Текст книги "Дракон не спит никогда"

Автор книги: Глен Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

27

Тиммербах буйствовал, завывал и метался по мостику, но ни разу не потерял контроля над «Славным утраченным». Он был бесподобен. Капитан честил всех подряд, без исключения: своих богов, своих хозяев, Канон, сторожевые корабли и саму Паутину… а в короткие паузы спокойным голосом раздавал советы техникам. Бо́льшую часть времени он казался безумным, но на самом деле просто пытался спасти корабль и, возможно, собственную жизнь.

Джо посмотрела на экран заднего вида. «IV Траяна» разрасталась все быстрее.

Кто-то из команды подозвал Тиммербаха. Они о чем-то пошептались, а затем капитан вернулся и запричитал еще громче:

– Коммандер, мы не доберемся до якорной точки. Нас догонят на несколько секунд раньше. Мы будем цепляться до тех пор, пока эти ублюдки не протаранят нас. И пусть они застрянут здесь и никогда не найдут выхода.

Джо припомнила истории о кораблях, запутавшихся в Паутине и, очевидно, не сумевших освободиться.

«Славное утраченное» трясло и подбрасывало, словно кто-то пинал его ногой. Сигнальные огни совсем взбесились. Джо ухватилась за Хагета и за перила. Сигнал тревоги визжал и свистел.

– Сбрось его! – вопил Тиммербах. – Сбрось его скорей!

И молись, чтобы система не вышла из строя.

Настоящий космос. Звездный космос. И ощущение, будто Джо избавилась от огромной тяжести. Несколько секунд спустя она поняла, в чем дело.

Страх исчез.

Они с Хагетом одновременно осознали, что все еще держатся друг за друга. Джо отпрянула:

– Прошу прощения, сэр.

– Не за что, сержант. Капитан, мы преждевременно оказались вне Паутины. Вы рассчитали, насколько мы выбьемся из графика?

Тиммербах медленно выдохнул, сдерживая себя:

– Мы были уже близко к якорной точке, когда вырвались из Паутины, коммандер. Если наши цифры верны, мы пробудем в звездном космосе четыре дня. Потом найдем другую нить и отправимся дальше.

Джо не прислушивалась к разговору. Она пыталась, не упуская из вида Чолота, следить за чудовищно огромной звездой, ярившейся где-то поблизости, и косяком других звезд, в котором она плыла. Солдату сторожевого корабля редко удается увидеть такое зрелище.

– Спасибо, капитан, – сказал Хагет. – Мы не будем больше мешаться у вас под ногами.

Коммуникатор Джо запищал. Она знаком руки остановила Хагета.

– Класс? – прошептал коммуникатор. – Это Ваджа. Искатель тронулся с места. Движется в вашу сторону.

– Поняла вас. Конец связи. Коммандер, полковник Ваджа сообщает, что Искатель направляется к мостику.

Тиммербах услышал ее.

– Только этого мне не хватало! Мерзкая ползучая тварь… Держите ее подальше от меня.

– Капитан, я не собираюсь подпускать негуманоида к мостику корабля Канона. Класс, зовите всех сюда.

– Да, сэр.

Вызывая Дега и Ани-Каат, она проверила наружные экраны. Невероятно, но казавшаяся страшней самой смерти громадина «IV Траяны» в звездном космосе ухитрилась проскользнуть незаметно.

– Поразительно, правда? – сказал Хагет. – Капитан, мы подождем его в коридоре. Заприте за нами дверь. Сержант, свяжитесь с Ваджей. Узнайте, движется ли это существо сюда по-прежнему или нет.

Джо узнала. Существо двигалось.

– Почему? – вслух удивилась она.

Хагет пожал плечами. Он убедился, что люк на мостик надежно закрыт, и встал по стойке вольно.

– После этого дела вы наверняка оцените все трудности управления маленьким кораблем, не так ли?

– Да.

Неожиданно. Для Хагета это слишком человечное замечание. Джо повторила его позу.

– А вот и он.

Искатель Потерянных Детей выглядел теперь выше и величественнее. Джо едва справлялась с побуждением опуститься на колени.

Импульс пропал так же внезапно, как и появился, сменившись желанием отойти в сторону.

– Оно пытается подчинить меня своей воле, – сказала Джо.

– Держитесь.

Искатель замедлил движение, остановился. Позади него появился Эра Ваджа, а следом Дега и Ани-Каат. Эти двое прихватили с собой оружие.

– Пассажирам не разрешается появляться в этой части корабля, – сказал Хагет. – Прошу вас вернуться в пассажирский отсек.

Искатель не шевельнулся. Джо старалась остаться собой, хотя ее раздирали эмоции и желания, не принадлежавшие ей самой. Она не сдавалась.

Хагет повторил свою просьбу и добавил:

– Законы Канона запрещают вам находиться на мостике любого корабля, если им не управляют представители вашей расы.

«Корабль должен повернуть назад. Я ошибся. Я просмотрел одного из моих детей. Он в опасности».

Джо вздрогнула. Голос прозвучал прямо у нее в голове.

– Сэр, вы должны вернуться в пассажирский отсек. Это законное требование. Если вы откажетесь подчиниться, я буду вынужден применить силу.

Джо поразилась тому, каким он может быть терпеливым и вежливым.

Искатель не послушал его.

«Отойдите в сторону. Я хочу, чтобы корабль повернул».

Мысленные команды казались ударами молота. Жестокими, но не сказать, чтобы невыносимыми. Джо выдержала. Хагет, судя по всему, отразил их без особых усилий.

Искатель, похоже, удивился. И расстроился.

– Солдаты, мы с вами попали в сложное положение. Я не уверен, что он понял мое предупреждение. Ани-Каат, установите парализатор на малую мощность. А вы, Дега, – на полную. Но сначала я попытаюсь объяснить ему еще раз.

Если Искатель и понял, то все равно не ответил. И не отреагировал на повторное требование Хагета вернуться в каюту. Он снова применил свою ментальную магию. И снова потерпел неудачу.

– Осторожней, коммандер! – сказала Джо. – Он разъярен.

Искатель ринулся вперед.

– Ани-Каат!

Ани-Каат выстрелила с профессионализмом солдата сторожевого корабля.

Негуманоид рухнул.

Джо осторожно подошла ближе.

– Ваджа! – отрывисто произнес Хагет. – Проверьте метанодышащего. Быстрее! Дега, займитесь крекеленом. Ани-Каат, прикрывайте нас, пока мы тащим это существо в его каюту.

Капитан Тиммербах хлопнул крышкой люка, выглянул в коридор, взвизгнул и снова закрыл люк после слов Хагета:

– Не стесняйтесь использовать парализатор.

Джо опустилась на колени перед Искателем. Он не полностью потерял сознание. Но больше не походил на то существо, с которым им только что пришлось сцепиться, хотя отблески прежнего облика еще пробегали по нему, как языки пламени по ватному тампону, смоченному спиртом.

Но теперь это было лишь видимостью. Черные пятна появлялись и исчезали на его теле с ритмичностью ударов сердца. Джо уловила исходящую от него печаль.

– Не думаю, что он на самом деле настроен агрессивно, коммандер. Просто не знает, как заставить нас понять.

Хагет присел рядом с ней.

– Готовы, Ани-Каат?

Ани-Каат развернулась, оказавшись позади них.

– Готова.

«Очень профессионально», – подумала Джо.

Коммуникатор пронзительно заверещал.

– Это Ваджа, сержант. У нас тут просто змеиный цирк какой-то. Нюхатель метана превратился в берсерка.

– Передай ему, чтобы держался, – обратился Хагет к Джо. – Мы подойдем. Как только затолкаем этого зверя в его нору.

Не успела Джо закончить сообщение, как подключился Дега:

– Никого нет дома, сержант. Наш изменчивый приятель сбежал в самоволку.

– Он на такое способен? – спросила Джо. – Я думала, что консул перепрограммировал его.

– Очевидно, недостаточно хорошо, – отозвался Хагет. – Он сбежал. Ани-Каат, помогите Дега отыскать его, когда мы управимся с этим существом.

– Да, сэр, – встревоженным голосом ответила Ани-Каат.

Джо ощутила легкое, как перышко, мысленное прикосновение Искателя. Но не сумела понять его смысл.

– Коммандер, он пытается мне что-то сказать.

– Он может болтать сколько угодно, после того как мы загоним всех пчел в улей. Но сначала главное.

Пчел? Откуда он знает про пчел? Из прошлой жизни?

Искатель оказался легким. Джо ожидала, что в нем не меньше ста килограммов, но он тянул всего на пятьдесят. Пятьдесят килограммов мерзости. В ней росло отвращение…

– Это Ваджа, сержант. Вам лучше подойти сюда. Проклятая тварь пытается просочиться наружу.

– Че-о-орт!

– Просочиться? – переспросил Хагет. – Но…

– Ни хрена себе! – сказала Джо. – Эра, стреляй, если потребуется.

– Куда?

– Хороший вопрос. Черт возьми, тогда просто покури в сторонке. – Она оглянулась на Хагета. – Все верно?

Он кивнул.

Наконец они добрались до каюты Искателя.

– Заходи, приятель, – сказал Хагет.

Они опустили существо на пол и вышли. Ани-Каат установила оружие на убойную мощность и заварила входную дверь. А затем убежала.

– Лучше собрать весь наш арсенал, сержант.

Это не отняло много времени. Через мгновение они, бок о бок, помчались на палубу метанодышащего. Испуганные пассажиры шарахались в стороны и смотрели им вслед. Коммуникатор продолжал вопить голосом Ваджи:

– Стрельба ничего не дала. Он растекается повсюду и бесится все сильнее. Проклятье, он пытается выбраться!

Хагет выхватил коммуникатор:

– Если не можете остановить его, уходите оттуда к чертовой матери. Быстрей!

Они выскочили в коридор. Ваджа, стоявший в сорока метрах впереди, бросился к ним навстречу. Позади него распахнулась дверь в каюту.

– Ложись! – крикнула Джо и повалила Хагета.

Они растянулись на полу в то самое мгновение, когда кислород соединился с метаном.

Грохот, пламя и возмущенный вой сирен наполнили коридор, а через несколько секунд Джо потеряла сознание. Последнее, что она увидела, – это Эра Ваджа, отброшенный взрывом и летевший к ней, раскинув руки, словно крылья.

28

Колокол Саймона Трегессера выплыл в док из тени как раз в тот момент, когда Ноа закончил разговор по платному коммуникатору. Артефакт вышел и направился к убежищу, адрес которого ему только что сообщили.

Валерена решила, что его могут заподозрить и поэтому ему лучше скрыться.

Внезапно в его смятенном сознании мелькнула мысль, что вокруг что-то не так. Он замедлил шаг.

Тишина резала уши.

Когда Ноа входил в кабинку, это был обычный док. Огромный. Шумный. Суетливый. А теперь он вдруг опустел, словно все живое в нем разом уничтожили.

Ноа замер.

Так быстро?

Исключая вторжение из космоса, только одна сила могла очистить док с такой скоростью.

С обеих сторон от него и впереди появились люди из команды странника. Каждый из них держал в руках распылитель. Они приближались.

Безумный смех раскатился по доку позади него. Он понял, что на этот раз ему не уклониться от молнии.

Но все же попытался, хотя и знал, что не сможет обмануть судьбу.

29

Существо, спрятанное в самом сердце цитадели Саймона Трегессера в глухом конце космоса, ощутило колебания Паутины. Вибрации ударяли по нему со всех сторон, словно поток нейтрино самой Вселенной.

Через минуту сообщение привело его в полную вменяемость.

Доступным ему способом оно позвало: «Саймон Трегессер!»

Трегессер не ответил.

Оно позвало еще раз. Эти новости должны быть как-то связаны! Колесница бедствий катилась по Паутине, и только вдохновенная импровизация могла предотвратить ее преждевременный прорыв к глухому концу.

Судьба отхватила себе слишком большой кусок. Судьба и происки врагов, о которых внешник даже не подозревал.

Трегессер не желал отзываться. Должно быть, безумец отправился куда-то развлекаться. Если поступит больше тревожных сигналов, ему придется ответить.

Период вменяемости внешника закончился, и он начал биться о границы своей обители. Дергался, корчился и извивался. Его составные части вращались одна вокруг другой. От конвульсий треснул клапан, вероятно предохраняющий от выплеска агрессии. Из него под высоким давлением хлынул метан.

Взрыва не последовало. Трехметровое лезвие пламени вонзилось в панель управления. Тепло перестало циркулировать. Заклубился дым. Загорелся пластик. Завыла сирена. Система пожаротушения включилась слишком поздно или не сработала совсем. Температура поднималась все выше и выше. Отказывали все новые и новые системы.

Огонь подобрался к хранилищу химикатов, используемых внутри жилища Трегессера и внешника.

Лупо первым примчался в пещеру и стал свидетелем взрыва. Осколки разлетались в непредсказуемых направлениях и ударялись о стены. Но внешник ничего этого не почувствовал. Его составные части были уже мертвы, одни от удушья, другие от отравления кислородом, третьи от падения давления или, избежав всего этого, зажарились, словно стейк.

Лупо проследил за тем, как утихает буйство стихии, покачал головой и вернулся наверх посмотреть, не зафиксировали ли приборы что-нибудь особенное, способное объяснить случившееся. Хотя и сомневался, что сможет что-то узнать.

Он и не узнал.

Но задумался над этим.

30

Там, где не бывал и куда не отправился бы по доброй воле ни один человек Канона, во мраке метана и аммиака, десятки колониальных разумов ощутили еще один взрыв агонии, эхом разносившийся по Паутине. Их составные части перестроились в некое выражение разделенных эмоций. Возможно, это была печаль, или гнев, или отчаяние, или нечто непостижимое для человека. Несомненно, за этим последовал период неподвижности, который мог быть воспоминанием и скорбью.

Затем множественные разумы собрались на совет, чтобы придумать новый план.

31

Тортилу отвели апартаменты, предназначенные для почетных гостей, – лучшее жилье, какое он видел со времен Зловещего Радианта. Тюремная камера без решеток. На «VII Гемине» имело бы смысл запирать только самых безумных пленников, которые бросаются на своих тюремщиков. Сторожевой корабль знал все о каждой разумной частице, движущейся по его металлическим и пластиковым венам.

Ему дозволялось свободно ходить по всему кораблю, за исключением ядра. Какой вред он мог причинить?

Он увяз крепче, чем муха в паучьих силках.

Янтарную Душу поместили в соседнюю каюту и без всякой жалости наблюдали за ее страданиями. Поначалу Тортил больше никуда не ходил, не желая притворяться кем-то другим, кроме пленника своих стародавних врагов.

Полночь поселили рядом с Янтарной Душой, но она редко с ними виделась, проводя все время с Ханавером Стратом. Тортил не держал на нее зла. Она являлась такой, какой ее создали.

Он был опечален и болью Полночи, и необъяснимой агонией Янтарной Души.

Возможно, кто-нибудь из соплеменников Янтарной Души и смог бы проникнуть через ее барьер, но для Тортила он выглядел таким же непреодолимым, как щиты сторожевого корабля.

Разочарование собственной беспомощностью перешло в беспокойство, которое он постепенно начал смягчать прогулками. Но он бродил в стороне от мест обитания живого экипажа, в отдаленных частях корабля, неподалеку от отсеков для рейдеров, гнезд для истребителей преследования и перехватчиков, а также шахт адской карусели. Там попадались места, откуда можно было увидеть звездный космос.

Тортил подозревал, что большинство из многотысячного экипажа корабля никогда не видели космос иначе как на экране. Но у экрана есть границы, он всегда показывает только небольшую, плоскую часть реальности. Люди не любят признавать, что с точки зрения Вселенной они не представляют никакой важности.

Он отыскал нерабочую шахту. «Гемина» разрешила ему войти. Из О-образного купола дежурного помещения ему была видна такая большая часть Вселенной, какую только способен вместить в себя разум. Он мог прилечь на койку деформастера в успокаивающей, мерцающей темноте, где не было ни вчера, ни завтра, ни беспокойства, ни страха.

Он мог позволить себе болезненно-философское состояние в той мере, в какой сам захотел бы.

Военконсул отыскал его во время третьего посещения шахты. Разумеется, «Гемина» сообщила, где он находится. Но все равно удивительно, что этот человек потратил время, чтобы навестить его здесь.

Страт сел за консоль управления, уставившись в пустоту космоса. «VII Гемина» оказалась вне Паутины с неизвестной Тортилу целью. Он заметил маленькую луну, станцию и движущиеся искорки местного транспорта.

Казалось, военконсулу нечего было сказать. А когда он заговорил, его слова лишь подтвердили то, что Тортил прочитал по его позе.

– Здесь так спокойно. Оглядываясь назад, я чувствую ностальгию только по тем временам, когда был деформастером. Здесь ты остаешься наедине с собой. Иногда вдруг видишь себя и того, кем ты мог быть.

Он усмехнулся, очевидно без всякой задней мысли.

– Ничто не сравнится с ощущением, когда ты выпустил вихрь, а штурмовик все равно прорывается и ты должен закрутить новый, чтобы достать его, прежде чем он достанет тебя.

– Нет, – возразил Тортил, – ничто не сравнится с ощущением, когда ты идешь в атаку, зная, что должен отыскать шахту и уничтожить ее, прежде чем деформастер уничтожит тебя и весь экипаж. Ты и в самом деле такой старый?

– Боевой состав бо́льшую часть времени спит. Ты летал на штурмовиках?

– Я придумал эту тактику.

Удачливые штурмовики высаживали десант на обшивку сторожевых кораблей. Солдаты сторожевиков не могли сравниться с воинами ку.

– Теперь она уже не сработала бы.

– Теперь больше нет ку. Никакая другая раса не имеет таких рефлексов. А где же дети, военконсул?

– Что?

– Где ваши дети? Малыши. Я побывал на борту трех сторожевых кораблей. Когда мы захватили «XVI Киренаику» – ненадолго, прежде чем она взорвалась. Потом на «XXII Скифии», пока ее боевой состав не вышвырнул нас. А теперь на «VII Гемине». И до сих пор не видел детей.

Военконсул наконец понял.

– Мы сами себе замена. Каждый из нас находится на борту с того момента, когда «VII Гемина» вошла в строй.

– Но… я знаю, что боевой состав стареет только во время дежурства. Остальные, похоже, живут непрерывно.

– Да, до тех пор, пока их не отберут или не обожествят. Бо́льшая часть экипажа просто умирает, затем их записанную и отредактированную личность закладывают молодым клонам.

Тортил не вполне уловил смысл.

– И они живут снова и снова?

– Как шутят у нас, снова и снова, пока не добьются своего.

Тортил покачал головой. Какая-то бессмыслица. Он всю жизнь изучал людей. Они были предсказуемы, но непостижимы.

– Так принято на «VII Гемине», Кез Маэфеле. Некоторые корабли развивались в другом направлении. Они стали странными.

Странными.

– Говорят, что вообще ничего не меняется. И обвиняют во всем вас. Вас считают диковинными демонами. Но я прожил каждую минуту из этих тысяч лет. Вся Вселенная стала странной. Возможно, вы этого не замечаете.

– Почему мы не должны этого замечать?

– Вы не обращаете внимания на то, что происходит вовне, пока Внешний космос не мешает тем законам, которые вы установили силой. Канон изменился, военконсул. Я отметил тот водораздел, за которым страсть к многоярусным городам захлестнула его. Прежде в пространстве Канона было мало негуманоидов, если не брать в расчет Рубежи, а также закрытые и заповедные миры. И артефакты встречались редко. Как и меня, их создавали для благородных целей. Теперь их полно везде – совершенные игрушки, которыми хозяева наигрались и выбросили на помойку. Миры людей были переполнены. Паутина кишела кораблями. Шла бойкая торговля с Внешним космосом. Куда исчезли эти триллионы людей, военконсул? С тех пор открыты еще тысячи новых миров. Они должны быть заселены. Но ничего похожего не происходит. Лишь на немногих из них больше жителей, чем на том гнойнике, где вы нашли меня. Почему? Потому что обычные люди перестали размножаться.

В наши дни те, кого глубоко презирают, – это цемент, скрепляющий все, что еще осталось. Канон принадлежит людям, но поддерживают его существование негуманоиды и артефакты.

Военконсул задумался.

– А в этом есть смысл?

– Нет, если ты не видел его прежде.

– Ты хочешь сказать, что это затянувшееся вымирание – наша вина?

– У меня нет собственного мнения. Я всего лишь наблюдатель. Но другие видят. Возможно, их зрение острее. Они более свободны в своих странствиях, чем я.

– Это пища для размышлений, Кез Маэфеле.

– Я хочу пересказать тебе кое-какие слухи, военконсул. Некоторые расы во Внешнем космосе стремятся завладеть пространством Канона. Они ощущают вакуум. Но есть одна сила, которая сдерживает их.

– Мы? – усмехнулся консул. – То, чего нельзя добиться силой, можно заполучить хитростью.

Тортил хмыкнул:

– Ты хорошо изучил меня.

– Малыми силами вы добились большего, чем кто-либо до и после вас. До сих пор ваша тактика определяет характер каждого нападения или мятежа. – Военконсул рассмеялся. – И пока они придерживаются тактики, которая почти принесла успех, вместо того чтобы искать ту, которая его принесет, мне остается только потирать руки.

– А есть ли другой способ?

– Должен быть. Всегда есть другой способ. – Военконсул задумался. – Интересно, кто-нибудь пытался представить, что произойдет, если нам дадут пинка? Очевидно, тот, кто это сделает, окажется еще омерзительнее, чем мы.

– Я даже не надеюсь, что этот вопрос вызовет много размышлений.

Военконсул был прав. Тот, кто победит Сторожевой флот, займет его место и почти наверняка устроит еще большую тиранию.

Тортил невидящим взором уставился в пустоту снаружи, размышляя о том, являются ли жадность, грубость и жестокость такими же основами для жизни, как энтропия – для физики Вселенной. Неужели выползшие из грязи составили программу, с которой не сможет справиться никакой разум?