Текст книги "Будь осторожен, незнакомец!"

Автор книги: Гленн Маррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 7. ЧЕЛОВЕК СО ЗВЕЗДОЙ

В восемь пятнадцать Барту просунули завтрак через проем в двери камеры. Он забрал поднос к себе на койку и добрых полчаса утолял голод.

Ему удалось поспать несколько часов, и сейчас голова у него была ясная. Он внимательно перебрал все события, приведшие к его аресту, уделив особое внимание истории, рассказанной Мэйсом Халлидеем. Санни Барстоу, слабое звено, девушка, на которую он полагался, теперь лежит, застывшая и холодная, ожидая погребения. Она была готова открыться ему. Если бы не снайперский выстрел, Барт теперь обладал бы сведениями, которые искал – правдой об убийстве Роя Таннера. Что же сказала девушка? «Пит убил Таннера. Но…»

Но!..

Что должно было последовать за этим наиважнейшим «но»? Очевидно, факт, неизвестный представителям закона, что-то, сознательно скрытое от них. А кем? Кем же еще, как не свидетелями – Халлидеем и Уотлингом?

– Ты убил ее, Халлидей. – Он произнес это обвинение вслух, хотя и негромко. – Тебе нужно было закрыть ей рот.

«Это – единственный ответ», – сказал он себе. – «Первый выстрел Халлидея должен был прикончить меня. Ну, а потом хозяин салуна, по известным ему одному причинам, должен был сделать так, чтобы голос девушки умолк навсегда. По-видимому, Симс появился сразу после этого, слишком быстро, чтобы Халлидей рискнул прикончить меня. И тогда Халлидей меня подставил – а Симс слишком ликовал, чтобы толком проверить показания Халлидея. Ладно! Если Халлидей так старался заткнуть рот Санни Барстоу, значит, он поставил на карту очень много – он и Уотлинг».

Чуть погодя его мысли переключились на другие имена – Алби Финн, Джефф Каттл, Лорэйн. Теперь, должно быть, все они уже знают. В таком городишке как Каррсберг слухи расходятся быстро. Лорэйн теперь знает, что он сидит в камере у Эмерика, задержанный по обвинению в убийстве этой жалкой девчонки. Как она это воспримет?

Лорэйн, хотя он этого и не знал, восприняла это стойко, сохраняя, ради покупателей, внешнее спокойствие. Многим уже было известно, кого она угощала ужином накануне вечером, и, сгорая от желания поглядеть, как она себя держит, назойливые кумушки ломились в лавку, покупали ненужные им вещи и изо всех сил пытались узнать что-нибудь. Лорэйн была вежлива, но немногословна, и скрывала свои истинные чувства под маской невозмутимости.

В салуне Халлидей охотно повторял свою историю снова и снова. Его клиенты с интересом слушали, обменивались мнениями, разбирая возможные побуждения виновного. Один из посетителей, доктор Джад Бойд, демонстрировал явное нежелание верить всему, что он слышал.

– Согласен, сейчас это выглядит неважно для Коннигана, – толковал он своим друзьям. – Доказательства, как Мэйс их излагает, звучат убедительно. Но я бы не хотел, чтобы город удовлетворился половиной правды. Человек считается невиновным, пока его вина не доказана. Барт Конниган имеет право на справедливый суд. Вот когда присяжные вынесут свой вердикт, – что ж, тогда будет достаточно времени, чтоб поорать об этом.

– Док, черт побери! – запротестовал Халлидей. – Я говорю то, что я видел!

– Конечно, Мэйс, – кивнул Бойд. – Но ловкий адвокат сможет ослабить твои доказательства, если приложит к этому мозги.

– Может, ты будешь любезен сказать мне, как он это сделает? – поинтересовался Халлидей.

– Ну, к примеру, это преступление произошло ночью. Законник может заявить, что там, на излучине, видимость была не особенно хорошая…

– Я все ясно видел! Луна была яркая…

– А хоть и так, – пожал плечами медик. – Посадят тебя на свидетельское место, Мэйс, в зале суда, и тут, по всей видимости, так начнут тебя допрашивать, как тебе и не снилось. Как насчет этого, Мэйс? Приходилось тебе когда-нибудь давать показания на процессе по делу об убийстве?

– Нет. Никогда, – нахмурился хозяин салуна.

– А мне приходилось, – заявил Бойд. – Несколько раз. Оч-чень интересное занятие…

– Эти ребята, законники, – вмешался еще один посетитель. – Они запросто все вывернут задом наперед.

– Это точно, Дэн, – кивнул Бойд. – Я не раз видел, как свидетель ломался – прямо на куски разваливался под перекрестным допросом. – Он, как бы оправдываясь, улыбнулся окружающим. – Есть что-то такое в этом кресле для свидетелей. И не требуйте у меня объяснений. Но, говорю вам, частенько, когда человек сидит в этом кресле, ему несладко. Умный юрист умеет докопаться до сути вещей. А то еще начнут рыться в прошлом свидетеля, чтобы показать его ненадежность. По сути, заранее и не скажешь, что они могут устроить…

Медик еще довольно долго разрабатывал эту жилу. Халлидей стойко оборонял свою скептическую позицию, изо всех сил стараясь скрыть нарастающее беспокойство. Может, Бойд и в самом деле знает, что говорит? Может, он, Халлидей, действительно окажется в опасном положении, когда выйдет на свидетельское место, чтобы повторить свою ложь – под присягой? Какое там они словечко для этого придумали?.. Лжесвидетельство, ложное показание под присягой. Ну да, он об этом слышал. За это положено суровое наказание. И что будет, если случится самое худшее? Если адвокат понаделает пробоин в его показаниях? Тогда подозрения обратятся против него самого…

Пока бессовестный кабатчик боролся с новыми страхами, весть о преступлении достигла еще одного заинтересованного человека – хозяина «Дубльве в рамке». Кладовщик Уотлинга был в городе – закупал провизию. Когда ему рассказали о жестоком убийстве рыжей девчонки, он высказал мрачное предположение – и это предположение вскоре дошло до ушей Ната Ролинза.

– Давно уж мы, ребята с «Дубльве», не развлекались. Может, мы и не станем ждать, пока этот койот Конниган пойдет под суд. А может, мы, черт возьми, вытащим его из этой тюрьмы и линчуем!

Редактор «Обозревателя», сидя в своей тесной конторе, долго размышлял о словах кладовщика, потом начал рыться в старых папках.

– Сэм, – спросил он своего печатника, – ты видел когда-нибудь, как линчуют? Я видел. Поганое это дело, суд Линча.

– Для нашего бизнеса – вовсе не поганое, – заметил печатник. – Такая штука – большое событие, о нем писать и писать можно, Нат.

– Это точно, – задумчиво согласился Ролинз. – Только знаешь что, Сэм? Приходит такой день в жизни любого газетчика, когда ему приходится пожертвовать сенсацией, даже не допустить, чтобы что-то случилось, если он в силах…

– Не допустить, чтобы случилось? – захлопал глазами печатник. – Нат, я что-то не уловил вашей мысли…

– Ну и Бог с ней, – нахмурился Ролинз и принялся еще старательней перебирать старые папки.

На ранчо «Дубльве в рамке» Стив Уотлинг выслушал рассказ кладовщика от первого слова до последнего, потом заставил все повторить еще раз. После этого он позвал своего управляющего и велел собрать всех работников ранчо.

– В городе беда случилась, – сказал он управляющему. – Санни Барстоу убита выстрелом в спину – дело рук этого омбре Коннигана.

– Санни – эта рыжая красотка, девчонка, что у Халлидея в салуне рулетку крутила? – Управляющий угрюмо выругался. – Черт побери, Стив! И как это такое Дело может человеку в голову прийти?

– Конниган, – хмуро ответил ранчер, – это убийца по натуре, если я хоть что-то в людях понимаю.

Из спального барака высыпали ковбои и послушали, как кладовщик в третий раз рассказывает историю. Глаза запылали гневом. С окаменевшими лицами они бормотали страшные проклятия. Не прошло и нескольких минут, как жуткое слово «линч» зазвучало тут и там. Уотлинг опустился в кресло с плетеной камышовой спинкой у себя в патио и наблюдал, как его люди накручивают себя до состояния бешеной ярости. Холодно и методично взвешивал он возможные последствия смерти Санни. Неужели у Коннигана так руки чесались, что он докатился до убийства? Впрочем, не имеет значения. Он надежно заперт в тюрьме, а для Уотлинга это и было самым главным.

Из дому вышла Алисия, недоуменно сдвинула брови при виде взбудораженных ковбоев и села рядом с мужем. Люди, заметив ее, отошли подальше, чтобы она не могла слышать их разговоры.

– В чем дело? – спросила она мужа. – Что так взбудоражило этих людей?

– Ну-у… – Уотлинг полуприкрыл глаза и начал сворачивать сигарету. – Я думаю, ее все любили.

– Кого любили?

– Санни Барстоу.

– А кто такая, позвольте спросить, эта Санни Барстоу?

– Одна из девушек, работавших у Халлидея. Она у него заправляла рулеткой. Ее все мои люди прекрасно знали. – Он чиркнул спичкой, прикурил и украдкой покосился на нее. – Она умерла, Алисия. Барт Конниган убил ее прошлой ночью – выстрелил ей в спину.

Женщина вцепилась в подлокотник кресла и уставилась на него, широко раскрыв глаза.

– Ты лжешь! – воскликнула она.

– Я всего лишь повторил тебе то, что слышал в городе Джесс Уикс.

– Твой кладовщик – болтливый дурак! Барт никогда… никогда не обидел бы женщину, я уверена!

– Откуда, дьявол, тебе это знать? – огрызнулся Уотлинг. – Ты его увидела вчера впервые в жизни! Разве можешь ты сказать, что он за человек, этот Конниган? А я тебе объясняю: он повез эту кабацкую девчонку на излучину и убил!

Она встала с кресла и, плотно сжав губы, глянула на него сверху вниз.

– Как ты злорадствуешь! – резко бросила она. – Как тебе нравится излагать мне эту лживую мерзость!

– Тебе, однако, придется поверить в это, – он пожал плечами. – И это, конечно, доказывает, как плохо ты разбираешься в людях, Алисия. Сначала ты теряешь свою глупую голову из-за Пита Коннигана – ленивого щенка, черт знает на сколько лет моложе тебя… А теперь его братец – подлый, низкий женоубийца!

– Ты идиот, Стив! – вспыхнула она. – Я никогда не была влюблена в Пита. А что касается Барта – да я едва знакома с ним…

– Да, ты едва с ним знакома, – мрачно кивнул Уотлинг. – Но все равно ты по нем сохнешь, верно ведь?

– Это просто смехотворно!

– Да ла-адно… – Уотлинг самодовольно усмехнулся и пожал плечами. – Какая разница? Пит Конниган мертв и похоронен – и второму этого ждать недолго осталось…

– Не слишком обольщайся! Не забывай, что есть в Каррсберге закон и порядок! Барт имеет право на честный суд, и…

– Никакой суд, никакие судьи, никакие адвокаты не в силах помочь Коннигану. Его видели, Элис! Мэйс Халлидей видел, как он выстрелил в эту девицу Барстоу!

– Один свидетель? – с сарказмом возразила Алисия. – Мэйс Халлидей – интриган, никчемный игрок! И это его ты считаешь достойным доверия свидетелем?

– Он там был!

Они сверлили друг друга глазами. Лицо Уотлинга потемнело от гнева, женщина дышала прерывисто – но постепенно успокаивалась. Это нарастающее спокойствие встревожило его. Он надеялся унизить ее, довести до слез известием о падении Коннигана, но из этого ничего не вышло. И внезапно жена, которую он привык считать существом глупым и импульсивным, оказалась человеком сильным и решительным.

– Раскин-сити не так уж далеко отсюда, – сказала она спокойно. – Всего день быстрой езды.

– Ну и что? – приподнял он брови. – При чем тут Раскин-сити?

– Там живет Хэйз Малколм.

– Это еще кто такой?..

– Ты мог и не знать Хэйза Малколма, Стив. Он – мой старый друг. Я встречалась с ним на побережье много лет назад. Он довольно известен. – Ее глаза снова загорелись. – Он – адвокат, может самый лучший адвокат в этой части страны. Я еду в Раскин, Стив. Я выезжаю прямо сейчас. Думаю, я смогу убедить Хэйза взять на себя защиту Барта. – Она повернулась ко входу в дом, но приостановилась, чтобы нанести последний удар. – Хэйз – мой давний друг. Он для меня все сделает!

Побелев от ярости, Уотлинг следил, как она входит в. дом. Тысяча чертей! Да что же это такое?! Жена грозного и, уважаемого Стива Уотлинга лично нанимает знаменитого адвоката – чтобы защищать брата-близнеца. Пита Коннигана! Да ведь он станет посмешищем для всего округа!

Со сдавленным проклятием он поднялся из кресла и направился к взбудораженным ковбоям. При его появлении они замолчали. Он вдумчиво оглядел всех по очереди.

– Я знаю, что у вас на уме, – проворчал он. – И не могу сказать, чтоб я шибко вас за это обвинял. Нельзя допустить, чтоб женоубийца сидел в тюрьме и спокойно дожидался, пока какой-нибудь ловкий крючкотвор его вызволит.

– Это уж точно, черт побери! – нахмурился управляющий. – Я их всегда терпеть не мог, этих быстрых на язык поганцев – законников…

– Если у вас, ребята, есть желание прокатиться в город, – сказал хмуро Уотлинг, – то я возражений не имею. Только учтите: Эмерик и Симе мне ничего плохого не сделали. Я не хочу, чтоб им был причинен вред. С Другой стороны, мне тошно от одной мысли, что Конниган может безнаказанно выкрутиться после того, что он сделал с этой девушкой.

Он сказал достаточно. Разъяренным ковбоям не нужно было повторять намек. Он заторопился обратно в дом, а ковбои приготовились скакать в Каррсберг. Быстро оседлали лошадей, зарядили оружие. Через несколько минут вся команда «Дубльве в рамке» под грохот копыт вылетела из кораля, подняв густое облако пыли – оно плыло к патио. Уотлинг удовлетворенно ухмыльнулся, вошел в дом и поднялся наверх. Он собирался открыть дверь в спальню, но она сама распахнулась перед ним.

Алисия переоделась – теперь на ней была блуза и юбка-брюки для верховой езды. Она натягивала перчатки, улыбаясь ему, видя мрачное недовольство в его глазах – и радуясь этому.

– Пусть кто-нибудь оседлает мне лошадь, прикажи, Стив. Я тороплюсь.

– Забудь об этом, – процедил он, опустив руки ей на плечи. – Ни черта ты не поедешь в Раскин-сити! Ты никуда не поедешь!

С этими словами он резко втолкнул ее обратно в комнату, ногой захлопнул дверь и отшвырнул жену от себя.

– Ты что думаешь, я позволю тебе уехать с такими намерениями? – прорычал он, надвигаясь на нее. – Чтоб моя жена нежно ворковала с каким-то городским законником?! Готов побиться об заклад, ты бы славно провела время в Раскине, а? И этот твой дружок Малколм – он-то уж рад был бы услужить, а?

– Ты меня не сможешь остановить! – задыхаясь, сказала она.

Она покосилась на дверь слева. Дверь вела в ванную, а оттуда был еще один выход в коридор. Но Уотлинг уловил ее взгляд. Когда она рванулась к двери, он перехватил ее на полпути, поймав за руки. Она начала вырываться. Презрение и отвращение в ее глазах привели его в бешенство. Он начал бить ее тыльной стороной ладони, нанося удары с такой свирепостью, что у нее дёргалась голова. Наконец он выпустил ее, и она попыталась добраться до кровати. Опущенные плечи говорили, что она признала поражение, прерывистые рыдания сотрясали все ее тело. Он бросился за ней следом и грубо схватил за волосы. Когда он шагнул к высокому зеркалу в углу, она была вынуждена последовать за ним, моля сквозь слезы, чтобы он отпустил ее. Она упала на колени, но он сильным рывком поставил её снова на неги.

Он остановился перед зеркалом и толкнул жену вперед, силой заставляя ее глядеть на свое отражение.

– Ну-ка, взгляни на себя хорошенько! – издевался он. – Ты никуда не поедешь – не-ет, не с таким лицом! Ты ж этого не перенесешь, а, ты! Ты ж не допустишь, чтоб Малколм – или любой другой мужчина – видел тебя с такой рожей!

Она испустила страдальческий стон, когда увидела свое избитое лицо – лицо, за которым она так ухаживала, которым так гордилась. Глаза заплыли, под ними проступили черные круги. Губы распухли и кровоточили. На левой щеке – синяк…

– Будь ты… будь ты проклят! – просипела она. – Ты… ты сделал со мной такое!..

– Сама заслужила! – прорычал он. – Давно пора было тебя поучить! Я-то тебя знаю, Алисия! Я-то знаю, тебе надо, чтоб мужчины тобой восхищались, жаждали тебя! Это у тебя как болезнь. Ну что ж, вот надежный способ удержать тебя на ранчо. Мне и запирать тебя не придется. Ты ведь не отважишься высунуться из этой комнаты, ты ж помрешь, если тебя кто увидит такую…

Она закрыла лицо руками, содрогнулась и упала в изнеможении. Он вскинул ее на плечо, отнес к кровати и швырнул на постель.

Когда наездники с ранчо «Дубльве в рамке» добрались до города, на Мэйн-стрит сгущались тучи. Добропорядочные домохозяйки на улице не показывались, зато мужчин было более чем достаточно: они толпились тесными группками у салунов, стояли, облокотившись на колоды для водопоя и коновязи, вполголоса о чем-то беседуя. Нат Ролинз, выглянув через парадные двери конторы, увидел, как ковбои Уотлинга шагом проезжают вдоль главной улицы города…

И тогда редактор принял решение.

Чуть не бегом, едва переводя дыхание, он добрался до крыльца шерифского участка и заколотил в закрытую дверь. Изнутри донеслись голоса обоих блюстителей закона, сердитые и напряженные:

– Кто бы там ни был – проваливай!

– Убирайся отсюда, не то будем стрелять через дверь!

Газетчик, обернувшись назад, беспокойно оглядел улицу и снова начал стучать.

– Это я, Нат Ролинз! Дик, впустите меня, мне надо с вами поговорить!

После паузы раздался голос Эмерика, и Ролинз почувствовал, что тот боится. Голос был резкий, раздраженный.

– Вы… э-э… одни, Нат?

– Уверяю вас, я один, – заволновался Ролинз. – Вы можете сами в этом убедиться. Достаточно выглянуть в окно.

После новой паузы послышался голос Симса.

– Он и вправду один, Дик.

– Ладно, – пробормотал Эмерик. – Впусти его.

Ролинз услышал, как щелкнул замок и поднялся крюк. Симс открыл дверь, схватил газетчика за руку и быстро втащил внутрь. Ролинз пролетел чуть не до самого стола шерифа, а Симс тем временем захлопнул дверь и снова запер ее на все крючки и засовы. Эмерик отвернулся от окна и опустил «Винчестер». Лицо его было бледнее обычного. Он обратился к газетчику резко и отрывисто.

– Какой дьявол в вас вселился, Нат? Не видите вы, что ли, что творится? Эти идиоты, горожане, там снаружи – они же вот так стоят с самого утра! Глаз не сводят с моей конторы – я знаю, что у них на уме, будь они прокляты!

– Я тоже это знаю, – нахмурился Ролинз. – Вот потому-то я здесь.

– Вы жутко рискуете, – уже мягче проворчал Эмерик. – Если эта толпа на нас бросится, от вас и мокрого места не останется.

– Дик, – ровно сказал Ролинз, – я должен поговорить с вами, и немедленно.

– Ну, как хотите, – шериф пожал плечами, сдаваясь. -Только покороче.

– И с глазу на глаз, – подчеркнул Ролинз, многозначительно кивнув в сторону помощника.

Симс бросил на него неприязненный взгляд, но Эмерик ткнул пальцем в сторону тюремного отделения и проворчал:

– Иди пока пригляди за арестованным, Хэл. Я тебя позову, как только Нат закончит свой разговор.

Симс отправился к камерам. Эмерик повернулся, положил ствол винтовки на подоконник и недоуменно пожал плечами.

– Ну, что там у вас на уме? – спросил он, не отводя прищуренных глаз от людей на другой стороне улицы.

– Ковбои с ранчо Уотлинга только что въехали в город, – сказал Ролинз.

– Угу. Расскажите мне что-нибудь, чего я еще не знаю.

– Положение было тяжелое и прежде, Дик, Теперь, когда эти настырные пастухи в городе…

– Оно станет еще хуже. Да. Я знаю. Это все, что вы хотели сказать мне, Нат?

Ролинз подошел к шерифу и стал рядом с ним у окна. Он заговорил, тщательно подбирая слова:

– Дик… когда собирается толпа, чтоб устроить самосуд, для представителя закона это нелегкая задача. Но любую задачу можно решить. Один человек – один сильный, мужественный человек, со звездой на груди и револьвером в руке – может одолеть такую толпу…

– Мало надежды, – подавленно усмехнулся Эмерик. – Тут чуть не каждый житель этого проклятого Каррс6ерга, да еще и уотлинговские молодцы у них за спиной – и, по-вашему, их можно остановить? Ха!

– Вы должны попытаться, Дик, – сказал Ролинз. – Вы должны сделать все, что можете.

– Мы забаррикадируемся, – проворчал Эмерик. – Когда начнется стрельба, мы будем сдерживать их сколько сможем.

– Нет, Дик, – нахмурился Ролинз. – Это не решение. Вы с Симсом не станете палить насмерть – и горожане тоже. Это ведь ваши друзья. Они постараются не задеть вас, если смогут. Все, что им надо, – это наложить руки на вашего арестанта, линчевать его.

–Нет… – Эмерик повернулся к газетчику, и лицо его было хмурое и напряженное. – Не надо учить меня, как делать мою работу.

– Вы должны выйти наружу, – настаивал Ролинз. – Стать перед ними лицом к лицу, Дик. Показать им, кто тут хозяин. – Он протянул руку и стиснул плечо шерифа. – Не дайте им сделать из Каррсберга второй Хаттонвилл.

– Хаттонвилл? – Эмерик вздрогнул под рукой Ролинза. – Что, черт возьми…

– Я знаю о Хаттонвилле, Дик, – тихо сказал Ролинз. -Я, наверное, единственный кроме вас человек в Каррсберге, кому это известно. – И добавил многозначительно: – Газетчики много чего знают…

– Как… как давно…

– Я знаю об этом уже добрых несколько лет, Дик. Я никогда не говорил с вами об этом. Я всегда хранил вашу тайну. Когда вы впервые приехали сюда и когда я понял, кто вы такой, я решил подождать и присмотреться, чтобы дать вам время. И, пока речь идет о Каррсберге, я сказал бы, что вы всегда были хорошим шерифом – честным, как положено. Люди вас уважают. Но, считают, что им не составит труда ворваться сюда и схватить Коннигана.

– Вы должны понять, Нат! – взволновался Эмерик. – Ведь точно так было в Хаттонвилле!

– И это ваш шанс, сэр! – отрезал Ролинз. – Все эти годы вы жили под гнетом вины, пытались скрыть постыдную тайну. Из-за этого вы и состарились раньше времени. А теперь – вы можете смыть позор, Дик!

Эмерик оперся лбом о стекло и устало потер глаза. Плечи у него опустились. Ствол «Винчестера» смотрел в пол. Ролинз отошел от него и принялся хлопать по карманам, ища сигары. Нашел одну, сунул в зубы и раскурил.

– Толпа шумит сильнее, Дик, – сказал он настойчиво. – Похоже, настал ваш час.

Эмерик бросил на него обреченный взгляд.

– Вы действительно верите, что это подействует? – спросил он с сомнением.

– Я верю, что стоит попробовать, – ответил ему Ролинз. – Я думаю, вы обязаны попытаться. Это – ваш долг.

– И… э-э… это смоет…

– Хаттонвилл.

– Угу. Хаттонвилл. Эти грязные воспоминания, которые мне пришлось носить в памяти все эти годы.

– Дик, – серьезно сказал Ролинз. – Человек никогда не опускается так низко, чтобы нельзя было подняться вновь.

Долго смотрели они друг на друга. А потом Эмерик отошел от окна, прислонил винтовку к столу и позвал Симса:

– Хэл! Выходи.

Помощник вернулся в кабинет и хмуро уставился на начальника. Эмерик отстегнул страховочный ремешок своего шестизарядного револьвера, проверил, свободно ли он вынимается из кобуры, расправил плечи и сказал:

– Оставайся здесь внутри, вместе с Натом! Я выйду наружу и побеседую с этой толпой.

– Что вы делаете? – у Симса дыхание перехватило. – Черт! Вы что, совсем. ума решились? Они ж бесятся, крови им надо! Они вас пристрелят!

– А вот Нат так не думает, – спокойно сказал Эмерик. – Нат полагает, что я смогу их разогнать.

– Чем? – с вызовом спросил Симс. – Словами?

– Словами, – кивнул Эмерик, – и моим револьвером… и моей звездой. – Он мотнул головой в сторону выхода на улицу. – Открой дверь, Хэл. Будь готов закрыть ее снова, как только я выйду на крыльцо.

– Вы – локо! – Симс покрылся испариной. – Чистый локо!

– Но я все еще шериф этого округа! – прорычал Эмерик. – Делай, что приказано, Хэл, я с тобой торговаться не желаю!

Симс свирепо глянул на газетчика. Ролинз пожал плечами и отвернулся. Из окна он хорошо видел огромную толпу, напирающую на участок. Люди с ранчо «Дубльве» увлекали за собой горожан. Уотлинговский управляющий размахивал веревкой с петлей на конце. Другие ковбои рассыпались за ним цепью, а сзади подступали горожане. Выглядело это все неприятно.

Симс отпер замки, поднял крюк и распахнул дверь. Эмерик шагнул наружу, подождал, пока дверь за ним захлопнется, а потом остановился на краю верхней ступеньки и поднял руку перед надвигающейся толпой.

– Это уже достаточно близко, ребята! – крикнул он.

Толпа остановилась. Управляющий «Дубльве» добродушно улыбнулся шерифу и закричал в ответ:

– Ладно, ладно, Дик! Мы видим, что ты стараешься выполнить свой долг, и мы, конечно, уважаем тебя за это, – но ты ведь знаешь, что у тебя нет возможности остановить нас! Ты просто отлучись куда-нибудь, Дик, и Хэла захвати с собой. А Коннигана оставь нам!

Эмерик глубоко вздохнул и опустил на собравшихся каменный взгляд. Говор стих. Тишина обрушилась на заполненную людьми улицу перед участком. И тишина сохранялась, пока Эмерик не нарушил ее, произнеся краткую, не допускающую возражений речь.

– Последнее слово о судьбе арестованного скажет суд присяжных. А судья Боувэл будет тем человеком, который решит, жить Коннигану или умереть. Я держу его под стражей до суда – и я приказываю вам, бездельники, убираться отсюда ко всем чертям – пронто! Пока на мне эта звезда, в Каррсберге никого не линчуют!

– Да ты что, рехнулся, шериф?! – заорал ковбой. – Ты не можешь драться с нами со всеми!

Эмерик засунул большой палец за патронташ, сплюнул в пыль и прорычал:

– А я попробую – и это будет шибко вредно для здоровья первого же типа, который не в ту сторону пальцем шевельнет! – Воинственно выдвинув челюсть, он наблюдал, как в толпе нарастает напряженность, и чувствовал, что пришел решающий момент. – Вы сможете добраться до Коннигана, – сказал он, – только через мой труп!

Один из ковбоев пробормотал проклятие и выхватил револьвер. То же сделал Эмерик. Грохот выстрела разорвал наэлектризованную тревогой атмосферу улицы.