Текст книги "Мой спаситель"
Автор книги: Глиннис Кемпбелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Лине все еще пребывала в оцепенении, несмотря на все усилия, которые приложил Дункан, чтобы утешить ее. А теперь он не хотел, чтобы ей пришлось отвечать на множество вопросов. При данных обстоятельствах ее вряд ли можно было обвинить в убийстве. Эль Галло был известным преступником, и многие свидетели происшедшего помогут оправдать ее. Но если суда не избежать он не видел смысла усугублять душевные страдания Лине, заставляя ее предстать перед любопытными наблюдателями.
– Мне нужно вымыть руки, – сказала она.
Дункан с грустью посмотрел на ее пальцы, с которых она чуть ли не содрала кожу, пытаясь отмыть кровь. Хотя, честно говоря, гораздо больше ее беспокоило большое пятно на накидке.
Он поспешил исполнить ее желание, прежде чем она успеет привлечь к себе нежелательное внимание. Они спустились с палубы в каюту капитана. Дункан налил воды в таз из оловянного кувшина, стоявшего на столике рядом с соломенным тюфяком капитана.
– Давайте ваши руки, – приказал он и бережно стал смывать следы крови.
Похоже, это успокоило ее. Когда он протянул ей льняное полотенце, она пробормотала:
– Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?
– Простить вас? – Что она имеет в виду? Она спасла ему жизнь. Если бы она не начала действовать быстро и, с неохотой вынужден был он добавить, с типичной для де Монфоров дерзостью, то сейчас на досках палубы могла бы быть его кровь.
– Я... ошибалась, – сказала она. – Я ошибалась, когда судила вас, ошибалась, когда... предала вас.
Он нервно потер большим пальцем тыльную сторону ее ладони. Она поколебала его решимость. Это было последнее, чего ему хотелось. Да, он выслушает ее – уж это-то она заслужила. И хотя он, ни на мгновение не засомневавшись, вновь предложил ей свою защиту, позволить ей опять завладеть его сердцем Дункан не собирался.
Лине судорожно вздохнула и принялась теребить складки своей юбки.
– Мой отец научил меня никогда не доверять простолюдинам, – негромко сказала она. – Видите ли... – В глазах у нее появилось отсутствующее выражение. – Моя мать была крестьянкой. И поскольку мой отец очень сильно любил ее, он отказался от всего, что связывало его с де Монфорами, чтобы жениться на ней. Он бросил... все – свой титул, состояние, землю, семью. – Она нахмурилась. – После того как она обнаружила, что ему больше нечего предложить ей, она сбежала, оставив ему новорожденную девочку. – Она слабо улыбнулась. – Отец говорил, что я была еще мокрая после родов, когда он услышал мой крик под дверью.
Дункан проглотил комок в горле. Однажды он вот так же нашел ребенка в куче мусора. Сейчас маленькая девочка жила в замке де Ваэров.
Лине закрыла глаза.
– Мой отец учил меня, что простолюдины – низкие и коварные. Он говорил, что я никогда не должна верить им. Вы должны понять...
– Я понимаю, – отрывисто бросил он.
– Но вы, – начала она, – наморщив лоб, – ситуация была парадоксальна для нее. – Вы – исключение. Вы были добры и храбры и... и... проявили больше благородства, чем любой знатный господин, которого я знаю.
Дункан замер. Ему не хотелось слышать этого. Он не был готов простить ее. Но когда Лине взглянула на него своими большими глазами ангела, он почувствовал, что его самообладание понемногу испаряется.
– Если вы все еще хотите, – шепотом произнесла она, – я согласна стать вашей женой.
Дункан перестал дышать. Внезапно он почувствовал себя так, словно Лине держит его сердце в своих ладонях над глубокой пропастью. В его голове пронеслись тысячи мыслей и эмоций.
Она спасла ему жизнь. Он – ее должник хотя бы только за это. Но она уже однажды оставила его, как ненужный хлам, его врагам. Она была самой красивой, самой умной и самой очаровательной женщиной, которую он когда-либо встречал. Но она же бессердечно украла его фамильный перстень. Она занималась с ним любовью со страстью и пылом, которых он не знал раньше. Но она предала его, когда его семя было еще теплым в ней.
Однажды он уже предлагал ей замужество. Она наотрез отказалась. Он не был склонен повторять собственные ошибки. Но вот сейчас она смотрела на него, затаив дыхание, и восхищение на ее лице постепенно сменялось недоумением, пока он не спешил с ответом.
– Почему? – прямо спросил он.
– По-потому что я вижу, что вы не такой, каким я вас себе представляла, – запинаясь, произнесла она. – Вы честный и... достойны доверия...
– Достоин доверия?
Она в недоумении уставилась на него.
– Теперь я понимаю, – с горечью сказал он. – Вы ничем не лучше своей матери. Теперь вы знаете, что я – Дункан де Ваэр. Теперь я вас достоин – с моим состоянием и положением.
– Дункан де Ваэр? – воскликнула она. – Это абсурд! Вы смогли одурачить Эль Галло и его экипаж, но я не так доверчива!
Он покачал головой, не веря своим ушам.
– Вы мне не верите?
– Что вы – сэр Дункан де Ваэр? Конечно нет.
– Тогда почему вы хотите стать моей женой? – требовательно настаивал он.
– Я сказала вам...
– Я всегдабыл честен и достоин доверия, – решительно отрубил он. – Почему сейчас? Почему не раньше?
Она поежилась под его взглядом.
– Потому что...
– Потому что? – настаивал он, пытаясь заглянуть в ее душу.
И внезапно его глаза стали пустыми, и он многозначительно перевел взгляд на ее живот. – Вы боитесь, что могли зачать ребенка,– догадался он, – и не хотите, чтобы он оказался незаконнорожденным.
– Нет! – вскричала она, но румянец на ее щеках подсказал ему, что он был близок к правде. Да, два дня назад замужество представлялось ей вполне приемлемым решением, но с тех пор она прошла через все круги ада. У нее было два дня, чтобы поразмыслить над всем, через что им пришлось пройти, над достоинствами цыгана, над своим предательством, над всем тем, что действительно имело значение. Она стала другой женщиной.
– Вам не о чем беспокоиться, леди, – буквально выплюнул он, и его глаза метали молнии. – Я всегда забочусь о своих отпрысках.
– Вы не понимаете. Я... – Лине уставилась на него, не веря своим ушам. – А сколько их у вас?
– Девятнадцать. – На его лицо набежала легкая тень задумчивости. – Или двадцать.
Сначала она подумала, что он просто шутит. Но он был серьезен, как никогда. Ей стало трудно дышать – он говорил серьезно.
– И если я женюсь, – сказал он сквозь сжатые зубы, – то по более веским причинам, чем необходимость дать свое имя ребенку, которого я зачал.
Лине отчаянно запротестовала.
– Пожалуйста, не торопитесь с ответом. – Святой Боже, лучше бы она вообще не спрашивала. Она все еще не могла смириться с тем, что у их любви не будет другого шанса. – Пожалуйста, подумайте над этим.
Он в нерешительности пожевал губами, прежде чем ответить.
– Я... подумаю об этом.
Он снял накидку с деревянного крючка и закутал ее, чтобы скрыть перепачканную кровью юбку. Потом он быстро увел ее с корабля, подальше от любопытствующей толпы, задержавшись на мгновение только для того, чтобы отправить какого-то парнишку в замок с сообщением об их благополучном возвращении.
На следующий день старая повозка, запряженная измученными пони, медленно тащилась по южной дороге. Обычно у Лине на поездку уходило всего несколько часов. При таких темпах им потребуется целый день. Слава Богу, подумала она, что капитан Кемпбелл оказался настолько любезен, что дал им денег на дорогу, в противном случае им пришлось бы идти пешком поскольку у троих путешественников – Гарольда, цыгана и ее самой – не было ни фартинга.
Она не знала, каким образом им удалось переночевать в гостинице прошлой ночью. В сущности, она почти ничего не помнила из происшедшего после того, как они сошли на берег. Но она проснулась отдохнувшей после благословенной ночи без сновидений на удобном соломенном тюфяке и обнаружила, что кто-то оставил для нее чистое нижнее белье и юбку.
Когда явился цыган с лошадью и повозкой и настоял, что должен сопроводить ее в Аведон, она едва не расплакалась от облегчения. Наконец она ехала домой.
И вот теперь путешествие подходило к концу. Янтарное солнце пряталось за горами, когда они взобрались на вершину холма, у подножия которого приютился Аведон.
Лине гордо вскинула голову. Прекрасную, поросшую густой травой долину, где паслись овцы, пересекала серебряная лента реки, огибая стены небольшого городка. Вдалеке виднелись поля пшеницы и ячменя, овса и ржи, распростершиеся на плодородной почве, подобно плащу с разноцветными заплатками. С вершины холма крытые соломой домики деревушки казались соседями, собравшимися посплетничать.
Когда они въехали в городские ворота и оказались на вымощенной булыжником улице, Лине вдохнула знакомый запах дома – свежескошенного корма для скота, выдержанного эля, резкий запах красильни, вечерней похлебки, разогреваемой в сотнях домашних очагов. Большинство купцов уже закрыли свои лавки и отправились по домам. Скоро наступят сумерки и городские ворота закроют на ночь.
В глазах у Лине появилась предательская влага, когда она подумала о том, как изменилась ее жизнь с тех пор, как она последний раз была здесь.
Дункан, прищурившись, рассматривал дома, мимо которых они проезжали. Он по привычке выискивал беспризорников, забившихся в щели между домами, и жалел, что у него нет с собой серебра.
Они приблизились к внушительному строению, обнесенному стеной, и Гарольд с гордостью указал на него рукой, что означало, что они прибыли к дому де Монфоров.
Над соломенной крышей высокого дома курился легкий дымок, хотя в закрытых ставнями окнах света не было видно. Двор был чистым и ухоженным, а его каменные плиты чисто подметены. Но никто не выбежал из дома, чтобы поприветствовать свою хозяйку. Дункан забеспокоился.
Лине, забыв о всякой осторожности в своем стремлении как можно быстрее оказаться дома, спрыгнула с повозки и побежала к деревянным воротам, готовясь распахнуть их створки, чтобы телега могла въехать внутрь. Не успела она коснуться деревянных панелей, как Дункан схватил ее за плечи и отстранил.
– Позвольте мне войти первым, – пробормотал он, всматриваясь во внешний двор перед домом, потом перевел взгляд на надворные постройки, но не заметил ничего подозрительного. – Подождите здесь. Я иду внутрь.
– Но вы... – запротестовал Гарольд.
– Подождите здесь. Я не хочу, чтобы вы попали в ловушку.
– Мне кажется, вам лучше... – начала Лине.
Он отошел, прежде чем она успела закончить. Вытащив кинжал, он приблизился к двери с величайшей осторожностью, словно охотник, выслеживающий оленя. Он медленно приоткрыл дверь.
Внутри дом освещал только огонь в очаге. На оштукатуренных стенах танцевали тени, отбрасываемые мебелью. Он напряг слух, стараясь расслышать хоть малейший звук, и сделал неуверенный шаг внутрь.
Быстрое движение воздуха должно было насторожить его, но оно было слишком кратким, чтобы он успел отреагировать. Темнота внезапно расцветилась мириадами звезд, когда его сбил с ног сильнейший удар по лбу.
Глава 19
После этого удара Дункан шатался, как пьяный, и тряс головой, пытаясь избавиться от неприятного ощущения – в глазах у него двоилось, в голове гудело, и эхом отдавалось квохтанье какой-то старухи. Интересно, ему это только кажется или действительно какая-то дряхлая женщина причитает над ним?
Снаружи ойкнула Лине, услышав странный звук.
– Я присмотрю за лошадью и повозкой, миледи, – пробормотал Гарольд.
Лине подобрала юбки и поспешила к дому, услышав, как старуха угрожает дальнейшей расправой.
– Маргарет! – закричала она. – Маргарет, это я, Лине.
– А, моя Лине, ты уже вернулась домой! Не беспокойся, девочка! – просияла старая женщина. – Попался, мошенник! Несколько дней он будет плохо видеть, это уж точно.
– Маргарет! – упрекнула ее Лине, оглядывая полутемную комнату. – Что ты наделала? Где он?
Прежде чем Маргарет успела ответить, Лине наткнулась на покачивавшегося цыгана. Он вцепился в ее плечи, ища поддержки, и едва не свалил ее на землю.
– Он не прошел мимо меня, – продолжала трещать Маргарет. – Я поджидала этого хитрого мошенника.
Маргарет, сказала Лине, стараясь сохранить спокойствие. – Положи свое оружие и зажги свечу. Боюсь, что ты напала на... друга.
– Друга? – пронзительно заверещала Маргарет. – Так он не вор?
– Нет, Маргарет, и почему ты сидишь в темноте, когда у нас полно свечей?..
– Свечи не помогают моим старым глазам, – пожаловалась Маргарет. – А он если не вор, значит, что-то вынюхивал, прокравшись сюда тайком?
Болезненный гул в голове у Дункана не желал проходить. Только когда была зажжена свеча, он обнаружил причину этой боли.
И сразу же пожалел об этом. К его стыду, крошечная женщина лет семидесяти с угрожающим видом сжимала в руках огромную железную сковородку, держа ее, словно дубинку. Несмотря на уверения Лине в том, что он – не вор, в ярких глазках-бусинках женщины снова промелькнуло подозрение, особенно когда она узрела его плачевный внешний вид.
– Вам лучше присесть, – заботливо посоветовала Лине, когда он взялся обеими руками за голову, и осторожно усадила его на стул. – Маргарет, я надеюсь, ты удовлетворена. Ты чуть не вышибла ему мозги.
К ужасу Дункана, Маргарет выглядела чрезвычайно довольной собой.
Она фыркнула.
– Похоже, я не первая, от кого он получает по башке. Если он не вор, тогда кто?
– Он... э...
– Сэр Дункан де Ваэр, – пришел он ей на помощь, не обращая внимания на чувствительный удар по лодыжке, которым его наградила Лине.
У Маргарет глаза полезли на лоб при упоминании его титула.
– Сэр... Дункан де Ваэр?
– Нет! – взорвалась Лине.
– Да, – возразил он, прижимая ладонь ко лбу.
Маргарет поднесла внезапно задрожавшую руку к щеке.
– Ну хорошо, – заявила она, нервно откашливаясь, – я должна позвать слуг и приготовить достойный ужин. – Повернувшись к Лине, она громко прошептала:
– Почему же вы не сказали мне, миледи, что вы так рано возвращаетесь домой да еще везете с собой гостя? Настоящего рыцаря. Сэр Дункан де Ваэр. Подумать только. А я еще ударила беднягу по голове. – Повернувшись, старуха направилась в кладовую, и сковородка, которую она нацепила на пояс, в такт ударяла ее по ноге.
Лине стояла с открытым ртом. Он сказал Маргарет, что он – рыцарь. Хуже того, старая женщина поверила ему.
– Зачем вы ей сказали это? – прошипела она.
– Сказал ей что?
– Что вы – сэр Дункан де Ваэр.
– А что я должен был сказать?
Лине в отчаянии провела рукой по растрепанным волосам. Она не знала. Это была ее идея – скрыть правду от слуг. В конце концов, не могла же она просто взять и заявиться домой с незнакомцем под ручку, представив его как цыгана и возможного отца ее будущего ребенка. Но она боялась, что море лжи станет еще глубже и она просто утонет в нем, если не прекратит лгать прямо сейчас.
Три пары любопытных глаз подсматривали за ними из-за ширмы, отгораживавшей вход в кладовую и на кухню. Маргарет, совершенно очевидно, только что сообщила новости слугам – на ужин пожаловал сэр рыцарь собственной персоной.
Лине одарила перешептывающихся девушек яростным взглядом. Те быстренько удалились на кухню.
– Может быть, вам не стоило приезжать сюда так быстро, – пробормотала Лине. – Через несколько дней, когда все успокоилось бы...
– Лине, – прошептал он, взяв ее за руку, – вы только что расправились с самым злобным испанским пиратом из когда-либо бороздивших моря. У него повсюду сообщники. Я не могу оставить вас здесь одну, без защиты.
– Я могу...
– Защитить себя? Я так не думаю. – Он поморщился, потирая лоб. – Хотя эта старая леди со своей сковородкой может нанести некоторый урон.
И тут из-за ширмы появилась «старая леди», а за ней служанки. Она пропела:
– Я надеюсь, вы любите баранину, сэр рыцарь.
«Неужели обязательно именовать его так?» – с раздражением подумала Лине.
– Баранина? Это одно из моих любимых блюд, – заверил он Маргарет.
Девушки просияли.
Нахальный цыган взял свечу, которую принесла Маргарет, и начал зажигать другие свечи в комнате подобно тому, как царь Мидас превращал в золото все, к чему прикасался. Они стоят почти столько же, сколько настоящее золото, подумала Лине, испытывая раздражение оттого, что он зажег сразу так много свечей.
Ей стало интересно, сколько еще он будет изображать из себя знатного лорда. Служанки уже начали причитать над его синяками и шрамами, флиртуя с ним напропалую. Они забрали у него накидку и забросали вопросами, стремясь удовлетворить любой каприз. Будь он проклят – прямо у нее на глазах, в ее собственном доме он узурпировал ее власть.
В заднюю дверь вошел Гарольд.
– Вытирай ноги! – крикнула ему из кухни Маргарет.
– И тебе добрый вечер, – пробормотал в ответ Гарольд. Он извинился перед цыганом. – Она просто глупая старуха, милорд. Надеюсь, она хорошо вас встретила?
Цыган принялся массировать виски.
– Да, Гарольд, это уж точно. Она уже предложила мне гостеприимство.
– Я слышал. Могу я что-либо сделать для вас, милорд? Прежде чем Лине смогла завладеть вниманием Гарольда, цыган начал отдавать собственные распоряжения.
– Да, Гарольд. Может быть, тебе удастся приготовить для меня где-нибудь соломенный тюфяк? И я хотел бы встретиться со слугами, чтобы знать их в лицо и по именам. Ты не мог бы пригласить их к столу на ужин?
– Будет исполнено, милорд. – Глаза у Гарольда заблестели от столь неожиданного приглашения.
Лине забарабанила пальцами по спинке стула, когда Гарольд отправился выполнять поручение.
– Если мне позволено напомнить вам, цыган, – произнесла она сквозь зубы, – я управляю этим поместьем.
– Разве не покажется слугам странным, если сэр Дункан де Ваэр не выкажет власти, к которой он привык с рождения? – Его наглая улыбка приводила ее в бешенство.
Если бы Лине была кошкой, решил Дункан, то сейчас шерсть у нее на загривке встала бы дыбом. Она бы исцарапала его своими когтями. Но его это ничуть не беспокоило. При таком количестве свидетелей, сновавших по комнате, она могла только шипеть на него, будучи не в состоянии причинить вред.
Он повернулся к Лине спиной и воспользовался случаем, чтобы оглядеться. Даже по его меркам дом производил впечатление. Главная комната была огромной. Пол был выложен тщательно подогнанными каменными плитами, а стены покрыты светлой штукатуркой, если не считать очага и настенных канделябров, над которыми стены немного закоптились. Ширмы, отделяющие комнату от кухни и кладовой, были расписаны виноградными лозами и цветами красного и золотистого оттенков. В углу комнаты виднелась лестница, ведущая на второй этаж, где располагались спальни.
В комнате стояли стулья, большой, украшенный резьбой сундук с буфетом, письменный стол, на котором лежали листы пергамента, чернильница и нечто вроде гроссбуха, рядом с ткацким станком была сложена обработанная шерсть, а также складной столик, который использовался в качестве обеденного. Многочисленные зажженные свечи придавали комнате радостно-торжественный вид.
Он открыл ставни и выглянул в незастекленное окно. Ночь выдалась тихой, и на небе весело подмигивали первые вечерние звезды.
Вернулся Гарольд, и они вдвоем собрали раскладной столик. Маргарет со служанками внесли большие блюда с едой и бутылку дорогого французского вина. Дункан видел по напряженно поджатым губам Лине, что она не одобряет щедрости своих слуг.
– Я пойду посмотрю на надворные постройки, – сухо сказала она.
– Не утруждайте себя, миледи, – великодушно заявил Дункан. – Темнеет. Я пойду посмотрю на надворные постройки.
Маргарет напевала себе под нос, доставая из буфета оловянную посуду, и Лине зашипела на Дункана, полагая, что та ее не услышит.
– Это мой дом! Не смейте мне приказывать!
Дункан наклонился, чтобы сложить поленья в остывшем очаге, и мрачно улыбнулся.
– Чепуха, миледи, не беспокойтесь обо мне, – произнес он достаточно громко, чтобы слышала Маргарет, – хотя это очень любезно с вашей стороны – проявлять такую заботу.
Лине пробормотала проклятие.
Он поджег поленья от пламени свечи, осторожно подул на огонек, пока тот не разгорелся, а потом с важным видом выпрямился.
– Следите за своим языком, – прошептал он, кивая на служанок, достающих из буфета салфетки. – Здесь присутствуют леди.
С этими словами он прошел через заднюю дверь мимо нее и ширм и вышел в ночь к надворным постройкам.
Еще никогда на долю Лине не выпадало таких страданий, как во время ужина. Бесстыжий цыган, явно наслаждаясь властью, которую он самовольно захватил, вошел в роль де Ваэра, пригласив к столу даже пропахшего навозом мальчишку из конюшни, и поражал воображение присутствующих занимательными историями из собственного выдуманного прошлого.
– Мой отец был в ярости, разумеется, когда я вернулся домой с пустыми руками, – разглагольствовал он, смакуя кусок баранины. – Понимаете, я отдал свою добычу голодному крестьянину, которого я встретил, когда возвращался домой.
У парнишки из конюшни округлились от изумления глаза. Служанки восторженно хихикали. Лине нахмурилась. Цыган рассказывал свои истории так, что она сама могла бы в них поверить.
И тут вдруг она сообразила, что к чему. Теперь она догадалась, как цыган зарабатывал себе на жизнь. Она должна была понять это давным-давно, учитывая его склонность и умение выдавать себя за другого, его ловкость в обращении с мечом его остроумие.
Он был актером. Он просто должен был быть им. И актером весьма поднаторевшим в искусстве обмана. Неудивительно, что он сумел убедить Маргарет в том, что он – джентльмен, Сомбру – что он пират, Эль Галло – что он кузен короля Филиппа. Она откинулась на спинку стула, весьма довольная собой и своей новой догадкой.
– Молю вас, расскажите нам еще что-нибудь, сэр Дункан, – восторженно пролепетала Маргарет, наполняя его кубок.
– О нет! – Дункан вытер губы салфеткой и многозначительно взглянул на Лине. – Я боюсь, что могу наскучить своей историей.
– Нет! – вскричали слуги в один голос.
– Ваши истории такие необычные, – выдохнула Маргарет. – Разве нет, миледи?
– О да, они весьма необычайны, – сухо согласилась та. – Но у Гвен уже трижды свешивалась голова на грудь, а в глаза Элизы надо вставлять спички, чтобы она могла держать их открытыми. В будущем предстоят весьма крупные заказы. Я хочу, чтобы завтра с самого утра все стояли у своих станков с ясной головой и острым взглядом.
Маргарет хлопнула в ладоши.
– Леди Лине права, девочки. Майв и Кейт, вы можете остаться – поможете убрать со стола. А остальные – ну-ка, бегом отсюда!
Девушки вяло запротестовали, но, тем не менее, подчинились.
– Гарольд, – сказал Дункан, – проводи их в комнаты. – И добавил совсем уже тихо: – И сегодня держи кинжал под рукой.
– Будет исполнено, милорд. А где вы намереваетесь прилечь? Лине оцепенела. Интересно, как далеко способен зайти этот наглый цыган? Неужели он потребует комнату ее отца? Комнату, которую отделяла от ее спальни всего лишь тоненькая перегородка?
– Я буду спать здесь, у огня, если найдется лишний соломенный тюфяк для меня, – заявил он.
Вообще-то ей следовало испытывать облегчение: он явно не собирался соблазнять ее в ее же доме. Но по какой-то непонятной причине она ощутила разочарование.
– Очень хорошо, милорд, – ответил Гарольд. – Честно говоря, сэр Дункан, я бы предпочел находиться с вашим мечом поближе к входной двери.
Дункан подмигнул ему.
Майв и Кейт начали прибирать со стола, в то время как Маргарет склонилась над котлом, висевшим над огнем.
– По-моему, вода для вашей ванны уже нагрелась, – торжественно заявила она.
В глазах Лине застыл немой ужас. Дункан открыто улыбался. Разумеется, считалось высокой честью, когда леди-хозяйка поместья лично купала заезжего высокого гостя.
Леди Алиса с чувством глубокого удовлетворения постучала свернутым в трубочку пергаментом по столу, отчего огонек свечи весело заплясал. Сегодня днем деревенский мальчишка принес домой радостную весть о благополучном возвращении Дункана и кончине Эль Галло. Примерно час спустя прибыл и этот пергамент, все еще влажный от пота старательного гонца короля, доставившего его в замок.
Король Эдуард одобрил выбор. Лине де Монфор была признана подходящей невестой для Дункана. Леди Алиса не знала, да ее, в общем, и не волновало, что стало тому причиной – то ли ее доводы, то ли то, что она безропотно отдала Холдена королю. Двое возлюбленных – а, зная Дункана, она была уверена, что они уже стали возлюбленными, – могли пожениться с благословения короля.
Глаза ее засверкали, когда она представила себе, какой великолепной парой они станут и какие красивые у них будут дети, ее внуки, внуки, довольно подумала она, одетые в самые красивые дорогие шерстяные одежды. О да, как будет замечательно иметь в семье торговку шерстью.
Она развернула на столе чистый пергамент, окунула перо в чернильницу и начала составлять распорядок банкета для роскошного свадебного торжества.
Маргарет сунула искривленный морщинистый палец в котел над огнем.
– Молю вас, милорд, расскажите нам, как вы встретились на ярмарке.
Лине напряглась, когда цыган решительно положил руку на спинку скамьи, которую она делила с ним.
– А, – заявил он, – мне неловко в этом признаваться, но это была любовь с первого взгляда.
Майв и Кейт вздохнули. Лине одарила их яростным взглядом.
– Да, – продолжал он, играя с локоном Лине, доходившим ей до талии, – Лине де Монфор взглянула на меня один-единственный раз и заявила, что она вверяет мне свою жизнь.
Лине не верила своим ушам. Она схватила свой кубок с вином и сделала большой глоток, чтобы подавить готовый сорваться с губ крик ярости.
Цыган пожал плечами.
– Что мне оставалось делать, кроме как покориться ее желанию?
Она поперхнулась.
– С вами все в порядке, любовь моя? – поинтересовался Дункан, похлопав ее по спине.
Она готова была убить его сию же секунду.
Внезапно Маргарет хлопнула в ладоши.
– Сэр Дункан де Ваэр! Боже мой, вы, должно быть, родственник самого лорда Джеймса де Ваэра!
– Да, – коротко ответил он, не пускаясь в дальнейшие рассуждения. – Вы уверены, что с вами все в порядке, Лине?
– Со мной все хорошо, – выдавила она.
– Ну и отлично, – сказала Маргарет, подмигнув цыгану. – У меня все будет готово через минуту, и вы будете иметь честь искупать сэра Дункана.
– Я уверена, что сэр Дункан может...
– Принести свежую воду для ополаскивания и тяжелую ванну, разумеется, – подхватил он, кладя на стол свою салфетку.
Маргарет прищурилась.
– Кем, вы сказали, сэр, вы приходитесь лорду Джеймсу?
Лине затаила дыхание.
– Нет, я не сказал, – улыбнулся он, опустошая свой кубок и протягивая его Кейт. – Вино просто замечательное, Маргарет.
– Я вполне одобряю ваш выбор. Мой слуга не смог бы сделать лучшего.
Маргарет раскраснелась от гордости, забыв о своем вопросе.
– Позвольте, это сделаю я, – сказал он, когда Кейт и Майв начали разбирать складной столик. – А вы двое отправляйтесь спать. Молодым сердцам нужно помечтать.
Девушки мечтательно улыбнулись и поспешили прочь.
Лине сидела, как пораженная громом. Будь проклята его невероятная наглость! Достаточно было и того, что она приняла его как простолюдина, что она вверила ему свою любовь, несмотря на его происхождение. Но он, выдающий себя за лорда с голубой кровью... В этой роли он превзошел самого себя. А теперь еще и обзавелся сообщниками в лице ее слуг. Ее раздражало то, что окружающие так легко попали под его обаяние. Вне всякого сомнения, Дункан наслаждался от души, когда женщины суетились вокруг него.
Святой Боже, теперь и она называла его Дунканом.
– Я иду приготовить для вас комнату, миледи, – сделав книксен, сообщила Маргарет.
Когда она удалилась, Лине наконец обрела голос. Она вскочила и напустилась на цыгана.
– Можете купаться сами! – прошипела она.
– Я так и думал, что вы это скажете.
– Подумать только, Дункан де Ваэр! Теперь я знаю, кто вы. – Она ткнула его пальцем в грудь. – Вы ведь актер, правда?
Он одарил ее своей обезоруживающей открытой улыбкой, но Лине не сдавалась.
– Не пытайтесь отрицать этого. Теперь я раскрыла вашу тайну.
Он прислонился к буфету и скрестил руки на груди, очевидно, готовый с интересом выслушать ее рассуждения.
– Признаюсь, сначала вы меня озадачили тем, что ничего не умеете делать, но у вас полно денег, – откровенно поведала она ему, – но я бы и дня не продержалась в торговле, если бы у меня не было нюха на такие вещи.
Он испустил драматичный вздох.
– Увы, наконец-то вы меня раскрыли. В чем же я ошибся?
Лине довольно улыбнулась.
– В своем выборе ролей, милорд. Если вы собирались изображать из себя знатного господина, вам следовало выбрать вымышленный титул, а не тот, который хорошо известен в этих краях.
– Маргарет поверила мне. Гарольд поверил мне. – Он недоуменно заморгал. – Гвен и Кейт, Майв и Элиза...
– Фу! Они не отличат короля от поваренка. Они...
– Простые слуги?
Лине прикусила губу.
– А, недоразвитый интеллект, – сказал он.
Она нахмурилась. В его устах это звучало так грубо.
– Они в таких вещах не разбираются. Но я...
– Вы разбираетесь, – кивнул цыган, обдумывая ее версию.
– Ну, разумеется.
– Ну что же, тогда, мне кажется, я вполне могу полагаться на ваше суждение относительно моего представления. Вы ведь скажете мне, если заметите серьезные ошибки?
– Можете быть уверены, – на губах Лине расцвела торжествующая улыбка. – А теперь я иду спать.
Дункан смотрел ей вслед, пока она поднималась по лестнице, покачивая бедрами.
– Знаете, а ведь Маргарет этого не одобрила бы, – окликнул он.
– Не одобрила бы чего?
– То, что вы отклонили привилегию искупать меня.
Глаза Лине метали молнии.
– Маргарет может убираться к дьяволу.
Дункан коротко рассмеялся и покачал головой, но Лине скрылась за дверью своей спальни. Он вышел наружу поискать ведра. Рядом с колодцем в задней части дома он нашел несколько ведер и принялся наполнять их водой. Трудился он тихо, прислушиваясь ко всевозможным посторонним звукам, которые могли бы изобличить вторжение незваных гостей. Затем он занес ведра в дом.
Большая ванна в уголке кладовой была тщательно обшита холстиной. Пока он тащил тяжелое деревянное корыто по каменным плитам пола, до него сверху донеслись голоса о чем-то спорящих женщин. Он вылил горячую воду из котла в ванну, разбавил ее холодной водой из ведра – спор продолжался.
Голоса приглушала дверь в комнату Лине, но он расслышал слово «искупать», произнесенное полудюжину раз. После нескольких минут серьезной перебранки появился победитель. Маргарет с суровым и чопорным видом решительно вышла из спальни. Она несла с собой закупоренную бутылочку, кусок мыла, стопку льняных полотенец и бархатный халат темно-синего цвета, который она торжественно вручила ему.
– Это для вас, милорд, – сладким голосом произнесла она. – Хозяйка сейчас спустится, чтобы исполнить свою обязанность.
Дункан подавил улыбку.
– Благодарю вас, Маргарет.
– Тогда, если я вам больше не нужна, я отправляюсь спать, а утром приберусь здесь.
