Текст книги "Интраэлика (СИ)"

Автор книги: Георгий Протопопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

   -О, добрейший вам вечерочек! – воскликнул волшебник. – Мы вас категорически приветствуем!

   Он сделал над столом широкий жест руками и, восхищаясь собой, закатил глаза.

   -И что вы имеете мне сказать за этот стол? Сказка?

   -Просто волшебство, – сказал я.

   Ябы заулыбался в бороду.

   -Таки да. И заметьте, на любой вкус. Мы же здесь все понимающие люди.

   -Эльфа посадим вон с того краю, – выкрикнул Рилл, – и пусть он там жрет свою петрушку! Извращуга! А мы здесь будем мясо хавать.

   -Услышанное на любой вкус ненамеренно однозначно, – это уже тут как тут нарисовался Элифалиэль. В руках его и в самом деле была охапка зелени.

   Рилл театрально содрогнулся.

   -Да где же наши сучки? – спросила Эскапада. – Арбуза уже хочется.

   -Гендерно нейтрального арбуза! – засмеялся Рилл.

   Ябы отложил нож, пошамкал губами и предложил:

   -А не грех ли нам опрокинуть по чарочке?

   Все горячо заверили его, что никакого греха в этом не будет и что идея эта весьма здравая, уместная и своевременная.

   -Сестры догонятся, – сказал Рилл. – Вон и первая партия как раз готова.

   Мы переместились за стол, а спустя немногое время появились-таки Вера Кубизма и Люба Харизма– удивительно юные и светлые в своих сарафанчиках и пляжных шляпках с широкими полями. Глаза нашего эльфа похотливо заблестели при виде их арбузов и дынь. Сестры присоединились к нам, поздоровались со всеми, а потом сказали:

   -Совершенно случайно встретили.

   -Кое-кого из властей города. Создалось впечатление, что.

   -Они готовы капитулировать.

   -Вам бы я тоже сдался, маленькие демоницы, – произнес Рилл, наливая по новой.

   -И что вы ответили? – спросила Эскапада.

   -Мы не уполномочены принимать.

   -Капитуляции. На самом деле мы за то.

   -Чтобы стереть этот город с лица Интраэлии.

   -Ах вы ж, суки! – закричала Эскапада. – Вы это всерьез говорили?

   -Основываясь на ваших психологических профилях, – вмешался Эксцес Карма, и все вскрикнули, – можно сделать выводы только о некоторой разумной убыли населения, чем о действительном историческом, географическом и архитектурном вандализме.

   -Без сомнения, – заверили сестры, – что-то наверняка.

   -Останется нетронутым.

   -Вот то-то! – успокоилась Эскапада.

   -Наше вам спасибо! – воскликнул Рилл. – А-то я на следующий год сюда в отпуск собрался с семьей.

   -И какая же у тебя семья? – поднял Ябы кустистые брови, одновременно занятый фигурной нарезкой арбуза.

   -Что? – возмутился Рилл. – А моя бабушка?

   -Это очень хорошо, – сказал я.– Давайте выпьем за светлое будущее и за наши замечательные планы.

   -Планы находятся в стадии коррекции, – отозвался Карма, и все снова вскрикнули, – но я готов поддержать, невзирая на необоснованность.

   -Утешительно пропаганда развенчанным с необходимостью настоять, – вставил свое веское слово Элифалиэль.

   -Жуй свой лук-порей, – скривился Подбодрилл.

   Едва ли ты в своем акварельно– пастельном быту знаешь, что такое настоящая армейская вечеринка. Она беспощадна и сурова. И она прекрасна.

   Уже часикам к девяти, когда совсем стемнело, мы испытали настоятельное желание позапускать салюты в честь нашей скорой победы. В некоторые моменты обычная сдержанность покидает меня, я становлюсь, быть может, чрезмерно шумным, и поэтому, кажется, я кричал громче всех:

   -Пойдемте в центр! Быстрее!

   В это время сестры за что-то распекали приунывшего Элифалиэля.

   -Мы совершенно против.

   -Унизительной сексуализации наших персон.

   Рилл, а именно он, а не бедняга эльф, вроде как, что-то там такое сказал, благоразумно держался подальше, но я слышал, как он бормотал в темноте, что это времена нынче наступили унизительные, настолько, что и комплимент даме делаешь с опаской. Мое же предложение совершенно неожиданно вызвало горячую поддержку у Эксцеса Кармы, что поначалу напугало и меня, и всех остальных.

   -Тактическая рекогносцировка будет вполне уместна в предложенных обстоятельствах, – сказал Карма.

   Разговоры смолкли.

   -В город! – решила наконец Эскапада. – Немедленно в город!

   Энергичной ватагой мы покинули уютный дворик и вышли на улочку Тенистую. Фонари в этом районе горели редко, и поэтому мы весело спотыкались и падали в темноте, пока не вышли на освещенную набережную.

   Спустя какое-то время, более для нас несущественное, мы добрались до парка и поющих фонтанов. Фонтаны пели старье, но душевное, и мы принялись подпевать. Элифалиэль прослезился.

   -Я исключительно заповедан в настроении любовью! – кричал он.

   Сестры взяли меня под обе руки, и это не понравилось Эскападе.

   -Кыш, шалавы! – рявкнула она. – Сегодня этот мужик мой!

   Сестры наклонили головы и улыбнулись друг другу через меня, но потом все же отошли в сторонку. Рядом с ними сразу же возник Подбодрилл.

   -Товарищи по оружию, где мы девали салюты? – рассудительно спросил Ябы.

   -Придется тебе наколдовать, – нашелся я.

   -Я бы с радостью, но «корочки» не захватил. А без них никак. Да и наряд– допуск надо выписывать. И время уже нерабочее. Проще будет купить, как вы полагаете?

   -Купим, – благосклонно согласился я.– И еще винишка надо бы добавить.

   -Ну, винишка можно и наколдовать, это святое.

   А вокруг нас гудел ежедневный для этого времени года праздник. Толпы людей сновали туда-сюда по площади, привлеченные ресторанами, аттракционами и прочими развлечениями. Аниматоры в костюмах сказочных персонажей прохаживались в толпе, демонстрируя пугающие ужимки и раздавали флайеры. Как будто и не стояло за городом самое мощное за последний исторический период войско. Я правда уже слышал краем уха, что, наоборот, наша армия привлекла в город еще больше туристов. И вот тут, мой несмышленый друг, можно было бы задуматься об истоках нечестного бизнеса и его вероломных маркетинговых ходах. И додуматься можно до всякого. Не может ли совершенно случайно быть так, что и власти оккупированного города так или иначе замешаны в этой грязной схеме с Макгаффином и вторжением? Война всегда кому-то выгодна. Вопрос в том, на сколько частей эту выгоду можно поделить.

   Но в те моменты меня это совершенно не интересовало. И вообще не пристало простому вояке задумываться о политике. Что ж, пока мы возились с добытыми салютами под одобрительный гул толпы, выстроившейся и аплодирующей широким кругом, на нас обратили внимание местные стражи порядка. Возможно, виноват в этом был Рилл, который между делом подрался с плюшевым мамонтенком.

   -Нарушаем? – спросили нас с виду суровые представители закона.

   -Нарушаем, – не стали спорить мы, источая широкие и теплые улыбки.

   Стражи пригляделись к нам получше, и спеси в них слегка поубавилось. Да еще раззадоренный и веселый Рилл закричал, пытаясь разжечь фитиль:

   -Устроим адский пеплум!

   -Вы это, – засомневался командир стражи, – это что– вторжение?

   -Все хорошо, начальник, – заверил я.– Сегодня мы просто гуляем.

   -Прекрасными методами напоенными очень хорошо! – счастливо засмеялся эльф, приплясывая в своем замечательном настроении. – На моей мягкая родине!

   Стражи переглянулись.

   -Нам ведь не нужна политическая провокация? – спросил командир у своих.

   -Нас не поймут, – согласились с ним. – Не стоит разжигать очаг напряженности.

   -Вот и прекрасно, – решил командир. – Ничего не происходит. Они гуляют, это все слышали. Наш гостеприимный город рад приветствовать дорогих отдыхающих.

   -На хер! Всех на хер! – закричала Эскапада, да так, что у меня, стоящего поблизости, заложило уши.

   Стражи совсем подувяли; они отдали нам честь, бледненько улыбнулись, а их старший сказал:

   -Надеемся, вы сможете найти развлечения по своему вкусу. Наш город этим славен. Всего доброго, и хорошего вам настроения.

   Они собрались было уходить, но, обернувшись, командир добавил:

   -Вы только это... предупредите, когда будете нападать. Ну, что б мы знали.

   -Утром, – сказал я, как ответственный адъютант, – все будет известно утром. Или к обеду. И разумеется, о начале штурма, или что там у нас наметится, будет заявлено своевременно.

   Похоже, их это устроило, и стражи с суровыми лицами удалились восвояси.

   После этого мы радостно пускали салюты, а Эксцес Карма ненадолго задремал в фонтане, который по такому случаю перестал петь, и все, кто подходил выяснить в чем дело, испытывали немалый культурный шок. А после мы оккупировали один небольшой ресторанчик, объявив всем, что это, мать вашу, вторжение, а потом другой, потому что там можно было попеть караоке. Немного зажгли на танцполе, и здесь Элифалиэль всех уделал. Интересно, всем веганам присуща такая– как бы это сказать? – пластика? Хотя должен признать, и без всякого сексизма с моей стороны, что в тверке вне всякой конкуренции были наши близняшки. Ух, как синхронно они это делали! Ну а потом снова пускали салюты, а еще Ябы где-то раздобыл банку с феями, и их мы тоже запускали. Эксцес Карма опять уснул.

   Далеко за полночь веселье на площади и в парке пошло на убыль. Рестораны и кафе потихоньку закрывались, аттракционы смолкали, люди расходились по домам. Погасла вся праздничная иллюминация, остались гореть только уличные фонари, и на улице сразу стало тихо и сонно. Мы решили, что нам тоже пора сворачиваться, потому что впереди у нас был вроде как ответственный день. И вот уже мы вновь оказались на почти пустынной уже набережной неподалеку от домика Эскапады. Мы все слегка подустали, но в то же время чувствовали себя отдохнувшими до полного умиротворения. Правда, наш волшебник слегка ныл.

   -Умоляю, Эскапада, – говорил он, – задумайся уже насчет приобрести жилье где-нибудь поближе к историческому центру.

   -В центре очень дорого, – вполне серьезно отозвалась воительница, – но я рассчитываю, что наша скорая победа даст определенный бонус в этом плане. Иначе хрен бы я во все это ввязалась.

   -Очень даже может быть, – кивнул Ябы.

   -Подтверждаю, что планы по-прежнему находятся в стадии коррекции, – встрял качающийся и словно бы мерцающий Эксцес Карма, и все вздрогнули, а вместе с тем поняли, что настало время разойтись и нам. Эскапада, как хозяйка сегодняшней вечеринки, прощалась со всеми.

   Обняла сестер.

   -Пока, обезьянки.

   Хлопнула по плечу Рилла.

   -Давай, чудовище.

   Кивнула Ябы.

   -До встречи, великий маг.

   Покосилась на Карму, сглотнула.

   -Увидимся, дружбан.

   Послала воздушный поцелуй эльфу.

   -Чмоки-чмоки! До завтра, бро.

   Широко улыбнулась.

   -Нулл, ты сегодня просто жег! Ты крут! Покедова!

   Повернулась и взяла меня за руку.

   -Адъютант, ты остаешься.

   -Прикольно, – сказал я.

   Собственно, так и прошел первый день нашей войны, а все, о чем я не рассказал, пусть останется за кадром. Война, мой друг, – это ад.

  Когда я проснулся утром, Эскапада встретила меня в абсолютном милитари: знаешь, стильный тренч, узкие штаны, все цвета хаки, высокие сапоги.

   -Подъем! – рявкнула она. – Труба зовет! Скоро такси подъедет.

   -Есть попить? – спросил я, сонно моргая. У меня ломило все суставы и ныли все мышцы, как будто меня всю ночь били, что, если вдуматься, было не так уж далеко от истины.

   -Держи, – она, бодрая, как торнадо, бросила мне пузатую бутылку с чем-то прозрачным. Я откупорил и принюхался.

   -Что это? Пахнет сероводородом, и это еще мягко сказано.

   -Это бювет.

   -Не буду. От бювета у меня отрыжка и судороги. Я не пил, но точно знаю. А есть просто вода?

   -Какая?

   -Мицеллярная, елки-палки!

   -Пей что хочешь, но помни: сегодня у нас много работы.

   -Это да, – поморщился я. – Наверное, Затрапезно уже чем-нибудь разродится.

   -Пора бы уж. Война тоже, знаешь ли, денег стоит. Жду тебя на веранде.

   До лагеря мы домчались, что называется, с ветерком и здесь расстались: Эскапада пошла проведать своих северных воительниц – посплетничать, как она сказала, – а я отправился прямиком в командный шатер.

   За время моего отсутствия лагерь преобразился, что наводило на различные мысли. К примеру, я не рассчитывал, что наш, так сказать, проект с Макгаффином может стать долгосрочным, а основательность и капитальность лагеря исподволь на это намекали. Но была и светлая сторона: такими темпами строительства скоро здесь откроется полноценный парк развлечений, и не надо будет ходить далеко.

   У входа в шатер маячили близняшки, свеженькие и чем-то жутко довольные.

   -Привет, Адъютант, как дел? Как?

   -Эскапада? Уже смотрел отчет о вечеринке?

   -В нашей сториз? Листай карусельку.

   -Это еще что за хрень? – не понял я.

   -Мы еще не знаем, но звучит.

   -Клево. Почти так же клево, как.

   -Сто тысяч лайков.

   Так ничего и не догнав, я покачал головой и зашел в шатер. К моему удивлению наш главнокомандующий уже проснулся, хотя еще даже обеденное время не наступило. Он одиноко и несколько потерянно сидел за столом совещаний, неизвестно чего ожидая.

   -О, вы уже на боевом посту! – довольно клишировано попытался сострить я.

   -Так ведь это... служба, – по его интонации мне показалось, что он пытается оправдаться, и я заключил, что, похоже, проснулся он только что. Я поздравил себя с тем, что не слишком опоздал.

   Затрапезно выкатил на меня мутный глаз, заставив меня внутренне содрогнуться.

   -Скажи-ка, Статус, – спросил он, – у вина бывает срок хранения?

   -Как-то не замечал, – слегка напрягся я.

   Он пошамкал губами.

   -Да? Интересно. Сначала, вроде, нормальное было, а потом... моча мочой. Надо будет подыскать качественных производителей. Это же невозможно, как оно быстро портится. Я понимаю, не в холодильнике, но все же.

   -Обязательно займусь, – пообещал я.

   -Ладно, – задумчивое настроение сошло с лица командира, и он вдруг проявил не особо свойственную ему энергичность, – пора за работу. Все остальное подождет. Ибо мой священный долг неустанно отдавать всего себя во имя великих и праведных целей. Таким образом, до обеда– все равно еще повара не приготовили– успеем кое-что сделать. Я тут наметил нечто весьма важное. Пойдем со мной.

   В душе я застонал, потому что рассчитывал немного прилечь, но служба есть служба, ничего не поделаешь.

   Когда мы вышли из шатра, близняшки все еще ошивались поблизости. Затрапезно, как мог, пытался чеканить строевой шаг, смешно выбрасывая короткие ножки, подбрасывая в воздух медали и эполеты, а я ковылял позади с большим и тяжеленым знаменем.

   -О, у вас перформанс! – восхитилась Вера Кубизма. – А можно?

   -С вами? – обрадовалась Люба Харизма.

   Затрапезно остановился, повернулся к сестрам всем туловищем, окинул их взглядом. Мимоходом замечу, что близняшки сегодня устроили какой-то косплей и были похожи сейчас не то на супергероинь, не то на персонажей аниме. Как бы то ни было, похоже, их вид пришелся главнокомандующему по душе.

   -Не возражаю, – согласился он. – Это всех нас касается.

   И мы, уже вчетвером, отправились дальше вдоль забитого фургонами главного тракта в направлении города. В продолжение этого замечательного похода, пока я изнывал под тяжестью знамени, а сестры беззаботно порхали вокруг меня, Затрапезно толкал свою очередную великую речь.

   -Перед нами стоят глобальные и, не побоюсь этого слова, героические задачи, – вещал он, продолжая чеканить шаг. – Без малейшей тени сомнения я взвалил на свои плечи эту священную миссию, и вправе требовать такой же полной отдачи и от вас. Что это, Статус?

   На пространстве у въезда в город возник небольшой затор, потому что прямо поперек тракта появилось уже что-то похожее на ворота. По пути в лагерь я их что-то не заметил, может быть, потому, что водитель нашего двухлошадного такси предупредил, что объедет пробки. «Вся центральная стоит», – сказал он, но я тогда не придал этому значения.

   -Ворота, – сказал я, возвысив голос, поскольку вокруг сделалось как-то шумно, – и забор.

   -Да, я вижу, что забор, – нахмурился Затрапезно.

   Я глянул в обе стороны от тракта. Строительство продвинулось уже довольно далеко. Не сказать, что основательно, но стук плотницких молотков был отсюда уже почти не слышен, а на заборе появилось еще больше солнечных зеленых лугов, голубого неба и Свидетелей Иеговы.

   Кажется, наш командир слегка растерялся от этого зрелища, да тут еще подошла эта крикливая женщина в очках с толстыми стеклами.

   -Вы из какой группы? – воинственно спросила она. – Я же предупреждала, не разбредаться. По графику стоянка здесь не предусмотрена. Немедленно по фургонам!

   Затрапезно выкатил на нее глаза, открыл свой широкий рот, квакнул что-то невразумительное и начал бочком отходить в сторонку.

   -Женщина, успокойтесь, мы не из ваших, – сказал я.– Не туристы и ни разу не на экскурсии.

   Поморщившись, я закинул на плечо древко знамени и поспешил за своим командиром. Экскурсовода я, похоже, не убедил, потому что она увязалась за мной, глядя с большим подозрением. А следом бежали близняшки, искренне забавляясь ситуацией. Окружив тетеньку, они тыкали в нее воображаемыми волшебными палочками и весело хихикали. Однако опытного работника сферы туризма было не так-то легко смутить.

   -На место сборов! Живо! – крикнула она, схватила за руку и утащила куда-то в толпу одну из сестер.

   Оставшись в одиночестве, вторая, а это была Люба Харизма, мгновенно притухла, а взгляд ее больших кавайных глаз стал настолько потерянным, что больно было смотреть.

   -Вы меня тащите? – жалобно спросила она. – Вы что с ума?

   -Господи, найди Веру! – воскликнул я.

   Люба незамедлительно испарилась, и мы с главнокомандующим снова остались вдвоем. Затрапезно тем временем обернулся, увидел, что женщина нас больше не преследует и остановился, делая вид, что спешил именно в это место, увидев, должно быть, что-то интересное. Впрочем, интересного здесь и в самом деле хватало. Мы оказались у самых ворот и своими глазами смогли увидеть причину затора. Командир стражи и водитель фургона орали друг на друга, намертво перекрыв дорогу. Водитель был незнакомым, а в командире я узнал того самого, который вечером подходил к нам на площади.

   -Я тебе говорю, ты идешь с перегрузом! – орал он. – Не положено!

   -А я тебе говорю, я всю жизнь тут езжу! – орал в ответ водитель.

   -Видишь ворота? – не сдавался охранник. – Раз они стоят, значит, должны быть правила.

   -А ты мне не тычь своими правилами! Вы для этого ворота поставили? Честных людей не знаете уже, как еще притеснить?

   -Без разрешения не пущу! Да я вообще могу закрыть тебя до выяснения!

   -Черт! Ну давай как-то договариваться, что ли?

   -Вот с этого и надо было начинать, – сразу потеплел знакомый служитель порядка.

   И тут он заметил меня и Затрапезно и слегка побледнел.

   -Никуда не уходи, – бросил он преисполнившемуся смиренного фатализма водителю, как будто тот мог что-то поделать, и подошел к нам.

   -Это вторжение? – тревожно спросил он.

   Я и сам не знал, зачем мы здесь в столь неурочный час и покосился на своего командира, который совсем не желал мне помогать и не проявлял никаких признаков понимания.

   -Да нет, мы так, осматриваемся, – осторожно сказал я.– Гляжу, у вас тут забор строят.

   Охранник вздохнул с видимым облегчением.

   -А? Забор? Нет, забор еще не начали, но скоро начнут.

   Тут уже я слегка потерялся.

   -А это что? Похоже ведь на забор?

   -Это ограждают место строительства забора, – он глянул на меня, как на дурачка. – Любая стройка с этого начинается.

   -Я правильно понимаю, вы строите забор, чтобы за ним построить забор?

   -Именно так. Вы не подумайте, деньги тут заложены серьезные.

   -Что ж, доходчиво и убедительно, – кивнул я.

   Затрапезно, в душевном ошеломлении взирающий на новые ворота, начал вдруг подавать признаки жизни: он как-то странно задергался, потом повернулся ко мне, и я без труда прочел на его лице глубокую человеческую драму.

   -Вот, что здесь происходит! – вскричал он.

   Как же ты не вовремя, подумал я с некоторой неприязнью. Что опять?

   -Да! – не унимался Затрапезно. – Теперь мне многое становится понятным!

   -Можно я пойду? – спросил командир караула. – Ну, если я вам больше не нужен?

   -Что? А, да, конечно, – рассеянно кивнул я, сам с опаской ожидая, куда еще вывернет затейливая мысль главнокомандующего. Можешь назвать это интуицией, я назову это чуйкой. Как говорится, в воздухе витало предчувствие чего-то неотвратимого.

   Как раз в этот момент показались снова воссоединившиеся близняшки, и теперь они были настроены не столь беззаботно.

   -Это просто какой-то! – воскликнула Вера Кубизма.

   -Кошмар! – воскликнула Люба Харизма. – Люди приезжают отрешиться от груза забот, но по большому.

   -Счету ничего в их натуре не меняется. А некоторые экземпляры.

   -Так и вовсе погрязли в своей беспардонности, глупости и жадности. Этот город однозначно достоин.

   -Уничтожения. Когда штурм? Предлагаем.

   -Начать атаку немедленно.

   Они, конечно, слегка сбили Затрапезно с его мысли, но всем на удивление, он сделался вдруг почти адекватным, если это слово вообще к нему применимо.

   -Подождите, мои милые и храбрые подопечные, – сказал он. – Об этом и речь. Я понял сейчас, что враг наш еще более хитер и коварен, чем доносила разведка, а рубежи его даже крепче, чем можно было бы предположить. И еще я, как заботливый и сердечный отец, в ответе за всех вас, мои бойцы и соратники. И поэтому простым штурмом мы вопрос не решим. Нам не нужна бессмысленная бойня, только недальновидные командиры поступили бы так. Мы же, проявив недюжинную смекалку и поистине превосходный стратегический гений, возьмем город измором. Адъютант, записывай!

   -Да я запомню, – сказал я.

   Затрапезно набрал в грудь побольше воздуха и изрек свое историческое:

   -Сим приказываю: сомкнуть вокруг неприступного города кольцо блокады!

   -Получается, мы в осаде? – почти обрадованно спросил меня не успевший уйти командир стражи, начавший было нервничать при появлении близняшек и их пламенных призывов.

   -Выходит, что так.

   -А, тогда ладно. Ну, я пошел.

   И он удалился обратно на свой пост у ворот. Я тоже как-то успокоился. Признаться, мне сегодня не особо хотелось воевать. Осада, так осада, подумал я. Это еще куда ни шло.

   -Значит, решено! – заключил Затрапезно таким тоном, будто с облегчением сложил наконец с себя непосильную ношу и с наслаждением распрямил усталую спину. – Предлагаю отправиться обратно, здесь нам больше делать нечего. Обед, наверное, уже стынет. Потом можно будет немножко вздремнуть, раз уж мы разобрались со столь сложным вопросом. Думаю, все заслужили небольшой отдых. Ну а вечером что? Может быть, небольшой фуршет по случаю открытия новой фазы нашей благородной кампании?

   Скажу тебе, дружок, что у меня не было никаких возражений на этот счет. И как же я заблуждался! Моя чуйка, оказывается, совсем неспроста свербела во мне, предвещая, что ничего хорошего ждать не стоит. Так и получилось. Мимолетное решение вылилось в итоге в те самые шестьсот восемнадцать тягомотных дней знаменитой осады. Я, конечно, ни о чем таком не подозревал и не думал, но насколько это меня извиняет? В жизни ничего нельзя переиграть, но, если бы я и близняшки смогли на чем-то настоять... возможно ли, что история пошла бы совсем по другим рельсам? Было ли это пресловутой точкой бифуркации? Никто теперь не узнает. Так получается, парень, когда думаешь только о своих сиюминутных потребностях, когда жаждешь вкусить бестолковой и преходящей выгоды. Это не моралите, но все-таки мотай на ус.

   Так вот... Охра завернула бы что-нибудь изящное, а я скажу простой, избитой фразой: мы переходим к самым печальным страницам нашей истории.

   На то, чтобы сомкнуть кольцо осады вокруг города у нас ушло несколько месяцев. Не то, чтобы мы были не в состоянии развернуть войска быстрее, но мы не могли опережать строителей забора, потому что это выглядело бы странно. А у них был свой график строительства, да и тот они безбожно затягивали. Не единожды мне, как адъютанту и заинтересованному лицу, довелось участвовать в рабочих планерках исполнителей и генподрядчиков по вопросам стройготовности. Они были однообразны, и все сводились к тому, на сколько метров мы еще сможем продвинуть забор и войско в обозримом будущем в условиях жесткой оптимизации и дефицита поставок. Я также периодически отчитывался перед своим главнокомандующим генерал генеральским Затрапезно, но он не особенно вникал в то, что, может быть, справедливо считал мелкими деталями, предпочитая общее руководство.

   -Ну как движется наша осада? – спрашивал он.

   -Да потихоньку, – отвечал я.

   -Вот и чудесно.

   В то время, когда мы все в той или иной степени подходили к тяжелому экзистенциальному кризису, нашего командира, вроде как, все устраивало. Придя к разумному, по его мнению, компромиссу со своим грузом ответственности, он заметно успокоился и все дни пребывал едва ли не в благодушном настроении. У него даже вошло в привычку выходить поутру на тракт и горделиво смотреть на нашу армию, медленно ползущую вдоль забора.

   -Очень хорошо, – приговаривал он в такие моменты. – Не сомневаюсь, что в скором времени враг будет изнурен и повержен. Выражаю глубокую уверенность в идейной последовательности нашей линии.

   После этого он, как правило, снова отправлялся на боковую.

   Разочарование, это то чувство, которое медленно, но верно зрело во мне подобно диковинному овощу или, вернее того, некой злокачественной опухоли. Я и раньше знал, что в этой жизни главную скрипку играют бездарности, но даже не задумывался, что эта стена может оказаться непробиваемой. Постепенно Затрапезно в моих глазах превращался в некомпетентного военачальника, которому остался лишь маленький шаг до вердикта о служебном несоответствии. Впрочем, я пытался и так, и эдак, под самыми разными углами разобрать сущность его стратегических парадигм. Вдруг это мы все ошибаемся и на самом деле имеем дело с чем-то по-настоящему дальновидным, образцовым и совершенным по своему исполнению, с чем-то воистину шедевральным? Хотел бы я, конечно, однажды прозреть и воскликнуть: «вот это, блин, задумка, командир! Вот это мощь! Вот это, я понимаю, гений!», но ничего у меня не получалось, потому что я по-прежнему видел вокруг себя неприглядную действительность. Разочарование достигло той степени накала, когда я готов был позволить себе, пусть и в неявной форме, попытаться оспорить его непопулярные решения, тем самым усомнившись в их правильности.

   Однажды, когда мы в очередной раз вышли на тракт, чтобы командир смог привычно восхититься развертыванием наших войск, я довольно деликатно заметил:

   -Движение сегодня просто сумасшедшее.

   В самом деле, в город и из города нескончаемым потоком мчались фургоны и телеги с туристами и различными грузами и просто одинокие веселые всадники на своих мустангах. Власти города подняли въездную пошлину из-за осадного положения и ввели выборочный досмотр, чем основательно пополнили свою и без того богатую казну, а в остальном город жил своей обычной жизнью.

   Затрапезно не понял моего тонкого намека.

   -Да уж, – рассеянно согласился он, – сейчас самый пик сезона. А может быть, здесь так круглый год, я точно не знаю. Пытаюсь читать путеводитель, но... засыпаю. Скучновато как-то.

   Я решил действовать чуть более грубо.

   -Не стоит ли в таком случае отрезать их... так сказать... от всяких источников... благоденствия? В этом и заключается смысл осады, нет?

   Затрапезно глянул на меня столь снисходительно, что мне стало тошно от его самодовольства и непрошибаемой самоуверенности. Знаешь такой взгляд? Типа: ты что, дурак, что ли?

   -Мой мальчик, если бы все было так просто, – сказал он, и слова его были такими же тошнотными, как и его взгляд.

   Я уже понял, что сейчас меня, мягко говоря, распнут в форме познавательной лекции. Затрапезно повернул ко мне свое туловище и, глядя снизу-вверх, но высокомерно, начал свой моральный блицкриг:

   -Позволю себе кое-что прояснить. Разумеется, я понимаю, держать в голове общую картину со всеми ее нюансами и тонкостями, это прерогатива начальства, в данном случае моя, но и мотивировать подчиненных в меру... ээээ... их умственных способностей тоже как бы входит в мою задачу. Видишь ли, мы находимся здесь, чтобы совершить трудную и ответственную работу. Прошу, относись к этому именно как к важной и необходимой для всего человечества работе.

   Я слегка абстрагировался, поэтому слышал только «ква-ква-ква». Я и так знал все, что он может сказать.

   -И здесь мы подходим к самому важному, – продолжал Затрапезно. – К важному и еще раз к важному. К важному. Мы должны бережно относиться к интересам населения всего прогрессивного свободного мира, во имя которого мы здесь и работаем. А интересы населения пролегают во всех сферах, в том числе и в данном городе, и мы ни коим образом не можем их ущемлять. Мы здесь для того, чтобы добиться положительных результатов, и нам совсем не нужны иски от транснациональных компаний.

   -В целом понятно, – сказал я, потому что в целом мне действительно было понятно, – но... как же мы сможем, говоря вашими же словами, изнурить противника?

   Еще один памятный взгляд, объясняющий, почему, я, собственно, дебил, прошу прощения за неполиткорректное слово. Солнечный человечек, скажем так. Мне кажется, Затрапезно даже нравилось беседовать со мной. Ну, примерно, как мне с тобой. Ох, и частенько я в ту пору ловил на себе подобные взгляды! Однажды, помню, на очередной планерке по возведению забора я, от нечего, видно, делать, заявил, что наша доблестная армия могла бы принять какое-нибудь участие в многострадальном проекте, чтобы хоть чем-нибудь заняться, помочь людьми и ресурсами, да и достроить наконец этот гребаный забор. Одно, мол, дело делаем в конце-то концов. Вот так же на меня посмотрели. А где ваша лицензия? А что скажут профсоюзы? И чего это вы наш хлеб забираете? Каждый должен заниматься исключительно своим делом, иначе наступит бардак и хаос. Ладно, это так, к слову пришлось.

   -Мы не пасуем перед трудностями, и я хочу, чтобы ты сберег эти простые слова в своем сердце, – изрек Затрапезно.

   А что мне еще оставалось? Я сберег, мать их.

   И мы, как могли, продолжали не пасовать.

   Это было трудно и у всех происходило по-разному, но еще долгое время, пока все вокруг становилось только хуже, мы продолжали сохранять природный оптимизм и надежду.

   Виделись мы уже не настолько часто, как хотелось бы. В большинстве своем армия изнывала от безделья, но, по мере продвижения стены, части войск медленно, но уверенно отдалялись от главной ставки, где я оставался при главнокомандующем. Отношения с Эскападой, с которой я одно время сошелся, не получили какого-нибудь особого продолжения. Мы продолжали время от времени встречаться, но без обязательств, хотя потом говорили, что это от нее я понахватался всего этого гонора и плоских армейских шуток. Возможно. Мы всегда были и остаемся друзьями, а друзья, как правило, подвержены взаимному влиянию. Почему и проскальзывают сейчас в моей живой прямой речи интонации Охры, как ты, наверное, уже заметил. Кстати, это была ее просьба, чтобы я побеседовал с тобой, так сказать, по-мужски. Охра у нас очень чуткая и впечатлительная. Что ж, во исполнение ее просьбы, и чтобы ты не распускал сопли из-за своей Полины, скажу, что в жизни совсем не обязательно зацикливаться на чем-то одном, пускай даже тебе кажется, что без этого ты не проживешь. Очень даже проживешь, дай только время. Я, например, сошелся также со всеми северными воительницами Эскапады, а потом и вовсе переключился на близняшек. А близняшки, как ты догадываешься, у нас идут в комплекте, и нечего тут краснеть. Охра ожидает, что я тебя как-нибудь... не знаю, утешу, что ли, но я смотрю на свою задачу гораздо шире. Я еще сделаю из тебя настоящего мужика, хоть ты и похож на девку, не в обиду тебе будет сказано. Так что, внимай.