Текст книги "Джура(ил. И.Незнайкина)"

Автор книги: Георгий Тушкан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

V

Опять голод. Время тянулось бесконечно. На казан кипятку бросили крохотную щепотку чаю, чтобы был хоть какой нибудь навар, а не просто вода.

Бабу ждала, когда Джура пойдет на охоту. А он сосредоточенно и долго пил чай, пиалу за пиалой, и не торопился. Бабу обегала и обнюхала всю пещеру, но ружья нигде не было. Стоя у входа, она взвизгивала от нетерпения. Джура не двигался. Тогда она умчалась к заповедной арче.

Охотники все ещё пили чай, когда Кучак сказал: – Смотри!

Бабу, закусив кусок ремня, тащила в пещеру погнутый ствол карамультука. Положив его у ног Джуры, она заглянула ему в глаза и ждала благодарности. Но глаза Джуры засверкали от злости. – Поломан, не годится! – сердито закричал он. Бабу отошла. Она улеглась у входа, на солнышке, и искоса наблюдала за хозяином.

В полдень, поручив Кучаку насушить гульджана, Джура пошел в горы, гремя железными капканами. Он решил попытать счастье, поставить капканы на архарьих тропинках через ледник. Тэке привязали в пещере.

Кучак пошел копать корень гульджана.

На южных обрывистых склонах гор тянулись к солнцу его свежие всходы. Кучак шел и, размахивая топориком, постукивал обушком по камням. Сурки, завидев его, со свистом мчались к норкам и застывали на задних лапках у входа. На горах среди пятен снега пробивалась зелень. Рыжие скалы пахли солнечным теплом. Внизу зеленели высокогорные тундровые болота. Усевшись на корточки у всходов гульджана, торчавшего между камнями из щебенистой почвы, Кучак принялся копать. Он вырыл пятнадцать корней, обмыл их и просушил. Корни надо было стругать. Кучак вынул нож и понюхал его. Уходя из кишлака, он еле отмыл его от прилипчивого запаха, и ему не хотелось опять его пачкать.

Кучак оглянулся. Снежные грифы летали низко, над самой горой; от взмахов крыльев катились камешки, сорванные воздушным потоком. Засмотревшись, Кучак не заметил прибежавшую Бабу. Она потянула его за полу халата.

– Ох хо хо! – крикнул он радостно и, бросив корни в пропасть, быстро побежал за Бабу.

Кучак сопел от радости и любопытства. Он знал, что Джура без дела не позовет. Бабу отбегала вперед и, поджидая его, лаяла от нетерпения.

«А вдруг живой медведь?» – подумал Кучак и остановился. Бабу залаяла снова. «Радостно лает», – решил он и побежал опять. На подтаявших остатках старой лавины, на одном из разбросанных ею камней, сидел Джура, поставив ногу на неподвижную тушу маленького киичонка. Он кивнул на тушу. Кучак понял без слов. С трудом отрубил он кусок твердой, как камень, шкуры, обнажив высохшее мясо.

Много лет пролежал киичонок во льду.

– Яман, плохо, – сказал Кучак, горестно вздыхая. По старинному обычаю, мясо животного можно было есть, только выпустив кровь. Джура вынул охотничий нож, разрубил тушу на несколько кусков. Часть он дал Бабу и взял для Тэке, остальные разложил по капканам.

Спускаясь с горы, Кучак раздраженно щелкал языком. Его сердили близкие, но недоступные архары и киики, пасшиеся на склонах гор. Он искренне пожалел, что отказался от козленка. Кучак сказал Джуре, что гульджан ещё не просушился и для муки не годен. Джура не рассердился. Он ненавидел этот корень, как только мог его ненавидеть охотник, любящий мясо.

Вечером снова пили чай. Тэке сварили кусок киичонка. А на другой день голодный, ещё более ослабевший Кучак накопал гульджана и положил его сушить. Джура после обхода капканов принес орленка. Кучак испуганно посмотрел на него. Орел – священная птица. Джура молча достал нож. Кучак в ужасе закрыл лицо руками, чтобы не видеть святотатства. Когда он открыл глаза, орел был мертв. Кучак решил, что лучше раз в жизни попробовать немного запретного орлиного мяса, чем снова есть гульджан. Прошло ещё несколько дней. Джура потемнел, ослабел. Кучак молчал целыми днями. Наконец он не выдержал и настругал тонкими полосками сушившийся на камнях гульджан. Бабу и Тэке ели сурков. На шестой день ветер переменился. Холодало. Днем Джура несколько раз взбирался на скалу, в которой была их пещера.

– Тучи кипят! – кричал он сверху Кучаку.

Меж горных вершин метались и клубились тучи; они падали по склону вниз, чтобы, промчавшись у пещеры, взлететь снова вверх. Если бы сильно похолодало, архары пошли бы на южную сторону ледника и, может быть, хоть один попался бы в капкан. Джура ушел в горы. Кучак недалеко от пещеры перетирал меж камней гульджан. Ему казалось, что весь мир пропах гульджаном. «Уйти? Но куда? Домой? Там тоже голод. А кроме того, гордый Джура скорее умрет, чем возвратится без мяса. Одному идти невозможно: страшно», – грустно размышлял Кучак о своих неудачах. Вдруг прибежала Бабу и потянула его за халат. Кучак обрадовался, однако гульджан на этот раз не выбросил, а спрятал его под камень и поспешил за Бабу.

Кучак твердо решил: что бы ни нашел Джура – пусть это будет орел, старый архар или мертвый киик, – он, Кучак, его возьмет, сварит и будет есть. Даже сурка, в котором живет душа ростовщика, тоже будет есть.

Путь становился все труднее. Кучак быстро устал и часто отдыхал, прикладывая руку к сильно бьющемуся сердцу. Беспорядочно нагроможденные скалы преграждали путь, и Кучак, вытирая рукавом пот, карабкался с трудом.

Вскоре он достиг места, где камни были навалены друг на друга кучами.

Бабу убежала вперед. Кучак тихонько пополз на четвереньках, как вдруг прямо на него с ревом бросился барс. Изнемогший, еле ползший Кучак взвился, как пружина, и прыгнул назад. Шапка слетела у него с головы, но он даже не нагнулся за любимой лисьей шапкой, лежавшей рядом. Выпучив от страха глаза, с визгом помчался он по камням и скалам, спасаясь от огромного свирепого барса. Кучак бежал к воде, зная, что барс боится её. «Лишь бы добежать! Тогда бы я спрятался в ручье…» – думал Кучак, слыша за собой прыжки.

Он перескочил камень, поскользнулся и опрокинулся на спину. Барс бросился на него.

Кучак пронзительно закричал и задрыгал ногами. Вдруг он почувствовал, что барс лизнул его в нос. Кучак ещё сильнее закричал и забился. Потом затих и нерешительно приоткрыл веки. Перед ним стояла Бабу.

– Ах ты шайтанка! – рассердился Кучак. – А я тебя за барса принял!

Он вскочил и хотел идти, но Бабу зубами схватила его за халат.

Издалека доносился призывный крик Джуры. Кучак вытер глаза и поплелся за Бабу, тянувшей его за полу халата. Воспользовавшись тем, что Бабу выпустила его халат, он влез на обломок скалы и, оглянувшись, заметил невдалеке Джуру, сидящего на таком же большом обломке скалы. Джура поманил его рукой.

– Там барс! – испуганно крикнул Кучак.

– В капкане, – спокойно ответил Джура.

Обрадованный Кучак наконец взобрался к Джуре. Они вместе пошли к капкану.

Барс попал в капкан задней ногой и скалил зубы при малейшем движении охотников. Кучак взял тяжелый камень и бросил его в барса, но тот отскочил в сторону. Разозлившись, Джура и Кучак начали засыпать его камнями. Барс метался из стороны в сторону, ловко спасая свою голову от ударов. Камни не причиняли ему особенного вреда.

– Эх, – крикнул Джура, – карамультука нет! Я бы убил его в одно мгновение! – И он снова метнул камень.

Барс опять увернулся. Временами он с ожесточением грыз цепь. Морда его была в крови.

Руки и ноги у Кучака тряслись. Джура изранил себе камнями руку. Он проклинал барса: тот все ещё был жив. Оставив барса в капкане, Джура и Кучак, озлобленные, отправились в пещеру. По пути Джура вырезал две длинные палки.

Из кучи кремневых и железных наконечников он выбрал самые лучшие, отточил их и надел на держаки. Получилось два хороших копья. Измученные и утомленные, охотники сварили перемолотый гульджан.

Позже пошел снег. Всю ночь Джура и Кучак сидели у костра, пили чай и с нетерпением ждали утра. Они решили утром идти на юг, к ледникам, проверить капканы. Джура слушал песни Кучака, и перед его глазами, одна прекраснее другой, проходили картины сказочного мира.

VI

На рассвете охотники двинулись в путь. Шли сквозь мокрую тучу все вверх и вверх. Наконец поднялись выше облаков. Солнце слепило, но не грело. Холодный ветер с ледника щипал лицо и руки. Шли с трудом: не хватало воздуха. Маленькими шажками, опираясь на древки копий, двигались охотники все выше, к леднику. Грифы с мрачной яростью смотрели на них с больших камней. Бабу рвалась на ремне вперед. Тэке прыгал рядом. Наконец они достигли каменного острова, который вздымался высоко над ледником.

Гигантские глыбы громоздились кругом, заслоняя дали. Охотники попадали из одной ледяной ямы в другую. Грязная корка льда сменилась белым хрустящим настом. Наст перешел в синий и наконец в зеленовато черный лед. Трещины преграждали путь. Джура поскользнулся на гладком льду и упал. Кучак старался бежать по следам Джуры. Он боялся трещин, ступал неуверенно и часто падал… Вдруг Тэке с лаем помчался вперед. Впереди, совсем недалеко, по леднику уходил старый козел. Его задняя нога была повреждена капканом. Бабу рванулась. Зазевавшийся Кучак, вместо того чтобы снять ремень, выпустил его из рук. Бабу помчалась. Она скользила и падала, наступая на ремень.

Оглядываясь назад, козел свирепо потрясал седой бородой и ребристыми рогами. Уже два года он жил отшельником: молодые соперники прогнали его из стада. Теперь, раненный, совсем старый, но все ещё достаточно сильный и выносливый, он уходил все дальше и дальше в горы.

Козел подходил уже к краю ледника, когда Бабу перерезала ему путь. Он растерялся. Вместо того чтобы бежать вверх, в горы, он свернул на остатки старого снежного обвала и неуклюже запрыгал по нему вниз, где его было легко поймать.

Все это происходило возле каменного острова, известного под названием Чертов Гроб, который высоко вздымался над ледником. Там течение ледника разбивалось на два равных потока. Левый круто сворачивал. Огромные ледяные валы прижались к скале. Множество глубоких трещин рассекало лед.

Первым настиг козла щенок Тэке и с лаем бросился на него. Тэке ловко увертывался от рогов. Испугавшись, что неопытный щенок погибнет под рогами козла, Джура побежал напрямик по леднику ему на помощь.

Это случилось в тот миг, когда Бабу, прыгая на козла, поскользнулась на волочившемся за нею скользком ремне, упала, козел ударил её рогами, а Тэке прыгнул сзади на козла. Вдруг наст скрипнул, зашуршал, и все трое животных рухнули в скрытую под снегом трещину.

…Впоследствии Кучак уверял, что в этот момент он услышал из трещины голос: «Кучак, тебе счастье посылаю». Но Джура честно рассказывал, что Кучак очень испугался, упал брюхом вниз и, хватаясь за лед растопыренными пальцами, вопил: «Ай ай ай!..» Все так же слепило солнце, клубились тучи. Казалось, ничто не изменилось.

Джура, прищурившись и вытянув шею, старался заглянуть в темную трещину, откуда слышался затихающий звон падающих ледяных обломков. Из глубины ледника донесся слабый визг. – Собака, собака! – заметался Джура у края трещины и замер в ожидании.

Кучак лизал лед и сопел.

– Тише! – крикнул Джура и, прыгнув к Кучаку, ударил его носком ичига.

В наступившей тишине снова прозвучал сиплый, слабенький призывный вопль. «Потерять собаку! Потерять знаменитую Бабу, за которую Тагай давал двух кутасов! Потерять Тэке! Без Бабу охотиться нельзя. Ни ружья, ни Бабу, ни Тэке…» – в отчаянии думал Джура.

– Кучак! – позвал он.

Кучак, сидя на корточках, молился аллаху. По правилам корана, во время молитвы он мог и не слышать зова. Он решил этим воспользоваться и не обернулся. Обозленный Джура так выругался, поминая аллаха, что Кучак ещё больше испугался: «В уме ли Джура?» – Что? – спросил он, забыв молитву.

– Веревки дай.

Джура быстро сделал на веревках петли. Подрубив тишой лед, укрепил в нем копье, привязал к копью конец связанных веревок и, опустив другой конец в бездонную ледяную щель, приказал: – Лезь!

Кучак отрицательно замотал головой и попятился. – Слушай, клянусь, я убью тебя, если ты не полезешь за Бабу и Тэке.

Кучак упал на колени. Он знал, что бежать некуда: слово Джуры – верное слово.

– Скорее! – крикнул Джура, выхватив нож.

Кучак неохотно подошел к трещине и долго вглядывался вниз.

– Скорее! – торопил Джура.

И Кучак смирился. Вынув нож, он порезал мизинец и брызнул каплями крови на лед. С пеной у рта он стучал в грудь, заклиная арвахов помочь ему, Кучаку, принесшему жертву. – Холодно, очень холодно, – были последние слова Кучака, спускавшегося в трещину.

ЧЕРТОВ ГРОБI

Джура медленно спускал на веревке Кучака, крепко упершись пятками в вырубленное углубление. Веревка тяжело уползала в ледяную трещину, прорезая её край. «Хватит или не хватит веревки?» – думал Джура, с беспокойством посматривая на нее. Наконец она ослабла.

Джура хотел переменить положение рук, как вдруг веревка рванулась с такой силой, что он её выпустил. Джура быстро схватился обеими руками за копье и навалился на него всей тяжестью своего тела. Глубоко внизу раздался отчаянный крик. «Должно быть, Кучак, сорвался с выступа», – подумал Джура. Он потянул было веревку, чтобы помочь, но над краем трещины показались волосатые руки Кучака. Срывая ногти, он ухватился за край щели и, подтянувшись на руках, выскочил наверх.

– Я не думал, что ты можешь так быстро лазить… – начал было Джура и осекся.

Кучак, взглянув на него безумными глазами, бросился бежать прочь, но поскользнулся и упал.

Джура догнал и навалился на него, прижав ко льду. Кучак вырывался, кричал и закатывал глаза, словно обезумев. Джура тряс его и окликал по имени. Наконец Кучак опомнился и затих, как будто только что его заметил. Он ухватился за Джуру и в страхе прижался к нему.

– Бежим скорее! – испуганно сказал он. – Там, внизу, черти, джинны и альбесты… – И постучал кулаком по льду, показывая вниз.

– А где собаки? – взволнованно перебил его Джура. Но напуганный Кучак не мог ничего рассказать толком, он умолял Джуру бежать от этой страшной трещины.

Потом из несвязного рассказа Джура понял, что ни Бабу, ни киика Кучак не нашел, а щенок, свалившись в щель, попал на ледяной выступ. Он даже нагнулся, чтобы взять Тэке, но в это самое мгновение оглянулся на противоположную стену и увидел во льду чертей. Один из них протянул к нему свою ногу с копытом, и Кучак так испугался, что совсем забыл про щенка и постарался поскорее выбраться.

С досады Джура даже зубами заскрипел; он не верил трусливому Кучаку и выругал его за то, что тот не взял щенка. Джура велел Кучаку снова спуститься в трещину, но тот наотрез отказался. Целуя руки Джуры, Кучак упрашивал его сейчас же уйти от этого проклятого места. Но Джура был неумолим: аксакал говорил, что если самка гибнет, то душа её переселяется в первого детеныша; Тэке должен быть спасен.

Не доверяя слабосильному Кучаку, Джура укрепил во льду копье и привязал к нему веревку. Он приказал Кучаку сесть на конец веревки и упереться пяткой в вырубленное во льду углубление. Дрожа от страха, Кучак повиновался.

Джура медленно спускался на веревке в узкую щель. Вверху трещина была шире и лед по её краям был светлый, но чем глубже, тем чернее казался лед, тем сильнее от него несло холодом. Чем ниже спускался Джура, тем больше он волновался: не подох ли Тэке? Внизу Джура заметил белеющий угол выступа, а на нем темный шевелящийся комок. Джура даже закрыл глаза. Нащупав ногой выступ, он открыл глаза и в полумраке разглядел Тэке. Джура опустился на колени, взял дрожащего щенка и еле смог его засунуть себе за пазуху – так уже велик был щенок. Джура стоял на выступе лицом к стене. Чтобы не сорваться с выступа, он осторожно повернулся и взглянул на противоположную стену. То, что он увидел там, было так страшно, что Джура невольно отшатнулся и, сорвавшись с выступа, повис. Он быстро полез по ремню вверх, но, достигнув пятой петли, овладел собой и оглянулся. Никто за ним не гнался.

Тихонько, готовый каждое мгновение броситься наверх, Джура снова осторожно спустился на ледяной выступ, не отводя глаз от стены.

Во льду, выдаваясь плечом из стены, сидел замерзший человек. Он походил на киргиза и держал в руках ружье, а рядом с ним Джура увидел странное, никогда не виданное им животное. Копыто его торчало изо льда. Еще ниже во льду виднелись какие то неясные пятна. Может быть, это были тоже замерзшие люди? Изумленный Джура вглядывался, но разглядеть, что это было, не мог. Ему все таки казалось, что это были люди. Кто они и откуда шли? Неизвестно! Кто мог ответить на эти вопросы?

Больше всего его внимание привлекал человек, в руках которого было ружье. Судя по восьмигранному стволу, это был карамультук. Джура со страхом смотрел на погибших людей и на ружье в руках мертвеца. А вдруг это только сон? Джура стал изо всех сил рубить ножом лед. Обнажив на треть ствол карамультука, он схватился за него, боясь выпустить. Ствол зазвенел. Джура заметил в ледяной стене ещё один темный предмет, по видимому вмерзший в лед вьюк. Кучак наверху в страхе ждал Джуру.

«А вдруг вместо Джуры вылезет из щели горный человек в образе Джуры и, по обычаю горных людей, начнет бороться со мной насмерть?» – думал Кучак.

Но из щели вылез Джура, посиневший от холода, очень взволнованный. Джура торопливо рассказывал Кучаку о том, что он видел в трещине.

– Это горные люди, это альбесты или джинны. У них, наверное, железные руки и нет спины. Ты видел спины? – недоверчиво спрашивал Кучак.

Джура, сердясь, настаивал:

– Надо достать карамультук, иначе мы умрем с голоду. Ты понимаешь, какое счастье иметь карамультук?

Но Кучак боялся: не завороженное ли ружье видел Джура? Не послано ли оно злыми духами?

– Ты сумасшедший! – в гневе крикнул Джура. – Если его посылают нам духи, так, конечно, добрые. Пойми: надо воспользоваться их милостью, а то они раздумают.

Кучак, конечно, и сам понимал, что значит для них ружье. Какая без него охота! Наконец он согласился: карамультук надо добыть изо льда. Он со страхом опять полез в трещину, взяв с собой тишу. Скоро оттуда послышались глухие удары.

Кучак и Джура три раза по очереди спускались в щель. Остававшийся наверху грел Тэке теплом своего тела. Долго работали они и наконец вырубили ружье вместе с куском льда. Кучак, внезапно решившись, полез ещё раз и вырубил кусок мяса неизвестного животного и курджум. На этот раз Кучак работал хорошо. Они вместе втащили наверх добычу и с трудом понесли её. Только к полуночи пришли они в пещеру и разложили костер. Вещи у костра быстро оттаивали. Когда мясо было готово, они накормили голодного Тэке.

Джура разобрал карамультук, отделил ложе, а ствол положил около огня. Лед в стволе таял. Вода вытекала из него мутными каплями. Джура попробовал прочистить ствол. Ружье оказалось заряженным. Пуля была загнана крепко, и порох под ней отсырел. Тогда Джура стал острой косточкой выковыривать размокший порох через маленькую затравочную дырочку у пороховой полки. Эта работа заняла у него почти всю ночь. Утром Джура зарядил карамультук порохом, принесенным из кишлака, приладил к курку фитиль и вышел из кибитки. За ним поплелся Кучак. Джура и Кучак были очень взволнованы – вылетит пуля или разорвет ружье: от сохранности карамультука зависела судьба целого кишлака. Джура положил ружье на камень и прицелился в сурка, сидевшего невдалеке от бугра. Фитиль дымился. Джура нажал курок. Порох на полочке взорвался, но ружье не выстрелило. Сурок спокойно сидел у норы.

Джура снова подсыпал пороху. Снова прицелился в сурка. Порох взорвался, опалив Джуре щеку. Грянул сильный выстрел. Пока Кучак бежал к бугорку посмотреть, убит ли сурок, Джура убедился, что ружье было в целости. Но у самого Джуры правая щека так вспухла, что даже закрылся глаз.

– В голову попал, в голову! – кричал Кучак.

И впервые за все это время Джура улыбнулся.

Кучак весело запел, размахивая убитым сурком:

 
Э э гей, э э э э эгей!
Лучше охотников нет людей!
Лучше охотников нет друзей!
Кто смелей нас, кто храбрей?
 

Радостные, сели они у костра. Кучак разрезал ножом кожаный курджум и высыпал его содержимое возле костра. На землю посыпались золотые и серебряные браслеты, кольца, цепи, чаши. Золотые монеты раскатились по пещере. У ног обезумевшего от счастья Кучака, сверкая, лежало несметное богатство. Расколов топором большой, ещё не растаявший кусок льда, Кучак вынул несколько смерзшихся, твердых, как камень, пшеничных лепешек.

Но вид золота даже у Кучака отбил аппетит. Пораженный невиданным богатством, он, как затравленный волк, озирался во все стороны, ожидая нападения, и вдруг, схватив вещи, бросился в угол – зарывать.

Джура еле вырвал у него одну серебряную чашу. Он накрошил в неё мяса, разогрел его и дал Тэке.

Кучак бросился к сплющенной серебряной шкатулке, надеясь найти в ней новые сокровища. Он быстро сорвал с неё крышку. В шкатулке, выложенной красным бархатом, лежали пергаменты, свернутые в трубку и перевязанные красной шелковой нитью, три гусиных пера и бутылочка.

– Аксакалу отнесем, – сказал Джура.

Кучак зарыл шкатулку вместе с остальными сокровищами. Потом ели мясо и оттаявшие лепешки.

Кучак ел без аппетита. Он жевал и глотал мясо, а сам все думал о золоте: «Какое богатство! Как бы кто его не отнял. Надо ещё поискать, не осталось ли чего нибудь в трещине».

Джуру разбудил Тэке. Гоняясь за крысами, щенок наскочил на него.

Заметив в углу развороченную яму, Джура удивленно спросил Кучака:

– А где золото?

Кучак оглянулся и тихо сказал:

– Я его спрятал ещё лучше. В другое место.

Но Джура золотом не интересовался. Он был совершенно равнодушен к золоту и искренне удивлялся странной власти этого желтого металла над душой Кучака.

Джура поручил Кучаку кормить Тэке, а сам ушел на охоту. Он шел, внимательно оглядывая склоны…

А в это время Кучак, греясь на солнце у пещеры, опять дразнил Тэке. Подав ему кусок мяса, он придерживал его голову так, что щенок только касался пищи носом и не мог есть. Щенок сердился и, разозлившись, рычал и лаял.

В горах грянул выстрел: это стрелял Джура. Резкий звук сорвал где то лавину. Грохот от её падения несколько секунд сотрясал горы.

Из-за камней выскочил архар и, увидев Кучака, замер. Кучак задрожал от жадности. Архар и так близко! Кучак громко закричал: – Джура! Джура!

Архар ускакал. Опять прогремел выстрел. Кучак взобрался на высокий камень и огляделся. Совсем недалеко он увидел Джуру: тот уже снимал шкуру с убитого козла. А ещё через полчаса Кучак, напевая, поджаривал печенку с нутряным жиром.

Началась сытая и хорошая жизнь.

Пора было уже заготовлять мясо.