Текст книги "Монголы и Русь"
Автор книги: Георгий Вернадский
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)
5. Монгольская имперская идея
Монгольская экспансия была результатом комбинации многих разнородных факторов и мотивов, варьирующихся от жадности воинов по захвату богатых трофеев до более конструктивного торгового империализма монгольских правителей и грандиозной концепции универсальной империи.
Именно имперская идея стала отличительной чертой ведущего монголов вперед духа завоевания, победившего примитивную ментальность феодализированного родового общества. Монгольские императоры вели свои войны с очевидной целью достижения всеобщего мира и международной стабильности. В случае достижения этой цели, ценой безопасности человечества становилось постоянное служение государству каждого и всех; это должно было установить порядок жизни и социального равенства. Богатые будут служить государству, так же как и бедные; и бедные должны быть защищены от несправедливости и эксплуатации со стороны богатых. Согласно армянскому историку Григорию Аканцу, одной из посылок Ясы было «Уважение старых и бедных».271 271. Akanc, p. 291.
[Закрыть] Ибн аль-Атир говорит, что монголы были жестокими только по отношению к богатым.272 272. ЗО, с. 228-229.
[Закрыть] Основа понимания природы императорской власти была четко выражена в письмах первых великих ханов к правителям Запада.273 273. Отличное обсуждение монгольских формул власти по монгольским и китайским источникам см.: Kotwicz. «Formules initiales».
[Закрыть] Преамбула характерна в каждом случае. Письма начинаются со ссылки на Небо, за которой следует ссылка на Чингисхана и правящего императора. Рассмотрим в качестве примеров письмо Гуюка папе (1246 г.), привезенное в Европу монахом Иоанном де Плано Карпини, и письмо Мункэ Людовику Святому (1254 г.), привезенное монахом Вильямом из Рубрука, а также эдикт Мункэ, дополняющий его письмо.
Монгольский оригинал письма Гуюка не сохранился, или же, по крайней мере, не обнаружен. Письмо было известно длительное время лишь в латинском переводе брата Иоанна; в 1920 г. был открыт персидский перевод (с примесью тюркских фраз). В латинском переводе преамбула звучит следующим образом: «Dei fortitudo, omnium hominum imperater «.274 274. Voegelin, p. 288.
[Закрыть] Во французском переводе персидского текста, сделанном Пеллио, мы читаем: «От имени силы вечного Неба, (мы) Океанический Хан всего великого народа; повелеваем».275 275. Idem, 386; cf. Kotwicz. «Formules initiales», pp. 134-135.
[Закрыть] Очевидно, что в латинском переводе монах Иоанн воплотил монгольскую формулу в краткое утверждение, опускающее детали. Персидская версия кажется более близкой к монгольскому оригиналу. Следует отметить, что во французском переводе использование слова «Океанический» спорно. Это попытка передать монгольское слово 'далай'. Пеллио интерпретирует его как «океан» и сравнивает с именем «Чингис», которое понимает как «море», хотя его значение скорее – «всемогущий», «великий».276 276. См. выше, глава I, разд. 5, с. 28.
[Закрыть] «Далай», если судить по использованию в письме Гуюка, имеет то же толкование. Согласно Е. Хара-Давану, изначальное значение «далай» в языке ойратов (калмыков) – «великий», «бесконечный»; «океан»– лишь производная коннотация.277 277. Хара-Даван, с. 33-35. Согласно А. де Смедту и А. Мостерту, Dictionnaire monguor – français (Pei-ping, 1933), p. 41, далай на монгольском диалекте – дале – означает «море». У А.P. Рачина «Краткий монгольско-русский словарь» Москва, 1947, с. 63, даны два значения слова «далай»: 1) море; великое озеро и 2) универсальный, высший (второе значение характеризуется как «историческое»). Независимо от того, конкретное ли значение «море» или абстрактное («бесконечный», «универсальный») является первоначальным, очевидно – по крайней мере, с моей точки зрения, – что в письме Гуюка слово используется в абстрактном смысле. Можно добавить, что в «Тайной Истории» (разд. 280) Угэдэй именуется «Далай Каган». Хэниш переводит этот титул как «Правитель Мира» (Weltherrscher). Ф.В. Кливс комментирует, что здесь «слово „Welt“ эквивалентно ‘Oceanique’ y Пеллио, и я бы сказал, что это более понятно читателю»; смотри рецензию Кливса на немецкий вариант «Тайной Истории» Хэниша, HJAS, 12 (1949), 533.
[Закрыть] Что же касается фразы «всего великого народа», по переводу Пеллио, то мы можем сравнить ее с соответствующей фразой на печати Гуюка, также переведенной Пеллио: «Отимени добродетели Вечного неба и Высшего Хана великой монгольской нации, повелеваем».278 278. Pelliot. «Mongols et papauté», Pt. I, p. 15.
[Закрыть]
Письмо Мункэ королю Людовику IX известно только в латинском варианте монаха Вильямса из Рубрука. Ханский эдикт, который сопровождал письмо, дает общую правовую формулу, на которой должны базироваться международные документы наследников Чингиса. Как указывает Эрик Фогелин, эта формула исходит из Ясы.279 279. Voegelin, p. 412.
[Закрыть]
Приведем латинский вариант преамбулы в варианте, рекомендованном эдиктом, и действительной преамбулы самого письма.
Эдикт: Preceptum eterni: Dei est. I coelo non est nisi unus Deus eternus, super terram non sit nisi unus dominus Chingischan, filii (sic) Dei. Hos est verbum quod vobis dictum est.
Письмо: Per virtutem eterni Dei, per magnum mundum Moallorum, preceptum Mangu chan.280 280. Текст реставрирован Вингэртом; перепечатан Фогелином, р. 391.
[Закрыть]
Английский перевод B.B. Рокхилла:
Эдикт: (Это) – повеление Вечного Бога. На Небе существует лишь один вечный Бог, и на Земле существует лишь один повелитель, Чингисхан, Сын Бога. Это вам сказанное.
Письмо: Через добродетель вечного Бога, через великий мир монголов. Это – слово Мункэ-хана.281 281. Rockhill, pp. 248-249. Перевод слегка изменен мною.
[Закрыть]
На основании цитированных выше трех документов (письма Гуюка, эдикта Мункэ и письма Мункэ), и принимая во внимание иные письма монгольских монархов этого периода, мы может установить следующую иерархию трех основных элементов монгольской концепции императорской власти:
Бог (Небо – Вечное Небо).
Чингисхан (Данный Небом).
Правящий император.282 282. В то время как в латинском переводе писем хана, отредактированном христианами, он именуется «Сыном Бога», старомонгольская формула должна была быть «Данный Богом». Следует вспомнить, что в таблицах власти Чингисхана он именуется по-китайски «Тьен-тьце», и Тору Ханеда переводит это как «тот, кто дан Небом» или «Дарован небом» во французском варианте, МТB, 8, 87. В более поздний период с распространением ламаизма среди монголов Чингис был, конечно, называем монголами Сыном Неба. На церемониях «Открытия Печати» по монгольским культовым датам в обращениях к местным князьям обычно упоминали «несравненного сына Неба, могущественного суту Чингисхана». См.: A. Mostaert «L’Ouverture du sceau», p. 321.
[Закрыть]
Что касается второго пункта, то Чингисхан упоминается по имени лишь в эдикте Мункэ – т.е. в образце формы императорских писем, рекомендованном Великой Ясой. Я убежден, однако, что как в письме Гуюка, так и в послании Мункэ, Чингисхан упоминается без открытого произнесения его имени. В письме Гуюка он назван «Высший Хан» (Далай-Хан). Вставка Пеллио (в его французский перевод) слова «мы» (nous), предшествующего титулу, не только излишня, но и вводит в заблуждение, поскольку она делает титул применимым к правящему императору (Гуюку), а не к основателю монгольской нации (Чингисхану), как, я уверен, должно быть. Заключительные слова, «повелеваем»(notre ordre), относятся к правящему императору; в эдикте Мункэ соответствующая фраза звучит: «Это вам сказанное»; в письме Мункэ: «Это – слово Мункэ-хана».
Два отличных друг от друга элемента персидского варианта письма Гуюка (Высший Хан и монгольская нация) слиты в латинском переводе письма Мункэ, осуществленном Рубруком: «Великий мир монголов».В монгольском варианте мы можем принять фразу как звучащую: «великий хан всех монголов». Очевидно, что в монгольском типе мысли монгольская нация метафизически связана с Чингисханом, как ее основателем. В шкале власти Чингисхан, как Сын Неба, является промежуточным звеном между Небом и правящим императором. В качестве Высшего Хана монгольской нации он – направляющий дух Монгольской империи.
Монгольская империя, в понимании ее монгольских лидеров, была инструментом Бога для установления порядка на земле. Как говорит Эрик Фогелин: «Хан обосновывает свои притязания на правление миром на Божественном Порядке, которому он сам подчинен. Он обладает лишь правом, производным от Божественного Порядка, но он действует сообразно с долгом».283 283. Voegelin, p. 405.
[Закрыть]
Чувствуя себя инструментом Бога, монгольский император в обращении к врагам не хвастается силой армии, но просто ссылается на волю Божью. Здесь Великая Яса Чингисхана рекомендовала следующую формулу: «Если вы сопротивляетесь – что с нашей стороны можем мы знать? Вечный Бог знает, что случится с вами».284 284. Vernadsky. «Yasa», p. 345.
[Закрыть] Как мы видели, эта формула действительно была использована ханом Гуюком в его письме папе.285 285. Voegelin, pp. 387-388.
[Закрыть] Даже если фактически далеко не все нации признавали власть монголов, юридически, с точки зрения первых великих ханов, все нации являлись их подданными. В соответствии с этим принципом, в своих письмах папе и королям как Гуюк, так и Мункэ настаивали, чтобы западные правители признали себя вассалами великого хана.
Только в правление Хубилая такое отношение ханов к данному вопросу изменилось, и был испробован иной подход к достижению международной стабильности. Идея полного подчинения всех народов монгольскому правлению теперь сменилась планом создания мировой федерации с великим ханом во главе.286 286. См. выше, глава 2, разд.4.
[Закрыть] Однако даже в этот поздний период основные представления о божественном источнике имперской власти остались прежними. Итак, мы находим в письме иль-хана Аргуна к королю Франции (1289 г.) формулу, которая очень близка к преамбуле посланий Гуюка и письмам Мункэ.
Во французском переводе В. Котвича она звучит так: «От лица силы Вечного Неба, от лицасууимператора, мы, Аргун, говорим...».287 287. Kotwicz. «Lettres» I, 11.
[Закрыть] Суу (или сю) означает «судьба».288 288. See Kotwicz, Idem, 15; idem, «Formules initiales», pp. 1442147; P. Pelliot «Les Documents mongols du Musée deTeheran», Athar-e Iran, I (1936), 37. Ňf. Cleaves, Inscription I, pp. 83, 85, 91; M. Lewicki. «Turcica et Mongolica», RO, 15 (1949), 239-269. Понятие сю связано с представленным во второй части титула правителей уйгуров (идикут), о котором см. главу 1, н. 98. О новых данных относительно монгольских писем в Национальном Архиве в Париже см.: Cleaves. «Chancellery», pp. 508-526.
[Закрыть]
В письме иль-хана Олджайту королю Франции, датированном 1305 г., нет традиционной преамбулы. Сначала Олджайту ссылается на своих предков, на своего прапрадеда (Хулагу), далее – на императора Тимура и других правящих потомков Чингисхана; он также поминает небесное вдохновение и защиту.289 289. Kotwicz. «Mongols», pp. 3-4; idem, «Lettres» I, 34.
[Закрыть] Следует помнить, что как Аргун, так и Олджайту были местными, а не великими ханами, этим объясняется то, что используемая ими формула несколько отлична от присущей великому хану.
Каково же основание и истоки монгольской имперской идеи? Очевидно, что она не была изобретением Чингисхана, хотя он стал ее главным носителем и символом. Он лишь сформулировал понятие, выросшее в его окружении, т.е. среди элиты монгольских родовых вождей, в особенности, рода Борджигин и группы родов («кости»), ветвью которой он был. В целом понятие Неба (Вечного Голубого Неба) как защитника скотоводческих наций являлось базисной верой монгольских и тюркских народов.
Легенда о божественном происхождении трех сыновей Алан-Коа указывает на возможность влияния христианских понятий на становление идеи божественного основания императорской власти среди монголов.
Еще один корень монгольской имперской формулы обнаруживается в исторических традициях бывших кочевых империй в Монголии и Центральной Азии, как тюркских (гуннских), так и иранских. С этой точки зрения, титул «каган» («каан»), который Чингис получил на курултае 1206 г., является сам по себе достаточно характерным, поскольку выражает старотюркское понятие, использовавшееся алтаийскими тюрками в VI-VIII веках и хазарами в VII-IX веках. Мы также обнаруживаем титул «высший хан».290 290. Kanas üvigi, Moravcsik, 2, 277.
[Закрыть] у дунайских булгар в IX в.; а они, как нам известно, были частью той ветви гуннов, которая вторглась в Европу в V веке. И, конечно, великий хан этих гуннов, Аттила, по поводу предполагаемого открытия меча Марса, объявил, что Бог назначил его властителем всего мира.291 291. Priscus, chap. 4, sec. 10 (Latyshev, Scythica et Caucasica, I, 839), cf. E.A. Thompson, A History of Attila and the Huns (Oxford, Clarendon Press, 1948), p. 89. История открытия меча в изложении Приска противоречива и полна предрассудков, но ее значение очевидно.
[Закрыть] Император алтайских тюрков именовался «Небоподобным, рожденным Небом, мудрым Каганом».292 292. Thomsen, p. 140; Бернштам, с. 106.
[Закрыть] В Орхонской надписи VIII в. тюркский принц описывает исток Тюркского каганата следующими словами: «Когда Голубое небо и темная Земля под ним появились, люди были созданы в пространстве между ними, а мой праотец Бумин-Истеми Каган воссел (на трон)».293 293. Thomsen, pp. 144-145. Томсон усматривает здесь ссылку на двух каганов: Буймина и Истеми. Согласно В. Радлову, один каган имеет два имени; С.М.: Берштам, с. 106.
[Закрыть]
Вследствие ранней экспансии аланов в Центральной Азии и Джунгарии и тесных отношений между тюркскими и иранскими племенами в районе Хорезма, мы можем предположить, что тюркская (гуннская) политическая мысль испытала влияние иранских представлений о монаршей власти. То, что скифы и сарматы Южной Руси приписывали власти своих правителей божественное происхождение, было твердо установлено М.И. Ростовцевым.294 294. М. И. Ростовцев. «Представление о монархической власти в Скифии на Боспоре», ÁK, 49 (1913), 1-62.
[Закрыть] Персидская империя, управлявшаяся в гуннский период династией Сассанидов, была еще одной школой монархических идей. Не следует забывать в этой связи о роли Хорезма.295 295. См.: Толстов. Хорезм, с. 173-187.
[Закрыть] Важным каналом проникновения иранских политических идей в тюркско-монгольскую среду были уйгуры, в особенности после того, как они осели в Восточном Туркестане вблизи провинции Согдиана с ее древней культурой.
Еще один и даже более значимый источник монгольских идей нужно искать в китайской политической мысли. Надо помнить, что древняя тюркская (гуннская) империя в Монголии и Джунгарии вела серию затяжных войн против Китая, которые перемежались периодами мира и сближения. В итоге, как и следовало ожидать, гуннские властители и аристократия подверглись значительному китайскому влиянию. Гуннский тип политической мысли не мог не отражать некоторые традиционные китайские идеи. Поэтому, когда мы размышляем о влиянии китайских понятий на монгольскую имперскую идею, нам следует принять во внимание как древнекитайский фон политических понятий кочевников, так и более позднее китайское влияние на монголов в XII и XIII столетиях. Вслед за завоеванием Китая монголами относительная значимость китайского элемента в монгольской мысли быстро возросла, но это произошло уже после того, как осложнились основные черты монгольского понятия имперской власти. Согласно традиционному китайскому понятию, император – носитель «воли Неба» (тьен мин).296 296. Latourette, 2, 27; Escarra, с. 15, 128.
[Закрыть] Он – мистическое звено между Небом и управляемой им нацией.297 297. Escarra, c. 128-129.
[Закрыть] Это кажется очень близким монгольской идее божественного источника имперской власти. Однако китайское понимание предписания Неба во многих отношениях отличалось от монгольского. Оно было частью общего стереотипа «естественного закона» в его китайском понимании, т.е. соответствия социального порядка и порядка природы.298 298. Idem, c. 7.
[Закрыть] Император, как предполагалось, должен подчиняться основному закону природы и «управлять» как можно меньше.299 299. Idem, c. 123.
[Закрыть]
Можно сказать, что традиционная китайская идея имперского правления была менее динамична, нежели монгольская. С другой стороны, следует отметить, что монголы в XI и XII веках должны были иметь дело не с коренной китайской династией, а с двумя иностранными династиями, правившими последовательно Северным Китаем, – Кидан, а затем Цзинь. Представители династии Кидан, кажется, были монгольского происхождения, а представители Цзинь – маньчжурского. Ментальность обеих была гораздо ближе к мировоззрению монгольских родовых вождей, нежели к китайским представлениям.300 300. Об обществе времен династии Хитан см. Витгофеля.
[Закрыть]
Резюмируя, можно сказать, что монгольская идея божественного источника имперской власти базировалась на древних традициях и знакомстве с более близкими во времени политическими понятиями, превалировавшими при дворе Кидан и Цзинь. Из этого огромного мыслительного резервуара монгольские родовые вожди конца XII века извлекли свои принципы действия, и в этой интеллектуальной среде вырос молодой Темучин, чтобы в конечном итоге стать вождем Чингисханом. Нелегко объяснить интенсивность чувств и серьезность цеди, которые характеризуют как Чингисхана, так и его близких советников. Имперская идея не только разожгла их воображение, но и стала важным фактором их жизни. Мы можем, возможно, лучше понять происшедшее, сравнивая появление имперской мечты Чингисхана с религиозным возрождением и, конечно, с рождением новой веры. Чингисхан был не только пророком: он стал воплощением идеи.
6. Великая Яса
Монгольское слово яса (ясак, джасак) означает «поведение» или «декрет». До недавнего времени было обычным говорить о Великой Ясе как о собрании общепринятых монгольских правовых установлений. Это происходило, частично, потому, что статьи Ясы, относящиеся к уголовному законодательству и наказанию, привлекали большее внимание историков, нежели любая другая часть кодекса.
Не существует сохранившейся полной копии Великой Ясы, хотя восточные авторы XIII-XV веков свидетельствуют, что такие списки существовали. Согласно историку Джувейни (ум. 1283 г.), подобный список хранился в сокровищнице каждого потомка Чингисхана.301 301. Juwaini, Persian text, Mirza Muhammad, ed., pp. 17-18.
[Закрыть] Рашид ад-Дин (1247-1318 гг.) упоминает о существовании этих списков множество раз.302 302. Березин, с. 404 и далее.
[Закрыть] В персидском трактате о финансах, приписываемом Назиру ад-Дину Тузи (ум. 1274 г.) имеются многие ссылки на Ясу.303 303. Minorsky. «Nasir al-Din», pp. 773, 775, 776.
[Закрыть] Макризи (1364-1442 гг.) был проинформирован своим другом Абу-Нашимом о списке, имеющемся в багдадской библиотеке.304 304. Sylvestre de Sacy. Chrestomatie arabe (1826), 2, 160-161.
[Закрыть] На основе информации Абу-Хашима Макризи попытался представить полный отчет о содержании Ясы. Фактически же, ему удалось очертить лишь часть кодекса, в основном статьи, посвященные уголовному законодательству и наказанию. Рашид ад-Дин, со своей стороны, цитирует многие ордонансы и высказывания Чингисхана, некоторые из которых были, возможно, фрагментами Ясы, а другие – так называемыми «максимами» (билик). Долгое время современные историки, имеющие дело с Ясой, базировали свои заключения в основном на информации, предоставленной Макризи и Рашидом ад-Дином. До недавнего времени недостаточное внимание уделялось краткой сумме Ясы, сделанной Григорием Аб-уль-Фараджем (Бар Хэбрэусом (1225/1226-86 гг.) или же более расширенному пересказу Джувейни. Но эти два писателя наметили канву наиболее значимого деления Ясы, касающегося государственного закона монголов.
С моей точки зрения, Яса как целое ни в коем случае не может быть охарактеризована как обычное законодательство. Она была монгольским императорским законом, сформулированным Чингисханом; и сами монголы рассматривали ее именно в этом свете. Для них она была обобщенной мудростью основателя империи; и мы знаем, что они считали Чингисхана боговдохновенным Сыном Неба. Армянский историк Григор из Алканца записал историю появления Ясы на базе услышанного от монголов.305 305. Akanc, pp. 289-291.
[Закрыть] Хотя ее нельзя рассматривать как точную в деталях, она адекватно передает дух монгольского отношения к Чингисхану и делу его жизни. Согласно Григору, когда монголы «осознали свое положение, весьма подавленные своей несчастной и бедной жизнью, они обратились к помощи Бога, Создателя неба и земли, и заключили с ним великое соглашение, повинуясь его повелениям. По приказанию Бога им явился ангел в виде орла с золотыми перьями306 306. Орел был эмблемой монаршей власти у скифов и сарматов. Согласно Рашиду ад-Дину, некоторые из тюркских родов почитали, как своего прародителя, орла, другие – сокола; см. Rashid I, pp. 25-28. По Алтану Тобчи, р. 124, сокол был прародителем монгольского клана Кият-Борджигин (к которому принадлежал Чингисхан). В легенде о смерти Чингисхана говорится, что он обратился в ястреба и улетел на небо, Altan-Tobči, p. 146. Ср. Козин, с. 68-69.
[Закрыть]и заговорил их собственной речью и языком с вождем, которого звали Чанкез (Чингиз)... Затем ангел сообщил им все повеления Бога... которые сами они называют ясак».
Джувейни также рассматривает боговдохновенный разум Чингисхана как источник Ясы: «В то время как Всемогущий (Бог) выделил Чингисхана из числа его современников по разуму и интеллекту... он (Чингисхан), лишь опираясь на глубины своей души и без утомительного изучения (исторических) анналов, без согласования с (традициями) древних времен, изобрел все приемы (государственного управления).»307 307. Vernadsky. «Juwaini», p. 37.
[Закрыть]
Как по мнению Джувейни, так и по мнению Макризи, Яса была талисманом, обеспечивающим победу на поле сражения.308 308. Idem, p. 38; Makrizi, Khitat (ed. 1270 A.H.), 2, 221, as quoted by Poliak. «Yasa», p. 862.
[Закрыть] Как указывает А.Н. Поляк, монголы и тюрки приписывали Великой Ясе полумагическую власть.309 309. Poliak. «Yasa», p. 863.
[Закрыть]
Без полной копии Великой Ясы нельзя сказать наверняка в каком порядке размещались статьи, которыми мы обладаем. Предположительно, она начиналась с преамбулы, которая послужила основанием для той, что использовалась преемниками Чингисхана в их переписке с иностранными правителями. Она должна была содержать упоминание Неба и ссылку на Высшего Хана монгольской нации, Чингисхана. Третье предложение формулы преамбулы «повелеваем», очевидно, должно было означать собственное повеление Чингисхана, поскольку он был и основателем нации, и правящим императором в это время. Затем, вероятно в порядке, очерченном Джувейни и Аб-уль-Фараджем, излагались общие принципы и статьи о международном праве и организации армии и государства.
I. Общие предписанияСодержательное деление Великой Ясы может быть предположительно реконструировано на основе имеющихся в различных редакциях фрагментов. Следующие выдержки могут дать его общую идею.
«Следует возвеличивать и уважать чистых, непорочных, справедливых, ученых и мудрых, к каким бы людям они не принадлежали; и осуждать злых и несправедливых людей» (Аб-уль-Фарадж, разд. 2).310 310. Здесь и далее ссылки на разделы очерков Ясы Аб-уль-Фараджа следует английскому варианту Баджа (1, 354-355). Я также принимал во внимание латинские переводы Брунса и Кирша.
[Закрыть]
«Первым является следующее: любите друг друга; во-вторых, не совершайте прелюбодеяние; не крадите; не лжесвидетельствуйте; не предавайте кого-либо. Уважайте стариков и бедных» (Григор из Алканца).311 311. Akanc, p. 291.
[Закрыть]
«Он (Чингисхан) запретил им (монголам) есть что-либо в присутствии другого, не приглашая его разделить пишу; он запретил любому человеку есть больше, чем его товарищи» (Макризи, разд. 12).312 312. Здесь и далее ссылки на разделы Ясы по версии Макризи следуют Рязановскому.
[Закрыть]
«Поскольку Чингис не принадлежал какой-либо религии и не следовал какой-либо вере, он избегал фанатизма и не предпочитал одну веру другой или не превозносил одних над другими. Напротив, он поддерживал престиж любимых и уважаемых мудрецов и отшельников любого племени, рассматривая это как акт любви к богу» (Джувейни, разд. 2).313 313. Здесь и далее ссылки на разделы Ясы по версии Джувейни являются моим переводом.
[Закрыть]
«Он (Чингисхан) приказал уважать все религии и не выказывать предпочтения какой-либо из них» (Макризи, разд. II).
Эта часть Ясы стала основанием монгольской политики религиозной терпимости.
II. Международное правоКогда необходимо писать восставшим и посылать им представителя, не запугивайте их силой и великим размером вашей армии, а только скажите: «Если вы добровольно сдадитесь, то вы найдете хорошее обращение и покой, но если вы сопротивляетесь – что с нашей стороны можем мы знать? Вечный Бог знает, чтослучится с вами» Аб-уль-Фарадж, разд. I).314 314. Cf. «Juwaini», secs. I, p. 39.
[Закрыть]
Следует отметить, что, с точки зрения Ясы, каждая нация, отказывающаяся признать высший авторитет великого хана, рассматривается как восставшая. Как указывает Эрик Фогелин, это противоречит нашим представлениям о международном праве, которые предполагают существование суверенных государств: «Монгольская империя не есть... государство среди других государств мира, a imperium mundi in statu nascendi, a представляет собою Мировую-империю-в-Процессе-Становления».315 315. Voegelin, p. 404.
[Закрыть] Следует вспомнить, что письма великих ханов Гуюка и Мункэ к правителям Запада316 316. См. выше, главу 2, разд. 1-2.
[Закрыть] верно следовали вышеприведенному предложению Ясы.
Важным принципом монгольского международного законодательства был принцип неприкосновенности послов. И в каждом случае, когда враг нарушал этот принцип, следовало суровое возмездие. Не существует, однако, прямого выражения такового в существующих фрагментах Ясы.
