена. Я мигом вышла с класса, потому что знала, что миссис Робертс начнет расспрашивать, что да как, будет спрашивать, что с родителями и – не дай Бог – им позвонит. Нет уж, я лучше воздержусь.

      Когда я вышла с кабинета, на меня сразу же обрушилась гора стыда. Одноклассники усердно обсуждали меня, но до меня доходила лишь небольшая часть их слов. Мне было жутко неприятно, но я понимала, что должна пройти этот период с достоинством. Всё-таки, как-никак, я должна суметь постоять за себя, не всю же мне жизнь прятаться за спинами других? Нет. Я должна быть сильной.

      Следующий урок история. Контрольная… Я всегда очень сильно переживала из-за истории, потому что хотела стать или юристом, или журналистом. Ну, а к тому же сам предмет мне интересен, но, к сожалению, очень сложный. История для меня всегда была невозможной для полного изучения наукой. Если алгебру, например, ты можешь знать идеально, то историю – нет. Все равно найдется дата или событие, которое ты не знаешь.

      Когда я вошла в кабинет, то увидела, как листики с контрольными уже лежат на партах. Мурашки пробежались по коже, я поспешила сесть за парту, чтобы быстрее разузнать о заданиях. Конечно же, половина заданий было о том, что я совершенно не знала. Поэтому я потерла затылок и пыталась рассуждать логически. Работа заняла у меня много времени, и я была уверена, что написала довольно-таки неплохо. Большую часть я угадывала или же полагалась на собственную интуицию, которая, надеюсь, меня не подвела. Буду ждать результатов.

      Я встала с места и уже собралась уходить, но вдруг я обо что-то спотыкаюсь и падаю у всех на глазах! И все смеются! Я оборачиваюсь и хочу увидеть причину моего падания, но всё, что я вижу, так это самодовольную рожу Крисс. Ну да, конечно, а чего ещё от неё следовало ожидать? Да она как маньяк, никогда от меня не отстанет. В такие моменты, почему-то я хочу умереть. Не могу сказать, почему, просто хочу и всё.

      – Помочь встать, а, Дженн? – с насмешкой спросила Крисс. Это меня ещё больше разозлило, я с яростью посмотрела на неё и затем кинула взгляд на других одноклассников.

      – Нет, спасибо, не стоит, детка, – с ухмылкой ответила я. Одноклассники в недоумении осмотрелись. Обычно я не давала отпор, а сразу признавала свое поражение, то есть раньше я не сражалась. Но теперь всё будет по-другому. – Решила так мне досадить, да? А ничего получше придумать не могла? М-да, Крисс, стареешь, признай это. А вы чего улыбаетесь? М-м-м, наверно, круто наблюдать за тем, как кто-то падает, причем от ноги одной стервы. И что же вы не смеетесь? Ах да, я, наверно, всё испортила? Крисс, давай, я ещё раз пройдусь, и ты подставишь мне подножку? Или у меня есть план лучше: давай, возьмем кого-то из одноклассников. Эй, Сэм, ты хочешь? Думаю, хочет. Давай, действуй. А я, извини, не могу. Мне пора. Пока, милая, – сказала напоследок я и вышла из аудитории.

      Я поправила свой «наряд» и прошлась по коридорам школы. Это меня кое-как успокоило. А когда началась перемена, то я опять услышала эти крики, увидела бегающих мальчиков. Не школа, а черти что! Как меня нервирует эта атмосфера. Всё, что я сейчас хочу – это бежать, бежать так сильно и быстро, как только могу. На данный момент это моя мечта, которая вряд ли осуществится. Увы.

***

      Прошло ещё несколько уроков, меня удивила молчанка со стороны Крисс. Я уверена, что меня будут унижать или ещё что-то типа того. Но нет, ничего. Очень, очень странно. Скорее всего, придумывает опять какой-то глупый розыгрыш. Ну что же, я с удовольствием приму вызов.

      Я пошла в столовую. Я села на свой обычный одинокий столик. Нет, это не столик так называемых «лузеров». Просто это мое местечко, к которому я уже привыкла. Как только кто-то хочет сесть со мной, я сразу же выгоняю его отсюда. Я люблю быть в одиночестве, как я уже говорила, и терпеть не могу, когда кто-то, особенно за моим ленчем, начинает разговаривать со мной. И так было практически всегда, когда я дружила с Сэм. Обычно она приводила свои толпы подруг, и мы должны были им что-то рассказывать, а они, соответственно, также просвещали нас. Ужасное время. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Это ещё мягко сказано.

      Я взяла свой небольшой поднос и положила туда крекеры, сок и ещё какой-то диетический салат. Я никогда не была поклонником еды. Всегда если что-то ела жирное, то в малых количествах, но чаще всего я ем всякие салатики. Из-за этого, думаю, я такая худышка. Многие даже мне советуют побольше есть, а то «ты и так одни кости». Но проблема в том, что я ненавижу мясо. Не то, чтобы я вегетарианка. Просто мне не нравится вкус. Все родственники уже тысячу раз пытались заставить меня полюбить мясо, но я не в какую. И они, вроде бы, наконец-то смирились.

      И вот я уже подхожу к своему столику, но чувствую, что кто-то схватил меня за плечо. Я оборачиваюсь. Это Джеймс – самый популярный мальчик в школе. Он, кстати, парень Крисс. Неприятный тип, но безумно красивый. Его прикосновения опаляют кожу, я прямо таю на месте. У него красивые, зеленые глаза и черные волосы. Он не может не понравиться. Я понимаю, что ничего доброго с этого не выйдет, наверно, Крисс опять задумала какой-то розыгрыш.

      – Привет, Дженн, – говорит он. Сам Джеймс Метьюс знает мое имя? Это шутка такая, да?

      – Привет, что надо? Твоя девушка придумала какой-то розыгрыш, и ты решил помочь ей в этом? Ну, давай, говори, не томи, – ехидным голосом сказала я. Он усмехнулся.

      – Да нет, я просто хотел пригласить тебя на вечеринку, – стоп, что! Это правда? Он сказал, или мне послышалось? Мне кажется, я единственная девушка в школе, которая ещё ни разу не была на грандиозных вечеринках Метьюса. Об этом позаботилась моя любимая Крисс и, конечно же, я думаю, она упрашивала его, чтобы он меня не звал. Точнее, чтобы меня около его дома и за километр не видели. Но я с этим смирилась, и даже не стала возражать. А что мне там делать? У меня нет друзей, не с кем идти. Лишний раз позориться? Нет, спасибо, я уже достаточно натерпелась. – Завтра, восемь часов, в моем доме. Вот адрес, – он протянул мне бумажку. – Придешь? – и вот тут я засомневалась. Во мне боролись два чувства: решимость и осторожность. Каждое в какой-то степени было правым. На секунду я впала в ступор, не зная, что выбрать. А затем я подумала, что я парюсь? Я никогда не ходила на вечеринки.

      – Да, постараюсь прийти, – вежливо ответила я, и мистер Красивая Задница улыбнулся. Он развернулся и ушел, а я же пошла к своему столику. Я была в предвкушении. Что на этот раз задумала Крисс? Я уверена, она будет играть не по правилам, но я готова. Целиком и полностью.

      Я начала есть свой ленч. Когда подкрепилась, то вышла со столовой, и, конечно же, одноклассники шептались обо мне. Да и не только одноклассники.

      Последний урок. Слава Богу, этот час настал. Я думала, не доживу. Я дохожу до класса геометрии, быстро сажусь на свое место и жду звонка. Ученики медленно заходят в класс, и конечно же, кидают на меня свои злобные взгляды. Я уверена, что Крисс уже всех их обработала, и все будут действовать мне назло. Просто держи себя в руках, Дженн.

      Первый десять минут вроде бы всё было нормально, но, к сожалению, это не так. Одноклассники тыкали на меня пальцем, перешептывались о чем-то. Я старалась не обращать на это внимание, но, понимаете, трудно делать это, когда весь класс пялится на тебя, да ещё и откровенно презирает. Мне-то с этими придурками ещё учиться. Хотя и немного, но учиться.

      Ух. Всё. Мое терпение лопнуло. Я встала с места и проорала:

      – Может, хватит?! – все дети тут же дрогнули, а учительница возмутилась.

      – Мисс Грин, садитесь, быстро! Вы что себе позволяете? – завыла она. Меня её мнение сейчас почему-то не очень волновало.

      – Если вы думаете что я тупая, то ошибаетесь. Что, вам уже наша любимая Крисс мозги промыла, и все дружно начали операцию «давай-уничтожим-Дженн-с-лица-Земли»? Так похлопайте себе, у вас получилось! И знаете, теперь, зная, какие вы гниды, я меньше всего хочу быть в вашем обществе. Вы делаете всё ради нашей богатой девочки и зачем? Чтобы она вас уважала? Полюбила? О Боже, да вы для неё подстилки, не больше, она вами только и делает, что пользуется. А вы и рады, – я лукаво усмехнулась и посмотрела на нашу красотку. – А теперь, извините, миссис Бенс, но меня тошнит, я пойду, – я быстро начала сметать все вещи с парты в рюкзак.       Учительница кричала на меня, но я на это не обращала внимание. Больше всего сейчас я хочу уйти отсюда.

      Я мигом выбегаю из класса, одноклассники замерли, а мне всё равно. На улице дождь, я бы сказала, ливень. Я выхожу туда и нахожусь в эйфории. Да! Я это сделала! Я высказалась.

      Молча смотрю в небо, улыбаюсь. Капельки стекают по моему лицу и щекочут меня.

      Я начинаю бежать, бежать, что есть силы, я уже не думаю про какие-то приоритеты, судьбу, будущее. Я думаю об этом дне. Об этом мгновение. Я бегу, бегу, бегу. Я чувствую её. Я чувствую свободу. Пускай, она будет короткой. Потом я приду домой, опять будут крики, ссоры и другие передряги. Но это будет потом. А для меня главное сейчас.

Я полностью промокла. Волосы будто после душа. Но это не важно. Не важно.

      Я хочу быть собой. Я хочу жить. И мне все равно на других людей, на этот мир или на другие миры. Мне всё равно. Абсолютно на всё.

      Сколько всего есть планет? Восемь, девять? А может и больше. Сколько всего есть миров? Один? Два? Мы никогда этого не узнаем. Есть ли потусторонний мир? Да? Нет?

      Зачем жить в ожидании чего-то? Всё, что нам надо для жизни – у нас под носом, просто мы не осознаем это и тратим время впустую.

***

      Я стою на пороге своего дома. У меня какое-то плохое предчувствие. А может быть и нет. Я давно разучилась управлять своими чувствами. Я была бы рада научиться этому вновь. Я не могу себя заставить что-то делать, если я делаю что-то, то только из-за состояния своей души. Я не могу заставить делать себя то, что не в моих принципах. Иногда это освобождает, но чаще это не так.

      Звонок. В дверях стоит отец и смотрит на меня презрительным взглядом. Я уже видела этот взгляд. Сейчас будет ссора. Я прохожу в гостиную. Мой вид ужасен. Я вся мокрая, и уверена, что сейчас меня будут ругать, как никогда раньше.

      – Дженнифер Грин! Почему мне звонит ваша учительница геометрии и говорит, что ты сбежала с урока! – папа зол. Папа очень зол. – Ты же должна понимать, что это твой выпускной класс! У тебя скоро экзамены, а мне тут ещё учительница звонит, и говорит, что моя дочь сначала высказала свое мнение о классе на повышенных тонах, а затем сбежала. Ты понимаешь, что вообще творишь?

      – Да, папа понимаю. Была неправа. Извини, – а что мне сейчас делать? Говорить, что я просто не вытерпела напряжение? Напряжение, которое мне создала Крисс? Он потребует объяснений. Я не хочу с ним это обсуждать. Он подходит ко мне и ложит свои руки мне на плечи.

      – Дженни, я же вижу, что-то случилось. Почему ты так усердно скрываешь это? Вчера сбежала, сегодня сбежала. Что с тобой творится? Ты можешь нормально мне объяснить, в конце концов, – нет, папа. Не могу.

      – Со мной ничего не творится. Я просто устала.

      – Устала? От чего? Убегать? Ну да, это же такой непосильный труд, – парировал он. Нет, нет, нет, пап. Тут всё гораздо сложнее. Всё гораздо глубже. Он не поймет. Никто не понимал, и он не поймет. Я не хочу, чтобы он понимал. Я сама не хочу понимать. Не хочу.

      – Нет. Я просто устала, пап.