Текст книги "Незримый мост (в сокращении)"

Автор книги: Георгий Мартынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Больно?

Пальцы врача осторожно ощупывали правый бок Аксенова. Но, очевидно, боль не появлялась, потому что капитан попрежнему улыбался.

– У меня даже голова не болит, – сказал он.

– А почему вы думаете, что она должна болеть?

– От наркоза.

– Какого наркоза?

– Что-то я вас плохо понимаю, доктор, – сказал Аксенов. Вы же чинили меня под наркозом, не правда ли? Иначе я бы не мог ничего не почувствовать. Разве не так?

– А сейчас вы что-нибудь чувствуете?

– Только одно – желание встать.

– Придется немного подождать. Сейчас сделаем вам повторный снимок.

– А это зачем?

Врач ничего не ответил и вышел. Почти тотчас же в палату вошла медсестра. Но Кузьминых успел прошептать на ухо капитану:

– Не было никакого наркоза. С вами ничего не делали. Вы просто заснули.

– Это странно! – сказал Аксенов. – Почему же я не чувствую боли при дыхании? Разве первый снимок ошибка?

"Вот, вот! – подумал Кузьминых. – Именно так и будут рассуждать все. И никто не поверит ни в какую "завесу". Ошибка! И больше ничего!"

Он нисколько не сомневался в том, что капитан Аксенов уже здоров. Повторный снимок обязательно покажет, что перелома ребер нет. Но как и чем объяснить то, что зафиксировано на первом снимке? От фотодокумента не отмахнешься!..

– Помогите больному встать, – сказала медсестра.

– Я могу встать и сам. – С этими словами Аксенов легко поднялся на ноги.

Сестра укоризненно покачала головой.

Идя по коридору вслед за Аксеновым и сестрой, Кузьминых видел, что походка его начальника совсем не та, что была у него, когда он шел из своего кабинета к машине скорой помощи. Сомнения не было – капитан действительно здоров! В чем же тут дело?..

Этот же вопрос старший лейтенант задал и главному врачу. Тот удивленно посмотрел на него.

– О чем вы меня спрашиваете?

– О том и о другом.

– Относительно больного ничего сказать сейчас не могу. Подождем снимка. А относительно "другого", позвольте повторить ваши же слова: вопрос не по адресу.

– Кого же спрашивать?

– Боюсь, что некого.

С минуту оба молчали.

– Не кажется ли вам, – сказал Кузьминых, – что все обстоятельства этого дела следует заактировать?

– Для чего? И для кого?

– Для тех, кто заинтересуется этим. Хотя вы и говорите, что спрашивать некого, думаю, что найдутся люди, которым наш акт может пригодиться.

– Кому это может пригодиться?

– Науке!

Снова молчание.

– Пишите акт, – сказал главврач. – И простите меня! Я совсем потерял голову. Разумеется, вы правы! Садитесь за мой стол.

Вошла медсестра и подала ему мокрый еще снимок.

– Милое дело! – сказал врач. – Посмотрите!

– Зачем мне смотреть? Я в этом все равно ничего не смыслю. Знаю, что капитан Аксенов здоров и перелома ребер у него нет. Больше нет!

– Что значит "больше нет"?

– Это значит, что перелом был, а теперь его нет. И именно потому мы с вами составляем акт.

– Фиксируем то, чего не понимаем?

– Да! И вряд ли поймем когда-нибудь.

– Тогда еще раз спрошу: кому же нужен наш акт?

– Науке! – повторил Кузьминых. – Но не медицине и не криминалистике. Впрочем, – прибавил он, – относительно медицины я, может быть, и не прав, судя по тому, что произошло с капитаном Аксеновым на наших глазах.

"А что же, собственно говоря, произошло на наших глазах? – тут же подумал он. – Ровно ничего! К капитану нельзя было подойти, потому что "нечто" мешало. Вот и все, что мы знаем. Правда, это "нечто" или "некто" вылечило его за то время, пока никто не мог подойти и помешать. Но чему помешать? Или, быть может, кому? Нет, лучше не пытаться найти разгадку! С ума можно сойти!"

– Давайте писать акт, – сказал он таким тоном, словно хотел успокоить себя и главного врача. – Что еще нам остается? Это тот редкий случай, когда думать вредно...

Сотрудники милиции не очень удивились, когда увидели своего начальника. Капитан выглядел как обычно, а на вопросы о самочувствии коротко отвечал: "Нормально!", не вдаваясь в подробности.

Н...ск стоял на полпути между районным и областным центрами, поэтому ожидаемые машины прибыли почти одновременно. Из района приехали майор и капитан, а из областиподполковник и судебно-медицинский эксперт областного управления, психиатр по специальности. Его присутствие красноречиво свидетельствовало о возникших относительно Аксенова подозрениях.

– Ну что ж, давайте показывайте, что у вас здесь произошло, – сказал подполковник, и в тоне, каким была сказана эта фраза, отчетливо прозвучало; "если у вас действительно что-то произошло".

"Ладно, дорогие товарищи, – подумал Кузьминых. – Хорошо смеется тот, кто смеется последним! Посмотрю я на вас через пару минут, там, в кабинете".

Уходя в поликлинику, он запер дверь, чтобы никто не входил и ничего не трогал. Начальство должно было увидеть все в том виде, в каком он оставил, на случай, если захочет произвести следствие по всем правилам.

Кузьминых достал ключ и отпер дверь.

– Прошу вас! – сказал Аксенов.

Переступив порог, все остановились – гости от удивления, а хозяева в полной растерянности.

ТУШИ БЫКА В КАБИНЕТЕ НЕ БЫЛО!

– Так! – многозначительно сказал подполковник. – Этого следовало ожидать!

Капитан Аксенов протянул руку, указывая на что-то, лежавшее на полу.

Это были шесть кусочков свинца, в которых нетрудно было узнать слегка деформированные пистолетные пули. Они лежали на том самом месте, где упал СРАЖЕННЫЙ ИМИ симментальский бык, непостижимым образом исчезнувший из запертого кабинета.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ,

в которой подводится итог событиям двенадцатого января и по

является первый проблеск разгадки

– Кому вы оставляли ключ? – спросил капитан Аксенов.

Кузьминых вынул из кармана связку ключей.

– Никому, – ответил он. – Вот! Все на месте.

От волнения оба начисто забыли, что всего минуту назад старший лейтенант этим самым ключом открыл дверь на глазах у всех.

– Значит, у кого-то имеется дубликат.

– Это исключено, товарищ капитан. От вашего кабинета существуют два ключа – один у вас, второй у меня.

– О чем вы спорите? – спросил подполковник. – Вижу, что на вас сильно подействовали все эти события. Туша быка – это не спичечный коробок. Чтобы протащить ее через эту дверь, нужна лебедка или по меньшей мере десять человек.

Кузьминых сдвинул брови.

– Вы хотите сказать, что никакого быка здесь не было?

– Хотел бы так думать, очень хотел бы, но не могу. Приходится верить своим глазам, – сказал подполковник. – Не торопитесь обижаться! Мы видим, что все рассказанное вами – чистая правда!

Для криминалистов – а приехавшие были достаточно опытными криминалистами – следы, оставшиеся в кабинете Аксенова и в разгромленной комнате уполномоченного уголовного розыска, были красноречивее слов. И следов этих для профессионального глаза было множество.

Старший лейтенант Кузьминых понял, что если бы даже не существовало телефонного сообщения капитана Аксенова, то и тогда по оставшимся следам вся картина "корриды" была бы восстановлена этими людьми быстро и точно.

– Нвдо допросить всех участвовавших в расстреле быка, сказал подполковник после десятиминутного внимательного осмотра обоих помещений. – Судя по всему, работка нам здесь предстоит не легкая.

– Что именно вы имеете в виду? – спросил Аксенов.

– Все! Все, что у вас тут случилось, начиная с девочки.

– Мне не ясно, что может дать вам допрос моих офицеров, сказал Аксенов.

– Не мне, а нам! Нам этот допрос даст акт, который будет необходим, когда всей здешней "фантастикой" займутся люди, далекие от нашей с вами профессии.

Кузьминых удовлетворенно кивнул. Он ничего не сказал о другом акте, лежавшем у него в кармане. Капитан Аксенов о нем знает и, если найдет нужным, скажет сам. Старшему лейтенанту было приятно, что там, в поликлинике, он принял правильное решение. Спросив разрешения удалиться, он вышел, чтобы распорядиться о вызове сотрудников, присутствовавших утром на экстренном совещании.

– Разрешите задать вам вопрос, товарищ подполковник, сказал Аксенов. – Что вы имели в виду, когда сказали: "Этого следовало ожидать"?

– Значит, обиделись?

– Нет, нисколько не обиделся. Я спрашиваю об этом по более серьезной причине.

– Это была ошибка с моей стороны, и за нее прошу извинения.

– Я понял вас иначе, – с оттенком разочарования, который не ускользнул от его собеседников, сказал Аксенов. – Впрочем, вы не все знаете.

– Выходит так! Расскажите, чего мы не знаем.

Подполковник и врач-эксперт с интересом посмотрели на Аксенова. У всех мелькнула одна и та же мысль; что же еще могло произойти? Им было известно только о внучке Болдыревых и о симментальском быке, но и этого более чем достаточно. Получается, что есть что-то еще!

Капитан подробно, но по привычке очень кратко, рассказал о том, что произошло с ним в поликлинике.

– У моего заместителя есть соответствующий акт, подписанный главным врачом, старшей медсестрой и мною, – закончил Аксенов.

Наступило продолжительное молчание. Теперь и у приехавших возникло отчетливое ощущение тайного присутствия здесь, в Н..ске, чего-то непостижимого или кого-то невидимого, обладающего чуть ли не безграничным могуществом. Как сегодня утром у офицеров, подчиненных капитану Аксенову, так и у них появилось неприятное сознание бессилия.

Разница заключалась лишь в том, что до появления в кабинете колхозного быка сотрудники милиции считали это влияние враждебным по отношению к людям, а приезжие не могли подумать ни о какой враждебности. Наоборот, они ясно видели, что во всем, что здесь происходит, проявляется очевидная забота не только о людях, но и о животных, попавших в сферу этого влияния.

Первым справился с волнением подполковник.

– Теперь я понял, что вы имели в виду, товарищ Аксенов, сказал он. – Но согласитесь, что, не зная о случае с вами, мне довольно трудно было прийти к мысли об аналогии. Даже сейчас, после вашего рассказа, такое предположение не легко укладывается в сознании.

– Все три происшествия никак не укладываются в сознании. По крайней мере у меня, – сказал врач-эксперт.

– Да! – сказал Аксенов. – Смятение умов у тех, кто лично наблюдал происходившее в нашем городе или слышал об этом, велико. А ведь очень многие, в том числе и вы, еще не знают, что, строго говоря, происшествий у нас было сегодня не три, а семь, если учитывать каждое в отдельности.

– Еще того лучше! Что же вы молчите?

– Не молчу, как видите! Я просто не обо всем успел доложить вам.

– Говорите все, товарищ Аксенов!

– Думаю, лучше всего будет изложить события в той последовательности, в какой они происходили, или в какой мы здесь узнавали о них.

– Минутку! Магнитофон у вас есть?

– Сейчас нет. Он был в кабинете уполномоченного и, как вы могли заметить, вдребезги разбит.

– А можно достать другой?

– Разумеется! Но на это нужно время.

Капитан из района достал из планшета блокнот и авторучку.

– Пока, – сказал он, – я буду стенографировать ваши слова.

– Стенографировать или записывать на ленту магнитофона придется все, что будет сказано кем бы то ни было из свидетелей н...ских событий, – сказал подполковник. – А теперь, товарищ Аксенов, мы вас слушаем!

Но прежде чем капитан успел произнести первое слово, раздался стук в дверь и, получив разрешение, в кабинет вошли Кузьминых и Саша Кустов.

– Вот и прекрасно! – сказал Аксенов. – Явились два главных свидетеля. Садитесь, товарищи, и следите за изложением Мною происшествий сегодняшнего дня. Если в чем-нибудь ошибусь, поправите! Но вопрос к вам, товарищ Кустов: как девочка?

– Жива и здорова.

– Ее нашли на дороге?

– Да!

– Почти раздетую? Как же она не замерзла?

Саша рассказал про загадочную пленку. Как и следовало ожидать, все были заинтересованы.

– Как вы объясняете это? – спросил майор.

– Никак! Не могу ничего придумать.

– Что девочка говорит? Где она была три часа? – спросил Аксенов. Видя недоуменный взгляд подполковника, он прибавил, поясняя: – Из моего рассказа вы поймете, почему именно три.

– Девочка уверяет, что попала на дорогу прямо из кухни, куда прибежала из кроватки. Создается впечатление, что эти три часа как бы не существуют для нее.

– Это плохо! – заметил Аксенов, – Даже более чем плохо!

– Мне кажется, – сказал Саша, – что так и должно быть.

– Почему вы так думаете?

– Если разрешите, я изложу свою точку зрения позднее.

– Хорошо! Есть все основания полагать, – продолжал Аксенов, – что три первых события произошли одновременно в семь часов десять минут утра, хотя пока это точно не установлено, Два из них имели место в городе и одно – в пригородном колхозе. В городе внезапно исчезла внучка Болдыревых, Аня, на глазах у своей бабушки. Об этом вы знаете. И кот по кличке Белка, принадлежащий младшему лейтенанту Кустову. Белка исчез на глазах у Кустова и его матери. Третье исчезновение быка на дворе фермы колхоза – произошло в присутствии Степана Никифоровича Кустова, деда младшего лейтенанта. Кроме этих трех случаев, вполне возможны другие исчезновения животных, птиц или деже людей, но об этом у нас нет сведений,

– Только этого нам и не хватает! – сказал подполковник.

– Будем надеяться, что других случаев не было и произошло только три, о которых я рассказал. Очень интересно отметить, что во всех трех дело обстояло совершенно одинаково. Кот, девочка и бык словно внезапно проваливались сквозь землю, или, как определяют некоторые из свидетелей, "растворялись в воздухе". На месте исчезновения не оставалось ни малейшего следа. Следует особо обратить внимание на то, что девочка исчезла в одной рубашке и босая. И вновь появилась на дороге в поселке, за пятнадцать километров от города. Учитывая двадцать три градуса мороза, дело должно было окончиться трагически, но этого не случилось благодаря "пленке", о которой мы узнали от младшего лейтенанта. Этой пленкой придется заняться...

– Но не нам!

– Да, вы правы, товарищ майор, не нам! Жаль, что товарищ Кустов не зафиксировал рассказы тех, кто первыми увидели Аню.

– Разрешите доложить, – сказал Саша, – рассказ кузнеца Федора Седых, одного из двух братьев, первыми увидевших Анечку, мною записан.

– Прекрасно! Благодарю вас, товарищ Кустов. Продолжаю свой рассказ! Через три часа с момента исчезновения на дворе скотной фермы, находящейся – прошу запомнить эту цифру – в пятнадцати километрах от Н...ска, бык неожиданно и совершенно необъяснимо очутился здесь, возникнув – я не могу подобрать другого слова – в запертом кабинете. При этом окно и обе двери остались невредимыми, чего нельзя сказать о мебели, которую разъяренный бык переломал почти всю. Когда я, с целью выяснить причину внезапного грохота, хотел открыть дверь и повернул ключ, бык ударил в нее головой с такой силой, что я был отброшен к окну и у меня оказались сломанными два ребра, что и подтвердил рентгеновский снимок. Быка пришлось пристрелить, так как он угрожал жизни людей. Выстрелили шесть человек сразу.

– Странно, что все шесть пуль прошли навылет, – заметил майор.

– Этого никак не могло случиться, – сказал Кузьминых.

– Могло не могло, а шесть пуль – вот они! – Майор указал на пол, где по-прежнему лежали шесть кусочков свинца.

Никто ничего не сказал.

– Итак, вы перечислили пять происшествий. Шестое, повидимому, – ваше исцеление и таинственная завеса, когда вы лежали на кушетке? – спросил подполковник.

– Совершенно верно! Ну, а седьмое – это вторичное исчезновение быка, на этот раз не живого, а мертвого. И удивительный факт, что из его тела выпали все шесть пуль.

– Не согласен с вами!

– С чем именно, товарищ капитан?

– С тем, что отсюда исчез мертвый бык. Вы сами не так давно провели аналогию между исчезновением отсюда быка и вашим исцелением в поликлинике.

– Разделяю вашу точку зрения, но я просто перечислил факты, без каких-либо выводов.

– Я могу добавить еще один факт, – сказал Саша. – Правда, он не установлен с такой же достоверностью, как первые семь. Наш кот Белка, видимо, находится в Фокино. Это так и должно быть, если вспомнить, что он исчез в одно время и почти что в одном месте с Анечкой. Исчезли в одном месте и появились s одном. Кота видели в деревне, и, судя по описанию, это именно Белка. Выходит, что мы имеем четыре случая, когда исчезнувшие вернулись в целости и сохранности, но почему-то именно в пятнадцати километрах на запад от места исчезновения.

– Почему четыре?– спросил подполковник. – Нам известны только три случая "возвращения", как вы говорите.

– Я немного забежал вперед, – сказал Саша. – Пока, действительно, три. Но для меня несомненно, что вторично исчезнувший бык через три часа появится в Фокино. Только в Фокино и нигде больше. И мне кажется, что следовало бы предупредить об этом фокинский сельсовет. Бык может оказаться в еще большей ярости, чем был у нас.

– Он же мертв!

Саша не успел ответить. Зазвонил телефон.

Аксенов снял трубку. Он слушал спокойно, изредка роняя обычные в телефонных разговорах реплики, вроде; "Так!", "Да", "Понимаю!".

Потом все увидели, как начальник Н..ской милиции взволнованно приподнялся в кресле.

– С этого надо было начинать, – сказал он. – Приметы? Так, спасибо!

Он положил трубку и медленно обвел взглядом присутствующих, задержавшись несколько дольше на лице Саши Кустова.

– Бык, – сказал он, – не появится через три часа. Он уже появился, и именно в Фокино, как вы правильно догадались, товарищ Кустов. – И добавил после небольшой паузы: – По всем приметам это наш бык, живой и здоровый!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,

в которой заканчивается первый день Н... ских событий – две

надцатого января

Эффект последних слов капитана Аксенова получился потрясающим.

Все невольно вскочили со своих мест. Сила, вылечившая начальника Н...ской милиции, оживила и быка, так же ставшего жертвой действия этой силы. Во всем, что происходило в этот знаменательный день, явственно ощущалась разумная воля.

– Здесь видна рука человека, – сказал капитан из района.

– Если под словом "человек" разуметь вообще разумное существо, то вы правы, – сказал Саша. – Виден разум, но уж конечно не наш, не земной.

– Откуда вы это взяли?

– Такой вывод напрашивается. Говоря, что здесь видна рука человека, вы имели в виду человека Земли, но не обратили должного внимания на очень важное обстоятельство.

– Какое?

– На то, что убитый бык, пролежавший здесь, в этом кабинете, мертвым не менее двух часов, оказался жив. Я не знаю, существует ли у животных клиническая смерть, но если и существует, то два часа – это слишком много.

– Молодой человек абсолютно прав, – сказал врачэксперт.

– И еще, – продолжал Саша возбужденно, – самый факт оживления быка, ставящий его как бы на одну доску с человеком я имею в виду исцеление капитана Аксенова, – не вяжется с психологией земных разумных существ, с нашей человеческой психологией. Я уверен, что ни один ученый не стал бы при таких обстоятельствах оживлять быка.

– И это верно! – одобрительно сказал врач. – Ваша мысль развивается логично.

– Оживление через два часа, а может, и больше, после смерти показывает более высокий уровень развития науки, чем у нас. А оживление именно быка – иную, чем у нас, психологию тех, кто совершил оживление.

– Что за бред! – возмущенно воскликнул майор. Судя по выражению его лица, он остался единственным, на кого слова Кустова не произвели впечатления. – Как можно так увлекаться. Перед нами загадка, тайна, но не фантастический роман.

– Какое же объяснение предлагаете вы? – спросил подполковник.

– Объяснения у меня нет, как нет его и у всех здесь присутствующих. А предложить я могу одно – вести следствие, готовить материал для тех, кто сможет разобраться в происходящем, но не примешивать к нашей работе ни фантастику, ни мистику.

– В чем вы усмотрели мистику в высказываниях товарища Кустова?

– Пока ни в чем, но если и дальше следовать по пути его рассуждений, то неизбежно придем к ней. Кроме того делать выводы в связи с якобы воскресшим быком, мне кажется, рано. Следует сперва убедиться, что из Фокимо сообщили именно об этом быке, а не о каком-нибудь другом.

– Здесь вы правы! Товарищ капитан, – обратился подполковник к Аксенову, – почему вы не поинтересовались, что их побудило сообщить о быке в Н..скую милицию?

– То, что появился бык, которого не было раньше ни у кого из жителей Фокино. Кстати, он появился посреди улицы в центре деревни, и никто не заметил, откуда он взялся. Вот потому и позвонили.

– А в милицию?..

– А в милицию потому, что еще раньше точно так же появилась неизвестно откуда девочка, о чем, конечно, знает вся деревня. Люди соображают, что к чему!

Аксенов отвечал раздраженным тоном, но подполковник, занятый своими мыслями, не замечал этого.

– Хорошо, – сказал он, – будем вести следствие и не будем делать поспешных выводов. Перейдем к делу! Вы говорили, что работник фермы колхоза, откуда в первый раз исчез бык, находится здесь...

– Да, он здесь.

– Вызовите его! А вас, – обратился он к Аксенову, – попрошу соединить меня с квартирой полковника Хромченко. Вот номер его телефона.

– Слушаюсь! – официально ответил Аксенов, почувствовав, что подполконик вышел из состояния растерянности и берет дело в свои руки до приезда полковника.

Полковник Хромченко, начальник областного Управления, был опытный работник, пользовавшийся непререкаемым авторитетом. Проработав свыше тридцати пяти лет в органах милиции, он не ушел в отставку, хотя и имел на нее полное право по возрасту, да, кроме того, был еще и инвалидом, потеряв несколько лет назад в автомобильной катастрофе ступню правой ноги. К протезу полковник так привык, что ходил без палки, и, не зная о его увечье, нельзя было ничего заметить.

Пока ходили за старым Кустовым, подполковник, не выдержав, обратился к Саше:

– Чем же, по-вашему, объясняется, что на этот раз перемещение объекта на пятнадцать километров потребовало гораздо меньше времени?

– Я мог бы высказать об этом свое мнение, – сказал Саша, – но опасаюсь, что меня снова обвинят в мистике.

– Я не обвинял вас в мистике, – сказал майор, – а только в излишнем фантазировании. Говорите! Мне тоже очень интересно услышать ваше мнение.

– Ну, ну, послушаем! – сказал врач-эксперт.

Такое единодушное внимание к его мнению могло польстить Сашиному самолюбию, но он даже не заметил его, как не замечал и того, что говорит и ведет себя "не по чину".

– Мы могли думать, – сказал он, – что пятнадцать километров – это расстояние, которое объекты могут преодолевать именно за три часа. Но оказалось, что при повторном перемещении быку потребовалось значительно меньшее время. Значит, первоначальная предпосылка ложна. Три часа – срок, нужный не для перемещения, а для чего-то другого. Для чего же? Я думаю, что этот срок нужен тем, кто осуществляет все эти исчезновения и появления, на изучение объекта. Повторное перемещение быка имело другую цель, и понадобилось меньшее время.

– Значит, если я вас правильно понял, все это дело рук представителей инопланетного разума?

– Именно так!

– В конце концов, – вспылил майор, – надо же мыслить реально! Где же, по-вашему, находятся эти "представители"?

– Я не знаю, – ответил Саша. – Видимо, где-то тут, близко. Иначе немыслимо объяснить случаи с капитаном и быком, "Они" могли ставить "полосу" и ловить в нее случайных людей и животных, но в этих двух случаях "они" должны были знать о том, что по их вине пострадали человек и бык.

Дальнейший спор прервало появление в кабинете старика Кустова.

– Садитесь, Степан Никифорович, – пригласил Аксенов. Скажите, если бы вы увидели быка, который пропал у вас в колхозе сегодня утром...

– Сейчас он, однако, уже убитый...

– Но допустим. Вы бы его узнали, не спутали с другим?

– Отчего же не узнать, сам вырастил. Да только мало проку от такого узнавания. Мясо и мясо. Ничего более!

– Расскажите, пожалуйста, как пропал этот бык.

– Да я уже рассказывал.

– Ничего, повторите ваш рассказ. Его нужно записать.

– Если записать, могу еще раз.

Степан Никифорович почти теми же словами повторил то, что Саша и Кузьминых слышали сегодня утром.

– Ну а теперь, – сказал подполковник, когда старик замолчал, – мы попросим вас съездить в деревню Фокино.

– Если надо, могу и это.

– С вами поедут старший лейтенант Кузьминых и ваш внук. Надо послать с ним грузовую машину, – обратился он к Аксенову.

– Я уже распорядился.

– В Фокино, а затем в колхоз.

– Разумеется!

Когда садились в машину, Степан Никифорович спросил, зачем они туда едут.

– Не знаю, – ответил Саша.

Он понимал – деду нельзя говорить заранее, кого он увидит в Фокино.

Как и утром, дорога заняла минут сорок.

Когда приезжали за Анечкой, на улице почти никого не было; теперь же у каждого дома стояли его обитатели, с любопытством наблюдая за медленно бродящим по улице неведомо откуда взявшимся белым с бурыми подпалинами быком.

– Мать честная! – прошептал Степан Никифорович, не веря глазам и глядя на быка, словно на привидение. – Внучек, а внучек! Что же это такое, однако?

– Вам известен этот бык? – официальным тоном спросил Кузьминых, когда обе машины остановились рядом с быком, который и не подумал отойти в сторону.

– Еще бы не известен, ежели он родился и вырос, можно сказать, у меня на глазах. Но ведь он убитый, однако!

– Значит, не совсем убитый.

– А как он, однако, оказался здесь?

По частому повторению слове "однако" Саша видел, как сильно взволнован его дед. "Как бы старику снова не стало плохо", – подумал он с беспокойством.

– Так же, как раньше оказался у нас в милиции, – ответил Кузьминых. – Значит, вы подтверждаете, что этот бык принадлежит вашему колхозу?

– А чей же? – сердито сказал старик. – Конечно, наш!

Он вышел из машины. И бык тотчас же подошел к нему, ткнулся мордой в плечо и замычал, точно жалуясь.. В этом мычании не было ничего похожего на тот рев, которым он известил о своем появлении офицеров Н...ской милиции.

– Эх ты, бедняга! – сказал Степан Никифорович. – Досталось тебе, однако, бедолага!

Словно понимая, бык замычал опять.

– Он, однако, голодный!

– И вид у него довольно скучный, – заметил Кузьминых.

– Еще бы!

"Как странно, – подумал Саша, в свою очередь выходя из машины. – И дед и старший лейтенант говорят так спокойно, словно забыли, что перед нами величайшее чудо! Воскресший бык! А что вид у него измученный, не удивительно. Переместиться, черт его знает каким образом, на пятнадцать километров оказаться в незнакомом месте, внутри дома, быть там расстрелянным, ожить и опять перенестись на пятнадцать километров – всего этого даже для быка слишком много!"

Тем временем вокруг приезжих и их машин собралась толпа. Подошел и председатель сельсовета, кивнувший Саше, как старому знакомому.

– Помогите нам погрузить быка на полуторку, – попросил Кузьминых. – А затем, с вашего разрешения, мы пройдем в сельсовет и составим акт.

– Пожалуйста! – довольно угрюмо сказал председатель. У него был такой вид, словно он хотел прибавить: "И долго вы намерены продолжать все эти фокусы?"

– А быка надо накормить, – сказал Степан Никифоровмч. Он пришел сюда с того света, а это далеко, однако!

Так закончился день двенадцатого января, первый день н..ских событий. К вечеру все, кто так или иначе приняли в них непосредственное участие, оказались живыми и здоровыми там, где им и надлежало быть. Словно ничего и не произошло. Симментальский бык жевал сено в своем родном стойле, точно и не он побывал "на том свете" и благополучно вернулся оттуда. Анечка находилась под неусыпным надзором Полины Никитичны, боявшейся на шаг отпустить ее от себя, а на вопросы отвечала, что "ходила гулять далекое леко", куда за ней приехала бабушка. О том, где она была три часа до появления в Фокино и кто надел на нее черную пленку, девочка не знала, и было видно, что вопросов об этом она попросту не понимает. Кот Белка, которого принес в сельсовет Василий Седых и торжественно передал Саше Кустову, блаженствовал на коленях у Антонины Михайловны, обрадованной, но все же посматривающей на него с некоторой подозрительностью – не вздумается ли коту, чего доброго, снова исчезнуть.

Капитана Аксенова попросили еще раз посетить поликлинику и в третий раз за один день сделали рентгеновский снимок, который еще раз показал, что начальник милиции совершенно здоров и что даже костной мозоли на месте перелома ребер нет и в помине, хотя современная медицина такого и не допускает.

Если действительно за событиями в Н...ске стоял чей-то разум, то он основательно позаботился о сохранении своего инкогнито. Никто ничего не видел, никто ничего не знал, оставалось только предполагать...

Подполковник и врач-эксперт остались ночевать в Н...ске, куда утром должен был приехать полковник Хромченко. Но мало кто смог заснуть в эту ночь. Никто не мог знать, что принесет завтрашнее утро. Если события повторятся, то объектом неведомых "экспериментаторов" может стать кто угодно. Никакие запоры и стены не могли служить преградой для таинственной силы. И сознавая это, каждый невольно думал, что, может быть, именно ему и суждено оказаться очередной "жертвой".

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,

которой появляется надежда узнать н а к о н ец, кто произво

дит все н... ские чудеса

В воскресенье Саша Кустов встал раньше обычного, хотя в этот день был свободен от службы. Но капитан Аксенов просил всех сотрудников отделения собраться у него в половине восьмого. В этой просьбе, равносильной приказанию, как в зеркале отразились все треволнения дня и томительное беспокойство за дэнь завтрашний. Несмотря на то, что милиция не могла нести никакой ответственности за последствия действий неведомых "разумных существ", привычка отвечать за безопасность жителей давала себя знать.

Еще в коридоре, подходя к кабинету Аксенова, Саша услышал телефонный звонок и голос капитана:

– Вас, товарищ подполковник.

Войдя, Саша с неудовольствием понял, что оказался последним. Все были в сборе. Подполковник внимательно слушал кого-то, держа трубку телефона на некотором расстоянии от уха, как делают люди с острым слухом. Остальные молча ждали. Наконец подполковник сказал: "Есть!" – и положил трубку.

– К нам выехали две машины, – сказал он. – Едут полковник Хромченко и с ним трое ученых, прилетевшие из Москвы. Кроме них четверо журналистов, тоже из Москвы, среди которых один иностранец. Приказано встретить гостей и позаботиться об их размещении. Свяжитесь с горисполкомом. Кстати, ваше городское начальство в курсе дела?

– Разумеется!

– Отсюда есть автобусное сообщение с ...? – Врач-эксперт назвал, областной центр. – Мне надо вернуться в свою лечебницу.

– Берите мою машину, – сказал подполковник. – Я все равно останусь тут, в гостях у капитана Аксенова, видимо, надолго!

– Почему же надолго? Мне кажется, что все уже кончилось.

– Ну, это поспешное заключение. Вчера все исчезновения, о которых мы знаем, произошли в десять минут восьмого. Да и то было исключение – повторное исчезновение быка из этого кабинета. Сегодня может быть другое время, и неизвестно, когда и что произойдет.