Текст книги "Штабс-капитан Круглов Книга I"

Автор книги: Глеб Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 2

Огорчение проводницы было понятно: второй раз за поездку, это уже перебор.

Еще после первого начальник поезда сказал коротко и внятно. За следующее окно будет высчитывать. Поднимать шум никто не станет, да и бессмысленно. Транспортники тоже люди, им мчаться на триста лохматый километр перегона тоже нафиг не нужно.

Тетка задумчиво покрутила на тонком, костистом пальце сожженный перекисью водорода жиденький локон и нажала кнопку, вызывая едущего в соседнем вагоне сотрудника милиции.

Василий, худой огненно рыжий сержант, которого мучил жестокий отходняк после вчерашнего, явился не скоро. Он хмуро выслушал жалобу и укоризненно, словно это сама проводница раскокала окно, посопел шишковатым носом. – Везет тебе, Зинка…, как утопленнице. Бумагу писать, конечно, придется, только вот какой смысл…?

– Нет, бля! Я что за него, за стекло это проклятое, из своего кармана платить должна? – Взвилась склочная баба, понимая нежелание мента заниматься пустой писаниной.

– Там еще мужик спит. Датый в синь, хорошо его не прибило, а то бы вообще караул. Вот суки… – Ненормативно охарактеризовала она нравы местной молодежи, развлекающейся таким манером.

– Один едет? – Переспросил сержант, прищурив белесые ресницы. – Пойдем-ка глянем на этого пассажира.

Спящий на нижней полке Круглов, разбудить которого не сумел даже ощутимый сквозняк, впечатления на похмельного служителя закона не произвел.

– Ты смотри… – Недобро проскрипел он, глядя на следы вчерашнего застолья. Работяга. А водку пьет Посольскую…

– Странно, чего это он…, с двух стаканов? Или еще кто с ним ехал. – Сержант глотнул комок в горле, вызванный подкатившей тошнотой.

– Один он был. – Сунула голову в дверь проводница. – У меня вообще народу мало. Спят. После Байкала должны подсесть.

Сосредоточенный вид милиционера выдавал глубокое раздумье. Наконец он принял решение и деловито оглядел купе. – Вот что, Зинаида. Есть у меня к тебе предложение. – Негромко произнес он потянув хозяйку вагона за рукав форменного халата. – Ну ка, зайди, и дверку прикрой, а то дует.

Смышленая Зинаида с интересом выслушала деловое предложение напарника. – А чего, правильно… Пьют, свинячут… Вот пусть и платит… Она сноровисто собрала куски битого стекла и выбросила в оконный проем.

Сержант внимательно всмотрелся в простоватое лицо спящего. – Выйди, Зина, постой… Он дождался, когда проводница покинет купе, и аккуратно со сноровкой опытного карманника, проверил висящий в головах пьяного пиджак.

– Ишь, посольскую… – Едва слышно пробормотал следопыт, вынимая из внутреннего кармана вишневые корочки. – Ага… вояка… Ну и хрен с ним…

– Круглов Сергей Михайлович… Капитан… – Перелистал сержант страницы удостоверения личности офицера. Командировочный.

Ловко отогнулкорочку и вытянул наружу спрятанные под обложкой деньги. – Сто, двести, триста… Пятьсот… – Не слабо. Видно сослуживцы на заказывали. – Ну и хрен с ним. пить меньше будет.

Василий спрятал купюры в карман измятого кителя и вернул документы в карман пиджака. Нагнулся, собираясь тряхнуть спящего, однако передумал.

Кто его знает… Что он за тип? Начнет потом права качать… – Посетила воспаленный перепоем ум сержанта осторожная мысль. – Такой– же поди, буквоед.

Правильный, на службе…,– живо вспомнился недавно демобилизованному Ваське его армейский командир, не дававший спуску шебутному солдату. – Ничего… Был капитан, да весь вышел. Пусть тебе политотдел кровь попьет, как ты солдатикам… – Раззадорил себя охранитель покоя. Он воровато глянул на неподвижное тело и неприметным движением снял пиджак с крючка. Миг и подхваченная сильным потоком холодного осеннего ветра, одежда выскользнула в разбитое окно.

– Вот так значит… Теперь можно и делом заняться. – Повеселевший сержант дернул створку купе. – Входи, Зинаида, протокол писать будем.

Проводница зыркнула в сторону пустого крючка, перевела взгляд на окно, однако, промолчала, и, смахнув с полки крошки битого стекла, опустилась на полку. – Ну?

Сержант привычно заполнил бланк и принялся вписывать в графы нужные предложения.

– Та-ак… Значится, в процессе распития спиртных напитков пассажир… Кто он кстати? Билет у тебя есть?

Так я забрать не успела… – заполошно охнула Зинаида. Думала потом, потом… А где его шмотки-то?

– А они были? – Василий оглянулся по сторонам. – Я так и не вижу. Он, поди в окно выбросил. По пьяне? А, как думаешь, мог? Если он из двух стаканов квасил? Мало ли чего ему в голову долбануло? Может белочка? Или чертики. В окне. Вот он их гонять и принялся. – Нарисовал сержант картину правонарушения. Слышала шум? Правильно. А дверь закрыта была. Пока за ключом бегала, пока меня звала, он стекло кокнул и спать завалился. я вот

– Ох, спекся голубь. – Проводнице стало жаль непутевого пассажира. – Может не стоит так Вася?

– Поздно, Зина, пить боржоми. – Ухмыльнулся мент, пошурудил в кармане, – я вот тебе должок отдать хотел. Держи.

Проводница покосилась на зажатый в веснушчатом кулаке золотисто оранжевый профиль вождя.

– Ты мне? Сотенную? – Она хлопнула глазами, соображая. – Ну да ладно, отдал и отдал. Сунула купюру в складки фартука. – Иде тут подписать?

Вот и ладно. – Милицейский аккуратно сложил бланк. – Теперь самое интересное. Посмотреть хочешь? – Он глумливо усмехнулся, блеснуло золото коронки. Щас он от страха уделается.

– Ой, Васенька, может я того, пойду. У меня станция скоро. – Вильнула взглядом проводница.

– Ладно, давай. Иди работай. А я вечерком к тебе в купе подгребу. – Неуловимо мигнул нахальным глазом приятель. – Посидим, о делах наших грешных покалякаем. – Фальшиво спародировал он хрипотцу Горбатого.

Проводница, смущенно усмехнулась, и двинулась по коридору, игриво покачивая костлявыми бедрами.

– Эй, гражданин, вставай. – Веско, казенно холодно произнес сержант, с силой толкнув разоспавшегося терпилу.

Однако прежде чем тот начал проявлять признаки жизни менту пришлось постараться.

Да? – Раскрыл глаза спящий. – Что? Он зафиксировал взглядом нависшего над полкой милиционера, перевел глаза на разбитое окно.

– Ты где, Игнат? – Круглов рывком опустил ноги на усыпанный стеклом пол. – Приснилось? Надо-же.

Посмотрел на уставленный посудой и заваленный объедками стол. – Или нет?

Сергей с силой потер лицо и вопросительно глянул на милиционера. – В чем дело, сержант?

– Товарищ сержант. – Предвкушая развлечение добавил в голос стали гость. – А вот спрашиваю здесь я. – Документы предъявите, гражданин.

– Да в чем дело? Что случилось? – Круглов вновь поморщился от хлопающей возле лица занавески.

– Повторяю. Последний раз. – Сержант вынул из-за ремня эластичную дубинку, прозванную в народе демократизатором. – Ну?

Сергей хлопнул себя по груди, покрутил головой, отыскивая пиджак. – О-па? А где мои вещи?

– Какие вещи? Гражданин. Вот заявление проводника. Вы напились, разбили стекло, дебоширили. Теперь оказывается у вас вещи попутали.

– Ксиву давай. – Рявкнул сержант. – Или что у тебя, справка? Я кому сказал.

– Эй, сержант, спокойнее. – Построжел Сергей начиная что-то понимать. – Я офицер Советской армии, капитан. _ Прошу соблюдать субординацию.

– Ты пока бродяга беспаспортный. – Издевательски рассмеялся мент. – Нет бумажки, ты букашка, а с бумажкой таракан… – Произнес он заученную остроту.

Нет документов. Вынужденно признал Круглов, проверив карманы брюк. – Тут такая история. Со мной сосед ехал. Игнат. Посидели. Ну…

– А потом он в окно выпрыгнул. – Оборвал сержант. – А может ты собутыльника в окно выбросил? А

– Не было в купе никого. Ты понял? – Сержанту надоел спектакль. – Значит так. Составляем протокол. Неустановленый гражданин, разбил окно в купе, деюоширил. – Сейчас будет станция, я тебя сдам местным властям. Пусть они и разбираются… – Военный ты, или там какой другой. Мое дело пресечь… нарушение.

Ох, сержант, темнишь ты что-то. -. – Или я вовсе ничего не понимаю. Темнишь. А не ты ли мои документы прибрал? Точно, деньги вынул. Вон из кармана торчат. – Веско произнес Круглов, пристально глядя в глаза сотрудника милиции.

Заметив, как невольно среагировали зрачки сержанта, утвердился в своей уверенности. – Ну теперь держись сержант. Деньги то меченые. На станции вызовем представителей Комитета и привет… – Закончить Круглов не успел. Он никак не ожидал того, что случится в следующий момент. Блеф оказался настолько артистичен, что милиционер не выдержал и потерял от страха выдержку. Он с силой махнул зажатой в руке дубиной. Модернизированная им свинцовым сердечником палка с хрустов лепилпсь в лысоватый затылок. Среагировать Круглов просто не успел. В глазах вспыхнуло, и взорвался миллион огней. Он покачнулся и клюнув носом вперед кулем свалился на стекло.

– Ать… – Ошалело визгнул сержант. – Зинка!

– Чего ты орешь? Люди спят… – Недовольно пробурчала проводница, заглядывая в купе. – Ох. Она зажал рот ладонью. -Чего это.

– Подстава… У нас в отделе уже двоих так закрыли. – Глядя на нее сумасшедшими глазами, выдохнул сержант. – Не хочу в зону…

– Значит так. – ОН втащил проводницу в купе. Заяву в печку. Билет его тоже. Не было никого. Поняла. Ты не думай, что отмазажешься. Паровозом пойдем… Он наклонился и ухватил безвольное тело под мышки. Помогай, ну! Перехватил поудобнее и воровато выглянул в окно. – Зашибись, поворот. С головы не видно. Василий крякнул и с силой толкнул худощавого пассажира в оконный проем.

– В-вот и все. – Трясущимися от возбуждения губами, произнес он, – Держи деньги, отдай бригадиру, пусть новое стекло вставят. Поняла? И прибери тут все.

– Ой, Васенька, это же… Как же? Ты его ведь убил! -Истерично выдохнула Зинаида.

– Ничего ты не видела, ничего. Поняла? – С угрозой произнес сержант. – Я спросил, поняла? Вот так. Все. Выпей, успокойся. – Он ухватил стоящую на столе бутылку и плеснул водку в заляпанные стаканы. – Пей. И я с тобой. Дрожащей рукой подхватил свой, и опрокинул в рот.

Проводница зажмурилась и выпила. – Теплая водка скользнула по гортани и проследовала в пищевод. Она открыла глаза и увидела перекошенное лицо стоящего напротив сержанта. – Что?

Однако произнести больше ничего не смогла. Полки купе вдруг качнулись, а в желудке вспыхнул огненный факел. Мгновение и все кончилось. Сильнейший, не имеющий земных аналогов яд впитался в кровь и за доли секунды достиг мозга.

– Кончено. – Прислушался к своим ощущениям некто, не имеющий ни лица, ни фигуры. – Однако, странное какое-то чувство, словно не один, а двое? Ничего не понимаю? Ну да, ладно, там разберутся.

Исполнитель стер слабый сигнал от уходящей в небытие сущности, и переключился на новую задачу.

Глава 3

Сергей недоуменно оглядел лежащее ничком тело, проводил взглядом исчезающий вдалеке хвост поезда, вновь уставился на заросшую пыльной травой полосу отчуждения.

Понимание и чистота в мыслях. Так бывает наутро, после крепкого застолья, когда голова уже отошла от хмельного дурмана, а похмелье еще не наступило. Тишина. Нездешняя, неземная. Легкость и созерцательность. И от понимания того, что тело со странно, неестественно вывернутой ногой это не чье-то постороннее, а именно его родная плоть и кровь, вовсе не было страшно. Впрочем, не было вовсе никаких чувств. Только понимание завершенности чего-то… важного, и ожидание.

Идти по залитой маслом насыпи, не касаясь грязных камней подошвами, было даже неинтересно. Словно перед самым всплытием с глубины, когда уже открыт клапан подачи воздуха в СГП и тело, получив положительную плавучесть, готово оторваться от илистого дна.

– Похоже, всплываю? – Сергей задержал взгляд на темном пятне разбитого затылка. Надо ведь, за всю жизнь себя с такого ракурса и не видел. Смешно… Лысина уже пробивается, а я не знал… – Впрочем, мысль скользнула краем и пропала.

Поднял глаза к ослепительно полыхающему шару солнца, будто ожидая какого-то знака. Замер, удерживая неустойчивое равновесие. Казалось, стоит чуть шевельнуться и начнется это, так похожее на подъем с глубины, всплытие.

Однако ожидание затянулось. Круглов даже попытался помочь себе, едва заметно шевельнув ставшими вдруг совсем невесомыми руками. Увы. Ничего. Никакого светящегося коридора, уходящего в вечность, но и не разверзлась под ногами сухая, залитая солярными потеками земля. Все?

И что? – Шарик недоуменно хлопнул глазами. Так не должно быть. – Сообщил внутренний голос. Неправильно.

Эй… – Осмелев, крикнул несостоявшийся путешественник неизвестно кому. Прислушался к уходящему вдаль эху… Подождал.

Тяжесть навалилась внезапно, и в тот же миг, краем глаза Сергей уловил, как шевельнулось лежащее под откосом тело. Рука едва приметно дернулась, пальцы начали сжиматься в кулак.

Перебивка… – Так называют в кино мгновенную смену кадра. Теперь его взгляд упирался в ползущего по сломанной травинке кузнечика. Зеленоватое тельце на несоразмеримо длинных, колченогих ногах.

Боль пришла чуть позднее. Она вспыхнула в задней части черепа, распространилась на всю шею, и застучала в висках. Тягуче, нестерпимо зудело вывернутое плечо. А вот нижней части тела он просто не чувствовал. Словно там вовсе ничего не было.

Превозмогая себя, уперся ладонью здоровой руки в землю, перевернулся на спину и охнул от нового приступа боли. Полежал, приходя в себя, и попытался сесть. Удалось. Сложнее оказалось вправить сустав. Выход отыскался сам собой. Он просто обхватил пальцами больной руки толстый куст, и резко, всем телом дернулся в противоположную сторону, стараясь не разжать ладони. Боль вырвала из реальности, все вокруг вздрогнуло, поплыло.

Пришел в себя от непонятного звука. Гул доносился откуда-то из глубины земли.

Сергей поерзал ухом, прижатым к каменистой поверхности. Похоже поезд?

Теперь главное было суметь приподняться. Лежащего машинист просто не заметит. Впрочем, надежда на то, что рулевой несущегося на стокилометровой скорости состава среагирует на человека, была невелика. В лучшем случае врубит сирену, пытаясь согнать неразумного путника, оказавшегося в опасной близости от путей, в сторону.

Однако рассуждать в таком положении, что будет, если будет, смысла не имело. Сергей прижал локоть травмированной руки, и медленно, превозмогая тошноту и кружение в раскалывающейся голове, встал на колени.

– Хреново… – Только и сумел охарактеризовать свое состояние он. Меня, диверсанта, упаковал и сделал какой-то захолустный пацан в сержантских погонах. Мойша, если таки сумею выбраться из этой переделки, засмеет…

Отгоняя несвоевременные мысли, стер с лица подсыхающие ошметки бурой крови, и вгляделся в марево над неровными нитями уходящих в горизонт рельсов.

Прошло с десяток кажущихся нескончаемо длинными секунд, и вот вдалеке проявилось едва различимое движение.

– Точно… Поезд? – Он, еще не решив, как будет действовать дальше, собрался с силами и попытался встать. Увы, нога подломилась, и тело вновь рухнуло на каменный откос.

– Дохлый номер. – С тоской подумал Круглов. Такое не лечится. Поломало меня… зачетно. Даже странно, отчего еще жив?

И уже из последних сил, скорее от врожденной настырности и привычки доводить все до конца, повторил попытку. На этот раз удалось даже выпрямиться. На секунду встал на ногу, и поднял руку, привлекая к себе внимание. Движение подвело. Рухнул вновь, но теперь уже совсем рядом с вонючими, пропитанными чем-то черным шпалами. Гул усилился. Блестящая поверхность стального рельса завибрировала.

Круглов обессилено закрыл глаза, ожидая, что через мгновение тело подхватит несущимся локомотивом. Теперь уже наверняка.

Скрип, перешел в душераздирающий скрежет, волна горячего воздуха, и запах дыма. Круглов попытался вывернуть голову, что бы разглядеть источник. Однако слепящий глаза солнечный свет вдруг перекрыло темным силуэтом.

– Эй… Ты живой-ли? – Голос принадлежал стоящему над ним человеку. Громадному, как показалось снизу. Бросилась в глаза матерая с глубокими серебряными проплешинами борода, и лохматые брови на покрытом черной копотью лице. – Ась? Повторил великан, наклоняясь ниже. Запах горелого угля усилился.

– Ишь ты… Вроде жив. – Приглядевшись, констатировал бородач. – Тогда ладно.

Эй, Митроха, иди сюда, поможешь. – Мужик обернулся к кому-то… Все тварь божья, а по виду православный. Негоже давить…

Вспыхнула боль от потревоженного плеча. – Сергей понял, что его приподняли и понесли. В голове стрельнуло, в глазах потемнело.

В себя пришел, почуяв, как кто-то настойчиво пытается разжать ему зубы. Почувствовал текущую по щеке влагу и жадно глотнул теплой, с привкусом железа воды.

– Смотри, оклемался? – Голос принадлежал женщине.

Круглов всмотрелся, но разглядеть в полутьме не сумел ничего. Почувствовал только, что лежит на чем-то лохматом и мягком, а из-под лежанки раздается мерный перестук колес.

– Где я? – Только и сумел произнести он.

– Знамо где, в вагоне, – прозвучал глухой баритончик. – Все мы тут…

– Все, хорош баловать. – Сварливо добавил голос, – побереги водицу, Марьяна. Когда еще случай по новой набрать выпадет.

Глаза Круглова привыкли к темноте. Он сумел разглядеть женскую фигуру, а чуть подальше изрезанное глубокими морщинами старческое лицо.

Остальное скрывалось в пыльном, душном сумраке. Однако, судя по нестройному гомону, теплушка была набита людьми.

– Откуда тут… – Мелькнуло удивление, но тут же сменилось насущными вопросами. Острая боль утихла, осталось лишь слабость. Теперь казалось, что он весь превратился в измочаленную, тряпичную куклу.

– Ладно… Это частности. Кто, куда, детали. Главное что поезд остановился и подобрал его. Значит еще поживем. Он прислушался к организму. Ничего, бывало и хуже. Плечо, конечно опухло, да и на подсохшем, покрывшемся коркой затылке чувствовалась громадная шишка. Это поправимо. Доберемся до станции, вызовут скорую, отлежусь. Командировка, конечно, накрылась… Из-за документов еще предстоит долгая муторная нервотрепка. А и ладно. – Легкомысленно махнул рукой привычный к выговорам капитан. Одним больше… Все равно не уволят. А дальше флота не пошлют…

Он осторожно повернул голову и посмотрел на сидящую рядом с ним женщину. Бросилась в глаза странная, словно взятая на прокат в краеведческом музее плюшевая, неясного цвета жакетка туго обтягивающая грудь молодухи. Лицо ее, скрытое темным платком, было не разглядеть.

– Чего, паря, ожил? – Старик выглянул из-за спины спутницы, и внимательно глянул на лежащего. Только теперь Круглов сообразил, что лежит на грубых, сколоченных из оструганных досок, нарах. Двухъярусная конструкция занимала почти всю высоту вагона.

– Это где-ж такое старье откопали? – Вслух удивился Сергей, глядя на ритмично качающийся кожух большой керосиновой лампы. Погашенный светильник явственно булькал полупустым медным пузом.

– Хы… – Человек, явно сделав некий вывод, сощурил глаза, собрав в уголках мутновато прозрачных глаз лучики морщин. – Из благородных? – Скорее констатировал он. А с виду и не похож. – Вона морда какая… Рязанская. Ты паря как на пути попал? Мы едва с полок не попадали, когда паровоз встал. Повезло тебе… однако, не ожидая ответа, добавил старик. – Кочегар видно с Матреной своей в ночку хорошо поладил. Добрый был. А мог бы ведь и мимо прогнать. Тогда точно, кранты.

Говорливый бородач явно не нуждался в собеседнике. Ему было довольно слушателя.

Слушай, а может ты этот, как его, политический? – Озадачился говорун. – Из беглых? Вон и рубаха у тебя городская… Полотно хотя и драное, а не чета суконке.

Слушай, отец. – Не выдержал Сергей. Я сейчас туго соображаю. Головой здорово ударился. И вообще. Из поезда меня выбросили. Так уж вышло. За час, может, до вас впереди пассажирский шел. Владивосток-Москва.

– Ну? – Удивился старик. – Значит, я может, проглядел чего? Марьяна, ты не видала? Нет? Вот и я говорю. От самого Хабаровска… глаз не сомкнул. По стариковски. Не спится. Встречных– то со вчерашнего дня не было.

Не знаю, о чем ты… – Сергею было совершенно наплевать на странного соседа, слово сошедшего с картины передвижников. – Значит мы что в обратную сторону едем. – Сообразил Круглов. Ну и хорошо. Все легче. Армейский я. Капитан. На острове Русском служу.

– Вон как… – Удивился пассажир. – Ваше благородие? Говорю же… Меня не проведешь. Я породу чую… Вы уж простите, ваше высокородие… мы люди простые. Поселенцы… С под Волги… Его Императорскому Величеству, Николаю Александровичу, благодетелю, спасибо. Указ монарший… Старик замер, пожевал тонкую губу и заинтересованно подвинулся к лежащему на овчине Сергею. – Ваше благородие… Не сочти за назойливость, а правда, что в энтом, Владивостоке, тигры по улицам бродят. Нам давеча мужик на Хабаровской такого порассказал, жуть. Дескать, ежели выберется зверюга полосатая, с телка ростом, и первого, кого встретит, сожрет.

Сергей тупо уставился на ненормального. – Ты чего, сдурел, дед? – Не выдержал он. Какие тигры? Хотя… Тут Круглов вспомнил статью в Красном знамени. Журналист местной газетенки живописно расписал появление раненой браконьерами тигрицы на пригородной станции. Прости, отец, было недавно. Подстрелил кто-то… вот и вышла на Океанской… Собаку задрала. Но так ее отловили. А насчет людей, ерунда это все… Слушать надо мень…

И тут до него дошел смысл сказанного странным стариком. Круглов моргнул, прогоняя наваждение, и негромко, стараясь угадать с какой разновидностью сумасшедших свела его судьба, поинтересовался у молчаливой соседки. Простите, он вам кто. – Покосился на отвернувшегося к соседям, и что-то им говорящего, старика, – родственник?

– Свекор это мой. Ваше благородие. – Не глядя на него, отозвалась женщина. – Мужик мой и детки-то в дороге от трясучки померли, одни мы с Григорием Акинтичем оклемались.

– Та-ак. – Круглов тяжело вздохнул, и передумал интересоваться состоянием умственного здоровья старика. Спрашивать у столь же странной соседки, показалось глупым.

– Прости. – Почувствовал ей капитан. – Она ведь не виновата, голова предмет темный… Не исключено, что женщина вполне может всерьез считать, что ее муж и дети скончались от неведомой болезни. И переживания ее ни чуть не уменьшились от виртуальности ее болезненных фантазий.

– А чего он про императора сказал? – Решил подыграть Круглов ненормальным. Возможно, удастся все-таки понять, как и почему в конце двадцатого века свободно возят по железной дороге сумасшедших.

Простите, господин капитан… ежели, что не так про высочайшую особу… Он ведь ничего супротив такого не думал…

У нас в прошлый год не урожай, а слезы. Едва рожь поднялась, как и посохло все. Перед тем зимой стужа невиданная. Куда ж деваться? А тут как раз староста на сходе указ и объявил, мол, и землю дадут, и на обустройство, построиться. Мы ж с дорогой душой. Только вот путь-дорога больно тяжкой стала. Второй месяц, считай. В Сибири– то уже холода. Попростужалось много, а в Забайкалье так и вовсе поумирали. Сынишка тоже вот…, Митяйка мой. Да и муж, на что здоровый был… В два дня сгорел. – Женщина не смогла сдержать невольные слезы. Со всей деревни нас пятеро только и осталось…

Она утерла слезы уголком вдовьего платка.

" И на сумасшедшую не похожа? – Озадачено замер Круглов, переваривая все услышанное им, – хотя, может на нее смерть близких повлияла, и она рассудком повредилась?

– Ха, а дед? Тоже? – Он поглядел на тщательно подобранный наряд ряженых под старину пассажиров. – Нет, так не бывает. Тогда что?

Мысли, перескакивая с одного на другое, заметались в поисках реалистичной версии.

От неожиданной нагрузки, или сказалась травма, но в этот момент Сергей начал уплывать в дремоту. Бороться со сном даже не пытался. Права армейская мудрость. Если хочется работать, ляг, поспи и все пройдет. Так и здесь. Раз ситуация неясна, нужно переждать. Он закрыл глаза и погрузился в сон.

Игнат появился из белесого, словно бесформенного тумана. Проявилась плутоватая, и в то же время непроницаемая ухмылка.

_ Ну, слава тебе. – Выдохнул он, с явным облегчением. – Я уж думал… – он не закончил, оглянулся и чуть виновато пожал плечами. – Ты Серега, того, не серчай. Накладка вышла. Ошибочка. Я ведь хотел как полагается, свое дело исполнить, а тут такое. Собеседник приободрился, и уже увереннее закончил. – В общем, недоразумение.

Какое еще? – Круглов, понимая, что все это лишь сон, тем не менее не удержался от вопроса. – Вчера стекло кто-то кокнул, потом мне милиционер по голове долбанул, и в окно вытолкнул. Это ты называешь недоразумением?

– Недоразумение, это тот факт, что вы, Сергей Михайлович Круглов, вместо того, что бы благополучно преставиться, живы. – Перешел вдруг на официальный тон собеседник.

Это, я бы сказал, нонсенс. – Он вновь смущенно оглянулся. – Меня за такое по головке никто не погладит.

– А я говорил, пить надо меньше. – Съехидничал Сергей, вспомнив, как залихватски уничтожал запасы спиртного собутыльник.

– Ладно, чего уж там… – Игнат отвел глаза. – Только это еще не все. Понимаешь… одно к одному. Мало того, что жив…, так еще туда попал, где никак оказаться не должен.

– Это ты про теплушку с сумасшедшими? – Вспомнил Круглов.

– Сам ты сумасшедший. – Вроде как обиделся Игнат. – Прадед это твой… Понял? Родной прадед. И бабка… Или пра-пра. Три колена, одним словом.

Видя, что слова его не произвели на спящего должного впечатления, пояснил. – Ну, цикличность душ, все такое… Эзотерика, в общем. Короче, одно за другое зацепилось, вот и переклинило. Теперь ты сам в прошлом оказался. Вот. А ведь отец твой еще не родился. Парадокс, однако…

– Ну, хорошо. Я, конечно, все понимаю… – Чувствуя, что тоже начинает сходить с ума, отозвался Сергей, только делать-то что? Ты вроде сказал, мое время вышло. Значит что? Сейчас и случится. Во сне…, тихо.

– Если бы. – С явным огорчением пробормотал собеседник, морщась. Я уже и доложился, куда надо. И там все по учетам прошло… Говорю, парадокс.

– Тебя послушать, у вас там бюрократия, похуже земной будет. Неужели и вправду все так? – Круглов недоверчиво покрутил головой и даже во сне почувствовал, как заболел затылок. – Да и сам ты…, на посланника смерти, ни как не похож. Ханыга, какой-то, извини за правду.

– Откуда тебе смертный знать, что и кто я… – Голос Игната вдруг загустел, потерял интонации, исчезли виноватые нотки.

Он замолчал, словно актер, вспоминающий роль, и продолжил прежним шутовским голосом. – Маски они разные. Человек может представить лишь то, что может представить. На что способно его сознание. Потому и видит он в последний миг… Ладно, тебе это знать не положено.

Вернемся лучше к нашим баранам. – Ангел закусил толстенькую губу эпикурейца. – Ну, рад бы я тебя… того, по адресу отправить, да не могу. Давай так. Я тут подумаю, с кем нужно посоветуюсь, как нам эту проблему решить, а ты пока поживи… А?

– В смысле? – Сергей услышал свой голос как бы со стороны. – Где пожить, в прошлом? Да ты понимаешь, чего сказал.

– Я то понимаю. – Отрезал Игнат, добавив в голос строгости. – Я не пойму, чего ты кобенишься? Такой шанс выпал. А он тут… – Скривился толстячок. Живи…себе, и живи.

Только это, помни, что они твоя родня, хоть и дальняя, а так никаких особых ограничений. Ты ж не Гаврила, какой Принцип, что бы на судьбы мира влиять. Твоего поля на это и не хватит. Только на родовую линию. – Непонятно пояснил разговорчивый призрак. – А я тебе даже чуть помогу. Нет, нет, никаких материальных дел. Только на словах. – Тут же оговорился ангел. – Он приблизил плохо выбритую щеку к Серегиному лицу и едва слышно прошептал. – Пока я там все не утрясу, тебе бояться нечего. Ты понял? Нет? Ну, после поймешь. Это все, чем могу…

– Значит договорились. – Констатировал он и начал потихоньку отодвигаться в туман.

– Эй, стой… – Круглов попытался ухватить исчезающую фигуру за край бесформенных одежд. – Это какой хоть год-то, и вообще?

– Год? – Вопрос явно застал гостя врасплох. – Ты извини, нам такие детали без надобности. Сам уточни, а? Какая собственно разница? Век туда, век сюда. Тьфу. – Он пренебрежительно сплюнул. – Прости господи за грубые слова, мгновение, по вселенским меркам. Все я полетел. Дела…

– А сколько ждать-то. – Вспомнил о самом главном Сергей, но вопрос явно прозвучал в пустоту.

Туман сгустился, и накрыл спящего спокойным и теплым покрывалом.