Текст книги "Мой спаситель"
Автор книги: Глиннис Кемпбелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
– Прошу прощения, – прохрипел Дункан скрипучим старушечьим голосом.
Чернобородый оторопел от такого нахальства. Рыжеволосый принялся демонстративно махать рукой перед собой, якобы отгоняя исходящий от Дункана запах прокисшего эля.
– Что тебе нужно, вонючая карга? – раздраженно поинтересовался рыжеволосый.
Дункан с самым таинственным видом, на какой он только был способен, наклонился к уху рыжеволосого и прошептал по-испански:
– Меня прислал Эль Галло.
– Прислал зачем? Чтобы ты своей сморщенной задницей отполировала мои сапоги?
Испанцы разразились громогласным смехом.
Когда они немного успокоились, Дункан продолжал:
– Он хочет, чтобы я нашла того, кого называют Сомбра.
Трое пиратов сразу же притихли и разинули от удивления рты.
– Сомбру? – пробормотал черноволосый.
– Ш-ш! – рыжеволосый встревоженно огляделся по сторонам, потом рывком притянул Дункана к себе, вцепившись в его накидку. – Эль Галло приказал тебе отправиться к Сомбре? – прошептал он.
– Si ,– откликнулся Дункан. Потом он зашелся хриплым кашлем, отчего рыжеволосый с отвращением отдернул руку. – Он сказал, что я могу получить работу.
– Работу! – пролаял третий их собутыльник.
Испанцы критическими взглядами окинули сгорбленную фигуру Дункана, потом переглянулись. В конце концов рыжеволосый кивнул, прикрыв волосатой рукой кривую ухмылку.
– Да, теперь, когда я поразмыслил над этим si, в гареме у Сомбры, может, и найдется местечко для такой молоденькой славной штучки, как ты.
Два его компаньона фыркнули в свои кружки с элем.
Догадка Дункана оказалась верной. Должно быть, уже не в первый раз Эль Галло развлекался подобным образом, присылая Сомбре старую каргу.
– Ступай на пристань, милашка, – продолжал рыжеволосый. – Спросишь «Черную корону». Сомбра будет на борту.
Дункан пробормотал что-то в знак благодарности и шаркающей походкой направился к выходу, в то время как пираты вслух рассуждали о том, чем закончится эта шутка.
– Он вышвырнет ее прямо в море, – предположил чернобородый, – эту беззубую старуху.
– Подождите, – вмешался рыжеволосый. – Беззубую? Ты сказал, беззубую? – Он выдавил короткий смешок. – Ага, в таком случае, может быть, у Сомбры все-таки найдется для нее работенка.
Дункан с легкостью представил себе тот грубый жест, который, без сомнения, сопровождал это замечание. Не обращая больше на них внимания, он, проходя мимо спавшей старой нищенки, тайком сунул ей в ладонь серебряную монету и вышел из «Щучьей головы».
– Ты думаешь, она на борту? – прошептал Роберт.
Холден и Гарт проследили за взглядом Роберта, смотревшего на огромное судно, зловеще покачивающееся у залитого лунным светом пирса.
– Да, – мрачно откликнулся Дункан. Но он отказывался думать о том, что с ней там могло случиться. Если по вине Сомбры с ее головки упадет хоть один волосок... Он стиснул зубы, стараясь унять страх и ярость, которые преобладали в дайной ситуации над благоразумием. В случившемся с Лине была только его вина. Ему не следовало ни на мгновение выпускать ее из виду. Ни на мгновение.
Ему приходилось надеяться только на то, что Сомбра, узнав о ее настоящей ценности, как торговец живым товаром, не упустит шанс заработать крупный куш и... не причинит ей вреда.
С вершины холма Дункан видел мрачный силуэт «Черной короны», зловеще выделявшийся на фоне еще более черного моря. Его три мачты со свернутыми парусами напоминали скелет доисторического ящера. Он вздрогнул, когда в складки его поношенной накидки пробрался сырой туман. Потом, глубоко вздохнув, он шагнул вперед.
Холден схватил его за плечо:
– Ты не взойдешь на борт.
Это прозвучало как утверждение, а не вопрос. Дункан стиснул зубы.
– Ты же знаешь, на что способен этот негодяй.
Холден сурово сжал губы и кивнул.
– Но Сомбра – это мое неоконченное дело, Дункан, а не твое.
– Послушайте, вы, двое, – прошипел Роберт. – Ваш отец оторвет мне голову, если я позволю кому-либо из вас отправиться на борт корабля Эль Галло. – Он расправил плечи и откашлялся. – Поэтому пойду я.
Гарт обернулся.
– Чушь! Это совершенно невозможно, Роберт. Я лучше всех понимаю их язык. И поэтому идти должен я...
Холден схватил Гарта за грудки.
– Даже не думай об этом, мой маленький братишка.
– Это невозможно, Гарт, – Роберт покачал головой. – Твоя мать съест меня живьем, если я позволю тебе...
Дункан ухватил Роберта за отвороты его накидки и тихо заговорил, почти зашептал, сдерживая ярость.
– Ты не обмолвишься об этом ни единым словом нашей матери, Роберт, или я переломаю тебе все кости! Собственно говоря, – добавил он, отпуская Роберта, – я возьму с вас клятву, со всех. Вы ничего не скажете об этом родителям, ни слова. Вы меня поняли?
Холден негромко выругался, но дал согласие. Гарт торжественно кивнул. Роберт согласился неохотно.
– Ну ладно, но я не позволю никому из вас подняться на борт этого пиратского корабля, – добавил он.
– Роберт, будь благоразумен, – вздохнул Гарт. – Ты не можешь...
– Подождите, – Дункан обвел взглядом своих полных решимости соратников. Существовал только один способ покончить с этим спором. Никто не в силах был желать более лояльных сторонников, но это было его дело. Во всем был виноват только он. Значит, ему одному и предстояло войти в логово дракона.
– Вероятно, лучше всего пойти Гарту, – заявил Дункан, задумчиво потирая подбородок. – В конце концов, он – лучший мечник.
– Не будь дураком! – воскликнул Холден.
– Что! Лучший... – поперхнулся Роберт. – Гарт не способен отрубить конец жареной бараньей ноги!
– Вы меня оскорбляете? – не веря своим ушам, спросил Гарт. – Мне кажется, вы меня оскорбляете! А кто скинул тебя с лошади на последнем турнире?
– Случайность! К тому моменту, когда ты достал свой меч...
– Это я пришел тебе на помощь, – сообщил Холден Роберту. – Ты сражался, как женщина...
Дункан удалился, оставив их продолжать спор. Он хорошо знал, что был единственным, кто годился для такого предприятия. При свете луны он быстрым шагом направился к «Черной короне» и девушке своего сердца, попавшей в беду.
Под покровом ночи Дункану не составило особого труда пробраться на борт «Черной короны». Накидка окутывала его подобно темному облаку. Чтобы изменить внешность до неузнаваемости, он перевязал один глаз кожаной лентой, отрезанной от собственного сапога, но был почти уверен, что на его пути пираты не встретятся. Большинство членов экипажа по-прежнему не могли оторваться от своих кружек с элем в многочисленных пивных, разбросанных вдоль гавани.
Поэтому часовой у главной мачты оказался для него полной неожиданностью. Дункан едва не наступил на его тень, прежде чем успел заметить мужчину. Сердце бешено забилось в груди, и он замер, превратившись в статую. К счастью, матрос не позволил своим обязанностям часового помешать ему сполна наслаждаться жизнью, как его более счастливые сотоварищи. Пока Дункан стоял, затаив дыхание, пират в несколько глотков опустошил кувшин с элем и довольно рыгнул.
Дункан осторожно отступил назад, упершись спиной в покоробленный фальшборт, пока часовой выражал недовольство внезапной нехваткой живительной влаги. Но тут накидка Дункана зацепилась за торчащий крюк, отчего раздался негромки но отчетливый в ночи треск рвущейся материи.
– Эй! – вскричал часовой, разворачиваясь на месте.
Убегать было слишком поздно. Дункан разразился тирадой самых грязных испанских ругательств, какие только знал, и на чал пьяно сражаться с запутавшимся плащом так, словно ему противостоял сам дьявол. Часовой сразу же расслабился, хихикая над явной неудачей кого-то из своих приятелей, а Дункан наконец рывком освободил плащ.
– Идиот! – прорычал часовой.
Дункан не мог с ним не согласиться. Он и в самом деле был идиотом. Но сейчас наступил неподходящий момент, чтобы обсуждать это.
– Урод, – проворчал он в ответ, плюнув часовому под ноги. После чего заковылял в сторону кают в носовом трюме.
Лине должна была находиться гам. Сомбра не мог рисковать, выставив свой ценный груз на обозрение всего экипажа. Но знал он и то, что сразу найти ему нужное помещение вряд ли удастся. Приглядываясь к двум одинаковым люкам, он пару секунд мешкал, затем вознес небесам короткую молитву и рывком поднял крышку люка слева.
Торговки шерстью нигде не было видно.
Вместо этого Дункан стал свидетелем весьма оживленной игры в кости. Трое изрядно пьяных испанцев сгрудились вокруг дубовой бочки, сжимая в потных ладонях серебряные монеты. Он негромко выругался. Пробормотав извинения, он попытался ускользнуть, но было уже слишком поздно. Его заметили.
– Эй, нам нужен четвертый, а, Христофоро? – спросил один из них.
– Si .Входи, входи. Твое первое плавание с Эль Галло, нет? – он подмигнул первому.
Дункан выругался, теперь уже вслух.
– Тогда ты девственник, нет? Ну так мы сломаем тебя. Медленно. Нежно. – Он улыбнулся. Двух передних зубов у него не было. – Подходи, садись, – он сделал приглашающий жест. – Антонио, налей нашему другу выпить.
Выбора у Дункана не было. Ему придется присоединиться к ним. Он мог только молиться, что игра надоест им до того времени, когда корабль отчалит от берега.
Молитва его осталась без ответа. Прошел целый час, прежде чем один из них хотя бы зевнул. А затем... качка на корабле стала более заметной, над головой он услышал скрип воротов и лебедок, поднимающих паруса. С ужасом он осознал, что «Черная корона» вышла в море.
Лине проснулась внезапно, словно от толчка. О Боже, была уже ночь! Почему-то она уснула прямо во время работы. Гильдия устроит ей настоящую головомойку...
Она попыталась потянуться. Но оказалось, что ее руки и ноги крепко связаны. На мгновение ее охватил ужас – она задыхалась. Грязная тряпка плотно закрывала ей рот. Потом усилием воли она заставила себя дышать через нос. С ней все было в порядке. Она могла дышать.
И вдруг она вспомнила – ее испорченные ткани, испанский джентльмен, нападение стражей, вкус крови... Она с трудом подавила подступившую к горлу тошноту. Последнее, что она помнила, – тупой удар и яркая вспышка перед глазами. Потом эта... тюрьма. У нее кружилась голова, а окружающие ее предметы, казалось, мягко покачиваются из стороны в сторону. Потом она сообразила, где находится.
В трюме корабля.
Откуда-то из темного угла до нее долетел скребущий звук. Сейчас за нее примутся крысы, никакого сомнения. Прищурившись, она стала изо всех сил вглядываться в темноту, туда, откуда донесся неприятный звук, и с ужасом разглядела человеческие глаза. Они яростно моргали, пытаясь передать ей какое-то сообщение. Гарольд, поняла она. Это был ее слуга, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, но, благодарение Богу, живой.
Постепенно глаза ее привыкли к мраку, и она смогла разглядеть внутреннее убранство трюма. Остальное она вполне могла додумать и сама. Ей несчетное число раз приходилось бывать в трюмах кораблей.
Она пошевелила занемевшими пальцами и попыталась принять более удобное положение, привалившись спиной к штабелю шерстяных отрезов. У стены было свалено несколько деревянных ящиков и сундуков, а над ее головой возвышалась дубовая бочка.
Судя по слабой качке, судно было пришвартовано. «Но как долго оно будет оставаться у берега?» – подумала она с возрастающей тревогой. Святая Мария, на этот раз она влипла, связанная по рукам и ногам, как муха для паука, и захваченный неизвестно кем и неизвестно для какой цели. Ее слуга пребыв в столь же беспомощном состоянии. Впервые в жизни ей пришлось признать, что, очевидно, она попала в такие неприятности, из которых в одиночку ей, пожалуй, не выбраться.
А ведь она и в самом деле осталась совсем одна. Отец умер. Слуги, оставшиеся дома, ждут ее возвращения не раньше, чем через две недели. Гильдийские мастера видели, как она уезжала. Значит, ее никто не хватится. Никто, внезапно поняла она, кроме цыгана.
«Да уж, славным охранником он оказался», – желчно подумала Лине. Он не смог обеспечить ее безопасность в течение одного-единственного дня. Разве что... разве что в том и состояло его намерение.
Ну разумеется! Как же она была глупа. Цыган был неотъемлемой частью происходящего. Это он послал испанцев вслед за ней. Вероятно, он даже работал на этого испанского джентльмена. Они все спланировали с самого начала.
Над головой послышались звуки шагов. До нее долетели мужские голоса, приглушенные звуком деревянных досок палубы. Потом крышка люка откинулась и вниз хлынули потоки лунного света, сверкающего, как чистейший шелк. Лине зажмурилась, делая вид, что спит. Ей понадобилась вся ее сила воли, чтобы не открыть глаза, когда она услышала, как скрипят ступеньки трапа под ногами спускающегося в трюм мужчины.
Он что-то крикнул по-испански оставшимся наверху, едва не заставив ее вздрогнуть и открыть глаза. Потом он добавил еще несколько слов, которые она смогла легко перевести, поскольку уже много раз слышала их раньше.
Матерь Божья! Они отплывали.
Люк захлопнулся, и трюм снова погрузился в темноту. Она открыла глаза и предприняла попытку разорвать веревки, так что в груди заломило от напряжения. Гарольд метал в ее сторону полные сожаления взгляды. Без сомнения, он уже осознал всю тщетность этих попыток.
Несколько минут спустя, когда на лбу у нее выступил пот от бесплодных усилий, а руки горели огнем, она поняла, что судно отчалило от пристани. С ужасом она посмотрела на Гарольда. Пока судно, раскачиваясь, как пожилая дама, медленно уходило в открытое море, Лине то горячо молилась, то столь же горячо проклинала цыгана, который мог стать ее единственным спасением.
На краю пристани Гарт закрыл глаза и перекрестился. Холден выругался. Роберт был поражен и впервые не мог найти нужных слов.
Все трое беспомощно наблюдали, как «Черная корона» уносит Дункана де Ваэра столь же неотвратимо, как осенний ветер оторвавшийся листок.
– Я знал, что мне следовало идти, – прорычал Холден, сжимая и разжимая кулаки от отчаяния.
– Что же мы теперь будем делать? – спросил Гарт.
– Остается только одно, – отозвался Роберт. – Врать, как сивому мерину.
– Что?
– Ох, я знаю, Гарт, что это слово тебе незнакомо, но другого выхода нет. Твои родители сойдут с ума от беспокойства, если узнают правду.
– Он прав, Гарт, – сказал Холден. – Это наша вина. Поэтому мы должны последовать за ним и вытащить Дункана из неприятностей.
Гарт явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Так мы солжем? И что же мы им скажем? Что мы отправляемся в паломничество?
– Мы никуда не отправимся, – ответил Роберт. – Ты с Холденом скажешь им, что мы с Дунканом сопровождаем торговку шерстью домой.
– Ты не последуешь за ним в одиночку, – решительно заяви Холден. – Это слишком опасно.
Роберт хлопнул его по плечу:
– Я предпочту пасть от руки морских разбойников, чем испытать на себе гнев твоего отца из-за потери всех наследников его титула.
Холден упрямо сжал губы, но был вынужден признать его правоту.
– Утром в Испанию отправляется корабль, – сказал Роберт. – Я собираюсь оказаться на его борту.
– Откуда ты знаешь, что Эль Галло направляется в Испанию? – спросил Гарт.
– Я не знаю, – ответил тот, пожав плечами. – Это риск, на который я вынужден пойти.
– Мне это не нравится, – мрачно заявил Холден.
– Я знаю, – кивнул Роберт.
Холден молча пожал ему руку.
Воцарилось молчание. Потом Роберт широко улыбнулся и предположил:
– Тебе просто неприятна мысль о том, что вся слава достанется другому, а, Холден?
Глава 6
Лине зажмурилась, когда через открытый люк хлынули потоки света. Наступил день. Должно быть, они шли под парусами всю ночь.
– Итак, ты снова среди живых, а? – произнес кто-то, жутко гнусавя.
Она одарила наглеца таким яростным взглядом, на какой только была способна.
Мужчина рассмеялся.
– A-а, ты полна огня, doncella[6], если думаешь испепелить меня своими прекрасными глазками!
Она попыталась не выказать ни своего волнения, ни отвращения при виде человека, стоявшего на нижней ступеньке. Он буквально лоснился от грязи, а его дорогая бархатная накидка была явно краденой. Его немытые волосы сбились, а глазки опухли и заплыли от многих лет беспробудного пьянства.
Внезапно он опустился на колени рядом с ней. Ее едва не стошнило от запаха лука, которым несло у него изо рта. Грязным пальцем он ласково провел по ее плечу под веревками.
– Похоже, у кого-то из наших мальчиков появится шанс стать ткачом, а, торговка шерстью? – сказал он, жадно поедая глазами ее тело, опутанное веревками. – Но теперь мы далеко от гавани. Поэтому нет причин и дальше держать тебя связанной. Ты ведь не будешь настолько глупа, чтобы броситься на меня, пока я буду разрезать твои путы ножом?
Он вытащил жуткого вида кинжал, рукоять которого была оправлена драгоценными камнями, опять-таки, без сомнения, украденный у какого-нибудь благородного господина. У нее перехватило дыхание, но она не выдала своего страха, пока мужчина разрезал веревки, касаясь лезвием ее кожи. Когда руки и ноги были свободны, она медленно вытянула их, морщась от боли.
– А теперь тебя хочет видеть Сомбра, – сообщил ей испанец и протянул свою костлявую лапу, помогая ей подняться на ноги.
Сомбра! Ей было знакомо это имя. Да и кто не знал его? Сомбра – бедствие морей, торговец живым товаром из Испании. Святой Боже, неужели она попала в лапы к этому демону? На мгновение ей стало плохо, но она заставила себя собраться с духом, чтобы встретиться лицом к лицу со своим похитителем.
Может быть, с отчаянием подумала Лине, она сумеет с ним договориться. Когда-то Сомбра считался джентльменом. Может быть, она сумеет использовать свои предпринимательские способности, чтобы выторговать себе жизнь. В конце концов, она попадала и в худшие переделки – она рискнула противостоять Эль Галло и выиграла.
С отвращением оттолкнув руку пирата, она завела руки за голову, чтобы развязать кляп.
– На твоем месте я бы не был гак уверен, – злорадно оскалился моряк, – что он захочет услышать тебя.
Вынув кляп, она кивнула на Гарольда.
– А как насчет моего слуги?
– А, наживка для акул? – оскалился моряк. – Наверное, тебе лучше подумать о своей собственной судьбе, doncella.
Лине оцепенела. Испанец угрожающе помахал перед ней своим кинжалом. Драгоценные камни зловеще сверкали в оправе, но она отказывалась отступать перед явной угрозой.
– Я бы посоветовал тебе, – доверительно сообщил он ей громким шепотом, – не задавать таких вопросов Сомбре, или ты рискуешь узнать ответ раньше, чем тебе того хотелось бы.
Испанец грубо потащил ее по трапу наверх. На мгновение ее ослепили солнечные лучи, но прохладный соленый ветерок наполнил ее легкие и освежил голову, она глотала его и не могла насытиться.
Внезапно в поле ее зрения появились черные кожаные сапоги, сапоги, которые наверняка были сделаны в Кордобе. Она подняла глаза. Черный плащ, накидка, краги, кушак – одежда отличного качества мешком висела на болезненно худой фигуре. Она мгновенно его узнала.
– Дон Фердинанд.
– Сомбра, – ответил он, слегка кивнув, – к вашим услугам.
Лине буквально затошнило от страха. Сомбра. Благородный господин, которому она так слепо доверилась, на самом деле оказался одним из самых подлых негодяев, когда-либо бороздивших просторы морей. Разумеется, теперь она видела то, чего не замечала раньше. При дневном свете он выглядел еще более изможденным. На его лице были видны явные следы невоздержанной и распутной жизни. Под его узенькими, с крошечными, как черные бусинки, глазками, вперившимися в нее, набрякли темные мешки. Лицо испещряли мелкие морщинки, сплетавшиеся в замысловатую паутину. Сейчас в изломе тонких губ таилась жестокая ухмылка, а его острая бородка и прилизанные волосы были расчесаны с пугающей тщательностью. От его вида бросает в дрожь, решила Лине, он очень похож на ворона.
– Как мило встретиться с вами снова, – гнусавя, произнес он. Обычные слова обретали угрожающий, смысл.
Она разомкнула пересохшие губы, чтобы ответить ему ядовитой репликой, но слова застряли в горле. Позади Сомбры, словно злой демон, возвышалась еще одна знакомая фигура. Святая Мария – это был Эль Галло. Должно быть, это был его корабль.
– И что ты скажешь теперь, моя маленькая купчишка-воришка?
Сердце Лине бешено колотилось. Но нельзя показывать им свой страх. Высокомерные благородные господа никогда не станут уважать тебя, если ты не говоришь с ними, как с равными. Поэтому, несмотря на внутреннюю дрожь, Лине храбро ступила на палубу перед ними и выпалила первое, что пришло ей в голову.
– Вам понравилось наше английское вино в порту?
– Что?! – взорвался Эль Галло.
Сомбра только грозно раздувал ноздри. Он поднял руку, успокаивая Эль Галло.
– Она моя, – прошипел он.
Лине добилась своего – Эль Галло кипел от бешенства.
– Оставь ее мне, – сказал Сомбра.
Эль Галло пробормотал какое-то грязное ругательство себе под нос, но последовал совету Сомбры, скрывшись в своей каюте.
Сомбра смог придать своему лицу некое подобие безразличия.
– Испанский виноград растет быстро, doncella, – заверил он Лине мрачным тоном, и губы его сложились в лицемерную улыбку. – А вот плоть, однако... – Он оборвал фразу, оставив ее висеть над ней, как дамоклов меч. Он казался почти разочарованным, когда она не выказала страха.
Она просто хорошо скрыла его. На самом деле она была в панике. Только недюжинная сила воли не давала ее коленям подогнуться, а лицу позволяла сохранять невозмутимое выражение. Ведь она так уверенно вела себя с Эль Галло на пристани с королевскими каперскими свидетельствами, гордо трепетавшими на английском ветру. Что с ними теперь? Вдали от английских берегов, на этом судне от них было мало проку. Здесь она находилась в руках пиратов. Даже сейчас она ощущала, как члены экипажа взглядами ощупывают ее с головы до ног, и в кои-то веки порадовалась тому, что так плохо владеет испанским. У нее не было никакого желания знать, какие пошлости они шепчут друг другу. Матерь Божья – не прошло еще и года, как она лишилась отца, его защиты, и вот, пожалуйста, она уже попала в лапы преступников. Если бы только она послушалась этого несносного цыгана, молча призналась она себе.
«Если бы только она послушалась меня, – с досадой думал Дункан, глядя сквозь переплетение снастей одним открытым глазом. – И еще если бы она прикусила свой острый язычок».
Маленькая торговка была отважна – это следовало признать.
И вот она стояла неподалеку, по своему обыкновению, язвительная, с вызовом взирая на противника. Ее волосы развевались на ветру, словно золотой флаг, она была подобна святому ангелу, сброшенному в скопище демонов.
Но он-то знал, что к чему. Только служанка дьявола способна причинить окружающим столько хлопот.
Он потер слезящийся глаз под повязкой, обхватив ногами канат, раскачивающийся в такт кораблю, в сотый раз ломая голову над тем, как им обоим выбраться из этой передряги. Видит Бог, он был один против целой стаи хищников.
Тем временем Лине сказала что-то такое, что позабавило Сомбру. Торговец живым товаром даже запрокинул назад голову и зашелся неприятным, квохчущим смехом. Лине, однако же, не разделяла его веселья, глядя на него исподлобья.
– Что я хочу? – с издевательской улыбкой переспросил Сомбра. – А как насчет этого? – Он протянул обтянутую перчаткой руку и погладил ее по груди.
Дункану только и оставалось, что стиснуть зубы. Казалось, той ярости, которая охватила его, хватило бы, чтобы вдребезги разнести корабль. Но Лине уже защищалась сама: она резко оттолкнула руку негодяя.
К счастью, Сомбра не принял обиду всерьез. Ходили слухи, что как раз сам испанец и не проявлял особого интереса к женскому полу. Совершенно очевидно, ему хотелось лишь унизить Лине. И ему это удалось. Она покраснела, как майская роза. Сомбра самодовольно улыбнулся. Разумеется, он не вел бы себя так самоуверенно, окажись он лицом к лицу с Дунканом.
– Нет, – злобно оскалился Сомбра, – мне не нравятся костлявые маленькие девочки. Однако в Испании у меня есть друзья, которым нравятся именно такие. Это состоятельные друзья.
Надменность Лине быстро угасла, и Сомбра буквально впитывал в себя ее страх.
– Ах да, – промурлыкал он. – У моих друзей довольно... экзотические вкусы. Дон Альфредо, например, питает слабость к хлысту. Де Бланко нравится выступать перед аудиторией. Ну и потом есть еще леди Мариетта, сладкая, любящая девственниц леди...
Лине зажала уши руками. Сомбра рассмеялся.
– Завтра мы начнем ваше обучение. Понимаете ли, мои друзья предпочитают, чтобы кобылы... попадали к ним прирученными. А пока наслаждайтесь последним своим днем свободы. – Он широким жестом обвел корабль. – Кстати, имей в виду, что я не брезгую... скажем так, изощренными наказаниями, если вы вздумаете сопротивляться.
Лине чувствовала себя так, словно погружается в бесконечный ночной кошмар. Этого просто не может быть, думала она. Но, по знаку Сомбры, моряк, стоявший рядом с ней, спустился в трюм и выволок оттуда Гарольда. Ноги не держали старика, туника висела на нем лохмотьями, и он болезненно щурился от яркого света. Она пришла в ярость, увидев красные полосы на спине Гарольда, свидетельствовавшие о недавнем избиении.
– Естественно, – лениво протянул Сомбра, – мне бы не хотелось портить нежное тело красивой женщины.
Вдруг он поднял затянутую в перчатку руку и тыльной стороной ладони ударил Гарольда по лицу.
– Нет! – выдохнула она.
Гарольд застонал, голова его мотнулась вперед. У Лине на глаза навернулись слезы: ей показалось, что ударили ее. Еще никогда ей не приходилось быть свидетелем подобной жестокости. Но когда первый шок прошел, она повернулась к Сомбре и обожгла его испепеляющим взглядом. Ни разу за свою жизнь она не испытывала ни к одному мужчине такой ненависти.
Дункан наблюдал с высоты за этой кошмарной сценой, сгорая от нетерпения, как боевой скакун в ожидании сигнала атаки. Ему страстно хотелось сорвать повязку с глаза, вцепиться в ближайший канат, скользнуть по нему вниз, на палубу, и покончить с этой свиньей в черном раз и навсегда.
Но момент был неподходящим. Да, у него на поясе был клинок, и он умело с ним управлялся. Его братец Холден мог попробовать бросить вызов всему пиратскому кораблю – Холден был столь же храбр, сколь и безрассуден, – но он никак не мог соперничать с Дунканом в мудрости и рассудительности.
Даже сейчас в его голове постепенно обретал очертания смелый план. Возможно, его случайное путешествие все-таки пойдет ему на пользу. Если только Лине и Гарольд смогут продержаться, он попробует сыграть на непомерной жадности Эль Галло и Сомбры. Он мрачно улыбнулся. В данный момент ему больше всего хотелось увидеть обоих негодяев болтающимися на крепких английских виселицах.
Внизу, на палубе, Сомбре явно надоело дразнить Лине. Ом потерял к ней интерес и принялся рассматривать пятнышко на своем дорогом сапоге. И только когда Сомбра скрылся в своих покоях, маленькая торговка шерстью смогла перевести дух. Плечи у нее поникли, колени подогнулись. Ее бравада была всего лишь уловкой, которая к тому же обошлась ей слишком дорого. Это открытие неожиданно растрогало Дункана, и он с трудом подавил желание привлечь ее в свои объятия, прогнать ее страхи нежными словами утешения.
Его размышления внезапно прервало неясное бормотание прямо под ним.
– Просто развлечемся, – жарко шептал один пират другому, – мы не причиним ей вреда. Никто ничего не узнает.
– Эта женщина – миленькая кошечка, – согласился его сотоварищ, – но вот она, эта самая кошечка, откусила изрядный кусок от нашего старого Осо, разве не помнишь?
– Боюсь, что старый Осо ненадолго задержится в этом мире, – вмешался в их разговор Дункан на своем безупречном испанском. Его голос, доносившийся с вантов[7], заставил обоих испанцев вздрогнуть.
– Ты кто? – поинтересовался первый, и его глаза подозрительно прищурились. – Я не видел тебя раньше на борту.
– Меня зовут Венганца, – ответил Дункан, спускаясь на палубу и демонстративно отворачиваясь от Лине. – Мне уже приходилось видеть эту девушку раньше. Она словно паук, источающий смертельный яд, – доверительно сообщил он им. – Она кусает человека, и тот умирает. Я своими глазами видел, как она расправилась с троими.
Оба испанца непроизвольно вздрогнули.
– Ба, я думаю, это ветряная оспа, – сказал Дункан, сплевывая. – Но все равно, это не лучший способ умереть.
Испанцы закивали в знак согласия.
Дункан удовлетворенно вздохнул. Безусловно, ему придется нелегко. К несчастью, экипажу нечем было заняться, кроме как пить. Подогретые элем, они были опасны, как взведенные катапульты. Самым эффективным оружием для него было распространение слухов, подобных тому, который он только что запустил в оборот. Но слухи имеют привычку со временем затихать.
Словно уловив его беспокойство, Лине направилась к трапу, ведущему в трюм, и скрылась из виду. Дункану так хотелось запереть ее там на все время их путешествия.
Но через несколько мгновений она вновь появилась на палубе, словно привидение из недр корабля. Ее губы побелели и были плотно сжаты.
Бедняжку укачало.
Лине направилась к фальшборту со всем достоинством, на которое только была способна. Моряки обходили ее десятой дорогой, пока она, пошатываясь, плелась к борту. Она негодовала, ведь она была опытной путешественницей и дюжину раз ходила от Фландрии до Англии и обратно. Не было никаких причин для приступа морской болезни.
Если не считать того, что со вчерашнего дня она ничего не ела, что избитый до полусмерти ее верный слуга Гарольд лежал внизу, в трюме, истекая кровью, и что через неделю ее собирались продать в рабство тому, кто даст за нее больше.
Кровь прилила к лицу, когда она перегнулась через борт. Она сделала несколько глубоких вдохов, а потом устремила взгляд к горизонту, пока ее желудок не успокоился и рвотные спазмы не прекратились.
Легкие облачка плыли по небу подобно клочьям нечесаной шерсти. С побережья Испании долетал теплый и приятный ветер. Море, чьи воды напоминали тяжелый арабский шелк, переливаясь всеми оттенками желтого, зеленого и голубого, снисходительно отнеслось к жалким созданиям, путешествующим в утлой лодочке по его необъятным просторам. Но она знала, что оно могло измениться в мгновение ока. Так же, как добрый дон Фердинанд превратился в негодяя Сомбру.
Тень корабля на морской глади в такт движению волн играла всеми оттенками черного. Лине вспомнила, что так же вились кудри у цыгана. А дальше море, освещенное солнцем, обретало цвет его глаз – чистый сверкающий сапфир. Она вздохнула. Мошенник он или нет, она отдала бы все, чтобы сейчас он оказался рядом, взял ее под свою защиту, и даже согласилась бы сносить его самоуверенные насмешки над тем, что вот она, дескать, снова вляпалась в неприятности.
Так она предавалась горестным мыслям, и вдруг ей снова стало дурно, но на этот раз это была не морская болезнь. Нет, это было ощущение, будто кто-то за ней наблюдает. Она не удивилась – ей казалось, что за каждым ее движением следил весь экипаж. В конце концов, для них она была таким же чужеродным объектом, как черная нить в белой пряже.
