Текст книги "«Мы наш, мы новый…»"

Автор книги: Георгий Комиссаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Ну да, его инструктор на курсах трактористов, бывший боцман, с советского траулера, только на нём и разговаривал, а Вы все говорите на другом, но я его тоже знаю, но этот, как Вы говорите, матерный, более ёмкий, лучше и короче можно передать сказанное. Даже одним и тем же словом, пояснил тогда Хорхе русскому товарищу.

Да, сейчас на всём побережье идёт большое строительство. Даже его нанимаю вместе с его трактором и прицепом, что-то возить.

Если всё так и будет, как говорят, то тут будет не хуже, чем в Гаване. Будет полно туристов, а значит его Марии и другим сеньоритам, не нужно будет покидать на долго родной дом и ездить далеко, чтобы иметь дополнительный, очень хороший заработок. Они поженились, когда ей было 15, а ему 17. За эти пять лет, у них родилось двое прекрасных девочек. Что вынуждало прерываться его Марии в зарабатывании денег.

А если, отели будут под боком…, мечтательно закатил глаза Хорхе, то и он без её внимания на долго не будет оставаться. А то, приходиться ему тратить свои трудовые песо и уже рубли на местных тридцатилетних «старух». Они уже в Гаване никому не нужны, а тут пользуются отлучками жён и зарабатывают «свежую копейку» не выходя из собственного дома. Конечно, это сущие гроши, по сравнению со Столицей их Острова Свободы, и как добавляют их русские товарищи слово – «нравов». Поясняя, что Куба первой указала всем в Коммунистическом-социалистическом Мире правильный путь, в отношении секса.

Хорхе, правда говоря, ничего из их пояснений не понимал, но именно с таким чувством собственного достоинства и воспринимал их Остров Свободы.

Это, эти грязные собаки, «гринго», называли их Кубу, «непотопляемым борделем Америки», а пришли Команданте Фидель и пламенный Че, и Освободили их Остров.

– Раньше, при этом вонючем, навозном жуке, диктаторе Батиста, с их женщин брали дань, все кому не лень. От уличных гангстеров и полицейских, до общинных старост, обзывая это налогом. Сейчас ввели единый, посильный налог, и бесплатный еженедельный осмотр у врача. Выдают бесплатно презервативы и если что, то лечение тоже бесплатно. Настоящий коммунизм !, радовался, наступившей жизни, Хорхе.

– А, русский все выучат, дали время на это. Его жена и дети его уже хорошо знают, особенно этот матерный диалект. Ну и классический, как назвал его тот русский, нужно будет у них подтянуть, благо только говорить начинают. А жена, тоже довольна, говорит, что её знание русского очень в её работе помогает. Клиенты в очередь к ней выстраиваются. Пришлось ей отдельную комнату снять. А то, её двоюродная сестра Эстэр, начала ей завидовать и скандалить. А, как умеют ругаться кубинки…, это нужно самому видеть, это не описать, но лучше пусть это будет не с тобой, тут Хохе аж поёжился от пробравшего его озноба.

Вспомнил, как в прошлый приезд «на побывку» его Марии, кто-то ей растрепал, что её Хорхе видели у этой «дырявой лохани», Хуаниты. Что, тогда было ! Досталось и той и ему, Хорхе.

И её слова обвинения: «в спускании им, всех денег семьи, на конченных местных бля…й, в то время когда его верная жена, зарабатывает их день и ночь, не сдвигая ног и не вставая с постели» были самыми приличными, в той бесконечной тираде грязных испанских ругательств, вперемешку с русскими словами, из матерного диалекта Хорхе.

Потом, успокоившись, его Мария потребовала от Хорхе показать, что-то новенькое, чем могла его удивить «эта грязная помойка», Хуанита. Хорхе со всем старанием выполнил указание супруги, а некоторые моменты, та требовала повторить, для запоминания. Тогда только, Хорхе понял, что так передаётся бесценный опыт женского древнего ремесла, ведь его «бедная Мария» рано осталась без матери, вздохнул в мыслях он.

Тут он вспомнил, с теплотой, своего учителя русского языка и по совместительству, инструктора на курсах трактористов, Михалыча.

Тот, с его слов, полюбил их остров пуще своей Вологодчины. Что это, Хорхе не знал. Но догадывался, что это Михалыча прошлая женщина. Так как, обычно, после этого, Михалыч начинал перечислять все прелести местных красоток и их покладистость. – А по умелости их в любовных делах, по словам Михалыча, – его Вологодчина дремучая «старая дева», в сравнении с местной любой соплюшкой.

Иногда, Михалыч, – тосковал за морем, как он говорил.

И тогда, он выпивал весь Ром в округе и орал во всю глотку:

– Ну и что, что бухта канатная и шторм-трап пропали?

Мы, что, крейсер? Чтобы по нему к нам адмиралы всходили?, спрашивал он кого то.

– А, боцман Панин всё пропьёт, но флот нееее о-по-зоооо-рит !!!, отвечал или пояснял он кому то, свою позицию.

– Списать вчистую !!!, кричал он, а Хорхе догадывался, что так, видимо, обошлось с ним его «родное пароходство», отношение к которому, Михалыч описывал словами из матерного диалекта, пока не уставал, а потом жалостливым голосом говорил:

– Теперь даже, на буксир, занюханный, не берут, не то, что снова на «рыбу», жаловался он, обращаясь ко всем окружающим. А затем, снова набрав в лёгкие воздуха, начинал кричать:

– Фон Эссэна, и то, на «Богатыре», оставил Государь Император ! Так тот пушку корабельную китайцам в карты проиграл. Вернее, как и я, для начала на кон поставил и выииииграл !!!, пояснял Михалыч свой поступок, а затем вслед шли тирады из матерного диалекта, одна длиннее другой, и опять пояснение:

– А, потом, как водится, всех поил и про-пиииил !!! Но флот, святое дело, ни он, ни я, нееее о-по-зоооо-рили !!!, потрясал, в этом месте, руками Михалыч и обращался, уже напрямую к Всевышнему, за справедливостью, с непередаваемыми, по изысканности, словосплетениями, на великом русском матерном языке.

Всё это сдабривалось множеством слов и оборотов речи, из матерного диалекта, как теперь понял Хорхе. Некоторые из них, он сам использует. Именно они вызывают неподдельную зависть у русских братьев. Те называли их «малым» и «большим» «Боцманским загибом». Просили повторить и тщательно записывали всё. Нахваливая Хорхе.

А тут недавно, сам Михалыч к Хорхе попрощаться заезжал, и говорит:

– Хорхе, ты самый лучший мой ученик по русскому языку. У тебя, наверное, в предках русский залётный морячок числится.

Михалыч тогда был при полном морском параде. Весь в белом. Ну выпили мы с ним «по чуть-чуть» и он говорит:

– Думали там, в этом долбаном «пароходстве», кончился боцман Панин.

Потом шла словесная цепь выражений из раздела русского матерного, с описанием самого «пароходства», его руководства и тех, действий, в основном сексуально характера, что боцман Панин к ним применит.

– Законопатили Панина «на испытательный срок», мать вашу через…и дальше шло подробное перечисление названий всего корабельного такелажа и трюмного хозяйства по-русски-матерному. Хорхе, к слову сказать, только сейчас осознал всё богатство Великого Русского Языка. Это ж в каком ещё языке народов Мира, есть отдельный раздел, с синонимами всех слов основного, классического языка?

– Дааа боцман Панин не из такой жо…выбирался, да ещё всегда с прибытком, продолжал Михалыч.

Описание «отверстия», из которого приходилось выбираться Михалычу, потребовало у того полчаса и перечисления, уже подробно, всех деталей и устройств радиорубки и котельного отделения корабля, естественно с использованием их названий из русско-матерного.

– Но есть ещё настоящие люди. Ценят старого просоленного морского волка, заявил он серьёзно.

И пояснил более внятно:

– Пригласили, чин по чину. И говорят, – нужен ты, боцман Панин, народам Латинской Америки. Видим, как ты всей душой к ним прикипел. Но не все так хорошо живут, как тут, на Острове Своды нравов, тьфу, на Кубе, короче. Нужно и другим местным народам указать путь в нужном направлении. А если надо, то и пинками их туда погнать. А то держать их эксплуататоры и империалисты в дремучей отсталости.

– А я, что? Я завсегда, если чем помочь нужно, говорю им, – продолжает Михалыч.

– Тогда, вступай, товарищ Панин, в ряды нашей доблестной ЧеВэКа, на должность боцмана «летучего Голландца», на базе ракетного катера, типа «Овод», – там ему говорят.

– Есть. Рад стараться вашбродь. Служу Мировому Союзу !, с радостью отвечаю им, – говорит он.

– Может и ты Хорхе к нам?, – спросил он тогда.

– Я, конечно, всей душой. Ясное дело, по стопам нашего пламенного борца, за народное счастье всей Америки, Команданте Че, идут товарищи, из этой Чевэка, с именем героя всей Кубы и Америки в названии, ответил я,

– но нужно за дочурками следить, пока Мария в Гаване работает. Вот когда тут отели отстроят и появятся туристы, как обещают через год, то тогда Мария будет тут трудится и дочки будут под её присмотром.

– Я другого и не ожидал от тебя дружище Хорхе, обрадовался тогда Михалыч и говорит:

– Всё, верно. И дочки подрастут за год и отели под боком будут. Не нужно будет Марии за туристами по всей Гаване волочиться. Сможет и дома работать. А я там, тоже, в авторитет, за год войду, и в самое лучшее подразделение тебя пристрою.

На том и порешили, а уже в конце пришла Мария, так Михалыч, как увидел мою красавицу – жену, как разошёлся, как стал лить ей комплименты, словами русско-матерного, из области техники «глубокого бурения скважин» на «особо плодоносных месторождениях».

Когда он ушёл, жена меня спросила, что он имел ввиду, ну я ей, в «двух словах», это перевёл, выходило, что «как тебе Хорхе повезло с такой женой», ну про «первоклассную бля..ь» я не стал говорить. Хотя, как переводит на классический русский язык, это слово «бля…ь», сам Михалыч, то это всего лишь «любвеобильная женщина».

– Ты чего разулыбался?, с усмешкой спросила Хорхе, внезапно появившееся Мария.

– Опять мечтаешь, как будешь совать свой стручок в дырявое ведро, этой конченой шлю..хи, Хуаниты?, начала распаляться Мария.

– Да успокойся ты, вспоминал Михалыча и его предложение, пойти по стопам Команданте Че, стал оправдываться Хорхе.

– Это, хорошо. Дочуркам, как раз, не хватает отца-героя, неожиданно легко поддержала его Мария и продолжила:

– Всяк лучше отца-тракториста. И мне будет лучше. Я решила завязать с проституцией.

Последняя фраза прогремела, как настоящий гром в ясном небе.

– То есть, как завязать? А, жить мы, на что будем?, простодушно спросил Хорхе. Хотя, в последнее время, Хохе стал неплохо зарабатывал и острой необходимости «работать» Марии не было.

Мария же продолжила спокойно пояснять своё решение:

– Объявился мой дедуля, дон Эскобаль, который удрал, со всеми плантаторами, в Америку, в 60-е. У него, из-за того, что его сын погиб за дело нашей Революции, нет наследников, кроме меня, дочки его сына. То есть, я его единственная внучка.

– Ты, наверное, слышал, про объявленное народное примирение и амнистию. Разрешили всем сбежавшим, в том числе и воевавшим на той стороне, возвращаться. Плантаторам даже могут вернуть их земли. Но не во владение, а в использование. Вот дедушка и приехал.

– Меня нашли его адвокаты и привезли к нему в отель Плаза, в центре Гаваны, самый лучший.

– Так вот, он принял предложение коммунистов и готов взяться за своё хозяйство, но уже не тростник выращивать, а фрукты и овощи для Европы. А ещё, он будет строить отели на берегу океана, для туристов из Европы. Ему тут нужен свой человек. Такой как я. Всё таки я его единственная родная кровь.

– Так вот, моих восьми классов, кое какого образования, не достаточно. В Гаване открылось подготовительное отделение для поступления в Университет, я туда иду учиться, а осенью поступлю в Университет, на экономическое отделение, или, как они там зовутся, – факультет.

– И вообще, собирай наши монатки, мы переезжаем в Гавану. Дедушка купил нам там квартиру из пяти комнат.

– Хотя нет, ничего не бери. Всё там купим новое. А наше всё, просто раздай нашим друзьям и трактор свой тоже. Ну, или назад его в МТС отдай. Денег у нас теперь много, говорила и говорила его Мария, рассказывая сказочные новости, одна лучше другой.

И в конце, окончательно его удивила, сказав:

– Я, на счёт отца-героя, для наших дочурок, не шутила. Так что, как всё тут закончим и переедем в Гавану, ищи своего Михалыча и просись к ним в отряд.

Сборы были не долгими. Раздавать нажитое было делом быстрым, но тяжелым морально. Ведь каждый песо, а затем копейка, были на счету в семье Хорхе и Марии, и давались им непросто.

С трактором получилась история. За него Хорхе отвалили аж восемьсот рублей. Именно столько он за него уже внёс. И всё ему вернули, за вычетом процентов по лизингу, около ста рублей.

С трактором особенно тяжело было ему расставаться. И хоть это не живой конь, например, которые ещё вовсю используют в колхозах, тьфу, в фермерских хозяйствах, а стальной, но чувства вызывает, как живой.

Хорхе не был писателем и не знал, что все его переживания тянут, как минимум на рассказ, под названием «Прощание кубинца со стальным конём».

Хотя, нельзя назвать Хорхе совсем уж далёким от литературы человеком. Наоборот, его, ещё младенцем, качал на руках величайший американский и мировой писатель современности, тогда ещё «живой классик». А дедушка Хорхе, был прообразом некоторых персонажей этого, всегда грустного, бородача с трубкой или сигарой. Весёлым тот становился рядом с хорошенькой сеньоритой или после стаканчика Кубинского Рома. Хорхе, конечно, этого помнить не мог. Но это помнил его погибший отец и ныне уже покойный дедушка. И они рассказывали это заезжим туристам, а Хорхе всегда сидел рядом и внимательно слушал. Потом отец или дедушка показывали на него пальцем и многозначительно молчали. После этого туристы странно оживлялись и начинали с ним фотографироваться, а дедушка или папа брали с них за каждый снимок по одному их вонючему доллару, тьфу.

Ещё печальнее Хорхе сделалось, когда ещё при нём, с его «стального друга» стали скручивать «пускач» и топливный насос. Это вызвало у него ассоциацию, как на бойне, с ещё живой лошади, снимают уздечку, а затем сдирают подковы. Было желание вернуть им деньги и сберечь своего «трудового побратима» от такого вандализма или, как он тут услышал слово «каннибализировать». То есть разобрать на запчасти. Но слово, как раз точно передавало суть, «убийство себеподобного с последующим поеданием». Фррр, Хорхе аж передёрнуло от этой воображаемой картины. Но ничего сделать и помочь «другу» он уже не мог. Его ждала совсем другая жизнь.

К вечеру, добираясь «на перекладных», они были уже в Гаване, в районе Порта. От туда, решили отправиться в их новую квартиру, в новом районе Столицы, Кубинского Региона Мирового Союза. А уже завтра, они отправятся на знакомство Хорхе и дочек с дедушкой Марии.

Везде в Гаване висели красные полотнища с серпом и молотом. Хорхе знал, что это бывший флаг и малый герб СССР, который теперь стал флагом и малым гербом Мирового Союза. Такие же висели и у них там, на Райкоме и Поселковом совете.

Район, где была их новая квартира, Хорхе и Марии очень понравился. Всё было чистое и новое.

Таксист вначале отказался их везти, засомневавшись в их платежеспособности. Но Мария завернула ему такое забористое словосочетание из испанских и русских матерных ругательств и одновременно демонстрируя полный кошелёк купюр, что он быстро согласился и промолчал потом всю дорогу. Что для таксистов совсем не свойственно, как сказала Мария затем Хорхе.

Дом и сама квартира поразили Хорхе. Он просто не верил своим глазам. Хорхе и их прошлое «семейное гнёздышко» считал одним из лучших в их посёлке. Там, стараниями Марии, был создан уют и даже можно было говорить о комфорте.

Тут же было всё, как в кинофильмах. То есть сказочно и невероятно. Хотя, если бы простой советский житель Европейских Регионов, увидел бы эту квартиру, то особо не удивился бы. Обычная пятикомнатная квартира, с двумя санузлами. Один из которых совмещён с ванной. Оборудована квартира всей техникой: холодильник, стиралка-автомат, посудомойка, плита и духовка электрические, микроволновка, кухонный комбайн, три цветных телевизора с видеомагнитофонами, музыкальный центр. Все комнаты с мебелью. Две комнаты отведены под детские, есть большая гостиная, одна спальня для хозяев, а другая для гостей. Кухня тоже была большая, с удобными шкафчиками и мраморной столешницей, имелся обеденный стол с шестью стульями и видеодвойка на стене. В наличии, в квартире, также были вся посуда, столовые приборы, постельное бельё и полотенца. На окнах были жалюзи и шторы. Санузлы и кухня блестели кафелем. В комнатах на стенах были обои пастельных тонов и паркетный пол.

Наличествовало централизованное отопление и горячее водоснабжение. Хотя это, для Кубы, малоактуально, по причине субэкваториального и тропического климата.

Квартира их «встретила» прохладой из системы встроенного кондиционирования. На улице, несмотря на вечер и близость океана, было очень жарко и душно. Всё таки разгар лета и город. У них там не так эта жара чувствуется. Но для них это всё малозаметно, они тут родились и выросли. Для них зимние двадцать градусов тепла кажутся «сибирским морозом». А рассказы их колхозного агронома, отучившегося в далёком СССР, в Киеве, в Сельхозакадемии, о морозах минус 20 и снежных сугробах, всем казались просто выдумкой или страшным наказанием.

Дочуркам квартира пришлась по вкусу тоже. Не смотря на их возраст, в три и четыре годика, девочки понимали, что тут намного лучше, чем в прежнем их жилище. Но пока решили жить в одной детской.

Мария, перед тем как выйти в ближайший магазин и купить продуктов, чтобы приготовить семье ужин, провела обучение Хорхе по пользованию таким сантехническим прибором, как унитаз. Хоть Хорхе и утверждал, что он знает и пользовался в новых домах специалистов, которые выросли у них в посёлке за последний год, «как тростник после тропического ливня».

– Я просто напомню тебе, дорогой, – мягко, но настойчиво, она убедила его подчиниться ей.

Мастер-класс с перепроверкой усвоенного материала, показал своевременность и необходимость такого обучения, ввиду полного отсутствия, хоть каких ни будь навыков и опыта у обучаемого. Дочки пока «ходили» на горшок и пользоваться им умели.

После чего, Мария, с «чистой совестью», покинула их новую «обитель».

– Хорошо ходить по Столичным магазинам имея деньги, подумала про себя Мария, рассматривая изобилие на полках обычного продуктового супермаркета.

– Раньше в такой и не сунешься. Тут карточки не отоваривали. А где отоваривали, там были либо длинные очереди, либо ничего из нужного не было.

Приходилось часами выстаивать или ехать в ближайший город.

– В Гаване, конечно, по карточкам можно было всё купить и раньше. Но так она делала только перед своим отъездом домой, после «смены», как она называла эти периоды своей «работы».

– Во время «работы» она старалась раскрутить клиентов на обед или ужин и хорошо поесть. Хорошее время было в самом начале её карьеры. Перед самым замужеством её в Гавану привезла тётка. «Первый раз» очень дорого стоит. Поэтому долго выбирали клиента, готового отвалить аж 1000 песо, это около 100 рублей. Но не это ей запомнилось, а работа домработницей в доме чиновника. Тот жил в одном из особняков, в правительственном квартале Гаваны.

– Там она была и домработницей и его любовницей. Ох и добрый был дядька. Покупал ей одежду. Ела она там всё, что и он, без ограничений. Тогда же, она там и научилась пользоваться всем в нормальном доме. Но через год она была уже в положении и место «ушло» другой юной шлю…е.

Из грёз воспоминаний Мария вернулась к цели своего похода:

– Так, вот пока и хватит, а то не дотащу. Нужно было Хорхе с собою взять. Ничего бы с девочками за час не случилось бы, – поздно она подумала об очевидном.

– Хотя, вот эти все крупы выложу ка я назад, нам на ужин хватит и макарон с сосисками. Пирожные и мороженое с кофе съедим. Ну и на ночь, и на утро девочкам будет молоко. И овсянка на утро, тоже. Немного фруктов. По одному банану и апельсину, каждому. И помидоры на салат. Ну и, конечно, нам с Хорхе, для такого случая, бутылочку Рома, а девочкам по «сладкой шипучке». Вроде бы всё.

– Так, за всё 5 рублей 25 копеек. Как за мой час «работы» почти, ха-ха. Ром потянул аж на 3 рубля. У нас в посёлке, за рубль, у старухи Розы, можно было литр купить, отличного настоящего Рома. Столица, ептить …, дальше шло ругательство, с использование оборотов из русского-матерного.

– А вообще, хорошо за последний год стало. Карточки отменили. Всем нашлась нормальная работа. Даже «девочек» стало мало и цены на их «часы работы» выросли, с 10 песо, что было около 1 рубля, до 5 рублей. Но в Гавану потянулись «пенсионерки» и стали сбивать цену снова до одного рубля. Однако на этих «дырявых старух» мало желающих. Так что, «девочки» цену держат. Да и я уже «вышла из дела». И мои дочурки вряд ли пойдут туда из-за нужды. Может, разве что, в эти модные «массажные салоны», если захотят. Там работают европейки. Цена от 25 рублей у их «старух». А молодые, меньше, чем за 100 рублей не работают. А мои за европеек сойдут. Белокурые и голубоглазые. Кто у них папаши? Ну точно, что не чумазик мой Хорхе, с тёплым чувством подумала Мария о своих дочурках и муже.