Текст книги "Дело медведя-оборотня"

Автор книги: Георгий Персиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– В мыслях у меня не было медведем становиться, – немного обидевшись, ответил Барабанов и отложил блокнот в сторону. Но глаза его горели интересом, и весь научный нигилизм неожиданно оказался забытым перед удивительным миром сверхъестественного, природу которого так соблазнительно было изучить и понять. – Ну хорошо. Люди теперь измельчали, это я понял. Но раньше-то, раньше сила волшебная существовала? Я имею в виду, такая сила, которая по мановению руки чародея горы сдвигает?

Старец посмотрел на своего гостя очень долгим, испытующим взглядом из-под кустистых седых бровей и медленно, но уверенно кивнул.

– А что это за сила? И откуда она берется? Как выглядит? Вот что я понять хочу.

– Если сильно хочешь, значит, поймешь. – Крыл теперь с большим интересом разглядывал своего странного гостя, удивляясь серьезности его намерений. – Может, ты, мил-человек, в ученики ко мне хочешь пойти?

– Может, и хочу, – неожиданно для себя выдал Барабанов, с вызовом глядя на знахаря.

– Хорошо. Попробую объяснить. У тебя и у самого сила есть, это я сразу почуял. Только она не наша, не людская. Мы, люди, к той силе только присоединяемся и используем. Вот, к примеру, ветер дует – деревья гнет, сила великая. А человек мельницу ставит и силу эту могучую по своей воле использует. Или вода, поток мощный несется, валуны переворачивает, а человек и тут подлаживается к этой силе, строит лодки, плоты. Берет ревущий огонь от лесного пожара и заячью тушку на нем жарит – тоже сила. Так же и сила колдовская, у человека ее нету, но он, ежели умеет, может ее использовать и сильнее становиться. Это если совсем по-простому рассказывать. Хотя такое не рассказывать, а показывать нужно. – Старец снова пристально поглядел на Нестора: – Ну что? Говори, где болит?

– Болит? Тут вот. – Барабанов, уже ничему не удивляясь, указал на свою многострадальную поясницу. – Застудился вчера ночью под дождем.

– Случается. – Крыл, не говоря больше ни слова, отвел гостя на двор и уложил на скамью. – Сейчас будет горячо, но ты ничего, вытерпишь, главное глаза закрой, так оно полегче будет.

Нестор молча подчинился, вытянувшись на спине с закрытыми глазами. Знахарь положил ему на поясницу свою широкую ладонь и принялся едва слышно шептать что-то на языке, который был гостю не вполне понятен. Он уже начал понемногу дремать, когда вдруг почувствовал, что ладонь Крыла нагревается. Сначала это можно было списать на естественные процессы, но постепенно жар стал таким, что терпеть оказалось невозможно, Барабанов даже заподозрил, что старик тайком приложил ему к спине раскаленную печную заслонку, только вот ни печки, ни огня во дворике не было. Он терпел изо всех сил, пока из закрытых глаз не брызнули слезы, и уже готовился просить пощады, когда знахарь неожиданно убрал ладонь и все прекратилось.

Барабанов испуганно потрогал спину, ожидая нащупать волдыри от ожога, но кожа была гладкая и чуть теплая, а боль в пояснице прошла совершенно. Пораженный до крайности, он метнулся к своему заплечному мешку и извлек оттуда тщательно сберегаемую драгоценность – бутыль настоянной на меду водки – и с почтительным поклоном протянул ее Крылу. Тот с довольным кивком принял дар, осторожно поставил на стол и наконец ответил на немой вопрос гостя.

– Сила у меня есть, но сила невеликая, – скромно признался старец. – От солнышка эта сила идет да от огня. Мертвого не воскрешу, живого не убью, а вот ток крови из раны замедлить могу, например. Только если рана неглубокая. Если она посерьезнее – там заговорами не отделаешься, надобно чем-то зажимать. А что делать? Так везде. Чародейской силы мало, нужно руками помогать, а если они бестолковые, то и не выйдет ничего.

– А у оборотня какая сила? – не унимался Барабанов, распаленный новыми удивительными знаниями.

– У оборотня сила дикая, неуправляемая, беспредельная. Похожа чем-то на мужицкий запой. Терпит-терпит оборотень, а раз в месяц до самого предела доходит. Потом – Ах! Бух! – сыщется незнамо где, раздетый догола, ничего не помнит. А чаще баловать ему тоже нельзя – пропадет, так зверем и останется. Вот оборотни и взяли себе вроде как за правило, ждут до полной луны, а там уж безобразничают всласть до беспамятства. И сила эта темная, человеком непостижимая…

Сказав о непостижимости силы, Крыл многозначительно покосился на бутылку медовухи, стоявшую на столе.

Глава 13

Утром все собрались в муромцевском номере, который на время расследования превратился в некое подобие штаб-квартиры. У одной из стен, закрывая отклеившийся обойный лист, на табурете стояла картина, до этого висевшая над кроватью. Поверх картины, на которой был изображен луг с пастушками, Муромцев прикрепил несколько листов бумаги, смастерив тем самым подобие школьной доски. Кусочком угля он, смешно прикусив кончик языка, старательно что-то писал на бумаге, отходя время от времени и любуясь своим творчеством.

Отец Глеб с интересом следил за действиями шефа, иногда заглядывая в свой блокнот, как бы сверяясь с личными наблюдениями. Барабанов же сидел в кресле и, напротив, не показывал никакого интереса к происходящему. Он осунулся и сильно похудел. Нестор беспардонно снял ботинки, и из прохудившегося носка вызывающе вылез большой палец. Отец Глеб покачал головой, но ничего не сказал.

Наконец Муромцев положил уголь на стол и, вытерев черные пальцы полотенцем, сказал:

– Что ж, господа! Собранная информация дает нам все основания полагать, что мы столкнулись с хитрым, коварным и жестоким убийцей. И ловить его мы будем по всей науке, благо какой-никакой опыт у нас имеется! Поэтому начнем с составления его психологического портрета! И в первую очередь надо определить природу убийцы согласно нашей терминологии. Получается, что в отличие от нашего прошлого дела, где душегуб оказался Порядком и Аполлоном, здесь мы имеем дело с Хаосом и Дионисием.

Отец Глеб заерзал на стуле и тихо спросил:

– Вы уверены, Роман Мирославович? Почему именно Хаос?

– Уверен, – ответил Муромцев, – и вот почему: преступник в ярости набрасывается на свою жертву, насилует, а затем терзает ее до неузнаваемости своим жутким оружием. Да, и не скрывает после убийства тело, это важно! Он, осознанно или нет, во многом подражает дикому зверю до такой степени, что в его убийствах зачастую подозревают хищников.

– Хорошо, – согласился отец Глеб, – но ведь он нападает исключительно на беззащитных девчушек! Он выбирает тех, кого не хватятся, а это означает, что не такой уж он и хаотичный.

Роман нахмурился и еще раз бросил взгляд на свою схему.

– Кроме того, – продолжил священник, – он действует не в местах своего ареала обитания, как мог бы действовать зверь или безумец, но по конкретным местам. Вспоминайте, он же работает… – сказав это, отец Глеб поморщился, – почти в каждом уезде, понемногу, видимо, чтобы о прошлых убийствах забыли. Так что тут и Порядок присутствует, Роман Мирославович!

Нестор тем временем подошел к окну, закурил и стал нетерпеливо посматривать то на Романа, то на отца Глеба, поглаживая поясницу. Не болело.

Муромцев повернулся к Барабанову со словами:

– Нестор, давай уже выкладывай, что ты там раскопал, пока тебя не разорвало!

Тот быстро бросил окурок в пепельницу, пригладил волосы и, достав из кармана записную книжку, начал доклад.

– Итак, коллеги! Моя поездка оказалась весьма важной и нужной для расследования. Да, да, отец Глеб, не смейтесь! Я побывал в одном… кхе… полуязыческом поселении, и если убрать лишние впечатления, не имеющие отношения к делу, то картина складывается следующая: наш убийца, скорее всего, считает себя оборотнем, – сказал Нестор и поднял руку, как бы предупреждая вопросы и возражения: – Да, я понимаю, что звучит дико, но все указывает на это. То есть убийца в жизни относительно обычный человек, вполне неприметный и тихий, но в полнолуние – это важно, прошу заметить, – превращается в медведя с помощью определенного ритуала! Он довольно хорошо описан в сказаниях: оборотень кувыркается через загнутый ствол березы! Обернувшись таким образом, он практически теряет над собой контроль и ведет себя как бешеный зверь или пьяница в угаре запоя. Спустя некоторое время он возвращается в свое прежнее состояние, возможно, выполнив обратный ритуал.

Отец Глеб отложил блокнот с карандашом и сказал, удивленно подняв бровь:

– Однако, Нестор, ты так уверенно об этом говоришь, словно оборотни и впрямь существуют!

Нестор сник и упал в кресло, грустно уставившись на еще больше вылезший из носка палец.

– А разве это не оборотень? – спросил он. – Разумеется, отец Глеб, убийца не превращается в медведя в биологическом смысле, я понимаю, это антинаучно. Но если смотреть на процесс в психиатрическом плане, то сходство очевидно. Также возможен вариант поведения, словно преступник целенаправленно копирует, изображает такого оборотня! Он даже оружие сделал в виде лапы с когтями. Не знаю, превращается он там в медведя или нет, но его полностью поглощает безумная ярость, неконтролируемый приступ агрессии. И даже если предположить, что он тщательно планирует свои нападения, выискивая по лесам беззащитных жертв, то в момент атаки он полностью теряет рассудок, рвет и терзает…

Барабанов поднялся, взял погасшую папиросу и снова закурил. Пройдясь по комнате, он продолжил, стоя в клубах табачного дыма:

– В деревне, в которой я побывал, мне довелось встретиться с тамошним знахарем по имени Крыл. Так вот, он мне рассказал несколько легенд об оборотнях. В них есть разные виды этих существ. Например, бывают так называемые бессознательные оборотни, которых заколдовал злой колдун. Такой оборотень не понимает, что с ним происходит, он словно сомнабула, то есть лунатик – просто в полнолуние приходит в себя где-то в лесной глуши, весь в грязи и крови. И ничего не помнит. С научной точки зрения такое вполне можно определить как психическое расстройство.

– Нестор, это всего лишь легенды, – скептически заметил Муромцев.

– Я понимаю, Роман Мирославович, но они помогут нам в нашем деле. Ведь мы хотим составить психологический портрет преступника? – Нестор ехидно улыбнулся и продолжил: – Да, так вот, этот первый тип оборотня нам не подходит, ведь наш убийца впадает в бешенство четко рядом с предполагаемой жертвой. Если бы жажда крови застигла его где-нибудь в деревне или в городе, то его бы сразу раскрыли и схватили. Но наш оборотень нарочно уходит в лес! И не в какой-нибудь хилый подлесок, а в глубокую чащу, где, встретив несчастную одинокую девчушку, теряет рассудок.

Нестор подошел к «доске», взял уголь со стола, написал сверху красивую цифру два и поставил рядом восклицательный знак, раскрошив уголь в пальцах. Он смущенно отряхнул руки и продолжил:

– Отсюда, господа, мы переходим ко второму типу оборотней. Согласно разным мифам, существуют так называемые осознанные оборотни! О них есть легенды во многих культурах – как в Европе, так и в Азии! Они четко знают, где и когда обратятся. Такие оборотни ждут своего перевоплощения, мечтают натворить как можно больше зла в силу своей черной натуры. Это дает нам основание заключить, что в состояние помутненного сознания они вводят себя намеренно. Сначала тщательно готовятся к обращению в полнолуние, чтобы их не раскрыли. И вот в нужный час, выполнив особый ритуал, превращаются в волка или медведя, нападают на выбранную жертву, а затем снова возвращаются к прежнему человеческому облику, утолив свою жажду крови. Таким образом, об их преступлениях практически никто ничего не знает.

В дверь вдруг постучали, и в проеме показалась голова полового, в руках он держал поднос с кофейником.

– Господа, – пропищал он, – не желаете ли кофею?

Барабанов выхватил из его рук поднос, сказал: «Благодарю-с, голубчик!» – и захлопнул перед его носом дверь. Отец Глеб рассмеялся.

– Что смешного? – спросил Нестор, ставя поднос на стол.

– Он еще там, – ответил отец Глеб.

– Кто? – непонимающе спросил Барабанов.

– Половой из буфета, – ответил отец Глеб, – чаевые ждет!

– Вот еще, – буркнул Нестор, – обойдется. Пусть помещики подают! У нас каждая копейка на счету.

Нестор налил кофе, подошел к двери и прислушался. Затем резко открыл дверь – за ней стоял улыбающийся половой. Муромцев рассмеялся, достал несколько монет и сунул их в руку прислужнику. Тот выпалил: «Мерси-с, барин!» – и засеменил по коридору прочь.

– Нестор, ты закончил? – с улыбкой спросил Роман, принимая чашку с кофе от отца Глеба.

– Почти, – ответил тот, закуривая очередную папиросу, – еще хотел вам привести пример из русской литературы. Мне вспомнился Гоголь, он ведь как раз описывал такой случай, с ведьмой. Ее раскусили после того, как кошке лапу отрубили, а после колдунья показалась в человеческом обличье с перевязанной рукой.

Нестор одним глотком допил быстро остывший невкусный кофе, поморщился и стал расстилать на столе карту губернии. Южные уезды на ней были обозначены красными точками.

– Я пообщался со старостами мусульманских деревень, – продолжил Барабанов, дымя папиросой, зажатой в зубах, – и отметил здесь места, где нашли тела детей. Согласно реестру, найдено всего пятнадцать тел, растерзанных дикими зверями. Они сильно обезображены, у некоторых травматически ампутированы или отсутствуют конечности. Трупы с разными степенями разложения, все неопознаны. Хоронили их за счет общин. И все они – девочки.

Нестор сжал зубы, и пепел с папиросы упал на карту. Он зло смахнул его ладонью и продолжил:

– Жизненный уклад в мусульманских деревнях отличается от христианских. Из-за запрета алкоголя они живут немного лучше, богаче и дети из дома уходят редко. Хотя нищие и бедные, лодыри и больные, сироты и побирушки есть, конечно, и там. Всего тринадцать случаев за десять лет. На этом все, господа.

Муромцев достал из кармана химический карандаш, макнул кончик грифеля в кофе и вывел под цифрой два на «доске» слово «Одиночка».

– Итак, коллеги, – сказал он, держа карандаш как указку, – давайте подведем предварительные итоги. Преступник действует во всех лесистых районах губернии, коих тут великое множество. Что касается портрета: это одиночка, который избегает любого общения. Если бы он вращался в таких группах, как офени или бурлаки, то за столь долгий срок его бы непременно обнаружили. Несомненно, это мужчина, и немолодой, если предположить, что он орудует уже минимум десять лет, а его жуткий недуг оформился годам к двадцати пяти – тридцати. То есть ему где-то за сорок лет, а может быть, и больше. Далее, он постоянно шляется по лесам, там и ночует. Часто меняет свое местоположение, благо, глухие леса есть во всех районах губернии. Очень возможно, что у него есть лошадь или повозка, это делает его более мобильным. Зимой, скорее всего, использует лыжи. Большей частью свои нападения планирует на полнолуние, кстати, последняя жертва примерно тогда и была убита.

Роман быстро писал на листах, время от времени оборачиваясь к Нестору с отцом Глебом.

– Он отлично знает местность, – продолжил он, возвращая карандаш в карман, – особенно ее лесистую часть, а также потайные дороги. Кроме того, он как будто заранее знает, откуда выйдут дети, куда они пойдут, где встанут на ночь – словно у него везде есть глаза и уши.

– Роман Мирославович, – перебил Муромцева отец Глеб, – а что, если у него есть сеть осведомителей?

– Вполне может быть, отец Глеб, – ответил Муромцев. – Этого нельзя исключить, хорошее наблюдение.

Он снова вытащил карандаш и написал крупными буквами: «Осведомители?»

– Интересно, есть ли у него дом, семья? – задумчиво спросил Барабанов, рассматривая давно не стриженные ногти на руках.

– Возможно, и есть, Нестор, однако ты учти, что большую часть своего времени он проводит в лесах и дома, если он у него есть, появляется очень редко, – ответил Роман, добавив на «доску» слова «дом» и «семья».

– М-да, – сказал отец Глеб, вставая, – кто же это может быть?

Глава 14

Отец Глеб подошел к «доске», держа в руках потертую книгу в тканом переплете. Он показал Роману с Нестором ее название, отпечатанное крупными синими буквами на сером поле обложки: «Природа Д-ского края. Записки об изыскании местных природных ресурсов» – и раскрыл ее на одной из закладок, сделанных из газетной бумаги. Указав пальцем на начало одной из глав, он сказал:

– Господа, прошу обратить внимание на эту главу. Она называется «Охота и рыбалка»! Я весьма тщательно изучил сей исследовательский труд и могу с уверенностью сказать вам, – начал он и положил книгу на стол, – что первыми, кто попадает под наше подозрение, это именно те, кто ходит по лесам за сотни верст от дома, – охотники! Согласно местным исследованиям, – отец Глеб положил ладонь на книгу, – практически все здешние крестьянские хозяйства живут промысловой охотой и рыбалкой из-за чрезвычайно скудного и рискованного земледелия.

Он налил остатки остывшего кофе в чашку, отпил и продолжил:

– Но не все охотники уходят надолго в лес. Большинство из них могут из самой плохонькой древней винтовки отстрелить утке хвост, не отходя от калитки. Иными словами, охотятся они рядом с домом и, стало быть, нам неинтересны. Но есть еще и другая группа, не такая многочисленная. Это профессионалы, которые уходят от своих хозяйств верст на двести, а то и дальше! Там уже люди серьезные, они бьют и пушного зверя, и крупную дичь. Как правило, служат егерями у помещиков, которые охоту любят. Вот отсюда и вытекает наша следующая задача – найти таких умельцев.

Отец Глеб делано поклонился, поставил чашку на стол и сел на табурет, закинув ногу на ногу. Его место тут же занял Барабанов, он мельком глянул на оставленную книгу, потер подбородок, а затем, подняв палец, посмотрел на отца Глеба.

– Правильно! – согласился он. – Но еще могу добавить, что такие профессионалы есть не только среди деревенских мужиков, но и среди помещиков! Помню я одного старичка, армейского отставного полковника. Так вот этот старичок до того охотиться любил, что даже в соседние губернии ездил. Как погонит волков по крестьянским полям, так весь хлеб и потравит. После одного такого случая его местные мужики на вилы подняли… но это к делу не относится, впрочем.

– Да, я помню тот случай, – подал голос Муромцев, закуривая, – казнили потом двоих крестьян. А детки их, осиротевшие, по миру пошли, совсем как в нашем случае. И кто в итоге от этого выиграл?

– М-да, – крякнул Барабанов и, раскрасневшись лицом, тоже запыхтел папиросой.

Муромцев встал, прошелся по комнате, разгоняя табачный дым, который синим туманом плыл над полом, и подытожил:

– Коллеги, складывая все наши находки и умозаключения в одно целое, мы, надеюсь единодушно, – он посмотрел сначала на отца Глеба, затем на Нестора, – приходим к очевидному выводу: нужно искать всех одиночек, что из-за своей работы, будь то охота, рыбалка, сбор грибов или лекарственных растений, уходят далеко и надолго от своих домов. Также в список прошу включить лекарей и торговцев всякой всячиной. Еще один нюанс – они должны заниматься этим здесь на протяжении нескольких лет, пришлые новички не в счет.

Священник поднял руку, поправляя очки и доставая записную книжку.

– Да, отец Глеб! – кивнул Муромцев.

– Я хотел бы еще в этот список включить странников, то есть паломников, нищих бродяг и сказочников, что ходят от храма к храму да по монастырям милостыню собирают.

– Что ж, хорошо, – согласился Роман, делая пометки на «доске», – и вот еще. Один важный момент, который не стоит упускать, – полнолуние! Прошлое убийство как раз пришлось на полную луну, с учетом того, что тело нашли лишь через неделю.

Тут Барабанов принялся рыться в своей сумке, затем вытащил ежедневник. Поплевав на пальцы, Нестор стал листать желтые страницы.

– Да, Роман Мирославович, – сказал он, – даты примерно совпадают. А следующее полнолуние через три дня, если вы об этом.

Муромцев улыбнулся и кивнул:

– Именно об этом я и говорю, Нестор.

– Но тогда, – продолжил Барабанов, – мы вскоре либо найдем новое тело, либо его найдут уже по весне. А впрочем, может, его и вовсе не найдут.

Нестор подошел к лежащей на столе карте и показал на нее рукой:

– Там есть такие глухие места, с буреломами, оврагами и болотами, что тела и прятать не надо! Сам черт не найдет, пролежат нетронутыми до второго пришествия!

Отец Глеб при этих словах перекрестился, а Муромцев принялся аккуратно сворачивать карту.

– Ну, что, господа, за работу? – сказал Роман, укладывая бумаги в полевой планшет. – Полицмейстер обещал нам полное содействие, однако прошу вас: на глаза Рафикову лучше не попадаться. При встрече с ним никакой информации ему не передавать, в разговоры не вступать! Я докладываю о ходе расследования лично начальнику полиции и только то, что сочту нужным! Это понятно?

– Понятно, – хором ответили Нестор и отец Глеб.

– Далее, сейчас я с докладом как раз иду к полицмейстеру. Надеюсь, он даст команду, чтобы составить список по нашим наметкам, и к концу недели он будет готов. Вот тогда уже можно будет начать конкретную, адресную, так сказать, работу. Но на местных я бы не стал особо рассчитывать, поэтому сразу после визита в управление я наведаюсь в ближайшее дворянское собрание.

– Отличная идея, Роман Мирославович, – согласился Барабанов, надевая ботинки, – как я сам до этого не додумался!

– Ты слишком много куришь табаку, Нестор, – укоризненно сказал отец Глеб, – это ухудшает мозговую деятельность!

Нестор отмахнулся и нарочно принялся доставать из коробки папиросу. Муромцев продолжил, потирая лоб:

– Так вот, в дворянском собрании я хочу выяснить, кто из помещиков пристрастен к охоте, заодно про их егерей узнаю. Нестор, – он посмотрел на Барабанова и не сдержал улыбки, – ты, как специалист по народным массам, пойдешь на городской рынок. Там посидишь в чайных, поговоришь с закупщиками дичи и пушнины, узнаешь все про местных охотников, которые поставляют им товар из леса. Запомни, нас не интересуют те бедолаги, что для пропитания семьи синиц стреляют. Нам нужны именно профессионалы, кто из года в год не вылезает из лесов, добывая меха, медвежатину, оленину. И причем нужны не артельщики, а одиночки, понятно?! Вот кто нам нужен!

Отец Глеб поднялся, поправил рясу и сказал:

– Ну, что ж, если вы мне пока не нашли конкретного задания, то я хотел бы, – он улыбнулся Муромцеву, – если вы, конечно, не возражаете, Роман Мирославович, сам пообщаться с одним очень интересным человеком.

Сыщик пристально посмотрел на отца Глеба и поинтересовался:

– Любопытно! Можно подробнее?

– В книге говорится о движении неких просветителей. Ну, мы понимаем, о ком идет речь. – Священник весело подмигнул Барабанову.

Тот вздрогнул и спросил:

– Вы, конечно, говорите о народовольцах?

– Да, Нестор, о них. В свое время их много в эти края из столицы и из Москвы приехало, чтобы нести свет науки и прогресса местным жителям, в первую очередь, конечно, детям. Многие из них, столкнувшись с реальностью в виде непонимания и откровенной враждебности населения, тогда быстро вернулись назад.

Барабанов взволнованно посмотрел на отца Глеба и сел в кресло в ожидании рассказа. Священник усмехнулся и продолжил:

– Я вижу, Нестор, эта тема тебе близка. Ну, так вот, слушайте. Из просветителей в числе первых сюда прибыл некто Федор Воловаш. Это случилось пятнадцать лет назад, но он уже тогда был в годах. Его можно назвать основоположником местного движения. У него было много учеников-единомышленников, которые за эти годы, как повествует краевед, пешком обошли со своим учителем почти все деревни губернии, давая уроки чтения и математики.

Нестор мечтательно посмотрел куда-то вдаль, словно представил себя на месте этого старого просветителя, и торжественно, нараспев сказал:

– Ступайте в народ, там ваше поприще, ваша жизнь, ваша наука. Научитесь у народа, как служить ему и как лучше вести его дела!

Муромцев подошел к выходу из комнаты, выглянул в коридор и, прикрыв дверь, тихо сказал Барабанову:

– Однако, Нестор, ты тут с Бакуниным осторожнее, мало ли! Донесут ведь! От Рафикова можно чего угодно ждать! Не хватало, чтобы нас тут в анархизме обвинили!

Нестор стушевался и обратился к отцу Глебу:

– Ну ладно, дело старое. Вы лучше скажите, как у местных народово… то есть просветителей все их дело провалилось? Ведь провалилось же?

– Да, Нестор, – улыбнулся отец Глеб, – часть учителей арестовали за антиправительственную деятельность, кого-то просто побили за пропаганду радикальных атеистических идей. Изнеженная столичная молодежь довольно быстро сбежала, оказавшись не готовой к тяготам сельской жизни и постоянным скитаниям по лесам да деревням. Были и те, кто осел, обзавелся семьями и пустил здесь корни, оставив свои революционные помыслы.

Услышав эти слова, Нестор горько усмехнулся.

– А основоположника движения, – закончил отец Глеб, – по старости и общей немощности поместили в богадельню. Вот к нему я и собираюсь наведаться!