Текст книги "Мария дева в гимнологии христианского запада"
Автор книги: Георгий Чистяков
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Георгий Петрович Чистяков
МАРИЯ ДЕВА В ГИМНОЛОГИИ ХРИСТИАНСКОГО ЗАПАДА
Почитание Марии Девы (именно так названа она в Никео-Константинопольском Символе веры) началось уже в I в. н.э., о чем свидетельствует текст Евангелия от Луки, где присутствуют такие чисто молитвенные обращения к Марии, как: «радуйся, Благодатная»; «Ты обрела благодать у Бога»; «благословенна Ты в женах»; «благословен Плод чрева Твоего»: «блаженна поверившая»: «блаженно чрево» и т. п. Мария, sub tuum praesidium («под Твою защиту») которой, как поется в одном из древнейших христианских гимнов, известном как на Западе, так и в Византии (а, следовательно, и на Руси), прибегают христиане, открывает для человека «двери милосердия». Она наставляет его на стези спасения и избавляет своими молитвами от всякой нечистоты. Выступает как Избранная (по-славянски – Взбранная) Воевода, Нескверная, Неблазная (то есть Непорочная), Нетленная, Пречистая, Чистая Дева и т. п. О том, почему именно Марии посвящено так много молитв, хорошо говорит французский святой Луи Гриньон де Монфор, рассуждающий примерно так: Христос пришел к людям через Марию. На дороге в каждую душу и сегодня Он повторяет тот же самый путь, то есть приходит в сердце каждого через Марию как «благословенный Плод чрева Твоего», о чем говорится в молитве «Богородице Дево, радуйся».
Митрополит Евлогий (Георгиевский) – в послереволюционные времена русский епископ в Париже – отмечал в своих записках: «На Западе, у католиков, Божия Матерь – это прежде всего Пречистая Дева. Они почитают ее чистоту и ее девичество. А для нас – Она прежде всего Милующая Мать» 1 1 Евлогий, митрополит. Путь моей жизни. Парижъ, 1947, с.574
[Закрыть]. Эта точка зрения довольно широко распространена. Но на самом деле, конечно, даже если вспомнить молитву «Ave, Maria», то там есть слова «Sancta Maria, Mater Dei» («Святая Мария, Матерь Божия»). В другой молитве – «Ave, Maris Stella» («Радуйся, Звезда над морем») – уже во втором стихе исповедуется Мария как Матерь Божия (Ave, Mater Alma). Можно вспомнить и еще одну молитву – «Ave, Redemptoris Mater», то есть «Радуйся, Искупителя Мати». Здесь тоже Пречистая Дева исповедуется как Мать. Таких примеров очень много, поэтому на самом деле, конечно, и для западного христианства Пречистая Дева – это Мать, что известно как из «Marialis cultus» Папы Павла VI, так и из других документов, но, главное, из древней литургической традиции христианского Запада. На это указывает Романо Гвардини в книге «Введение в молитву», когда подчеркивает, что христианское сознание очень рано наградило Марию именем Матери и, с другой стороны, замечает, что «материнство Марии освещается ореолом ее девственности» 2 2 Romano Guardini. Initiation a la priere. P. 1951, p.207
[Закрыть].
Можно говорить о том, что почитание Богородицы как Пречистой Девы было действительно несколько ослаблено на христианском Востоке. Причина этого проста – для греков IV или V веков Мария, помимо всего прочего, еще и UpermacoV StrathgoV, то есть «Царящая над битвами Полководица» или «Взбранная Воевода», и в то же время – Дева (ParqenoV).
Это напоминает о богине греческого Олимпа – Афине Палладе, что не случайно, ибо грек всегда приносит в христианство черты своей прежней тысячелетней религиозности, а затем уже внутри Церкви начинает преодолевать эту древнюю религиозность. Русским, полякам, венграм, даже французам и немцам гораздо легче, чем грекам, потому что наша культура начинается с принятия христианства, в частности, с крещения Руси. А у греков есть Гомер, Софокл, Еврипид, Платон и Аристотель. Им очень трудно преодолеть это наследие.
В итальянской культуре этот процесс был гораздо проще, потому что римский дух больше связан с порывом, чем с мыслью. Римляне – это народ воинов и поэтов, а греки – народ мыслителей, народ с очень развитым сознанием, с прекрасной памятью, и поэтому преодоление античной культуры греку дается с большим трудом. Однако с течением времени Дева-Воительница мало-помалу превращается в Мать-Отроковицу с чертами той Девы, которую в Марии видит и христианский Запад. Хотя, конечно, и римляне прошли это искушение отождествления Матери Божией с древними культами: в Риме есть даже храм, который называется «Santa Maria sopra Minerva», построенный на развалинах храма Минервы.
Греки преодолевают искушение увидеть в Марии Деве «новую Афину» только тем, что вживаются в Евангелие, молитвенно всматриваясь в тот Ее образ, что дается нам на первых страницах Евангелия от Матфея, где пять раз повторяется выражение «Младенец и Матерь Его». Вот почему на иконах Она за редкими исключениями изображается с Младенцем Иисусом на руках. Преодолевается это искушение и через вслушивание в то, что говорит Богородица на страницах Нового Завета и, прежде всего, в то место рассказа о браке в Кане Галилейской, где она говорит, указывая на своего Иисуса, как бы обращаясь к каждому читателю Евангелия: «Все, что Он скажет вам, то сделайте».
В начале VII века в Византии был создан огромный по объему гимн Богородице, который называется акафистом. По его образцу потом будут составлены десятки (если не сотни) других акафистов в честь Божьей Матери и святых. В отличии от Византии в латинской традиции нет таких больших произведений, при этом латинский чин значительно более строго требует соблюдения формы от тех текстов, которые включаются в богослужение. Поэтому есть такие песнопения, в том числе и выдающиеся, которые не могли быть включены в чин вечерни или утрени, а также не попали в состав мессы в качестве секвенций и т. д. Они, как правило, используются только во время процессий. Великолепно такая процессия описана у Шатобриана в «Гении христианства». «Однажды, – пишет Шатобриан, – мне довелось стать свидетелем кораблекрушения. Выбравшись на берег, матросы сбросили верхнюю намокшую одежду. Во время бури они дали обет Деве Марии. Они направились к маленькой часовне святого Фомы. Шествие возглавлял капитан; деревенский люд следовал по пятам за матросами, распевая с ними Ave maris stella» 3 3 Эстетика раннего французского романтизма. М. 1982б с.218
[Закрыть].
На Западе далеко не всегда употребляется термин Богородица, как правило, говорят всё-таки Дева, la Vierge по-французски, Дева – Virgo, но в молитве Аве, Мария этот термин употребляется: Sancta Maria Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus – Святая Мария, Мать Божья, моли о нас грешных. В самом знаменитом, пожалуй, гимне в честь Святой Девы -
Ave maris stella
Dei Mater alma
atque semper Virgo
felix caeli porta
sumens illud Ave
Gabrielis orae
funda nos in pace
mutans Hevae nomen и т. д.,
Мария тоже называется Богородицей – Dei Mater alma.
Ave maris stella
Dei Mater alma
atque semper Virgo
felix caeli porta
sumens illud Ave
Gabrielis orae
funda nos in pace
mutans Hevae nomen и т. д., Мария тоже называется Богородицей – Dei Mater alma .
Есть хороший перевод на русский язык, сделанный С.С. Аверинцевым:
Здесь, переводя слова sumens illud Ave Gabrielis ore – приемля это Ave из уст Гавриила,– Аверинцев оставляет слово Ave без перевода. Думается, что это блестящая находка. Ибо здесь в гимне Ave не просто использовано в качестве обращения, оно процитировано. Оно напоминает о евангельском тексте о Благовещении и о молитве Ave, Maria. Что касается датировки этого гимна, то это неизвестный автор VI-VII века, это очень раннее для латинского Средневековья песнопение. Текст его впервые встречается в т.н. Codex Sangallensis – манускрипте IX в., хранящемся в настоящее время в Швейцарии в Сен-Галлене. Наличие Ave maris stella в Сен-Галленском кодексе дает все основания отвергнуть достаточно распространенную атрибуцию, приписывающую этот гимн Бернарду Клервосскому, который, как известно, родился в конце XI в. Есть основания приписывать этот гимн Венанцию Фортунату (умер в 609 г.) или Павлу Диакону (умер в 787 г.).
Что же касается тоже начинающегося со слова Ave молитвенного обращения к Богородице, которое известно всем как Ave Maria, то у него довольно сложное, как это ни удивительно, происхождение. Потому что первая часть практически такая же, как в греческом ангельском приветствии: Богородице, Дево, радуйся, Господь с Тобою. Благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего. И так же по-латыни: Ave Maria, gratia plena, Dominus tecum. Benedicta tu in mulieribus et benedictus fructus ventris tui – только к этому ventris tui прибавлено Iesus. Таким образом в середине молитвы оказывается имя Иисуса: benedictus fructus ventris tui и затем сразу это Iesus. «имя Иисус, – говорит Иоанн Павел II в апостольском послании «Розарий Девы Марии», – средоточие молитвы «Радуйся, Мария», оно словно связующее звено между первой и второй частью. Иногда во время поспешного чтения этот центр теряется из виду, и вместе с ним – связь с тайной Христа, над которой размышляют в данный момент. Но плодотворное и выразительное чтение Розария отличается именно акцентом на имени Иисуса и Его тайне» 5 5 Как читать Розарий согласно апостольскому посланию Иоанна Павла II «Розарий Девы Марии». Москва, 2003, с.79
[Закрыть].
Вот вторая часть молитвы: Святая Мария, Матерь Божья, молись за нас грешников ныне и в час смерти нашей. Аминь, – она довольно позднего происхождения, потому что её первые слова: Святая Мария, Матерь Божья, молись за нас грешников - появляются не раньше XV века и содержатся в писаниях святого Бернардина Сиенского, который, возможно, сам прибавил к словам ora pro nobis – молись за нас – слово peccatoribus (грешников), придав таким образом молитве особенно покаянный характер. Бернардин жил в первой половине XV в. и скончался в 1444 г. Почти эта же формула – молись за нас ныне и в час смерти нашей. Аминь – обнаруживается в бревиариях германского происхождения, датируемых XV веком. Молитва Ave Maria также фигурирует в том виде, в котором она читается теперь и вошла в т.н. Angelus и в Розарий (молитву по четкам), в комментарии Джироламо Савонаролы, который был казнен, как известно, в 1498 г., Савонарола цитирует молитву в современном виде за исключением слова nostrae – нашей в словосочетании «и в час смерти нашей». В современном виде Ave Maria полностью приводится только в Римском Бревиарии 1568 г., изданном Пием V 6 6 Nicholas Ayo. The Hail Mary. A verbal icon of Mary. Notre Dame, 1994, p. 11
[Закрыть]. С тех пор она была принята всеми и больше уже не трансформировалась.
Особенностью западного религиозного сознания является его динамичность. Христиане Европы без внутреннего отторжения соглашаются с тем, что вносятся изменения в богослужебные книги, изменяется чин мессы, трансформируются и редактируются древние молитвы и т.д. Возможно, это связано с тем, что догматические споры, которые начиная с IV в. буквально сотрясали Византию, мимо христианского Запада прошли стороной. Западное сознание не видит в новом ничего опасного, еретического, тогда как христианский Восток всегда озабочен тем, не является ли та или иная новация отступлением от истины, предательством, ересью.
Входящий в Бревиарий комплеторий, или поверечие, всегда заканчивается антифоном или сравнительно кратким гимном – в честь Марии. Причём, в зависимости времени года, антифоны эти будут разными. Поскольку церковный год на Западе начинается с первого воскресенья рождественского поста (на Востоке церковный год начинается с пасхальной утрени), первый из антифонов звучит рождественским постом, на Рождество, вплоть до праздника Praesentatio, то есть Сретения, которое празднуется 2 февраля. Этот антифон, скорее всего, написал монах, живший в XI веке в аббатстве Райхенау, в Германии, которого звали Герман Contractus, или Расслабленный, поскольку он страдал каким-то хроническим заболеванием. Им был написан короткий гимн Святой Деве неожиданно античными гексаметрами:
Alma Redemptoris Mater Quae pervia coeli
Porta manes et Stella Maris succurre cadenti
Surgere qui curat populo Tu quae genuisti
Natura mirante tuum sanctum Genitorem
Virgo Prius ac posterius Gabrielis ab ore
Sumens illud Ave peccatorum miserere.
Надо сказать, что не только Герман Расслабленный, но и Иоанн Дамаскин на Востоке тоже иногда писал гексаметром и другими античными размерами, использовали гексаметр и другие византийские гимнографы. С.С.Аверинцев перевёл этот антифон очень неплохо, тоже гексаметрами, правда, с привкусом славянизмов, которые больше напоминают о Византии, чем о западном Средневековье:
О Спасителя Матерь, врата отверстые рая
Ты являешь Собой и звезду морей. Так, помилуй
Падших людей, хотящих восстать, о Ты, что родила,
Преодолев естество Твоего родителя дивно,
О Присносущая Дева, из уст Гаврииловых Слово
Радуйся, внявшая встарь, умились о грешниках тёмных 7 7 Памятники средневековой латинской литературы X-XII веков. М., 1972, с.188
[Закрыть].
В этом антифоне сразу бросаются в глаза несколько цитат из более древнего гимна Ave Maris stella – О, Звезда над морем. Во-первых, Porta manesque pervia caeli: Porta manes, caeli porta – врата неба, это, конечно, Felix caeli porta, счастливая дверь, а, вернее, счастливые врата неба. Цитата из Ветхого Завета – Быт: 28, 17: «Как страшно сие место! Это не иное что, как дом Божий, это врата небесные». И далее: stella maris, это цитата из первой строки Ave Maris stella. Когда средневековые мореплаватели видели Полярную звезду, они вспоминали Богородицу; которая подобно Полярной звезде выводит каждого на верную дорогу. Sucurre cadenti – поспеши навстречу падающему, навстречу тому, кто падает. И в конце sumensillud ave – снова цитата из второй строфы гимна Ave maris stella – sumens illud ave Gabrielis ore. Создавая этот новый гимн, Герман расслабленный имел в виду древний гимн, который, конечно, звучал в его памяти; с другой стороны, он воспользовался не современным хореем или распространенной в его время амброзианской строфой: Jam solis ortu sidere, а древним гексаметром, который заставляет вспомнить о Гомере или о Вергилии. Антифон – Alma Redemptoris Mater – звучит согласно Тридентскому чину, начиная с первого воскресенья Рождественского поста и вплоть до Сретения. Ключевыми словами этого гимна оказываются следующие: tu quae genuisti natura mirante tuum sanctum Genitorem (о Ты, что родила, преодолев естество Твоего родителя дивно), главная тема гимна – Рождество Христово.
Затем, между Сретеньем и концом Великого поста, звучит следующий антифон; Он тоже, возможно, написан Германом Расслабленным, хотя по рукописям известен только с XII века. У Германа, вероятно, была страсть в текстах цитировать своих предшественников, песнопения которых он слышал, любил и т. д. К его времени Акафист Богородице был уже переведен с греческого на латинский язык. Латинская рукопись Акафиста датируется IX в.; она хранится в Bibliotheca Marciana в Венеции. Этот гимн по-русски начинается краткой песнью Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, за которой следует 12 кондаков и 12 икосов с бесконечно повторяющимся словом радуйся (caire), которое, разумеется, взято из Евангелия от Луки. Первый икос по-русски звучит примерно так:
Первый из ангелов был послан с небес, чтобы Богородице радость возвестить. И когда бесплотный вестник увидел, как Ты, Господь, принимаешь плоть, то замер в изумлении, взывая к Ней: Радуйся! Радость в Тебе воссияет. Радуйся! Проклятие в Тебе исчезает! Радуйся, к падшему Адаму воззвание! Радуйся, Евиных слез утешение! Радуйся, высота, куда помысел не взойдет человеческий! Радуйся, глубина, куда взор не проникнет ангельский!
и.т.д. Надо сказать, что хотя по-славянски это не сохранено, но по-гречески в Акафисте в соседних строках рифмуется одно с другим почти каждое слово 8 8 русский перевод Акафиста опубликован в Требнике Римско-Католической Церкви (издательство Францисканцев. М., 2004, сс.352 след.
[Закрыть]. Таким образом, текст этот почти полностью состоит из одних сплошных рифм и ассонансов, он, действительно, весь сияет и искрится. Под влиянием Акафиста Богородице Герман или кто-то из неизвестных его современников написал гимн, состоящий всего лишь из восьми строк:
Ave Regina caelorum,
Ave Domina angelorum,
Salve radix, salve porta,
Ex qua mundo lux est orta.
Gaude Virgo gloriosa
Super omnes speciosa,
Vale, o valde decora,
Et pro nobis Christum exora.
Греческое caire здесь два раза (в первой и второй строчке) передано как Ave; в третьей строчке два раза как Salve, то есть сначала радуйся, потом Salve – «привет Тебе» или тоже «радуйся», дальше – снова как радуйся, но только через глагол gaudere: Gaude Virgo gloriosa; и потом как Vale. В результате этот очень простой по форме текст начинает тоже искриться подобно сложнейшему и с точки зрения лексики, и по рифмам, и по синтаксису греческому Акафисту. Средствами русского языка передать это мне представляется невозможным, поэтому предлагаю рабочий перевод: Ave, Царица небесная; Ave, Госпожа ангелов; Salve, Корень, Salve, Дверь, из которой миру явился свет; Gaude, Славная Дева, Прекрасная больше всех; Vale, о весьма Прекрасная, и моли за нас Христа.
Затем начинается пасхальное время, когда в конце комплетория поется краткий гимн, который, по преданию, написан Папой Григорием Великим. Согласно преданию, первые три строчки он услышал от Ангелов, которые сами пели: Regina caeli laetare, allelui, Quia quem meruisti portare alleluia, Resurrexit sicut dixit alleluia, ora pro nobis Deum, то есть Царица Небесная, радуйся, ибо Тот, Которого Ты удостоилась носить во чреве Твоём, – и снова Аллилуйя – воскрес из мертвых, как и предсказал: Resurrexit sicut dixit – цитата из Евангелия (Мф 28: 6) – alleluia; и затем следует последняя строчка, которую прибавил уже сам Папа Григорий I к тому, что слышал от Ангелов: Моли Бога о нас – ora pro nobis Deum. Это рифмованный антифон, который в действительности появился не в 596 г., как об этом повествует легенда, а значительно позднее, между IX и XII вв., возможно, при Григории V (умер в 998 г.), поётся от Пасхи до Троицы. И, наконец, последний: он звучит от Троицы, в течение всего года до начала Рождественского поста, то есть всё лето и осень, – это Salve Regina, Mater misericordiae, vita, dulcedo et spes nostra salve ad Te clamamus, exsules filii Hevae, ad Te suspiramus, gementes et flentes in hac lacrimarum valle, Eja ergo Advocata nostra и т. д. Он также переведен на русский язык С.С. Аверинцевым: Радуйся, Царица, Матерь милосердия; Жизнь и веселие, и упование наше, Радуйся. Это верлибр, здесь нет строгого ритма и нет рифм: к Тебе прибегаем мы, горькие чада Евы, к Тебе воздыхаем, изливая слёзы в сей плачевной юдоли; ей, Заступница наша, на нас милосердия склони взоры, и Христа, благословенный плод оный чрева Твоего, яви нам по скончании сроков земного нашего странствия; златая, благая Мария святая!
Последнее восклицание этого гимна: O clemens, o pia, o dulcis Virgo Maria – о Сладостная, dulcis Virgo, Сладостная Дева Мария. Нужно отметить, что в средние века, как и в древности, не знали, что такое сахар; поэтому прилагательное сладкий звучало несколько иначе. Греческое glukuV и латинское dulcis не звучит слащаво, как русское сладкий, оно звучит каким-то особым образом, напоминая о сладости плода, и поэтому есть, скажем, у Бернарда Клервосского знаменитый гимн: Jesu dulcis memoria, сладостная память о Иисусе, сладостная мысль о Иисусе. Отсюда и греческий канон Иоанна Евхаитского, обращенный к Иисусу Сладчайшему и достаточно многочисленные случаи употребления слова dulcis применительно к Богородице в латинской гимнографии. Сладчайшим (dulcissimus) называется Иисус и в молитвах Амвросия Медиоланского, написанных ещё в IV веке. При этом Аверинцев, обладая исключительным чувством языка, убрал из своего перевода антифона Salve Regina слово dulcis, считая, что по-русски оно придаст тексту чуждый ему оттенок. Об этом мы говорили как-то с Сергеем Сергеевичем.
Есть тема, о которой говорят как о моменте разногласий между Западом и Востоком. Это – Непорочное Зачатие. Но есть такая молитва в славянском Часослове, которая всегда читается во время Великого Поста «Нескверная, Неблазная, Нетленная, Пречистая»… и так далее. Разве это не соответствует латинскому слову Immaculata, что значит «непорочная»? Само это слово, вернее, аналогичные ему греческие прилагательные составляют саму сердцевину того, что мыслит о Пречистой православный Восток. Только на Западе это осмысленно в виде догмата, а на Востоке исповедуется в песнопениях, и – более того – Восток всегда протестует против догматического оформления этого древнего учения. На самом же деле, что в западном богословии присутствует эксплицитно, сформулированно, в восточном – живет, как правило, имплицитно, скрыто, в песнопениях, в живой традиции, но без догматического оформления.
«Вера в личную безгрешность Богоматери в Православии, – пишет о.Сергий Булгаков в книге «Купина неопалимая», изданной в Париже в 1927 г., – есть, так сказать, благоуханное курение, молитвенное облако, сгущающееся из фимиама благочестивого Ее почитания в Церкви». И в самом деле, Преблагословенная и Пречистая Дева именуется в молитвах как «Нескверная (Aspile), Неблазная (amolunte), Нетленная (ajJore), Пречистая (acrante), Чистая» (agnh) и т.п. Или, как говорит Дидим Александрийский, aei kai dia pantoV amwmoV parqenoV 9 9 De Trinitate III, 4, P.G. t. xxxix col 832
[Закрыть]. Все эти эпитеты, которыми награждается Богородица, начинаются с префикса «a-», т.е. «не-» – это, если так можно выразиться, апофатическая мариология христианского Востока, цель которой показать, что Святая Дева никоим образом непричастна ни греху, ни скверне, ни пороку, ни тлению, ни какой бы то ни было нечистоте. Все эти прилагательные сродни латинскому immaculata…
В то же время это облако эпитетов, сгущающееся из благочестивого почитания Святой Девы в восточной Церкви, обладает одной в высшей степени важной характеристикой. Эти эпитеты не приложимы ни к кому другому – ни к кому из святых ни при каких обстоятельствах. Это те похвалы, которые усвояются только Святой Деве. «Если задать себе вопрос, что именно означает, как нужно выразить на богословском языке силу и смысл такового почитания, – говорит о.С.Булгаков, имея в виду догмат 1854 г. о Непорочном Зачатии, – тогда напрашиваются такие или подобные догматические формулы». И далее: «Однако таковые формулы, неизбежные при богословствовании, доселе остаются в Православии на положении частных богословских мнений… в данном случае, как и во многих других, Церковь, содержа истинное почитание Богоматери, а, следовательно, и заключающееся в нем правильное учение, не приступала к догматическому выявлению этого учения».
Virgo per gratiam ab omni integra labe peccati10 10Ambrosii in Ps.cxviii expositio, 1255
[Закрыть] – Дева благодатию очищенная от всякого пятна греха – эта формула святого Амвросия Медиоланского очень точно отражает характер адогматического учения о Богородице на христианском Востоке. Амвросий заимствовал это учение у Оригена. Вот как говорит о Святой Деве этот великий христианский мыслитель в проповеди на Евангелие от Луки, сохранившейся в латинском переводе Иеронима. «Ангел приветствовал Марию новым выражением (novo sermone), которое я не смог найти нигде более в Писании. Ведь это, что он говорит Ave gratia plena, что по-гречески звучит как kecaritwmenh, слово которое я не припоминаю, чтобы читал его где-либо еще в Писании. Это приветствие адресуется одной лишь Марии» 11 11 Origeni in Lucam homil. vi, P.G. t.xiii, col.1815
[Закрыть]…
Месса Рождественского сочельника (24 декабря) служится вечером, что вполне соответствует и византийской традиции, согласно которой литургия этого дня начинается с вечерни. После мессы, согласно Римскому Бревиарию начинается собственно рождественская Утреня. Спаситель наш Возлюбленный родился сегодня, возрадуемся – Salvator noster dilectissimus hodie natus est: gaudeamus, – так начинает свою проповедь в день Рождества Христова, включённую в латинский Бревиарий Папа Лев Великий. В Римском Бревиарии (в современной Литургии часов этого нет!) эта проповедь на середине прерывается антифоном O magnum mysterium, где говорится о том, как животные увидели родившегося Господа, лежащего в яслях. Далее прославляется Мария Дева, чрево Которой блаженно, ибо в нём Она носила Сына Великого Отца. Далее: Ave, Maria, gratia plena - первые слова молитвы. Когда же проповедь заканчивается, антифон Sancta et immaculata продолжает тему прославления Девы Матери: «Какими прославлю Тебя похвалами, не знаю, ибо Того, Кого не могли вместить Небеса, Ты понесла во чреве». А далее продолжается молитва: Аve Maria, благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего» – benedicta tu in mulieribus et benedictus fructus ventris tuae. Богородица, о Которой в проповеди Льва Великого еще не было сказано ни слова, здесь к концу Утрени, как бы выступает на первый план. Завершается Утреня пением гимна Te Deum laudamus, который обычно называется песней Амвросия Медиоланского, где также упоминается Святая Дева.
Таким образом в центре внимания молящегося сначала оказывается только Puer, то есть Младенец, а потом и Mater, Его Мать, совсем, как в той формуле, что пять раз повторяется во второй главе Евангелия от Матфея – «Младенец и Матерь Его».
Георгий Чистяков
