Текст книги "Лето"
Автор книги: Георгий Старков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Георгий Старков
Лето
Утро наступило внезапно – казалось бы, только пару часов назад ночь спустилась на землю и торжественно висела на улицах города, словно пришла на многие годы. Но вот ночь уже отходит на запад, теснимая лучами восходящего солнца, и небо на кромке горизонта тихо алеет, обретая пунцовый цвет.
Алесса не спала в эту ночь – провела время за играми, наслаждаясь свободой, которую давало отсутствие матери. Мать вечером ушла на какое-то важное собрание (в последнее время их, этих собраний, было пруд пруди), и сказала, что вернётся только днём. А то и после обеда. Алессе тоже не полагалось сидеть просто так – мать строго наказала её прочитать и вызубрить до буквы очередную главу Святого Писания, предупредив, что будет спрашивать. Что Алесса и делала – в первый час одиночества. Но потом, когда буквы стали слипаться в одну кашицу перед глазами, она решила, что пора это безобразие прекратить. Выкинув книгу под кровать, где ей было самое место, она взялась за свой альбом и начала рисовать. Рисовала до поздней ночи – когда она отложила карандаш, за окном было темно (в этих краях даже в разгар лета ночная тьма оставалась такой же густой), а белые листы были изрисованы очередной порцией её фантазий. Алесса тщательно поставила роспись в углу каждого рисунка, прежде чем закрыть альбом. Где-то она слышала, что настоящие художники так и делают. Когда она вырастет, обязательно станет настоящим художником. Пока у неё получается не очень, но если она будет рисовать много, то добьётся своего.
После рисунков она пошла играть по дому. Вот это было удовольствие высшей пробы – ведь если бы мать была дома, разве разрешила бы она ей входить в её спальню, играя в монстра и охотника?.. Нет, конечно. Спальня матери идеально подходила для этой игры, со своими тёмными углами и странным пещерным беспорядком. Монстры здесь, они могут прятаться где угодно…
– Бу-у-у! – кричала Алесса, выскакивая из-под кровати и клацая зубами. И тут же валилась на спину в изображении смертельного ужаса, перекатываясь по мягкому матрасу.
– Нет-нет, не ешь меня, уходи!
– Бу-у-у!
До чего же это здорово – лежать на её кровати и смотреть на сверкающее миражом зеркало в углу. На собственное искажённое отражение. Вот Алесса, вот ещё одна. Она даже попыталась с ней заговорить, но отражение молчало, тупо копируя её движения. Из-за полумрака лица не было видно, и в какой-то момент она подумала: а вдруг это вовсе не она, а кто-то другой? Вдруг это тот самый монстр?..
– Попался! – Алесса вскочила с кровати, и вторая девочка тоже поспешно спрыгнула на пол. – Вот ты где! Всё, я тебя нашла, и теперь ты умрёшь!
Она подбежала к зеркалу и остановилась. Конечно, никакой это был не монстр, и вблизи это было хорошо заметно: на ней её лицо, её волосы, даже одежда её. Так что Алесса не стала её убивать. Ограничилась тем, что насмешливо высунула язык. Отражение ответило тем же. Алесса рассмеялась и выбежала из комнаты.
Ночь была хоть и короткой, но насыщенной. Она поиграла во все игры, которые знала, в некоторые – даже по нескольку раз. Пару раз думала, что вот-вот заснёт, но стоически одерживала победу в борьбе с подступающей истомой. Это была ещё одна игра. Утро настало Алессу сонно сидящей за столиком в своей комнате. Она тасовала в руках истрепавшуюся колоду карт (была горда тем, что тасовать получалось у неё всё лучше) и сосредоточенно рассматривала коллекцию бабочек на стене. Это была её коллекция. Она сама выловила каждую летунью и прикрепила к листу белой бумаги, заботливо расправив крылья. На бумаге сейчас были тридцать две штуки бабочек. Конечно, о том, чтобы все они были разного вида, не шло и речи – в их местности водилось от силы пять-шесть видов. Алесса надеялась, что за лето она сумеет довести численность коллекции до пятидесяти, но осень уже была за порогом, а солнечных дней, когда бабочки порхали от одного цветка к другому, становилось меньше. Всё чаще шли дожди. Сегодняшнее утро – ясное и чистое, без единого пёрышка на небе – было скорее исключением, чем правилом. Если порезвиться в лугу за домом часок-другой, можно основательно пополнить коллекцию.
То, что Алесса изучала коллекцию, означало, что все остальные игры кончились. Подступал новый прилив желания спать – и на этот раз бой наверняка будет проигран. Алесса вздохнула, отложила колоду и поплелась на кровать. Когда она проснётся, мать, скорее всего, уже будет дома. Конец веселью. Алесса только надеялась, что она будет в добром расположении духа, как обычно бывало после ночных собраний. Может, даже испечёт пудинг. С этой робкой мечтой она залезла на постель и зажмурила глаза.
Но заснуть ей не удалось: едва она устроилась поудобнее, как услышала чьи-то осторожные шаги за стеной. Шаги очень медленно перемещались вдоль стены, приближаясь к её окну. Алесса нахмурилась, натянув одеяло до подбородка. Кто там ходит-бродит?.. В их загородном домишке прохожие были большой редкостью. Если и приходили, то лично к маме и большими группами. А здесь – явно один человек, и он подбирается к её комнате. Воображение тут же нарисовало монстра, ковыляющего на трехпалых ногах, истекая слизью. Из большой зубастой пасти капает прозрачная слюна.
– Кто там?.. – закричала она, стараясь придать голосу грозный оттенок. Шаги на секунду замерли, потом поспешно затопали дальше. В проёме окна на фоне ярко-голубого неба показался человек. А точнее – щуплый мальчик в зелёном свитере и в красной бейсболке, явно великоватой по размеру.
– Алесса? Это я.
– Стэн! – она одновременно испытала радость и раздражение. – Что ты здесь делаешь?
– Мои родители уехали на собрание, – он говорил шёпотом, постоянно оглядываясь через плечо. – Я тайком ушёл из дома. А твоя мама? Она здесь?
– Нет, она тоже на собрании, – Алесса села на кровати. – Наверное, у них очень важная встреча. Почему ты сюда пришёл?
Стэн приложил к стеклу окна свои ладони, оставив смутный отпечаток пятерен:
– Ты сейчас можешь уйти из дома?
– Что? – Алесса подошла к окну. – Куда уйти?
– Ненадолго, – он стал говорить громче. – В лес за пустырём. Я хочу тебе что-то показать.
– Что?
– Большую бабочку, – Стэн мечтательно улыбнулся. – Я поймал её два дня назад… два дня назад – как это называется?
– Позавчера, – подсказала Алесса.
– Позавчера, вот. Она летала плохо, поэтому я и поймал. Но не принёс её домой, потому что мама и папа тогда отругали бы меня, – Стэн вздохнул и поправил бейсболку.
– Почему?
– Они не любят мёртвых бабочек. А эта была очень большая.
– Так уж очень-очень? – Алесса кинула недоверчивый взгляд на своё сокровище на стене. – Я смогу удержать её на ладони?
– Нет, наверное, нет, – Стэн замотал головой. – Пойдём, ты сама увидишь. Идёшь?
– Я не знаю, – Алесса наморщила лоб. С одной стороны, ей всё ещё хотелось спать, а с другой – рассказ Стэна завлёк её. Огромная бабочка, не поместишь на ладони!.. Такая, без сомнения, стала бы венцом её коллекции. Стэн знал это; она как-то раз показала ему. Потому он и пришёл к ней.
Стэн ждал, пожёвывая щёки и водя пальцами по стеклу. Выводил то ли круг, то ли спираль. Алесса подумала о ночи, которая прошла, и о том, что мать скоро вернётся, снова запретив ей выходить из своей комнаты без разрешения. И решительно сказала:
– Хорошо, пойдём. Только быстро, идёт? А то мама скоро может прийти. Если меня не окажется дома, она накажет.
– Меня тоже накажут, – сказал Стэн; впрочем, лицо его прямо-таки засияло. – Это совсем недалеко. И мы пойдём быстро.
– Жди, я сейчас выйду…
Когда она вышла из дома, Стэн ждал на крыльце, зашнуровывая ботинки. Видимо, он проснулся недавно и одевался наспех. Увидев её, он выпрямился, но Алесса всё равно возвышалась над мальчиком на полголовы. Впрочем, вряд ли Стэн беспокоился по этому поводу.
– Пошли? – спросила Алесса, почему-то почувствовав себя неловко.
– Пошли, – кивнул он.
Сразу за домом начиналась поляна с высокой травой, на расстоянии полумили переходящая в лес. Трава была ещё сочной и мягкой, хотя первые краски жёлтого успели её коснуться. Стэн уверенно направился вперёд, небрежно сгибая руками особо высокие травинки, мешающие видеть. Не перекидываясь ни словом, они пересекли поляну, оставив за собой большой старый дом, огороженный низким заборчиком. Несколько раз Алесса тревожно оглядывалась: ей казалось, что из-за поворота пустынного утреннего шоссе вот-вот вырулит автомобиль матери, и она услышит её крик: «Куда собралась, негодница? Немедленно возвращайся!». Тогда уж точно придётся весь день просидеть взаперти в подвале. Но, к счастью, ни одной машины не было видно на дороге.
Когда опушка приблизилась и сменила цвет с чёрного, каким она казалась издалека, на зелёный, Алесса обеспокоенно спросила:
– Стэн, а мы не заблудимся? Мать говорила мне, что нельзя ходить в лес одной.
– Нет, я хорошо знаю этот лес, – заявил он не без гордости. – Мне папа и мама тоже не разрешали, но я всё равно иногда гуляю по лесу. Только не ночью, ночью там страшно.
– А что ты делаешь в лесу?
– Просто играю. Иногда в войну, иногда в прятки сам с собой. Или просто хожу и думаю.
– В прятки сам с собой? – Алесса прыснула. – Стэн, какой ты глупый! В прятки нельзя играть сам с собой. От кого прятаться, если ты один?
– А я играю, – Стэн надулся и перевернул бейсболку назад козырьком. Они уже вошли в лес. Солнце мелькало между стволами, то появляясь, то исчезая. – Если хорошо спрятаться, то иногда сам себя не находишь.
– Так невозможно, – упрямо возразила Алесса.
– Можно.
– Невозможно.
– Можно, – Стэн подбоченился. – Если не прекратишь, я не покажу тебе бабочку. И твоя капекция будет неполной.
– Коллекция, – строго поправила Алесса, однако перестала спорить. А вдруг Стэн и правда обидится, и им придётся вернуться просто так. После пути, который они уже прошли, это было бы донельзя глупо. Глупее, чем играть в прятки сам с собой.
Они давно уже потеряли опушку из виду; Стэн ловко перепрыгивал через поваленные стволы и кустики. Кажется, он видел в них какие-то указания на то, где находится поляна с бабочкой, но Алесса давно не разбирала, откуда они пришли и в какую сторону идут. Просто следовала за Стэном, полностью положившись на него. Над кронами пели птицы, и солнце с каждой минутой становилось выше. Намечался жаркий день.
– Стэн, скоро уже?
– Угу, – сказал он, сворачивая в сторону. Здесь деревья как будто стали гуще и темнее. Алессе пришло в голову, что они уже не в Тихом Холме; если выехать из города по шоссе, то там висит большой щит, после которого Тихий Холм заканчивается. В лесу щита не было, но означало ли это, что город не кончился? Этот лес – относится ли он к Тихому Холму, или это чужое место?
Они шли ещё пять минут, потом Стэн вдруг остановился. Алесса, тоже вынужденная встать как вкопанная, увидела за маячащей впереди красной бейсболкой крохотную полянку, не более сорока футов в длину. На поляне росла трава, но какая-то мелкая и блеклая по сравнению с великанами у её дома. Одинокий пенёк на краю поляны почернел, корни вывернулись из-под земли, похожие на протянутые руки.
– Вот, – сказал Стэн и указал пальцем. Встав рядом, Алесса проследила за жестом и увидела рядом с пнём мёртвого ворона, распластавшегося по траве. Чёрные крылья раскинулись и высохли, клюв вдавлен в землю.
– Это?.. – нерешительно спросила она.
– Да, та самая бабочка, – подтвердил Стэн, почёсывая шею. – Большая, правда?
– Стэн, разве это бабочка?
– Ну да. Бабочка. Я сам поймал её, – он чуть не обиделся.
Алесса осторожно подошла к мёртвой птице. От неё плохо пахло, так что пришлось зажать нос рукой и задержать дыхание. Ворон не шевелился; на голове сидела большая муха, блестящая на солнце зеленоватым отливом. Крылья, большие и чёрные, действительно не поместились бы на её ладони. Не только на ладони Алессы, но даже мамы и кого бы то ни было.
– Бабочка, – сказала она.
– Тебе не нравится? – в голосе Стэна сквозило беспокойство. – Раньше она не воняла. Наверное, её трогал какой-то зверь, пока нас не было.
Алесса взяла птицу за крыло и подняла на воздух. Муха улетела с возмущённым жужжанием. Голова птицы свесилась вниз; отломавшийся клюв остался лежать на земле.
– Стэн, а почему она сломанная?
– Она не могла лететь, – он подошёл к ней, присел на землю, взял клюв. – Наверное, была больная. Я подумал: какая большая бабочка, дай-ка я подарю её Алессе. Но она всё время от меня убегала по земле. Тогда я сделал вид, что ушёл, потом внезапно вырвался из-за дерева и – бух! – он топнул ботинками по земле. – И сломал. Нечаянно. Наверное, это можно приклеить заново…
Алесса пристально смотрела на ворона, пытаясь представить эту тушу на стене над столиком. Получалось плохо. Если повесить такую огромную бабочку, то придётся остальные убрать на полку. И неужели её комната тогда будет так ужасно пахнуть?.. Ну уж нет. Она покачала головой:
– Нет, Стэн, я не могу взять эту бабочку. Она… слишком большая.
– Да? – он огорчился. – Тогда, может быть, возьмёшь не всю бабочку, а только одно крыло? Крыло не очень большое.
Алесса снова посмотрела на птицу и нашла предложение Стэна вполне разумным. В конце концов, в коллекции не было бабочек с такими красивыми чёрными крыльями. А она может иногда смотреть на него и думать: «Это мне подарил Стэн».
– Хорошо, – сказала она; Стэн аж посветлел от счастья. – Но тогда нам нужно оторвать крыло. Ты это умеешь?
– Н-наверно, – Стэн почесал затылок. – Если ты положишь бабочку на землю и будешь держать ногой, то я буду тянуть её за крыло, пока оно не оторвётся. Они легко отрываются?
Алесса вспомнила, как несколько раз случайно оторвала крылья у бабочек, когда пыталась проколоть их булавкой, и сказала:
– Да, очень легко.
Она бережно положила птицу на землю и наступила на неё правой ногой. Тело было мягким и норовило сместиться из-под подошвы то вправо, то влево. Алесса наступала всё сильнее, пока ворон не оказался надёжно зажат. Стэн сел у её ноги и взялся за крыло. С первого рывка ничего не получилось; со второго тоже. Сцепив зубы, он тянул сильнее – пока Алесса не начала чувствовать, как ворон буквально выскальзывает из-под ноги. В отчаянии она навалилась всем весом на птицу. Стэн с остервенением дёргал крыло, не заметив, как бейсболка скатилась с головы. Через минуту, наконец, их объединённые усилия увенчались успехом: засохшее крыло нехотя отломилось у основания, заставив Стэна кубарем покатиться по поляне. Алесса с облегчением убрала ногу, налившуюся тяжестью от напряжения.
– Вот крыло! – Стэн сразу вскочил на ноги и побежал к ней, демонстрируя свою драгоценность. Алесса взяла воронье крыло, почувствовала в руке ворсистую шерсть, которыми оно было покрыто.
– Спасибо, Стэн, – искренне сказала она. Ещё некоторое время они стояли на поляне и молча смотрели на изувеченное тело птицы сверху вниз.
– Ты её совсем раздавила, – сказал Стэн. – У неё даже кровь вышла из глаз.
Алесса пожала плечами, не чувствуя себя особо виноватой. Она хотела уйти, мама скоро наверняка вернётся, но тут Стэн предложил:
– Нам нужно её похоронить.
– Бабочек не хоронят, – сказала она, нетерпеливо оглядываясь назад. Солнце уже не скрывалось между стволами; оно вознеслось высоко на синее небо, заливая лес лучистым сиянием. Щебет птиц стал громче.
– Стэн, пошли обратно. А не то нам попадёт. Я не хочу, чтобы мама меня била.
– Угу, – он шагнул вперёд и со всей силы наступил ворону на голову. Раздался хруст. Стэн повернул ногу, не отрывая от земли. Из-под подошвы вытекла почти чёрная маслянистая жидкость.
– Зачем ты это сделал? – удивилась Алесса.
– Если нельзя похоронить, то нужно сделать так, – сказал он. – Я думаю. Так гораздо лучше.
Алесса внимательно посмотрела на птицу, но не заметила, чтобы ей стало сколько-либо лучше. Но, по крайней мере, теперь чёрные глазки-пуговки не смотрели на небо, так что, может, бабочке действительно будет легче быть мёртвой.
– Ты прав, – сказала она Стэну. – Ну а теперь, показывай путь назад.
Дорога обратно заняла гораздо меньше времени, потому что Стэн не петлял между деревьями, отыскивая путь, как раньше. Уже через четверть часа они вышли на опушку леса и увидели серый автомобиль, мчащийся по далёкому шоссе. Не сбавляя скорости, автомобиль проехал мимо дома, вписался в крутой поворот и исчез за кромкой подступающего к дороге леса. Небо растеряло утреннюю лакировку лазурью и стало пронзительно-синим. На севере выступили несколько совершенно чёрных туч, на которые Алесса не могла не обратить внимания.
– Смотри, – сказала она Стэну. – Наверное, будет гроза. Каждый раз, когда я вижу такие тучи, вечером начинается гроза.
– Это плохо, – отозвался Стэн, с энтузиазмом ломая шуршащие травяные заросли.
– Нет, это хорошо, – возразила Алесса. Реакция Стэна обескуражила её, потому что ей гроза нравилась. Особенно классно бывало, когда на улице сверкали белые молнии и грохотал гром, как пустая бочка, брошенная на настил, а она сидела в своей комнате и тихо повизгивала с каждым раскатом. Этим летом гроз было очень мало – всего один-два. Так что жаркий день обрёл новую приятную интригу: что же будет после обеда? Заполонят ли эти тучи всё небо, будут ли грохот и вспышки, или стихия обойдёт их стороной? Алесса надеялась на лучшее.
Они вошли во двор, подошли к крыльцу. Мамы ещё не было; дверь стояла такой же полуоткрытой, как было, когда они уходили. Перед тем, как войти, Алесса повернулась к Стэну, который – вот смешно, – опять начал зашнуровывать ботинки, едва оказавшись на крыльце.
– Пока, Стэн, – сказала Алесса и покачала новообретённым крылом. Получилось забавно, она даже немного похихикала, но Стэн почему-то не поддержал её смех. Закончив возиться со шнурками, он пристально смотрел на неё – так, что ей даже стало неудобно.
– Что такое, Стэн? У меня прыщик вылез на носу?
– Нет, прыщика нет, – впрочем, взгляд Стэна всё-таки метнулся на мгновение к её носу. – А что ты будешь сейчас делать?
– Спать, – Алесса сладко потянулась. – А ты пойдёшь домой, да?
– Пойду, – Стэн кивнул. Дом у него находился недалеко, за той самой полосой леса, где скрылся автомобиль. Собственно, это и стало причиной того, что Алесса была знакома со Стэном больше, чем с другими одноклассниками. Клаудия, её лучшая подруга, не училась: отец почему-то не позволял ей ходить в школу. Все девочки (и даже парни) в классе относились к Алессе из рук вон плохо. Кроме насмешек и издёвок, она от них ничего не слышала. Даже незабвенный Стэнли Колман иногда бывал в их гогочущей стайке – хотя несравненно реже, чем, скажем, толстячок Билли Реган. Впрочем, в это летнее утро Алесса была готова ему это простить.
Но только ему.
– Пока, – Стэн помахал ей рукой.
– Пока.
Алесса вошла в дом, сжимая воронье крыло в ладони. Сумрак дома и прохлада подействовали сразу: разом навалилась усталость, накопившаяся за бессонную ночь и бессонное утро. Сладко позёвывая, она прошествовала в спальню, положила крыло на столик и легла на кровать. Нужно было заснуть как можно быстрее, потому что когда мама придёт, она обязательно разбудит её, скажет, что негоже средь бела дня дрыхнуть, как лентяйка. И спросит, выучила ли она Святое Писание. А она не выучила, играла всю ночь. Алесса вздохнула и сомкнула веки. Это будет, когда она проснётся. А теперь – спать и видеть сны…
Стук в окно заставил её вздрогнуть и открыть глаза. Всё тот же мальчик в той же красной бейсболке смущённо улыбался. Алесса подумала, что весь утренний поход в лес ей приснился, и теперь только всё началось по-настоящему. И Стэн сейчас снова скажет: «Алесса? Это я».
Но он сказал другое:
– Я хотел спросить… а можно я ещё приду к тебе, когда наши мамы и папы уедут на собрание?
– Зачем? – сонно спросила Алесса. Но всё-таки встала и подошла к окну, протирая глаза.
– Не знаю, – сказал Стэн и быстро добавил. – Например, я могу поймать тебе ещё одну бабочку.
– Хорошо, – ответила Алесса, улыбаясь. – Только на этот раз белую бабочку, хорошо? И не большую, а маленькую. Чтобы в кулаке помещалось.
– Ага, – Стэн радостно закивал. – В кулаке. Я понял. Я найду белую бабочку. Пока!
Алесса и не успела ничего сказать, как он побежал прочь, перепрыгивая с одной ноги на другую. Пробежав десять шагов, обернулся и помахал ей рукой. Алесса не стала отвечать: всё равно он бы не увидел её за стеклом с такого расстояния.
Стэн – её парень. Алесса наморщила лоб, когда в голову пришла такая шальная мысль. Он приходит к ней. Он придёт ещё, и они опять пойдут гулять, совсем как взрослые. А она – девушка Стэна. Нужно будет рассказать об этом Клаудии, пусть позавидует. Хотя нет… не стоит. А то Клаудия опять заплачет, и придётся её успокаивать. Ах, если бы можно было рассказать это ненавистной белой роже Даффи, которая вечно измывается над ней в школе…
Теперь нужно просто дождаться, когда мама в следующий раз уйдёт на ночное собрание. Долго ждать не придётся, потому что собрания бывают всё чаще и чаще. Мама говорит, это из-за того, что скоро случится нечто очень большое и важное для них всех. И при этом так странно на неё смотрит…
Не выпуская приятные мысли из головы, Алесса вернулась на кровать и улеглась в который уже раз. Перед тем, как закрыть глаза, она последним взором посмотрела в окно, в сверкающее небо, пересечённое слоёными тучами. Нет, всё-таки гроза будет, радостно подумала она. Скоро будет гроза, гром и молнии. Она заснула, пока эта мысль не угасла в голове, и спала долго и крепко – до тех пор, пока чёрный автомобиль матери не свернул с шоссе и не подъехал к дому, безостановочно тарахтя мотором, и тучи не стали больше и темнее, и летний день не начал незаметно катиться к своему окончанию.
