Текст книги "В ожидании Романа"

Автор книги: Глафира Душа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

–?Как при чем я? А кто?

–?В том-то и дело...

Лера подняла на него глаза. В них плескалось целое море чувств. Правда, в тот момент Роман был не в состоянии ни понять их, ни проанализировать, ни изучить. Он мучительно ожидал объяснения. И жаждал услышать, и боялся...

–?В том-то и дело, – повторила Лера, – что ты ни при чем.

Она замолчала. Молчал и Роман, понимая, что объяснения последуют и без его вопросов. Так и случилось.

–?Есть еще один человек... Мужчина... Ну, в общем... понятно... Мы с ним давно уже...

–?Постой, постой! Ты мне ничего не говорила про него.

–?Можно подумать, ты мне говорил о своих прошлых увлечениях!

–?Ну, во-первых, как я понимаю, этот мужчина – не из прошлого, он из настоящего. А во-вторых, мне и рассказывать-то было особо нечего. Да и зачем?

–?Вот именно: зачем? Я и не рассказывала, хотя мы продолжали встречаться...

–?То есть... ты хочешь сказать... что одновременно и с ним, и со мной... Так, что ли?

–?Ну, выходит, так.

К их столику подошел официант.

–?Выбрали?

–?Нет! – ответил Роман.

–?Да! – одновременно с ним сказала Лера.

–?Слушаю.

Лера водила пальцем по меню, спрашивала что-то у официанта, согласно кивала... Роман видел и слышал все будто в тумане. Как она может думать сейчас о чем-то другом? О еде? О напитках? Как она может отвлекаться от такой темы?! Да и вообще: что за блажь – кафе?! Как будто нельзя было поговорить на улице или дома, чтобы никто не отвлекал. А то стоит этот парень – официант, заглядывает через Лерино плечо в меню, что-то советует, объясняет. И Лера вся ушла в этот дурацкий заказ. Ни Романа не видит, ничего вокруг. Тьфу!

–?Вам что, молодой человек? – Теперь официант обращался к Роману.

–?Водки! – внезапно выпалил тот. – И соленых огурцов! И хлеба черного!

–?Водки какой? Сколько грамм? У нас соленья в ассортименте. Но если желаете, можно, конечно, отдельно сделать огурцы.

–?Ладно, несите в ассортименте.

Официант услужливо перечитал заказанное, удостоверился в правильности своих записей и отошел наконец.

–?Ну, продолжай! Я тебя слушаю. – Роман старался говорить спокойно, но внутри все клокотало.

–?Я не хотела обижать ни тебя, ни его... Тем более было похоже, что всех все устраивало.

–?А теперь?

–?А теперь выяснилось, что я беременна. И, как ты понимаешь, не от тебя.

–?Погоди, погоди! А тот, другой... он знает о моем существовании? О наших отношениях?

–?Нет, конечно.

–?А про беременность ты ему сказала?

–?Да, сказала.

–?И как он отреагировал?

–?Он обрадовался. Даже очень. Я, честно говоря, не ожидала такой реакции.

Принесли напитки, хлеб. Над столом повисла вынужденная пауза. Когда официант отошел, Лера сказала:

–?Он замуж меня позвал...

–?И ты, конечно, согласилась, – с деланым равнодушием выдавил из себя Роман.

–?А ты что бы сделал на моем месте? – зло спросила Лера.

–?Я бы на твоем месте не спал с двумя мужиками одновременно.

Лера иронично улыбнулась:

–?Эй, Роман! – Она откинулась на спинку стула и как будто даже развеселилась. – У тебя крылышки не растут? Ты в ангела случайно не превращаешься? Подумайте, святоша! Он бы не спал с двумя! Ты, оказывается, ханжа, Роман!

–?Почему ты так считаешь?

–?Да потому, что девчонок в твоей жизни было полно. И ты никогда особо не задумывался, этично – неэтично, правильно – неправильно. Сам говорил: чуть ли не по два-три свидания в день у тебя бывало!

–?Так это же несерьезные связи. Это не считается!

–?Почему же?

–?Да потому! Потому что там легкий пересып, а у нас с тобой серьезно! – Он замолчал на несколько секунд. – По крайней мере, я так считал.

Принесли водку, закуску. Роман выпил. Посмотрел на Леру зло, обиженно. Повторил свой вопрос:

–?Ну, и что все-таки ты ему ответила?

–?Я согласилась.

Роман молчал, хрустел огурцами. Пауза затягивалась.

Лера ковыряла вилкой еду. Голод, только что буквально резавший желудок, пропал, уступив место тошноте. Она старалась пить, заказывая то сок, то воду, чтобы заглушить неприятные ощущения. Потом извинилась и вышла в туалет.

Когда вернулась, Роман сидел перед пустой тарелкой.

–?Ну, и зачем ты мне все это рассказала?

–?То есть как «зачем»? – не поняла Лера.

–?Ну, зачем мне знать, что ты меня обманывала столько времени, что у меня, оказывается, ветвистые рога растут... Зачем мне все это?

Лера ошарашенно смотрела на него, не понимая смысла вопроса.

–?А как я, по-твоему, должна была поступить?

–?Сказала бы, что влюбилась в другого, да и все! А то беременность, замужество...

–?Значит, ты бы предпочел обман?!

–?Я бы предпочел любить честную девушку, верную, преданную... И потом, можно подумать, обман для тебя – что-то аморальное! Да ты погрязла в обмане! Это стиль твоей жизни. Обман – твоя философия! И уж лучше б ты меня обманула, чем так плюнуть в душу.

Лера сидела, опустив голову, и, как у провинившейся школьницы, у нее покраснели щеки и уши.

Роман смотрел на нее, и сердце его разрывалось: от любви к ней, от обиды, от сожаления, разочарования, уязвленного самолюбия, ревности и боли...

Он кинул деньги на стол, громко отодвинул стул и сказал ей на прощание:

–?Мне жаль того парня. Мне жаль себя. Как же я ошибся в тебе! Ты мне такую боль причинила! Сука!

Он сжал губы в тонкую полоску. Смотрел на нее зло и мучительно сдерживался: ему хотелось ее ударить. Потом повернулся уходить, но через два шага остановился и прохрипел:

–?Лживая, фальшивая сука!

* * *

Жизнь Ани потихоньку возвращалась в нормальную колею. Видимо, и вправду подействовал заговор бабы Саши. Ане становилось легче буквально день ото дня. Она смогла перебрать личные вещи Алексея, его одежду, обувь. Что-то надумала отправить в деревню к матери: там все сгодится, если не ей самой, то соседям. Что-то отнесла на помойку. Гитару протерла от пыли и оставила на видном месте. Перебирая антресоли, обнаружила туристское снаряжение: палатку, котелок, мангал с шампурами, всякие раскладные стульчики и спальные мешки. Куда все это?

Дети закричали:

–?Мамочка, оставь! Мы в походы будем ходить! Пригодится!

И то верно.

Материально жить стало очень тяжело. Какие-то деньги за потерю кормильца Аня получала, но этого было мало. Хорошо еще, мама присылала из деревни то варенье, то банки с огурцами, то яблоки. Но все равно Ане приходилось очень во многом отказывать и себе и детям. На работе выдали материальную помощь, но лишь единовременно, и вся она, конечно, ушла на похороны и поминки. Обещали к зарплате немного прибавить, но пока все сводилось к обещаниям, а дети росли, требуя и одежду, и новомодные игры, и деньги на карманные расходы.

В общем, только Аня выбралась из своего горя, только эмоционально стала немного приходить в себя, как окунулась в материальные и бытовые проблемы.

Она привыкла к тому, что в доме есть мужик: ножи поточить, картошку купить, гвоздь вбить, консервную банку открыть. Вроде бы мелочь. Но из этих мелочей и состоит каждодневная жизнь человека. И теперь в быту довольно часто Аня ощущала себя беспомощной. Не к Мишке же соседу каждый раз обращаться. Его Ленка уже коситься начала. А может, и ревновать даже. Ну, в самом деле: у людей своя жизнь, своя вечерняя программа отдыха, а она с гвоздями да банками. Кому это понравится?

Николаша, слава Богу, подрастал. Шустрый такой мальчишка, смышленый! И, надо отдать должное, хозяйственный.

–?Мам, ты не волнуйся, я ведро вынесу!

–?Давай я в магазин сбегаю!

–?Хочешь завтра помогу тебе на балконе разобрать?

Очень ему была благодарна Аня за внимание к бытовым проблемам. Галя – та нет! Та все больше на уроках была зациклена. Пока все не сделает, даже и не выйдет из-за стола. Словно ей все равно, нужна ли уборка, мыть ли посуду, успеет ли она что-то приготовить к маминому возвращению с работы? Но Аня не обижалась. Галочка училась хорошо, к тому же всегда помогала Николаше и была незаменима в вечернее время, когда надо собирать портфель и укладываться спать. Заботы о брате она брала на себя, часто читая ему на ночь не сказки, а задания по географии или истории.

Аня крутилась как белка в колесе, не обращая на себя в ту пору особого внимания. Да и когда обращать-то? Работа, дом, уроки, готовка, уборка. И так целыми днями, целыми месяцами. Иногда в выходные выбирались с детьми в кино или на прогулку. Но и этот незатейливый отдых был, как правило, совмещен с какими-то бытовыми делами: зайти на рынок, сдать бутылки, отнести обувь в ремонт или взять в библиотеке новую книжку.

Никаких женских желаний у Ани в ту пору не возникало. То ли организм еще не до конца отогрелся, не окончательно вылечился от глубокой тоски и был неспособен на сексуальные подвиги. То ли она действительно настолько сильно любила мужа, что его отсутствие убило и все желания, связанные с ним. То ли просто мысли были направлены на проблему выживания и ни на что другое сил не оставалось. Но, так или иначе, по отсутствию мужчин она не страдала... До поры до времени...

* * *

Роман с остервенением взялся за учебу. Записался на факультативные занятия, увеличил нагрузки в спортивной секции. Даже попытался возродить репетиции школьного ансамбля по выходным. Ему казалось, что, загрузив себя по полной программе, он быстрее забудет Леру. Наверное, это правильно. Чем больше человек занят, тем меньше времени остается ему на ненужные мысли и переживания. Но Роману было очень тяжело. И не столько из-за потери девушки, сколько из-за обмана, лжи, обиды... Он считал себя униженным, уязвленным, оскорбленным. Про себя он обзывал Леру грязными словами, мысленно ругался, продолжая внутренний монолог, но... тосковал по ней. Тосковал, страдал и мучительно переживал разрыв, терзаясь и ревностью, и несправедливостью обиды.

На девушек смотреть не хотел, возненавидел их всех одновременно. И в то же время физиология требовала своего... Желания, фантазии мучили его по ночам, мешая нормальному сну. Его раздражало это противоречие: зависимость от желаний, женского тела и ненависть ко всему прекрасному полу. Ничего себе – «прекрасный»! Что ж такого хорошего в нем, если столько мучений приносит? Он был вынужден знакомиться с девушками, но делал это безо всякого романтизма, практически не ухаживал, а запросто сообщал о своих сексуальных намерениях, чтобы тут же их и реализовать.

Если девушка «ломалась», капризничала, ждала ресторанов и цветов, то он такое знакомство не продолжал, а искал более сговорчивых и покладистых.

В принципе время, как это обычно и бывает, делало свое дело, постепенно залечивая сердечную рану, тем более что в юности так много отвлекающих моментов, которые по-настоящему захватывают и увлекают. Роман стал много читать. То есть читал-то он всегда много. Но теперь круг его интересов расширился. Он сам вызвался вести во внеурочное время семинар по теме: великие путешественники. Просиживая подолгу в библиотеке, Роман находил подчас уникальные материалы и интереснейшую информацию. Ему удавалось увеличить старые карты маршрутов, чтобы продемонстрировать впоследствии перед сокурсниками. Он даже организовал Клуб путешествий, мечтая повторить более-менее доступные походы. Ребят в Клубе набралось немало, они собирались еженедельно, разрабатывали маршруты, выбирали сроки экспедиций, просчитывали материальные затраты. А поскольку заместитель декана их факультета был сам заядлый турист, то он пообещал выделить на покупку снаряжения и на билеты кое-какую сумму из бюджета института. Получилось, что новое увлечение Романа убило сразу двух зайцев: в очередной раз убедило его в наличии лидерских способностей и помогло утихомирить боль от расставания с любимой...

* * *

На зимние каникулы Аня решила детей никуда не отправлять. Можно было, конечно, к маме, но ребята почему-то заартачились и не захотели никуда ехать. Оказалось, что у них много дел и дома. У Гали кинолекторий, планетарий плюс два дня рождения одноклассниц. У Николаши соревнования по хоккею между дворовыми командами. А он, между прочим, вратарь. Так что без него никак. К бабушке мол, еще успеем съездить – и на майские праздники, и летом! Ну и ладно, согласилась Аня.

Единственное, чем она озадачила детей на каникулы, так это уборкой. Велела вынести на снег все покрывала, ковры и половики, которые так и остались нечищенными с лета. Тогда собрала она это хозяйство в химчистку, да смерть мужа все карты перепутала. Не до химчистки было. А теперь решила Аня сама все вычистить, благо снег лежал белый-белый... Потом попросила детей помочь со шторами. Все снять, перестирать, погладить, снова повесить. Работа не из легких. Тем более в тройном размере: кухня плюс две комнаты. Но все вместе они довольно быстро справились и даже так разошлись в своем хозяйственном азарте, что решились на кое-какую перестановку в большой комнате. Мебельную стенку, конечно, не двигали, а вот кресло, диван, тумбу с телевизором крутили и так и этак, пока, наконец, не придумали вариант более уютный и удобный, чем был.

В результате диван, на котором спала Аня, оказался у другой стены, а именно у той, которая граничила со спальней соседей – Михаила и Лены.

На новом месте Ане засыпалось немного труднее, хотя в квартире дышалось очень легко после уборки и было довольно прохладно. Но она почему-то крутилась, не в силах выбрать удобную для сна позу. А когда наконец пригрелась в более-менее комфортном положении и начала засыпать, то услышала странные звуки за стеной. Вернее, не такие уж и странные, а вполне даже узнаваемые и понятные. Странным Ане показалось то, что она их слышит. Хотя что странного? Раньше на этом месте стоял телевизор и соседи никогда никаким шумом их не беспокоили.

А тут: и вздохи, и частое дыхание, и еле уловимый шепот. Аня поневоле прислушалась. Ей показалась очень естественной реакция Лены. Она громко не стонала, не кричала, нет. Она искренне выражала наслаждение процессом. От Миши никаких звуков не исходило, если не считать мощного дыхания и легкого поскрипывания кровати... А вот Лена...

Стоп! Аня аж подпрыгнула на своем ложе! Села с резко заколотившимся сердцем. Какая Лена?! Она еще позавчера, через три для после Нового года, уехала к сестре в другой город. Та попала на операционный стол, и Ленка, отпросившись на неделю с работы, отправилась ее навестить.

Может, конечно, она вернулась раньше? Хотя вряд ли... А кто там тогда? Кто у Мишки?

Впрочем, это не важно. Это вообще не ее дело. Понятно, что женщина. А уж как назвать – любовница, подруга, знакомая – разве важно? Важно было другое, а именно реакция незнакомки. Она была настолько искренней, естественной, не показной... Ну, насколько, конечно, смогла почувствовать Аня через стенку. Ее шепот, легкий трепет в голосе, тихое постанывание, нарастающий темп движения, шумное дыхание... И довольное посмеивание Михаила, и счастливый женский смех...

Аня даже не заметила, как ее рука спустилась к животу, пробралась ниже, к лобку... Как раздвинулись ноги, пропуская горячие пальцы вглубь тела. Стало почему-то жарко... В голове вспыхивали воспоминания их ночей с Алексеем... Они перемешивались с фантазиями о свидании в соседской спальне... Там слышались голоса, пусть тихие, но довольные, спокойные, умиротворенные. Потом опять началось какое-то движение. Кровать легким скрипом выдавала намерения партнеров. Они то посмеивались, то целовались, то шептались, то перемещались с места на место, затевая, очевидно, очередную любовную игру, доводя тем самым Аню до сладостно-тягучего мига сексуальной разрядки.

Наутро Аня долго боролась с искушением позвонить в соседскую дверь, попросить чего-нибудь: ну, к примеру, соли или лука. Но все же не решилась. Ей надо собираться на работу. Ей хоть бы успеть перекусить самой, не говоря уже о том, чтобы приготовить завтрак детям. Хотя дети на каникулах, спать будут долго и завтрак сами себе запросто приготовят.

Аня пошла одеваться, невольно прислушиваясь к движению на лестничной клетке. Хлопнула дверь, сработала кнопка вызова лифта, и Аня кинулась к дверному глазку. У лифта стоял Михаил, и чьи-то шаги слышались на лестнице. Видимо, в целях конспирации они решили выходить не вместе, а разными путями, чтобы встретиться где-нибудь за углом в машине Михаила. Наверняка она будет ждать его неподалеку и сядет к нему в автомобиль как случайная попутчица.

Жаль, Ане не удалось увидеть ее. Нет, она не собиралась ничего докладывать Ленке. Это абсолютно не ее дело. Кто как живет, у кого какие интересы? Ради бога, занимайтесь чем угодно, только жить не мешайте. Просто Ане хотелось увидеть эту женщину, чтобы сопоставить свои ночные предположения с оригиналом. Насколько молода, красива, интеллигентна... Насколько она соответствует Михаилу. Чем занимается? Как живет, если может себе позволить уйти на ночь из дома? Все эти мысли крутились у Ани в голове целый день, не давая толком сосредоточиться на работе. Но самое главное было не в любопытстве, не в пустом обывательском интересе, не в желании подсмотреть в замочную скважину.

Самое главное заключалось в том, что Аня вдруг, после долгого многомесячного перерыва, ощутила потребность в ласке, в мужчине, в близости. Она целый день скрывала это от самой себя, пока наконец вечером, поздним вечером, опять не услышала волнующий шепот за стеной. И опять руки принялись ласкать грудь, живот, опять потянулись к влажному, теплому, вожделенному месту между ног... Опять фантазии, подогреваемые частым дыханием и стонами соседей, разыгрались вовсю... Опять Аня заснула удовлетворенная и озадаченная одновременно.

...А потом вернулась Ленка. И все стихло.

Встречаясь с Михаилом, Аня пыталась разглядеть в его глазах что-то новое, такое, чего она, может быть, не замечала раньше или чему не придавала значения. Но он был, как обычно, добродушен, улыбчив, по-соседски внимателен: помочь с сумками, пропустить в лифт, придержать дверь.

Ничего нового в нем не открылось для Ани, но почему-то она зауважала его еще больше. Всегда-то он был ей симпатичен, а в ситуации с Алексеем вообще проявил себя как истинный друг, преданный и бескорыстный.

А сейчас Аня поняла, что он способен доставить удовольствие женщине, способен на ласку, нежность. И пусть она уличила его в измене, ей-то что до этого? Лично для нее, для Ани, он не стал от этого хуже. Почему-то даже наоборот. Молодец, Мишка!

А вот ей что делать? Как жить одной со своими проснувшимися желаниями? Как решиться на встречу с кем-то? Как найти этого «кого-то»?

Аня стала присматриваться к окружающим. Она вспомнила, что был период в ее жизни, когда мужчины буквально кидались на нее, знакомились, заигрывали, назначали свидания. Тогда ей все это было не нужно. У нее был любимый муж, с которым она вполне успешно могла реализовать свои фантазии и желания. Невзирая на наличие детей, на тесное помещение, скученность, они всегда умудрялись доставить друг другу истинное наслаждение.

От одной из своих подруг Аня слышала, что жилищная проблема убила сексуальный интерес в ее семье. Подруга вечно стеснялась быть услышанной, не могла полностью раскрепоститься, расслабиться, не могла позволить себе многое из того, о чем грезилось в мечтах... В результате интим сошел на нет, они с мужем охладели друг к другу и отдалились...

У Ани, слава богу, такого не случилось. Как уж они умудрялись... Но были и эксперименты в их постельной жизни, и открытия, и такие откровения, о которых они с Алексеем даже и не догадывались раньше...

Присматривалась Аня недолго. Видимо, природная женственность и сексуальность, которые были органично ей свойственны, опять проснулись и заиграли новыми красками, потому что как только Аня почувствовала интерес к мужскому полу, он – мужской пол – тут же откликнулся.

То ли волны исходили от нее, то ли флюиды какие, то ли биотоки – не важно. Важно то, что эти волны, флюиды и биотоки грамотно угадывались мужчинами и возвращались к Ане в виде сиюминутного флирта, взгляда, встречного движения, поворота головы... Кто был посмелее, заговаривал, знакомился, брал телефон.

Звонили многие... Кое с кем дело доходило до встреч, а вот продолжения Аня почему-то боялась. Хотела, мечтала, грезила и... боялась. Подходящего места для встреч у нее не было: не домой же вести. А идти к практически незнакомому мужчине боязно. Так она и металась: от желания к страху, от невозможности реализации возникшего интереса к физической неудовлетворенности, от мечтаний к стеснению... Пока наконец случай не поставил точку в ее сомнениях. Вернее, не точку, а многоточие...

* * *

Встречаясь с многочисленными девушками, Роман все больше укреплялся в своем неуважении к ним. Порочные, похотливые! Да, они приносят ему удовольствие. Да, они решают его физиологические проблемы, но именно за эту свою зависимость он и ненавидел женщин. Со временем, когда боль поутихла, его отношение к противоположному полу стало меняться. И пусть он предпочитал кратковременную связь длительному роману, тем не менее природная интеллигентность и воспитание не позволяли ему откровенно циничного и высокомерного отношения. Острый период переживаний завершился, а вместе с ним поутихла агрессия, уступив место взвешенному и взрослому отношению к женщине.

Девушки, что было вполне логично, не понимали, почему Роман рвет с ними отношения, придумывая несерьезные причины или провоцируя на ссору. Попытки урегулировать отношения мирным путем ни к чему не приводили. Девушки обижались, недоумевали, продолжая звонить, настаивая на встрече, но Роман, как правило, был непоколебим. Зачем ему новая Лера? К чему привязанность, зависимость, развитие отношений? К браку он не готов. К длительным связям тоже. Ему еще учиться и учиться. Это же ответственность! Доверие! Откровенность! Открытость! А он уже обжегся однажды. Больше не хочет. Ему достаточно Леры.

Она позвонила как-то:

–?Привет!

–?Привет! – Роман обалдел от неожиданности и радости.

–?Как живешь? – Голос Леры был немного взволнован и от этого не очень естественен.

–?Хорошо. Спасибо. Как ты?

–?Тоже хорошо.

Повисла пауза. Она затягивалась. Казалось, говорить больше не о чем. Хотя Романа интересовало, конечно, многое.

–?Ну, что хорошего? – все же спросил он.

–?Рожать скоро.

–?Когда?

–?Через месяц.

–?Боишься?

–?Очень!

–?Не бойся! Все рожают... и ничего!

–?Ладно. Не буду.

–?Ну а вообще... как жизнь? Замужняя, я имею в виду.

–?Нормально. Только скучно.

–?А! От скуки, значит, решила позвонить?

–?Не от скуки... Зачем ты так? Вспоминаю о тебе часто... О тебе, о нас...

Роман молчал. Ловил каждое ее слово и молчал. Она говорила тихо, почти полушепотом.

–?Что? – Он сделал вид, будто не расслышал.

–?Да так... ничего. – Она не решилась повторить. – А у тебя что нового?

–?Да ничего нового. Учеба, спорт, библиотека...

–?А... на личном фронте?

–?Никаких проблем. Девчонок полно, потенциал огромный! Так что гуляю напрополую.

–?Ну и молодец!

Лерин голос сник, она не знала, как закончить разговор. Дурацкий, ненужный разговор. Зачем позвонила? Что хотела услышать?

–?Ладно, Лер! Удачи тебе! Спасибо за память! Пока!

Он положил трубку и понял, что задыхается. Хватает воздух, а вдохнуть глубоко не может. Какими-то короткими всхлипами, полувздохами... Воды бы выпить! Но он не поднимался: как сидел, жадно хватая ртом воздух, так и продолжал сидеть... Вот дура! Зачем звонила? Чего хотела? Ей рожать со дня на день, а она брошенному любовнику названивает. Ну, не дура?! Нет, ему, конечно, приятно, что Лера помнит его, перебирает в памяти их встречи, что скучает. Только напрасно она! Ни к чему это! Совершенно ни к чему!

* * *

С Костей Аня познакомилась на работе. Приходил к ним такой приятный дядечка из соседней организации. С ним занималась другая сотрудница, но он вечно поглядывал на Аню и в любой удобный момент старался более учтиво поздороваться, заговорить, сказать комплимент. Когда нужная ему сотрудница отсутствовала, он подолгу задерживался у Аниного стола с разговорами – сначала о работе, потом «за жизнь», а затем и вовсе о себе. Из этих разговоров выяснилось, что Костя – вообще-то Константин Геннадьевич, это со временем он стал просто Костей и со всем отделом перешел на «ты» – живет один уже полтора года, что после смерти жены долгое время тосковал, что сыну уже двадцать два года и тот обособлен и самостоятелен. Анина история была в чем-то схожа с Костиной. На этой почве они откровенничали, доверяя друг другу то, что больше никому из окружения доверить не получалось. Со временем они стали встречаться за обедом то в Аниной столовой, то в Костиной на соседней улице, а то и в ближайшем кафе...

Все эти доверительные разговоры, откровенности, обеды и встречи вылились в свадебные приготовления. И хотя нельзя сказать, что Аня влюбилась, тем не менее глаза у нее заискрились, плечи распрямились, походка превратилась в летящий бег с высоким стуком каблучков.

Принимая предложение Кости, Аня руководствовалась, пожалуй, одним аргументом: надежный мужчина будет рядом. Пусть нет особой любви, нет страсти, зато есть взаимопонимание, уважительное отношение... Зато у нее будет защита в жизни, опора.

Дети восприняли нового мужчину в доме настороженно. И если Галя, которой уже исполнилось четырнадцать, была поглощена своими собственными любовными историями, переживаниями за подруг и ожиданием новых встреч, то Николаша, несмотря на свои двенадцать, являлся в доме хозяином. Он достаточно холодно встретил Константина, и не потому, что ревновал мать к памяти отца, а исключительно из хозяйственных соображений. Вдруг этот новенький начнет все менять в доме? Вдруг вздумает наводить свои порядки? Пусть они живут скромно, зато чисто у них, уютно, красиво. Галя, успевая все организовать в своей личной жизни, и учебу, и внешкольное времяпрепровождение, дому по-прежнему уделяла мало времени. Увидеть ее за глажкой белья или у плиты было почти немыслимо. Зато Николаша следил за всем строго: мусор вынести, обои подклеить, квартиру пропылесосить... Все эти обязанности лежали на нем. Причем он их выбрал совершенно добровольно. Сам. И вдруг посторонний человек в доме! Как он себя поведет?..

Но сомнения детей довольно быстро развеялись. Костя не претендовал на жилплощадь. Квартира у него была. И большая. Он предложил всем переехать к нему! Это было вполне реально, если бы не школа. Хотя... предложение представлялось столь заманчивым, что стоило над ним подумать.

Костя считал, что его сын запросто может переехать в дом Ани. При этих словах Николаша скривился. Зато все они – вчетвером – переезжают в трехкомнатную квартиру. Кстати, у каждого получается по комнате: у Кости с Аней, у Гали и у Николаши.

–?Ну, как? – Костя обвел всех взглядом.

–?Ура! – тут же закричала Галя.

Она мечтала об отдельной от брата комнате, только прежде ее мечты представлялись несбыточными.

Сколько они ссорились, ругались, даже дрались из-за дележа пространства! Вечное Галино «Не входи!», вечное Николашино «Пусти! Мне надо срочно!». Постоянные препирательства из-за включенного света или открытого окна, когда одному дует, а другому душно. Непрекращающаяся ругань из-за беспорядка на столе, из-за исчезнувших колготок, заколок, дисков, жвачки, шоколада и прочих важных вещей.

Галя стеснялась брата и вынуждена была переодеваться то в ванной, где узко и неуютно, то на кухне, где негде развернуться, то ожидая, пока брат выйдет наконец из комнаты. А тот, как назло, тянул время, вредничал, медлил, находил неотложные дела именно тогда, когда сестра ждала его ухода. Не при нем же менять нижнее белье и красить ногти на ногах!

Так что перспектива получения отдельного «угла» была настолько привлекательна для Гали, что она кричала «ура!» и чуть ли не плясала от радости.

Николаша тоже не отказался бы от своего пространства. А то к компьютеру не подходи, стол не занимай, книжки не бери, в шкаф не заглядывай! У него же масса интересов: и тетради перебрать, и книжки красиво на полке расставить, и гантелям свое место определить, а то вечно на них Галька натыкается и кричит почем зря:

–?Что ты разбросал свои железки? Нормальным людям пройти невозможно!

Это значит, она нормальная, а он тогда какой?

Хотелось, конечно, свою комнату и даже очень! Но он выдерживал паузу, ожидая дополнительных уговоров. Ему было приятно сознавать, что в данный момент именно он стал главной персоной вечера, что от его решения зависит дальнейшая жизнь всей семьи... Он сделал сосредоточенное лицо. Галя толкала его коленкой под столом, но он не намерен был так скоро сдаваться. Сомнения разрешились репликой Кости:

–?Хочешь, забирай себе комнату с балконом!

Тут уже Николаша не выдержал. Балкон был вожделенной его мечтой: хранить велосипед, спать летом на раскладушке, любоваться звездами...

–?Ладно. Я согласен. – У него получилось почти равнодушно.

Галя кинулась обнимать брата, пытаясь поцеловать его в благодарном порыве, но тот отстранялся, всем своим видом показывая, что он мужчина и ему не до телячьих нежностей. Хотя в душе был рад... Очень даже рад... И своему решению, и общему семейному согласию, и бурному проявлению сестринской любви.

* * *

В принципе ничего особо интересного в жизни Романа в последующие несколько лет не произошло. Да, он окончил Высшую школу милиции, причем с отличием. Да, он обрел прекрасную спортивную форму, сохранив статную фигуру и приумножив физическую силу. Да, отец устроил его на работу в отдел по борьбе с распространением наркотиков. Но все эти события были как будто кем-то отрежессированы. Они казались настолько естественными, очевидными, не подлежащими никакому сомнению, что ни особых волнений, ни особой радости, ни других сильных эмоций не вызывали.

Работа, пожалуй, из всего этого списка была наиболее привлекательным моментом. Кроме того, что на рабочем месте Роман мог применить свой высокоорганизованный интеллект, умение логически мыслить и всесторонне анализировать ситуацию, он еще видел и вполне реальные перспективы карьерного роста.

Правда, ему было несколько неловко, так как отец посодействовал, поспособствовал, поучаствовал в его распределении. Мало того что отец уже несколько лет пребывал на пенсии и авторитет его, некогда высокий и непререкаемый, шел на спад... Мало того что место, на которое попал Роман, было предназначено для кого-то другого, и теперь этот другой работал в соседнем отделе в ожидании вакансии... Мало того что отец пытался расспрашивать Романа о служебных делах, контролировать его первые шаги и советовать. Помимо этого, Роман чувствовал: и руководство и сослуживцы относятся к нему как к маменькому сынку, как к «блатному», который устроиться-то устроился по звонку ли, по знакомству – не важно, а пока себя ничем еще толком не проявил... Вот когда проявит (если проявит), тогда и посмотрим. И первые месяцы Роман ощущал дискомфорт, прохладу и настороженность в отношениях и даже некий вакуум... Особенно это было заметно вне службы. Пойти пообедать, выйти покурить, обсудить новую модель автомобиля и очередные политические новости – все это мимо... Как будто его и нет.