Текст книги "Марсианин"
Автор книги: Ги де Мопассан
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Ги де Мопассан
Марсианин
Я собирался работать, когда вошел мой слуга и объявил:
– Сударь, с вами хочет поговорить какой-то господин.
– Проси.
Передо мной предстал маленький человечек в очках. У него был вид изможденного школьного учителя, платье свободно болталось на его тщедушном теле.
Поздоровавшись, он пробормотал:
– Извините, сударь, ради бога извините за беспокойство.
– Присаживайтесь, сударь, – сказал я. Он присел и заговорил:
– Сударь, я очень волнуюсь оттого, что отважился на этот шаг. Но я должен был во что бы то ни стало с кем-то потолковать. Мне не к кому было пойти, кроме вас… кроме вас… Наконец я набрался храбрости… но право же… я не решаюсь.
– Не робейте, сударь.
– Видите ли, сударь, боюсь, что, как только я начну свой рассказ, вы можете подумать, что я не в своем уме.
– Помилуйте, сударь, это уж будет зависеть от вашего рассказа.
– Признаться, сударь, я собираюсь рассказать вам странную историю. Только, пожалуйста, не сочтите меня за безумца: я сам допускаю, что этот случай необычен.
– Хорошо, сударь, я слушаю вас.
– Я не безумен, сударь, нет, у меня лишь безумный вид одного из тех людей, которые больше других предавались размышлениям и сумели хотя бы немного раздвинуть границы человеческой мысли. Посудите сами, сударь: люди в этом мире ни о чем не думают. Каждый занят своими делами, своим состоянием, своей жизнью, наконец, или же всякими вздорными развлечениями – театром, живописью, музыкой или политикой, этим пустейшим времяпрепровождением, проблемами индустрии. Но где же мыслители? Где они? Их нет! Однако я увлекся. Извините. Вернусь к моему рассказу.
Вот уже пять лет, как я приезжаю сюда, сударь. Вы меня не знаете, но я знаю вас очень хорошо… Я никогда не появляюсь ни на вашем пляже, ни в казино. Я живу среди скал, я совершенно очарован скалами в Этрета 11
Местность на побережье Нормандии, где часто бывал Мопассан.
[Закрыть]. Нигде я не встречал подобной красоты и покоя. Я хочу сказать, что нигде не думается так легко. А что за прелесть эти тропинки между морем и небесами, петляющие среди трав по отвесным каменным кручам, где земля обрывается над океанским простором! Здесь, на стометровой высоте, под палящими лучами солнца на заросшем травой откосе я уносился мыслями вдаль, здесь я провел мои лучите дни. Понятно ли я говорю?
– Да, сударь, вполне.
– А теперь разрешите мне задать один вопрос.
– Спрашивайте, сударь.
– Верите ли вы в то, что другие планеты обитаемы?
Не выказав своего удивления, я, не задумываясь, ответил:
– Разумеется, верю.
Его охватил бурный восторг. Он вскочил, явно намереваясь стиснуть меня в объятиях, снова сел, потом воскликнул:
– Ах, какая удача, какое счастье! Мне стало легче дышать! Как я мог усомниться в вас? Одни невежды не верят в существование обитаемых миров. Только глупцы, идиоты, кретины и неучи могут думать, что тысячи галактик излучают свет и вращаются в пространстве лишь ради удовольствия и забавы человека – этого безмозглого насекомого. Они не понимают, что Земля – невидимая песчинка среди других миров, что вся наша система не более чем несколько молекул звездного вещества, которым грозит неминуемая гибель. Взгляните на Млечный Путь, на этот поток звезд, и задумайтесь над тем, что он всего лишь капля в бесконечном пространстве. Поразмыслите над этим каких-нибудь десять минут, и вы поймете, почему мы ничего не видим и не знаем, почему мы не способны что-либо предсказать. Мы уперлись в одну точку и, кроме нее, ровным счетом ничего не замечаем, но обо всем беремся судить и рядить. Ах, какое было бы диво, если бы в один прекрасный день перед нами раскрылась великая тайна внеземной жизни! Но, увы, я сам говорю глупости, мы ее никогда не разгадаем, ибо наш разум способен познавать лишь земные явления и не может выйти за их пределы; он ограничен, как и наша жизнь, прикован к нашему маленькому шарику и способен лишь сопоставлять. Посмотрите же, сударь, как тупы и безрассудны люди, как слепо верят они в могущество нашего разума, который недалеко ушел от инстинкта животных. Мы не в состоянии осознать даже собственное бессилие, мы годимся только на то, чтобы разбираться в ценах на масло и пшеницу или в лучшем случае сравнивать достоинства двух лошадей, двух пароходов, двух министров или актеров.
И только. Единственное, что мы действительно умеем делать, так это обрабатывать землю и с грехом пополам пользоваться тем, что лежит на самой поверхности. Стоит нам сконструировать машины, способные двигаться, как мы, словно дети, начинаем удивляться каждому открытию, которое разумным существам положено было бы сделать много веков назад. Нас до сих пор окружает неведомое, даже теперь, когда, имея за плечами тысячелетнюю цивилизацию, мы вдруг обнаружили существование электричества. Бы согласны со мной?
– Да, сударь, – с улыбкой ответил я.
– Ну, что же, очень хорошо. Итак, сударь, вы никогда не интересовались Марсом?
– Марсом?
– Ну да, планетой Марс?
– Нет, сударь.
– Разрешите мне кое-что рассказать вам о ней?
– Конечно, сударь, с большим удовольствием.
– Вы, очевидно, знаете, что планеты нашей солнечной системы произошли из раскаленной туманности в результате отделения от нее газовых колец, которые, постепенно сжимаясь, образовали плотные сферические тела.
– Да, сударь.
– Из этого следует, что планеты, наиболее удаленные от Солнца, являются самыми старшими по возрасту и, следовательно, имеют более древнюю цивилизацию. Они возникли в таком порядке: Уран, Сатурн, Юпитер, Марс, Земля, Венера, Меркурий. Допускаете ли вы, что эти планеты, как и Земля, могут быть населены?
– Разумеется, да. Почему Земля должна быть исключением?
– Отлично. Марсиане древнее землян… Но я забегаю вперед. Сначала я хочу вам доказать, что на Марсе есть жизнь. Марс представляется нам примерно таким же, какой Земля должна представляться марсианам. Океаны там занимают меньше места, они более разбросаны. Их распознают по темному оттенку, потому что вода поглощает свет, тогда как суша его отражает, география этой планеты часто изменяется, и это подтверждает, что там происходят активные процессы. Времена года там сходны с нашими, а на полюсах лежит снежная шапка, которая в зависимости от сезона то уменьшается, а то начинает расти. Год там продолжается очень долго – в нем шестьсот восемьдесят семь земных или шестьсот шестьдесят восемь марсианских суток, которые по временам года распределяются следующим образом: на весну приходятся сто девяносто одни сутки, на лето – сто восемьдесят одни, на осень – сто сорок девять и на зиму – сто сорок семь суток. Облачность на Марсе менее значительная, чем на Земле. Поэтому он сильнее нагревается и сильнее остывает.
Я перебил его:
– Простите, сударь, но поскольку Марс находится на большем расстоянии от Солнца, чем Земля, мне кажется, что там постоянно должна быть более низкая температура.
Мой странный посетитель взволнованно воскликнул:
– Заблуждение, сударь! Совершеннейшее заблуждение! Летом мы намного дальше удалены от Солнца, чем зимой. Температура на вершине Монблана гораздо ниже, чем у его подножия. Впрочем, сошлюсь на механическую теорию тепла Гельмгольца и Скиапарелли. Нагревание почвы зависит главным образом от влажности атмосферы. И вот по какой причине: поглощающая способность молекулы пара в шесть тысяч раз выше, чем молекулы сухого воздуха. Таким образом, водяные испарения являются для нас источником тепла; поскольку же на Марсе незначительная облачность, климат там должен быть более холодным и более жарким, чем на Земле.
– Вы меня убедили.
– Прекрасно. Теперь, сударь, послушайте меня внимательно. Я вас очень прошу.
– Я весь внимание, сударь.
– Слышали ли вы о знаменитых каналах, открытых в 1884 году господином Скиапарелли?
– Очень немного.
– Возможно ли! Так знайте же, что в 1884 году, во время противостояния Марса, когда он находился от нас на расстоянии всего в двадцать четыре миллиона лье, господин Скиапарелли, один из крупнейших астрономов нашего столетия и один из самых внимательных наблюдателей, неожиданно обнаружил множество прямых и ломаных полос правильной геометрической формы, которые, пересекая континенты, соединяют марсианские моря! Да, да, сударь, прямолинейные каналы, каналы геометрической формы и одинаковой ширины на всем своем протяжении, каналы, созданные разумными существами! Это доказывает, сударь, что Марс обитаем, что на нем есть жизнь, что там работают, мыслят и наблюдают за нами, вы понимаете?!
Через двадцать шесть месяцев, сударь, во время следующего противостояния, удалось еще раз наблюдать эти каналы, на сей раз более многочисленные. Они огромны и достигают в ширину не менее ста километров.
Я улыбнулся в ответ:
– Сто километров в ширину? Чтобы прорыть такие каналы, должно быть, понадобилось немало землекопов.
– О сударь, как вы можете говорить такое? Вы забываете, что на Марсе работать гораздо легче, чем на Земле, потому что удельный вес его составных элементов в шестьдесят девять раз меньше! А сила тяжести едва ли не в тридцать семь раз меньше, чем у нас. Один литр воды весит там всего триста семьдесят граммов!
Он сыпал цифрами с уверенностью коммерсанта, у которого все подсчитано до мелочей, так что я не выдержал и рассмеялся – меня подмывало спросить, сколько весит на Марсе сахар и масло.
Он покачал головой.
– Вы смеетесь, сударь, сначала вы приняли меня за безумца, а теперь считаете дурачком. Но цифры, которые я вам называю, можно найти в любой специальной работе по астрономии. Диаметр Марса почти вполовину меньше нашего; его поверхность составляет всего двадцать шесть сотых поверхности земного шара, его объем в шесть с половиной раз меньше объема Земли, а скорость движения двух его спутников говорит о том, что он весит в десять раз меньше, чем наша планета. Таким образом, сударь, поскольку сила тяжести зависит от объема и массы, то есть от веса и расстояния поверхности от центра, то на этой планете, вне всякого сомнения, все должно находиться в облегченном состоянии, и благодаря этому жизнь там протекает совсем по-иному, взаимодействие тел должно подчиняться другим, неведомым нам законам, и населяют ее главным образом крылатые существа. Да, да, сударь, на Марсе царь природы имеет крылья.
Он парит в воздухе, переносится с одного континента на другой, подобно духу, пролетает над планетой, вырваться за пределы которой ему мешает атмосфера, хотя…
Теперь, сударь, вы можете представить себе эту планету с ее невиданными растениями, деревьями и животными, где обитают огромные крылатые существа, похожие на ангелов на картинках? Я мысленно вижу, как они порхают над долинами и городами под золотистым небосводом. Когда-то считалось, что небо на Марсе красное, это не вызывало сомнений, как и то, что наше небо голубое, но это не так; на самом деле, сударь, оно нежного желто-золотистого цвета.
Стоит ли удивляться? что эти существа прорыли каналы шириной в сотню километров? Вспомните, чего достигла наша наука всего за одно столетие, и скажите: разве обитатели Марса не могли добиться большего прогресса?
Он внезапно умолк, потупился и глухо прошептал:
– Вот теперь вы подумаете, что я сумасшедший… потому что я вам расскажу, что мне довелось увидеть вчера вечером. Вы, наверное, знаете, что сейчас пора звездопада. Особенно в ночь с 18-го на 19-е каждый год можно наблюдать массу падающих звезд, вероятно, в это время мимо нас пролетают осколки какой-нибудь кометы.
Так вот, я отправился на Ман-Порт и, расположившись на этом могучем утесе, выступающем в море, принялся наблюдать звездный ливень над моей головой. Это куда более красивое и увлекательное зрелище, чем фейерверк, сударь. Неожиданно внизу подо мной, совсем рядом, я заметил звезду – прозрачный светящийся шар с огромными подрагивающими крыльями, во всяком случае, мне показалось, что я разглядел крылья в вечернем полумраке. Вращаясь с таинственным гулом вокруг собственной оси, он кружил, словно обессилевшая раненая птица перед смертью. Он пролетел неподалеку от меня. Это был какой-то гигантский кристаллический баллон, а в нем, едва различимые на глаз, метались обезумевшие существа, точно матросы потерпевшего крушение корабля, который потерял управление и стал добычей волн. Вслед за тем странный шар, описав крутую дугу, рухнул далеко в море, и грохот его падения прозвучал, как пушечный выстрел. Этот мощный грохот разнесся по всей округе, но люди приняли его за удар грома. И только я один видел… Если бы они упали на берегу невдалеке от меня, может быть, как знать, мы познакомились бы с обитателями Марса. Ничего не говорите, сударь, поразмыслите хорошенько и потом, когда-нибудь, если у вас появится желание, расскажите об этом. Да, я видел… я видел первый воздушный корабль, первый межзвездный корабль, запущенный во Вселенную разумными существами… во всяком случае, это была не падающая звезда, притянутая Землей. Вы ведь знаете, сударь, что планеты охотятся за блуждающими небесными телами и преследуют их, как мы, скажем, преследуем бродяг. Земля имеет небольшую силу притяжения, и поэтому ее добычей становятся лишь мелкие частицы мироздания.
Он вскочил, задыхаясь от возбуждения, и. восторженно размахивая руками, принялся чертить в воздухе орбиты небесных светил.
– Кометы, сударь, блуждают по краям огромной туманности, из которой мы образовались, кометы, эти яркие, вольные птицы, направляются к Солнцу из глубин Вселенной.
Они несутся к сверкающему светилу, оставляя за собой гигантскую полосу света, но в своем неистовом движении набирают такую немыслимую скорость, что оказываются не в состоянии слиться с ним и после легкого прикосновения уносятся обратно в просторы Вселенной, увлекаемые собственной скоростью.
Однако если во время своих удивительных странствий они пролетают мимо больших планет, то, повинуясь неумолимому влечению, отклоняются от своего курса, становятся пленниками своего нового хозяина и постоянно возвращаются к нему. Они начинают двигаться по замкнутым кривым, и это позволяет нам вычислить время появления периодических комет. У Юпитера восемь таких «рабынь», у Сатурна одна, у Нептуна также одна и еще одна у его спутника, а кроме того, множество падающих звезд. И все же… и все же могло случиться, что я видел всего лишь небольшое небесное тело, притянутое Землей…
Прощайте, сударь, ничего не говорите мне, поразмыслите хорошенько и потом когда-нибудь, если у вас появится желание, расскажите об этом…
Визит закончился. Мне показалось, что этот одержимый рассуждал более здраво, чем обыкновенный рантье.
