Текст книги "Дедушкины очки"
Автор книги: Георгий Юрмин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Как у дедушки глаза потерялись
У меня есть дедушка. Волосы у дедушки белые-белые.
Я спрашиваю:
– Почему они такие!
– Время их посеребрило.
Спина у дедушки сутулая-сутулая.
Я спрашиваю:
– Почему она такая!
– Время её сгорбило.
Глаза у моего дедушки добрые-добрые, и вокруг них -сеточки. Тоже, наверное, от времени. И на этих добрых глазах всегда очки в блестящей оправе.
Я спрашиваю:
– Дедушка, для чего тебе очки!
А он мне, точь-в-точь как волк Красной Шапочке, отвечает «толстым» голосом:
– Чтобы лучше тебя видеть. Глаза-то от времени совсем слепыми стали. Однажды дедушка говорит:
– Не знаешь, куда мои глаза подевались!
Я удивился: разве можно глаза потерять!
А дедушка смеётся:
– Да это я про очки. Они ведь мне взамен глаз.
Стал я дедушкину пропажу повсюду искать. Потом взглянул на дедушку – а очки-то у него на носу.
– Вот видишь, – вздохнул он, – видать, и память временем отшибло.
А в другой раз очки, правда, потерялись. Мы всё перерыли – нигде нет: ни на столе, ни под столом, ни на полочке. И на носу тоже нет. Словно сквозь землю провалились.
– Как же ты, дедушка, будешь свои газеты читать!
– Попробую бабушкины очки надеть.
И надел. Да только они ему не подошли, ещё хуже стал видеть. Потому что зрение у разных людей разное, и стёклышки в очках у каждого свои, особенные. Что как раз бабушке – не годится дедушке. И наоборот.
– Как же ты, дедушка, будешь теперь свои газеты читать!
– Да придётся, Шурик, пока не найдём пропажу, схитрить, поступить так, как в старину поступали.
– А как?
– Да вот так.
Взял дедушка увеличительное стекло в оправе с ручкой – лупу – и давай водить стекло по газетным строчкам.
Без лупы буквы – крошечные мушки, а с лупой – каждая чуть ли не со спичечный коробок.
– Ох, как неудобно! – приговаривал дедушка, зажмуривая левый глаз и не переставая водить рукой по строчкам. – Хоть бы поскорей мои настоящие очки нашлись.
Мне стало жалко дедушку: что он, бедный, мучается. И я – опять давай искать очки.
Всё-таки разыскал. Они между страницами дедушкиной книги спрятались. Лежат себе там, противные, и помалкивают. Будто не их ищут.
– Вот твои очки, дедушка!
Две оглобли за ушами
– Ну, Шурик, опять несчастье: оглобли у моих колёс сломались, – пожаловался дедушка.
Я сперва удивился: какие ещё оглобли! У каких колёс! А потом вспомнил про дедушкину загадку и всё понял.
Загадка такая:
Что такое перед нами?
Две оглобли за ушами.
На глазах – по колесу,
И сиделка на носу.
Угадали!
Я тоже сразу догадался и как закричу; «Очки! Очки!»
Вот эти самые дужки-оглобли, которые цепляются за уши, и сломались. Поэтому стёкла-колёса то и дело падали с дедушкиного носа.
– Что же делать!
– Ты не волнуйся, – успокаивал меня дедушка, – отнесём в мастерскую и починим. А пока давай опять сделаем, как в старину делали.
Дедушка к каждому очку – по шнурку, очки – на нос, бантиком завязал шнурки на затылке и как ни в чём не бывало принялся за газету.
– В старину так очки держались! – спросил я, когда мне надоело любоваться дедушкиным затылком с торчащим на нём бантиком.
– Не совсем так, но похоже. Оба стекла с «сиделкой» привязывали к шапке. Вместе с шапкой их и надевали. А то, бывало, вставляли стёкла в кожаную ленту и обвязывали её вокруг головы. Первым это догадался сделать один королевский доктор. Уж очень его величество сердилось, когда очки без конца падали с королевского носа. Король обрадовался, стал благодарить своего придворного доктора. А когда тот умер, велел написать на его памятнике золотыми буквами такие слова: «Здесь покоится Сальвино Армати – изобретатель очков. Боже, прости ему грехи!»
Рассказал мне дедушка эту историю и опять уткнулся в газету. Но не долго он читал, не долго носил очки «по-королевски». Надоело ему то и знай поправлять спадающий шнурок и без конца возиться с упрямым бантиком. Когда бантик развязался в десятый раз и очки снова упали, дедушка не выдержал:
– Бежим скорей в мастерскую. А то ещё разобьются.
Теперь у дедушки снова две оглобли за ушами, и очки больше не падают.
Удивительный вопрос – для чего вам длинный нос?
Чудно: вчера мне было только пять лет, а сегодня уже шесть! Всего один день, а стал я на целый год старше.
Это потому, что сегодня у меня день рождения. Хорошо! Все подарки мне дарят.
Мама купила альбом и краски. Папа – мячик и книжку про Буратино. Только дедушка ничего не покупал. Он порылся в ящике, достал свою старую подзорную трубу, которую ему когда-то давно подарил его папа, и протянул мне:
– На, пользуйся. Пусть мои очки теперь тебе послужат.
– Спасибо, дедушка! Только почему ты говоришь «очки»! Это же подзорная труба.
– Труба-то – труба. Но она потому и подЗОРной называется, что от неё, как от очков, человек становится более ЗОРким. И ещё. Если бы не самые обыкновенные очки, не бывать на свете и подзорной трубы.
И дедушка рассказал мне такую историю.
Давным-давно жил-был мастер стекольных дел. Взял он как-то увеличительное стекло и стал разглядывать в него мушиную лапку. Смотрит, а перед ним не тонюсенькая лапка, а бревно.
Это только от одного стёклышка такие чудеса! А если взять два или три! Они, наверное, будут ещё больше увеличивать.
Попробовал – так оно и есть.
Всё бы хорошо, да неудобно стёкла в руках держать. Вот бы сделать двойные или тройные очки, тогда руки для работы освободятся. Но где взять такой длинный нос, чтобы все стёклышки уселись на нём, как воробьи на жёрдочке!
– Придётся обойтись без длинного носа, – решил мастер. – Но как!
Думал, думал – и придумал. Выручила длинная металлическая трубка. Внутри неё стёклышки держались даже лучше, чем на носу.
Так появилась на свет подзорная труба, которую в старину называли зрительной трубой.
Морякам она сразу пришлась по вкусу, и они стали брать её с собой в далёкие плавания. В подзорную трубу хорошо наблюдать за морем: далеко видно.
То и дело моряк, который держал её у глаза, выкрикивал: «Слева по борту – шлюпка! Впереди по курсу – земля!»
– Вот и ты тоже смотри в свою подзорную трубу и, как моряк своему капитану, докладывай обо всём мне, – сказал дедушка.
Я и смотрю. А как увижу в окно что-нибудь интересное, кричу дедушке: «Слева самолёт летит! Впереди на дереве воробей клюв о ветку чистит!»
Хорошая у меня подзорная труба! Глазастая! Но разве сравнишь её с телескопом, о котором мне дедушка рассказал.
Телескоп – это тоже подзорная труба. Только она большая и очень тяжёлая. Руками не удержишь. Телескоп на пушку похож и, как пушка, – на прочной подставке. Стёкла в нём такие сильные, что даже еле-еле мерцающие в небе звёздочки разглядывать можно.
Вырасту – мы с дедушкой обязательно пойдём в обсерваторию, где этот телескоп стоит. Я тогда все звёзды рассмотрю. И про Луну не забуду. Увижу её горы, пустыни и сухие лунные моря. Потому что телескоп-дальнескоп всё далёкое делает близким.
Почему да почему?
День-деньской я пристаю к дедушке:
– Почему кошка мяукает! Почему ветер дует! Почему у меня на носу веснушки!
Почему да почему!
Дедушка удивляется:
– Что ты всё почемукаешь!
А я и сам не знаю, почему «почему» без спросу у меня изо рта выскакивает!
Вот и сегодня. Дедушка говорит: «Очки». А я своё: «Почему очки!»
– Потому что их на глаза надевают, а глаза в старину называли «очами». Очи, очки – похоже. Правда!
Дедушка говорит:
– Сегодня мы с тобой сходим в Юрину школу.
– Почему в школу!
– Потому что твой распрекрасный братец опять двоек нахватал.
Пока дедушка разговаривал с Юриной учительницей в опустевшей после занятий школе, я потихоньку заглядывал в классы. В одном из них я увидел на столе какую-то трубочку на подставке.
Когда дедушка, огорчённый беседой с Юриной учительницей, подошёл ко мне, я опять започемукал:
– Почему там трубка на подставке!
– Это не трубка на подставке, а микроскоп-мелкоскоп, – сразу догадался дедушка. – Он все мелкие предметы увеличивает. Даже невидимое делает видимым. Хочешь, покажу!
Ещё бы не хотеть! И с разрешения Юриной учительницы мы отправились в класс на микроскоп смотреть.
Микроскоп – это маленькая подзорная труба. Она сидит на подставке и глядит своим глазком вниз, на крошечный столик с отверстием посредине. Под столиком у микроскопа – круглое зеркальце.
Дедушка нашёл тонкое длинное стёклышко, капнул на него воды из стоящей рядом бутылки, положил стёклышко на столик, так что капля пришлась как раз над отверстием, приставил свой глаз к верхнему концу трубки и стал то так, то эдак поворачивать круглое зеркальце.
– Почему ты зеркальце крутишь! – снова взялся я за своё.
– Чтобы зайчик на каплю направить. Иначе ничего не увидишь. Ага! Вот теперь хорошо. Ну-ка, посмотри на каплю. Нет, сначала просто глазами.
Я посмотрел – и ничего особенного не заметил. Капля как капля.
А глянул на неё в трубку микроскопа-мелкоскопа, даже испугался. Куда девалась капля! Вместо неё было море, и там плавали какие-то страшилища, усатые и мохнатые.
Усачи называются туфельками. Они только на вид грозные, а на самом деле для людей не опасны. Вот невидимки микробы – те другое дело, те часто людям вред приносят. Выпьешь сырой воды, эти микробы попадут в живот, и можно заболеть.
…Когда мы с дедушкой шли домой, микроскоп и микробы у меня из головы не выходили. Потом я стал думать про Юру. Может быть, он потому плохо учится, что в него попали «двоечные микробы»! А что если Юрку в микроскоп хорошенько разглядеть, и если обнаружатся эти самые микробы, взяться за его лечение!
Я спросил об этом дедушку.
А он смеётся:
– Разве наш Юрка капелька воды, или лепесток цветка, или мушиная лапка, или зелёный лист! Нет, людей в микроскоп не разглядывают. Вот если взглянуть через микроскоп на Юрин волосок, ноготок или капельку крови из его пальца, – тогда другое дело. Но и без микроскопа ясно, что сидят в Юре «двоечные микробы». Ничего, вылечим!
Мне не страшен Карабас!
В книжке, которую папа подарил мне на день рождения, живут: деревянный мальчик Буратино со своими друзьями Мальвиной, Пьеро, пуделем Арте-моном и их недруги – Карабас-Барабас, Лиса Алиса и Кот Базилио.
Раньше я всех их знал только по картинкам. А однажды увидел их живыми, не картиночными.
Это случилось, когда мы с дедушкой были в театре.
Места нам попались скверные – в конце зрительного зала, у задней стенки. Зрители радуются проделкам Буратино, сердятся на злого Карабаса-Барабаса, а я сижу и глазами хлопаю. Другим ребятам хорошо всё видно, а мне – ничего. Хоть плачь, никак не разгляжу издалека, что происходит на сцене.
Спасибо, дедушкины очки выручили. Не простые, с дужками-оглоблями, а очки-бинокль.
Это две такие трубки-коротышки, скреплённые вместе. Тоже со стёклышками. С одной стороны стёклышки маленькие, с другой большие.
Сначала дедушка сам в бинокль глядел, потом мне отдал. Я обрадовался, смотрю во все глаза через маленькие стёклышки… и ничегошеньки не вижу. Где там Буратино, где Мальвина!.. Передо мной два каких-то размытых круга, в них что-то мелькает, а что – не разберёшь.
Дедушка заметил, я ёрзаю, никак к биноклю не прилажусь, и шепчет:
– Покрути винтик между трубками, станет хорошо.
И правда, сразу два круга слились в один, и в нём ясно-ясно увидел я Буратино. Как будто он совсем рядом.
Но недолго я радовался. Вдруг из бинокля на меня как глянет волосатая, носатая, криворотая рожа Карабаса-Барабаса. Я испугался страшилища и скорей закрыл глаза:
– Не нужно мне, дедушка, твоего бинокля. Я боюсь.
– А ты смотри на Карабаса-Барабаса в другой конец бинокля, где стёкла большие.
Я послушался совета, и злодей сразу отдалился от меня, сделался маленьким и совсем не страшным.
Так я всё время и вертел бинокль. На всех хороших: на Буратино, на Мальвину и пуделя Артемона – смотрел через «близкие», маленькие стёкла, на всех плохих: на Карабаса-Барабаса, на Лису Алису и Кота Базилио – через «далёкие», большие.
Ох, и смеялся же дедушка: «Ловко, – говорит, – придумал!» И с тех самых пор, чуть я провинюсь, берёт свой бинокль и в наказание смотрит на меня через «плохие» стёкла.
Я терплю, терплю, потом говорю: «Не сердись, дедушка! Я больше не буду. Смотри на меня, пожалуйста, через «хорошие» стёкла!
Какие очки лучше?
В старом дедушкином альбоме мне попалась фотокарточка бравого моряка. У него чёрная фуражка с белым кантом и с золотым якорем, на плечах – погоны со звёздочками, на рукавах – нашивки. И вся грудь – в боевых орденах.
– Это кто! – спросил я дедушку.
– Нет, вы только подумайте, родного деда не узнал!
Смотрю – и правда, дедушка. Только не старенький, как сейчас, а молодой. И усы – его, только чёрные, не седые. И весёлые глаза, вокруг которых ещё не успели появиться морщинки, – тоже его.
Фотограф снял дедушку возле какой-то высокой трубы.
– Зачем труба!
– Как зачем! Ведь это тоже мои очки. Они мне исправно служили во время войны с фашистами. Я тогда был моряком и плавал на подводной лодке.
Я стал просить дедушку: «Расскажи, расскажи». Он и рассказал.
Подводная лодка потому так называется, что умеет, как рыба, под водой плавать.
Все другие военные корабли: крейсеры, линкоры, эсминцы – знай по поверхности моря скользят, в глубь – ни-ни-ни. Л этот на поверхности редко гостит. Всё больше – в рыбьем царстве. Понадобится – и вовсе на дно морское уляжется, рядом с неторопливыми морскими звёздами и крабами, пока не прикажут всплыть.
Подводную лодку, когда она погрузится в море, никто не видит, а она – всех.
Подводные очки – вот, что делает её зрячей. По-настоящему они называются перископом.
Это длинная зрительная труба. Когда лодка под водой, кончик её зрительной трубы выглядывает наружу и своим стеклянным глазом всё вокруг примечает. А что заметит кругоскоп-перископ, то, понятное дело, видит и моряк-подводник, который снизу в него глядит.
Вот на одной из таких подводных лодок мой дедушка и плавал, в такие подводные очки и глядел.
Однажды дедушкина подводная лодка получила приказ найти и уничтожить фашистский крейсер. Наши моряки давно охотились за этим разбойником.
На рассвете вышли в море. Дедушка приник к перископу, поворачивает его трубу в разные стороны. Пустынно море. Кроме белых барашков от волн, кругом – ничего.
На следующий день далеко-далеко, где небо сходится с землёй, появилась едва заметная точка. Ближе, ещё ближе – и точка превратилась в громадный вражеский крейсер. Он в толстой броне – не каждым снарядом прошибёшь. Во все стороны торчат грозные пушки.
«Ага, попался, фашист! Теперь не уйдёшь», – подумал дедушка и приказал потопить разбойника.
А сам в перископ наблюдает за крейсером. Видит, остроносая торпеда с взрывчаткой поплыла под водой к цели. Она всё ближе, ближе к вражескому крейсеру. Есть! Раздался громовой взрыв, корабль окутался чёрно-красным дымом, раскололся, как орех, на две половинки и стал тонуть.
– Вот она, память о потопленном разбойнике, – сказал напоследок дедушка.
С этими словами он взял в руки свою старую фотокарточку и показал на большую звезду, которая вместе с другими орденами украшала его грудь.
…Очень мне понравился кругоскоп-перископ! Вот вырасту, стану, как дедушка, в кругоскоп-перископ за кораблями врага подсматривать…
Или нет, лучше буду в телескоп-дальнескоп далёкие звёзды разглядывать.
Или в микроскоп-мелкоскоп невидимок искать…
Прямо не знаю, какие же очки мне выбрать!!
