Текст книги "Коракс: Кузница души (ЛП)"

Автор книги: Гэв Торп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Первая аксиома скрытности

Будь не там, где враг рассчитывает тебя увидеть

Первая аксиома победы

Будь там, где враг не хочет тебя видеть

Первая аксиома свободы

Справедливость без силы – одна немощь, сила без справедливости – тиран [1]1
  Цитата принадлежит Блезу Паскалю.


[Закрыть]

~ Действующие лица ~

XIX легион, Гвардия Ворона

Корвус Коракс, примарх

Агапито, командор Когтей

Соухоуноу, командор Ястребов

Бранн, командор Рапторов

Страдон Бинальт, технодесантник

Навар Хеф, сержант Рапторов

XVII легион, Несущие Слово

Азор Натракин, библиарий-колдун

Сагита Алонс Неорталлин, кабальный навигатор

Механикум Констаникса-2

Дельвер, архимагос, мастер Япета

Вангеллин, когносценти магокритарх Атласа

Лориарк, магос кибернетики Третьего округа

Бассили, биологис, примус когенитор, Третий округ

Фиракс, магос биологис, Третий округ

Сальва Канар, магос логистика, Третий округ

Лакриментис, когитаторис регуляр, Третий округ

I

Он давно не испытывал таких чувств. За все те десятилетия, что миновали с тех пор, как он вместе с примархом освобождал родной дом от технократов-поработителей, Агапито не ощущал подобной целеустремленности. Она горела в нем, давала силы за пределами трансчеловеческой физиологии, каждый удар силового меча становился еще мощнее благодаря праведности мотива.

Справедливость.

В командоре Гвардии Ворона клокотала ненависть, которая без колебаний бросала его на рабов проклятых Несущих Слово. Последовав за Кораксом в Великом крестовом походе Императора, Агапито обрел цель и решимость, но слепая ярость, направлявшая его в битву, сейчас затмевала чувства долга и преданности.

Сама судьба послала ненавистного противника в руки Гвардии Ворона. Случайная встреча на границе системы Кассик – у Несущих Слово вышел из строя варп-двигатель, и они не сумели скрыться. Агапито сполна воспользуется представившейся возможностью.

Это было провидение, хотя какая высшая сила сыграла свою роль, Агапито не знал, да это командора и не волновало. Убийцы его братьев умрут. Предательство на Исстване будет отомщено, по одному изменнику за раз, если потребуется. Воспоминания о тысячах Гвардейцах Ворона, которых Несущие Слово перебили, словно насекомых, походили на кинжалы, вонзившиеся в грудь командора, их удары заставляли его идти все дальше.

Он заметил легионера-предателя среди членов команды, запрудивших коридоры, чтобы защитить ударный крейсер от высадившихся Гвардейцев Ворона. Вид Несущего Слово вызвал новый поток воспоминаний: орудийный и лазерный огонь, выкашивающий воинов в Ургалльской низине, с каждым залпом оставлявший десятки мертвых сынов Освобождения; вокс-сеть, заполненная криками умирающих и шоком предательства; воины, рядом с которыми он сражался много лет, погибающие от рук хладнокровных убийц.

Получеловеческие сервиторы и обезображенные прихвостни легионеров-предателей едва ли представляли опасность и легко разлетались в стороны от ударов Агапито. В закоулках ударного крейсера Гвардия Ворона не знала себе равных. Агапито сеял кровавое разрушение мечом и кулаком, прорубая и прокладывая путь сквозь давку мутировавших противников, не обращая ни малейшего внимания на клинки и булавы, которые грохотали по доспехам.

Возвышаясь над массой уродливых врагов, Агапито не сводил глаз с Несущего Слово, который понукал своих последователей бросаться на Гвардейцев Ворона. Десятки рабов гибли от ужасных ран, пока Агапито и его легионеры пробивались по коридору. Вырвавшись из толпы, командор замер и уставился на легионера в красных доспехах, который ждал в паре метров от него. Несущий Слово поднес цепной меч к решетке шлема – насмешливый салют и вызов на смертельный поединок.

Агапито был здесь не для схватки, не для обмена ударами и блоками, не для того, чтобы определить лучшего. Он был здесь, чтобы мстить, карать, убивать.

Выстрел из плазменного пистолета прожег бронированную грудь Несущего Слово, едва тот опустил клинок, и керамит с плотью превратились в оплавленный шлак. Несущий Слово повалился лицом на палубу, а Агапито ринулся дальше, врезавшись в недолюдей, которые служили легиону Лоргара. Еще пару секунд, ураган ударов и выстрелов, и вот Агапито уже стоял на груде поверженных врагов. Отделение его Когтей – как и он, выживших на Исстване – собралось вокруг командира.

– Сектор зачищен, командор, – доложил сержант Ашель. Доспехи легионера были покрыты кровью, черная краска блестела свежим багрянцем. Он посмотрел на останки врагов. Трупы мужчин и женщин были искажены и обезображены, их глаза и кожа походили на змеиные, в широких ртах сверкали острые зубы. – Мерзкие подонки.

– Не такие мерзкие как те, что возглавляют их, – прорычал Агапито.

Пару секунд он слушал вокс-сеть, принимая чередующиеся рапорты и сообщения от других сил, рассредоточенных по вражескому ударному крейсеру. Отделения Ховани и Калейна столкнулись с более упорным сопротивлением, чем остальные – больше Несущих Слово.

– Мы идем к правому борту, – сказал командор своим воинам. – За мной.

– Но реакторный зал находится в корме, командор, – ответил Ашель, не сдвинувшись с места, когда Агапито сделал шаг. – Примарх приказал…

– Врагпо правому борту, – отрезал Агапито. – Как и спасательные шаттлы. Ты хочешь, чтобы они избежали наказания? Ты уже забыл Исстван?

Ашель бросил взгляд на свое отделение и покачал головой.

– За Исстван, – произнес сержант, поднимая болтер.

– За Исстван, – ответил Агапито.

В Кораксе вскипело отвращение, когда он выдернул лезвия молниевого когтя из тела члена команды. Кровь, забрызгавшая коридор, была нечеловеческой зеленоватой жидкостью, которая циркулировала по телу раба, поступая из медного цилиндра, приклепанного к спине. Вокруг примарха лежало множество других существ, измененных похожим образом. Поначалу Коракс думал, что эти создания – бездумные сервиторы, но страх и отчаяние в их глазах выдавали искру сознания, которую было невозможно увидеть в получеловеческих творениях Механикума. Это были мужчины и женщины в полном понимании слова, ставшие жертвами изменений и экспериментов их хозяев из Несущих Слово.

Но примарх чувствовал отвращение не к жалким существам, которые бросались наперерез, а к предателям, породившим их. Последователи Лоргара превратились в злобных, бесчеловечных созданий – искаженную пародию на благородных легионеров, которыми они некогда были.

Его молниевые когти сверкали в красном освещении коридора. Коракс своими руками создал их на Освобождении после победы у Идеальной цитадели, и оружие заставляло его вновь чувствовать себя цельным. Когти Ворона, как их называли его воины, были в равной степени символом легиона в его решимости сражаться дальше, невзирая на потери, так и оружием. Коракс не стал брать с собой на абордаж летный ранец, примарх чувствовал себя в сводчатых залах и извилистых коридорах так же комфортно, как и под открытым небом.

Его учили сражаться в подобных условиях: лабиринт из феррокрита и металла, где за каждым поворотом мог скрываться враг. В тюрьме, где он вырос, бесконечные переходы стали его охотничьими угодьями. Коракс не забыл уроков прошлого.

Он не направился прямиком в стратегиум, а избрал менее очевидный путь, чтобы обойти самую крепкую оборону. Планировка этого ударного крейсера ничем не отличалась от множества других – по всей длине корабля вел центральный коридор, но Коракс решил пойти через орудийные палубы, уже разрушенные залпами « Мстителя» после того, как боевая баржа приблизилась для абордажа. Кое-где в бортах зияли широкие пробоины, оставив батареи стылой пустоте. Примарх, помнивший последнее предбоевое сканирование с « Мстителя», находил обходные пути мимо уничтоженных отсеков, поднимаясь и опускаясь по палубам, чтобы защитники не сумели предугадать маршрут Гвардейцев Ворона.

С ним шла рота с « Мстителя», но сейчас легионеры лишь наблюдали, как примарх прорубал путь к стратегиуму звездолета. Похоже, Несущие Слово предпочли спустить на них орду существ-мутантов, чем лично встретиться с гневом примарха.

И они не ошиблись.

Стремительно продвигаясь дальше, Коракс столкнулся в следующей галерее еще с несколькими десятками рабов, вооруженных лишь разводными ключами, молотами и обрывками цепей. У некоторых были кибернетические имплантаты, у других – искусственные баки с ихором, которые ему уже приходилось видеть. У людей была бледная кожа, покрытая потом от крайнего истощения и усталости, глаза были покрасневшие и воспаленные. Рабы не выкрикивали воинственных кличей, пока мчались на примарха, в их взглядах читалась обреченность, может даже облегчение, когда молниевые когти разрубали их на части.

Никто из существ, которые когда-то были членами команды, так и не сумел ударить Коракса, пока тот двигался среди них, и его окутанные энергией кулаки превращали металл в обломки, а плоть – в дымящиеся куски мяса. Взглянув в окно галереи, примарх заметил « Мститель», державший курс вдоль взятого на абордаж корабля, а чуть дальше мерцание плазменных двигателей « Триумфа» и « Эругиносиса», тогда как остальная флотилия Гвардии Ворона ждала поодаль.

Если бы они прибыли двумя или тремя днями позже, Несущие Слово могли бы продолжить путь, дабы свершить свое злое дело. По удачному для Гвардии Ворона стечению обстоятельств противника выбросило из варпа в паре тысяч километров от точки сбора легиона. Еще перед бомбардировкой Гвардия Ворона заметила на корабле многочисленные признаки продолжительной битвы, и поврежденные варп-двигатели были лишь самыми явными из боевых шрамов. Что бы ни заставило ударный крейсер отправиться в путь в таком состоянии, оно наверняка было важным.

Поэтому Коракс решил захватить корабль и узнать его тайны вместо того, чтобы просто уничтожить.

Чем ближе Гвардия Ворона подходила к цели, тем упорнее становилось сопротивление. Захватывая отсеки и залы вокруг стратегиума, примарх и его воины создали участок, зачищенный от врагов. Удивительно, но в комнатах не оказалось ровным счетом никаких украшений. Еще до измены Магистра Войны Кораксу пришлось пару раз побывать на кораблях Несущих Слово, и тогда он удивлялся гравировкам и знаменам, иконам и фрескам, которые восхваляли Императора и его деяния. То, что когда-то было кают-компанией, превратилось в пустую скорлупу, лишенную прикрас и мебели, как будто все, что в прошлом возвеличивало Императора, было безжалостно уничтожено.

Вход в стратегиум – две пары громадных дверей, запертых на невероятно огромные запоры – едва ли стал серьезным препятствием; молниевые когти Коракса разрубили одну из дверей всего за пару ударов, обрушив укрепленную пласталь в охваченный сумраком зал управления.

На мгновение Коракса ошеломила тишина. Примарх ожидал, что его встретят шквалом огня, поэтому замер посреди мезонина [2]2
  Мезонин – многоярусная металлическая стеллажная конструкция для максимального использования высоты помещения.


[Закрыть]над основным ярусом мостика, так и не столкнувшись с сопротивлением.

Оглянувшись, Коракс увидел группы заключенных сервиторов, подсоединенных к светящимся пультам, их полумертвые лица и ссохшиеся конечности казались почти белыми в свечении статики, заполнявшей главный экран. В сумраке мигал красно-янтарный свет сбоящих систем, оголенные провода гудели и искрились. В зале чувствовался слабый запах гнили, исходивший от сервиторов – вонь плоти, постепенно становившейся приторной, смешанная с машинным маслом и ржавчиной.

– Где Несущие Слово? – спросил командор Соухоуноу. Ворвавшись в стратегиум следом за Кораксом, он также застыл на месте, удивленный отсутствием врагов.

– Не здесь, – только и сказал Коракс.

Взгляд привлекла фигура в окровавленной одежде, пронизанная множеством трубок и кабелей, в сердце стратегиума. Тело было настолько худым, что были видны кости скелета, невзирая на обилие вживленной техники. Коракс видел только приоткрытый рот с парой сломанных пожелтевших зубов, остальная же часть лица была скрыта фасетчатым шлемом из керамита, в который входили десятки спиралей.

Коракс спустился по ступеням в главный зал, его шаги грохотом разносились среди глухого бормотания сервиторов и гула плохо экранированных цепей. К удивлению Коракса, женщина слабо шевельнулась. Она подняла голову, словно смотрела на примарха через небольшой черный камень, встроенный в лоб шлема.

– Отпусти меня, – прошептала она. Между ее растрескавшихся губ выступила кровавая слюна, темный язык облизал кровоточащие десны. – Я не могу больше служить.

– Мы не твои тюремщики, – ответил Коракс, остановившись перед ней. Теперь, оказавшись ближе, он разглядел поблескивающие серебряные нити в изодранной одежде женщины. Рисунок был неполным, но, мысленно соединив обрывки воедино, примарх понял, что женщина была навигатором. – Я – Коракс, из Гвардии Ворона.

– Коракс… – она выдохнул имя, и ее губы скривились в страшной улыбке. – Даруй мне смерть. Ты повелитель Освобождения, а я жажду освободиться от этих страданий.

Примарх поднес окутанный энергией коготь к навигатору, но в последний миг заколебался, прежде чем исполнить ее последнее желание. Оно терзало его совесть, но более решительная частичка его сущности – частичка, которая сбросила ядерные заряды на города Киавара, чтобы убить тысячи невинных, и позволяла умиротворять миры, которые противились согласию, удержала его руку.

– Скоро, обещаю, но сначала мне нужны ответы, – произнес он. Навигатор сникла, из-за чего трубки и провода громко задребезжали, словно ниточки уродливой куклы.

Но прежде чем Коракс начал допрос, его внимание привлекла вокс-сеть, где по командному каналу разговаривали Бранн и Агапито.

– Мы не можем пробиться, – говорил Бранн. – Тебе следовало обойти силы, защищающие реактор, брат.

– Я вскоре присоединюсь к тебе, – тяжело дыша, ответил Агапито. – Один из ублюдков сбежал. Мы вот-вот настигнем его.

Коракс прекрасно знал братьев и чувствовал, что Бранн сдерживается из последних сил.

– Реактор нагревается до критической отметки, – наконец произнес командор, – и скоро взорвется, если мы не захватим его. Расправимся с Несущими Слово, когда корабль окажется у нас в руках.

– Агапито, чем вызвана задержка? – потребовал примарх, раздраженный проволочкой командора в выполнении задачи.

– Я… – голос Агапито стих. Когда секундой позже он заговорил, в его словах чувствовалось раскаяние. – Прошу прощения, лорд Коракс. Мы немедленно выдвигаемся к залу реактора.

– Тебе давно следовало это сделать, командор. Поговорим об этом позже.

– Да, лорд Коракс. Простите за то, что отвлекся.

– Если через десять минут мы еще будем живы, я подумаю над этим, – ответил Коракс. Он присел возле плененного навигатора и мягко заговорил. – Прости, но сначала мне нужно решить другие вопросы. Будь сильной.

Он поднялся и повернулся к Соухоуноу.

– Постарайся замедлить перегрузку реактора, – приказал примарх, указав на пульт управления, возле которого сервитор со слезящимися глазами бормотал доклады. – Я хочу захватить корабль целым.

В коридорах, окружающих зал плазменного ядра, горело аварийное освещение. Сопровождавшие его сирены быстро отключили из стратегиума, но красноватый сумрак напоминал Бранну, что корабль еще далеко не в их руках.

– Кавалл, Неррор, Хок, – вызвал Бранн трех ближайших сержантов. – Обход справа, палубой выше.

Их отделения направились к лестничному колодцу, а Бранн повел остальную роту за собой. Волны уродливых рабов уменьшались, без сомнения их оттянули назад для создания последнего рубежа обороны вокруг перегружающегося реактора. Бранн не понимал, было ли это последним актом ненависти Несущих Слово или же они просто не хотели, чтобы Гвардия Ворона раскрыла цель пребывания корабля в секторе. Командор знал, что лорд Коракс не отправлял сигнал об эвакуации, и через сто двадцать секунд абордажным партиям будет уже слишком поздно спасаться с обреченного корабля.

Рапторы Бранна показали себя хорошо, и на секунду командор испытал гордость, наблюдая, как они быстро и смертоносно прочесывают инженерную палубу. Рапторы прошли боевое крещение у Идеальной цитадели, а также в последующих стычках с силами Гвардии Смерти на Монеттане и в захвате нескольких военных кораблей предателей из Имперской Армии, которые были перехвачены в ходе атаки на Толингейст. С каждой битвой Рапторы накапливали ценный опыт.

Теперь они превратились из интуитивно лучших бойцов в дисциплинированных и умелых воинов. Даже те, кого обезобразили дальнейшие мутации генетического семени, сумели преодолеть свои трудности, и теперь сражались на равных с более чистыми собратьями. Бранн настолько привык к своим подопечным, что почти не обращал внимания на их уродства. Все они были просто Рапторами, хотя командор знал, что кое-кто в легионе не полностью им доверял.

Чувство гордости сменилось глубокой ответственностью. Рапторы, как те, что обладали совершенным телом, так и те, которые пережили страшные мутации, были новым поколением Гвардии Ворона: будущим легиона, как называл их лорд Коракс. Примарх явно не испытывал угрызений совести за то, чтобы использовать способности Рапторов, усиленные системами доспехов модели VI. Как и обещал Коракс, к Рапторам относились как к любым другим войскам с Освобождения, дав им возможность проявить себя в качестве легионеров.

Мощный взрыв впереди оборвал размышления Бранна. На долю секунду ему показалось, будто целостность плазменного реактора была нарушена, отделения его Рапторов силуэтами вырисовывались на фоне белого пламени, которое вырывалось из стен и потолка, создавая застывшую сцену.

Мгновение прошло, и Бранна захлестнул огонь. В ушах зазвенел сигнал, предупреждая об опасности высокой температуры, но системы доспехов отлично сдерживали пламя, закачивая охлаждающую жидкость из силовой установки доспехов во вторичные системы. Краска на броне пошла пузырями, а на коже выступил липкий пот, но серьезных повреждений удалось избежать. Пламя погасло через пару секунд, и командор оценил урон.

– Что это было? – потребовал он, направившись вперед. Рапторы, которые находились ближе всех к источнику взрыва, перенесли его не столь удачно. Изломанные останки пары его воинов лежали на вершине лестницы, где и произошел взрыв.

Уцелевшие Рапторы поднялись с палубы и отряхнулись.

– Самодельная бомба, командор, – доложил сержант Хайван. – Полагаю, снаряд для оборонительной турели.

– Атака самоубийцы, – добавил Стрекель, один из воинов Хайвана. – Бомбу нес один из рабов. Свихнувшийся ублюдок.

– А что им терять? – ответил Бранн, добравшись до лестницы. Ступени в десятке метров под ним превратились в растекшийся шлак, стены оказались забрызганы каплями расплавленной пластали. – Сохранять бдительность. Их будет еще больше. Рабов нужно уничтожать прежде, чем они взорвут себя.

По вокс-сети зазвенели сигналы подтверждения, когда Бранн заглянул в шахту. Лестничный пролет на верхнюю палубу был испепелен, из-за чего командор со своими воинами оказался ниже входа в залы главного плазменного трубопровода. Он взглянул на хронометр.

Осталось восемьдесят секунд. А от лорда Коракса по-прежнему нет вестей.

Рапторы рассредоточились по коридорам, с помощью ауспик-сканеров выискивая лестницу или лифт. На поминание мертвецов времени не теряли; каждый понимал, что разделит их участь, если они не успеют остановить перегрузку реактора.

Рапторы отличались спокойным, сдержанным фатализмом, который казался Бранну успокаивающим. Возможно, причиной послужила природа их основания, или, вероятно, на их поведение повлияло мировоззрение самого командора. Какой бы ни была причина, он считал воинов своей роты одними из самых хладнокровных в XIX легионе. Юношеский задор быстро уступил место крайней серьезности в свете галактической войны и немалой вероятности, что Рапторы могли стать последним поколением легионеров Гвардии Ворона.

Бранн знал, что его рота всегда будет наособицу от остальной Гвардии Ворона, несмотря на слова примарха и заверения других старших офицеров. Рапторы отличались не только физически, но и характером. В этом не было ничего нового. Среди воинов Коракса всегда существовали незначительные отличия. Были терране, которые сражались подле самого Императора, их наследие прослеживалось до самого начала Великого крестового похода. Однако, невзирая на славную историю, терране так и не обрели таких же уз, которые лорд Коракс разделял с теми, кто сражался за спасение Освобождения. Бывшие заключенные, и Бранн был всего одним из тысяч, принимавших участие в восстании, приняли Коракса за своего, сначала как защитники, а после в качестве последователей. Терране относились к Кораксу с трепетом и уважением, как к своему генетическому отцу, но они всегда были лишь воинами-слугами Императора и не могли считать себя ровней примарху.

А теперь к этой смеси добавились еще и Рапторы. Они делили между собой две черты: все Рапторы вступили в легион уже после того, как открылось предательство Гора, и не пострадали от резни в зоне высадки и последующих отступлениях с боем. Это отличало их и от тех, кто родился на Освобождении, и от терран. Они не были воинами Великого крестового похода; они служили более темной, но не менее важной цели. Рапторов тренировали не для умиротворения миров, которые не желали принять согласие, и не для искоренения чужаков, но ради единственной задачи – истреблять других космических десантников.

Выживших на Исстване все еще преследовали кошмары прошлого, они испытывали гнев и вину, несли бремя утраты, которое Бранн не мог с ними разделить. Возможно, по этой причине Коракс назначил Бранна командовать новыми рекрутами, надеясь, что тот почувствует единство духа с юным поколением, чего ему уже никогда не светит с выжившими после резни. Мудрый Коракс всегда видел, что творится на душе его воинов.

– Вражеские контакты, несколько сотен, – сообщил Клаверин, сержант одного из авангардных отделений. – Более десятка Несущих Слово возглавляют оборону, командор.

– Понял тебя. Уничтожить сопротивление. Доступ к плазменному залу – приоритетная цель.

Агапито зарубил очередного противника, мерцающее лезвие его силового клинка рассекло крапчатую бледно-синюю плоть, отвратительное, напоминающее собачье лицо человека разделилось ото лба до подбородка. Командор обрушил следующий удар на раба-мутанта с выпученными глазами и раздвоенным языком, вогнав меч в грудь странного существа.

– Еще сто метров! – рявкнул он и взмахнул клинком, подгоняя Гвардейцев Ворона.

Между Агапито и реакторным залом оставалась горстка Несущих Слово, но продвижение от этого не стало легче. Возможно, желая окончить свои презренные жизни, изуродованная команда хлынула в кормовую часть корабля, используя себя в качестве живого щита, чтобы не дать Гвардии Ворона добраться до реакторного зала. Это был не подлый план рабов, который заключался в том, чтобы забрать абордажные партии вместе с собой, но просчитанная жертва Несущих Слово. Плазменный реактор мог достигнуть критического состояния лишь в случае, если легионеры-предатели начали процесс сразу, как только их обнаружили.

Агапито слышал по вокс-сети доклады других отделений, которые двигались на соединение с Бранном и его Рапторами, пытаясь создать единую линию посреди массы защитников, чтобы атаковать залы трубопроводов и машинные отделения.

Мыслей об отступлении не было, как и указаний покинуть корабль. Разведка играла ключевую роль в войне, которую вела Гвардия Ворона – знание того, где враг слабее всего, а где силен, было основой стратегии Коракса. Корабль был слишком ценен, чтобы его потерять, и Агапито сражался, словно берсерк из XII легиона, дабы искупить проступок.

В конце концов Гвардия Ворона проложила путь сквозь толпу защитников, коридор наполнился расчлененными телами к тому времени, как легионеры достигли перехода, ведущего к главному реакторному хранилищу. Агапито отправил два отделения в арьергард, а сам повел остальных, около семидесяти воинов, прямо к пункту управления реактором.

Путь в дальнем конце коридора им преградили аварийные противовзрывные двери, но три мелта-бомбы Когтей пробили в них дыру, достаточно большую, чтобы бронированные легионеры проникли в сердце инженерных палуб.

Сержант Ховани вошел первым, опередив Агапито.

– Не стрелять! – рявкнул сержант, опуская болтер.

Впереди находилось отделение Рапторов – не обычных воинов в боевой броне, но уродливых, несчастных созданий, которые перенесли последнюю имплантацию генетического семени от примарха. Некоторые, слишком крупные даже для силовых доспехов, были просто закутаны в одежду. Другие могли носить комплекты брони, хотя и со значительными доработками.

Агапито невольно сравнил последнее поколение Рапторов с рабами-мутантами, которых он убивал. Чешуйчатая кожа, нечеловеческие глаза, когтистые руки, жесткие волосы, а также костяные и хрящевые наросты обезображивали воинов Гвардии Ворона. Их сержант выглядел горбатым – он еще мог носить доспехи, но удлиненные уши и торчавшую изо лба кость невозможно было скрыть под шлемом. Кожа всех воинов, которых видел Агапито, будь она покрытой мехом или гладкой, змеиной или усеянной шипами, была почти белой. У всех были черные как смоль волосы, и на ум сразу приходило сравнение с выбеленной плотью и черными глазами лорда Коракса.

Несмотря на физическую схожесть с корабельными рабами, Рапторы в своем самообладании и поведении не могли не отличаться от них сильнее. Они охраняли лестничный колодец, внимательные и готовые ко всему, стараясь держаться настолько прямо, насколько позволяли искаженные тела. Никакие уродства не могли скрыть чувство собственного достоинства и выправку легионеров, но их внешний вид все равно тревожил Агапито, особенно в сравнении с чудовищами, которых породили Несущие Слово. Мысли об этом ничуть не помогали принять факт существования изуродованных Рапторов.

– Командор Агапито, – сказал сержант, склонив голову в почтительном приветствии. Его губы были тонкими, обнажавшие во время разговора темные десны и язык, но голос воина оставался тихим и спокойным, почти юношеским. – Командор Бранн захватывает реакторный зал.

– А ты кто? – спросил Агапито.

– Сержант Хеф, командор. Навар Хеф.

– Присоединяйтесь к моим Когтями, Навар, – сказал Агапито, ткнув пальцем за спину на ожидавших у двери воинов. – Полагаю, враг разбит, но их еще может оказаться достаточно, чтобы попытаться провести контратаку.

– Технодесантники сейчас берут под контроль плазменную камеру, командор, – добавил Хеф. – Командор Бранн просил передать, что встретит вас в главном зале.

«Кто бы сомневался», – подумал Агапито, но вслух сказал: – Очень хорошо, сержант. Продолжать в том же духе.

Агапито обратил внимание на тройку сержантов, которые присоединились к нему, ожидая приказаний.

– Заблокировать сектор и соединиться с другими Рапторами, – произнес он. – Никто не должен пройти участок.

Командор уже оборачивался, мысленно вернувшись к Бранну, когда сержанты подтвердили получение приказа и направились к отделениям. Чтобы попасть к главному реактору, Агапито потребовалось подняться палубой выше, миновать еще два отделения Рапторов, охранявших лестничные колодцы, и пройти по короткому коридору. Зал находился в глубине периметра, и командор, приближаясь к реактору, вложил меч в ножны, а пистолет спрятал в кобуру.

Бранн встретил его у дверей, шагнув в коридор одновременно с Агапито, без сомнения проинформированный о приближении другого командора. Поначалу Бранн ничего не сказал, а лишь прошел мимо, чтобы обратиться к отделению Гвардии Ворона в другом конце перехода.

– Сектор в безопасности, продвигайтесь на три палубы ниже, – приказал Бранн. На двух командоров бросили несколько мимолетных взглядов – было ясно, что их отправляют не по каким-то стратегическим соображениям – но легионеры отбыли без лишних вопросов. Постепенно грохот их ботинок стих вдали.

– Брат, я хотел из…

Бранн схватил брата за край нагрудника и приложил Агапито о стену.

– Одних извинений недостаточно! – хотя Агапито не видел лица брата за личиной шлема, поза и голос Бранна выдавали ярость так же отчетливо, как рычание или грозное выражение лица. – Нам дали простой приказ. Что с тобой случилось?

– Я убивал Несущих Слово, брат, – ответил Агапито, пытаясь оставаться спокойным перед гневом Бранна. – Вот, что мы делаем. Мы убиваем предателей.

Агапито попытался вывернуться из хватки Бранна, но брат отпихнул его назад к стене с такой силой, что от удара растрескалась штукатурка.

– Одна минута, – прохрипел Бранн. – Еще одна минута, и нам пришел бы конец.

– Ты настолько ценишь свою жизнь? – спросил Агапито, ударив словами, словно плетью, уязвленный тем, что Бранн высокомерно решил, будто вправе судить его. – Может, тебе следовало лучше сражаться.

Бранн занес кулак, его рука дрожала, но удар так и не последовал.

– На этом корабле Коракс, брат. Ты думал о нем, сводя личные счеты с Несущими Слово?

На этот раз Агапито не пытался сдержать гнев. Он оттолкнул руку Бранна и отбросил его от себя, едва не повалив на палубу.

– Личные счеты? На Исстване-5 погибло семьдесят тысяч наших братьев. Думаешь, только я хочу отомстить? Как насчет других легионов? Саламандр и Железных Рук? Феррус Манус повержен, лорд Вулкан, вероятно, тоже. Лорд Коракс? Я видел, как те ублюдки, Лоргар и Керз, пытались убить его, пока ты сидел на другом конце галактики, поэтому не рассказывай, что из-за меня примарх оказался в опасности.

Бранн отшагнул назад, качая головой.

– Ты ослушался приказа. Прямого приказа примарха. Вот, что с тобой стало, – злость в голосе командора переросла в грусть. – Ты не в силах изменить то, что случилось на Исстване. Наши мертвые братья не поблагодарили бы тебя за то, что ради их памяти ты поставил задание под угрозу срыва.

– Что ты знаешь об этом? – отрезал Агапито. Он постучал пальцем по шлему. – Ты не помнишь того же, что я, тебя там не было, брат.

– Судьба, о которой ты не устаешь мне напоминать, брат, – со вздохом ответил Бранн. Он указал на серую метку, едва заметную на черном левом наплечнике Агапито. – Символ почести за Исстванскую кампанию, который твои Когти носят в знак уважения к павшим, а не как символ стыда. Многие погибли там. Ты – нет. Радуйся этому. Тебе не за что искупать вину.

– Я не пытаюсь искупить вину, – сказал Агапито. Он не мог подобрать слов, чтобы передать всю гамму чувств, которые охватывали его всякий раз, когда он вспоминал о резне в зоне высадки. Наконец он сдался и отвернулся от брата. – Я не виню тебя за то, что тебя там не было, брат, но тебе никогда не понять.

Навигатор повернула изуродованное лицо к Кораксу, когда тот осторожно положил руку ей на плечо.

– Констаникс, – прошептала она. – Вот система, которую ты ищешь. А теперь, пожалуйста, избавь меня от оков.