Текст книги "Под золотым водопадом"

Автор книги: Глория Беннетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Адью, мадам, – обескураженно произнес портье и вышел ее проводить. Он явно хотел что-то сказать, но от изумления ничего не мог придумать, чего с ним уже давно не случалось.

Приятно чувствовать себя неотразимой, подумала Линда, садясь в такси. Это как наркотик, у меня такое чувство, что весь мир у моих ног...

Таксист не только распахнул перед ней дверцу, но с радостной готовностью донес ей вещи до вагона. И по тому особенному взгляду, каким он окинул ее ноги, Линда догадалась, что дело не только в хороших чаевых. Проходя по коридору своего вагона, Линда случайно задела молодого мужчину, выходящего из купе.

– Обожаю «Шанель номер пять» – нестареющее ретро! – игриво воскликнул он.

– Обожаю «Хуго Босс», – ответила Линда, стареющая моложавость... – И она окинула незнакомца насмешливым взглядом. Какой красавец, и ведь с кем-то спит... и конечно же опять не со мной!

Мужчина был и вправду хорош собой – высокий, широкоплечий темный шатен с яркими голубыми глазами и ямочкой на подбородке. Он проводил Линду до ее купе и сказал уже не таким развязным тоном:

– Кажется, мы с вами одни в этом вагоне, так что если вам что-то понадобится, я в восьмом купе.

Меня зовут Эдвард.

– Очень приятно, меня зовут Бланш. Вы меня озадачили. Что может понадобиться даме ночью в вагоне поезда? Теперь я буду думать об этом все оставшееся время.

– Я мог бы вам подсказать, но вы сочтете это нескромным. Например, выпить бокал прекрасного французского вина под символическим названием «Сент-Амур»...

– Договорились. Как только у нас проверят билеты, я посещу ваше купе. С готовым бизнес-планом... – Она неожиданно произнесла последнюю фразу по-английски.

– Вы говорите по-английски? – радостно воскликнул Эдвард. – Мой французский немного хромает, и я не смогу выразить все чувства, что меня переполняют.

– Отлично, я как раз хотела попрактиковаться в английском, – насмешливо ответила Линда-Бланш, считая, что Эдвард оценит ее шутку.

Но тот, похоже, ничего не понял и пребывал в полной уверенности, что она иностранка. Его собственная речь выдавала в нем выпускника какого-нибудь престижного американского университета.

Скорее всего Йеля или Гарварда. Теперь ни за что не признаюсь ему, кто я и откуда. Правда, тогда и я не должна его расспрашивать. Зато можно полностью раскрепоститься и сыграть любую роль. Это будет хорошая практика для отшлифовки моего нового обличия покорительницы мужских сердец.

Выждав после визита проводника для приличия минут пятнадцать, Линда ринулась в восьмое купе пить французское вино, а заодно и испытать волнующие ощущения. Пускай не с французом или итальянцем, зато уж наверняка ругать американцев ее новый знакомый не будет.

– Я тебя заждался, – неожиданно страстно заявил Эдвард, отодвигая дверь, – подумал, а вдруг в твоем купе сидит строгий католический падре и тебя ко мне не пускает. Или еще хуже – знойный итальянец...

– Ночь не так коротка, я всегда могу вернуться к своему итальянцу.

– – Ах, значит, он все-таки есть?

– Не переживай, ты стоишь первым в листе ожидания.

– Ожидания чего? Дружбы, любви?

– Моей благосклонности...

– Хотел бы я знать ее границы...

– У тебя еще будет время это узнать. Пока мы не пересекли границу Франции.

– А что случится на границе Франции?

– Начнется Италия. Как ты понял – в моем купе знойный итальянец. Я не могу обидеть своего попутчика на его исторической родине.

– Я пошлю ему извинительную открытку.

Их диалог происходил весьма оригинально. Они стояли друг против друга, и с каждой фразой расстояние между ними делалось все меньше и меньше. Предложение отделаться от мифического попутчика открыткой Эдвард произнес Линде в самое ухо. Она чувствовала запах его кожи, едва разбавленный одеколоном «Хуго Босс». Этот запах был знаком ей, потому что Мэгги неизменно дарила его своим меняющимся бойфрендам на день святого Валентина. А подарки они ходили покупать с подругой всегда вместе. Линда же обычно покупала Тимоти что-то существенное: теплый свитер, носки, теннисную ракетку. Тимоти всегда пользовался дешевым лосьоном после бритья, купленным в простой аптеке. Все эти мысли поднялись в ее сознании, как поднимается пыль с кресла от удара выбивалкой. Они поднялись и снова осели, потому что и Тимоти, и вся ее нью-йоркская жизнь показалась ей такой далекой и нереальной по сравнению с запахом губ и щеки Эдварда и его удивительных рук, крепко обхвативших ее. Они начали страстно целоваться. Долгие поцелуи в губы перемежались с быстрыми и страстными поцелуями шеи, лица, ключиц. Линда расстегнула пуговицы на его рубашке, а Эдвард спустил плечико се платья. Вдруг Линда отстранилась. Ей не хотелось порвать новое колье, и потом все так стремительно развивалось, что ей даже стало немного тревожно.

– А где обещанный бокал вина? – певуче спросила она, отходя от Эдварда. На столике, накрытом белой салфеткой, стояла откупоренная бутылка красного вина и два бокала. Действительно «Сент-Амур»! – Я думала, вы пошутили...

Эдвард молча разлил вино по бокалам. Он взглянул на Линду. Его взгляд был полон страсти и ожидания. Рука слегка дрожала.

– Бланш, позвольте мне выпить за вас, за нашу встречу. Мне почему-то кажется – она не последняя. Ваша красота свела меня с ума, я не встречал женщину более сексуальную, чем вы.

Все врет, подумала Линда, загадочно улыбаясь и разглядывая бокал, время от времени вскидывая глаза на Эдварда. Но хорошо говорит, приятно слушать, надо что-то ему ответить. Но что? Она пригубила вино, неуловимо пахнувшее свежими цветами и фруктами, и снова посмотрела на Эдварда.

– Вы такой... необычный, – тихо произнесла она, – я не знала, что американцы такие страстные. Наверно, вы потомок какого-нибудь индейского вождя...

– Только европейская женщина может так тонко льстить. Но откуда у тебя такой потрясающий английский?

– Я год училась в Принстоне. А потом сразу уехала... Тебе нравятся мои ноги?

Эдвард в это время, опустившись на колени, гладил ее ноги, поднимаясь рукой все выше и выше.

Линда расстегнула колье и положила его на столик.

Руки Эдварда были какие-то необыкновенные теплые, сухие, – и от них шла такая энергия страсти, что по коже Линды пробежали мурашки. Она откинулась вдоль длинного сиденья, а Эдвард осторожно спустил с ее ног ажурные колготки и кружевные черные трусики-стринги. Надо было купить чулки и пояс, подумала Линда. Чтобы все было как в кино. Но кто мог знать о таком повороте событий?

Губы Эдварда скользили по ее коже, чуть замедляясь в поцелуях. Вот уже его губы дотронулись до ее паха. Он лег на скамью, лицом вниз, и чуть приподнял ее ноги. Его язык прошелся по бархатному гребешку между ее ног и слегка его раздвинул. Потом его губы скользнули чуть выше и сомкнулись на маленьком узелке. Он начал ласкать его языком, и на Линду хлынул поток оргазма. На секунду ей показалось, что где-то там, в небесах, что-то сместилось и на нее, как на Данаю, обрушился золотой водопад.

– О, мой мальчик, как хорошо, ты волшебник! воскликнула она в полубреду. Но вдруг сознание вернулось к ней с потрясающей ясностью.

Эдвард смотрел на нее со страстным восторгом.

– Встань на секунду. Я раздвину постель. Здесь двуспальная кровать. – И он поднял Линду на руки.

Пока Эдвард раскладывал постель, Линда сбросила с себя платье. Ей уже было все равно, что он о ней подумает. Эдвард обернулся и воскликнул:

– Какая у тебя потрясающая грудь! Ты поможешь мне раздеться? – Он снял рубашку, и его мышцы предстали перед Линдой во всей красе. – Расстегни мне брюки, выпусти его на волю и приручи...

Линда, покраснев и почему-то волнуясь, стала расстегивать молнию на его брюках. Он переступил через брюки и шелковые трусы, и Линда увидела мощный ствол, окаменело застывший и пылающий, как факел в руке статуи Свободы.

– Поцелуй его, любимая, – произнес Эдвард, – обменяемся поцелуями по случаю знакомства. Теперь твоя очередь.

Раньше Линда всегда уклонялась от подобных ласк. Ей не очень нравился запах плоти ее бывших бойфрендов – какой-то прокисший йогурт. Но тут ее словно потянуло к нему, и она с готовностью прикоснулась ртом к теплой головке и с наслаждением начала ласкать ее языком и губами. Ей показалось, что он пахнет горьковатым лесным медом.

Она с наслаждением вдыхала этот запах, увлекаясь все сильнее и сильнее своей лаской.

– Остановись! Я не хочу кончать, – простонал Эдвард, – я сам хочу тебя помучить. Это будет ночь твоего бесконечного оргазма. Я сегодня постараюсь для тебя...

Линда была уже готова для новых ласк. Теперь у нее между ног была не серая мокрая мышка, там был раскрытый и истекающий соком тропический плод, вобравший в себя все солнце жаркого экватора. И в эту сияющую мякоть глубоко и стремительно вошло твердое и мощное копье потомка индейского вождя, высекая сочные брызги сладостного нектара.

Линда и не знала, что наслаждение бывает так многогранно. Иногда ей казалось, что после очередного движения Эдварда она, растворившись в своей истоме, надолго потеряет способность чувствовать что-либо. Но время шло, а волны накатывали на нее снова и снова и силы не убывали, а после каждого толчка только прибавлялись.

Эдвард чуть замедлил движение.

– Подожди немного, я сейчас... Ты не устала? Я снова тебя хочу. Теперь ты сверху... Тебе так нравится?

– Да, да, и так тоже... Я не заметила, когда ты кончил... О Боже! Мы же забыли про презерватив... Ну, если что-то случится, я тебя найду на дне морском...

– Я не собираюсь исчезать... С этого дня мы вместе. На меня тоже затмение нашло, так здорово давно уже не было. Я не могу говорить сейчас... Ох... Сладкая моя...

Линда чувствовала его всего, словно знала его тело много лет. И ее восхищало его умение чувствовать ее. Она не помнила, сколько раз он брал ее. Ей казалось, что его член никогда не бывает в покое. Как только ее лоно орошалось его влагой, он уже хотел ее снова.

Наконец они задремали, прижавшись друг к другу.

Линда проснулась первая, за окном едва светлело.

Она испугалась, что он увидит ее в утренней неухоженности. Она бесшумно соскочила, надела платье на голое тело и, собрав в комок белье, помчалась в свое купе. Там она пошла в душ, еще не совсем осознав, что с ней произошло. Но одно было ясно: Тимоти ушел из ее жизни безвозвратно. Теперь все ее мысли и чувства занимал только Эдвард.

Линда подумала, что утром надо рассказать Эдварду о себе, и, возможно, ее ожидает волшебное путешествие по Италии с новым возлюбленным.

Пока она одевалась и приводила себя в порядок, ее память возвращалась к событиям ночи и заполняла ее душу волнением и восторгом. Но идти снова в его купе она не решалась. Пускай он сам постучится к ней. Погруженная в мечты и новые ощущения, Линда задремала, сидя на так и не разобранной постели.

Ее разбудил резкий толчок и стук в дверь проводника.

– Синьора, мы уже в Риме. Поезд дальше не идет.

Линда вскочила на ноги и рывком сдвинула дверь. По пустому коридору шел проводник. Она подхватила вещи и ринулась за ним.

– Синьора, выход с другой стороны. Давайте я помогу вам.

– Мне бы хотелось... простите, в вагоне еще кто-то есть?

– Вы последняя, синьора. Через десять минут наш состав уйдет на запасной путь. А сюда подадут новый. Счастливого пребывания в Риме!

Линда с ужасом посмотрела в сторону восьмого купе, где провела ночь. Ей было неловко что-то объяснять проводнику. А действительно, что она ему скажет: «Пропустите меня к мужчине из восьмого купе, я с ним вчера переспала и хочу поздороваться»? Линде стало нехорошо. Но она еще надеялась встретиться с Эдвардом на перроне.

Она стояла на перроне, оглядываясь по сторонам. Мимо шли люди, оживленные и деловые. Ее место в поезде было одно из самых дорогих – ведь она заказала билеты в последнюю очередь и ей предложили то, что осталось. Наверно, по той же самой причине в этом вагоне оказался и Эдвард. А может быть, он всегда так путешествует? И так же замечательно проводит время со случайными попутчицами? Она даже не спросила, к кому и зачем он едет. Может, он какой-нибудь грабитель или международный авантюрист? О Боже, она же оставила у него в купе свое колье! Шестьсот франков за ночь. Хорошая цена. Нет, он не из таких. Она действительно сама сняла и сама забыла. Так вот что надо было сказать проводнику: «Я потеряла свое колье». У нее был шанс, и она им не воспользовалась! А если вернуться? Может, она найдет еще что-то? Его визитную карточку, например.

Линда горько усмехнулась. А еще лучше паспорт или бумажник со всеми кредитками. Уж тогда, голубчик, точно от меня не убежишь, сам будешь искать...

Господи, да о чем она рассуждает, если он ушел первым, не дождавшись ее? Даже если в купе будут валяться его американские водительские права с адресом, отпечатками пальцев и номером социального страхования – очарования ночи вернуть уже невозможно. Он сошел с поезда не попрощавшись. Что может быть оскорбительнее для женщины! Хотя бы колье нашлось...

Но, пока Линда размышляла, двери поезда плавно закрылись и поезд тихо тронулся. С чемоданом и сумкой вскочить в двигающийся поезд Линда не сможет, а оставлять багаж на римском перроне... Ей советовали в Италии не расслабляться, а то живо ограбят.

Уже начался грабеж – колье, не говоря уже о моей женской чести. Хорошо, будем во всем искать позитив. Зато теперь я знаю, как это бывает по-настоящему. Ночь Клеопатры. За такие ночи ее любовники расставались с жизнью, а я жива и невредима, я надеюсь. Надо будет сдать анализы дома. И больше никаких случайных связей!

В Риме Линда решила взять напрокат машину. Ей вдруг захотелось уехать из большого города, кишащего туристами, куда-нибудь в тихое место. Объехав за день все исторические памятники Вечного Города, она выехала на шоссе в сторону Сорренто. Ненавижу Рим, думала она, разгоняясь все быстрее, мечтала о римских каникулах, романтическая идиотка. А вместо этого... Она заплакала, но почему-то эти слезы не душили ее горечью. А вдруг я его встречу? Может быть, что-то случилось? Может быть, его похитили? Или на перроне его встречали опасные люди? Кто? Жена и трое милых крошек? Я же ничего о нем не знаю, кроме имени. Если оно настоящее. А если он захочет меня найти, то я ведь тоже не совсем Бланш. Да, он еще думал, что я иностранка. Нет, такой простодушный парень не может быть подлецом. Он же сказал: теперь мы навсегда...

Ночью сказал, а утром передумал...

В Сорренто Линда остановилась в отеле «Леон».

Она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, потерявшей все на свете. И знаменитый киллер из фильма Люка Бессона был бы сейчас для нее идеальным товарищем по несчастью. И тут перед ее глазами встал план новой книги. Она решила писать о женском терроризме. Скоро дневник был полностью исписан заметками. Купив в маленькой лавочке толстую тетрадь, Линда целые дни просиживала на пляже и записывала подробнейшие разработки своих будущих глав, оставляя пробелы для ссылок и цитат, которые не помнила наизусть, но отлично знала, откуда их можно взять.

Работа захватила Линду настолько, что память об Эдварде всплывала только пред сном. Ей рисовались какие-то радужные картины их встреч, любовные сцены, объяснения. Она прокручивала минуты их близости, словно пленку любимого кинофильма.

В один из дней Линда поняла, что жить в отеле, даже таком недорогом, все-таки немного накладно. Тогда она отправилась на остров Капри, оставив машину и пересев на маленький катерок.

На острове Линда сняла комнатку у какой-то милой старушки. Теперь она жалела, что не взяла с собой лэп-топ. А ведь хотела, но Мэг ее отговорила, да еще и высмеяла при этом.

По утрам любезная синьора Паула приносила ей завтрак – сыр, молоко, – крепкий кофе, фрукты.

Обедала Линда в маленькой таверне. А ужинала опять же с синьорой Паулой. Каждый вечер они выпивали по бокалу кьянти, но однажды после ужина Линде вдруг стало нехорошо. Она подумала, что отравилась креветками из ресторанчика или простое итальянское вино для нее слишком кисло и непривычно для желудка. Утром ее стошнило, и Линда решила посидеть на диете. Но не тут-то было.

У нее разыгрался зверский аппетит. Целыми днями она мечтала о еде, наедалась, а утром ее опять рвало. Неужели у меня рак? – с ужасом подумала Линда.

Видно, возник на нервной почве. И так стремительно развивается. Только рак чего? Желудка или пищевода? Линда внимательно разглядывала себя в зеркале. Ее лицо было свежим от итальянского загара, может быть чуть-чуть бледноватым. Но если признаться честно, она никогда еще так прекрасно не выглядела.

В один из вечеров синьора Паула сказала:

– Прекрасная синьора, простите меня за глупость, которую я вам скажу, но мне кажется, что вы вовсе не больны. Мне кажется, вы беременны. Я сама родила пятерых детей и кое-что в этом понимаю...

Линда решила, что ей это послышалось. Ее итальянский был еще довольно примитивен – на уровне второго года обучения.

– Повторите, синьора, что вы сказали? Что у меня?

– У вас будет бамбино... бэби... – И Паула, сложив руки, покачала их перед собой, как качают младенца в одеяле.

Линда не знала, радоваться или плакать.

– Мне надо срочно уезжать домой! – воскликнула она.

– Конечно, вам надо обрадовать вашего мужа!

Ему не страшно было вас отпускать? Ох эти мужчины, легкомысленный народ! Мой покойный муж тоже, как мне рожать, тут же находил себе работу подальше от дома...

– У меня нет мужа...

– Синьора, как? Такая красивая и нет мужа?

Но вы же не Дева Мария, вы же знаете его отца... пускай женится, подлец! Мой тоже на мне женился, когда я была уже на четвертом месяце. А у вас какой срок?

– Не знаю... Прошло всего две недели, как мы с ним были вдвоем... Неужели так скоро можно почувствовать?

– Ох, синьора... Да я чувствовала на другое утро.

Меня уже на второй день мутило. У всех по-разному бывает. Есть такие, которые не замечают, пока у них шевелиться не начнет... А вы, видать, как я...

Эта беседа доставляла синьоре Пауле огромное удовольствие. Линда начала собираться в дорогу. Она была в полном смятении. И вдруг с удивлением почувствовала, что в ее сердце разрастается маленький комочек счастья. Почему я должна ехать домой? Я в Италии, стране солнца и любви. Побуду еще немного здесь. Если малышу суждено родиться, он родится. А если нет, он не появится на свет даже в лучшей американской клинике.

С Капри Линда поехала в Венецию, оттуда во Флоренцию. Остановившись в старинном флорентийском отеле со смешным названием «Синабу», Линда вдруг почувствовала себя непривычно хорошо. Она спала до двенадцати часов дня, потом подходила к окну, и перед ней лежала вся Флоренция, как на золотом блюде.

Конечно, я могла бы поискать Эдварда в Риме среди американских туристов, проверить по номерам гостиниц, размышляла Линда, словно речь шла не о ней, а о героях какого-то телевизионного сериала. Но сейчас уже поздно его искать. Зато я выполнила два важных пункта моего жизненного сверхплана: почти написала книгу и забеременела.

Нет, я еще не верю в это чудо! Интересно, продаются ли в Италии тесты на беременность?

В Италии, как оказалось, продавалось все. Линда села напротив белой полоски бумаги и с бьющимся сердцем уставилась на нее. Тест показал беременность! Линда не успокоилась и купила еще три. Все три сработали одинаково. Больше в Италии делать было нечего. Надо было возвращаться домой и готовиться к новой жизни.

Вернувшись в Нью-Йорк, Линда первым делом записалась на прием к врачу, потом позвонила в издательство и договорилась о встрече. После этого она обзвонила своих подруг и пригласила на вечер в гости. И только потом позвонила родителям.

О беременности она решила пока не сообщать.

Но всячески подчеркивала, что чувствует себя прекрасно, а Тимоти забыт как страшный сон. Мама не очень ей верила и пыталась добиться согласия дочери на ее приезд. Но Линда уклончиво отвечала, что скоро та ей будет очень нужна и тогда она сама ее пригласит.

Вечерний визит Мэгги и Коры превратился в вакханалию эмоций. Сначала были вопли по поводу потрясающего внешнего вида Линды, потом по поводу привезенных ею сувениров для подруг. Потом был писк на предмет новых нарядов. Потом Линда, достав бутыль каприйского вина, поинтересовалась, существует ли еще в природе Нью Айк.

Если – да и он не обижает Кору, то вот ему тоже сувенир. Кора зарделась и сообщила, что они стали очень близки... в общем, он живет у нее и помогает ей в бизнесе...

– И трахает ее с утра до вечера и с ночи до утра, – весело заметила Мэг. – А у меня в галерее купили пять картин. И мои нетрадиционные приятели художники устроили по этому поводу вечеринку и позвали меня в качестве почетной гостьи.

За мной там приударила одна дамочка... Нет, ребята, надо менять бизнес... Может быть, мне устроиться в автосервис? Или в полицию? Ладно, Линда, раскалывайся: где, с кем и сколько раз? Судя по твоему цветущему виду, это случилось...

– Раз ты, готовясь к работе в полиции, перенимаешь их стиль допроса с пристрастием, то я отвечу: много раз за ночь, в купе поезда и неизвестно с кем! И еще я беременна. И собираюсь рожать!

– Bay!!! Ну-ка поподробнее. Мой Бог! Дайте мне номер этого поезда и купите билет! И что, это точно про беременность? Ты сдавала анализы? Кто он такой?

– Клянусь, не знаю... Это какая-то мистика! Я вошла в поезд Париж – Рим. Мы были одни в вагоне. Я его сразу заметила, такой красавчик. Пригласил выпить вина...

– Какое вино? Может, намешал чего?

– Мэг, ты точно созрела для работы в полиции! – воскликнула Кора. – Не веришь в любовь с первого взгляда?

– Верю. И в беременность со второго взгляда тоже. А почему ты не предохранялась?

– Забыла! Я вообще не собиралась, то есть не думала, что так может случиться. Это что – то дикое.

Он имел меня раз восемь за ночь.

– Делим на два... Все равно много для одной ночи, так не бывает. Если ему, конечно, не пятнадцать лет. Тебе просто запала цифра «восемь» в голову после посещения Вильмы.

– О Боже! У него же купе было восьмое! До меня только сейчас дошло! Представляете!

– Почему не бывает восемь раз? – авторитетно заявила Кора, – Бывает и больше. Да еще в первую ночь. У нас с Айком такой разогнался марафон: мы десять дней вообще из постели не вылезали. Он итальянец?

– Американец...

– Цветной?

– Белый! Да еще, судя по произношению, из Новой Англии! Я даже спросила: не потомок ли он индейского вождя?

– А он, конечно, не стал отрицать, – ехидно заметила Мэг. – Ну и о чем ты с этим Оцеолой договорилась? Он раскурит трубку мира над колыбелью своего белого орлиного птенца? Или собирается скрываться в резервации?

– Мэгги, не завидуй! – воскликнула Кора. – Будет и на твоей улице праздник! Если долго об этом думать, то желание материализуется.

– Может, мне еще и помолиться? Я не завидую, а волнуюсь: как бы нашу Линду опять не обидели...

– Сейчас вы поймете, что ни бояться, ни завидовать мне не придется. Утром он просто испарился. Да еще я свое новое колье у него забыла... наверно, взял на память.

– Подожди, как испарился? Ты была с ним до утра? И что – вот так взял и ушел, пока ты спала?

– Нет, алгоритм был гораздо сложнее. Я ушла к себе, пока он спал... ну, принять душ, подкраситься. Потом случайно заснула. А проснулась – все! Конечная остановка, и я одна в вагоне.

– Ты зашла к нему в купе, а там пусто, даже записки нет?

– Я не заходила. Мне сказал проводник, что в вагоне уже никого нет.

– Кора, она клиническая идиотка! Я уверена, что он просто проспал, как и ты! Шутка ли, восемь раз, да даже и четыре... Проснулся где-нибудь на запасном пути...

– Но проводник проверяет все вагоны!

– Проверил после твоего купе. «Ах, месье, а я сказал мадам, что вас нет... пардон, пардон». А может быть, нарочно, небось вы всю ночь вопили как ненормальные. А ему жена изменила...

– Мэгги, тебе нужно не в полицию идти работать, а писать детективные романы! Да, я идиотка! Да, я решила, что меня использовали и бросили! У меня сработала низкая самооценка. Что теперь делать?

– Давайте дадим объявление в газету! – предложила Кора. – Для начала в «Нью-Йорк таймс». Потом в «Вашингтон пост». Во все крупные газеты крупных городов.

– А что я там напишу? «Мужчину, переспавшего с женщиной пятнадцатого июля этого года в восьмом купе поезда Париж – Рим, просим срочно позвонить по такому-то телефону. У вас будет ребенок». В газете решат, что это шутка, и не поместят.

– А можно... как его звать?

– Эдвард.

– Слушайте: «Эдвард, позвони Линде, она оставила свое колье в твоем купе».

– Только не Линде, а Бланш. Я ему сказала, что меня зовут Бланш. Бланш мое второе имя, я не совсем уж соврала.

Кора задумалась:

– Предлагаю последний вариант: «Бланш, ехавшая в таком-то купе таким-то поездом, просит Эдварда из восьмого купе позвонить ей». По-моему, очень благородно и без всяких намеков на близость. Мало ли что...

– Между прочим, такое объявление стоит триста долларов.

– Да ладно, не может быть... Все равно один раз дать можно. Все, теперь рассказывай про бэби, как он там?

Объявление Линда поместила, но никто так и не позвонил.

Ее беременность подтвердил врач, Линда сдала все нужные анализы и началась хлопотливая жизнь будущей мамы. Не считая первых дней, все остальное время ее беременность протекала прекрасно. В издательстве ей выдали аванс, и теперь можно было вполне комфортно подготовиться к появлению малыша. Линда заканчивала рукопись своей новой книги, была энергична и жизнерадостна. Тимоти она вспоминала только тогда, когда на глаза ей попадался глянцевый журнал с фотографиями из светской хроники. Но эти фотографии ее ничуть не раздражали, они были ей безразличны, словно речь шла о постороннем человеке. Вспоминая Эдварда, она грустила, но не настолько, чтобы впасть в тоску. Ей казалось, что между ним и ею существует какая-то невидимая связь, тоненькая ниточка, по которой бежит слабый ток светлых воспоминаний и тихой энергии, наполняющей ее жизнь смыслом.

Странно, но она перестала чувствовать себя одинокой и брошенной, как это было после разрыва с Тимоти. Будто она и в самом деле, готовясь стать матерью, уже была женой, только ее муж уехал куда-то по делам и обязательно вернется.

Накануне родов на стол ее декана легла рукопись докторской диссертации, уже принятой к печати. Получение долгожданной степени стало всего лишь обычной формальностью.

На Рождество из Калифорнии к Линде прилетели родители. Увидев ее выступающий живот, мама прослезилась. Начались расспросы, охи и ахи. Родители тактично не расспрашивали Линду про негодяя Тимоти. И Линда все подробно рассказала им.

Про подробности знакомства с отцом будущего внука – Линда уже знала, что у нее будет мальчик, – она не распространялась. Одна ночь любви была обрисована как романтическое путешествие по Италии, а на более детальные расспросы Линда не отвечала. Просила не нервировать ее перед родами. Она уже придумала ребенку имя – Оливер.

В детстве она обожала этот мюзикл, а второе имя Линда решила дать в честь неизвестного отца – Эдвард. Даже если это не его имя, все равно про себя она называла его именно так. Ну а фамилию придется дать ему свою, вернее папину. Будущего дедушку это очень обрадовало.

Мама с папой еще собирались приехать к родам, но папу было решено сразу после родов отправить обратно домой. Пользы от него большой не было, а мама на него очень отвлекалась. На семейном совете решили, что после маминого отъезда на помощь приедет тетя Лин. Кстати, она сама вызвалась – ей ужасно хотелось понянчить малыша.

Линда уверяла, что ничья помощь ей не требуется, она отлично справится сама. Наймет няню, в конце концов, на то время, когда нужно будет уходить на работу. Но тетя Лин просто мечтала помочь своей единственной племяннице и крестнице, и Линда решила не обижать старушку.

До родов оставались считанные дни, по мнению самой Линды, точно знающей день зачатия.

Правда, он не совпадал со сроком, установленным ее врачом.

Еще одно большое событие случилось в это время: помолвка Коры и Айка. Свадьбу, по просьбе отца невесты, решили справлять через год. Но Кора уже заранее пригласила Линду быть на ее свадьбе подружкой невесты. Во-первых, Линда сыграла огромную роль в жизни жениха и невесты. Если бы они не пошли к Вильме, то Кора не позвонила бы Айку и не попросила бы его отвезти их обратно.

И, возможно, они бы никогда больше не встретились. Во-вторых, Линда была единственная, кто одобрил его кандидатуру. В то время как все остальные подруги Коры и даже ее отец были в полном недоумении, Линда поддержала Кору и даже дала ценный совет доверить Айку ее бизнес. Теперь дела идут замечательно: Кора творит свои проекты.

А Айк взял на себя все организаторские дела и продажи. У него раскрылись блестящие способности, он окончил сначала бухгалтерские курсы, потом поступил на курсы менеджмента, а в будущем собирается учиться на компьютерного дизайнера.

– Это была твоя идея, – не уставала повторять Кора, – ты разглядела в нем талант и мне открыла глаза.

Вернувшись домой с помолвки, Линда почувствовала себя совершенно разбитой. Мама ждала ее в гостиной, читая журнал, папа уже давно спал в кабинете. Линда прислонилась к двери и сообщила, что было очень весело, но она никак не может понять, то ли она чем – то облилась, вылезая из такси, то ли у нее отходят воды. Но такси на всякий случай стоит внизу... Мама побледнела, заохала и начала суетиться.

В больнице Линду сразу положили на каталку, хотя она и сопротивлялась, и покатили в палату.

Через пять часов на свет появился маленький Оливер. Он громко кричал, но его тут же дали Линде и велели срочно приложить к груди. По последним данным науки, сосание груди у только что родившей матери, даже без поступившего молока, давало малышу необходимый заряд антиаллергенов и укрепляло иммунитет. Молодая бабушка Мэрил Хоппер только руками развела, но спорить ни с кем не стала.

– Какой он красивый, и похож на... непонятно на кого, просто ангелочек какой-то!

Линда держала сына у груди, замирая от счастья.

– Привет, бэби, – сказала она ему, – я твоя мама. – А про себя подумала: я знаю, на кого ты похож, – вылитый папаша, даже такая же ямочка на подбородке.

Через три дня Линду выписали домой. А через неделю к себе домой улетела мама. Линда ходила по утрам гулять с малышом в Централ-парк. В обеденный перерыв к ней забегали то Кора, то Мэгги.

Оливер родился 17 марта, а уже в мае должна была состояться презентация книги. И Линда втайне надеялась, что, может быть, случайно Эдвард наткнется на ее книгу в каком-нибудь магазине. Она даже специально сфотографировалась на обложку в том самом черном платье, в котором была в ночь их знакомства.

На днях к ней должна была приехать тетя Лин.