Текст книги "Каллиграммы; Стихотворения мира и войны (1913-1916)"

Автор книги: Гийом Аполлинер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Аполлинер Гийом
Каллиграммы; Стихотворения мира и войны (1913-1916)

Гийом Аполлинер

Каллиграммы. Стихотворения мира и войны 1913-1916 (1918)

КАЛЛИГРАММЫ

СТИХОТВОРЕНИЯ МИРА И ВОЙНЫ

1913-1916

Памяти

Рене Дализа

самого давнего из моих друзей

павшего на Поле Чести

7 мая 1917 года

ВОЛНЫ

УЗЫ

Канаты витые из криков

Колокольный звон над Европой

Столетья в петле

Нации связаны рельсами

Нас только двое иль трое на свете

Свободных от любых уз

Друг другу руки протянем

Прочесывает дымы дождя безжалостный гребень

Петли

Петли крученые

Подводный кабель

Вавилонские башни стали мостами

Жрецы паутиной

Все влюбленные связаны нитью единой

Нити незримые

Света лучи повсюду

Узы Союзы

Я пишу лишь затем чтобы ярче пылали

О милые чувства эти

Враги воспоминаний

Враги желаний

Враги сожалений

Враги горьких слез

Враги всего что еще люблю я на свете

Перевод Н. Стрижевской

ОКНА

Меж зеленым и красным все желтое медленно

меркнет

Когда попугаи в родных своих чащах поют

Груды убитых пи-и

Необходимо стихи написать про птицу с одним

одиноким крылом

И отправить телефонограммой

От увечья великого

Становится больно глазам

Вот прелестная девушка в окружении юных туринок

Бедный юноша робко сморкается в белый свой

галстук

Занавес приподними

И окно пред тобою раскроется

Руки как пауки ткали нити тончайшего света

Бледность и красота фиолетовы непостижимы

Тщетны наши попытки хоть немного передохнуть

Все в полночь начнется

Когда никто не спешит и люди вкушают свободу

Улитки Налим огромное множество Солнц

и Медвежья шкура заката

Перед окном пара стоптанных желтых ботинок

Башни

Башни да это ведь улицы

Колодцы

Колодцы да это ведь площади

Колодцы

Деревья дуплистые дающие кров бесприютным

мулаткам

Длинношерстный баран тоскливую песню поет

Одичалой овце

Гусь трубит на севере дальнем

Где охотники на енотов

Пушнину выделывают

Бриллиант чистейшей воды

Ванкувер

Где белый заснеженный поезд в мерцанье огней

бежит от зимы

О Париж

Меж зеленым и красным все желтое медленно

меркнет

Париж Ванкувер Гийер Ментенон Нью-Йорк

и Антильские острова

Окно раскрывается как апельсин

Спелый плод на дереве света

Перевод М. Ваксмахера

ДЕРЕВО

Фредерику Бутэ

Ты поешь с остальными под бешеный ритм

граммофонов

Но где же слепцы куда же исчезли они

А единственный сорванный мною листок

обернулся цепочкой видений

Не бросайте меня одного среди рыночной

женской толпы

Изразцовое небо покрыл Исфахан ослепительно

синей эмалью

Мы в лионском предместье идем и беседуем с вами

Я помню как в детстве звучал колокольчик

торговца лакричной настойкой

И слышу как будет надтреснутый голос звучать

Того человека который гуляя с тобой по Европе

Будет сам в то же время в Америке

Ребенок

Кровавая туша телячья висит над прилавком

Ребенок

И этот в песке утопающий пригород далеко

на востоке в глуши

Там стоял на перроне таможенник словно архангел

Привратник убогого рая

И был зал ожидания первого класса где бился

в припадке один пассажир эпилептик

Барсук Козодой

И Крот-Ариадна

Мы ехали рядом в купе в транссибирском экспрессе

И спали по очереди я и тот ювелир-коммерсант

Одному приходилось дежурить с заряженным

револьвером

С тобою гуляла по Лейпцигу хрупкая дама

переодетая юношей

Воплощенье ума ибо вот что такое действительно

женщина с головой

Как жаль что забыты легенды

Фея едет в трамвае по темной пустой мостовой

Я видел охоту пока я наверх поднимался

И лифт останавливался у каждого этажа

Меж камней

Меж нарядов цветных на витрине

Меж пылающих углей в жаровне торговца каштанами

Меж норвежских судов у причала в Руане

Проступает твой образ

Он распускается меж финляндских берез

Как красив этот негр из стали

Самый печальный был день

Когда ты достал из почтового ящика открытку

из Ла-Коруньи

Ветер дует с заката

Цератоний металл раскален

Грусть приходит все чаще за данью

Это старость земных богов

Твоим голосом жалуется мирозданье

Входят по трое к нам под кров

Невиданные созданья

Перевод И. Кузнецовой

ПОНЕДЕЛЬНИК УЛИЦА КРИСТИНЫ

Ни консьержка ни мать ее ничего не заметят

Будь со мной этим вечером если ты мужчина

На стреме хватит и одного

Пока второй заберется

Зажжены три газовых фонаря

У хозяйки туберкулез

Кончишь с делами перекинемся в кости

И вот дирижер который с ангиной

Приедешь в Тунис научу как курить гашиш

Вроде так

Стопка блюдец цветы календарь

Бом бум бам

Эта грымза требует триста франков

Я бы лучше зарезался чем отдавать

Поезд в 20 часов 27 минут

Шесть зеркал друг на друга глядят в упор

Этак мы еще больше собьемся с толку

Дорогой мой

Вы просто ничтожество

Нос у этой особы длинней солитера

Луиза оставила шубку

Я же хоть и без шубки но не мерзлячка

Датчанин глядит в расписанье пуская колечки дыма

Пивную пересекает черный котяра

Блины удались

Журчит вода

Платье черное цвета ее ногтей

А вот это исключено

Пожалуйста сударь

Малахитовый перстень

Пол посыпан опилками

Ну конечно

Рыженькую официантку умыкнул книготорговец

Один журналист кажется мы с ним знакомы

Жак послушай-ка все что скажу это очень серьезно

Мореходная компания смешанного типа

Сударь он мне говорит не хотите ли посмотреть

на мои офорты и живопись

У меня всего лишь одна служанка

Утром в кафе Люксембург

Он тут же представил мне толстого малого

А тот говорит

Вы слышите что за прелесть

Смирна Неаполь Тунис

Да где ж это черт подери

В последний раз что я был в Китае

Лет восемь назад или девять

Честь достаточно часто зависит от часа

обозначенного на часах

Ваши биты

Перевод М. Яснова

МУЗЫКАНТ ИЗ СЕН-МЕРРИ

Наконец у меня есть полное право приветствовать

тех кого я не знаю

Идут предо мною они и толпятся в тумане далеко

впереди

А все что меня окружает мне бесконечно чуждо

Но у меня и у них надежда пылает в груди

Я не воспеваю ни землю ни другие планеты

Я воспеваю силу свою над коей не властна земля

и другие планеты

Я воспеваю радость бродить по свету и счастье

внезапной смерти

21 мая 1913 года

Прохожий мертвые и смертоносные

Мух полуденных миллионы собирались в сияние

Когда человек без глаз без ушей без носа

Свернул с Севастопольского бульвара на улицу

Обри-ле-Буше

Был юным он темноволосым а на щеках

земляничный румянец

И Ах! Ариадна! он

На флейте играл и был его шаг музыке подчинен

Он встал на углу улицы Сен-Мартен

И заиграл придуманный мной напев

Женщины замедляли возле него шаги

Со всех сторон к нему шли

Когда зазвонили вдруг колокола Сен-Мерри

Прервал музыкант игру и пил подставив лицо

под струю

Фонтана что на углу улицы Симон-ле-Франк

Потом замолчали колокола Сен-Мерри

И заиграл незнакомец опять все тот же мотив

И повернув назад вернулся тем же путем на улицу

Веррери

Женщины шли за ним по пятам

Из всех домов и дворов выбегали

На перекрестках его обступали руки к нему

простирали

От сладкоголосой флейты не отводили глаз

Он уходил невозмутимо и тот же мотив играя

Он уходил неумолимо

А где-то в тот же час

Могу я узнать у вас когда уходит сегодня поезд

в Париж

А на другом конце света

Роняли голуби катышки мускатных орехов

на островах Молуккских

А где-то

В католической миссии Бомы что сделали вы

со скульптором

В эту минуту как раз

Она переходит мост между Бейелем и Бонном

и исчезает вдали пересекая Путцхен

А также сейчас

Красотка в постели с мэром

А рядом в соседнем квартале

Состязайся поэт с рекламой продукции

парфюмерной

Ей-богу насмешники вы получали от людей очень

немного

Лишь самая малость от их нищеты вам перепала

Но мы умираем живя друг от друга вдали

Протянем руки и по этим рельсам длинный

товарный состав проедет

Во тьме фиакра рядом со мной ты горько плакала

И теперь к несчастью

Ты на меня ты на меня похожа печально

Неотличимы мы друг от друга так в домах

прошлого века

Все высокие трубы похожи на башни

Мы все выше и выше идем не касаясь ногами земли

И пока мир менялся и жил

Шествие женщин тянулось длинное словно

голодные дни

За музыкантом счастливым по улице Веррери

О шествие шествие

Так когда-то ехал король в свой замок в Венсене

Так в Париж прибывали послы

Так щуплый Сюжер пробивался к Сене

Так умирал мятеж в Сен-Мерри

О шествие шествие

Женщин было уже так много что они запрудили

Все соседние улицы

Но непреклонные словно пули

Они устремлялись все дальше за музыкантом упрямо

Ах Ариадна Амина Пакетта

Ты Миа ты Симона Колетта

Ты Мавиза и ты Женевьева красотка

Они шли суетные и дрожащие все дальше и дальше

Танцующей легкой походкой и в такт попадали

Музыки пасторальной они ей внимали жадно

Незнакомец помедлил перед заброшенным домом

Дом продавался наверно

Разбитые окна чернели

Построен в шестнадцатом веке

Во дворе стояли телеги

И музыкант вошел в этот дом

И музыка затихая звучала нежней и нежней

И женщины в старый дом входили следом за ней

Все все до одной вошли нестройной толпой

Все до единой вошли в эту дверь

Не оглянувшись назад не пожалев о том

Что они бросили за спиной оставили за собой

Ни жизнь ни память ни свет их уже не влекли

И никого не осталось на улице Веррери

Кроме меня и священника из церкви Сен-Мерри

Мы в старый дом вошли

Но там никого не нашли

Вечер настал уже

Колокола Сен-Мерри звонят Анжелюс

О шествие шествие

Так из Венсена король возвращался когда-то

Шли шляпники и разносчики рядом

Шли продавцы бананов

Шли четко печатая шаг солдаты

О ночь

Несчетные женские взгляды

О ночь

Ты моя боль и напрасное мое ожиданье

Я умирающей флейты слышу вдали рыданье

Перевод Н. Стрижевской

ОБЛАЧНОЕ ВИДЕНИЕ

Помнится накануне четырнадцатого июля

Во второй половине дня часам к четырем поближе

Я из дому вышел в надежде увидеть уличных

акробатов

Смуглолицые от работы на свежем воздухе

Они попадаются ныне куда как реже

Чем когда-то в дни моей юности в прежнем

Париже

Теперь почти все они бродят где-то в провинции

Я прошел до конца бульвар Сен-Жермен

И на маленькой площади между церковью

Сен-Жермен-де-Пре и памятником Дантону

Я увидел толпой окруженную труппу уличных

акробатов

Толпа молчаливо стояла и безропотно выжидала

Я нашел местечко откуда было все видно

Две огромные тяжести

Как бельгийские города которые русский рабочий

из Лонгви приподнял над головой

Две черные полые гири соединенные

неподвижной рекой

Пальцы скатывающие сигарету что как жизнь

и горька и сладка

Засаленные коврики лежали на мостовой

в беспорядке

Коврики чьи складки уже не разгладить

Коврики все сплошь цвета пыли

На которых застыли грязные желто-зеленые пятна

Как мотив неотвязный

Погляди-ка на этого типа он выглядит жалко и дико

Пепел предков покрыл его бороду пробивающейся

сединой

И в чертах вся наследственность явлена как улика

Он застыл он о будущем грезит наивно

Машинально вращая шарманку что дивно

И неспешно бормочет и глухо вздыхает порою

И захлебывается поддельной слезою

Акробаты не шевелились

На старшем было трико надето того

розовато-лилового цвета который на щечках

юницы свидетельствует о скорой чахотке

Это цвет который таится в складках рта

Или возле ноздрей

Это цвет измены

У человека в трико на спине проступал

Гнусный цвет его легких лилов и ал

Руки руки повсюду несли караул

А второй акробат

Только тенью своей был прикрыт

Я глядел на него опять и опять

Но лица его так и не смог увидать

Потому что был он без головы

Ну а третий с видом головореза

Хулигана и негодяя

В пышных штанах и носках на резинках по всем

приметам

Напоминал сутенера за своим туалетом

Шарманка умолкла и началась перебранка

Поскольку на коврик из публики бросили только

два франка да несколько су

Хотя оговорено было что их выступление стоит

три франка

Когда же стало понятно что больше никто ничего

на коврик не кинет

Старший решил начать представление

Из-под шарманки вынырнул мальчик крошечный

акробат одетый в трико все того же

розоватого легочного цвета

С меховой опушкой на запястьях и лодыжках

Он приветствовал публику резкими криками

Бесподобно взмахивая руками

Словно всех был готов заключить в объятья

Потом он отставил ногу назад и почти преклонил

колено

И четырежды всем поклонился

А когда он поднялся на шар

Его тонкое тело превратилось в мотив столь

нежный что в толпе не осталось ни одной

души равнодушной

Вот маленький дух вне плоти

Подумал каждый

И эта музыка пластики

Заглушила фальшивые лязги шарманки

Которые множил и множил субъект с лицом

усеянном пеплом предков

А мальчик стал кувыркаться

Да так изящно

Что шарманка совсем умолкла

И шарманщик спрятал лицо в ладонях

И пальцы его превратились в его потомков

В завязь в зародышей из его бороды растущих

Новый крик алокожего

Ангельский хор деревьев

Исчезновение ребенка

А бродячие акробаты над головами гири крутили

Словно из ваты гири их были

Но зрители их застыли и каждый искал в душе

у себя ребенка

О эпоха о век облаков

Перевод М. Яснова

СКВОЗЬ ЕВРОПУ

M. Ш.

Ротзоге

Твой яркий румянец и твой биплан

превращающийся в гидроплан

Твой круглый дом с копченой селедкой плывущей

в нем

Мне нужен ключ от ресниц

К счастью месье Панадо мы повстречали

И можем не волноваться теперь по этому поводу

Что видишь ты старина М. Д...

90 или 324 человека в небесах и коровьи глаза

глядящие из материнского чрева

Я долго бродил по свету я исходил все дороги

Сколько закрылось навеки глаз на большой дороге

Ивы гнутся и плачут от ветра

Отвори отвори отвори отвори

Посмотри посмотри наконец

Моет ноги старик в придорожной канаве

Una volta ho inteso dire Che vuoi {*}

{* Однажды я решил сказать то, что хочу (итал.).}

Я плачу когда вспоминаю о вашем детстве

Ты мне показываешь ужасный фиолетовый цвет

Эта маленькая картина с экипажем мне

напомнила день

День из осколков лилового зеленого желтого

красного синего

Когда я с ее собачкой на поводке шел средь

пейзажа с очаровательной трубой вдалеке

У тебя больше нет у тебя больше нет нету твоей

свирели

Труба курит русские папиросы

Лает собака на куст сирени

Догорел и погас светильник

Лепестки рассыпаны по подолу

Два кольца золотых покатились возле сандалий

по полу

Загорелись в солнечном свете

Но твои волосы как провода

Над Европой одетой в разноцветные огоньки

Перевод Н. Стрижевской

ДОЖДЬ

Дождь женских голосов льет в памяти моей как

из небытия

То каплями летишь из прошлого ты волшебство

далеких встреч

И вздыбленные облака стыдят вселенную всех

раковин ушных

Прислушайся к дождю быть может это старой

музыкою плачет презрение и скорбь

Прислушайся то рвутся узы что тебя удерживают

на земле и небесах

Перевод М. Яснова

ЗНАМЕНА

НЕБОЛЬШОЙ АВТОМОБИЛЬ

31 августа 1914 года

Я выехал из Довилля около полуночи

В небольшом автомобиле Рувейра

Вместе с шофером нас было трое

Мы прощались с целой эпохой

Бешеные гиганты наступали на Европу

Орлы взлетали с гнезд в ожидании солнца

Хищные рыбы выплывали из бездн

Народы стекались познать друг друга

Мертвецы от ужаса содрогались в могилах

Собаки выли в сторону фронта

Я чувствовал в себе все сражающиеся армии

Все области по которым они змеились

Леса и мирные села Бельгии

Франкоршан с Красной Водой и павлинами

Область откуда шло наступленье

Железные артерии по которым спешившие

Умирать приветствовали радость жизни

Океанские глубины где чудовища

Шевелились в обломках кораблекрушений

Страшные высоты где человек

Парил выше чем орлы

Где человек сражался с человеком

И вдруг низвергался падучей звездой

Я чувствовал что во мне новые существа

Воздвигали постройку нового мира

И какой-то щедрый великан

Устраивал изумительно роскошную выставку

И пастухи-гиганты гнали

Огромные немые стада щипавшие слова

А на них по пути лаяли все собаки

И когда проехав после полудня

Фонтенбло

Мы прибыли в Париж

Где уже расклеивали приказ о мобилизации

Мы поняли оба мой товарищ и я

Что небольшой автомобиль привез нас

в Новую Эпоху

И что нам хотя мы и взрослые

Предстоит родиться снова

Перевод М. Зенкевича

ДЫМЫ

И покуда война

Кровью обагрена

Вкус описав и цвет

Запах поет поэт

И ку

рит

та

бак

души

стЫЙ

Как букли запахов ерошит вихрь цветы

И эти локоны расчесываешь ты

Но знаю я один благоуханный кров

Под ним клубится синь невиданных дымов

Под ним нежней чем ночь светлей чем день

бездонный

Ты возлежишь как бог любовью истомленный

Тебе покорно пламя-пленница

И ветреные как блудницы

К ногам твоим ползут и стелятся

Твои бумажные страницы

Перевод М. Яснова

Б НИМЕ

Эмилю Леонару

Добровольцем явился на пункт городской

Я в прославленной Ницце столице Морской

Девятьсот новобранцев утративших имя

К перевозке со мною готовятся в Ниме

Мне Любовь говорит Оставайся Но там

Цель снаряды целуют как юноши дам

Пусть весна поскорее на север в атаку

Шлет юнцов необстрелянных рвущихся в драку

Сонных три канонира без дела сидят

Словно шпор моих пара глаза их блестят

На конюшне дежуря я слышал впервые

Как трубят под окном трубачи полковые

Я пленен их веселостью ибо вот-вот

С нашим бравым полком они выйдут в поход

Рядовой за тарелкой салата с соседом

Про больную жену говорит за обедом

Выверяют наводчики уровни впрок

И как глаз лошадиный скользит пузырек

Свои арии тенор Жиро вечерами

Нам поет и ты слушаешь их со слезами

Я сжимаю в руке гладкий ствол-коротыш

Темно-серый как Сена и вижу Париж

Но рассказывал раненый мне из отряда

Как волшебно во тьме серебрятся снаряды

Я жую свой бифштекс и в свободные дни

Выхожу погулять от пяти до восьми

Оседлаю коня обернусь невзначай

Башня Мань о прекрасная роза прощай

Перевод И. Кузнецовой

ЗАКОЛОТАЯ ГОРЛИНКА И ФОНТАН

Родные тени под ножом

О губы ласковей зари

Иетта Миа

Анн Лори

Мирей и ты Мари

О где вы

Как там вам одним

Но бьет фонтан

Молитв и слез

И рвется горлинка за ним

Воспоминания ручьем

О вас о тех кто под ружьем

Они кропят небесный свод

И ваши взгляды в лоно вод

Ложатся скорбно как во гроб

О где вы Брак и Макс Жакоб

Где сероглазый как рассвет

Дерен И где Дализ Их нет

Лишь имена из тишины

Как шаг на паперти грустны

Где вы Кремнии, Реналь Били

А если все вы полегли

И ловят жалобу струи

Воспоминания мои

А те что отняты войной

Ведут на севере бои

Вокруг темно Кровав закат

И раскаляет олеандр ожоги ран

Цветы солдат

Перевод А. Гелескула

ЗАРЕЗАННАЯ ГОЛУБКА И ФОНТАН

Зарезаны нежные образы

Эти губы что так цвели

Миа Марей

Иетта Лори

Анни и Мари

где вы

о юные девы

но

возле фонтана

что бьет из земли

и планет и стонет смотри

голубка трепещет до самой зари

Воспоминанья боль моя

Где вы теперь мои друзья

Взлетает память в небосвод

А ваши взоры здесь и вот

С печалью тают в дреме вод

Где Брак Жакоб а где твой след

Дерен с глазами как рассвет

Где вы Дализ Бийи Рейналь

О звук имен плывущий вдаль

Как эхо в церкви как печаль

Кремниц был добровольцем он

Исчез как все о звук имен

Полна душа моя тоской

Фонтан рыдает надо мной

Все те что призваны пожалуй ушли

на север воевать

Все ближе ночь О море крови

И олеандр цветет опять цветок

войны кроваво-алый

Перевод М. Яснова

ТЕНЬ

Вот вы опять со мной

Воспоминанья о друзьях убитых на войне

Олива времени

Воспоминанья вы слились в одно

Как сотня горностаев в одну накидку

Как эти тысячи и тысячи ранений в один столбец

газетный

И ваш неосязаемый и темный облик принял

Изменчивую форму моей тени

Индеец чуткий бодрствующий вечно

О тень вы стелетесь у ног

Но больше вы не слышите меня

И не доносятся до вас стихи божественные

сложенные мною

Но я еще вас слышу я вас вижу

С_у_дьбы

Тень многоликая да сохранит вас солнце

Я верно дорог вам коль вы всегда со мной

Пылинок нет в лучах от вашего балета

О тень чернила солнца

Буквы света

Патроны боли

Униженье Бога

Перевод И. Кузнецовой

ЯЩИК НА ОРУДИЙНОМ ПЕРЕДКЕ

РЕКОГНОСЦИРОВКА

Мадмуазель П...

Вдали где свет пошел на убыль

Береза гаснет и по ней

Всего верней измерить угол

Меж сердцем и душой моей

Как тень скользят воспоминанья

Сквозь мглу сирени сквозь глаза

Вот-вот и жерла ожиданья

Исторгнут

грезы

в небеса

Перевод М. Яснова

НАВОДКА

Мадам Рене Бертье

Зеландия перевод квиток вишневого цвета

Легенды новых времен выквакивают пулеметы

Свобода люблю тебя ты бодрствуешь в подземельях

Серебрянострунная арфа о моя музыка дождь

Деньги мой тайный враг раны монет под солнцем

Ракета как ясновидица грядущее разъясняет

Слышишь плещется Слово неуловимой рыбой

И города сдаются каждый в свой черед

Бог примеряет небо как голубую маску

Война аскеза и кротость отвлечение отстраненье

Ребенок с обрубками рук среди орифламм и роз

Перевод М. Яснова

14 ИЮНЯ 1915 ГОДА

Не положено говорить

О том что у нас происходит

Но теперь мы сменили участок

Ах заблудившийся путник

Писем нет

Но осталась надежда

И осталась газета

Древний меч с Марсельезы Рюда

Созвездием обернулся

Он в небе за нас дерется

А это простите значит

Что жить надо в нашей эпохе

И нужен не Меч

А Надежда

Перевод М. Ваксмахера

НА ЮГ

Зенит

И нет конца садам

И сожаленьям

И жабы нежный стон синеет в тишине

А тишина дрожит затравленным оленем

И плачет соловей и там наедине

Я розы твои рву и пьян от аромата

Два сердца в зелени торопятся цвести

И загораются в зрачках цветы граната

И прямо под ноги летят на всем пути

Перевод А. Гелескула

ВЕЧНО

Госпоже Фор-Фавье

Вечно

Мы будем все дальше идти не продвигаясь вперед

От планет и до новых планет

От туманности до туманности

Дон Жуан соблазнитель тысячи трех комет

Ищет новые силы

Не покидая земли

И искренне в призраки верит

А сколько миров впадает в забвенье

Где же они великие победители памяти

Кто забвеньем покроет для нас какую-нибудь

часть света

Где Колумб что заставит людей позабыть хоть

один материк

Потерять

Не на миг

А совсем чтоб дать место находке

Потерять

Жизнь чтоб найти Победу

Перевод И. Кузнецовой

ПРАЗДНИК

Андре Руверу

Огонь взметенный в облака

Невиданной иллюминацией

О порыв подрывника

Отвага смешанная с грацией

Мрак обагрив

Двух роз разрыв

Две груди вдруг увидел въяве я

Два дерзкие соска узрев

УМЕЛ ЛЮБИТЬ

вот эпитафия

Поэт в лесу он одинок

Глядит без страха и угрозы

На взведенный свой курок

С надеждой умирают розы

О сад Саади сколько грез

И роз Поэт стоит в унынии

Напоминает абрис роз

Двух бедер бархатные линии

Настойка воздуха полна

Сквозь марлю сцеженными звездами

В ночи снарядам не до сна

Ласкают мглу где спишь ты в роздыми

Плоть роз умерщвлена

Перевод М. Яснова

ВРЕМЕНА ГОДА

Святые времена Прозрачным утром ранним

Простоволосые босые наугад

Мы шли под кваканье снарядов и гранат

Глупец или мудрец любовью всякий ранен

Ты помнишь Ги как на коне

Он мчался в орудийных громах

Ты помнишь Ги как на коне

Таскал он пушку на войне

Вот был не промах

Святые времена Конверт солдатской почты

Грудь сдавливал сильней чем в давке городской

Снаряд сгорал вдали падучею звездой

Гром конных батарей перемогал всю ночь ты

Ты помнишь Ги как на коне

Он мчался в орудийных громах

Ты помнишь Ги как на коне

Таскал он пушку на войне

Вот был не промах

Святые времена В землянке спозаранку

Из алюминиевой ручки котелка

Сгибал и шлифовал колечко ты пока

Вновь наступала ночь и мрак вползал в землянку

Ты помнишь Ги как на коне

Он мчался в орудийных громах

Ты помнишь Ги как на коне

Таскал он пушку на войне

Вот был не промах

Святые времена Война все длится длится

Солдат свое кольцо шлифует день за днем

И слышит командир как в сумраке лесном

Спешит простой напев с ночной звездою слиться

Ты помнишь Ги как на коне

Он мчался в орудийных громах

Ты помнишь Ги как на коне

Таскал он пушку на войне

Вот был не промах

Перевод М. Яснова

АПРЕЛЬСКАЯ НОЧЬ 1915

Посвящается Л. де К.-Ш.

Созвездьем расцвели немецкие гранаты

В лесу волшебном где живем теперь мы бал

Зашелся пулемет неистовым стаккато

Вот к танцам наконец и подают сигнал

Тревога

По местам

А ну бросай лопаты

Свергаясь тысячью осколков с высоты

Сердца с орбит своих сошедшие светила

Уже как ящики зарядные пусты

Хоть память с вечера их доверху набила

Тебя мы дразним жизнь как ни мила нам ты

Мурлыча о любви снаряды нижут твердь

Любить вот все о чем еще мечтаешь жадно

Как в реку в красную ныряя круговерть

Любовь прислушайся Мурлыканьем снарядным

Приветствуют тебя идущие на смерть

Весна распутица копилка ночь атака

Дождь у меня в душе льет кровь из мертвых глаз

В грязь на солому ляг Улисс и об Итаке

Печалься и во сне да станет в сотый раз

Виденьем чувственным окопная клоака

Органы батарей слагают в этот час

Гимн раю будущему сквозь завесу мрака

Перевод Ю. Корнеева

ЗАРНИЦЫ ПЕРЕСТРЕЛКИ

ИЗГНАННАЯ БЛАГОДАТЬ

Оставь покинь свои края

Исчезни радуга запретная

Изгнанье вот судьба твоя

Моя инфанта семицветная

Ты изгнана как изгнан тот

Кто украшал тебя бывало

И лишь трехцветный флаг встает

Под ветром там где ты вставала

Перевод М. Яснова

РУСАЯ ПРЯДЬ

Колечко пряди темнорусой

Случилось в памяти найти

Почти не веря вспомни грустно

Два неразгаданных пути

Монмартра утренние дали

Бульвар Шапель и твой квартал

А помнишь волосы шептали

Как нас впервые расплетал

Упала прядь воспоминаний

Сгорев как осень на лету

И странный путь еще туманней

Лег на закат и в темноту

Перевод А. Гелескула

ПРЯДЬ ВОСПОМИНАНИЙ

Я в памяти средь ералаша

Нашел каштановую прядь

Тебе о странных судьбах наших

Случается ли вспоминать

И прядь шепнула Все я помню

Монмартр шумливый и Отей

Бульвар де ла Шапель и темный

Подъезд куда вошла с тобой

Но снова канула как осень

Ты прядь воспоминаний в тень

И наши две судьбы уносит

Катящийся к закату день

Перевод Ю. Корнеева

БИВАЧНЫЕ ОГНИ

Зыбкий свет бивачных огней

Озаряет мои виденья

Греза медленно меж теней

Вверх плывет сквозь ветвей сплетенье

Кровенеют как плоть клубник

Сожалений моих усмешки

Память с тайною через миг

Превращаются в головешки

Перевод И. Кузнецовой

БИВАЧНЫЕ ОГНИ

Ночь на прогалинах лесных

Зажглась бивачными огнями

И обретают форму сны

Плывя в просветы меж ветвями

Воспоминания во мгле

Как ягоды побитой алость

И кучка тлеющих углей

Все что от прошлого осталось

Перевод Ю. Корнеева

НЕТЕРПЕНИЕ СЕРДЕЦ

Там всадник скачет по равнине

А дева думает о нем

Весь мир опутан и поныне

Античным пламенным дождем

Они сорвали розу сердца

И расцвели глаза в ответ

И никуда губам не деться

От жарких губ Да будет свет

Перевод М. Яснова

ПРОЩАНИЕ ВСАДНИКА

Простите! на войне бывают

Свои досуги песни смех

Под ветром ваши вздохи тают

Ваш перстень мне милей утех

Прощайте! снова раздается

Приказ в седло во тьме ночной

Он умер а она смеется

Над переменчивой судьбой

Перевод М. Яснова

ДВОРЕЦ ГРОМА

Через проем ведущий и траншею прорытую

в известняке

Взгляд упирается в противоположную стенку

которая будто вылеплена из нуги

А слева и справа змеится пустынный сырой

коридор

Где на полу растянулась лопата как покойник

со страшным лицом и с двумя глазами

полагающимися по уставу дабы крепить

ее к днищу повозки

По коридору поспешно ретируется крыса

и так же поспешно я иду за ней вслед

И ход сообщения удаляется увенчанный

известняком и устланный ветками

Удаляется как исхудалый призрак оставляющий

за собой белесую пустоту

Сверху над головой нависает синее перекрытие

перечеркивая прямыми линиями твое

поле зрения

Но по эту сторону проема перед тобой

настоящий дворец совершенно новехонький

хотя он и кажется древним

Потолок у дворца сработан из железнодорожных

шпал

Между которыми проглядывает известняк

и торчит еловая хвоя

И время от времени куски известняка

отваливаются точно обломки старости

Возле проема завешенного реденькой мешковиной

наподобие той что идет на упаковку посылок

Вырыта яма заменяющая очаг и пламя горящее

в ней очень схоже с нашей душой

Оно так же недолговечно и так же клубится

и так же намертво слито с тем что оно пожирает

Всюду натянута проволока которая заменяет балки

для поддержки досок

А кроме того из нее понаделаны крючья

на которых висит и в этом их сходство

с человеческой памятью

Множество всяких вещей

Синие сумки синие каски синие галстуки синие

куртки

Кусочки неба полотнища чистых воспоминаний

Да временами колышется в воздухе известковое

облачко

На полу сверкают взрывные заряды веселые

золотистые с черными белыми красными

Эмалированными головками

Канатные плясуны которые ожидают когда придет

их черед взлететь в высоту

А пока что они изящно и тонко украшают

это подземное жилище

Где полукругом стоят шесть коек

Накрытых шинелями синими полукругом шесть

коек стоят

Над дворцом возвышается известняковый холм

И лежат листы волнистого толя

Как застывшая речка в идеальном этом пейзаже

Но в реке этой нету воды ибо по руслу ее

перекатывается извергаемый мелинитом огонь

Да брызжут из наклонных щелей букеты гремучих

цветов

И бьют сладкозвучные колокола с блестящими

гильзами

И растут элегантные елочки как на японском

пейзаже

Иногда дворец освещается свечкой с огоньком

не больше мышонка

О дворец какой же ты крохотный точно я гляжу

на тебя в перевернутый бинокль

Миниатюрный дворец где все звучит приглушенно

Миниатюрный дворец где все вокруг только новое

а старого нет ничего

И где все драгоценно и все разодеты по-царски

Лежит на ящике седло

Валяется на полу газета

Однако в этом новом жилище все выглядит очень

старым

И начинаешь вдруг понимать что любовь к старине

Тяга к старью

Родилась у людей еще в те времена когда они

обитали в пещерах

Там все было таким драгоценным и новым

Там все до сих пор остается таким драгоценным

и новым

Что всякая вещь чуть постарше других или

успевшая уже послужить представляется нам

Гораздо более ценной

Чем то что всегда под рукой

В этом подземном дворце вырытом в таком белом

и новеньком известняке

И две новых ступени

Им всего две недели

Кажутся очень старыми и истертыми в этом

дворце который выглядит древним но при этом

он древности не подражает

И с удивлением видишь самым простым самым

новым является то

Что больше всего приближается к идеалам

которые принято именовать античною красотой

А все что перегружено украшениями

Должно сперва постареть чтоб обрести красоту

которую называют античной

И которая есть благородство сила горенье душа

истощенье

Того что является новым и что нам служит сейчас

Особенно если перед тобой нечто очень и очень

простое

Столь же простое как вот этот маленький дворец

грома

Перевод М. Ваксмахера

В ОКОПЕ

Я бросаюсь к тебе ощущая что ты метнулась

навстречу ко мне

Нас бросает друг к другу сила огня сплавляя тебя

и меня

И тут вырастает меж нами то отчего ты

не можешь увидеть меня а я тебя

Я лицом утыкаюсь в излом стены

Осыпается известняк

На котором остались следы лопат эти гладкие

ровные срезы лопат будто не в глине

а в стеарине

А движенья солдат моего расчета сбили скруглили

углы

У меня в этот вечер душа подобна пустому окопу

Бездонная яма в которую падаешь падаешь

падаешь без конца

И не за что уцепиться

И в бездонном паденьи меня окружают чудовища

бог весть откуда и рвущие сердце

Эти монстры я думаю детища жизни особого рода

жизни исторгнутой будущим тем черновым

все еще не возделанным низким и пошлым

грядущим

Там в бездонном окопе души нет ни солнца

ни искорки света

Это только сегодня этим вечером только сегодня

К счастью только сегодня

Ибо в прочие дни я с тобой ты со мной

Ибо в прочие дни я могу в одиночестве в этих

кошмарах

Утешаться твоей красотой

Представляя ее предъявляя ее восхищенной

вселенной

А потом я опять начинаю твердить себе все мол