355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Герман Лён » Банкет на крыше (СИ) » Текст книги (страница 1)
Банкет на крыше (СИ)
  • Текст добавлен: 5 апреля 2017, 05:30

Текст книги "Банкет на крыше (СИ)"


Автор книги: Герман Лён



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Лён Герман
Банкет на крыше





АНТИПЬЕСА «БАНКЕТ НА КРЫШЕ»

ПЕРСОНАЖИ:

ГЛЭМ – доктор наук, космолог

КЛАРА – школьная учительница

БОРИК – полицейский

ФЕДЯ – фермер

АЛЬБЕРТ – художник

ЛЁНТИК – безработный

ТЕРЕЗА – "любящая мать"

СМЕРТЬ – смерть

ДУСИК И МУСИК – маленькие собачки

***

КРЫША ДОМА. ЗВЁЗДНАЯ НОЧЬ

ГЛЭМ – учёный – космолог сидит за столом и записывает результаты наблюдений. На столе стоит медный бюст Эйнштейна.

Он встаёт и подходит к подзорной трубе, которая смотрит в звёздную бесконечность.

Из темноты появляется КЛАРА С ДУСИКОМ на руках.

КЛАРА – Добрый вечер! Вы извините меня за вторжение. Меня зовут Клара. Я живу на первом этаже. Пришла с Вами познакомиться.

ГЛЭМ – Не извиняйтесь. Всё равно это когда-нибудь бы произошло. Это неизбежно.

КЛАРА – Можно я отпущу своего ДУСИКА? Он – воспитанный мальчик!

ГЛЭМ – Конечно. Присаживайтесь.

К. – Спасибо. Вы – звездочёт? Ха-ха! Ну, как же тут без Эйнштейна! Любите смотреть на звёзды?

Клара берёт в руки бюст Эйнштейна и разглядывает его. Затем безразлично ставит на стол.

Г. – Да, я люблю смотреть на звёзды.

К. – Смотрели бы лучше вокруг себя! Или на меня!

Г. – Хорошо – буду смотреть на Вас.

К. – В нашем доме живут странные люди, то есть, я хотела сказать – необычные. Вот, теперь Вы со своей подзорной трубой! Ха-ха! А, почему Вы у меня не спрашиваете, чем я занимаюсь?

Г. – Рано или поздно я всё равно об этом узнаю.

К. – Странно. Мне казалось, что всех людей терзает любопытство. Вот, вам же любопытно смотреть в небо? Для меня лично – это пустое занятие. Дусик, отойди от края крыши!

Г. – Мне всё равно как Вы к этому относитесь.

К. – О! Вы – прямой человек! Ведь Вы меня совсем не знаете!

Г. – Клара! Давайте перейдём к делу.

К. – Хорошо. Я живу с мамой и своей родной сестрой в квартире на первом этаже. Мы живём втроём уже пятьдесят лет. Наша мама – старая женщина. Нам приходиться за ней ухаживать. Раньше она работала директором школы и поэтому мы с сестрой тоже работаем учителями. Мы никогда не были замужем, потому что наша мама нам запретила это делать, когда для этого были благоприятные условия. Но, мы ещё на что-то надеемся. Вы меня понимаете?

Г. – Возможно. Я стараюсь не оценивать жизнь других людей.

К. – Вы очень похожи на моих учеников. Они тоже пытаются меня обмануть.

Г. – Ваших учеников?

К. – Я же сказала, что я – учитель в средней школе. Вам не кажется это немного странным?

Г. – То, что Вы учительница?

К. – Именно это!

Г. – Но, Вы же всё равно будете работать дальше, независимо от моего мнения.

К. – Я не это хотела услышать. У Вас должен был возникнуть вопрос – чему она может научить детей, если сама ничего не понимает в жизни с точки зрения ценностей этой жизни?

Г. – Да, у меня уже возник такой вопрос.

К. – Вот поэтому я и пришла к Вам, чтобы Вы меня поддержали.

Г. – Вам нужна моя поддержка?

К. – Именно, Глэм!

Г. – Вы знаете моё имя?

К. – Я всё про Вас знаю! Например, что Ваша жена выбросила Вас на улицу, точнее, на эту крышу! Сама же она осталась жить в Вашей огромной квартире. Она, наверное, сильная женщина!

Г. – Я не захотел с ней спорить.

К. – Вы – слизняк! Всё остальное можно домыслить!

Г. – Что можно домыслить?

К. – Что не только у меня дела обстоят плохо.

Г. – Вам нужны соратники в Ваших плохих делах?

К. – Конечно. Сейчас мне стало легче.

Г. – Потому что мне, как Вы определили, плохо?

К. – Именно. И Вам не просто плохо – Вам скоро наступит конец, если мы не станем друзьями.

Г. – Я не нуждаюсь в новой дружбе, которая складывается таким вероломным образом.

К. – Вероломным образом! Ладно. Тогда так – я могу поговорить с Вашей женой. Стать Вашим адвокатом, если можно так выразить свою мысль.

Г. – Неужели? И, что же Вы собираетесь защищать?

К. – Вашу собственность, что же ещё! Это – Ваша единственная ценность в этом мире!

Г. – Если бы я был...

К. – Не продолжай, если бы – да кабы! Что ты можешь, Глэм? Ударить женщину? Ты на такое не способен! Импотент! Что молчишь?

Г. – Вы хуже всех...

К. – Ну, наконец-то, он домчал! Да, только я могу тебе помочь вернуть твою квартиру, точнее, квартиру твоих родителей, потому что у тебя не может быть своей квартиры. У такого, как ты, я хотела сказать. Дистрофик!

Г. – Вон отсюда!

К. – О! У него есть голос! Остынь! Я хочу тебе помочь, точнее, себе помочь, если появилась такая возможность. Ты согласен? Хочешь ей отомстить, Карлсон? Я поговорю с этой сучкой, твоей женой, и выгоню из твоей квартиры, точнее, из нашей с тобой квартиры. Ты на мне женишься, естественно! Должна же я получить компенсацию за моральный ущерб! Вот такой мой план, любимый! Ха-ха! Как я тебя развела? Ха-ха! Такой серьёзный стал! Шучу я, Звездочёт! Я, между прочем, учитель года была однажды!

Г. – Да, действительно, в этом доме живут удивительные люди! Какие у Вас ещё, Клара, ко мне вопросы?

К. – Ах, да! Глэм, можно мой Дусик побудет у Вас некоторое время?

Г. – Так! Теперь разговор уже идёт про Дусика! Оригинально! Наверное, нет, я не согласен!

К. – Вы не любите животных?

Г. – Да, можно и так сказать. Я не могу тратить на них своё время, поэтому я не хочу с ними иметь дело. О любви мы промолчим.

К. – Промолчим. Да, Вы – просто монстр! Люди, которые любят собак – добрые люди!

Г. – Странные у Вас выводы.

К. – Я Вам дарю своего Дусика!

Г. – Нет, мне не надо дарить Дусика. Да, и как Вы можете мне его дарить, если сами от него без ума?

К. – А, кто Вам сказал, что я его люблю?

Г. – Это шутка такая опять?

К. – Хорошо. Если Вы не хотите его взять себе, тогда Вы можете его убить! Я Вас прошу об этом! Очень прошу!

Г. – Убить Дусика?

К. – Я уже давно так решила. И теперь мне представилась такая возможность.

Г. – Почему Вы решили, что я смогу такое сделать?

К. – Потому что Вы – мономаньяк! Вам кроме чёрного неба ничего в этой жизни больше не надо! Значит, Вы когда-то не выдержите и убьёте его. Поэтому, я выбрала Вас!

Клара торопливо уходит.

К. – Такой поступок может изменить Вашу жизнь! И мою тоже!

Г. – Забирайте своего Дусика! Куда Вы уходите?

Дусик садится напротив Глэма и смотрит ему в глаза.

Г. – Ладно, оставайся со мной. Не любят нас женщины, Дружище!

Глэм подходит к подзорной трубе и смотрит в звёздное небо.

Дусик крутится возле ног Глэма.

Затем Дусик подходит к краю крыши и смотрит вниз.

Глэм испуганно замечает Дусика на краю крыши и идёт к нему.

Дусик оглядывается на Глэма и прыгает в темноту.

СЛЫШЕН ТУПОЙ УДАР, ВИЗГ ДУСИКА. ВОПЛЬ Клары – Он убил Дусика! Этот мерзкий Звездочёт! Убийца! Сволочь! ШУМ ВОЗМУЩЁННОЙ ТОЛПЫ.

Глэм подходит к краю крыши и пугливо смотрит вниз.

Глэм садится за стол и обнимает голову руками.

***

Из темноты появляется МИЛИЦИОНЕР БОРИК и смотрит на Глэма.

Он подходит к краю крыши, смотрит вниз. Подходит к подзорной трубе, смотрит в неё. ХИХИКАЕТ.

Глэм поднимает голову и замечает Борика.

БОРИК – Классная штуковина! Дорогая, наверное?

Г. – Кто Вы такой?

Б. – Участковый инспектор. Ваш участковый инспектор! Я – понятен? Да! Всего лишь два дня назад как поселился в этом доме, а уже стал убийцей.

Г. – Быстро тебе доложили!

Б. – Я живу на третьем этаже.

Г. – Понятно. И, как тебя зовут?

Б. – Борик. Все зовут меня так!

Г. – Борик? Слушай, Борик – собака сама спрыгнула.

Б. – Да, чёрт с ней, с этой собакой! Ты – убийца! А, как было дело – не важно. Ты мне другое скажи – почему именно ты, а ни кто-то другой? А?

Г. – Я не знаю.

Б. – Я знаю.

Г. – Неужели?

Б. – Да. Это мой долг, поэтому я вынужден знать.

Г. – Как можно знать про суицид собаки?

Б. – Ты думаешь, что мы чем-то отличаемся от собак?

Г. – Это тоже входит в зону твоих полицейских размышлений?

Б. – Конечно, люди похожи на собак. Если пристально смотреть на этот вопрос, тогда многое становится понятно.

Г. – Борик – ты гений собаководства!

Б. – Да, я согласен! Все так говорят!

Г. – Борик, ты считаешь себя собакой?

Б. – Самой лучшей собакой – я мент! А, ты, Глэм, возомнил себя Звездочётом и предпочитаешь смотреть в небо, чтобы не замечать таких как я. Но, ты забыл, что в космос первыми отправили собак – Белку и Стрелку. Улавливаешь ход моей мысли, Звездочёт? Без собак не обойтись в этом мире! Они везде – в космосе и гробницах фараонов! Чему вас только там учат в этих ваших аспирантурах? Как ты можешь что-то сформулировать, если логика обычной жизни тебе не доступна?

Г. – Это допрос? Я не собираюсь оправдываться!

Б. – Понял, сейчас начнёшь говорить про презумпцию невиновности. Угадал? Я вас дурдомщиков насквозь вижу! Меня учили, чтобы я вас, дефективных, с одного взгляда вычислял. Понял?

Г. – И в чём же мой дефект, по-твоему, Борик?

Б. – В отстранённости. Думаешь – ты спрятался? Но, запомни – от Борика не спрятаться, не скрыться! А, знаешь в чём секрет моего успеха?

Г. – Успеха? В этом деле могут быть успехи?

Б. – Иронизируешь? Именно – успеха! В откровенности? Я – откровенный человек! Я могу про себя всё рассказать. А, ты можешь?

Г. – Зачем? Кому нужна моя откровенность?

Б. – Вот поэтому я говорю, что мы – собаки, и сдохнем, как собаки. А, я не хочу умереть, как собака.

Г. – Какая разница – как мы умрём или сдохнем? Ещё никто не приходил с того света и не указывал как надо правильно умирать.

Б. – Ага, так ты не веришь в Бога?

Г. – А, ты веришь?

Б. – Нет, конечно.

Г. – Тогда тебя ждёт тоже самое.

Б. – Возможно, но разговор идёт о тебе. В данный момент – ты убил собаку, и я выстраиваю примерную линию преступления.

Г. – А, почему ты не хочешь пригласить сюда Клару?

Б. – Я уже с ней разговаривал.

Г. – Значит, ты всё понял.

Б. – Глэм, я же тебе сказал, что я – мент откровенный, поэтому рассказываю – я знаю, что она просила тебя убить Дусика.

Г. – Я тобой горжусь!

Б. – Не набивайся мне в друзья! Бесполезно! Я – мент! Моя задача посадить тебя на крючок, а потом за него дёргать!

Г. – Ты думаешь, у тебя получится?

Б. – Уже получилось. Клара всех просит, чтобы убили её собаку, но получилось только у тебя, Придурок!

Г. – Всех просила?

Б. – Эта уже пятая собака.

Г. – Она же учительница!

Б. – Ну и что? Ты – звездочёт. Что, ты не способен на подлость?

Г. – Я – честолюбив, если ты знаешь, что это значит, Борик!

Б. – Начинается – справедливость, гуманизм, любовь! Вы все так говорите, пока вам не отрежешь один палец тупой пилой. Знаю я ваши призрачные идеалы! Дегенераты все одинаковые! Кстати, для справки, Пётр Первый запрещал давать показания в суде рыжим, косым и горбатым.

Г. – Ты уже на цитаты перешёл! Хочешь меня удивить своей ментовской эрудицией? Ну, и в чём же моя ущербность, по-твоему?

Б. – Ты – скрытый садист, потому что любишь смотреть на звёзды. И поэтому тебе угрожает смертельная опасность. И поэтому тебе нужно купить у меня пистолет. На всякий случай! Понял? По низкой цене. И поэтому мы с тобой договоримся, майн фрэн! Я не могу уйти просто так – мне нужен результат. Теперь ясно?

Г. – Сколько?

Б. – Триста долларов.

Г. – Согласен.

Борик достаёт пистолет из кармана и протягивает его Глэму. Глэм рассматривает пистолет и прячет его в стол. Достаёт деньги и отдаёт Борику.

Г. – А, про садиста ты как догадался?

Б. – Шопенгауэр тоже был астрономом и садистом!

Г. – Да, Борик, с тобой трудно спорить! Ха-ха!

Б. – Кстати, тебе будет интересно узнать, что в школе дети называют Клару – Гестапо.

Г. – Гестапо?

Б. – Детей не проведёшь! Самый лучший рентген в мире!

У тебя есть дети, Глэм?

Г. – Нет.

Б. – Зато у тебя сейчас есть пистолет! Ха-ха!

Борик уходит.

Глэм достаёт пистолет и холодно смотрит на оружие. Приставляет пистолет к виску и закрывает глаза. Открывает глаза, щурится от страха и засовывает ствол пистолета себе в рот. Рука дрожит.

СТУК В ДВЕРЬ. Глэм испуганно прячет пистолет в стол.

Из темноты появляется фермер ФЕДЯ с корзиной продуктов в руках.

Ф. – Добрый вечер! Извините, меня зовут Федя. Я живу в деревне и продаю еду. Меня весь дом знает. Продукты мы с женой моей сами выращиваем. Поэтому я решил зайти к Вам. Я знаю, что Вы живёте один. Я обычно не доставляю много хлопот – пришёл и ушёл.

Г. – Да, к сожалению, Ваш труд нужен людям.

Ф. – А, почему к сожалению – еда приносит радость! У меня молоко, творог, яйца, колбаса, сало. Если чего-то не хватает, тогда я приму к сведению и буду приносить то, что нужно.

Г. – Я не ем молоко, яйца, творог и сало. У меня нет даже холодильника, чтобы хранить припасы.

Ф. – Бедняжка, а как же Вы тогда живёте? А, что это у Вас за прибор такой?

Г. – Подзорная труба.

Ф. – А, можно в неё посмотреть? Я такой в глаза никогда не видел. Вот Машке своей расскажу! Не поверит!

Г. – Смотри, Федя, сколько хочешь.

Ф. – Я высоты боюсь. Выше сарая не залазил никогда. Мы – люди приземлённые, так сказать, звёзд с неба не хватаем. Поэтому долго смотреть не буду – голова закружится. Ещё вниз упаду, как же тогда моя Маша без меня жить будет?

Г. – Ты прямо всё время только о ней и вспоминаешь. Неужели так бывает?

Ф. – Конечно. Так есть, а не бывает. Я свою Машку люблю без ума.

Г. – И, что всегда так было?

Ф. – Да, с первой минуты. А, можете мне Венеру – Богиню любви показать?

Г. – Вот, ты подумай – покажи сразу, где Богиня любви!

Ф. – А, как же – сразу Богиню любви! Хочу посмотреть, а может она чего мне моргнёт. Хоть глупости всё это, но надо в них верить. Иначе – как прожить в деревне без фантазий?

Г. – Вы можете в церковь сходить с Машей. Там с фантазиями нет проблем.

Ф. – Не, я туда не хожу. Маша моя ходит. Они же, Бабы, дурные, как самовар, вот пусть туда и ходят.

Г. – Ну, ты же раньше ходил в церковь?

Ф. – Так, где Венера?

Глэм подходит к Феде и показывает рукой на небо.

Ф. – Чего в ней красивого – обычная звезда?

Г. – Ты прав – обычная звезда.

Ф. – Сплошной самообман – Венера – Шмера! Лучше бы и не смотрел, тогда бы по-другому всё казалось. Но, уже поздно! Да! Не моргнула, сразу и Маша моя хуже стала! У Вас, наверное, от частого просмотра вообще отшибло желание во что-то верить?

Г. – Ты неподражаем в своей простоте! Так сформулировать!

Ф. – А, что – не так? Оно же очевидно – каждый день смотри на красоту, и она станет углом дома.

Г. – Шарман! Ты меня поражаешь своей прямотой!

Ф. – Да, ладно! Так, я про церковь доскажу – почему туда перестал ходить. Стою как-то возле церкви и Машу жду, чтобы зайти помолиться. Делать было нечего, и я начал считать людей, которые туда заходят. Считаю отдельно мужиков и баб – получилось, что мужиков в десять раз меньше, чем баб. Смотрю я на этих мужиков и вижу, что я – самый молодой среди них. Мне стыдно стало за себя. Чувствую какой-то подвох, но понять не могу. Я и сейчас не понял, но туда больше не хожу. Мне и так хорошо.

Г. – А, Маша твоя ходит всё равно, без тебя?

Ф. – А, куда ей ходить ещё? Театров у нас нету! Да, и в театр её колом не загонишь! Боимся мы этого, как огня. Нам там тревожно!

Г. – У меня тоже была жена. Бросила она меня. Актриса театра.

Ф. – Во – во! Я об этом и говорю! Надо было отлупить её плёткой и запереть в подвале, чтобы дурь из неё вся выскочила.

Г. – Ты так делаешь?

Ф. – У нас все так делают – это закон такой.

Г. – Вот у меня другой закон, к сожалению.

Ф. – Городские, конечно! Извините, не знаю Вашего имени?

Г. – Глэм.

Ф. – Слушай, Глэм! Ты думаешь, что я и на самом деле люблю свою Машу? Ха-ха! Я вот сейчас денежки здесь получу и поеду к проституткам, а потом к своей Маше. А, денег половину спрячу!

Г. – Так ты же говоришь – у вас любовь?

Ф. – Ты, как со своей Луны свалился – конечно, любовь! А, что это? Если не будешь говорить, что это любовь, тогда ничего и нет совсем. Надо себя обманывать.

Г. – Тогда твоя Маша тебя тоже может и не любит совсем?

Ф. – Пусть не любит. Пусть лучше боится. Я специально её беру с собой в сарай, когда свиней убиваю, чтобы видела, на что я способен. Она тогда прямо воет от страха, а я её верёвками привязываю возле кабанов и штыком их закалываю. Пусть знает – кто в доме хозяин!

Г. – А, ты, Федя, человека убить можешь?

Ф. – Хы! А, чем человек от свиньи отличается? Есть такие мрази, что даже хуже свиней!

Г. – Для этого нужна особая причина?

Ф. – Я тебе так скажу, Глэм – если надо, значит надо! Если нужно будет тебе подсобить – поможем! Вся магия – в тишине! Что, в небе по-другому?

Пауза.

Ты, вот что, Глэм – я вижу ты тут потерянный какой-то совсем на этой своей крыше. Разговоры какие-то у нас неправильные пошли. Послушай меня, колхозника – поехали со мной! Я тебе бабу найду, кабана дам, козу! Соседка у меня в соку – мужика хочет, аж пищит! Возьмёшь с собой трубу свою подзорную и сто лет проживёшь без проблем и ещё и детей наплодишь! Небо везде одинаковое! А, тут – дешёвка, а не жизнь! Думаешь, я про собаку не знаю? Мне уже всё доложили! Гниды они, соседи твои! Но, я – понятно, а ты – подумай! Ну, нет там у нас такой анархии! Тут бабы распущенные – в конец!

Пауза.

И ещё, ты тут на крыше сидишь и ничего не знаешь – смута скоро будет! Революция! Валить отсюда надо срочно! Колбасу тебе оставляю, чтобы ты тут не подох от голода, и зайду завтра, а ты подумай! Понравился ты мне, Глэм! Прозрачный такой, как на ладони! Пока!

Федя кладёт колбасу на стол. Берёт корзину. Уходит.

***

Глэм нервно ходит по крыше. СТУК В ДВЕРЬ. Заходит ХУДОЖНИК АЛЬБЕРТ с мольбертом и красками в руках.

Ставит мольберт и подходит к Глэму. Протягивает руку, крепко жмёт её. Глэм морщится от боли и трясёт рукой. Альберт СМЕЁТСЯ.

А. – Слабенькие у тебя ручки, Глэм! Меня зовут Альберт. Я живу на пятом этаже.

Г. – Альберт – Художник!

А. – Да, я художник! А, ты – звездочёт! Что нового в небесах? Какие прогнозы? Ха-ха!

Г. – Во Вселенной изменения происходят очень медленно. В этом её отличие от нашей жизни.

А. – Это точно сказано! Смотри – не смотри, а можешь ничего так и не заметить. Короче – можешь сдохнуть в ожиданиях, а небо так ничего тебе и не скажет.

Альберт берёт в руки бюст Эйнштейна и задаёт бюсту вопрос.

А. – Чё, молчишь, теоретик? Я – не прав?

Ставит бюст обратно на стол.

А. – Никогда не верил этому выскочке!

Г. – Странно Вы как-то рассуждаете для художника.

А. – А, ты разубеди меня! Вот, скажем, поведай мне суть своего исследования. Объясни мне – где я нахожусь и на что мне потратить свою короткую жизнь. Говорят, что учёный должен за минуту суметь рассказать ребёнку, чем он занимается.

Г. – За минуту? Ладно. В космологии существует теория "клубка" – чем больше ниток наматываешь на клубок, тем больше точек соприкосновения с неизвестным. Вывод – чем больше ты знаешь, тем меньше ты знаешь.

А. – Понял. Меньше знаешь, лучше спишь! А, величина Вселенной?

Г. – Для понимания примитивного устройства бесконечности можно представить, что Земля – это эта крыша, на которой мы сейчас стоим, а Вселенная – это Земля. Представил?

А. – Да! Понял! Пропорции впечатляют! Хороший образ.

Г. – И так до бесконечности, насколько хватит воображения.

А. – И ты живёшь в этом холодном безразличии Вселенной?

Г. – Да, я уже привык.

А. – На Земле часто бываешь?

Г. – Детский вопрос.

А. – Хорошо. Тебя кто-нибудь любит в этом мире, Звездочёт?

Г. – Не понимаю вопрос.

А. – Понимаешь, Глэм, ты всё понимаешь! Я – тоже философ, но у меня другие законы. Хочешь услышать?

Г. – Прямо как на экзамене по физике в средней школе.

А. – О! Это хорошо, что ты юность свою вспомнил, Эйнштейн! Надо жить на Земле, а иногда прогуливаться по Вселенной! Иногда – когда душа просит. Смекаешь! Разницу улавливаешь, Глэм? У меня закон такой – Великие вопросы бродят по улице!

Альберт подходит к краю крыши и показывает рукой вниз.

А. – Они там – эти великие вопросы, которые нужны художнику. Драма жизни и её великолепие живёт среди нас. Не надо смотреть на звёзды, надо смотреть в испуганные одиночеством глаза растерянных людей. Они всё расскажут, всё поймут, потому что все люди хотят быть счастливыми. Ты стерилизовал себя, потому что боишься жизни. Твои зрители – звёзды, которые никогда тебя не предадут. Очень удобная сцена для самолюбования!

Г. – Я думаю о будущем человечества и надеюсь, что мои открытия помогут миллионам людей. Что в этом плохого? Немногим доступно такое понимание своего предназначения. Да, иногда моя жизнь лишена доступных простому человеку радостей, мои ценности понятны только мне. Я выбрал сам этот путь.

А. – Красивые слова! Знаешь, это как красивая женщина, которая не любит секс. Этакая размалёванная красота – пустота! Вот смотри, сколько хочешь, а дальше никак! Как полчеловека! У тебя есть водка?

Г. – Нет, мне это не нужно.

А. – Бабы не нужны, водка не нужна... Ладно. Сегодня такая ночь, поэтому я решил написать картину. Даже, если ты скажешь – нет, тогда я всё равно не уйду. У меня вдохновение, понимаешь? Я много лет на этой крыше пишу свои картины. Если я не буду этого делать, тогда я умру с голоду.

Г. – Я – не против. Ты мне не мешаешь. Наоборот, я никогда не видел, как это происходит. Тем более, что я всё равно не смогу уже сосредоточиться. Ко мне постоянно заходят разные люди и предлагают разные сомнительные вещи. Странный дом! Все хотят со мной познакомиться. Никогда в жизни я не был так востребован!

А. – Раньше эта крыша была местом, где проходили собрания, танцы, вечеринки. У жителей дома было такое место – это важно, пока здесь не поселился ты. Ты украл что-то романтичное у всех нас из прошлого, поэтому тебя здесь и не любят. Может быть, к новому положению дел смогут привыкнуть, а, может быть, и нет. Тебе надо быть начеку! Хуже всего то, что ты излишне высокомерен! Люди никогда не прощают высокомерия – это закон!

Г. – Я же никому не мешаю! При чём здесь высокомерие? Я не хочу участвовать в жизни людей, которая устроена очень предсказуемо. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Разве я много прошу?

А. – Да, это очень много!

Пауза.

А. – Ты слышишь?

Г. – Что?

А. – Это даже не звуки! Я это чувствую! Мне кажется, что на меня кто-то смотрит!

Г. – Где? Откуда? Здесь никого нет!

А. – Что-то отвратительное наблюдает за нами!

Альберт ходит по крыше и заглядывает в темноту. Затем подходит к мольберту, ставит полотно и делает первые маски.

Глэм испуганно смотрит по сторонам. СТУК В ДВЕРЬ.

Г. – Вот, чёрт, опять кого несёт!

Альберт прячется за картину. Из темноты появляется ЛЁНТИК.

Л. – Сорри! Сорри! Я – ваш сосед. Меня зовут Лёнтик.

Глэм замечает, что Альберт спрятался за картиной. Альберт показывает жестом, чтобы Глэм не выдавал его присутствия.

Г. – Слушаю, Лёнтик!

Л. – Тут такое дело! Я – сосед Ваш! Дело в том, что у меня, у нас...

Г. – Там есть кто-то ещё?

Л. – Да, но он на лестнице. Пусть лучше там стоит.

Г. – Ты уверен?

Л. – Уверен. Если он зайдёт сюда, тогда у тебя будут проблемы.

Г. – С чего это вдруг?

Л. – Будут.

Г. – Я его даже не видел.

Л. – Слушай, Сосед, он мой брат, понял? Если он даже не прав, то всё равно я принимаю его сторону.

Г. – Но, мы даже не выяснили прав кто-то или нет.

Л. – Объясняю ещё раз – мой брат не бывает не прав. Он всегда прав, поэтому тебе лучше его не видеть.

Г. – Своеобразная справедливость.

Л. – У меня она такая.

Лёнтик подходит к бюсту Эйнштейна, сгибается и смотрит на бюст, затем берёт его в руку. Взвешивает.

Л. – Полезная вещица! Чистая медь! За неё дадут хорошие деньги в приёмном пункте вторсырья. Я могу решить этот вопрос – деньги разделим на троих. Ладно – на двоих!

Глэм забирает бюст Эйнштейна из рук Лёнтика и ставит его на стол.

Г. – Продолжай.

Л. – Ах, да! Ты не подумай ничего такого сверхъестественного! Но, раньше, когда здесь никого не было, мы с моими дружками приходили сюда ночевать. Да! А, сейчас – такое стало невозможным. Ты меня понимаешь?

Г. – Понимаю. Я живу здесь, потому что сейчас – это моя квартира.

Л. – Да, конечно, но из-за тебя нам с братом сейчас придётся ночевать на улице.

Г. – Так устроена жизнь.

Л. – Это верно подмечено. Но, дело в том, что в нашей жизни много разных законов, которые могут отменять друг друга.

Г. – Это как – отменять друг друга?

Л. – Я плевать хочу на ваши законы, ясно? У меня свои законы, потому что я – пролетариат! Теперь понятно, Глэм?

Г. – Ты подготовился к нашей встрече, я смотрю.

Л. – А, что тут готовиться – надо бы заплатить за неудобства, хозяин!

Г. – Это угроза?

Л. – Мы – люди горячие, импульсивные, злопамятные! Я хотел сказать – мы не злопамятные, мы просто злые и у нас хорошая память! Да, так будет лучше! Лады?

Альберт выскакивает из укрытия и хватает Лёнтика за шею. Валит его на пол и ГРОМКО СМЕЁТСЯ. Лёнтик испуганно барахтается под натиском Альберта.

Л. – Альбертик, Родимый, не убивай, Богом прошу!

А. – А, Крысёныш, попался! Блатуешь? Неплохая речь для такого мерзавца, как ты! Не ожидал от тебя такой прыти, дистрофик!

Л. – Альберт, Родной, ты же меня знаешь, мне чужого не надо!

А. – Ещё бы! Мне – и не знать!

Альберт СМЕЁТСЯ и поднимает Лёнтика на ноги.

А. – Брат у него стоит на лестнице! Как же! Пролетариат! Вот, оратор! Придумал же, Змеёныш, себе презентацию! Глэм, у него, у этого безработного пьянюги брата никогда не было!

Г. – А, я ему поверил.

А. – Ты попроси по-человечески! Ну! Вторая серия!

Л. – Дорогой сосед! Мы – люди простые! Давай выпьем за твою новую жизнь! Твой сосед Лёнтик!

Все ГРОМКО СМЕЮТСЯ. Глэм достаёт из кармана деньги и даёт Лёнтику. Тот радостно улыбается и смотрит на кулак Альберта.

Л. – Понял. Сорри! Сейчас вернусь!

А. – Пора тебе заводить новых друзей.

Г. – В этом доме такое неизбежно!

СЛЫШНЫ ОДИНОЧНЫЕ ВЫСТРЕЛЫ. ВОЙ СИРЕНЫ. Глэм и Альберт реагируют.

Они подходят к мольберту.

Г. – Зелёный Олень! Ты так быстро его нарисовал!

А. – Ещё в прошлом году.

Г. – Ты, как Гоген – красные собаки, зелёные олени!

Глэм внимательно рассматривает картину.

Г. – Вот, расскажи мне – как рождается замысел?

А. – Ого! Лезешь в самую душу! А, ты поймёшь?

Г. – Я – доктор наук!

А. – Вот это твоё самое главное заблуждение! Думаешь, если ты – доктор наук, тогда можешь всё на свете понять?

Г. – Абсолютно всё!

А. – Хорошо! Сколько человек зашло на Ноев Ковчег?

Г. – Ной! Так, я же читал Старый Завет! Да! Один Ной!

А. – Правильный ответ – восемь человек. Знаешь, как художники называют не художников? Кстати, образование здесь ни имеет значения.

Г. – Нет.

А. – Люди из зала. Это метафора.

Г. – Люди из зала? Ага, зрители!

А. – Угадал.

Г. – Мы, зрители, которые не способны вникнуть в суть замысла художника. Шансов нет?

А. – Есть! Для этого существуют критики.

Г. – Понял! Вы – хуже астрофизиков!

А. – Нет, хуже нас только поэты! Ха-ха! У тебя инженерный ум! Как ты можешь меня понять? У любого художника художественное понимание действительности – у тебя инженерное, квантовое, математическое! Задача художника – мгновенно доставить зрителя в мир своих ассоциаций!

Г. – Мгновенно? Ага. То есть, я считываю твоё миросозерцание?

А. – Художник выводит зрителя на орбиту собственного созерцания. Художник – это портал, где показывают другое кино.

Г. – Какое кино у Малевича? А?

А. – Ну, вот, опять – "Чёрный квадрат"! Почему все цепляются за него? "Чёрный квадрат" – это гениальное произведение, которое делит всех людей на свете на людей с высшим образованием и без него.

Г. – Ха-ха! Не слышал такого сравнения.

А. – Твоя "чёрная дыра" очень похожа на "чёрный квадрат", не правда ли?

Г. – У меня есть оригинальная версия. Мне её рассказал один потомок Малевича. В Копыле, есть такой город в Беларуси, жил юный Малевич. В его детские обязанности входила добыча торфа, такой местный способ заготовки топлива для обогрева, который они добывали на болотах. Торф вырезали кубиками и потом высушивали. Однажды выпал первый снег, и юный гений увидел поле, усыпанное чёрными квадратами. Вот – и весь замысел! А, ты говоришь – люди из зала! Прототипом искусства является Природа!

А. – Я не слышал такого разоблачения – детские воспоминания! Сомневаюсь в оригинальности такой истории. Хотя, всё равно – впечатляет!

Г. – Альберт, у тебя есть дети?

А. – Я не знаю. Наверное, есть. Хотя, я бы знал об этом. А, что?

Г. – Мы с тобой и есть "Чёрный квадрат"

А. – Ты так считаешь?

Г. – Вся твоя теория жизни – пустоцвет!

А. – Я не люблю детей. Я люблю себя! Женщины от меня без ума!

Г. – Без ума! Женщины! Надо одну женщину сделать счастливой! Одну! И через это понять всех женщин! Много – это ничего!

СТУК В ДВЕРЬ. Заходит Лёнтик и ставит на стол две бутылки водки.

Л. – На улицах творится что-то ужасное! Везде солдаты с оружием. Оцепление. Чуть пробрался обратно.

А. – Какие солдаты? Где?

Л. – Да, прямо у нас возле дома.

А. – Ладно. Давай выпьем!

Глэм достаёт стакан. Пьют водку.

А. – Надо пойти посмотреть, что там происходит. Пошли, быстро!

Альберт и Лёнтик идут к выходу. Лёнтик берёт со стола недопитую бутылку водки. Вторая бутылка стоит на столе.

А. – Глэм, пошли, чего ты ждёшь?

Г. – Мне это не интересно.

А. – Давай, пошли, посмотрим на реальную жизнь!

Г. – Меня это не касается.

А. – Неужели? У тебя есть гражданская совесть?

Г. – Совесть – это трусость.

А. – Ладно. Пошли, Лёнтик!

Альберт и Лёнтик уходят. Громко хлопает входная дверь.

Глэм быстро пьянеет и ложится на диван.

ОДИНОЧНЫЕ ВЫСТРЕЛЫ. РЁВ СИРЕН.

***

СТУК В ДВЕРЬ. Из темноты появляется ТЕРЕЗА.

Т. – Глэм! Глэм! Где ты?

Она подходит к Глэму и садится на диван. Тереза гладит голову Глэма. Он вскакивает и удивлённо смотрит на Терезу.

Г. – В чём дело? Опять сюрпризы!

Т. – Я – Тереза. Меня прислал Альберт. Я его любовница. Он сказал, что ты очень любишь детей. Я тоже люблю детей. У меня два сына и три дочки. Они стоят на лестнице за дверью и ждут. Они нам не помешают.

Г.– Что? Какие дети? Они стоят за дверью? Почему ты оставила их там? Это несправедливо!

Т. – Они будут нам мешать! Вернее, тебе.

Г. – Почему они мне будут мешать?

Т. – Я вижу. Я знаю. Ты будешь стесняться их присутствия.

Г. – Я тебя не понимаю. Ты же мать!

Тереза снимает блузку и прижимается к Глэму. Она ПЛАЧЕТ. Глэм отбрасывает Терезу от себя и идёт к входной двери.

Г. (из темноты) – Здесь нет никаких детей!

СТУК ДВЕРИ. Глэм садится за стол и обхватывает голову. Тереза подходит к Глэму и обнимает его.

Т. – Я люблю детей! Я очень люблю детей! Я хочу, чтобы у меня было много детей!

Г. (безвольно) – Я ничего не понимаю. Ты – похотливая сука!

Т. – Обзывай меня, ругай меня, люби меня! Я – сука, нет, я – самая лучшая сука! Я – настоящая сука, потому что я женщина!

Г. – Я не верю, что Альберт тебя сюда прислал!

Т. – А, ты и не верь! Я сама пришла! Я сама, сама...

Тереза поднимает пьяного Глэма и тянет к дивану. Она раздевает его и ложится рядом. Тереза лежит у Глэма на плече.

Т. – Эй, Глэм! Глэм!

Тереза толкает Глэма и садится рядом. Она испуганно оглядывается.

Г. – Уходи!

Т. – Кто-то смотрит на меня! Мне страшно!

Г. – Здесь никого нет.

Т. – Как же! Думаешь, я тебе поверила? Кто там?

Г. – Мне всё равно.

Тереза стоит среди комнаты и медленно смотрит вокруг. ВСКРИКИВАЕТ. Она хватает бутылку водки и исчезает в темноте. СТУК ДВЕРИ.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю