Текст книги "Вуду. Тьма за зеркалом"

Автор книги: Глеб Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

26

Полицейский морг, куда привезли страшную находку, располагался в здании, чей облик ничем не напоминал о невеселых делах, которыми ежедневно занимались его работники.

Комнаты, где работники морга занимались бумажной работой или вносили данные в память компьютеров, ничем не отличались от обычных офисных помещений какой-нибудь фирмы средней руки.

Полицейский эксперт поднялся из-за стола. Именно к нему привезли страшную находку из бакалейного магазинчика, и это были не шестеро повешенных. Шестеро повешенных, само собой, пройдут тщательную экспертизу, но эта находка была такова, что громкая слава шестерых повешенных на ее фоне как-то сразу померкла. Правда, лишь среди полицейских и сотрудников морга.

Только что Марко Джамбоне, уроженец Лондона, но из итальянской семьи – полицейский эксперт-патологоанатом – смотрел по телевизору выпуск последних новостей. Ни слова об ужасной находке в нем сказано не было. Как будто ее и не существовало.

Патологоанатом собрал со стола крошки печенья и выбросил их в мусорное ведро. Допил остатки кофе и зачем-то перевернув маленькую чашечку, водрузил ее вверх дном на блюдце. Через несколько секунд стекшая по стенкам гуща появилась из-за краев. Черная на белом…

Пора!.. Джамбоне поднялся со своего удобного кресла, уже стоя выключил компьютер, посмотрел за окно, на перевернутую чашку. Через пять минут он будет стоять возле ужасной находки… Ему предстоит обследовать ее и дать свое заключение. Джамбоне вышел из кабинета и медленно двинулся по коридору в сторону специального зала, где, как он знал, к его приходу служащими уже будет подготовлено… Бр-р!…

Он даже не знает, как это назвать!.. «Находка»… Пожалуй, самое удачное определение этому – просто «находка». Слово само по себе не несет никакого дополнительного смысла, каждый может вложить его по своему усмотрению.

Джамбоне неожиданно задел за что-то ногой, споткнулся…

– Что, нервничаешь?!.. – раздался у него над ухом громкий, как будто даже злорадствующий голос.

– Почему?.. Да нет… – Джамбоне повернул голову и уставился на говорившего: Рэн, тоже патологоанатом, но его смена два часа назад закончилась, в морге он задержался случайно.

– Уборщица, понимаешь, растянула шнур от пылесоса… – попытался оправдаться Джамбоне.

– Брось, ты просто нервничаешь! – с серьезным видом проговорил Рэн. – Ты идешь и ничего не видишь ни перед собой, ни у себя под ногами… Что, боишься?

– А чего мне боятся?!..

– Как это, чего?!.. Это уже начали скрывать. Видел новости – там ничего не сказали. Раз держат дело в тайне от обывателей, значит, не хотят поднимать панику.

– Слушай, ты городишь какую-то чушь! – раздраженно воскликнул Джамбоне, понимая, что действительно нервничает и с каждой минутой начинает делать это все сильней и сильней.

Вроде бы, по роду своей деятельности, он всякого насмотрелся. Его профессиональное равнодушие ничем не прошибешь, но это…

Джамбоне быстро пошел по коридору. Здание морга было устроено таким образом, что по его коридорам, казалось, можно было бродить бесконечно. Большей частью они были похожи на коридоры обычного офисного здания, Но некоторые были, скорее, как коридоры больницы – с одноцветными белыми стенами и потолком, со служащими, катящими большие тележки с телами, укрытыми плотными покрывалами, скрывающими все детали.

Именно по такому коридору шел сейчас Джамбоне. Вон и та самая, нужная ему дверь.

– Марко! – услышал он сзади и остановился.

Это был Рэн. Он догнал его, запыхавшись, остановился.

– Послушай, я хочу дать тебе совет…

– Что?.. Что такое?! – уставился на него Джамбоне.

– Откажись этим заниматься!..

– То есть как это?!.. – действительно, совершенно искренне не понял Джамбоне.

– Я не верю, что все это существует…

– Как это?!.. – еще больше оторопел Джамбоне.

– Я уверен, что все это подстроено полицией.

– Брось!.. Как это подстроено?! Мы с тобой тоже в некотором роде полицейские – мы работаем на полицию. Ты что же, не веришь в дело, которому служишь?!..

Рэн не унимался. Голос его звучал страстно:

– Слишком мрачные подробности. Такое не может существовать в реальной жизни. Это какая-то политическая игра!.. Все это для чего-то кому-то нужно!..

– И потому они все скрыли, так что эта жареная новость не промелькнула ни по одному каналу?!.. Нет, Пол. Все гораздо проще. Они сами не могут даже приблизительно понять, что все это означает. И мой профессиональный долг помочь им в этом разобраться.

С этими словами Джамбоне преодолел несколько шагов, отделявшие его от большой белой двери, открыл ее и оказался в высоком, просторном зале.

«Находка» была перед ним…

27

В пятидесятые годы прошлого века

Они по-прежнему стояли посреди кладбища.

Сотрудник контрразведки посмотрел на Уолта Кейна с сожалением – так смотрят на тяжелобольного, который от слабости опрокинул на пол тарелку с собственным ужином.

– Мистер Кейн, я не шучу. Мне точно известно, что некие силы пытаются внедриться в рок-н-ролльную среду, чтобы воздействовать на сознание подростков…

– Ерунда! – опять повторил Кейн. – Рок-н-ролл – это всего лишь танцы!

– Я с вами согласен: тот рок-н-ролл, который продвигаете вы, – это только оригинальные телодвижения под непривычную музыку и ничего более. Но я ведь объясняю: кто-то, кто до сих пор нам неизвестен, пытается проникнуть в вашу среду. И я уверен, он уже сделал это. Следующая цель, которую ставит перед собой этот человек – под видом рок-н-ролла внедрить оккультные танцы.

– Что это значит?

– Это значит, что люди начнут молиться неким неведомым силам, вступать с ними во взаимоотношения, сами не подозревая об этом. Особенно ужасно, что речь идет о молодежи.

– Но что это за неведомые силы, которым они станут молиться?.. – спросил Уолт Кейн.

– Мне это неизвестно… На основании косвенных улик я могу лишь предполагать, что неким образом эти неведомые силы имеют отношение к вуду.

– Вы считаете, вуду существует? Мне кажется, все это страшные сказки. Никакого вуду нет.

– Даже если вы и правы, то это означает только то, что кто-то хочет его создать. И я полагаю, что Голливуд вдруг начал муссировать эту тему не случайно. Этот таинственный Некто имеет какую-то возможность влиять на события внутри Голливуда.

28

Джамбоне по-прежнему стоял рядом с дверью, точно бы не решаясь подойти ближе. «Находка», как окрестил про себя Джамбоне то, чем ему в ближайшие минуты предстояло заняться, лежала на большом металлическом столе.

В зале никого не было. Служащие мелкого ранга, сделав свое дело, удалились, даже Пол Рэн – Джамбоне слышал его шаги – двинулся по коридору в сторону от двери, оставляя Джамбоне наедине с тем, что не укладывалось в рамки привычного.

В душу Джамбоне закрался какой-то необъяснимый, противоестественный страх.

Он подошел к столу ближе… Кажется, у него даже принялись дрожать руки.

«Да что за черт!» – выругался про себя Джамбоне.

Такого с ним никогда не было!.. Воистину в находке заключалась какая-то чертовщина! Джамбоне никак не мог приступить к работе. Чувства его по-прежнему были в смятении.

– Мистер Джамбоне! Вас к телефону! – голос раздался из-за полуприкрытой двери, ведущей в соседнее с залом маленькое рабочее помещение.

Голос служащего вывел Джамбоне из неприятного состояния.

«Надо же, даже не услышал телефонного звонка!» – еще раз поразился себе Джамбоне и с какой-то внутренней радостью поспешил от «находки» к телефону.

Звонил Вильямс. Торопил с результатом… Хотя быстрый результат здесь вряд ли возможен, и полицейский это прекрасно понимал.

– И вот еще что, Джамбоне, – проговорил он. – Мы решили пока не распространяться о находке (странно, не сговариваясь, все использовали один и тот же термин).

– Я обратил внимание: в телерепортажах о ней не было ни слова… Хотя по повешенным репортеры прошлись довольно подробно.

– Да, им хватило и повешенных… Так что я прошу вас: соблюдайте режим конфиденциальности. И попросите об этом же ваших коллег, – проговорил в трубку Вильямс. Должно быть, в его офисе было открыто окно – слышался уличный шум, вой дальней сирены.

– Само собой… – согласился Джамбоне. – Можешь не волноваться.

Вильямс неожиданно повесил трубку. В некотором недоумении Джамбоне повесил свою: начальник отдела этнической преступности был весьма вежливым и церемонным человеком и никогда не бросал трубок, не попрощавшись.

– Вот что… – обратился Джамбоне к служащему. – О том… О «находке» – никому не слова.

– Само собой! – деловито ответил тот, повторяя слова, сказанные только что Джамбоне в разговоре с Вильямсом. – Зрелище такое неприятное, что даже трепаться о нем не хочется. Если понадобится помощь, позовите…

– Хорошо… – пробормотал Джамбоне и пошел к «находке».

Тело лежало перед ним. Хотя, можно ли назвать так фигуру, сшитую из кусков разных человеческих тел?!.. Кто и зачем сотворил это?..

Джамбоне бросилось в глаза то, что до него отмечали все, кто в первый раз видел находку: части негра и белого были скомпонованы так, что надень на эту фигуру костюм, который укроет от взгляда наблюдателя все, кроме кистей рук, головы и части шеи да еще ступней – это будет белый человек, типичный лондонец.

Но Джамбоне видел находку без костюма: отрезанные от белого голова с шеей, кисти рук и ступни были пришиты к иссиня-черному туловищу негра.

– Ну что ж, дружище, давай попробуем понять, на что намекал тот, кто сотворил тебя! – пробормотал себе под нос Джамбоне, к которому постепенно возвращалось привычное рабочее спокойствие, и тут в глаза ему бросилось то, что до сих пор не заметил никто, из видевших тело…

29

Было ровно двенадцать. Лувертюр уже несколько минут разгуливал у колонны, воздвигнутой в ознаменование победы английского флота под командованием знаменитого адмирала Нельсона над эскадрой наполеоновской Франции. Бонапарт, не будучи моряком, не мог применить свой гений в морском сражении и подвергся сокрушительному разгрому.

– Ну что ж, настало время многое узнать! – услышал за своей спиной мулат.

Он обернулся. Джон стоял за его спиной. Новый приятель был явно чрезвычайно возбужден и встревожен.

– Что случилось? – проговорил Лувертюр. Всю ночь он практически не сомкнул глаз, сон не пришел даже под утро, но как ни странно, усталости он пока не ощущал. Новый приятель так и не позвонил. Иван набирал его мобильный, но номер не отвечал.

– Ты слышал репортаж в вечерних новостях?.. – ответил вопросом на вопрос Джон.

– Да… – ответил Иван.

– Удивительно: как прочно, однажды туда попав, укореняется идиотская мысль в головах людей!.. Ты поджидал внизу бак с девочкой, который сам же выбросил из окна…

– Надеюсь, эти «идиоты» меня не запомнили…

– Я тоже на это надеюсь. Послушай, вчера вечером, попрощавшись с тобой…

Джон вдруг умолк и принялся озираться по сторонам.

– Ты можешь сказать, что произошло?!.. – нетерпеливо спросил мулат. – Вчера ты говорил, что тебе угрожает опасность.

– Не знаю… Понимаешь, черт возьми, ничего не понимаю… Кто-то пытался на меня напасть… Имей в виду, у меня есть такое ощущение, что за мной следят. И это не полиция.

– Тебе не надо было возвращаться туда, где ты живешь!.. – проговорил Иван.

– Да, приход в пансион был ошибкой… Боюсь, у нас с тобой очень мало времени. Я должен многое тебе рассказать… Итак, вчера мы остановились на том, что с моего деда, Уолта Кейна, срезали лицо, – рассказывал Джон, то и дело озираясь. Они медленно двинулись прочь от монумента. – Хоронили его в полностью закрытом гробу. Бабушка обезумела от горя. Весь город был потрясен смертью радиоведущего. У полиции, хотя она взялась за это дело достаточно рьяно, не было ни единой версии. Всем очень хотелось представить эту смерть как самоубийство психически неуравновешенного человека. Этому мешало срезанное лицо. Любая попытка объяснить странное варварство скатывалась на чертовщину: как, простите, можно использовать содранную маску?!.. Существование некого убийцы-маньяка многое бы объясняло. Но знаешь, в маньяка почему-то с самого начала никто, даже любители маньяков, не верил. А потом произошло одно событие, которое отвлекло внимание жителей городка от смерти моего деда. Некая молодая женщина, работавшая секретарем в престижной адвокатской конторе, получила в наследство от бездетной тети маленький домик, стоявший крайним на тихой безлюдной улице. Ей было где жить, и она решила продать его. Желающий купить вскоре нашелся. Дом был уже достаточно ветхим, требовал серьезного ремонта, и покупатель приобретал его фактически под снос. Вместе с покупателем однажды утром секретарша подъехала к тетиному дому. Они зашли на участок, отперли дверь, зашли внутрь… В главной, самой большой комнате дома, за плотно зашторенными старыми занавесями на веревках, прикрепленных к одной из деревянных потолочных балок, болталось шестеро повешенных…

– У них тоже были содраны лица!.. – воскликнул, предчувствуя продолжение, Иван Лувертюр.

– Нет, ничего подобного не было… Лица были на месте. Но история имела продолжение…

– Это я знаю. Вчера!..

– Да, вчерашний день тоже можно считать ее продолжением. Но было и другое, из-за чего я, собственно, и оказался в Лондоне. А когда я приехал в Лондон, я еще не знал, что встречусь в подсобке бакалейного магазина с шестерыми повешенными… Но с теми повешенными все было гораздо невероятнее…

30

В пятидесятые годы прошлого века

– Все-таки я не понял: это слишком туманно… Рок-н-ролл, вуду, оккультное влияние, деградация и развал Соединенных Штатов Америки. Какие конкретные действия предпринимает этот некто? – спросил Уолт Кейн.

По-прежнему они с сотрудником контрразведки стояли окруженные мрачными могильными плитами.

– Этот некто… Он…

Сотрудник контрразведки задумался.

– Понимаете, Кейн, для некоторых моментов в этой истории очень трудно подобрать правильное обозначение. Я могу сказать вам, что этот человек – колдун и общается с потусторонним миром. Но это будет неправильно, потому что я не верю в колдунов и загробные влияния. Контрразведка не занимается тем светом вне зависимости от того, верим мы в его существование или нет. Если бы я знал, что вся деятельность этого человека заключается в вызывании духов и общении с мертвецами, в тот же момент он стал бы мне неинтересен. Но дело в том, что его загробная муть действует. И значит, определение неверно. То, что мы называем загробной мутью и колдовством, на самом деле не является ни первым, ни вторым, потому что в существование всего этого верить я отказываюсь категорически!.. Но человек этот определенно обладает каким-то таинственным знанием, способом, который позволяет ему влиять на поступки людей и события. Причем так, что его рука может быть обнаружена лишь при очень тщательном наблюдении и то только по каким-то косвенным признакам.

– Он – колдун вуду?..

– Он как-то связан с вуду. Видите ли, расследование началось с рок-н-ролла.

– Опять рок-н-ролл?!.. Дался он вам!.. Вы смотрели известный фильм?.. Помните, как он называется?..

31

С Трафальгарской площади Джон и Иван Лувертюр свернули в одну из впадавших в нее улиц. Кругом ходило множество народу. Попадались в этой толпе и полицейские с внимательными, цепкими взглядами, перебегавшими по лицам людей, словно бы ища то одно, на котором следует остановиться.

– Дело в том, что в пустующем доме было обнаружено нечто, что с известной натяжкой можно назвать культом смерти. Людей повесили, но смерть, пришедшая через них в этот дом, тут же стала предметом поклонения. Комната была убрана черной полупрозрачной тканью, кругом были приготовлены свечи тоже черного цвета. Правда, судя по неоплавившемуся воску и необожженным фитилям, ими так и не успели воспользоваться. У ног повешенных были расставлены букеты цветов. Разумеется, все они были только черными.

– Послушай, а вдруг это было ритуальное жертвоприношение?!..

– Именно так и подумали… Во всяком случае, жертвы были, подобие алтаря было, вывод напрашивался сам собой…

– Кем были повешенные? Русскими? Советскими?

– Нет. В те послевоенные годы в нашем маленьком городке на Юге Америки встретить русского, а уж тем более советского было не более реально, чем мамонта на улицах современного Лондона. Конечно, в Америке было много эмигрантов из России, но в нашем городке они не селились. Все шестеро были коренными американцами, белыми, местными жителями самых разных профессий. Обыкновенные обыватели. Удивительно, что никого из них не разыскивали родственники, хотя убийство или, если хочешь, ритуальное жертвоприношение, было совершено за день до этого, и как минимум две ночи все повешенные провели вне дома. Один – адвокат, числился уехавшим в другой город на суд, молодой парень недавно закрутил любовь с одной заезжей барышней и неделями пропадал у нее в гостинице. Еще один был агентом по продажам одной местной фабрички и постоянно колесил по стране в поисках покупателей. И так – все шестеро!.. Расследование опять зашло в тупик. Секретарша, молодая женщина…

– Постой, ты говорил, что она работала у какого-то адвоката… – вскинул глаза Иван Лувертюр, до этого слушавший глядя себе под ноги, медленно бредя сквозь разношерстную, быстро двигавшуюся толпу.

– Угадал! Он был одним из принесенных в жертву. Именно командировкой босса она воспользовалась, чтобы отлучиться из офиса для встречи с покупателем. Но ведь она и обнаружила повешенных!.. Полиция несколько раз допрашивала ее. Фотографии этой молодой, к слову сказать, весьма привлекательной мисс обошли страницы всех местных, да и не только местных газет. Типовая подпись под фотографией была: «Мисс Ди Джовине – обворожительная хозяйка дома Смерти». В конце-концов полиция оставила ее в покое, потому что никаких, совершенно никаких улик, указывающих на ее причастность к мрачному жертвоприношению, обнаружено не было. Но к этому моменту, благодаря газетам и радио, молодой секретарше, теперь уже, ввиду трагической смерти адвоката, безработной, был сделан такой, как говорят у нас в Америке «билд ап», что ее пригласили для фотосъемок сразу несколько модных журналов. Дальше она сделала некоторую карьеру в индустрии развлечений, даже снималась в кино, но в целом не достигла сколь-нибудь значительного успеха…

– Ты запомнил эту историю, и она тут же всплыла у тебя в памяти, едва в подсобке бакалейного магазина ты увидел шестерых повешенных?.. Но почему ты был связан?

– Погоди, прежде чем я оказался в подсобке бакалейного магазина, должно было произойти еще несколько важных событий.

Над Лондоном собирались густые, темные облака. Все предвещало скорый дождь.

В пятидесятые годы прошлого века

– Фильм, который вы, видимо, имеете в виду, я смотрел. «Не придирайтесь к рок-н-роллу!»? Так ведь?..

– Да… – ответил Уолт Кейн.

В фильме «Не придирайтесь к рок-н-роллу» молодой, но уже знаменитый певец возвращается в родной городок, в котором встречает холодный прием со стороны всяческих официальных лиц. На железнодорожной станции мэр произносит речь, в которой оценивает рок-н-ролл как музыку, подрывающую моральные устои общества.

– Я вовсе не придираюсь к рок-н-роллу, не «долблю» его, как принято говорить в вашей среде, – сказал контрразведчик. – Я, если хотите знать, вообще поклонник и любитель рок-н-ролла…

Вдруг он замолчал и с какой-то странной усмешкой еще раз оглядел кладбище.

– Между прочим, Кейн, я хотел вас спросить: вы курите трубку?..

Диджей пожал плечами:

– Трубку?.. А почему именно трубку?.. Вообще-то я не курю. Но если бы делал это, то сейчас, насколько я понимаю, более распространенены сигареты. В нашей стране выпускается несколько очень хороших марок…

– А ром?.. – нетерпеливо перебил его новый знакомый. – Ром вы пьете?..

– Не пью я никакого рома! Что вы в самом деле!.. Какое это имеет значение, пью я ром или нет?!..

– Действительно, никакого. Просто я в последний месяц очень внимательно изучаю все, что связано с вуду. Смотрю на это кладбище и вспоминаю, что у негров считается, что в таких местах любит бродить барон Самеди – барон Суббота, властитель царства покойников. Я-то поначалу думал, что это вы…

– Какая чушь!..

– Это вам так кажется. А вот у некоторых выходцев с Гаити, которых в этих местах, как вы знаете, немало, барон Самеди – очень популярная фигура. Они изо всех сил стараются походить на него…

– На властителя царства покойников?!

– Да. Копируют привычки… Этот малый, по их поверьям, обожает носить черные очки, солидный фрак, высокий черный цилиндр и вообще – ведет себя как самый настоящий джентльмен.

– Мне до этого нет дела…

– Но вам есть дело до рок-н-ролла. А он в опасности!

– Я вас не понимаю… Вы уже очень много всего сказали, но я так до сих пор в точности ничего и не понял!..

– Некоторое время назад на нескольких рок-н-рольных концертах произошли не совсем обычные инциденты. Вы, конечно, знаете, до какой степени доходит возбуждение поклонников рок-н-рольных звезд. Они кричат, ломают в зале кресла, выскакивают в проходы и выделывают немыслимые телодвижения. Поскольку в зале обычно от публики яблоку негде упасть, то, естественно, стихийные танцоры задевают друг-друга: кто-то толкнет чью-то девушку, кому-то нечаянно заедут локтем в глаз – и пошло-поехало. К дракам на концертах все уже, как это ни прискорбно, привыкли…

– Я бы так не сказал!.. – возразил Уолт Кейн. – Только вчера я просматривал в нашем офисе прессу за прошедшую неделю: так называемая общественность беснуется не хуже наших рок-н-ролльных фанатов!.. Губернаторы некоторых штатов грозятся ввести на своих территориях запрет на рок-н-ролл, по крайней мере – запретить проведение концертов. Различные родительские советы забрасывают их письмами, утверждая, что рок-н-ролл – это музыка разрушения культуры, упадка и деградации…

– А вы знаете, что немалую роль во всей этой антирок-н-ролльной кампании играют расистские, ку-клукс-клановские организации?

– Разумеется, да. Ведь я же сам вам сказал, что рок-н-ролл родился здесь, на Юге, в негритянской среде и поначалу был музыкой, которую исполняли исключительно негры. Я знаю, что говорят про нас, любителей рок-н-ролла расисты: «мы продвигаем музыку, которая взывает к сидящему в каждом человеке животному, музыку не разума, а древних инстинктов».

– Да, ку-клукс-клановцы считают, что продвигая рок-н-ролл, вы продвигаете негров. Они утверждают, что через белую молодежь вы внедряете в сознание белых людей черты, которые в прежние времена были присущи только их черным рабам: анимализм, полное подчинение человеческого сознания примитивным, древним, как сама жизнь, инстинктам.

– Но вы-то, надеюсь, так не считаете?.. По-моему, лучшие граждане нашей страны борются за равные права для всех ее жителей вне зависимости от цвета их кожи.

– Разумеется, разумеется… Конечно, я не разделяю точку зрения ку-клукс-клановцев. Но посмотрите, какой вывод напрашивается сам собой… В обществе идет борьба за равноправие негров. У него есть противники. Рок-н-ролл – музыка изначально негритянская. Опорочьте рок-н-ролл, а затем спросите избирателей: неужели вы не боитесь негров? Смотрите, какое зло несет вам все, что с ними связано. Даже, казалось бы, такая невинная вещь, как негритянские танцы…

– А что негритянские танцы…

– А то, что я уже начал вам рассказывать про странные инциденты на концертах…